Этнографическое описание города Чебоксар с его уездом (1853 года) (публикация А. Г. Иванова) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

п.с. ПОПОВ

ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ ГОРОДА ЧЕБОКСАР С ЕГО УЕЗДОМ (1853 ГОДА)

(Публикация А.Г. Иванова)

Предисловие

Вниманию читателей предлагается малоизвестная рукопись статьи, написанной в 1853 г. штатным смотрителем чебоксарских училищ Петром Спиридоновичем Поповым, хранящаяся в Архиве Русского географического общества в Санкт-Петербурге (Архив РГО. Разряд 14. Оп.1. Д. 101. Л. 1-129 с оборотами). Из содержания статьи видно, что она была написана в соответствии с полученной автором программой РГО: в ней часто упоминаются отделы, статьи и примечания программы, на которые автор дает ответы. Ее публикация имеет своей целью расширение источниковой базы по истории города Чебоксар и Чебоксарского уезда, в данном случае путем привлечения личных наблюдений автора середины XIX в. В ней содержатся подробное этнографическое описание русского города и его уезда с многонациональным составом (чуваши, марийцы, русские), приводятся данные о географическом расположении города Чебоксар, специфике народонаселения в правобережной и левобережной частях Чебоксарского уезда, разделяемого Волгою; основных хозяйственных занятиях горожан и крестьян; внешнем облике русских, чувашей, марийцев и их языках с приведением пословиц и примеров живого разговорного языка. Она интересна и наблюдениями о поселениях, жилище, утвари, мебели, посуде, пище, одежде, обуви, обрядах (рождение и крещение новорожденного; свадьба, брак, погребение усопших и т.п.), праздниках, общественном быте, нравах и обычаях. Привлекают внимание приводимые народные предания и историко-этнографические зарисовки.

Несмотря на наличие некоторых неточностей и погрешностей в тексте, «этнографическое описание» является ценным историческим источником, где достоверность наблюдений автора о современной ему жизни органично сочетается с живостью изложения разнообразного и содержательного материала.

Рукопись статьи расшифрована, подготовлена к печати доктором исторических наук, профессором А.Г. Ивановым (Марийский госуниверси-тет). Им же написаны примечания. Вслед за публикацией статьи П.С. Попова приводится небольшая статья кандидата исторических на-

ук, ст. преподавателя Ю.В. Гусарова (Чувашский госуниверситет) об авторе публикации.

Рукопись статьи издается согласно требованиям публикации исторических источников. Некоторые особенности орфографии того времени в публикации сохранены. Автор публикации благодарит всех лиц, оказавших помощь на разных этапах работы над подготовкой и изданием текста данной рукописной статьи.

А.Г. Иванов

ЭТНОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ ГОРОДА ЧЕБОКСАР

С ЕГО УЕЗДОМ

I. Наружность

Уездный город Чебоксары по географическому своему положению стоит по верховью реки Волги на правом ее берегу выше губернского своего города Казани и как зоркий хозяин с вышки своей, т.е. будучи сам крайним жилищем на рубеже своего и Козьмодемьянского уездов, смотрит вниз к Казани, объемля взором правый и левый берега Волги с ее обитателями, населяющими его округ, в котором разноплеменность жителей одной и другой сторон также ощутительно различны, как луговой берег от нагорного, во многом отношении. Хозяевами, так сказать, луговой стороны - черемиса[1]; а по нагорной - господство принадлежит чувашам. Чисто русских перемешано очень немного и едва ли будет 5-я часть всего народонаселения Чебоксарского округа. Это смешение дает уже понятие, что в здешнем крае нельзя не быть большему или меньшему различию в самой наружности жителей, не говоря уже о том, насколько они различествуют между собой в отношениях гражданском, нравственном и тому подобном.

Физиология черемис, к несчастию, мне не так знакома, как бы хотелось ее знать. Об этом народе описательно могут отозваться начальники училищ Козьмодемьянского и Царевококшайского округов, где так же черемис род-ный край, как цисъ-волгинских чуваш - Чебоксарский. Но и этот народ описан и описывается в должной полноте, - как в этом удостоверяют «Казанские губернские ведомости» 1848, 1849 и двух последних годов. Мне остается сказать, что различия той и другой нации (я скажу после и о русских) современно их здесь кочеванию. О времени же населения теми и другими здешнего края исторических фактов не имеется.

Довольно вспомнить, что то и другое племя было в истории на сцене, когда дело шло о взятии Казани [2]. На неприязненность черемис жалоба выражена в присловии того времени: «По сторону черемиса, а с другой береги-ся». Напротив, кажется, чуваши добрее своих соседей, и не удивительно: одни, будучи обитателями диких лесов, сами дичали; а другие, сближаясь с по-

левыми работами, смягчались в нравах. Особенно, ежели предположить, что дикая страсть к звероловству, от которого не отстают еще черемисы, - влечет в дебри и леса охотника одного или только одних мужчин, а земледелец выходит на благословенное дело жатвы с родною семьею. И здесь нет порывов, которые естественно встречаются у охотников на травле ими зверей.

Этот наследственно различный навык дал различное физическое образование обеим нациям: с первого взгляда виден и тот и другой в их одежде, разговоре и физиономии. То же различие и в женском их поле. Средняя величина роста и дородности их далеко уступает русскому мужику, о котором без преувеличения говорить можно: «Экой здоровяк! Экой дюжий парень'.» Соразмерность членов их корпуса незавидна и больше всегда неправильна. Например: видишь и высокого мужчину, но он хил, груди у него, как будто, нет, взор без огня, голова или мала, или с несколькими волосами на ней и бороде; чуть сердечной держится на ногах. Цвет волос их больше бур, нежели оттенялся бы каковый самородный; умывание мылом не в их моде. От этого, а больше от дыму в их курных помещениях, все они страдают болез-нию глаз, удушьем. За простудою не гонятся, идя против ее с открытою грудью, хотя бы мороз румянил щеки и подчас белил нос. Вообще, большим и малым из них свойственны болезни чесотные, скорбутные [2а] по их неопрятности в белье, одежде и жилье. Недостатка в телесных силах не бывает у тех, кто решится на какой-либо труд: особенно черемисину чрез пень колоду валить дело непочем; а чувашин во время грузки тащит один деветерик [3] ржаной муки на 20 и более сажен [4], а в работе бурлацкой он прет за лошадь. С ловкостию последние лазят на мачты судов, а первые - на деревья за зверем или от зверя. Полевые работы тоже небеструдны. Зато этот же народ, когда у него нужда не катит на двор, не примется за дело, которое исполнит женский пол из его челядинцов. Ему весело курить трубку и пить пиво, ежели оно сварено.

После одностороннего взгляда на инородцев Чебоксарского округа не ускользнуло от моего внимания и наблюдения, сколько время, место и другие обстоятельства позволяли, видеть своих горожан чебоксарских в их наготе, т.е. что они сами в себе. Это ни больше, ни меньше как вавилонское смешение, где, кажется, никто не стоит на своем месте и при своем деле. От здешнего мещанина цехового [5], какого-либо промышленника так и несет чу-вашнизмом. В разряде купечества преобладающий дух или того же чуваш-низма, или выходцев с другого света, exempli gratia [6]: отпущеников господских, из крестьян, волостных - больших или малых членов.

Мне один житель города, годов тридцать пять живший здесь, передал к сведению, что лучшие дома и капиталы здешние в настоящее пятидесятилетие как будто исчезли. Уже теперь ничего не значат Колчины, Слугины, Са-винцовы, Клюевы, Кологривовы, Скворцовы, Караганкины, etc [7]. Так что

он часто говорит: sic Transit gloria mundil [8] А отчего? Естественно оправдывается тем речением св. Писания: male parta, male dilabuntur [9]. Есть темные отголоски, что не везде чистыми руками собирают золото, которое в руках детей и потомства вовсе пошло на столь же достойное употребление.

Впрочем, кажется, хотелось бы сказать, что здешние горожане, исключая служебных лиц, имеют характер своих близких нагорных соседей, т.е. малым чем отличаются от них. Посмотреть на этот низкий класс народа, то часть его, еще по-видимому лучшая, живет в чувашах. - то в виде содержателей мельниц, то в виде съемщиков базаров сельских, то в сидельцах [10], то даже по другим промыслам. А там продолжающееся знакомство на несколько годов разве не имеет притязания на перемену характера человека? Разве не правда пословица французов: «Скажи, с кем ты знаком, и я скажу, кто ты!». Mano этого, сами чуваши до того влюблены в Чуксар (так они здешний город называют), что находят здесь, с одной стороны, сладкий приют, а с другой - большая часть города кормится ими же, чувашами.

Вот здесь обычай каков: чувашам нужна для приезда квартира в зимнее и весеннее время; у него не всегда деньги на лице. Чебоксаринцы не будь столь бестолковы, чтоб милых Васильев Ивановичей (почетный титул чувашина) не подцепить на свою руку. Ловкий хозяин из горемышных едет в деревню; знакомится при посредстве арака (вина) с коштанами [11] , т. е. такими, гласа которых или слушается или должна слушаться вся деревня. Соглашает их на то, чтоб годичную квартиру вся деревня имела в его доме, т.е. известного выходца чебоксарского. Чуваши временно и безвременно, в базар и без базара, валком валят и в снегу и в грязи. Разумеется, у чувашина лошадь в приезде уже есть и должна занять доброе место под навесом. Хозяин гостям очень рад и чем их больше, тем веселее на душе его. Что вы думаете, он тут проигрывает? - не беспокойтесь. Этот наезд чуваш прокормит его и семью на весь год всеми продуктами или всем тем, что господь даст поселянину, кроме живности. Наш чебоксаринец не продремлет поры времени и с первым умолотом или уборкою тех или других овощей отправляется в свою вотчину (так уж здесь понимают деревенцов, к нему наезд имеющих) и собирает подворно ■сякую всячину: рожь, ячмень, горох, овес, хмель, лук, картофель, семя, крупу и прочее. Ему же, чебоксаринцу, совестно без дров быть зиму. Так он из собранного хлеба варит пиво и делает холку, т.е. помочь. И на призыв его ■спгчинники его везут ему дрова, которые в продолжающиеся приезды чуваши же и перерубят в поленья: ergo [12] хозяин и в тепле!

^ Этого столько достаточно, особенно при усердных дателях, что чебокса-рннец. так сказать, осень и зиму сыт и набоку. За то добрых гостей уж он встречает чисто по-чувашски: их милым языком, одеждою чувашскою и всею ¡ианерностию в этом тоне, не дозволяя ни на шаг держать себя выше полити-чувашской даже своих челядинцов. Малейшее отступление, подмеченное •чувашами, навсегда отлучит чуваш от такого дома. Вот, не видно ли, как

сближаются горожане с чувашами! А сколько есть обрядов, сколько поверий, которые ничуть не дают чести горожанину пред чувашами. Здесь и женский пол и ребятишки стараются изучить язык, нрав и обычай чуваш. А так как разные обстоятельства заставили столкнуться связями родства многих с чувашскою роднею, то наглядный взор увидит здесь физиономию чувашскую, хотя уже прикрашенную не с родным, но ловким приличием по вкусу нынешнего света; по guid natura dédit, пето negare potest [13]. Впрочем, образ жизни, разговорный язык, одежда и другие принадлежности высшего класса людей общие жителям губернии. А что замечательно особенного, о том будет сказано в своем месте.

