CC BY
21УДК 394 ББК 63.52; 76.02
А. Н. Розов
А. N. Rozov
Этнография и фольклор Усть-Сысольского уезда на страницах журнала «Вологодские епархиальные ведомости» (1864—1917 гг.)
"Ethnograhy and folklore from Ust-Sysolsky the district on the pages of magazine "Vologda Diocesam Vedomosti" (1864—1917)".
Аннотация. Статья посвящена этнографическим и фольклорным материалам из Устъ-Сы-солъского уезда, опубликованным в журнале «Вологодские епархиальные ведомости» (1864— 1917 гг.). В ней рассматриваются духовно-нравственные стороны жизни коренного населения — коми (зырян). Авторами публикаций являются русские священники, принимавшие активное участие в распространении православия среди прихожан, многие из которых, особенно в Печорском крае, являлись старообрядцами. Большое внимание уделено описаниям быта местного населения: домов, промыслов, одежды, пищи, средствам передвижения, истории возникновения приходов и населенных пунктов, а также календарным и семейным обрядам, суевериям и предрассудкам, преданиям, легендам, взаимоотношениям пастыря и паствы. Эта еще не введенная в научный оборот информация, несомненно, представляет ценнейший материал для исследователей народной культуры данного региона.
Ключевые слова: священник, прихожане — коми (зыряне), православие, старообрядчество, быт, обряды, обычаи, традиции, суеверия, легенды
Abstract The article is devoted to ethnographic and folklore materials from the Ust-Sysolsky district, published in the journal "Vologda Diocesan Gazette" (1864—1917). It examines the spiritual and moral aspects of the life of the indigenous population — Komi (Zyryan). The authors of the publications are Russian priests who took an active part in spreading Orthodoxy among parishioners, many of whom, especially in the Pechora Region, were Old Believers. Much attention is paid to descriptions of the life of the local population: houses, crafts, clothing, food, means of transportation, the history of the emergence ofparishes and settlements, as well as calendar and family rituals, superstitions and prejudices, legends, the relationship of the pastor and the flock. This information, which has not yet been introduced into scientific circulation, undoubtedly represents the most valuable material for researchers of the folk culture of this region.
Keywords: priest, Komi parishioners (Zyryans), Orthodoxy, Old Believers, everyday life, rituals, customs, traditions, superstitions, legends
В указателе этнографических и фольклорных материалов, опубликованных в неофициальном отделе журнала «Вологодские епархиальные ведомости», называемом «Прибавления» (далее — ВЕВ) с 1864 по 1917 год Усть-Сысольский уезд был упомянут пять раз [Розов, 2012]. Повторный просмотр журнала, сделанный в 2021 году, позволил увеличить количество публикаций по данному уезду.
Цель статьи — во-первых, ввести в научный оборот сведения о религиозно-духовной жизни местного населения, во-вторых, внести дополнительную информацию о корреспондентах ВЕВ, отсутствующую в современных работах исследователей. В отличие от опубликованного в 2012 году указателя в данной работе учитываются материалы о жизни коренного населения — коми, называемого в журнале «зырянами».
Редакция ВЕВ еще в 1865 году обратилась к духовенству епархии с просьбой присылать сведения «в роде народных сказаний и стихов, не исключая отсюда преданий и рассказов долголетних старцев, для верного изображения духовно-нравственного состояния местных жителей; ибо подобные исторические данные немало помогают объяснению причин развития, укоренения, поддержания тех или иных народных поверий, примет и т. п.; они пособят надлежащему, чуждому односторонностей, пониманию светлых и темных сторон в жизни народа и лучшему разоблачению нелепых и вредных для народной нравственности обычаев и суеверных действий» [От редакции, с. 470].
Для активизации деятельности вологодского духовенства редакция неоднократно публикует заимствованные из других изданий программы для ведения церковных летописей [О заведении ... приходских летописей, 1867, с. 65], в которых сообщались устные предания о местном приходе, приводились сведения о жилищах прихожан, их одежде, особенностях говора, суеверных представлениях о видимом и невидимом мире, о народной демонологии, о народном календаре с его обычаями и обрядами (рождение ребенка, крестины, свадьбы, похороны), а также произведения народного творчества: легенды, духовные стихи, сказки, песни, пословицы и т. д. [Заметка, 1896]. К сожалению, как и в подобных церковных журналах, все эти обращения не смогли перебороть инертность местного духовенства, в первую очередь сельского.
