CC BY
29
ЭТНОЛОГИЯ, ЭТНОГРАФИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2023. Т. 10, № 1 (37). С. 117-128. УДК 39+323.17+572
Б01 10.24147/2312-1300.2023.10(1).117-128
И. Ю. Винокурова
ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ ПОД РУКОВОДСТВОМ Д. А. ЗОЛОТАРЁВА И ПОЛИТИКА КОРЕНИЗАЦИИ В КАРЕЛИИ*
Впервые в историческом контексте (национальная политика, взаимоотношения власти и науки) рассматривается деятельность первых советских этнографических экспедиций в Карелии под руководством Д. А. Золотарёва. Отмечается, что эти уникальные крупномасштабные экспедиции имели ярко выраженное прикладное значение, направленное на реализацию политики коренизации. Усиление идеологического диктата, натянутые отношения с Финляндией и обозначившийся отказ власти от политики коренизации на рубеже 1920-х и 1930-х гг. отразились на судьбе учёных, стали препятствовать объективной оценке материала и помешали успешно начатым независимым исследованиям народов Карелии.
Ключевые слова: Карелия; этнография; экспедиции; Д. А. Золотарёв; национальная политика.
Введение
Советская национальная политика, её плюсы и минусы для современной России -тема, вызывающая постоянные дискуссии. В данной ситуации для профессионального сообщества этнологов особую актуальность приобрели такие взаимосвязанные проблемы, как роль этнографических знаний в решении национального вопроса, взаимоотношения учёных и власти, влияние на исследования господствующей марксистско-ленинской идеологии. Этим проблемам посвящено большое количество научных работ, изданных как в России, так и за рубежом. Тем не менее, многие вопросы требуют детальной проработки, например зигзаги советской национальной политики, её особенности в различных национальных регионах и их влияние на исследования этнографов. В данной статье впервые в историческом контексте (политика коренизации, отношение власти к этнографии) рассматривается деятельность
первых советских этнографических экспедиций в Карелии в 1920-е гг.
Основными источниками для анализа послужили отчёты об экспедициях, опубликованные в периодических изданиях тех лет или хранящиеся в архивах; работы, посвя-щённые биографиям участников экспедиций, и их труды.
Национальная политика в Карелии
8 июня 1920 г. советское правительство приняло постановление об образовании в населённых карелами местностях Олонецкой и Архангельской губерний, включающих Олонецкий, Петрозаводский и Кемский уезды (уезды вошли не в полном составе), автономного объединения - Карельской Трудовой Коммуны. Этот шаг был связан со стратегическим советским проектом создания нового государства по принципу этнического федерализма, которое основывалось на идеологии равенства народов России, их праве на свободное самоопределение вплоть до отде-
* Статья подготовлена в рамках выполнения государственного задания КарНЦ, № темы 121070700119-5.
ления и создания самостоятельных государств, развитии национальных культур. Проект имел цель удержать страну от распада на десятки независимых национальных государств или иностранных протекторатов [1, с. 11]. С самых первых лет советской власти на территории Российской Федерации, созданной в 1918 г., стали появляться разные типы автономии.
Вопрос о национальном самоопределении карелов, о путях национального строительства в Карельском крае возник сразу же после окончания гражданской войны. По данному вопросу выявились разные точки зрения: олонецкие карелы видели свою дальнейшую судьбу в составе России, тогда как ухтинские карелы, населявшие приграничные территории Кемского уезда Архангельской губернии (Беломорская Карелия), высказывали пожелания о создании своего независимого государственного образования1 либо о присоединении к Финляндии [2, с. 428].
Основу принятого советскими властями весной 1920 г. решения о создании карельской автономии составило «Предложение о Карельской коммуне» видного финляндского коммуниста-эмигранта Э. Гюллинга. В соответствии с замыслом автора создание Карельской коммуны должно было «удовлетворить национальные интересы карельского населения, лишить Финляндию оснований претендовать на Восточную Карелию и создать плацдарм для подготовки революции в Финляндии и Скандинавских странах» [2, с. 428]. Э. Гюллинг - учёный-экономист и опытный политический деятель - стал первым руководителем Карельской Трудовой Коммуны.
В 1922 г. в связи с упразднением Олонецкой губернии в состав Карельской Трудовой Коммуны были переданы 8 волостей По-венецкого уезда и 5 волостей Пудожского уезда, населённые русскими. Следующим шагом стало расширение границ Карельской Трудовой Коммуны с присвоением ей статуса автономии и создание в 1923 г. Автономной Карельской Советской Социалистической Республики (АКССР). К Кемскому уезду были присоединены 5 поморских волостей Онежского уезда Архангельской губернии. В 1924 г. к АКССР отошли Ладвинская и часть Шелтозерско-Бережной волости Ло-
дейнопольского уезда Ленинградской губернии, большинство населения которой составляли вепсы. За счёт включения Пудожья, За-онежья и Беломорья с русским населением и вепсского Прионежья происходили изменения в количественном соотношении этнического состава и площади АКССР [2, с. 441].
Статус национально-государственных образований укреплялся в результате проводимой в советском государстве до 1935 г. политики «коренизации», нацеленной на ускорение социально-экономического, политического и культурного развития отсталых нерусских народов и национальных меньшинств. Представители титульных национальностей имели привилегии (квоты при поступлении в вузы, приёме на работу в правительственные учреждения). Особое место занимало сохранение и развитие родного языка и культуры: создавались письменности для бесписьменных народов, национальные школы, печатались газеты, книги и журналы на родном языке [3, с. 105].
