CC BY
237
Вестник ДВО РАН. 2012. № 1
УДК 390(=941.113)
А.Ф.СТАРЦЕВ
Этногенез и этническая история негидальцев
Рассматривается проблема происхождения негидалъцев, тесно связанных в этногенетическом и культурном отношении с эвенками Охотского побережья и соседними этносами Нижнего Амура - нивхами, улъчами, нанайцами и др. Негидалъцы как самостоятельный этнос северной группы тунгусо-манъчжурских народов образовался в конце XIX столетия с формированием этнической территории в бассейне Амгуни. Этническое самосознание выразилосъ в этнониме негидалъцы, зафиксированном в научной литературе и официалъных до-кументалъных источниках.
Ключевые слова: род, фамилия, этнос, этногенез, негидалъцы, миграция, переселенцы, байкальский тип, кулътура, язык, территория, самосознание, этноним, народ.
The ethnogenesis and ethnic history of the Negidal people. A.F.STARTCEV (Institute of History, Archaeology and Ethnography of Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
The problem of the Negidal people’s origin is examined in the article. Negidal people are closely connected in ethnogenetic and cultural relation with the Evenkies of the Okhotsk coast and the neighboring ethnic groups of the Amur river - the Nivkhs, the Ulchis, the Nanais and the other peoples of Priamursky region. The Negidal people as the independent ethnos of the northern group of the Tungusic people were formed in the end of 19th century together with the formation of ethnic territory in the watershed of the Amgun River. The increased consciousness had been expressed in the ethnonym of the Negidals and fixed in the scientific literature and official documentary sources.
Key words: genus, surname, ethnos, ethnogenesis, the Negidals, migration, immigrants, the Baikal type, culture, language, territory, consciousness, ethnonym, nation.
Негидальцы - один из тунгусо-маньчжурских этносов. В настоящее время не-гидальцы в количестве 505 чел. проживают почти во всех районах Хабаровского края, в основном в Ульчском, Николаевском и районе им. Полины Осипенко. Наибольшее их число зарегистрировано в селениях Владимировка (82 чел.) и Удинск (33) района им. Полины Осипенко; в Ульчском районе они в основном сосредоточены в селе Тахта (49 чел.), Тыр (58) и Белоглинка (15); в Николаевском районе - в рабочем поселении Маго (49 чел.).
Проблема этногенеза и этнической истории этого небольшого народа относится к одной из нерешенных проблем этнографической науки. Она затрагивалась в работах Л.Я.Штернберга, К.М.Мыльниковой, В.И.Цинциус, Б.О.Долгих, М.Г.Левина, А.В.Смоляк, Г.М.Василевич, М.М.Хасановой и многих других исследователей. Наибольшее распространение получила гипотеза происхождения негидальцев от тунгусов, ассимилировавших местное население Нижнего Амура.
Как считают Г.М.Василевич, А.П.Окладников и другие исследователи, тунгусы -древнейший народ, обитавший исстари в районах Прибайкалья. По разным причинам они стали мигрировать от Байкала на юг, северо-восток и восток в сторону бассейна Амура и Охотского побережья. Эта точка зрения в ХХ столетии преобладала у исследователей.
А.П.Окладников обосновал существование еще в древности этнокультурных связей тунгусов Прибайкалья с населением Приамурья и Приморья. Он считал, что племена
СТАРЦЕВ Анатолий Федорович - доктор исторических наук, заведующий отделом (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток). E-mail: starcev.42@mail.ru
сибирских тунгусов проникали в бассейн Нижнего Амура и на север Приморья в конце неолита (конец II тыс. до н.э.) и в раннем железном веке (конец II тыс.-I тыс. до н.э.) [13, с. 188].
Этнокультурные и этногенетические процессы, происходившие между тунгусами и аборигенным населением, завершались поглощением старых и формированием новых этносов. Сильные племена в борьбе за обладание территориями на протяжении всего средневековья и вплоть до Нового времени вели постоянные войны с соседями, что значительно усиливало миграционные процессы в регионе, приводившие к смешению разных народов с преобладанием тунгусского компонента.
Ассимилятивные процессы, касающиеся прежде всего языка, обусловили разделение тунгусов еще в древности на две крупные группы: северных и южных тунгусов. К северной группе относятся языки эвенкийский, эвенский, негидальский и солонский; к южной - маньчжурский, нанайский, ульчский, орокский (ультинский), удэгейский и орочский [7, с. 132].
Г.М.Василевич обоснованно считает, что тунгусы волнообразно появлялись и оседали в Приморье, Приамурье и Охотском побережье не только на рубеже нашей эры, но и в последующие времена. Последняя миграция колымских тунгусов к Охотскому побережью, а оттуда в районы Нижнего Амура состоялась более 500 лет тому назад [3, с. 189-190] -примерно в середине XV в.
В последующие столетия к Охотскому побережью стали выходить тунгусы с Охотского и других хребтов, которые в процессе освоения побережья вышли и на акватории Нижнего Амура. В.И.Цинциус, связывая происхождение амгунских негидальцев с эвенками Аяно-Нельканского района, отмечала, что их язык мало чем отличался от языка эвенков [10, с. 127; 14, с. 12].