За все годы издания ВЕВ наиболее полно духовный мир крестьянства отразил очерк преподавателя Вологодской духовной семинарии Н. А. Заварина [Заварим, 1870]. Выпускник Московской духовной академии, он в своей работе продемонстрировал блестящее знание современной научной литературы и исторических источников. Однако Н. А. Заварин редко называет место, где был зафиксирован тот или иной приводимый материал (несколько раз он ссылается на Усть-Сысольский и Грязевский уезды). К сожалению, нет подробной биографии этого незаурядного корреспондента журнала, не известно, где он родился, но исходя из ряда свидетельств можно утверждать, что род священно-церковнослу-жителей Завариных связан с Усть-Сысольским уездом. Неслучайно Н. А. Заварин ссылается на материалы, зафиксированные у зырян.
В ночь на праздник апостолов Петра и Павла жители Печорского края собирают в лесу растение, называемое «Петров корень», или «Петров крест», так как оно имеет листья крестовидные на стволе. Каждый охотник, идя на промысел, надевает на шею рядом с нательным крестом бечевку, к которой прикрепляется «Петров крест», якобы, ограждающий его от всяких неприятностей. Дома этот «Петров крест» хранится на божнице. Кроме того, у охотников и рыбаков есть обычай — скакать через огонь. Для этого из леса перед рассветом приносят ветки можжевельника и пихты. Часть можжевельника кладут под матицу, а остальные ветки жгут прямо в избе и начинают скакать через костер. Ветки же пихты оставляют в доме на целый год. По мнению Н. А. Заварина, это рудимент языческого поклонения зырян деревьям. В Великий четверг зыряне идут в лес поклониться «лесному дяде» (аналог русскому лешему) и принести ему в дар пачку любимого им табака. Делается это для того, чтобы задобрить «лесного дядю», от которого, во-первых, зависит успех охоты, во-вторых, возможность обезопасить своих маленьких детей после неосторожных слов матери: «леший тебя унеси» [Заварин, 1870, № 1, с. 25—26].
В день Ильи Пророка в ряде мест зырянского края приносят в жертву быков, баранов или прочую скотину. Предназначенное в жертву животное заводят за церковную ограду, убивают, а потом разводят костер, ставят большой котел и варят мясо. Пар из этого котла считается жертвой Илье-пророку. Сваренное мясо делится на две части, одна из которых предназначается причту, а вторая раздается всем присутствующим [Заварин, 1870, № 5, с. 175].
В одном из приходов Усть-Сысольского уезда накануне праздника Казанской Божьей Матери все жители, от малышей до стариков, идут в одну баню, где парятся вениками, приговаривая: «святая рябина, святая купальница и святой папорник». Выйдя из бани, развешивают веники на огороде и потом смотрят: изменил или не изменил веник свой цвет. Если цвет остался прежний, то владелец веника будет жить весь год хорошо; а если цвет стал черным, то это сулит несчастье, если же веник упал на землю, то это верный признак скорой смерти [Заварин, 1870, № 5, с. 175].
Специальную статью о религиозно-бытовой жизни зырян написал священник Ф. И. Орнатский (см. о нем: [Топорова, Македонская]) из села Ношуль, который отметил, что зыряне очень религиозны: активно посещают свой храм, заботятся о благоустройстве его, строго соблюдают посты, часто совершают паломничество по святым местам, почитают своего пастыря [Орнатский, 1905].
Однако, восприняв только внешнюю, обрядовую сущность христианства, зыряне во многом сохранили черты языческого мировоззрения, что особенно ярко проявляется в похоронных и поминальных обрядах. Тело умершего выносят в нежилую комнату, кладут на лавку, обмывают, одевают в чистую одежду, причесывают. Затем приносят сюда стол, накрытый чистой скатертью, и ставят его близко к покойному. На стол кладут: кутью, блины (обычно овсяные), пирог с рыбой и другие любимые умершим кушанья. Пока покойник находится в избе, стол не убирают. Считается, что первые дни после смерти душа остается в доме и нуждается в домашней трапезе. Возможно, что богатым угощением родственники пытаются задобрить покойного, чтобы он не причинил им зла.