В Карелии осуществление политики «коренизации» имело свою специфику. Языковой аспект «коренизации» оказался в республике политикой «финнизации». Власти Карелии отказались от создания письменности для карел, считая возможным всю культурную работу и школьное обучение вести на финском языке, «который более быстро и успешно, чем какой-либо искусственно собранный из отдельных карельских наречий "средний язык", может стать орудием широкого национального приспособления карел к современной культуре»2. Такой же политики карельское руководство придерживалось и по отношению к вепсам АКССР.
Этнографические экспедиции
Для проведения социалистических преобразований в созданных республиках, индустриализации и эксплуатации ресурсов власти испытывали настоятельную потребность в быстром получении сведений о составе местного населения, экономических возможностях и культуре. В 1920-е гг. на территории Карельского края развернулась интенсивная деятельность этнографических экспедиций по всестороннему изучению народов Карелии, финансируемых местными властями. Поскольку своих профессиональных кадров не было, то первые экспедиционные иссле-
дования выполнялись преимущественно этнографами Ленинграда.
Большинство экспедиций в 1920-е гг. в Карелию происходило при участии Давида Алексеевича Золотарёва (1885-1935) - видного этнографа и антрополога (рис. 1). Д. А. Золотарёв имел блестящее образование. В 1904-1907 гг. посещал лекции по антропологии и этнологии в Сорбонне. В 1908-1912 гг. обучался на физико-математическом факультете Петербургского университета по специальности «География и
антропология». С 1917 г. читал лекции по антропологии студентам. В эти годы учёный работал также на ответственных должностях: возглавлял отделение русско-финской этнографии Этнографического отдела Русского музея, разряды этнической антропологии и этнографии Академии истории материальной культуры и Европейского отдела Комиссии по изучению племенного состава России; был председателем северной комиссии экспедиционных исследований Академии наук и др. [4, с. 76-78].
Рис. 1. Д. А. Золотарёв (справа) и антрополог Н. С. Розов (слева). Фотография 1920-х гг. (Королькова Л. В. Вепсы: фотографии и рукописи из собр. Рос. этногр. музея. СПб., 2015. С. 216)
Д. А. Золотарёв являлся руководителем шести комплексных экспедиций в Карелию в 1923 и 1926-1930 гг. (рис. 2). Экспедиции 1926-1930 гг. состояли из нескольких отрядов, ведущих стационарные обследования небольших территорий более месяца в году в течение ряда лет и включали сбор антропологических данных о народе, его культуре и быте. По мнению Д. А. Золотарёва, изучение физического типа населения представляло «большую государственную важность». Оно доставляло информацию о народном здоровье, «о степени пригодности
тех или иных племенных групп для несения военной и других повинностей, для суждения о причинах вымирания некоторых инородческих племён и т. п.»3. В число главных задач экспедиций входил мониторинг всех тех изменений, которые происходили в жизни деревни под влиянием социалистических преобразований. Согласно заведённому порядку, итоги экспедиций, финансируемых карельским правительством, его участники обязаны были донести до широкой общественности в газетах и научно-популярных журналах.
Рис. 2. Места проведения этнографических исследований в Карелии под руководством Д. А. Золотарёва: 1 - экспедиция 1923 г., 2 - 1926 г., 3 - 1927 г., 4 - 1928 г., 5 - 1929 г., 6 - 1930 г.
1. В 1923 г. Д. А. Золотарёв руководил этнографическим отрядом Олонецкой экспедиции в Ухтинском и Кемском уездах . В состав отряда помимо Д. А. Золотарёва входил архитектор и художник А. Л. Коло-баев (1893-1960). Экспедиционный маршрут включал обследование с. Кандалакши, Кес-теньги, Подужемья и г. Кеми. В своём отчёте Д. А. Золотарёв указал на некоторые злободневные бытовые проблемы кестеньгских карел, заслуживающие внимания властей: удручающее дорожное сообщение, исчезновение оленеводства, отсутствие газет и литературы, «способных дать положительные знания и воспитать новые жизненные навыки» у населения, сохранение религиозных пережитков и др. В отчёте учёным высказывалось опасение относительно политики «финнизации» в Кестеньгском крае, которая, по его мнению, ослабляла связи карел с Россией и укрепляла - с Финляндией: «В школе даже не преподаётся русский язык. Делопроизводство Исполкома ведётся на финском языке, причём часто под руководством финнов. Приветствуя почин государственной власти, способствующей культурному саморазвитию карельского народа, надо быть уверенным, что наша власть изыскала иные, чем раньше, пути для укрепления духовной связи с карельским населением и предусмотрела возможность новых осложнений на национальной почве»5.
Как можно видеть по приведённой цитате, в начале 1920-х гг. учёные ещё могли высказываться прямо, не боясь реакции властей.
2. Летом 1926 г. экспедиционные исследования, длившиеся два месяца, велись в Ухтинском районе (Ухта, Вокнаволок, Тихтозе-ро). Участниками экспедиции были Д. А. Золотарёв - руководитель и антрополог; архитектор и художник А. Л. Колобаев; антрополог С. Д. Синицын, фольклорист Х. Ф. Жеребцов. Помимо того, что этот район вызывал особый интерес у карельского правительства как пограничный с Финляндией, он представлял собой уникальную территорию, где ещё сто лет назад собирались эпические песни.