Однако нельзя умолчать, что самый г. Чебоксар, по топографическому своему положению, составляет разительную особенность сравнительно других городов губернии, если не империи. По характеру чуваш, избравших в жилища себе места в углублениях, лощинах, где они лишь могли находить речки, малые истоки, даже топкие места с необходимым при том условием, чтоб те места имели поблизости растущие деревья, - и г. Чебоксар помещается в ложбине, окаймляемой с трех сторон горами, оврагами, буераками, а четвертая - омывается Волгою. Возвышенности несут весною дань Волге с своих окраин, а природа дала течение двум рекам в самом городе, впадающим по соединении одна в другую, в Волгу же. Следовательно, весна и осень очень неприятно наделяют нас грязью, с которою в параллель идут и самые улицы и строения домов, не держащиеся никакого плана. Зато безобразие улиц, если можно так назвать, проулки и закоулки, где чудная планиметрия выражается словами замечательных людей: «Уже порядок - четыре двора, восемь улиц!...» Самое это безобразие на летнюю пору украшается почти при каждом домишке приятною зеленью от диких и даже плодовитых дерев так, что город представляется в диком саду. Эта картина виднеется со всех гор, посещаемых зрителями во время прогулокМЭсобенно привлекательная панорама города с горы Соборной, которую, по какому-то преданию, называют здесь Яртом. С этого пункта в 30-х годах любовался беспорядочною красотою города бывший тогда начальник губернии, который, когда некоторые из сопутствовавших ему лиц предложили, нельзя ли привести город в плановое положение, улыбнувшись, отвечал, что «этот город сам себе план; пусть стоит как старина; ведь Великий Устюг еще хуже его строением, а соблюдается на память потомства, любящего древность...»

Итак, Чебоксар - в саду; - по единомыслию соседей, у которых, как и здесь, если не сад, то на дворине или в огороде красуется часть древесной зелени, пренебрегаемой там, где ее много, а привлекательной в тех местах, где ее мало. А тень ее и прохлада в жары понятна.

II. Язык

Особенные уклонения, употребление чистого отечественного языка замечательны в низшем классе горожан и в особенности при разговоре русского с чувашином и наоборот. Мелочный торговец выражается: «Как-с, чего изво-лите-с, - у нас товары свежей руки-с, — мы лишнего не запрашиваем-с, - самим покупка дорога-с, - сообразите расходы-с, вы увидите, что пять ко-пеек-с на рубль не грешно-с взять; да у вас, сударь, денежки не храмлют; от кого же нам и поживиться?»

Мещанин, думая идти в путину, т.е. в судовую работу, приходит к хозяину и говорит: «Не будет ли работы? - да, есть, а что возьмешь? - как прочие; пожалуйте задаточек: право, если бы не нужда и не подать, то не беспокоил бы вашу милость». Вот эта милость изливается в двух, трех, четырех рублях серебром. А наш богатый теперь бурлак, идущий на своих харчах, бежит не домой, а в гостиницу или кабак; товарищи, его же братья, за ним. Тут запьют магарычи и, как посчастливится, кончат все задатки дотла.

Вот образчики, которые могут иметь место в этой статье для 1-го, 2-го, 4го и 6-го примечаний:

Артель - общество, товарищество.

Антврес - вместо интерес.

Аптрал - спашовал, растерялся духом. Бравой - хороший, красивый.

Башка вм. голова.

Болван - отрубок дерева.

Болгсь вм. болезнь.

Болесть - укорительное, бранное слово. Бось, не вм. не бойся.

Буркалы - глаза.

Ватага - становище рыболовов.

Веть, ведь вм. ведай, видно.

Гвозь вм, гвоздь.

Горячитца - громко кричать, из себя

Гомозиться - шевелиться, ползать.

Гуторить - пустой разговор вести.

Грацкой вм. городской.

Горычь - ветер, дующий с нагорной стороны.

Гомоюн - суетливый, хлопотливый, заботливый.

Глас вм. глаз.

Дави, давича - незадолго пред сим.. Дока - искусник, ловкач.

Дошлый - умный, сметливый.

Дичь - вздор, пустяки, диковина.

А чья артель? - Ненюкова; вся артель взбунтовалась.

Куда как любит антерес!

В ту же пору, хоть кричать: аптрал!

Какой у тебя сын-то бравой!

Экая дурацкая башка!

Экой болван неотесанной! - МеюрЬога [14].

Что у тебя за болесь?

Как лиха болесть тебя взяла?

Не бось, он не собака, не укусит.

Что ты буркалы-то уставил, точно век не видал.

Едем на ватагу уху хлебать.

Веть, он не такой мужик... Ведь я его знаю.

Повесь шапку, на гвозь.

Ну полно горячитца! сколь не горячись, выходить, горяче ...не будешь.

Знать у тебя в башке-то вши гомозятца? Как черви замогозились...

Погуторили давича, т.е. потолковали о пустяках.

У нас грацкой голова NN.

Горычь подул.

Веть, какой же гомоюн! На месте не посидит, то и дело в хлопотах.

У него глас не хорош.

Давича ево видел.

Дока на доку нашол...

Дошлый парень.

Эк, какую дичь несет, т.е. врет.

Дешевись вм. дешевизна.

Деляга - деловой человек, хитрец, выдумщик.

Дощечка означает поднос.

Доспел вм. сделал.

Диготь вм. деготь.

Жизь вм. жизнь.

Журить - выговаривать, бранить.

Зевака - верхогляд.

Зуда - острый, проворный.

Загудать - затевать, задумывать что-либо. Згинуть - пропадать.

Зенки - глаза.

Играт вм. играет.

Исполать - выражение удивления и ободрения к чему-то чрезвычайному.

Киса - сума, сумка.

Кутило - охотник попить, погулять. Кутать, курить - гулять, веселиться, пьянствовать.

Куролесить - шутить, проказничать. Кутерьма - беспорядок.

Каррегорая вм. категория и аллегория. Кошеляться - медлить, мешкать.

Кубышка - кувшин, бутылка.

Кострулька вм. коструля.

Котел вм. чугун.

Лихоманка - лихорадка.

Линять - цвет потерять.

Множко, не - не много.

Маненько — маленько.

Морокует - разбирает, допытывается, догадывается.

Мизюрит - плохо видит, слабо горит. Мельтешить - [мелькать, маячить]. Мерещиться - что изредко виднеется, показывается, представляется.

Мянинник вм. имянинник,

Мнук вм. внук.

Неугомонный - безпокойный, несговорчивый.

Ништо - чтобы, дабы.

Очутитца - окажется, за ним будет. Окаянный - проклятый.

Огню вм. огня!

Опричь, оприча — кроме.

Обаимщик - понявший обе стороны, т.е. угодник и той и другой.

Поемши вм. поевши.

Попимши вм. попивши,

Потчивать - угощать.

Пустомеля - тот, от котораго мало хороших речей слышишь.

Эка ныне на все дешевись, только - деньга дороги!

Ну, уж деляга!!

Подай дощечку, т.е. поднос.

Он мне доспел кивотку.

А есь у тебя диготь?

Знать, твоя-то жизь не лучше моей?

Да, уж он его пожурил порядком.

Экой зевака!

Ну, уж зуда парень!

Што это ты, брат загудашь?

Згинь твоя голова! Згинь с глаз долой!

Што ты на меня зенки-то уставил, выпучил? Ему не время, он в карты играт с гостями. Исполать, какой молодец - изловчился.

У меня в кисе были коты.

Ну, уж кутило парень!

Покутим што ли севодня? Кутнем. Он целу неделю курил, т.е. пьянствовал.

Ну пошол куралесить... закуролесил.

Ну наделал кутерьмы.

Эку каррегорию несет!

Што ты там закошелялся?

Лей, поливай, кубышка.

А что-то не видать моей кострульки. Придвинько котел к стороне.

Давно сердешной в лихоманке.

Знать, ситец-то линять?

Нет! Так побежал немножко, маненько.

Он (ребенок) уж азбуку морокует. - Он, видно, маненько морокует, т.е. умеет гадать, ворожить?

Он глазами-то мизюрит. Свеча-то мизюрит. Где это огонь-то мельтешить?

Что тебе в глаза-то мерещиться?

Я севодня мянинник.

Это, ведай, мой мнук, а эта мнучка.

А-яй, пьяной-то он неугомонный. Да и ребенок-то неугомонный.

Ништо тебе башку сломить!

Все за ним очутитца.

Замучила парня окаянная лихоманка. Подайте скоре огню.

Оприча кума, у меня никого не было.

Экой обаимщик!

Я к вам пришел поемши!

И попимши.

Извини браг! Стыдное дело, потчивать нечем.

Разве не знашь, што он пустомеля?...

Простофиля - простак.

Подтравливать - подстрекать, на гнев наводить.

Празник вм. праздник.

Приемцы - означают вилки.

Просвирка вм. просвира, просфора. Разговорец - вино, водка.

Разгон - разъезд.

Разе вм. разве.

Розиня - невнимательный.

Ротозей - простодушный.

Рубь вм. рубль.

Распекать - выговор делать, бранить. Сардобонация вм. субординация. Смекало означает щеты.

Сало - мелкий лед, идущий осенью по реке Волге.

Сумятица - теснота, сутолка, давка.

Свеча забидящая.

Сгайбал - смял, скомкал.

Снадобье - состав, лекарство.

Спереж - сперва, прежде.

Севодни, седня - сегодня.

Сидень - ленивец, лежобок.

Стать — манера, поступь.

Тавлинка - берещена, табакерка.

Таковский, не - не похожий, не сговорчивый.

Точить значит делать наставление, выговаривать.

Умора - юмор, смех.

Углев вм. углей.

Уметнулись - уехали, ускакали.

Ужась вм. ужас.

Фыркать - сердиться.

Хлам - бросовые вещи.

Хфедор вм. Федор.

Хрен - припадок, перелом.

Церква вм. церковь.

Чваниться - гордиться.

Чеботарь - сапожник.

Чумазой - заморанный, запачканный.

Чуфаритца - гордиться.

Швец - портняга, ходящий для работы по селам и деревням.

Щунат - усовещевать.

Ягло - связь, склад.

Эка простофиля! И тово не смекнул.

Да, ведь ево жена все подтравливат.

Какой севодни празник-то?

Вытри приемцы .

Да хотелось бы к празнику головки.

Мне поп просвирку дал.

Не угодно ли разговорцу, т.е. не хотите ли водки?

Все лошади в разгон.

Разе он тебе родня?

Розиня Карповна!...

Сущий ротозей! Экой ротозей!

Возьми-ко, брат рубь серебра!

Уж как он ево сегодня распекал, ужас!

Он сардобонации не знает.

Ванюшка! Подай-ко смекало.

А што Волга, как? Да сало идет, т.е. начинает лед смерзаться.

Уж такая там сумятица, сутолка, т.е. было 'тесно.

Нечево горевать-то, поставь лучше забидящую свечу Ивану Воинственнику.

Как он сгайбал кафтан свой!

Нет ли батюшка барин у те какова снадобья от лихоманки?

Спереж хлеб-соль водили.

Да только седне купил, налей ему стокам.

Он дома сиднем сидит,

Эко на какую стать, скажите пожалуйста. Видно и ты начал тянуть в нос, а за чем же у те тавлинка-то?

Нет, брат, я не таковский.

Уж он меня точил, точил...

Это просто умора. Умора да и только.

Углев кому надо, углев?