Кроме церковного поминовения умерших в родительские субботы, на Радоницу, у зырян есть и свое поминовение, в котором каждый отдельно вспоминает своих родных, заказывая заупокойные обедни, обычно осенью или зимой, когда заканчивается сезон сельскохозяйственных работ и люди имеют деньги. После обедни устраивается поминальный день с богатым угощением и выпивкой. Приготовленное угощение приносят в церковь и просят священника окропить его святой водой. После обедни и панихиды церковный причт приглашают помолиться и помянуть усопших на могилах, туда же приходят и нищие, которые поминают умерших просфорой, кутьей, пирогами и вином. К заупокойной молитве хозяева приурочивают еще молитву св. Власию, молясь о сохранении скота. Причетников награждают чем-то из продуктов скотоводства. После этого причт приглашают на дом для служения водосвятного молебна и для поминовения усопших. Дома хозяин сначала поминает усопших просфорой и кутьей, предлагая всем сидящим за столом сделать то же самое. Взяв в руки кусочек просфоры и ложку кутьи, хозяин становится перед иконами и, глядя на них, перечисляет всех умерших родственников, желая им всем блаженного упокоения. Потом все садятся за трапезу, при этом самое почетное место полагается причту; все остальные располагаются по степени родства, а также садятся уважаемые соседи. Женщины и нищие садятся за отдельным столом. Вином поят всех, включая и детей. Считается, что церковный причт обязан прийти на домашнее поминовение, иначе служение обедни будет бесполезным. По окончании трапезы торжественно провожают причетников. Все присутствующие на поминках выходят на крыльцо. Один из членов семьи держит в руках зажженную восковую свечу, хозяин стоит с угощением в руках, и все поют похоронные песнопения и причитают. После праздничной службы в храме начинается прием гостей. В это время дома открыты для всех желающих без исключения. Автор делает вывод о том, что зыряне не понимают сути христианской радости праздника. Для них праздник — это исключительно плотские наслаждения.
Однако далеко не все зыряне были православными: в ряде приходов, особенно в Печорском крае, среди них было распространено старообрядчество. Корреспондент BEB 3. Подъяков [Поддъяков, 1901, с. 687] приводит рассказ местного священника и заведующего Щугорской школой А. И. Покровского (см. о нем: [Торопоеа, Македонская]) о поведении старообрядцев во время эпидемии оспы в 1900 г. Они считают оспу священной болезнью, «Божьим даром» и категорически отказываются от прививки от этой болезни. Однажды А. И. Покровский увидел ученицу своей школы, которая бежала, держа в руках пряники. Он спросил, куда она бежит, та ответила, что мама послала ее за «Божьей оспой». Выяснилось, что девочка несла пряники больному оспой, о тело которого она должна была потереть пряник и съесть его.
В том же Печорском крае в 1904 году побывал епархиальный миссионер, священник Н. Н. Следников (см. о нем: \Дреео\). Он также отмечал, что для местных старообрядцев-зырян привитая оспа — это печать антихриста. У них существует поверье, что в могиле умершего от оспы человека все его ямочки, возникшие от оспы, покроются золотом. В том же дневнике дано описание некоторых обрядов местных староверов: обряда крещения, похорон с женским причитанием у могилы, поминания покойников, исповеди. Раскаиваются здешние зыряне так: старик кается старику, мужик — мужику, взрослый парень — другому парню, девушка — другой девушке; умирающий исповедуется своему брату [Следников, 1904].
Бытует предание, что когда зырянский кудесник Пам для устрашения св. Стефана неудачно попытался невредимым пройти через огонь, то нежелающие креститься удалились за реку Печору.
Священник Слободской Николаевской церкви Е. И. Покровский (см. о нем: [Торо-поеа, Македонская]) в своей публикации рассказывал о проводимых им чтениях и беседах на зырянском языке. Одной из главных целей этих мероприятий было убедить прихожан не нарушать святость воскресных и праздничных дней. Для того чтобы препятствовать праздничному разгулу, священник начинал беседы после вечерни. Кроме того, Е. И. Покровский раскрывал языческую сущность масленицы, осуждал святочные гадания, веру в реальность снов. Такое близкое общение с прихожанами, по мнению священника, позволило убедить их отказаться от обычая устраивать «братчину» перед праздником Рождества Христова. Для этого люди от 18 до 25 лет мужского и женского пола сбрасывались по 50 копеек и более, покупая на эти деньги закуску и выпивку и нанимая избу. Е. И. Покровский отмечал, что такая вечеринка не только является грехом для ее устроителей, но и для тех, кто отдает свой дом для собрания молодежи. Он просил родителей не отпускать на подобные сборища своих детей [Покровский, 1899].
Интересные, хотя и краткие материалы о духовной жизни крестьян Усть-Сысольского уезда содержатся в таких постоянных рубриках журнала, как «О периодических собраниях духовенства в Вологодской епархии» и «Отчеты о деятельности Вологодского Православного Братства во имя Всемилостивого Спаса». Так, собрание духовенства в 1869 году поручило двум священникам из округа благочинного В. Куратова составить описание местных суеверий, предрассудков и раскола в разных его видах [О периодических собраниях духовенства, 1869 а]. К сожалению, этот материал не нашел своего отражения на страницах BEB. В том же году было отмечено, что в благочинии священника Небдинской Спасо-Преображенской церкви А. Заварина отсутствуют особо вредные суеверия; сохраняются лишь вера в сны и «встречи». Собрание постановило, что священники должны искоренять любые суеверия [О периодических собраниях духовенства, 1869 б].