В отчёте об этой экспедиции Д. А. Золотарёв уделил достаточно много места «самому насущному и больному для Карелии вопросу о путях сообщения», играющему важ-
ную роль в реализации государственной национальной политики превращения Карелии в развитый индустриальный край. Он подробно описал путь от г. Кеми до Ухты, ввиду отсутствия колёсной дороги проходивший по порожистой и опасной р. Кеми. Здесь экспедицию постигла трагедия: на обратном пути X. Ф. Жеребцов утонул на Белом пороге. Сообщая об этом несчастном случае, учёный призывал карельские власти заняться решением дорожных проблем6.
Один из главных выводов, сделанных Д. А. Золотарёвым об Ухтинском крае, за который он впоследствии жестоко поплатился, заключался в том, что эта территория издавна находилась под сильным финским влиянием, которое сказалось на хозяйственных занятиях ухтинских карел (например, значительной доле разносной торговли), различных сторонах быта, большом употреблении финского языка .
3. В 1927 г. Карельская этнографическая экспедиция (под руководством Д. А. Золотарёва) работала в составе трёх отрядов.
Первый отряд, руководимый Л. Л. Капицей, продолжил полевые исследования в Ухтинском районе, которые носили более углублённый характер, чем летом 1926 г.
Леонид Леонидович Капица (18921938) - старший брат выдающегося физика, нобелевского лауреата П. Л. Капицы. Л. Л. Капица учился в Санкт-Петербургском университете на естественном отделении физико-математического факультета, где, как и Д. А. Золотарёв, занимался углублённым изучением антропологии и этнографии. С 1921 по 1931 г. Л. Л. Капица работал в Этнографическом отделе Русского музея. В 1924 г. во время командировки за границу, длившейся четыре месяца, он обучался научной кинематографии и применению её в этнографии [5, с. 379].
В состав отряда под руководством Л. Л. Капицы вошли фольклорист Г. Х. Богданов, художник-оператор В. А. Воротилов и студентка ЛГУ Ю. П. Аверкиева. Примечательно, что Ю. П. Аверкиева (1907-1980) -в будущем крупнейший этнограф-американист - была родом из с. Подужемья Кемско-го уезда, из семьи поморов. Она свободно владела карельским языком, поскольку её мачеха была карелкой. Содействовавший
подготовке профессиональных национальных кадров из народной среды Наркомпрос АКССР направил Ю. П. Аверкиеву учиться на этнографическое отделение географического факультета ЛГУ, где она проходила обучение у В. Г. Богораза и Л. Я. Штернберга, а затем в Кембриджском университете у Франса Боаса [6].
В планы Ухтинского отряда входил сбор материала по этнографии и фольклору, включающий ознакомление с современным состоянием карельского эпического творчества. Л. Л. Капица собирал материал по хозяйственным занятиям, жилищу, одежде, пище и культурным взаимоотношениям с Финляндией. Ю. П. Аверкиева и Г. Х. Богданов, записывавшие фольклор8, установили, что руны из года в год забываются. По мнению Г. Х. Богданова, «вымирание рун было связано с влиянием церкви, которое в середине XIX в. и раньше было значительно слабее, чем в начале XX в., а также с ростом грамотности и изменений в хозяйственно-бытовом укладе. Наконец, вытесняли руны финские современные песни»9.
Специальной задачей отряда было создание первого этнофильма о народной жизни карел. Замысел съёмок такого фильма возник неслучайно. В 1920-е - начале 1930-х гг. происходило становление и развитие этно-кино в СССР, ему уделялось особое внимание правящих кругов, рассматривающих кинематограф как важное средство пропаганды успешного национального строительства в СССР. В это время создавалось большое количество советских этнографических фильмов о народах нашей страны, и карелы вошли в этот перечень.
Как и везде по стране, съёмки фильма о карелах контролировались и финансировались местными властями. Для получения согласия на создание фильма Л. Л. Капица сделал доклад и представил план съёмки в СНК Карелии. Первоначально фильм носил название «На родине Калевалы» и был задуман на основе сочетания старого и нового быта. Включение в фильм показа старого и нового быта выделялось в качестве главного требования заказчика, независимо от народа, которому он был посвящён. Во время экспедиции летом 1927 г. на киноплёнку удалось запечатлеть самих стариков-певцов и пластику их
движений при исполнении рун, некоторые реконструированные фрагменты традиционной свадьбы ухтинских карел, новое празднование Петрова дня со спортивными зрелищами и картины новостроек [5, с. 382]. В июне-июле 1928 г. Л. Л. Капица вновь отправился в экспедицию в этот район с оператором А. А. Рылло, художницей Н. А. Маковской и фольклористом Г. Х. Богдановым, чтобы продолжить сбор материала и киносъёмку. В конце 1928 г. из материалов двух экспедиций Л. Л. Капица смонтировал фильм под новым названием «Среди озёр, лесов и порожистых рек Карелии».
Фильм, знакомящий с северными карелами и успехами национальной политики в Карелии, получил признание у широкой зрительской аудитории и выделялся одним из первых в списке рекомендуемых Нарком-просом АКССР к показу в 1929 г. Он был представлен учёным и кинематографистам; делегатам VIII Всекарельского съезда Советов (9 января 1929 г.); жителям различных населённых пунктов Карелии, в том числе Ухтинского края [5, с. 383].
