CC BY
16
С.А. Янжинов
ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
Правовая политика в сфере этнонациональных отношений представляет собой, в первую очередь, стратегию выбора политико-правовых целей и средств, служащих для государства основой стабилизации и упорядочения общественных процессов. В любой сфере правовой политики присутствует в качестве каркаса ценностная структура, определяющая иерархию целей и средств решения указанной задачи. Существует такая структура ценностей, а также концептуальных механизмов легитимации тех или иных методов, способов, институтов реализации последних и в рамках этнической правовой политики. В зависимости от концептуальных оснований получают свое различное функциональное наполнение ее структурные компоненты.
С точки зрения концепций решения национального вопроса, этническая правовая политика может выполнять следующие функции. Если в системе государственных задач существуют более важные цели, чем этнокультурное многообразие, то этническая правовая политика может нести функцию строительства наднационального государства, формирования государства-нации. В случае государственного развития с целью национального возрождения титульного этноса - функцию подавления иных этнокультур. Для многонационального государства и наличия заинтересованности у политических элит в этнокультурной интеграции в качестве одной из главных целей государственного строительства этническая правовая политика несет функцию обеспечения равноправия и недискриминации этносов и национальных меньшинств, а также обеспечения целостности государства.
Вариация его структурных элементов определяется уже тем, какой смысл вкладывается в понятие «национальные отношения». Аналогично тому, как идеологи авторитаризма, либерализма или консерватизма понимают природу властеотношений, и их идеологическая ангажированность зависит от того, какой смысл вкладывается в понятия «власть» и «политика», модели этнической правовой политики зависят от того, как понимают ее авторы природу национальных отношений, национального сознания. Согласно справедливому замечанию одного из крупнейших теоретиков национального вопроса Р.Г. Абдулатипова: «Принятие той или иной концепции нации - далеко не академический вопрос. Из принятия положения о единой российской нации, если бы на его основе строилась национальная политика в области национальных отношений, вытекали бы отказ от права на самоопределение, устранение национальногосударственного деления России и превращение ее в унитарное государство (с губернизацией либо разделением на штаты или земли по образцу США и Германии). Наверняка это породило бы кровопролитие несравненно большее, чем в Чечне, и последующий распад России» [1, с. 381].
Принимая функции в качестве критерия классификации, а также обобщая разнообразные политикоправовые теории национального вопроса, мы пришли к выводу о наличии в современном государственноправовом опыте европейских стран трех основных моделей этнической правовой политики: либеральной, этноконсервативной и консенсуальной модели.
Либеральная, или глобализационная, модель выполняет функцию построения государства-нации в политическом понимании, нацелена на перспективу космополитического мира. Среди взглядов ее авторов распространена доминанта теории либеральной суперцивилизации, в связи с которой общественный идеал реформаторов устремлен в будущее с расчетом на отдаленную перспективу постиндустриального общества. Понятие нации они видят, во-первых, на основе нормативного образа буржуазной России, в которой, как и в государствах Европы, существует политическая нация сограждан. Важным элементом этого образа является наличие этнического русского большинства и меньшинств, но независимо от того, относится человек к большинству или меньшинству, реформаторы исходят из приоритета прав человека, понимания этничности как социокультурной ориентации. В связи с этим национальная проблематика сдвигается на периферию. Заниматься ею их заставляет идеологическая и политическая борьба, навязываемая антиреформаторами, а также зреющие и потенциально опасные процессы этнической мобилизации. Во-вторых, если говорить о соотношении модернизации и национальных процессов, то здесь обнаруживается следующий образ модернизированной России: совпадение культурного и правового пространства, где отдельные административные территории, конечно, могут иметь свои особенности,
вплоть до особых языков, однако это должно оставаться единственной привилегией. Асимметричная структура российского федерализма либералов «раздражает», как раздражают их и особые права, «выторговываемые» национальными республиками, которые пользуются своим статусом как щитом против несения федеральных обязанностей. В-третьих, с идеологической точки зрения, либералы активно ищут альтернативу национально-патриотическим идеям, прежде всего, русской идее, которая обвиняется в архаизме и неспособности ответить на вызовы постиндустриализма.