Уметнулись мошенники скоро наскоро! Их и след простыл.

Этакой он злой, ужась!

Как расфыркался!

Хламу-то у меня вдоволь.

Сторова Хфедор Петрович! (Выражение чувашское.)

Какой хрен с тобой сделался, аль не поздоровилось?

А есть в селении у вас церква? Деревянная, брат.

Знать богат стал: зачванился и не кланятца.

А где этта живет чеботарь?

Поглядь-ко, поглядь-ко на себя, какой ты чумазой.

Вишь он как чуфаритца.

Какой эта швец, вишь он только добро-то переводит, т.е. дурно шьет.

Уж он меня щунал, щунал.

В нем и ягла-то нет.

Щунат - усовещевать.

Ягло - связь, склад.

Яглитца, не - не делается как должно.

Уж он меня щунал, щунал. В нем и ягла-то нет.

У него не яглитца.

А вот примерцы на 3-є примечание.

Мещанский сын пишет письмо к нежным родителям так:

«Любимый мой тятинька NN и маминъка NN. Во-первых, предпочитая себя вашим долгом пожелав вам добраго здоровья и всякого благополучия и в делах ваших скорого и сщасливаго успеху, посылаю вам вєетіжающее мое сыновнее почтение, равно всем нашим сродственникам по нижайшему поклону. И тятинька и маминъка, прошу у вас заочное родительское благословение навеки с вами нерушимое.

Далее писать более ничего. Остаюсь от сего письма жив и здоров. Того же вам желаю. Ваш доброжелательный и покорный ваш сын Л'Л'.л»

Волостные писаря любят в свою очередь щегольнуть выражениями вроде следующих:

«Крестьянин NN не успевает в работе, по безлошадности. NN нанес ему удары по всему корпусу тела. NN волостной голова сего числа волею божиею помре зделался».

Чувашии по-русски объясняется: «Писай-ко мне словесна прогиенья; свой ум не держи, а моя ума держи: вот мы, говорит один — пошел; поехали и т.д. - Ну как он тебя обидт? - пил (бил) пил; пранил (бранил) пранил, да полаялся... а мы скажим: еще моя гаразда... подразумевается, бей». В этом рассказе, что слово, то умора. Выслушав прошение, чуваши говорят: «ну, бачка, которо слово правда сказали, которо мота», т.е. не все по его понятию так написано.

А вот у чуваш есть и своего рода выражения, которые хоть кому кинутся в нос. Это объяснит следующее событие, где есть и разговор. Один знакомец мой рассказал мне.его. Он в зимнюю пору при вьюге ехал тройкою куда ему было нужно по проселочной дороге на лошадях, разумеется, гусем запряженных. В виду деревни, чрез которую лежал ему тракт, достигает он чувашени-на, приметно едущего в ту же деревню. Желая обогнать, он приказывал своему ямщику кричать, чтоб тот несколько своротил и дал дорогу. Чувашенин или не понимая ямщика, или желая показать себя не из простых, начинает гнать на этот раз пошибче; потом опять ехал шагом. Знакомец мой, в одно время как чувашин ехал будто нарочно, тише обыкновенного, велел ямщику бежать и догнать упрямого чувашина. Ловкий ямщик успел вскочить на козлы и остановить лошадей. Что и как между ими происходило; только результатом был следующий разговор, переданный последним: Я: «Что ж ты чувашская лопатка не сворачиваешь?» Ч: «Тороним бачка, тороним». Я: «Куда?» Ч: «МИ деревня». Я: «Да, зачем?» Ч: «Там мой польшой родня, а раз Гарасъка не знашь?» Я: «Знаю: да как же он тебе родня?» Ч: «Польшой

родня: моя жона ево мать веял». С последним ответом ямщик был уже у моего знакомца на своем месте, и тот, до избытка хохотав удачному ответу чувашенина, велел ехать, как едет большой родня к своей родне. У чувашина гусевые две лошади были очень рысистые; а шалапайка, его другая половина, беседующая в санях, показывала, что они были в праздничном костюме. Скоро докатили до деревни, и в воротах останавливается чувашин, просит знакомца в гости к Гараське, Тот соглашается. Вьезжают, проехавши несколько проулков по деревне в дворину просторную, где выбежавших мужиков и женщин, даже ребятишек с зазженною лучиною встречают с какою-то непонятною радостию. Приезжий знакомец ждал, чем дело кончится, - и как минуты восторга прошли, дорожный знакомец, подходя к нему, говорит: «Банка, барин! Вот Герасим Хфедоров, - мой родня, - (подведя старика опрятного и указывая) пожалуй, клеп, соль кушать..!» Знакомец согласился. В просторной избе было довольно гостей; его усадили за стол на постланный войлок. «Гараська! Этакаи парень добрый, потчивай: его обида, дорогой мы не видач». Незнакомец был принужден пить или притворяться пьющим их напиток, который они называют сра (пиво) двухконечным ковшом (алдаром), который в одно время в руках подавателя и принимателя. После было что-то вроде закуски, где употреблялось и арака (вино). Но как знакомец не охотник до последнего, то он только любопытствовал знать и узнать, как родня Га-раська его сопутнику? И оказалось: гость - зять, а хозяин - тесть его. Вот идеальное выражение чувашина, любящего блеснуть тоже по-русски. Рассказ этот я почел нужным вписать подробнее, чтоб выражение сделалось понятным и для тех, которые с трудом бы поняли такой необыкновенный оборот речи красноречия чувашского.

Следующие поговорки к 5-му примечанию.

1. Мужик приходит к г-ну NN и выражается: «Я пришел к вашему здоровью...»

2. Мещанин угощает своего брата в таких выражениях: «Кушай-ко приходящую (т.е. первую подавая рюмку). - Кушайте по стаканчику. - Да выпейте на дорожку посошок (т.е. последнюю при выходе рюмку). - Благодаря милости вашей довольны, не безеудте на нашем посещении».

3. А мещанин и мужик хвалят или хулят, хаюг друг друга так: «Помилуй бог: горазд на все - ну уж битка? Делец - небось, он мало не даст, хитер братец, куда как хитер! Однако и меня не надуешь: вишь на олуха нашол. -Оржана каша сама себя хвалит. — В путь слова не скажет; от него путных речей не услышишь. - Весь по матере - и видно, что чадушко: не знай в кого уродился, по ком пошол. - Он встает в свиной голос», т.е. очень поздно.

4. Барышники, меновщики объясняются в таком тоне: «Бери-ка любу половину, баш на баш; ухо на ухо. - Он и ухом не ведет; он и в ус не дует. - Эх, как он надул его! - Ну, уэю, на то пошол. - Содрал таки денежки».

5. Вот вкратце терминология бурлаков: «Подуй матушка! - Отурила: ссаривай, ссаривай. Вали, вали - отчаливай! — Ухни ребята, заплескало парус — низова потянула».

6. Гуляки обыкновенно приветствуют друг друга также красненьким словцом: «Эк ты, родной, знать ума ряхнулся? - Эк нализался, - хватил спозаранку. - Ну, покутш порядком, - аль ишо кутнем. Эх ты, кисельник. -Да ништо, что правда, то правда: пить до дна, не видать добра. - А что, знать, прочихирялся, проюрдонился? ...».

7. Мошенник мошенника спрашивает об удаче или неудаче:

«А што у тебя заклевало ли? - Ну, у меня не заклевало, так у брата заклюет. А што: ель али сосна?»

8. А у казаматных [15] есть свой таинственный язык: «Идет начальник, -и арестант кричит: вода ( т.е. идет, идет); прячь дальше жулик ( т.е. ножик и Т.п.)».

9. Купцы и торговцы гиероглифически изображают на товарах настоящую цену буквами, которые соответствуют 10-ти цифрам. NN купец имеет девизом слова: земля и небо - 10-ти. NN торговец, например: уважение с 10-ти и т.п.

Например, нужно объяснить на товар цену 259 рублей.

Первый напишет буквы е, я. б. а последний по своему в. ъ. с. Также выражаются и в копейках, только мелкими буквами или с прибавлением внизу лит. к.., т.е. копейки.

Но это у них такая тайна, которую открыть страшно, страшно, как солдату сказать свой пароль.

Есть некоторые бедные недостаточные слова, которым добрая русская грамматика отказала в именительном падеже, а дозволила удовольствоваться которым нибудь одним из последующих. Например:

а) Родительным в сем речени: «Хоть в глаз уколи, ¡¿и_ не видать».

в) Дательным, а при том с пособием предлога: «К стати и ты пришол сват».

c) Винительным и также с предлогом: «Ну, на какую стать это походит?»

d) Творительным: «У тебя, кум, долго не насидишь: вишь, в избе-то ветер ходенем ходит».

e) А есть в здешнем краю в употреблении и притом очень часто, глаго-лец, т.е. глагол, закинутый в крестьянский и даже городской язык, татарами и чувашами и означающий движение с места и движение к месту. А сам, т.е. глаголец, не изволит изменяться по спряжениям, наклонениям, временам и лицам, оставаясь как латинское cornu [16] без перемены. Это слово айда. т.е. пойдем, станем, напр.: айда на базар, т.е. пойдем; айда сильнее кричать, т.е. станем. У чуваш есть песня, начинающаяся этим сильным словцом: айда

инге вурмана, хора сирла пусътарма [17]. Видите ли, оно подчас у чувашина управляет рифмою: вурмана, пусътарма.

III. Домашний быт

В домашнем быту поселяне здешнего края нисколько не различествуют от обитающих в других местах губернии и особенностей встретить трудно. Исключения, без сомнения, имеют места у одних чуваш. Жилища русские носят названия те самые, какими пишутся в бумагах. Особенно замечательных исторических наименований не предвидится. Но не может ли быть это отнесено к названиям селений чувашских - остается тайною для тех, кои не знакомы с их языком. Помещичьи имения носят названия большею частию прежних владельцев, хотя довольно отдаленных от настоящих. Самый город Чебоксар, а следовательно, и звание округа этим именем не удовлетворяет любопытного изыскателя, почему он получил такое наименование. Есть какое-то предание и, кажется, придуманное чувашами, что первым жителем местности, где ныне настоящий город, был некто Чобашкар, довольно дескать богатый и зажиточный, а притом умный, к которому отнесясь ближние поселяне в своих нуждах, находили полезным ближе быть к его жилищу и таким будто образом основалась первая колония, носящая до сего времени имя родоначальника. Только трудно сообразить и согласить историю этого имени с другими чувашскими названиями селений, кои в настоящее время имеют в своем окончании касы, как бы придаточное и общее, например: Бомбу-касы, Хора-касы, Алым-касы, Ача-касы и т.п. Это окончание означает не более, как слово деревня [18], а предыдущие речения означают особенность или собственно отличительное имя селения. У черемис равносильное есть придаточное речение ял, так: деревни - Ныръ-ял, Помъ-ял, Азъ-ял. Селы здешние, получив названия от своих храмов, во имя чье имеется церковь, в то же время именуются чувашским титлом, как бы в отличие от других соименных; например: Никольское - Яндашево тож, Сретенское - Тинсарино тож. Но где жителями сел чисто русские, там уже не услышишь двойного имени, например: Сундыръ, Кушниково, Беловолское.

