CC BY
18Ступка М.В. Сверленые топоры-молотки в системе ямно-катакомбных древностей // История оружия: альманах. Запорожье, 2008. №1. С. 11-34.
Усманова Э.Р. Раздел первый. Могильники эпохи бронзы Лисаковской округи // Памятники Лисаковской округи: археологические сюжеты. Караганда; Лисаковск, 2013. С. 19-194.
I.V. Merts1, A.A. Pleshakov2, V.K. Merts1
1S. Toraighyrov Pavlodar State University, Pavlodar, Kazakhstan; 2M. Kozybayev North Kazakhstan State University, Petropavlovsk Kazakhstan
RANDOM FINDS OF STONE DRILLED TOOLS FROM THE FUNDS OF THE NORTH-KAZAKHSTAN REGIONAL MUSEUM (Kazakhstan)
In this paper we discuss the occasional finds of such a rare type of artifacts in Kazakhstan as drilled stone hammer tools, stored in the collection of the Petropavlovsk Museum of Regional Studies. Based on the analysis of the overall morphology of those tools, we discuss their cultural and historical identity. The study suggests that the artifacts could be attributed to different periods. The spike hammer from the Ploskoye village belongs to earliest - the Yamnaya period, and it has parallels in the Yamnaya complexes of Eastern Europe and Trans-Urals. The pestle with under-drilled perforation from unclear location, similar to the tool from the Elunino burial ground of Shipunovo in the forest-steppe Altai can be attributed to a later period. The appearance of such artifacts in Northern Kazakhstan is related to the migration of carriers of various cultural traditions from Eastern Europe and adjacent regions that took place throughout the early Bronze Age.
Key words: North Kazakhstan, erly Bronze Age, stone spike hammers, Yamnaya Culture, Krotovo-Elunininskaya community, migrations.
УДК 903.2:069(571.1/.5)
С.А. Пилипенко, Ю.С Мушинская
Новосибирский государственный университет экономики и управления, Новосибирск, Россия;
Хужирский краеведческий музей им. Н.М. Ревякина, пос. Хужир, Россия
ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ БЕРЕСТЯНЫЕ НОЖНЫ ИЗ СОБРАНИЯ МУЗЕЕВ НОВОСИБИРСКОЙ И ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТЕЙ
Береста является уникальным природным материалом, обладающим многими уникальными качествами, за которые кору ценили древние люди. Однако сама береста плохо сохраняется в земле и поэтому редко берется археологами из погребения. Из бересты изготавливались различные по назначению категории предметов, такие как детали жилищ - элементы стен и крыши, пол; оружие -колчаны, обмотки стрел и луков; конской упряжи и седел, различной формы посуда. К одной из таких категорий относятся берестяные ножны, изучение конструктивных особенностей которых позволяет проследить эволюцию их разви-
тия как в археологический, так и в этнографический периоды. Данная работа продолжает наши исследования конструкции ножен, но на этнографическом материале. Выявленные конструктивные признаки могут помочь осознать особенности развития строения ножен в археологических материалах.
Ключевые слова: Байкал, Сибирь, береста, пластовый метод, нож, береза, этнография, Байкал, манси, граффити, солярный символ.
Изучение музейных фондов является не менее актуальным, чем полевые археологические и этнографические исследования. В фондах музеев хранятся артефакты, которые не попадают на глаза исследователей, следовательно, они не введены в научный оборот.
Двум из таких предметов и посвящена наша работа. Этой публикацией мы продолжаем серию работ, отражающих конструктивные и технологические особенности берестяных ножен. Вводя в научный оборот берестяные ножны этнографического периода из фондов Новосибирской и Иркутской области, мы преследуем цель: сравнить между собой конструктивные особенности берестяных ножен из разных регионов и сопоставить их с археологическими аналогами. На данном этапе исследования мы не ставим пред собой задачу изучить все берестяные ножны в фондах музеев Сибири, но хотим наметить общие конструктивные черты различных регионов.
Ножны из бересты в музеях встречаются достаточно редко, и поэтому публикация единичных выявленных образцов весьма актуальна как для археологов, так и для этнографов. В археологических комплексах берестяные ножны также не частые находки. Обрывки или редкие экземпляры встречаются разрозненно в средневековых памятниках юга Западной Сибири [Пилипенко, 2014, с. 169-170] и в редких случаях сериями в более поздних погребениях, например, в материалах Тискинского могильника в Томской области из раскопок А.И. Бобровой, серия ножен из Томского Приобья, что также требует самостоятельного исследования.