Спецификой отечественного либерализма в национальном вопросе является, на наш взгляд, ошибочная безоглядная поддержка республиканских национализмов, особенно в эпоху распада СССР, вызванная определенного рода дилетантизмом и упрощенным восприятием процессов тех времен, которые были истолкованы как демократические антиимперские национально-освободительные интенции. Сегодня имеет место обратная тенденция: либерал-реформаторы призывают к объединению с республиками СНГ по экономическому принципу, обращаясь к опыту Евросоюза.
Национальный вопрос решается реформаторами на основе приоритета прав человека и рассмотрения этнических групп (даже если они достаточно велики) как меньшинств. Они имеют общепризнанные права меньшинств, им оказывается поддержка в сфере культурного развития и образования, защиты от произвола власти и неуважения к традициям. Одновременно должна вестись борьба за права некоренных национальностей на территориях национальных республик.
Думается, во многом здесь играет роль убеждение либерального мышления в том, что национальные проблемы «уйдут» вместе с кризисными проблемами переходного периода, прежде всего с экономическими. Такова позиция директора Института РАН В.А. Тишкова, который считает, что национальные движения рождены экономической нестабильностью и низким уровнем жизни: «Как только станет хуже жить, так сразу появятся клиенты на культурный партикуляризм (разобщенность, движение к обособленности) или на ирредентизм (воссоединение с родным этносом). Яркий пример: русские в более благополучных странах Балтии, несмотря на открытую дискриминацию, готовы оставаться жить в этих странах, не возвращаясь в Россию. В то же время русские в Азербайджане, Киргизии, Казахстане стремятся переехать на историческую Родину». Такой подход следует принимать с рядом оговорок: экономический редукционизм столь же односторонен в отношении анализа общественных процессов, как и национализм. Можно указать на многочисленные примеры всплесков этнической активности в благополучных странах Европы. Думается, социально-экономический фактор весьма существенен, но не единственен.
Типичной для либералов является, к примеру, позиция П.Е. Канделя, утверждающего, что демократия и национализм несовместимы. Более того, национальное возрождение прямо противоречит процессам модернизации, и национализм отождествляется автором с агрессивными формами социального действия. Консерватизм фетишизирует отсталость, а национализм тождественен тоталитаризму [2, с. 6-15].
Полагаем, что на современном этапе можно говорить о такой модели этнической правовой политики, как о конструкции, разработанной в рамках парадигмы однополярной глобализации. Глобализация поддерживается, в первую очередь, космополитическим либерал-реформаторским крылом (неолибералами), полагающим, будто глобальное человечество - неотвратимая реальность будущего, и необходимо войти в эту реальность наиболее подготовленными, дабы не остаться навечно на задворках цивилизации. Среди либералов весьма популярна точка зрения, согласно которой национализм является искусственно сконструированной или «воображаемой» общностью. При этом не учитывается то обстоятельство, что этничность сегодня многими, в том числе западными исследователями, рассматривается не только как здоровая реакция на вызовы глобализации, но и как базовая идентичность.
Таким образом, либеральная этническая правовая политика, построенная на основе либеральной наднациональной идеологии, ориентирована на достижение паритета между общенациональной гражданской принадлежностью и этнической идентичностью на основе дальнейшей поддержки равенства всех перед законом, приоритетности прав человека по отношению к правам общества или национальной группы, культурного плюрализма с признанием равной значимости и поддержки культуры всех этнических групп, населяющих страну, но в рамках общественного консенсуса с целью создания европейского понимания нации как, прежде всего, гражданско-политической общности.