[1]. Расположение селений разнообразно: в одних видишь некоторую правильность как в улицах, так и в домах, в других - беспорядок. Самые селы и помещичьи селения не чужды странностей и беспорядка. Недавно только со введения окружного управления [19] началось правильными улицами устройство обывательских домов и на этот раз расположенные, часто в самой средине селения, гуменники, огороды, овины уступили места домам, а сами вышли за околицу. Этому полезному благоустройству охотно следуют русские крестьяне. Но чувашенину как-то жаль расставаться с дедовской, нередко с прадедовской двориной, где, может быть, встарь у предков его и было уютное местечко своим пенатам. Да, они неохотно идут на новые плановые

улицы. Ах, любимая привычка - окружить избу свою, а не поставить на вид для показу шалашою [20], кардою [21], скотным двором, амбарами, хмельником, огородом и даже пчельником, овином, телятником и проч., чтоб, так сказать, изба была центром всего его владения, за исключением полевой и сенокосной земли, которую уже он не может приблизить к своему жилищу. Такова обстановка деревянных домов у этого рода обывателей. Но русский мужик рассчитал, что лучше блеснуть хорошею избою с красными окошками на улицу, чем прятать ее во дворе. Строения здешнего округа, за исключением нескольких каменных домов в селе Большом Сундыре, красивостию и правильностию улиц и строений подходящем ближе к городу, чем селу.

Обыкновенные принадлежности крестьянских домов: в связи с избою, чрез сени, клеть или сенник холодные; на дворе конюшня, хлева, сарай, на-погребица и клеть или анбарушка для хлеба. Здания сии крыты большею частина драньем [22], а в малолесных местах крышею бывает солома. У чуваш сверх сказанных строений во дворине имеется шалаш - такое здание, где он в летнюю пору готовит свое кушанье или вариво в котле над простым очагом, в средине шалаша устроенном. Избу летом не топят, разве для испечения хлебов. Бани устрояются вдали от жилья и преимущественно близ речек, где таковые есть. Крестьянин русский любит попариться в бане, да и чувашин от этаго не прочь: только в бане первого есть теплая вода и щелок, а последний довольствуется одною холодною водою; у первых хоть изредка встречается и мыло, а чувашин этаго греха не знает. Бани тех и других строятся по-черному, т.е. печи без труб, и дым, наполняя баню до самого почти полу, выходит вон чрез расстворенную дверь [и] в маленькое окошко, которое также служит просветом во время мытья и паренья. У русских зажиточных изредка встречаются в банях оконницы, но уменьшенные в четверть [23] с небольшим длины и столько же ширины.

Избы у богатых крестьян и чуваш строятся по-белому, т.е. с русскою печкою, и имеют достаточное число окон; у бедных - по-черному с одним, много двумя небольшими окнами. Вдобавок к ним придаются два или три окошка волоковые, т.е. небольшое отверстие, прорубленное в той или другой стене, закрывается подвижною доскою, ловко вделанною, как бы в рамках в стене. А когда нужен бывает свет, то вставляется оконница, разумеется, маленькая. Особенною принадлежностию белых изб - полати, а в черных их нет. Полати устрояются при входе в избу с левой стороны против печки: это ни что иное, как ряд настланных досок от полу в рост человека, а к потолку подходят на аршин более или менее, смотря по высоте избы. На них-то мужичок любит поваливаться, где ему, так сказать, и не так тепло и не так студено; там температура уравновешивается: холод с полу и жар печки дал изобретение полатям. Под полатями в избе каждой есть так называемый конник, в других местах - кутник, т.е. широкая лавка в две-три доски, где нежные

супруги изволят почивать, когда бывает угодно полежать парою. Потому что кроватей у них нет, а лавки, примыкающие к стенам в одну доску, довольно узки и по длине может лежать только один человек. В чувашских избах особенную принадлежность составляют нары или сиганча, т.е. широкая лавка, устроенная к стене, противоположной к дверям, из поперечных досок на аршин или более длины. Тут или спят семейные или усаживаются почетные гости. Ибо она одним концом граничит с передним углом, где стоит стол.

Не ищите у бедного поселянина дорогой красивой мебели. Он довольствуется скамьею и простым стулом, им же устроенным, должность которого в иных домах заменяет простой отрубок. На нем чаще всех любит сидеть сам хозяин и тогда, когда он ковыляет, плетет свои лапти или уделывает изорванную мочальную свою шлею, и тогда, как угощает добрых гостей, сидящих за столом. Правда, русская девушка или красивая молодка украдкою держат при себе зеркалъцо, обклеенное бумажкою красненькою. В него она глядится, уйдя за переборку или занавеску, что против печки. На стене, обыкновенно левой со входа, красуется у крестьянина на гвоздях деревянных узда, хомут, плеть, возжи и под матицею висят шапки, опояски и голицы -рукавицы. На печи сушатся мокрые онучи, вареги лежат в печурках. На полати, как и по полкам (полицам) вкруг стен, бросают всякий хлам. У печки стоит большое корыто. В нем месят мякину, сено, солому для мелкого скота; нередко посещает этот стол дойная корова. Впрочем, это угощение здесь бывает только зимой и, разумеется, у тех бедняков, которые не имеют особенных скотных изб. От помету скота в избах и довольно неопрятно и несет зло-ароматами. Свое владычество имеет в этих избах и чернота, образующаяся от дыму во время топки печей и от горения лучины, с которою в зимние ночи крестьянин и крестьянка сидят за рукодельем нарочито долго с вечера и не опаздывают вставать рано поутру. Над сказанным корытом умываются селяне. А в иных домах, более опрятных, стоит на этом месте у русских лохань, у чуваш - непременно котел. Тут же висит рукомойник на гвозде, на котором утиральник, утирка, т.е. полотенце или тряпка.

Русская хозяйка стряпает в чулане против печки, где у ней под рукою вся -кухонная принадлежность; апайка не прячется так далеко и месит свою яшку <<салму) на грязном лотке при всех. У ней хоть и топится печь, но только для согревания избы. А яшка ее уйдет в кипящий котел, подвешиваемый на шест в углу в особой горнушке. У ней нет затейливых препаратов кухни. Образа помещаются в переднем углу, где и стол. В чистых домах встречаются по сторонам божницы (тябла), картины, содержания иногда до того назидательного, что страшный суд стоит в параллель с картинкою - мьшш кота погребают; а Георгий, поражающий змия, в уровень с пляскою медведя с козою. Есть, по-видимому, охота, но выражается безвкусие в выборе и размещении картин. При таких избах, где состоят особые сени и противоположно клеть, в последней можно найти сундуки, коробки с имуществом. Там же

разное платье, одежда, мелкая посуда коломенская и стеклянная. В сенях наткнешься на какую-нибудь кадку, корыто. кузов, боченок и т.п.. чего не успели убрать, а может статься и суждено этой посу ле надолго туг оставаться.

На дворе у домовитого крестьянина все в порядке, на своем месте: например, не нужные летом зимние экипажи: сани, дровни, розвальни с кибитками и открытые поставлены под навесом; напротив — летние повозки, телеги, даже одноколки, в свою пору займут это же често. Земледельческие орудия: сохи, косули, бороны помещаются по большей части не на дворах, а на гуменниках, но косы и серпы сложены в аыбаре. При самом дворе у доброго хозяина найдете готовый запас дров для отопления печей и для овина, также оглобель, осей, вил, лопат и другого в этом роде скрабу. Он осторожен на всякое время. У него есть запасное лыко, мочало, пенька и разных сортов веревки и гужи, и подтяжки, и завертки. К сожалению, не замечается у здешних поселян особенных повозок, домашней утвари, земледельческих орудий и речных судов, которые поименовать тоже бы значило, что всякому на бумаге показать то, что видит он в продолжении года на Ватте.

2. Пословица: «По платью встречают, по уму провожают», — в крестьянском быту, кажется, не имеет места. Об них есть другая (пословица) поговорка: «Кафтан-то хоть сер, да ум-то не пес съел». В самой вещи: крестьянин не щеголяет за модою. Его покрой платья всегда почти одинаков, и если он притряхнется чистенько, так это для выхода в церковь или на званую пирушку. Летом сермяжный кафтан, зимою овчинный тулуп, чаще под кафтаном полушубок - вот одеяние мущин. Молодежь носит нанковые [24] или китайчатые [25] халаты и полукафтаны нараспашку, чтоб виднелась красная рубашка. На некоторых увидеге плисовые [26], нанковые шаровары не поверх, а под рубашку надеваемые. Этот щеголь уж непременно в сапогах. Старики мало жалуют эту обувь: им лучше нравятся онучи и лапти, а зимою валенки или теплые сапоги. Впрочем, в грязную пору и на праздники видим многих и в сапогах. Летом - шляпа, зимою - шапка, обыкновенный их голов-ный (убор) наряд. Жилеты у них не в ходу, а галстуков и знать не знают. Зато подчас любят щегольнуть зелеными перчатками, новенькими рукавицами, цветной лентой на шляпе и красным платком.

Платье русских женщин в будни дома - синий крашенный сарафан. Для выхода на двор убрать скотину или сходить за водой зимнею порою надевает она смурый кафтан только особенного покроя, чем у мужчин, с борами назади и застегивается пуговицами; летом последний покоится - и она везде в одном сарафане. Для праздничного времени есть у ней перемена: московский ситцевый сарафан с пышными кисейными рукавами рубахи; на голове шелковая косынка, завязанная на затылке с распущенными концами; на шее большой бумажной плат. Должность фартука исправляет ситцевый разводный запон. Красные или зеленые башмаки на ногах. У женшин волос не уви-

дишь, но любо посмотреть на русую косу красной девицы с большой алой лентой. Прочий наряд общий с замужнею женщиною. Зимой те и другие наряжаются в шубейки, долгие или короткие, крытые по меху цветною нанкою или китайкою. У богатеньких прошелкивают шубейки и шелковые.

Но чувашин и его добрая половина чужды щегольства. У них для праздников и простой поры, летом и зимою почти один наряд: мужчина в кафтане серого сукна и женщина так же; молодежь и девушки то же. Богатые, впрочем, по временам вздевают синие кафтаны. Дома и теплую пору чувашин в одной рубашке; так же и семейные его. Редкие имеют тулупы, разве для зимнего дальнего пути; на женском поле их не видать. По серому кафтану щеголи из них любят подпоясываться красным шерстяным кушаком. Женщины и девки так же подпоясываются. Рубахи, известные под именем чувашских (менее), украшаются шитьем по воротнику, рукавом и подолу из известных шерстей, редко из шелку; менее и проще у мужчин, нежели у женщин и девок. Замужние женщины на базары не ходят в одних рубахах и в летнюю пору, что, кажется предоставлено одним девкам. Матка или женщина идет в кафтане и в теплой шапке на голове, а девушка в разукрашенной рубахе и какой-то остроконечной шапочке, убранной бисером. Грудь щеголихи украшается четвероугольною вышивкою по толстому холсту, иногда с подложенною кожею, особо прикрепляемою поверх рубахи шириною в четверть и длиною в полтора четверти, на которой рядами унизаны у богатых мелкие серебрянные монеты, начиная с четвертака [27] включительно, у бедных же-лехи, т.е. ничего не значущие мелкие же аплике бляхи. Сзади пониже пояса опущены пять или шесть вервей черной, иногда крашенной шерсти. На них вздеты из латуни трубочки по пяти, иногда более рядов, по концам крупные бусы, — от чего во время ходьбы слышим побрякивание. В ушах имеют большие серьги из полуженой медной проволоки особенного устройства на концах с бусами и пушком от заячьих хвостиков. Бумажные и шелковые материи вне чувашского употребления. Женщину и девку никогда не удивишь в башмаках. Они обвивают ноги черными суконными онучами и веревками от лаптей до самаго колена переплетают с некоторым искусством. Чем более наверчано на ногу, тем им кажется щеголеватее. Женский пол чувашский носит штаны холщевые дома и суконные, - когда идут в гости или на базар.