В числе насущных проблем молодого советского государства была борьба с эпидемиями и тяжёлыми болезнями населения. В экспедиции по комплексному изучению народов часто включались врачи, дополняющие работу антропологов и выявляющие заболевания у местных жителей и санитарно-гигиенические условия их проживания. Так, в состав второго отряда Карельской экспедиции 1927 г., работавшего в Видлицком, Тул-мозерском и Ведлозерском районах Олонецкой Карелии, входил врач Ф. Г. Иванов-Дятлов.
Отряд провёл антропологические, медико-гигиенические и этнографические исследования, впервые дающие обширный материал по Олонецкому краю. Ф. Г. Иванов-Дятлов собрал ценные данные о конституции карел и болезнях, «где среди обычных сифилиса, туберкулеза, трахомы и пр.» им было обнаружено распространение в семи селениях эндемического зоба (struma endemic). Это заболевание, встречающееся в определённых географических границах и поражающее более или менее значительные массы населения, характеризуется увеличением щитовидной железы, изменяющим конфигурацию шеи. Ф. Г. Иванов-Дятлов собрал подробные
сведения о проявлении этого заболевания в каждом поселении, не упустив из виду генеалогию больных, а также условия их проживания, и сделал следующие выводы: по мере своего роста зоб неизбежно влечёт тяжёлые для жизни последствия - значительное сдавливание трахеи и пищевода, ведущее к затруднённому глотанию и дыханию. По сообщению Ф. Г. Иванова-Дятлова, больные неоднократно со слезами на глазах просили его хоть чем-нибудь помочь им, так как жизнь их сплошное не только физическое, но и душевное страдание, последнее обусловлено тем, что в карельской деревне они считались заразными. «Больные сифилисом, - писал врач, - в глазах населения, менее опасны, чем зобатые, и поэтому провалившийся нос не вызывает такого отвращения, как средних размеров зоб. Каждое, не имеющее зоба семейство, старательно оберегает свой дом от посещения зобатыми: последние же, видя такое к себе отношение, стараются реже показываться посторонним на глаза, считая в то же время себя глубоко несчастными»10.
Наиболее вероятной причиной возникновения зобной болезни считается недостаток йода в почве и воде, а также неблагоприятные санитарно-гигиенические условия жизни населения. В своём отчёте Ф. Г. Иванов-Дятлов сообщал, что анализы воды рек и колодцев дали материал, характеризующий загрязнение сплавных рек11.
Третий отряд Карельской экспедиции 1927 г. работал в Даниловской и Петровско-Ямской волостях Повенецкого уезда. Основной задачей С. Д. Синицына, Е. Волкова и Е. Ф. Уль было изучение антропологических особенностей русского населения с целью сравнения с карелами. При производстве измерений были исследованы 660 чел., включая 53 семейства из пяти родственных групп. Кроме того, отряд измерил в Петрозаводске 82 красноармейца из карел. Вместе с антропологическими работами изучались гигиена жилища и питание населения12.
4. В 1928 г. Карельская экспедиция, состоящая из трёх отрядов, продолжила исследования карельского и русского населения Карелии. В Ухтинском районе, как указывалось выше, работал отряд под руководством Л. Л. Капицы. Карельские деревни Сямозе-рья исследовал второй отряд из трёх человек:
Д. А. Золотарёва - руководителя и этнографа, Р. М. Габе - архитектора, изучающего народное зодчество Карелии, и врача Ф. Г. Иванова-Дятлова. Третий отряд (С. Д. Синицын и А. Н. Александрова) проводил антропологическое обследование русских в Заонежье13.
5. Летом 1929 г. комплексные экспедиционные исследования карельского и русского населения сосредоточились в Юго-Западной Карелии и Пудожском районе и проходили «по плану, согласованному с Карельским наркомпросом»14. Основными задачами экспедиции были сбор материалов по карельскому языку и фольклору (Г. Х. Богданов), крестьянской архитектуре (Г. М. Габе), этнографии и антропологии у карел (Д. А. Золотарёв); антропологическое и медицинское обследование русских (С. Д. Синицын, Ф. Г. Иванов-Дятлов).
Экспедиция 1929 г. проходила в «год великого перелома» в деревне, когда по всей стране, включая национальные районы, был взят курс на форсирование коллективизации. Новый судьбоносный курс не мог не сказаться на задачах экспедиции. Важное место в ней заняли работы по обследованию новых образцово-показательных хозяйственно-бытовых объединений - коммун. Так, коммуна «Сяде» (фин. sade - «луч») была основана 15 финнами - переселенцами из Канады в с. Верховье Рыпушкальской волости Олонецкого уезда. В хозяйстве успешно возде-лывались неприхотливые зерновые культуры. В небольших количествах выращивались помидоры, клубника. Коммуна получала высокие удои молока. Изучать её опыт приезжали крестьяне из разных районов страны, рабочие делегации из Германии и Канады15. Обследование этих коммун экспедицией Д. А. Золотарёва «дало значительный материал для суждения о культурно-бытовых влияниях, распространяемых ими на окружающее население»16.