В отчете об очередном общем собрании членов Вологодского православного братства за 1891 год [Общее собрание, 1891] отмечалось, что в V благочинническом округе сельский сход постановил брать штраф с глав семейств, отпускающих молодежь на ночные собрания. В отчете за 1892 год указывалось, что, по донесению благочинного 1-го округа Григория Мысова, благодаря собеседованиям наблюдается ослабление праздничного и масленичного разгула, хождение молодежи на посиделки, игр на гармонике и пение песен в дни Великого поста [Отчет о деятельности, 1892].
В 1896 году по инициативе историка, краеведа, редактора BEB Н. И. Суворова в Вологде было открыто Древлехранище. С этого времени в отчеты Вологодского православного братства стали включаться отчеты о деятельности этого нового учреждения. В отчете за 1897/98 годы сообщалось, что семинарист Покровский собирал этнографический материал в Усть-Сысольском уезде, который был отправлен в «Этнографическое бюро» князя В. Н. Тенишева в Санкт-Петербурге [Отчет о состоянии и деятельности, 1898]. В отчете за 1898/99 годы отмечалось, что в Древлехранилище поступило «былевое» сказание о «чудском пригорке» (200 верст от Усть-Сысольска), в котором рассказывается о борьбе местных туземцев с русскими колонистами [Отчет о состоянии и деятельности, 1899].
В BEB нередко приводились местные легенды и предания. Например, настоятель Тро-ицко-Стефановского Ульянинского монастыря иеромонах Матфий приводит предание о благочестивой девице Улиянии, утонувшей в реке Вычегде и выброшенной волнами на берег, где затем был основан монастырь, а местность получила название Ульяновки [Воззвание, 1867, с. 28].
В публикации из Вотчинского Богородице-Рождественского прихода рассказывается о том, что по народному преданию в Вотчинском Богородском храме особо почитаемая икона святителя Стефана, епископа Пермского, написана московскими иконописцами. Сохранилось предание, что эту икону в древности носили для молебствий крестным ходом на Усть-Вымь и Ижму и даже в Пермскую епархию. По указу Св. Синода от 1862 года
икону носят по Усть-Сысольскому и Яренскому уездам шесть недель [Краткие исторические сведения, 1905].
В статье о бывших когда-то на территории нынешней Вологодской губернии городков или городищ, перепечатанной из «Вологодских губернских ведомостей» перечисляются места в Усть-Сысольском уезде, где сохранились предания о «чуди» [Краткие сведения, 1889].
Любопытна заметка жителя села Усть-Кулом [Устъкулемец, 1911], в которой автор развенчивает устойчивый слух о, якобы, явленной чудотворной иконе Покрова Богоматери в местечке Керес-бок, находящемся недалеко от села. (Отметим, что в работе Н. М. Македонской «Дело об учреждении женской общины в местности Крес-бек Усть-Сысольского уезда, Вологодской губернии» [Македонская], ссылки на публикацию в BEB нет.) Благодаря слухам сюда началось паломничество не только из разных уездов Вологодской губернии, но даже из Пермской и Архангельской губерний. В этом местечке был ключ с чистейшей водой. Несколько женщин-зырянок решили устроить здесь женскую общину. Без разрешения властей они поставили крест, а в его середину врезали небольшую икону Покрова Богородицы, а в апреле 1907 года, втайне от всех, послали в Св. Синод прошение с просьбой открыть на собственные деньги здесь женскую общину, так как здесь была обнаружена явленная икона. Эти же женщины обратились к местному священнику, чтобы он разрешил устроить крестный ход к кресту и источнику. Новый священник дал разрешение. Во время молебна у четырех женщин и одного мужчины начался истерический припадок, прекратившийся после водосвятия и окропления святой водой всех собравшихся. Это событие жители села приписали целебной силе воды, взятой из ключа и молитвам Покрову Богородицы. В том же году был устроен еще один крестный ход к источнику. Там опять у некоторых богомольцев начался истерический припадок, который прекратился опять после окропления святой водой. Паломники брали воду из ключа, уносили домой, а потом рассказывали о чудесных исцелениях.