Пища поселянина довольно проста и более из царства растений. Крестьянин в постный день ест серые щи из капусты, горох, кашу из круп, какая у него есть. Редька, белая капуста с квасом, огурцы, лук идут к его столу или по нужде, или по произволу. Картофелем также не гнушаются. Но все подобные яства потребляются большею частию без масла, которое встречается только у зажиточных. В храмовые и другие праздничные дни к этой постной пище присовокупляется и рыба, особенно сухая судочина, сазанина и белужина; «Посолонее поешь, побольше попьешь», т.е. праздничного пива, - так мужички говорят. В эти дни стряпают пироги, смотря по состоянию, с мор-

ковью, кашею, капустою и рыбою, больше свежепросольною или, по их выражению, кадочною, только не из красного рода рыб. а из так называемой бели. В скоромные дни [28] крестьянин любит поесть щей же. бедный - забеленных сметаною или просто молоком, а богатый - с харчо« или мясом, каковым признают лучше всего свинину, дающую обильный жир и питательность. Затем он ест молоко пресное или кислое. И тем в простые дни оканчивается его трапеза.

Но в праздничное время найдется у него на столе студенное. т.е. студень, заливная с квасом и луком, солонина так же с квасом; щи непременно с говядиной или свининой, лапша, без сомнения, с свининой; жаркое-баранина, поросенок, гусь, утка или курица. Затем является их короваец или круглой пирог, подсыпанный луком, яйцами, кашей, редькою, говядиной, с курицею или свининою, подздобленной жиром, очень редко коровьим маслом. Оканчивается стол битым пирогом, т.е. на здобленное маслом кислое тесто запекается в круглой высокой плошке и на столе режется в кусочки, пшенником или яичницей.

Хороший крестьянин никогда не сядет за стол, не умывши рук и не помолившись Богу, что делают и после обеда. Даже принимая рюмку, стакан или кусок закуски, он непременно перекрестится.

В простые дни пьют крестьяне больше квас, чем воду. К праздникам варят пиво, у богатых бывает и кислый мед. Что касается до парадных обрядов угощения, то тут крестьяне очень много держат церемоний, вследствие коих должна быть соблюдаема строгая последовательность, и нарушение порядка или обычая считается как бы святотатством. Но об этом упоминается ниже.

Взглянем здесь на кухню: здесь посуда - чугуны, сковороды, горшки, плошки, деревянные блюды и тарелки; редко у кого столовые ножи и вилки. Каменной столовой посуды очень мало, потому что в обыкновении крестьянском есть кушанья из одного блюда, чашки или с одной для всех тарелки. Конечно, каждому кладется ложка. Когда же и ставятся тарелки, то они не переменяются и не снимаются до конца стола - и налить чего-нибудь в тарелку считается неучтивостью. Довольно, ежели на ней лежит хлеб, ложка и кусок большой, попавшийся на ложку или вилку говядины или рыбы до разрезу. Стол накрывается почти всегда скатертью или столешником. На руки подают или полотенце или просто тряпку; салфеток нет. Питье приносят в бураках, жбанах, даже в ведрах и, наливая ковшом, подают или стаканами, или чашками, нередко целым бураком [29]. Подносом служит часто столовая тарелка.

Горожане мужского и женского пола в одежде следуют моде, часто до истощания кошелька или с долгом на шею. Простолюдины держатся еще старины и одеваются мужчины в азямы [30], полукафтаны суконные, не носят брюк. А старые женщины носят московские сарафаны, телогрейки, ино-

гда парчевые [31] холодники, повязываются большим платком под губы; зимою у первых крытые сукном, казинетом [32] и нанкою тулупы. У последних длинные и короткие шубейки, крытые первые шелковою, последние - нередко парчевою материею, нанкою и китайкою с большим отворотным лисьим воротником. У щеголих в ушах огромные круглые, иногда продольные жемчужные серьги. Молодежь нынешнего света щеголяет зимою в бекешах [33], в теплых сережках на меху и на вате с воротником меховым, лето - в пальтах, сюртуках, отороченных по последней моде при нарядном жилете и в клетчатых или полосатых брюках. На голове увидишь картузы, фуражки разных фасонов. Но пуховые шляпы вывелись из моды и остались на долю стариков или пожилых мужчин. Женщины и девушки одеваются в мантоны [34], салопы [35]; на головах - шляпки, чепчики; у иных косынки, наколки, дымки, шали и шарфы на плечах.

Пища горожанина определяется его состоянием так, что нередко при взгляде на иного щеголя невольно вспоминается русская пословица: «На брюхе-то шолк, а в брюхе-то щолк». В самом деле, многие едят скуднее крестьянина, у которого при добром порядке, по крайней мере не бывает недостатка в хлебе и домашних овощах, каковые горожанин должен покупать с базару. Иной бьется с куска на кусок, особенно незнакомый ни с каким ремеслом и обремененный семейством. О богатых говорить нечего: они не уступают в содержании стола аристократам. Пьют чай дважды в день, с кофеем не знакомы, но десерт имеют привлекательный. Кроме обыкновенного питья квасу, на званном пиру найдете мед, пиво, брага, разные наливки. Особенно охотно пьют пунш или, по-ихнему, «шпунт» с кизляркою [36] или русского изделия ромом. Кухонная и столовая посуда, также чайный прибор довольно порядочны и нередко выказывают вкус.

Для чувашина пища составляет естественную потребность, а не лакомство: хлеб да вода его еда. Он досыта наедается одного ржаного хлеба. Чтоб скушать чего-нибудь горяченького, то у него тотчас в котле сварится яшка, которую хозяйка или забелит молоком, или подает просто. В том же котле в другую пору варят щи, для которых капусту рубят топором. Когда нужно варить, редко заготовляют впрок. У них за капусту отвечает болдран, т.е. щавель, борщ которого, собирая летом, просушивают и берегут в зиму. Им приправляют свою яшку, но одного не варят. Варят для себя кашу в котле ж яч-вую, полбяную, овсяную. На столе она является в большой чашке или ставце, в котором в углублении по средине или в ямочке, сделанной ложкою, наливается масло, и кушающие, зачерпывая кашу, обмакивают только ложку в это масло, которого никогда не перемешивают в посудине. Хорошим также и не последним блюдом считается у них шуръба (уха) из сухой судочины, нередко одних перетолченных костей и чешуи. Напротив, вдоволь хлеба кушают с аппетитом, и им выгодно, потому что тут не требуется соли, на которую чу-

ваши великие экономы, прикусывая ее с хлебом, как мы сахар при питье чаю, или только полизывая.

На чувашских базарах вы увидите несколько возов, нагруженных распластанною без голов рыбою. По монетке, т.е. копейке серебром, иногда и по две коп. за штуку чувашин берет ее сколько угодно и кушает, как мы балык. Это веселая рыба, или савранина, несколько посоленая и провяленая в печи на соломе или лубке. Говорят, что она очень вкусна и, видимо, жирна, только весьма костлява. Икру этой рыбы чуваши берут с жадностию, платя за фунт 4 коп. серебром.

Пшеничный хлеб у них в малом употреблении, более яшная мука, из которой пекут лепешки и делают свою любимую яшку. Любят кислое квашеное молоко, по-ихнему «ширтанъ иранъ». Делают из творогу сырники «колбас», которыми, засушив, любят лакомиться, не стыдясь публики, на базаре. Подоивши корову, молоко не процеживают. Масло делается из квашеной, но не топленной сметаны. Оно идет и в кашу, и на смазку колес вместо дегтю, т.е. чувашин, готовясь ехать, хватает полон рот этого масла, и пожевав несколько, берет из рта полную горсть и растирает по оси своей телеги, где наденется колесо. Без этого снадобья скрип едущего чувашина слышен далеко, очень далеко. Деготь надобно купить, а масло у него свое.

По этому расчету, в столице своей Чувашландии, т.е. здесь в Чуксарах, чуваши любят кушать гороховые лепешки, с которой одной чувашин почти насыщается и с похвалою Чебоксарам и такому лакомому куску восклицает: «Цывилъ кород (город) не кород, Кусъкодемъян — кород, не кород, Казань правда кород, до самой лучше лавка подешъ, лыка, мочала не найдешь. Чук-сар так всем кородам кородок, калачь-то мало кусашъ, много жуешь, а в Казань - много кушашь, мало жуешь».

Эти дети природы в пище и днях неразборчивы и к чести их не брезгливы: едят всякую всячину из одного котла, поставляемого с помоями и костями для собак. В постный день не гнушаются скоромною пищею и, наоборот, лишь было бы что поесть. Впрочем, в свои праздники, о коих упомянется в своем месте, варят баранину, говядину; делают пироги, кладя целиком в них утку или курицу. Обыкновенный их напиток — вода; а когда бывает пиво, тогда, пожалуй, найдется и квас, за который принимаются тогда, как выльется все пиво. Особенно же квасов не делают. Пиво их по большей части яровое, довольно пьяно, потому что для опьянения они не жалеют хмелю. Богатые держат мартовские пива через все лето. Для дорогого гостя делают взва-рец, т.е. варят то же пиво с медом и красным перцом, иногда с прибавлением вина. Это их глентвейн!

У 3. Между горожанами низшего и среднего класса при рождении детей встречается та особенность, что к родительнице, находящейся в бане, на дру-гой-третий и в следующие дни до крещения младенца, ходят знакомые и род-

ные. Разумеется, женщины с поздравлением и кладут на зубок, т.е. дают по состоянию матери младенца по нескольку денег. В то же время приносят ей калачей, кренделей и пирогов. А та в свою очередь угощает посетительниц вином и пивом, тут же в бане непременно имеющимся. Причем, охотницы-подружки напиваются часто до того, что на радости поют песни и поднимают оляску. А в угоду их сама родительница разрешает сначала на настоечку с инбирем и калганом, а потом не отстает от своих подруг-кумушек.

Младенец между тем сосет жвачку из ржаного хлеба с медом или из кренделя с сахаром. Разумеется, ему не отказывается и в грудном молоке. Однако лишь только младенец явится на свет, в рту у него будет непременно жвачка в тряпке из моркови или свеклы. Причудливые бабки при рождении имеют над родительницею власть неограниченную, приказывая ей, чтоб ускорить разрешение младенцем, то дуть в бутылку, то, ухватившись за что-либо твердое, кряхтев, силиться и натужиться, от чего, кажется, и получили свое название «потуги», т.е. последний период рождения.

Вот усиленно явившийся младенец омыт и положен; тут идут разные процессии. Но бедную мать бабка то и дело правит, или лучше, давит ее живот, почти не на живот, а на смерть. Вольная мученица должна все это терпеть в течении нескольких дней. Зато в утешение, в подкрепление и в одобрение приневоливают родительницу, хотя бы иначе и не хотела, выпить винца с инбирем и закусить непременно солененьким: капустой, огурчиком, груздочком, а у состоятельных икрой, семгой, селедкой. Так бывает при родах!