6. В 1930 г. в составе Карельской экспедиции работали два отряда антропологов -пряжинский и поморский. В Пряжинском районе экспедиция в составе Д. А. Золотарёва (руководитель), С. Д. Синицына и А. Л. Злот-ник имела своей целью произвести общее антропометрическое обследование местного населения, «известного под названием "людикёт"17 и сближаемого некоторыми ис-
следователями с вепсами». В Поморье производилось «обследование русского населения и определение его связей с населением соседних русских и карельских районов»18. Р. М. Габе занимался изучением крестьянских построек Карелии у людиков и русских Заонежья. Коллективизация заставила расширить научные задачи Р. М. Габе. Наряду с традиционными постройками и планировками деревень, ему было поручено собрать материал о колхозном строительстве в с. Покровском, Святнаволоке, Линдозере, д. Койкары. Результаты исследования колхозных сооружений, как следовало из отчёта Д. А. Золотарёва, не были впечатляющими: «Ввиду того, что все отмеченные колхозы насчитывают за собой несколько месяцев существования, то вполне понятно, что вновь возведённых построек в них не имеется, и только в наиболее крупных, каким является колхоз в с. Святнаволок, существующие старые здания приспособлены под нужды хозяйственного коллектива и в них хорошо устроены и оборудованы молочная, ясли, столовая для обслуживания работников колхоза. Но всё же, будучи помещены в существующих старых домах, не отвечающих требованиям современности, эти учреждения оставляют желать много лучшего»19.
В 1930 г. Карельская этнографическая экспедиция завершила свои многолетние исследования Карелии, которые совпали с празднованием 10-летия образования АКССР. Д. А. Золотарёв, получив персональное приглашение от Правительства Карелии, участвовал в юбилейных торжествах20. Этот факт свидетельствует о большом значении, которое местные власти придавали этнографическим исследованиям в деле проведения национальной политики в республике.
Среди прикладных достижений Карельской экспедиции следует отметить и существенный вклад в развитие музейного дела, развернувшегося в стране в 1920-е гг. Музеи должны были превратиться в учреждения, занимающиеся просвещением народа, а также в мощное идеологическое оружие. Д. А. Золотарёв и Л. Л. Капица пополнили собрание Этнографического отдела Русского музея и Карельского государственного музея (КГМ) большим количеством предметов и фотографий по культуре карел и
поморов. К 10-й годовщине Октябрьской революции в Русском музее была открыта экспозиция, посвящённая традиционной культуре прибалтийско-финских народов, в которую вошли и новые экспонаты из Карелии [4, с. 82]. Временные выставки по итогам полевых сезонов устраивались также в Петрозаводске. Кроме того, под руководством Л. Л. Капицы в КГМ была создана экспозиция, посвящённая культуре карел, в которую вошли предметы быта, а также фотографии и рисунки, сделанные в Карельской экспедиции. Л. Л. Капица подготовил к ней путеводитель, оставшийся неопубликованным21.
Трагедия Д. А. Золотарёва
Период «великого перелома» сопровождался инициированной Сталиным классовой войной с «социально чуждыми» буржуазными элементами во всех сферах советского общества, в том числе и в науке. Под пресс жесточайшей критики попала этнография и круг ведущих этнографов «старой школы», которых обвиняли в «индивидуалистических классовых привычках», а также в написании книг, «затуманивающих мозги молодого поколения наших учёных» [7, с. 117]. На Совещании этнографов Москвы и Ленинграда в апреле 1929 г. и Всероссийском археолого-этнографическом совещании в мае 1932 г. этнография была названа «буржуазным суррогатом обществоведения», обвинена в игнорировании марксизма и применении методов «буржуазной» этнологии. Развернувшаяся дискуссия о переводе этнографии на «марксистские рельсы» едва не привела к упразднению самой научной дисциплины. Чудом спасшейся науке была определена роль «вспомогательной исторической дисциплины».
Начались аресты немарксистских этнографов «старой школы», среди которых был и Д. А. Золотарёв. 1930 год, ознаменовавшийся для Д. А. Золотарёва завершением многолетних полевых исследований в Карелии и почётным приглашением на правительственные торжества по случаю 10-летия АКССР, закончился первым арестом учёного 12 декабря. В 1931 г. он был приговорён к 3 годам исправительно-трудовых лагерей и отправлен на строительство Беломорско-Балтийского канала. Получив досрочное освобождение в июне 1932 г., Д. А. Золотарёв работал в Ленинграде в должности профес-
сора антропологии и музееведения Центрального географического музея. В ноябре 1933 г. был повторно арестован за «пропаганду финского фашизма и за шпионаж в пользу Финляндии». В марте 1934 г. был осуждён на 5 лет исправительно-трудовых лагерей и отправлен в Сиблаг в Мариинск Кемеровской области. Тяжёлые моральные и физические испытания подорвали здоровье учёного, он умер 29 августа 1935 г. в возрасте 49 лет [8, с. 210].
Уже в связи с первым арестом Д. А. Золотарёва среди учёных Ленинграда началась критика его деятельности. Выводы экспедиций в Ухтинский район были определены как «неверные в методологическом и вредные в политическом отношении» . Д. А. Золотарёва обвинили в отсутствии классового подхода при формулировке вывода о том, что до революции население пограничного Ухтинского края «в очень большом количестве занималось розничной торговлей с Финляндией». Исследователю вменялось и преувеличение роли финского влияния «во всех сторонах жизни ухтинских карел, начиная с экономики края и упомянутых политических событий и кончая мелочами бытовой жизни»23.