Местный пристав, наблюдая большое скопление людей, увидел в нем не религиозное проявление, а событие политического характера. После окончания крестного хода он вместе с урядником и сельским старостой пошел к ключу и исследовал местность и источник. Пристав решил, что люди падали в обморок от отравления водой, которая текла по местности, где местные жители зарывали падший скот. Автор заметки считает такой вывод пристава необоснованным, так как вода абсолютно чистая. Однако пристав послал свое заключение о местности и роднике губернатору, а потом это заключение попало епархиальному начальству. В то же самое время местный причт был допрошен епархиальными властями на предмет благонадежности, наличия денежных средств и чистоты намерений писавших прошение в Синод. Причт в своем донесении доложил, что эти женщины не слишком благонадежны, денег у них мало, а чистота намерений отсутствует. Осенью того же 1907 года Вологодская духовная консистория отклонила просьбу открыть женскую общину и запретила устраивать крестный ход на источник. Потом в 1908 и 1909 годах местные жители просили построить около ключа часовню, но получали отказ. Полиция убрала крест, поставленный около ключа, и установила его в приходской церкви. Тем не менее, вера людей в заступничество Покрова Богородицы и в целебность ключа не исчезла, как и массовое паломничество к роднику. Автор заметки делает вывод о том, что слух о явленной чудотворной иконе является ложным. Таким образом, эта молва не превратилась в предание.
Три публикации в BEB представляют собой очерки и записки из дневников священников, которые совершили нелегкое путешествие из Вологды в Печорский край. В них содержится много этнографических материалов: о религиозно-нравственной жизни местных старообрядцев и православных, занятиях населения, их домах, одежде, пище и т. д.
А. Попов часть весны и осени 1913 года прожил в Щугорском Стефановском приходе, расположенном на реке Печора (см. его публикацию: [Попов, 1914]). Эта местность не привлекала служителей церкви из-за своей удаленности, сурового климата, развития ста-
рообрядчества, а также тем, что основные жители здесь зыряне, поэтому многие священники, получив в этой местности приход, старались поскорее уехать отсюда. Из-за этого многие приходы не имели пастырей.
Подробно описывал А. Попов земские станции («зимники»), предназначенные для отдыха ездоков, ямщиков и замены лошадей. С горечью наблюдал он, как жители некоторых сел (мужчины, женщины и молодежь) занимались рубкой и поджиганием леса для будущих пашен под посев хлеба. При этом истребляется много строительного леса. Обращал внимание автор на местные способы защиты от комаров и мошек в домах и вне их, изготовление лыж, на одежду и пищу жителей Щугорского прихода, женские и мужские занятия в разных населенных пунктах в летний и зимний периоды.
Отметив, что в Щугорском приходе благодаря царскому указу от 17 апреля 1905 года о веротерпимости наблюдается усиление старообрядчества в виде поморского беспоповского согласия, А. Попов писал, что только несколько человек придерживались строгих старых правил: сторонятся православных, не пьют чай и вино, не курят. Большинство же молодых и даже старых староверов, называемых здесь «мирскими», пьют чай, вино и тайком курят; некоторые из них даже здороваются и прощаются с православными за руку. Раскольники и православные, склонные к расколу, в церковь не ходят, поэтому даже в праздники в храме присутствует не более 30-ти — 40-ка человек, а в обыкновенные дни — 15—20, поэтому доходы причта мизерны. Кроме того, духовенству здесь невозможно найти для себя прислугу: староверки никогда не пойдут в услужение к священнику, а православные женщины заняты домашними работами.
Не признавая церковного венчания, староверы отмечают свои браки только в книгах волостного правления о желании соединиться брачными узами при свидетелях с обеих сторон и заплетанием волос невесты в косу. Всё это ведет к тому, что многие пары, как старообрядцы, так и православные, живут друг с другом еще и до записи в волостном правлении. Если в результате такого сожительства рождаются дети, то такая молодая женщина лишается надежды выйти замуж и еще более становится безнравственной.
В конце своей публикации А. Попов подчеркивал, что стремление не только членов причта, но служащих других ведомств поскорее уехать из Щугорского прихода объясняется, во-первых, отдаленностью края, во-вторых, отсутствием сухопутных дорог.
Протоиерей Павел Александрович Бартенев (см. о нем: [Топорова, Македонская', Георгиевский образок', История храма св. вмч. Георгия]), прослуживший два года и пять месяцев (с 1889 г.) в с. Троицко-Печорск Усть-Сысольского уезда, которое находилось в Ви-легодском Николаевском приходе, писал, что, в отличие от заметок А. Попова, у него остались самые теплые воспоминания о Печорском крае, поразившем его своей красотой. Здесь живут одни только зыряне, и автору, не знавшему ни слова по-зырянски, на первых порах было трудно общаться с прихожанами. Помогало то, что почти все мужчины знали русский язык, женщины же по-русски не знали ни слова.
Когда П. А. Бартенев приехал вместе с семьей в Троицко-Печорск, здесь продолжали отмечать престольный праздник — Троицу. Мужчины, женщины, парни и девушки, разгуливая по улицам, распевали русские песни. Даже те женщины, которые не знали русского языка, пели русские песни, так как зырянских песен здесь не было. П. А. Бартенева поразило то, что мужчины и женщины ходили по улицам обнявшись, хотя и не были супружескими парами. Это проявление бесстыдства автор объясняет влиянием раскола беспоповского толка, который здесь распространен. Существовал обычай, по которому накануне венчания жених и невеста вместе ходили в баню. Священник разогнал бесчинно веселящуюся толпу женщин, среди которых веселился и дьякон.