Потом отец и мать дитяти ведут думу, кого бы взять кумом и кого кумою. Когда их выбор утвердится и избранные лица не отрекутся быть восприемниками, то на обязанности отца крестного — купить для младенца крестик и ленточку на гайтан голубую, ежели младенец мужеска пола, или розовую, ежели девушка. А крестная мать заготовляет рубашечку с пояском из коленкора, ленточки цветом такой же, как гайтан по различию пола. Да закупает наризки, т.е. должно подарить родительницу чем-нибудь на платье ситцом, каленкором или чем другим, смотря по состоянию и расположению. Случается, что иногда берут в кумовья первого встречного или встречную. И это те, у которых, как они говорят, не стоят дети, т.е. в малолетстве умирают.

При крещении после обряда церковного бывает угощение родных и знакомых кумоньков и кумушек. Здесь к концу обеденного стола необходимую потребность составляет каша, за которою, как скоро будет подана на стол, «вляется повивальная бабушка с подносом и подает порядком каждому гостю рюмку вина или что случится. Тот или та, выпивши поданное, кладут на поднос деньги по состоянию или хотению. Это называется - бабушке на кашу -я собранный капитал, величаясь на подносе в продолжение разносимых рюмок, переходит, наконец, в карман бабушки, которая после судит о щедрости давателей. Наконец, она пьет и также расплачивается по своему состоянию.

Но горька бывает его мужа на сей раз, после шлння, зшуска, от которой он, однако, не должен отказаться, если любит свою хея>. Кум выбирает самую большую ложку, зачерпывает несколько каши н в иве прибавляет всякой всячины: перцу, хрену, луку, уксусу, масла, меду, какой-либо жидкости горячей и вдобавок поливает вином и пивом. «Кушай-ко кум' — да знай, горько ли, сладко ли кум было родить». Тот морщится, отворачивается, но проглатывает эту приятную пилюлю. Потом все встают вз-за стаи и благодарят хозяина и хозяйку. У некоторых есть в обычае, что кума, т.е. восприемница, дарит кумонька, с которым воспринимала младенца, платком или жилетом. А тот по времени отдаривает косынкою, башмаками или материею на платье. То же или точно так же, только в меньшем размере разгула, водится на родинах и крестинах у простого русского народа в крестьянстве.

Чуваши, напротив, не имеют никаких затей, когда рождаются их дети. Одна необходимость только заставляет их крестить младенца или в церкви, или на дому. Для молитвы к родительнице священников не призывают, а младенца к крещению представляет какая-нибудь родственница или повивальная бабушка. Пиршества у них на крестинах не бывает, разве только богатый угостит священника и дьячка, крестивших младенца, вином и, ежели есть пивом, да сварит курицу. Тут и дело с концом.

Свадебные и брачные обряды в здешнем крае сколь много различны, столь же общи русскому народу: сватанье, рукожатье, сговор, девишник и самая свадьба - вот эпохи, которые имеют свои лицевые стороны, резко отличающиеся между собою, но всегда придерживающиеся заведенного общего порядка, каковый везде при подобных случаях усматривается.

Но здесь, между горожанами, та встречается особенная странность, что на другой день после свадьбы гости жениха обоего пола с утра гуляют или катаются по улицам с песнями. По лицу и одежде вы никого из них не узнаете. Они перерядятся, мужчина - в женское, а женщина - в мужское платье. Они так себя принарядят, что чем уродливее на ком костюм, тем им веселее и смешнее для зрителей посторонних. В двух или трех экипажах есть артисты приволжские, т. е. игроки на балалайке, гармонике, пузыре, волынке, чувашских гуслях, бубне, и чего не выдумают! ... заслоне. Эта музыка с беспорядочным криком дерет уши, но пирующим весело. Правду сказал И.А. Крылов: «Они немножко дерут, зато хмельного наберут», А здесь оправдание на ничку, ибо ежели пето Subricus saîutat [37]: то ужели трезвый решится на публичные глупости? Но они в свое оправдание намекают на то присловие, которое говорит: dulce est dispute in loco Horat [38]. Что делать? Так исстари ведется.

Свадьбы у чуваш или обыкновенные, или чрезвычайные. Первые, как и у русских, идут формальным сватаньем с тою только разницею, что здесь играет важную роль калым. Что же это такое? А это ни больше ни меньше, как

условная цена, договорная плата деньгами или чем-другим от жениха невесте, которой руки он прежде удостоится получить, как им окончательно не будет отдан калым. Тут уже и за свадебку. Но недостаточное состояние или, может быть, любовь дала место свадьбам чрезвычайным: чтоб не платить калыма, иногда для бедного не под силу, не по достатку, требуемого отцом невесты, - придумали их невест воровать. Это бывает так. Намеревавшийся жениться высматривает девушку, которая была бы ему люба. И ежели найдет таковую, то чрез доверенное лицо осведомляется, согласна ли она за него выйти. Получив на это утвердительное известие, с общего согласия назначают время и место, где бы и когда похитить невесту, готовую к побегу. Узнавши это, похищают с поля, из лесу и даже из дому девушку-невесту, доверчиво сдающуюся нареченному жениху, о котором она также узнать должна коротко. Не было примеров, чтоб похищения были усильные, насильственные. Увезенная девушка сочетовывается с женихом. Узнают после о побеге дочери родители, но дела переворотить нельзя и потому посердившись ляя два, три, много неделю, мирятся родители жениха с родителями невесты. Здесь калым уже изгоняется и не требуется.

Обряд погребения умерших не сопровождается никакими особенностями, так как и самые поминки по умерших. Сказать только можно на чуваш, которые с умершими во гроб кладут и любимые им занятия: лапоть, кочедык и, пожалуй, рожек или тавлинку с табаком, а также и трубку, ежели покойник был охотник к употреблению табаку в том или другом виде. Поминки же их по умершим на могиле удоставляют избыточную закуску для собак, потому та) чувашин с [женою] роднею умершего трапезует на могиле и от всякого кушанья и яства оставляет часть при могиле на долю умершего: хлеба, пирога, блинов, мяса с подливанием тут же пива и вина. Последнее войдет в землю, а первым воспользуются собаки. Особенную замечательность составляют чувашские поминки родителей, соответствующие нашей родительской субботе пред Дмитриевым днем (26 октября) бываемой. Но они не тогда поминают своих отшедших в вечность отцов и братий. А их календарь указывает другое время, время такое, что в эту пору непременно бывает оттепель, хотя бы до сего стояли жестокие морозы. Уж это расчисление времени поминок знают одни чуваши. И оно, время, не бывает в одних числах и переходит по самым месяцам из года в год не одинаково. Поминки бывают и в октябре, и в ноябре. Наших родительских суббот они не знают и не наблюдают; у них одна в году тризна!

Но взгляните на Чебоксар. Что такое несет женщина на лотке? Кажется, она не торговка съестными припасами, а полон лоток пирогов и круглых, и продолговатых? Помилуйте, как этого не знать? Она послана от имянинника или от племянницы, чтоб раздать эти пироги по родственникам и приятелям, которых адрес и достоинства пирогов в ее умной голове, и просить их хлеба-соли откушать у племянника или племянницы.

Пироги эти, судя по многочисленности родни и приятелей, рассылаются иногда накануне имянин, иногда в тот же самый день. Качество пирога выскажет и расположение посылающего: ибо пироги бывают с кашею, капустою, морковью, яйцами, рыбою, говядиною и курицею. И каждый атрибут идет к известному лицу без замешательства. Но эта церемония, как и нижеследующая, ведется только между мещанами и купцами. Вы у них на пиру . или на балу и за столом лениво кушаете. Услужливая хозяйка берет вашу вилку и поддевает кусочек холодного или жаркова и просит из рук ее с вилки скушать. За хозяйкою и гости также начинают друг-друга угощать. Тут выпадает довольно и на долю мужчин от нежного пола, который также ждет свою очередь, чтоб вежливый кавалер поподчивал и даму из своих рук на вилке. Когда же пойдут все вилки в ход, особенно под куражом, то надобно только успевать глотать и другим подавать. Тут что-то вроде перекресток и вилок, и рук со всех сторон стола!

Конечно, бывает не без причуд в крестьянском быту при чрезвычайных житейских случаях. Но чтоб их вполне подметить, нужен зоркий, долго наблюдательный взгляд. Впрочем, благодаря времени, все более и более сближается с религиозностию, например: православный мужчина не примется за важное дело, не оградив себя крестным знамением.

При засухах и больших дождях просят местное духовенство совершать моления о благодарствении воздуха, так как и в летнюю пору при посевах учреждают ходы с иконами по полям, где к молебствию выносится разное жито, над которым священник совершает водосвятие и часть которого потом ввергает в землю. О, как приятно и умилительно смотреть на простые, но искренние мольбы тогда крестьян, просящих плодоносия от Бога и матери-земли, так они последнюю величают!!

Самые чуваши начинают полевые работы призыванием господа й по-своему молятся о изобилии плодов и о благословении трудов их. Только здесь вкрадывается то, что они, намереваясь приступить к работам полевым, варят пива и после молений по домам выезжают все в поле, каждый на свой загон, где, проехав раза два-три по полосе, возвращаются домой, утешаясь мыслию, что они положили начало работам и пьют несколько дней. После чего уже всерьез принимаются за полевые работы. А с окончанием их снова пивоварение, чтоб отведать новый хлеб, обмолоченный и смолотый. Это у /них также хороший праздник, как и у других, которые отведывают нови, т.е. так же угощают себя пивом из новаго хлеба. При пожарах сверх обыкновенных мер к пресечению огня женщины у русских выносят из домов и стоят с иконами в виду пламени, разумеется, мысленно молясь о спасении. Другие, более легковерные, кидают горстями землю в огонь, думая, что земля не допустит далее распространяться пожару. Этого я сам был очевидным свидетелем при случившемся ныне по осени в городе Чебоксарах пожаре, который в

самом деле как-будто бы перестал иметь наклонение в. ту сторону, с которой женщины засыпали огонь землею, хотя можно было ожидать противного.

В скотских падежах и при людской смертности, обращаясь с молением к Богу, в то же время необразованные преклоняют колена и Вааламу [39], к чему более всего склонны чуваши, по водительству их «иомсей» (жрецов). Да и русские, деревенские, иногда не отстают в глупостях от этих инородцев. И как те, так и другие смерть на скот или людей считают каким-то существом телесным, которому по тому и прекращают путь в селение, опахав оное в ночную пору сохою, влекомою не лошадьми, а людьми, ежели только женщин, впрягшихся в это ярмо, можно тогда назвать людьми! Мужчины в этом не участвуют.

В болезнях простой народ ближе и скорее бежит к знахарям или к знахаркам, чем к опытному врачу. И по указанию их схватывает часто скорую смерть. Здесь имеют место и наговоры, и нашептывания, последние только шарлатаном, а не для болящих, которые очертя голову в болезни хватаются за то, что очевидно вредит их здоровью, а иногда преждевременно прекращает жизнь. Официальных или дознанных на опыте лекарств и лечений здесь не замечается, кроме как в деревнях: накидывание горшков, а в городе употребление дорогой травы ізазяарагШ [40] составляют общее во всех болезнях их всех недугов лекарство.

4. Земледелие, составляя главнейшую отрасль занятий у поселян здешнего края, в то же время дает способ торговцам из купцов и зажиточных людей приобретать хлеб в зерне и муке для отправки рекою Волгою до Нижнего и Рыбинска на судах.

Огородничество здесь очень незначительно и удовлетворяет только домашнему потреблению. У чуваш, впрочем, идет в продажу хмель, который они разводят при домах. Но таковой же, растущий в лесах, далеко не имеет достоинство первого и мало ценится.