В 1931 г. Институт по изучению народов СССР (ИПИН) организовал в Ухтинский район экспедицию с целью проверки выводов Д. А. Золотарёва. Начальником экспедиции была назначена аспирантка, а позже учёный секретарь ИПИН М. Ю. Пальвадре (18961936), участвовавшая в Северо-Западной (1920-1923) и Карельской экспедициях (1926-1928) под руководством Д. А. Золотарёва, а теперь отправленная его проверять. Ей помогал студент географического факультета ЛГУ И. М. Мулло, через год окончивший университет и назначенный директором КГМ. Экспедиция работала полтора месяца и пришла к заключениям, которые отражали усиление идеологического диктата и новый курс политики советского государства, направленный против Финляндии, обвинявшейся в экспансионистских планах на Восточную Карелию [9]. Один из выводов, касающийся разносной торговли у ухтинских карел, отразил классовый подход к этому явлению, которого не было у Д. А. Золотарёва: «Большинство "торговцев" представляет собой простых разносчиков. Отдельные под-
линные торговцы - купцы имели таких разносчиков до 40 человек»24.
По мнению этнографов-ревизоров, отмеченное Д. А. Золотарёвым сходство культуры ухтинских карел и финнов затрагивало не все классы деревни: «Финское влияние в бытовой жизни просачивалось преимущественно через отмеченный выше слой купцов», имеющих своей целью «присоединение Карелии к Финляндии»25.
Особенностью полевого отчёта М. Ю. Пальвадре, в отличие от отчётов-мони-торингов Д. А. Золотарёва, была «лакировка действительности», свидетельствующая об изменившемся взгляде государства на роль этнографических исследований - никакой критики, только подтверждение выбранного правительством курса по решению национального вопроса26.
Последняя фундаментальная монография Д. А. Золотарёва27, в которой на огромном цифровом материале впервые давалась подробная антропологическая характеристика карел СССР, также подверглась яростным нападкам. За эту монографию во время поездки в 1930 г. в Париж Д. А. Золотарёв был избран почётным доктором антропологии [8, с. 210]. Одним из критиков был С. Н. Бы-ковский28, который являлся активным сторонником и пропагандистом в то время довлеющей в гуманитарной науке яфетической теории Н. Марра, участником и часто инициатором «чисток» и травли ряда учёных. Быковский обвинил Д. А. Золотарёва в полном невнимании к опубликованной в центральном издании работе Н. Марра «Суоми-карельские и сомех-картские языки», в которой на лингвистических данных доказывались абсурдные «глубокие давнишние» связи карел с современными кавказскими народами29.
Критика в адрес Д. А. Золотарёва прозвучала и в отчёте 1930 г. о первом годе работы Карельского научно-исследовательского института её руководителя С. А. Макарье-ва. Суть необоснованных претензий касалась занятий учёного «чистой» наукой в стороне от практики социалистического строительства. Отчёт был обнародован в газете «Советская Карелия». По мнению С. А. Макарьева, антропологические исследования Д. А. Золотарёва и монография «Карелы СССР» отли-
чаются «своей отвлечённостью от современных требований к антропологии и явной контрреволюционностью», антропологические работы должны быть переключены на другие рельсы - от «чистой» науки «к боевым вопросам сегодняшнего дня»: «Антропологические работы необходимо соединить с работами Наркомздрава, который должен принять живое участие в исследовательских работах в области изучения социальных болезней, влияния на физическое строение трудовых процессов в различных условиях работы, изучения вопросов естественного движения населения и т. д.»30 Это обвинение было голословным. Как указывалось выше, в состав участников Карельских экспедиций входили антропологи и врачи, изучавшие перечисленные С. А. Макарьевым проблемы.
Печальная участь постигла и кинематографические материалы проведённых Л. Л. Капицей экспедиций, включая полный фильм «Среди озёр, лесов и порожистых рек Карелии», которые до сих пор числятся в разряде утраченных [5, с. 387].
Заключение
В 1920-е гг. этнографами под руководством Д. А. Золотарёва в тесном взаимодействии с представителями других наук были проведены уникальные крупномасштабные экспедиции по изучению карелов АКССР, русских Заонежья и Поморья. Они имели ярко выраженное прикладное значение по развитию отсталой окраины, направленное на реализацию политики коренизации. Усиление идеологического диктата, натянутые отношения с Финляндией и обозначившийся переход от политики коренизации к политике руссоцентризма на рубеже 1920-х и 1930-х гг. отразились на судьбе учёных, стали препятствовать объективной оценке материала и помешали успешно начатым независимым исследованиям народов Карелии. Впоследствии опыт проведения таких экспедиций, который может быть полезен и в наше время, повторить не удалось.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 На состоявшемся 21-29 марта 1920 г. в с. Ухте съезде представителей северных карельских волостей была провозглашена Ухтинская республика.
2 Нуортева А. Ф. Проблема карельского языка в национальной политике АКССР // Карело-Мурманский край. - 1927. - № 2. - С. 3.
3 Золотарев Д. А. Десятилетие Комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран АН СССР (КИПС) (19171927) // Человек. - 1928. - № 1. - С. 72.
4 Научный архив Карельского научного центра (НА КарНЦ). Р. XI. Оп. 2. Д. 75. Л. 46.
5 Золотарев Д. А. Поездка в Карелию // Вестник Мурмана. - 1924. - № 13. - С. 4.
6 Золотарев Д. А. В северо-западной Карелии // Западнофинский сборник. - Л., 1930. - С. 6.