Первые ножны выявлены в Хужирском краеведческом музее им. Н.М. Ревякина (о. Ольхон, оз. Байкал) Иркутской области (рис.-1). Ножны были подарены музею в 1964 г. Семеном Сергеевичем Копыло-вым и отнесены к агинским бурятам (ХМК - ОФ-8/ЭТ-10). Они являются частью постоянной экспозиции музея - в шестиугольном традиционном бурятском наземном жилище.
Ножны состоят из трех слоев бересты, снятых пластовым методом в осенний период или ранней весной, так как кора имеет серый цвет и слабые следы луба. Береста была снята с дерева среднего возраста при помощи ножа, с применением операций подрезки и прорезки коры. Первые две заготовки, имеющие примерно одинаковую длину и ширину, были согнуты продольно своей оси, подрезаны по форме ножа и прошиты медной проволокой. Первый слой идет вдоль листа бересты, обеспечивая продольную жесткость конструкции. С нижней части он сшит прочнее и расширяется к устью ножен, усилен вторым слоем
(рис.-1б). Второй слой идет поперек листа бересты и плотно прилегает к первому. Длина ножен - 16,5 см, ширина у носика ножен - 4 см, ширина у устья - 5,5 см. Устье ножен было усилено дополнительным, третьим, слоем бересты в три раза короче первых двух слоев. И располагалось белым слоем вовнутрь, как и другие два слоя. Длина третьего слоя - 5 см, ширина равна ширине устья. Таким образом, конструкция ножен представляла собой двухслойный чехол с нижнего конца и трехслойный - с устья (рис.-1б). Следует отметить еще одну деталь ножен. По мере удаления от нижней части ножен их ширина уплотняется на отметке 11,5 см до 4,5 см. После чего на расстоянии 2 см идет небольшой скос и ширина у устья становится 5,5 см на протяжении 3 см. Все берестяные детали хорошо обработаны и раскроены при помощи ножа. Затем толстой иглой или шилом диаметром 0,3 см были пробиты сквозные отверстия, образуя шов в строчку с шагом в 1-1,2 см. При помощи медной проволоки диаметром 0,2 см они были плотно стянуты в нижней части. Интересно, что нижняя торцовая часть ножен, где должно было заканчиваться лезвие ножа, прошито не было. Возможно, потому что нож был с меньшим размером лезвия, чем длина ножен. В 1,5 см от устья, в районе второго отверстия прошивки, был продет сыромятный ремешок шириной 0,7 см. Ремешок с одной стороны охватывал противоположную от шва часть ножен, а с другой натягивался посредством регулировки через отверстие в районе устья ножен и завязывался с другой стороны, образуя петлю для подвешивания к ремню.
Описанные нами берестяные ножны относятся к распространенному в Сибири типу ножен и повторяют по форме более часто встречаемые в музейных собраниях деревянные ножны, например в материалах хантов из собрания Омского государственного объединенного исторического и литературного музея (рис.-З) [Народы..., 1990, рис. IV.-4].
Вторые ножны выявлены среди экспонатов Новосибирского областного краеведческого музея в старых собраниях. В связи с тем, что музей закрывали в 1930-е гг., а старые описи были утрачены, многие находки оказались депаспартизированными. Но, к нашему счастью, сотрудникам удалось установить год и место приобретения этих берестяных ножен (рис.-2а). Экспонат был приобретен для музея во время экспедиции в 1920 г. сотрудником Музея производственных сил Сибирского края (старое название НГКМа) С.И. Орловым в Туруханском крае (НОКМ ОФ 564 / ОР 167) у хантов.
Ножны изготовлены из двух прямоугольных берестяных пластин одинаковой длины - 24,5 см - и ширины устья - 6,5*3 см, листы расположены перпендикулярно рисунку коры по отношению друг к другу. Внутренний слой располагается вдоль длины листа, а внешний - поперек длины листа. Оба листа расположены внутренней стороной наружу. Такое расположение листов обеспечивало высокую прочность конструкции при деформации или смене погоды. Листы могли слегка
деформироваться, но не разрушаться, сохраняя клинок ножа сухим и чистым. Обе берестяные пластины сняты с одного дерева при помощи ножа и раскроены. Кора была снята в весенне-летний период пластовым методом. Кора достаточно плотная, однако усилена вторым слоем.