Местные раскольники принадлежали к поморскому толку. Венчались они в церкви. Однако святость церковного брака они не признавали, а венчание было нужно для них, чтобы приобрести известные права. В селе раскольников было немного, а в приходских деревнях их было больше, чем православных. Раскольники никогда в церковь не ходили, не принимали церковных молитв. Некоторые из них в старости перекрещивались, что означало окон-
нательный переход в раскол. Были случаи, когда человек умирал после такого крещения зимой в холодной воде. Раскольники имели свои кладбища. П. А. Бартенев с этим боролся, поэтому раскольники, чтобы не быть похороненными на церковном кладбище, отправлялись в другие места и даже лесные избушки, чтобы после смерти их похоронили там.
При посещении деревень автору приходилось совершать чин погребения на могилах, предварительно взяв подписку от родственников умершего и от сотского, что тот (та) или иной (иная) похоронен действительно здесь. Раскольники часто обманывали священника — показывали не настоящее место захоронения, а простой бугорок. Несколько раз автор раскрывал этот обман, приказывая раскопать ложную могилу.
Многие раскольники числились православными, хотя некоторые из них не были даже крещеными. П. А. Бартенев потребовал, чтобы они крестили своих детей и отпевали умерших в церкви. Раскольники отстаивали свое право крестить детей вне храма.
Подробно описывал автор распространенный здесь обычай изготовления церковного пива к празднику. За несколько дней до праздника церковный староста, с согласия священника или без согласия, собирает по своему и соседнему приходам рожь на церковное дело. Кроме ржи ему дают и другие продукты земледелия. Приблизительно половина собранного зерна идет на солод. Одна из деревень принимает на себя изготовление пива, считая этот процесс святым делом. Перед праздником пиво привозят к церкви. Если праздник зимний, то храм между утреней и обедней переполнен людьми. Женщины сидят на полу, у каждой в руках туес (берестяной сосуд) для пива. После окончания обедни священник совершает молебен около пива, а потом освящает его. Во время церковной службы устраивается кружечный сбор за пиво. После этого все начинают черпать пиво из чанов. Те, кто получил свою порцию пива, идут к своим родственникам и знакомым. У всех есть закуска, некоторые приносят с собой водку.
Такое празднование П. А. Бартенев увидел, когда только что приехал в приход. От служения около чанов с пивом он отказался. Второй раз пивной праздник происходил тогда, когда священник уезжал на новое место службы. Этот праздник устраивал родственник благочинного в часовне, которую построил на свои деньги (см. публикацию: [,Бартенев, 1914]).
Уроженец г. Усть-Сысольска Я. В. Спасский (см. о нем: [Новомученики]) стал первым священником в Родзинском приходе, образованном, по его словам, в 1908 году (до этого времени село Роздино входило в состав Помоздинского Успенского прихода). Он служил здесь с августа 1908 до октября 1911 года и опубликовал большой очерк о своей здесь службе [Спасский, 1915]. Эта работа не упомянута в атласе И. Д. Воронцовой [Историко-культурный атлас г. Ухты, 2009].
Я. В. Спасский рассказывал о своем путешествии вместе с семьей к месту будущего служения, описывал устройство зимниц, где останавливались для отдыха ямщики и их клиенты. По преданию, село Роздино было основано в 1835 году двумя семьями Уляше-вых. Постепенно возникла борьба за земельные угодья. Эта борьба продолжалась очень долго, и потомки двух родов первопоселенцев враждуют до сих пор. Далее автор перечислял населенные пункты прихода. До 1908 года Роздинский приход входил в состав Помоздинского Успенского прихода, но в этом же году стал самостоятельным приходом. Так как Помоздинский приход был расположен очень далеко от Роздина, то причт сюда приезжал очень редко. Из-за этого у Я. В. Спасского в первый год служения возникли трудности: прихожане не понимали сущности церковно-приходской жизни, у них не было привычки соблюдать посты, исповедаться и причащаться. Священнику пришлось весь Великий пост произносить проповеди о вреде пьянства, о последствиях за отказ исповедаться и причаститься. Спокойствию в Великий пост вредят перекупщики-«прасолы», которые привозят с собой огромное количество спиртного.