7 Там же. С. 8.
8 Санкт-Петербургское отделение Архива Российской академии наук. Ф. 135. Оп. 2. № 4.
9 НА КарНЦ. Р. XI. Оп. 2. Д. 75. Л. 49.
10 Иванов-Дятлов Ф. Г. Эндемический зоб в Олонецком уезде // Карело-Мурманский край. -1928. - № 1. - С. 31.
11 Там же. С. 28.
12 НА КарНЦ. Р. XI. Оп. 2. Д. 25. Л. 50.
13 Там же.
14 НА КарНЦ. Р. VI. Оп. 1. Д. 97. Л. 1.
15 Филимончик С. Н. Сельскохозяйственная коммуна «Сяде» - «лучшая жемчужина» кооперации в Карелии 1920-1930-х годов // Сельская Россия: прошлое и настоящее : материалы XII Всерос. науч.-практ. конф. (Москва, 2324 авг. 2010 г.). - М. : Энциклопедия российских деревень, 2010. - С. 178-181.
16 НА КарНЦ. Р. VI. Оп. 1. Д. 97. Л. 3.
17 Карелы-людики.
18 НА КарНЦ. Р. VI. Оп. 1. Д. 99. Л. 1.
19 Там же. Л. 6.
20 Там же.
21 НА КарНЦ. Р. XI. Оп. 2. Д. 76. Л. 2.
22 НА КарНЦ. Р. Х! Оп. 2. Д. 75. Л. 53.
23 Пальвадре М. Ю. Экспедиция в СевероЗападную Карелию // Советская этнография. -1931. - № 3-4. - С. 207.
24 Там же. С. 208.
25 Там же.
26 Там же. С. 209.
28 Золотарев Д. А . Карелы СССР : по антро-пол. данным. - Л. : Изд-во Акад. наук, 1930. -124 с.
28 Быковский С. Н. (1896-1936) - выдвиженец по партийной линии; журналист и общественный деятель; советский профессор, несмотря на отсутствие высшего образования.
29 Быковский С. Об очередных задачах изучения карел (по поводу книги Д. А. Золотарева «Карелы СССР») // Карело-Мурманский край. -
1930. - № 6. - С. 11.
30 Макарьев С. А. Наука - на службу социалистическому строительству // Советская Карелия. -
1931. - № 8-10. - С. 31.
ЛИТЕРАТУРА
1. Тишков В. А. Три карты. Теория и общие подходы к проблеме «культура и пространство» // Культура и пространство: историко-культурные бренды и образы территорий, регионов и мест / под ред. В. К. Мальковой и акад. В. А. Тишкова. - М. : Ростов н/Д. : Юж. науч. центр, 2012. - С. 7-26.
2. История Карелии с древнейших времён до наших дней / науч. ред. Н. А. Кораблёв, В. Г. Макуров, Ю. А. Савватеев, М. И. Шумилов. - Петрозаводск : Периодика, 2001. - 944 с.
3. Щербак А. Н., Болячевец Л. С., Платонова Е. С. История советской национальной политики: колебания маятника? // Политическая наука. - 2016. - № 1. - С. 100-122.
4. Шангина И. И. Д. А. Золотарев (к 100-летию со дня рождения) // Советская этнография. - 1985. -№ 6. - С. 76-84.
5. Головнев И. А. Карельские киноэкспедиции Леонида Капицы 1927-1928 гг. // Вестник угроведения. -2021. - Т. 11, № 2. - С. 378-387.
6. Нитобург Э. А. Ю. П. Петрова-Аверкиева - учёный и человек // Репрессированные этнографы. - М. : Наука, 2003. - Вып. 2. - С. 399-428.
7. СлёзкинЮ. Советская этнография в нокдауне: 1928-1938 // Этнографическое обозрение. - 1993. -№ 2. - С. 113-125.
8. Решетов А. М. Репрессированная ленинградская антропология: К постановке вопроса // Палеоантропология, этническая антропология, этногенез. - СПб. : МАЭ РАН, 2004. - С. 201-219.
9. Шнирельман В. А. Академическая жизнь и академическое выживание: учёные на волнах сталинских репрессий // За синей птицей (антропология академической жизни) : памяти Г. А. Комаровой / под ред. Э.-Б. Гучиновой и В. А. Шнирельмана. - М., 2022. - С. 50-97.
Сведения об авторе
Винокурова Ирина Юрьевна - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института языка, литературы и истории Карельского научного центра Российской академии наук (Петрозаводск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 185910, Россия, Петрозаводск, ул. Пушкинская, 11
E-mail: irvin@sampo.ru
РИНЦ AuthorlD: 73345
ORCID: 0000-0003-1967-7911
WoS ResearcherlD: AAN-3892-2021
Информация о статье
Дата поступления 7 ноября 2022 г.
Дата принятия в печать 17 января 2023 г.
Для цитирования
Винокурова И. Ю. Этнографические экспедиции под руководством Д. А. Золотарёва и политика коренизации в Карелии // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2023. Т. 10, № 1 (37). С. 117-128. й01: 10.24147/2312-1300.2023.10(1).117-128.