Берестяные ножны из музеев Южной и Западной Сибири: 1 - берестяные ножны из Хужирского музея (а - разрез устья ножен; б - разрез конца ножен); 2 - ножны из собрания НГКМ (а - устье ножен; б - берестяные ножны с граффити); 3 - деревянные ножны хантов из собрания Омского государственного объединенного исторического и литературного музея (по [Народы..., 1990, рис. IV.-4])
Оба листа сложены вместе и согнуты по продольной оси ножен, после чего при помощи толстой иглы или шила диаметром до 0,5 см были проделаны отверстия вдоль продольных краев согнутых листов и частично торцевой части, в виде двух рядов по два отверстия для продевания кожаного ремешка шириной 0,7 см. Всего было сделано 14 стежков швом в строчку вдоль края листов, с шагом шва 1,5 см и 0,5 см от края листа. Шов шел от устья ножен, где первый стежок был сделан дважды, для закрепления сыромятного ремешка, и далее, ровно через отверстия стягивая оба слоя коры, доходил до конца ножен. Затем было сделано еще два ряда стежков, стягивающих низ ножен, аналогично ножу из Хужира (рис.-1б), но в отличие от него низ стягивался более плотно, закрывая наглухо ножны в районе лезвия.
При дальнейшем осмотре ножен нами был выявлен ремешок, который продолжал идти по всей длине ножен до самого устья и там обрывался. Во время осмотра ножны были закреплены на стенде, который в свою очередь помещался на стенде в музее. И посетителю был не заметен с его точки обзора. При более пристальном осмотре предмета ремешок был выявлен, это позволяет нам реконструировать систему привешивания ножен этого типа к поясу, аналогичную другим ножам хантов. По нашему мнению, первоначально ремешок крепился равномерно с двух сторон, как на деревянных хантыйских ножнах из собрания Омского государственного объединенного исторического и литературного музея (рис.-З) [Народы., 1990, рис. IV-4]. Такое положение ремешка позволяло использовать его универсально, в быту и на охоте, привешивая и регулируя его положение на поясе или на выступе в жилища.
Устье ножен не укреплялось. Внешне создается впечатление, что края ножен усилены дополнительными лентами шириной по 5-6 см (рис.-2б), но это не так. Внимательный осмотр ножен позволил выявить расслоение коры от старости в районе устья (рис.-2а) и растрескивание верхнего слоя коры в торцевой части и устье. Возможно, это было обусловлено неравномерно распределенной нагрузкой на торцевые и центральные части ножен. Так при вытаскивании и вдевании ножа в ножны как раз образуется такое давление на устьевую зону. В свою очередь, сама система подвешивания ножен также обеспечивает постоянное напряжение на концах ножен. В результате чего и были получены повреждения ножен и незначительные утраты концевой части ножен.
Ножны из НГКМа на фото мы намеренно расположили зеркально, чтобы можно было сравнить с другими образцами, приведенными в качестве аналогий.
Ножны отнесены к хантыйскому этносу и представляют собой не только берестяное изделие для хранения ножа, но и уникальный артефакт, отражающий представления хантов об окружающем мире. Вся поверхность ножен покрыта солярными символами в виде солнца и, воз-
можно, антропоморфными фигурами. Интерпретация этих граффити не входит в рамки этой работы, они будут подробно изложены в отдельной статье. Можем лишь отметить, что, согласно представлениям хантов и манси, нож использовался в ритуалах, посвященных Мир-сусне-хуму, верховному божеству манси. В частности, в ряде святилищ ему приносили жертву или дань, как и всем духам. А собирал эту жертву Сёх-ринг-ойка - «нож-старик». В ходе обряда нож выполнял определенную роль [Мифология., 2001, с. 129-131]. Учитывая все вышесказанное и наличие граффити на ножнах, можно предполагать, что и ножны могли играть определенную роль как часть набора: нож и ножны. Так при обрядах с ножом отмечена традиция бросать к подножию священного дерева или идола монеты, завернутые в бересту. По нашему мнению, это делалось для того, чтобы приношения могли материализоваться в другом мире, видимом для духов [Пилипенко, 2001, с. 374-375]. Так лезвие ножа, погружаясь в ножны, как бы покидало мир людей и переносилось в мир духов, находясь в покое и гармонии.