Звериной ловли почти нет, а рыбная - съемщиков платящих оброк тому ведомству, чьи воды.

Скотоводство малозначительно, а конских заводов и совсем нет. Пригону скота не бывает, кроме следующих из дальних мест к столицам.

Бурлачество доставляет некоторую пользу поселянам, но то ныне, по ценности, в упадке от коноводных [41] и пароходных машин. Прежде чуваши охотники были промышлять извозом, но и здесь выигрыш очень мал, - от двух вышесказанных причин.

Рукодельности не предвидится по ненахождению в здешнем крае никаких фабрик и заводов. Здешние мещанки не умеют взять в руки веретена, а тка/рь холсты - это не в сфере их понятий и занятий.

5. За то они охотницы повеселиться, погулять. Маленькие девчата знают все почти песни взрослых и в играх очень переимчивы, забывая свой иногда возраст и благонравие. Забавы их: песни, хороводы и пляски при орудиях

музыкальных: скрипке, гуслях чувашских и гармонике. Но пищею и верхом торжества здешних красавиц и молодцов-шалунов составляют капустки, т.е. вечерки, бываемые осенью, когда рубят капусту. Чтоб их вечерки короче узнать, стоит только заглянуть в сочинение г-жи Фукс, напечатанное в «Заволжском муравье» [42], которая описала их ловко и подробно. А мы укажем на некоторые особые гулянья здесь в городе, существующие и нерушимо соблюдаемые. От дня Пасхи, продолжающиеся хороводы, по вечерам в воскресенье и праздничные дни, дают место и нарочитым гульбищам в ближайших деревнях.

Так, в день Вознесения [43] ходят в Грязево, в Троицын день [44] - в Лак-реево, в Духов [45] - в Кнутиху, а в заговенье [46], пред Петровым постом [47] посещают заштатную пустынь [48] Геронтьевскую, где испивши из родника холодной ключевой воды и походя между могил по ограде, возвращаются на Крутую гору правого берега Волги. Здесь песни деревенских певиц и их вычурные пляски доставляют удовольствие градской публике, которая и на прочих прежде сказанных гуляньях утешается только тем же манером с присоединением к тому, что в тех деревнях публика прошивается по господским садам и молодежь качается на качелях. Тут найдется несколько простых лакомств у продавцов. А знакомые у господ в крестьянах находят выпивку. К вечеру возвращается городское общество в город, а деревенские в свои селения.

Также девушки-горожанки, охотницы попусту, понапрасну, без нужды раз пять в сутки сходят за водой на речку и вылить хоть под угол. Это так: Маша берет ведры, зайдет за Анютой, та крикнет Пашу, а тут по пути Катя или Груня. Вот их и соберется численки две-три. Уже непременно каждая успела принарядиться, подбелиться и прирумяниться. Они идут и за водой и с водой нога за ногу, во всю ширину улицы и судят и рядят... что ближе девушкам. Тут пырь в глаза. Петруша N. Видишь-ли, Машенька! Ведь и вышел? - Э, да разве мало ли их шатается, идите, не заглядывайтесь. Однако такие степенные пойдут опять на речку.

Тут подметит Груня Ванюшу. Пройдет тот и та, а вода вылита дома под угол; опять в поход, хотя не корыстный да лестный ....

А летнею порою посидеть на завалинке под окном, не пропустить и птички летящей, - на это уж взять здешних молодок! А сколько тут пересудов, новостей...

«Петербургской листок молвы» не успел бы и тысячную долю, - не говорю описать, а заметить! Таковы здесь светские удовольствия.

ч'/Но замечательны и религиозные обычаи. С этою целию ходят отсюда на так называемый Фомин ключ, верстах в 6-ти от города, где делают поклонения святым иконам, поставленным в часовне при роднике и ставят много свеч, которые с огарками собирается в пользу церкви Вознесенской в городе

пуд до двух. Любят это место посещать самые чуваши, нередко приезжающие из далеких мест. Они привозят хлеб и калачи, вино и квас. После моленья часть бросают и льют в родник, а прочее употребляют сами. Взамен же берут с собою родниковую воду, находя ее лечебною в болезнях. С таким же расположением посещается горожанами часовня с иконою Николая Чудотворца в четырех верстах от города при деревне Новое Ларионово или Новое село, где по преданию была будто бы церковь, на месте которой ныне часовня, куда приглашаются и священники для молебнов и водосвятия.

В религиозном отношении здесь в городе замечательно и то обыкновение, что накануне храмового праздника каждой церкви бывает после вечерни молебен Богородице, для которого начинается благовест с 2-х или 3-х часов по полудни и продолжается нарочито до времени обыкновенной вечерни. К молебну сходится духовенство и из других приходов и стекается очень много народа. В ознаменование праздника у той же самой церкви, где бывает с вечера молебен, к самой утренней начинается благовест ранее и прежде прочих приходов, за час или два. Другое обыкновение состоит в том, что по воскресеньям до отдания Пасхи после обедни бывают по три продолжительные звона. А после заговенья в Петровом посте в первые два воскресения после водосвящения крестные ходы — в одно первой половины, а в другое - последней половины города.

Причем, много бывает народу и очень нарядного.

6. По сей статье, не имея в виду данных, которых и собрать не предвидится возможности, нельзя сказать ничего не только определенного, но и приблизительного. В самом деле, жизнь поселянина до того проста, что он не ведет себя никакого учета и доволен оченъ доволен, когда у него по пословице концы с концами стыкаются. Крестьяне все безграмотны, обременены работами и время-ли им входить в учеты и вести контроль? Подати и повинности крестьянин еще может помнить. Но и этот предмет не только каждогодно, но и в течение года изменяется, увеличиваясь или уменьшаясь в сборе. Жизненные потребности у поселянина под рукою, так как и нужное для одежды и обуви; потому, не знакомясь с покупкою, он не может определить цены материалов. А что им и бывает куплено, он периодически себя не ущиты-вает, зная один тот себе отчет, что на всякое продовольствие он приобрел деньги трудами рук своих.

IV. Особенности общественного быта

Весь Чебоксарский округ управляется по всем состояниям: купеческому, мещанскому и крестьянскому на основаниях, изданных от правительства для

прочих уездов здешней губернии. Поэтому следуют общеустановленному порядку, и особенности не имеют места в самом быту крестьянском, в котором если и встречаются старики, по-видимому, имеющие влияние на одноде-ревенцев. Но это напоминает только допотопную жизнь патриархов с тою только разницею, что к старикам-патриархам нынешним прибегают в нужных. случаях с испрашиванием совета как от человека, богатого опытом; но власти он не имеет ни единой. Последняя проявляется только отдельно, в главе или отце семейства, которому прочие члены семьи подчиняются даже до того, что в благоучрежденном доме ничего важного не предпринимается без благословения родительского. Которое так высоко ценится, что дети и в дальней отлучке от родителей при каждом случае просят родительского благословения, навеки нерушимо: без этого вы не увидите ни одного крестьянского письма. Степень уважения после родителей переливается и старшему в семье. Хорошие дети отдают во всем отчет и приобретенные деньги в распоряжение отца. Но мать имеет свой капитал от огородничества, скота, молока, от холстов и шерсти, ежели, разумеется, излишеству что-нибудь идет на продажу. Но она невольна ни в продаже хлеба, ни скота, чем распоряжается уже муж. Сберегаемые капитальцы отец употребляет по хозяйству и на доме, также на подати с повинностями и на одежду сыновей. Мать же печется о нарядах для дочерей и о их приданом. Это, впрочем, ведется более в просто-народии. Но в купечестве и мещанстве власть перевешивает иногда капитал, а не личное право, супруги вместо супруга; и следовательно, все подчиняется в доме в виде превратном. В этом состоянии, т.е. высшем, раздел имений, выдел приданого и прочее делается большею частию на бумагах, следуя законному порядку. Но в крестьянском быту руководствует в этих случаях любовь родителей и почтение детей. Недаром говорят они: «Ласковая теля две матки сосет».

Прочие [статьи] этого отдела не представляют никаких особенных явлений. Созывание помочей, наем и ряда работников, отправление артелей и возвращение в домы - дело столь обыкновенное в крестьянстве, что сами они не находят тут ничего особенного, зная, что друг другу надобно помогать. А при найме работников тоже гложет сердце корысть у той и у другой стороны. Артели также ищут пользы и, отправляясь с надеждою на приобретение выгоды, возвращаются в домы нередко тощее на желудке и в кармане, чем вышли из селения. Везде уменье и сметливость выигрывают, а оплошность и леность накликают недостаток и бедность.

Вообще надобно сказать: простой народ на празднествах весьма склонен к быстрым переходам от дружелюбия к ссоре и от ссоры к миру. Наблюдатель нравов может заметить эту черту характера на каждом гулянье или общественном празднике. Как часто случается видеть двух земляков, выходящих из питейного дома, которые, пошатываясь, сначала обнимаются и целу-

ются, потом вдруг начинают спорить и браниться, потом, поправив рукавицы, приятели подчивают друг друга кулаками и наконец, опять возвращаются туда, откуда вышли и празднуют мировую. Они любят: «Подравшись, утопить вражду свою в вине».

V. Умственные и нравственные способности и образование

На счет жителей здешнего края прозвищ или насмешек нет ни у соседей, ни у них самих. И занимательных рассказов о людях, занимающихся промыслами, также не предвидется. Что ж касается до нравственных свойств и наклонностей жителей здешней местности, то и в этом отношении они не обращают на себя внимания наблюдателя, не отличаясь ничем от соседних обитателей. Известно только, что поселяне здешние, как большая часть и горожан, стоят по образованию на низшей степени и не чувствуют своей дикости. А те, которым удалось в молодости познакомиться с грамотностью, не простирают рвения своего до дальнейшего образования и стараются будто бы забыть то, чему обучались; исключения очень редки. Число же этих полуграмотных людей определить нельзя, потому что учатся не в одних училищах, а часто и у таких мастеров и мастериц, которые сами ощупью пробираются при книжном чтении и письме. 'Обучению девушек, кажется, менее радеют, нежели бы нужно было, хотя бы для того, чтоб иметь возможность набить башку песнями, до которых они, особенно городские, великие охотницы и знают их более и исправнее, нежели бы можно было ожидать от лет и возраста. Учиться же им и трудно, кажется и напрасно. У них не достает на науку ни времени, ни капитала, а принарядиться и посидеть на вечерке лишний часок - это легко и дешево.

V Есть в здешнем крае малая часть раскольников, секты поповщины [49], называющая себя православными и старой веры исповедниками. Завелись они с издавна, но откуда пришли, неизвестно! Заблуждения состоят в том, что они служат по книгам, печатанным с изданных до времен патриарха Никона [50], в своих часовнях и моленьях, в которых службою распоряжается уставщик, свой же мужик, а в женских - женщина. Священников не принимают. Таинства же совершают сами. Крещения у них нет, а имена нарекают новорожденным повивальные бабки. Брака не бывает, а вступают в брак по родительскому благословению; каются друг другу. Гнушаются православными до того, что из одной посуды не пьют, не едят. Образам молятся только своим, которых даже возят с собою, равно и посуду, если кому из них случается отлучаться из жительства. В домашнем бьпу и при народе стараются казаться степенными и скромными, но внутреняя их жизнь далеко не такова, как внешняя, о которой, по замечанию апостола Павла, лучше пройти молчанием.