Основные конструктивные особенности либеральных политико-правовых технологий можно свести к следующим моментам. Во-первых, национальный вопрос решается на основе приоритета прав человека по отношению к правам социальной общности. Во-вторых, проблемы межэтнических отношений рассматриваются как проблемы защиты культурных прав национальных меньшинств: этничность как социальная характеристика и как право национальной идентичности подчинена в либеральной системе ценностей правам человека, поэтому политика либералов более чувствительна к «правам меньшинств», к
правам человека, связанным с его национальной принадлежностью. Как отмечается в литературе: «В этом она выступает наследницей просветительских программ, требующих покровительства для тех, кто может в силу естественных причин оказаться в ущемленном положении. Сопричастность к большинству мыслится либералами как одно из естественных преимуществ, само по себе дающее лишние “очки” в конкретном социальном мире. Достижение либерального равенства возможностей в этом случае требует поддержки того, кто этого преимущества лишен» [3, с. 58]. В-третьих, в либеральных технологиях заложена негативная реакция на национализм в отношении некоренных национальностей на территории республик и других национально-территориальных образований [4, с. 20]. В-четвертых, либеральная модель нацелена на формально закрепленный культурный плюрализм, но ни о каком правовом плюрализме не может быть и речи: правовая система должна быть у государства универсальной и должна соответствовать
международной правовой системе защиты прав человека. В-пятых, типичным лозунгом либерализма к решению национального вопроса является лозунг деполитизации национальных отношений. При этом национальность должна стать частным делом гражданина, объектом его культурных, языковых и бытовых предпочтений. Государство же должно гарантировать культурную самореализацию этносов путем создания заповедных экоценозов, землячеств, культурных центров, учебных и научных учреждений этнических меньшинств. Задача политиков и управленцев - освободить грядущее правовое государство от «великой лжи национальной идеи» [5, с. 18]. В-шестых, центральной для либеральных режимов является идея общегражданской нации, которая не знает этнической идентичности, и главной связующей ценностью которой является идея построения правового государства и обеспечения прав человека в качестве основных связующих в единое государственное целое начал.
Недостатком либеральной модели этнической правовой политики является ее формализм в плане решения национальных проблем. Фактическое равенство в либеральной модели недостижимо: представители этнического меньшинства всегда будут чувствовать свою неполноценность, какими бы правами конституция их ни наделяла. Для того, чтобы сделать карьеру, обеспечить себе более или менее достойное место в социальной иерархии, человеку придется осваивать и делать основным язык доминирующего этнонационального большинства. Кроме того, ему придется «спрятать» память о своих корнях в глубины подсознания: иначе ему не приспособиться к мышлению и поведению окружающих. «Со времен Французской революции и вплоть по сегодняшний день многие демократы считают языковой и культурный империализм по отношению к малым народам и языковым группам само собой разумеющимся. Даже в гражданских “гетерогенных обществах”, где отсутствует дискриминация по этническому и языковому признаку, люди, стремящиеся обеспечить себе будущее, должны ассимилироваться в господствующей языковой культуре». Примером государства с наиболее ярким этнолиберализмом может служить современная Франция.
Вывод: либеральная этническая правовая политика наиболее эффективна в небольших европейских демократических государствах, где наблюдается множество общих ценностей у разных этнических общностей: католическое и протестантское христианство, этический индивидуализм, рыночный уклад хозяйственной деятельности, языковая однородность и т.д. Для России требуется поиск иной, самобытной, модели этнической правовой политики.
Литература
1. Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М., 2000.
2. Кандель П.Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарном мире // Полис. 1994. № 6.
3. Матвеева С.Я. Национальные проблемы России: современные дискуссии // ОНС. 1997. № 1.
4. Федоров Б.Г. Что и как мы будем делать. М., 1994.
5. Гусейнов Г., Драгунский Д., Сергеев С., Цымбурский В. Этнос и политическая власть // Век XX мир. 1989. № 9.