С этой точки зрения, берестяные ножны хантов можно сравнить с берестяными люлькой и погребальным коконом - коробом, в которые помещали человека после рождения и смерти. В обоих случаях ребенок и умерший человек призваны находиться в состоянии покоя. Корпус ножен мог быть символом священного дерева - березы, являющейся частью системы перерождения душ умерших и рожденных. Верхний мир березы - это вотчина богини Умаи. Она сидит на верхних ветвях, вселяя души в новорожденных, находящихся в берестяных люльках, кора для которых заготавливается из центральной части ствола березы - символизирующей мир людей, и из которой изготавливают элементы погребальных саванов, отделяющих тела умерших от мира людей и перенося их в мир духов.
Подводя итоги нашей работы, следует выделить общность основных черт в конструкции ножен из Туруханского края и Прибайкалья. Это прежде всего двуслойность конструкции с фиксацией по краю листа. Сходство форм берестяных и деревянных ножен бурят и хантов может говорить об универсальности отдельных предметов быта.
В свою очередь различаются системы подвешивания ножен: в виде петли у бурят, что более удобно для кочевника-всадника, и двуремеш-ковая система подвешивания, более характерная для Крайнего Севера.
В дальнейшем мы планируем продолжить работу над семантикой ножен из НГКМ, также и с фондами других городских и районных музеев.
Отдельно хочется выразить благодарность сотрудникам Новосибирского государственного краеведческого музея: главному хранителю И.Ю. Орловой и с.н.с., к.и.н. С.Г. Рослякову за ценные консультации и помощь в работе.
Библиографический список
Мифология манси. Новосибирск, 2001. 196 с. : ил. + цв. вкл. (Энциклопедия уральских мифологий. Т. II).
Народы Южной Сибири в коллекциях Омского государственного объединенного исторического и литературного музея. Томск, 1990.
Пилипенко С.А. Береста в мировоззрении хантов // Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и настоящем: мат. Всерос. (с междунар. участием) 43-й археол.-этногр. конф. молодых ученых. Томск, 2003. С. 374-375.
Пилипенко С.А. Реконструкция средневековых берестяных ножен из То-повских курганов Колыванского района НСО // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул, 2014. Вып. XX. С. 167-170.
S.A. Pilipenko, Yu.S. Mushinskaya
Novosibirsk State University of Economics and Management, Novosibirsk, Russia;
Khuzhir Museum of Local Lore. N.M. Revyakina, Khuzhir, Russia
ETHNOGRAPHIC BIRCH BARK SCABBARD FROM THE COLLECTION OF THE NOVOSIBIRSK AND IRKUTSK REGIONAL MUSEUMS
Birch bark is a unique natural material with many unique qualities which made bark highly appreciated by ancient people. However, birch bark is poorly preserved in the earth and therefore is seldom taken by archaeologists from burials. Birch bark was used to make objects, such as details of dwellings: elements of walls and roof, floor; weapon: quivers, windings of arrows and onions; horse harness and saddles, various forms of tableware. The birch bark scabbard belongs to one of these categories and the research of its design features allows tracking the evolution in its development in archaeological and in ethnographic periods. This work continues our research of the scabbard design based on ethnographic material. The revealed signs can help to realize how the structure of scabbard developed in archaeological materials.
Key words: Baikal, Siberia, birch bark, bedded method, knife, birch, ethnography, Baikal, Mansi, graffiti, solar symbol.
УДК 379.85:008(571.150)
Е.В. Селезнева
Муниципальное бюджетное учреждение дополнительного образования «Павловский детско-юношеский центр», Павловск, Алтайский край, Россия
ВОЗМОЖНОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ КУЛЬТУРНО-ПОЗНАВАТЕЛЬНОГО ТУРИЗМА НА ТЕРРИТОРИИ ПАВЛОВСКОГО РАЙОНА АЛТАЙСКОГО КРАЯ
В статье рассматриваются вопросы развития туризма в Павловском районе Алтайского края на примере реализации социального проекта. Проект получил финансовую поддержку Федерального агентства по делам молодежи («Рос-