Автор писал о занятиях местного зырянского населения: охоте и рыболовстве, в котором принимали участие и женщины, зарубке и сплаве леса, хлебопашестве и скотоводстве, оленеводстве, зимнем извозе, отхожих промыслах. К сезону охоты готовились заранее, так как всё это продолжительное время (с середины сентября и до конца ноября) люди живут
в охотничьих избушках, где на досуге поют песни, рассказывают сказки и разные охотничьи истории.
Подробно рассказывал Я. В. Спасский о подчас драматических случаях, возникавших из-за сурового местного климата, во время совершения им треб. В отличие от публикаций А. Попова и П. Бартенева автор очерка мало отразил религиозно-нравственный облик своих прихожан и не отметил, были ли среди них староверы.
Опубликованные на страницах BEB разнообразные материалы по религиозно-нравственной жизни в основном коренного населения Усть-Сысольского уезда представляют собой, несомненно, ценнейший материал для исследователей народной культуры данного региона.
Список литературы
Бартенев, 1914. — Бартенев П. Воспоминания о моей жизни в Печерском крае Усть-Сысоль-ского у. //Вологодские епархиальные ведомости. 1914. № 18 (15 сент.). С. 434—439; № 23 (1 дек.). С. 611—616; 1915. №6 (15 марта). С. 155—160.
Воззвание, 1867 — Воззвание настоятеля Троице-Стефановского Ульяновского монастыря Усть-Сысольского у. Вологодской епархии, строителя иеромонаха Матфия, бывшего инока и наместника Соловецкой обители // Вологодские епархиальные ведомости. 1867. № 1 (1 янв.). С. 26—29.
Георгиевский образок — Георгиевский образок. Исторические заметки об одном провинциальном городке и его окрестностях. Список благочиний Владикавказской епархии со списком станиц, 1892 г. [Электронный ресурс]. URL: obrozok.livejournal.com/32250.html (дата обращения: 18.12.2021).
Древо — Древо. Открытая православная энциклопедия [Электронный ресурс]. URL: http://drevo-info.ru/articles/13673390 Гдата обращения: 18.12.2021).
Заварин, 1870 — Заварил Н. А. О суевериях и предрассудках, существующих в Вологодской епархии//Вологодские епархиальные ведомости. 1870. №1(1 янв.). С. 19—29; №3(1 февр.). С. 91— 101; № 4 (15 февр.). С. 144—149; № 5 (1 марта). С. 166—179.
Заметка, 1896 — Заметка относительно описаний уездных приходов и церквей // Вологодские епархиальные ведомости. 1896. № 23 (1 дек.). С. 401—403 (перепечатка из «Волынских епархиальных ведомостей»).
Историко-культурный атлас г. Ухты, 2009 — Историко-культурный атлас г. Ухты: научно-популярная литература / ред.-сост. И. Д. Воронцова. Ухта, 2009 [Электронный ресурс]. URL: at-las.ukhta-lib.ru/изваиль (дата обращения: 18.12.2021).
История храма св. вмч. Георгия — История храма св. вмч. Георгия Победоносца // Свято-Алек-сеевский собор города Самарканда [Электронный ресурс]. URL: hram-alekseevskii.ru/istoriya-xrama (дата обращения: 18.12.2021).
Краткие исторические сведения, 1905 — Краткие исторические сведения о Вотчинском Богородице-Рождественском приходе Усть-Сысольского у. Вологодской еп. // Вологодские епархиальные ведомости. 1905. № 10 (15 мая). С. 268—269.
Краткие сведения, 1889 — Краткие сведения о «городках» и «городищах», бывших в старину в Вологодской губ. // Вологодские епархиальные ведомости. 1889. № 23 (1 дек.). С. 403—404.
Македонская — Македонская Н. М. Дело об учреждении женской общины в местности Крес-бек Усть-Сысольского уезда, Вологодской губернии» [Электронный ресурс]. URL: parishes mrezha.ru/library,php?id=2 (дата обращения: 18.12.2021).
Новомученики — Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века [Электронный ресурс]. URL: kuz3.pstbi.ccas.ru/bin/nkws.exe/spc (дата обращения: 18.12.2021).
О заведении ... приходских летописей, 1867—О заведении при церквах Оренбургской епархии приходских летописей//Вологодские епархиальные ведомости. 1867. № 2 (15 янв.). С. 60—66.
О периодических собраниях духовенства, 1869 а — О периодических собраниях духовенства в Вологодской епархии в 1869 г. ... в Усть-Сысольском у., в благочинии священника подвижной Николаевской церкви Вонифатия Куратова (5—7 февр.) // Вологодские епархиальные ведомости. 1869. №10 (15 мая). С. 364.
О периодических собраниях духовенства, 1869 б — О периодических собраниях духовенства в Вологодской епархии в 1869г. ... в Усть-Сысольском у., в благочинии священника Небдинской Спасопреображенской церкви Александра Заварила, при этой самой церкви (25 февр.) // Вологодские епархиальные ведомости. 1869. № 16 (15 авг.). С. 658—659.