I.Yu. Vinokurovа
ETHNOGRAPHIC EXPEDITIONS LEADED D.A. ZOLOTAREV AND NATIONAL POLICY IN KARELIA
The Soviet national policy, its pluses and minuses for modern Russia is a topic that causes constant discussion. In this situation, for the professional community of ethnologists, such interconnected problems as the role of ethnographic knowledge in solving the national question, the relationship between scientists and authorities, and the influence of the dominant Marxist-Leninist ideology on research have acquired particular relevance. Despite the large number of domestic and foreign publications devoted to these problems, many of them (the zigzags of the Soviet nationality policy, its features in various national regions and their influence on the work of ethnographers) have not yet been sufficiently studied.
The article for the first time in the historical context (national policy, attitude of the authorities to ethnography) examines the activities of the first Soviet ethnographic expeditions in Karelia under the leadership of the outstanding ethnographer and anthropologist D.A. Zolotarev in the 1920s.
The main sources for the analysis were the works devoted to the biographies of the participants of the expeditions and their works; field reports published in periodicals of those years or stored in archives.
It is noted that these unique large-scale expeditions had a pronounced applied value, aimed at implementing the indigenization policy. Strengthening of the ideological dictate, strained relations with
Finland and the emerging departure of the authorities from the policy of indigenization at the turn of the 1920s-1930s. began to prevent an objective assessment of the material and successful independent field research of the peoples of Karelia.
Keywords: Karelia; ethnography; expeditions; D.A. Zolotarev; national policy.
REFERENCES
1. Tishkov V.A. Tri karty. Teoriya i obshchie podkhody k probleme "kul'tura i prostranstvo" [Three cards. Theory and general approaches to the problem of "culture and space"]. Mal'kova V.K., Tishkov V.A. (eds.). Kul'tura i prostranstvo: istoriko-kul'turnye brendy i obrazy territorii, regionov i mest [Culture and Space: Historical and Cultural Brands and Images of the Territory, Regions and Places], Moscow, Rostov-on-Don, Southern Scientific Center Publ., 2012, pp. 7-26. (in Russian).
2. Korablev N.A., Makurov V.G., Savvateev Yu.A., Shumilov M.I. (eds.). Istoriya Karelii s drevneishikh vremen do nashikh dnei [History of Karelia from ancient times to the present day], Petrozavodsk, Periodika Publ., 2001, 944 p. (in Russian).
3. Shcherbak A.N., Bolyachevets L.S., Platonova E.S. Istoriya sovetskoi natsional'noi politiki: kolebaniya mayatnika? [History of Soviet nationality policy: pendulum swings?]. Politicheskaya nauka [Political science], 2016, no. 1, pp. 100-122. (in Russian).
4. Shangina I.I. D.A. Zolotarev (k 100-letiyu so dnya rozhdeniya) [D.A. Zolotarev (to the 100th anniversary of the birth)]. Sovetskaya etnografiya [Soviet Ethnorgaphy], 1985, no. 6, pp. 76-84. (in Russian).
5. Golovnev I.A. Karel'skie kinoekspeditsii Leonida Kapitsy 1927-1928 gg. [Karelian film expeditions of Leonid Kapitsa in 1927-1928]. Vestnik ugrovedeniya [Bulletin of Ugric studies], 2021, vol. 11, no. 2, pp. 378-387. (in Russian).
6. Nitoburg E.A. Yu.P. Petrova-Averkieva - uchenyi i chelovek [Yu.P. Petrova-Averkieva - a scientist and a person]. Repressirovannye etnografy [Repressed ethnographers], vol. 2, Moscow, Nauka Publ., 2003, pp. 399-428. (in Russian).
7. Slezkin Yu. Sovetskaya etnografiya v nokdaune: 1928-1938 [Soviet ethnography in knockdown: 19281938]. Etnograficheskoe obozrenie [EthnographicReview], 1993, no. 2, pp. 113-125. (in Russian).
8. Reshetov A.M. Repressirovannaya leningradskaya antropologiya: K postanovke voprosa [Repressed Leningrad Anthropology: On the Statement of the Question]. Paleoantropologiya, etnicheskaya antropologiya, etnogenez [Paleoanthropology, ethnic anthropology, ethnogenesis], St. Petersburg, MAE RAS Publ., 2004, pp. 201-219. (in Russian).
9. Shnirel'man V.A. Akademicheskaya zhizn' i akademicheskoe vyzhivanie: uchenye na volnakh stalinskikh repressii [Academic life and academic survival: scientists on the waves of Stalinist repressions]. Guchinova E.-B., Shnirel'man V.A. (eds.). Za sinei ptitsei (antropologiya akademicheskoi zhizni) [Behind the blue bird (anthropology of academic life)], In memory of G.A. Komarova, Moscow, 2022, pp. 50-97. (in Russian).
About the author
Irina Yu. Vinokurova - Doctor of Historical Sciences, Leading Researcher of the Institute of Language, Literature and History of the Karelian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences (Petrozavodsk, Russia) Postal address: 11, Pushkinskaya ul., Petrozavodsk, 185910, Russia
E-mail: irvin@sampo.ru RSCI AuthorlD: 73345 ORCID: 0000-0003-1967-7911 WoS ResearcherlD: AAN-3892-2021
Article info
Received
November 7, 2022
Accepted January 17, 2023
For citations
Vinokurova I.Yu. Ethnographic Expeditions Leaded D.A. Zolotarev and National Policy in Karelia. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2023, vol. 10, no. 1 (37), pp. 117-128. DOI: 10.24147/2312-1300.2023.10(1). 117-128 (in Russian).