VI. Народные предания и памятники

По сему отделу, в котором при продолжительной наблюдательности можно бы многое включить, должно на сей раз ограничиться кратким взглядом. Чтоб проследить во всех потребностях предания и памятники, на это надобно много времени, необходимость быть в разных местах, чтоб изучить местные сказки, поговорки, прибаутки и т.п. Это лишь возможно при свободном от [свободных] служебных дел времени. По сему самая ограниченность дозволяет высказать то, что сделалось известным по чему-либо в прежние времена. Вот, например, к преданиям можно отнести три случая:

1) Когда в завоеванную Казань царь Иоанн Васильевич прислал святителя Гурия быть там архипастырем, то сей в пути посетил город Чебоксар, совершил молебствие и кругом города крестный ход. А на память этого оставил в дар икону Владимирской божией матери, в чем удостоверяет надпись, обретающаяся на задней стороне деки св. иконы.

2) При селе Сундыре [51] вниз по реке Волге есть высокая гора, носящая название Царицыной. От старожилов слышно, что с этой горы любовалась императрица Екатерина Великая левым берегом Волги, где раскинут на необъятное пространство лес; вниз же с горы далеко виднеется Волга - «Река священнейшая в мире, Российских рек царица мать?», как отозвался о ней в стихотворении писатель того времени Карамзин [52].

3) Когда государь император Павел Петрович посетил в проезде с августейшими детьми город Чебоксар, то в изъявление своего благоволения хозяину дома купцу Клюеву, где изволил останавливаться, пожаловал золотые карманные часы, которые и теперь в роде наследников Клюева сохраняются, как драгоценность. Он же, государь, имел продолжительный разговор с промышленниками того времени, известными под именем «кречетьих помыт-чиков». Это была тогда такая каста людей, которые, освобождаясь от всяких повинностей, обязаны были каждогодно отправляться на Уральские горы для лова соколов, кречетов, орлов, которых после доставляли ко двору. Ныне этот класс людей с прекращением сказанных занятий вошел в состав мещанского общества.

Что касается до обрядов, известных под именем «колядки», «цедровки» и проч., то в здешнем краю о первых двух названиях и понятия не имеют. А обыкновенно говорят: игры и песни святочные, хороводные, свадебные, которые и совершаются и поются без разительной отмены, как это водится в других местах здешней губернии.

Курганов, памятников, насыпей и других признаков старины здесь не замечается, вероятно, потому, что местность эта не бывала ни театром военных действий, ни прикрывалась стариною, столь известною в местах великороссийских и белорусских.

Самые жители настоящего времени здесь не больше не меньше как или обрусевшие татары, чуваши, черемиса или переселенцы из внутренних губерний России.

Живые урочища здешней местности как не ведут ни к каким древним воспоминаниям, не составляют особой важности и вполне известны в хозяйственном и типографическом отношениях местному ведомству начальства Государственных имуществ и Министерства внутренних дел.

Штатный смотритель чебоксарских училищ Петр Попов.

Чебоксары, 21 ноября 1853 года.

Архив РГО. Разряд 14, Оп. 1. Д. 101. Л. 1-129. Подлинник.

Примечания

1. Черемиса - марийцы. Заметим, что охота на зверей у марийцев в это время имела ха-^гтер подсобного промысла. Основным хозяйственным занятием марийских крестьян было жжбопашество и домашнее скотоводство.

2. Взятие Казани - имеется в виду события середины XVI в., когда в 1552 г. русское вой-оюпаря Ивана Грозного овладело столицей Казанского ханства.

2а Скорбутные - от скорбут - болезнь цынга.

3. Деветерик - куль или мешок вместимостью в 9 пудов.

4. Сажень — мера длины, равная 213,36 см.

5. Мещане цеховые - одно из податных сословий, оформленное в 1785 г., состояло из [х торговцев и ремесленников, обязано было иметь подушную подать, поставлять рекру-

I н выполнять многочисленные «службы». Ремесленники были объединены в городские це-введенные еще в начале XVIII в.

6. Exempli gratia (лат.) - ради примера.

7. Etc (лат.) - и т.д.

8. Sic Transit gloria mundi! (лат.) - так проходит мирская слава.

9. Male parta, male dilabuntur (лат.) - плохо начато, плохо закончится.

10. Сиделец - торговец хозяйским товаром; приказчик; торговый человек.

11. Коштан - деревенский заправила; богатей; ходок по крестьянским делам; ябедник из стъян, тесно связанный с уездными чиновниками и торговцами.

12. Ergo (лат.) - следовательно.

13. Cuid natura dédit, пето negare potest (лат.) - что дает природа, никто отрицать не мо-

14. Metaphora (лат.) - метафора, сравнение.

15. Казаматный — человек из преступной среды; арестант, заключенный под стражу в

16. Cornu (лат.) - фланг.

17. Айда инге вурмана, хора сирла пусыпарма (чув.) - пойдем сноха в лес за черными яго-

18. Чувашское слово касси означает «выселок», «околодок», ял - «деревня».

19. Окружное управление - введено по реформе государственной деревни П.Д. Киселева 1835-1841 гг., согласно которой государственные крестьяне переходили в ведение Мини-

гва государственных имуществ, в губерниях -- управляющих палатами государственных |>тцесгв, соответственно в округах (совпадавших с границами уездов) - окружных начадь-вэв. которым подчинялись волостные и сельские правления. Окружное управление содер-ь за счет государственных крестьян.

20. Шалаш - летняя кухня.

21. Карда (чув.) - изгородь, скотный двор.

22. Дранье (драница) - дощечка, кровельный материал, используемый для крыш.

23. Четверть - здесь: четвертая часть аршина, длиною в 17,78 см.

24. Нанковый - от нанка, бумажной ткани.

25. Китайчатый - ткань из бумажной разноцветной ткани (китай).

26. Плисовый — бумажный бархат.

27. Четвертак - серебряная монета в 25 коп.

28. Скоромные дни - не постные дни; в скоромные дни можно есть мясо, молоко, масло сливочное, яйца.

29. Бурак - или туес, специальное деревянное или берестянное ведро с крышкой, которое использовалось для хранения жидкостей или пищевых продуктов.

30. Азям -долгий и полный кафтан без бор из домотканного крестьянского сукна; носили крестьяне, в Чебоксарах - и горожане; у чувашей аднм - широкополая зимняя одежда из толстого домотканного сукна с высоким, закрывающим голову, воротом.

31. Парчевые - материя, ткань с нитями (парча).

32. Казинет - полушерстяная гладкая ткань.

33. Бекеш - сюртук или кафтан на меху.

34. Мантон - женский плащ особого покроя.

35. Салоп - верхняя женская теплая одежда наподобие плаща.

36. Кизлярка - виноградное вино.

37. Nemo Subricus salutat (лат.) - некто Субрия приветствует.

38. Dulce est dispute in loco Horat (лат.) - красноречиво рассуждать по Горацию.

39. Валаам - по библейскому преданию Валаам был месопотамским языческим волхвом и прорицателем.

40. Isassapariti (лат.) - слово не разобрано.

41. Коноводное судно - речное плоскодонное судно с отвесными бортами длиною в 35-80 метров и шириной в 8-16 метров, в котором колесная тяга приводилась в движение 12-13 лошадьми.

42. Сочинение г-жи Фукс, напечатанное в «Заволжском муравье» — Фукс Александра Андреевна (1805-1853), дочь помещика сельца Исенево, Андреевка тож, Чебоксарского уезда А.И. Апехтина, детские годы провела в Чебоксарах, казанская поэтесса, автор книги «Записки о чувашах и черемисах Казанской губернии». (Казань, 1840). В литературно-художественном журнале «Заволжский муравей» (1832-1834) ею были напечатаны статья «Поездка из Казани в Чебоксары» и другие публикации.

43. Вознесение - Вознесение господня, один из двунадесятых праздников русской православной церкви, отмечается на 40-й день после Пасхи.

44. Троицын день - христианский праздник, входящий в число двунадесятых в русском православии, отмечается на 50-й день после Пасхи, приходится на весну - начало лета.

45. Духов день - христианский праздник, отмечаемый на следующий день после Троицы.

46. Заговенье - канун поста, последний день перед постом, когда можно употреблять скоромную (мясо-молочную и др.) пищу.

47. Петров пост - многодневный пост перед христианским праздником Петра и Павла. Отмечается 29 июня (12 июля).

48. Пустынь - небольшой монастырь.

49. Секта поповщина — одно из течений старообрядчества, признававшее таинства священства и церковной иерархии.

50. Патриарх Никон - в миру Никита Минов (1605-1681); седьмой патриарх Московский и всея Руси (1652-1666). Провел церковную реформу, приведшую к расколу русской православной церкви.

51. Село Сундырь - имеется в виду село Большой Сундырь (г, Мариинский Посад современной Чувашской Республики).

52. Карамзин - имеется в виду Николай Михайлович Карамзин (1766-1826), знаменитый писатель, критик, историк. Автор «Истории государства Российского».

Ю.В. ГУСАРОВ

ОБ АВТОРЕ «ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ ГОРОДА ЧЕБОКСАР С ЕГО УЕЗДОМ» П.С. ПОПОВЕ

Биографические сведения об авторе публикуемого сочинения, штатном смотрителе Чебоксарского уездного и приходского училищ Петре Спиридоновиче Попове крайне скудны.

П.С. Попов происходил из семьи священника Симбирской губернии [1], на что указывает и его фамилия, полученная, очевидно, в духовном училище. Известно, что он родился в 1817 или 1818 г., учился в Казанской семинарии, во курса наук не окончил. Девятого декабря 1835 г. Попов был назначен учителем истории и географии в Чебоксарское уездное училище, 1 июня 1841 г., после неоднократных настойчивых обращений, переведен в той же должности в Чистопольское уездное училище, а 28 мая 1846 г. по прошению -надзирателем при больнице 1-й Казанской гимназии. 22 июня 1848 г. по собственному желанию он перевелся на должность штатного смотрителя вновь в Чебоксарское уездное училище [2]. В апреле 1854 г. Попов получил распоряжение о переводе в Пермскую губернию на вакансию штатного смотрителя Верхотурского уездного училища и 18 мая выехал в г. Верхотурье [3]. На его место был перемещен штатный смотритель Ядринского уездного училища ' ПЛ. Павлов [4], подобно предшественнику известный как корреспондент | Русского географического общества (РГО). Параллельно продвигалось вос-нюждение Попова по “Табели о рангах”: в 1839 г. он получил чин губернско-ро секретаря, в 1841 г. - коллежского, в 1843 г. произведен в титулярные советники [5], в 1854 г. возбудил ходатайство о присвоении чина коллежского ■шессора по выслуге лет [6]. В том же году был награжден «Знаком отличия ■взпорочной службы за XV лет» [7].

■ В 1837 г. Попов женился на 18-летней Марии Ивановой, очевидно, уроженке, г. Свияжска, поскольку свадьба состоялась в этом городе [8]. У них |юдились дети: Раиса (1838), Серафима (1844), близнецы Мария и Анна (1849, умерли в младенчестве). Лидия (1850), Василий (1852). Семья Поповых проживала на казенной квартире [9] в здании уездного училища. Близкие отношения связывали Поповых с женой дьячка с. Сундыря

М.Ф. Парисова Екатериной Спиридоновной, которая трижды становилась крестной матерью их детей [10].