Общее собрание, 1891 — VI годичное общее собрание членов Вологодского православного Братства во имя Всемилостивого Спаса // Вологодские епархиальные ведомости. 1891. № 12 (15 июня). С. 183.
Орнатский, 1905 — Орнатский Ф. (село Ношуль). Из религиозно-бытовой жизни зырян в Вологодской губ. // Вологодские епархиальные ведомости. 1905. № 23 (1 дек.). С. 538 —544.
От редакции, 1865 — От редакции Вологодскому епархиальному духовенству // Вологодские епархиальные ведомости. 1865. № 12 (15 июня). С. 469—481.
Отчет о деятельности, 1892 — Отчет о деятельности Вологодского Православного Братства во имя Всемилостивого Спаса за седьмой год его существования (с 22 мая 1891 г. по 23 мая 1892 г.) // Вологодские епархиальные ведомости. 1892. № 12 (15 июня). С. 139—140.
Отчет о состоянии и деятельности, 1898 — Отчет о состоянии и деятельности Вологодского православного Братства во имя Всемилостивого Спаса за 13-й год его существования (с 15 мая
1897 г. по 15 мая 1898 г.) // Вологодские епархиальные ведомости. 1898. № 15 (1 авг.). С. 375. Отчет о состоянии и деятельности, 1899 — Отчет о состоянии и деятельности Вологодского
православного Братства во имя Всемилостивого Спаса за 14-й год его существования (с 15 мая
1898 г. по 15 мая 1899 г.) // Вологодские епархиальные ведомости. 1899. № 22 (15 нояб.). С. 549. Поддъяков, 1901 — Поддъяков 3. Из жизни церковно-приходских школ (Несколько сведений о
Щугорской церковно-приходекой школе Усть-Сысольского уезда) // Вологодские епархиальные ведомости. 1901. № 24 (15 дек.). С. 685—689.
Покровский, 1899 — Покровский Евгений (священник Слободской Николаевской церкви Усть-Сысольского уезда). О религиозно-нравственных чтениях при Слободской одноклассной церковноприходской школе Усть-Сысольского уезда в 1898/9 учебном году // Вологодские епархиальные ведомости. 1899. №21 (1 нояб.). С. 519—531 (раздел: Из церковно-религиозной жизни епархии).
Попов, 1914 — Попов А. Печерский край и его природные богатства // Вологодские епархиальные ведомости. 1914. № 2 (15 янв.). С. 29—31; № 3 (1 февр.). С. 66—69; № 4 (15 февр.). С. 91—97; № 5 (1 марта). С. 122—125; № 6 (15 марта). С. 154—158; № 7 (1 апр.). С. 176—79; № 8/9 (15 апр. — 1 мая). С. 197—203; № 10 (15 мая). С. 251—253; № 11 (1 июня). С. 273—275; № 12 (15 июня). С. 295—297. Отдельное издание: Священник Андрей Попов. Печерский край, что в Устьсысольском уезде Вологодской епархии, и его природные богатства. Вологда, 1914.
Розов, 2012 — Розов А. Н. Этнографические и фольклорные материалы на страницах неофициальной части журнала «Вологодские епархиальные ведомости» : аннотированный тематико-библио-графический указатель//Русский фольклор. XXXVI: материалы и исследования. СПб.: Наука, 2012. С. 555—580.
Следников, 1904 — Следников Н. Из дневника Вологодского епархиального миссионера. IX. В Печерском крае // Вологодские епархиальные ведомости. 1904. № 14 (15 июля). С. 361—366; № 15 (1 авг.). С. 391—398.
Спасский, 1915 — Спасский Я. Мои воспоминания об Ижме // Вологодские епархиальные ведомости. 1915. № 13 (1 июля). С. 345—348; № 14 (15 июля). С. 373—376; № 16 (15 авг.). С. 433— 441; № 17 (1 сент.). С. 464^169; № 9 (1 окт.). С. 516—519; №20 (15 окт.). С. 530—536; 1916. № 17 (1 сент.). С. 341—345; № 18 (15 сент.). С. 360—362.
Топорова, Македонская — Православные приходы и монастыри Севера / Л. Д. Топорова, Н. М. Македонская [и др.] [Электронный ресурс]. ХЖЬ: parishes.mrezha.ni/parish_persons/p (дата обращения: 18.12.2021).
Устькуломец, 1911 — Устькуломец. История о кресте в местности «Керес бок» (близ села Усть-кулома Усть-Сысольского у.)//Вологодские епархиальные ведомости. 1911. № 8/9 (15 апр. — 1 мая). С. 203—206.