Происхождение негидальцев от охотских тунгусов подтверждается и антропологическими исследованиями [6]. По мнению антропологов, все коренное население Севера, Сибири и Дальнего Востока разделяется на три крупные расы: североазиатских монголоидов, арктических монголоидов и уральскую расу [20, с. 56]. В составе североазиатских монголоидов Дальнего Востока наблюдается так называемый байкальский антропологический тип, ярко проявляющийся у эвенков Прибайкалья, охотских эвенов, негидальцев и ульта (ороков) [4, с. 27-28; 5, с. 66], а также у орочей, ульчей, нанайцев и других этносов Приамурья и Приморья [7, с. 134].
В научной и популярной литературе отмечено, что соседние народы называют неги-дальцев экзонимами* негда, ниегда, нейдальцы, негидальцы и т.п. Эти названия исходят из русифицированной формы слова нгеида, означающего на эвенкийском языке «береговой», «крайний» (нге - низ склона, берег, край; гида - сторона). «Оленные эвенки, кочевавшие по отрогам Станового хребта, называли так нанайцев, ульчей, негидальцев, противопоставляя это название термину “дункан” - “житель сопок”, которым они называли самих себя» [11, с. 776].
Сами негидальцы называют себя елкан бэйэнин, что в переводе означает «свой, здешний, местный человек, туземец» [10, с. 108]. Этот термин состоит из слова охотских эвенков илкан - «настоящий» и негидальского слова бэйэ - «человек», т.е. в дословном переводе - «настоящий человек». Это сочетание со временем было зафиксировано в этнографической литературе в качестве этнонима (элькан бэйэнин или элэкэм бэйэ) со значением «здешний, или местный, человек» [17, т. 1, с. 122, 308]. «Помимо самоназвания елкан бэйэнин негидальцы употребляют также название амнгун бэйэнин, т.е. «амгунский человек, амгунец» [10, с. 109].
В 1844-1846 гг. А.Ф.Миддендорф во время исследования негидальцев в бассейнах рек Амгунь, Нимелен и Тугур зафиксировал у них 9 родов - это Алчакулы, Аюмканы, Муктегры, Ньясекагры, Тапкалы, Торомконы, Удданы, Чемакогры и Чукчагеры [9, с. 745].
* Экзоним - имя этноса, которое дается ему представителями других народов.
В конце 20-х годов ХХ столетия К.М.Мыльникова и В.И.Цинциус зафиксировали 13 родов. Кроме 9 отмеченных Миддендорфом четыре новых рода - это Амункан, Басакогил, Сигдан, Хатагиль [10, с. 110-128]. У Г.М.Василевич упомянуты и такие родовые названия, как Вакагил и Тумали. Кроме того, у негидальцев позднее появились и такие роды, как Сигдан и Самагил. Род Сигдан, считают негидальцы, обязан своим происхождением удским эвенкам, а происхождение последнего рода связывается с эвенками рода Самагир [17, т. 2, с. 59].
Таким образом, Цинциус, Мыльникова и Василевич зафиксировали новые родовые образования негидальцев, которые в результате этнокультурных процессов появились в конце XIX - начале ХХ в.
В 1926 г. к наиболее «крупным» негидальским родам относились Нясихагил (Ньясека-гры) - 110 чел., Аюмкан (Аюмканы) - 88, Чукчагил (Чукчагеры) - 48 и Чомохогил (Чема-когры) - 29 чел. В остальных девяти родах не насчитывалось и 80 чел. [10, с. 110].
Предположение, что в Х1Х-начале ХХ в. среди негидальцев продолжался процесс образования новых родовых подразделений, как считают К.М.Мыльникова и В.И.Цинциус, подтверждается появлением рода Амункан (Амункагир). Этот род связан своим происхождением с эвенкийским родом Амунчаир. Этноним Амунчаир произошел от имени главы рода, которого звали Амуня. «Имя Амуня и этноним Амунчаир, - как считает
В.А.Туголуков, - можно рассматривать как производные от этнонима Амункан - “амгун-ские”, служившего в недавнем прошлом обозначением части эвенков рода Лалигир, живших в верховьях Амгуни» [19, с. 33].
Род эвенков Лалигир регистрируется в бассейне Амгуни, на р. Урми и других левых притоках Амура только с 1897 г. [1, с. 272], поэтому Миддендорф и не мог его зафиксировать среди негидальцев в первой половине Х1Х в.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что этногенетические и ассимиляционные процессы у негидальцев и народов Нижнего Амура продолжали развиваться и в XX в.
К.М.Мыльникова и В.И.Цинциус обратили внимание на то, что структура родовых названий негидальцев доказывает их этногенетические связи с тунгусами. По своим окончаниям этнонимы негидальских родов разделяются на две группы. В первую входят названия Нясихагил, Чукчагил, Чомохогил, Нуктегил, Босакогил, Олчакогил и Хатагил, которые оканчиваются на -гил, сходное с окончанием тунгусских этнонимов -гир. Вторую группу составляют этнонимы родов Аюмкан, Тойомкан, Амункан, Удан, Сигдан и Тапкал. «Если первые имеют суффикс, характерный вообще для тунгусских родовых названий, то вторым присущ или суффикс, указывающий на территориальное прозвище с окончанием на -(н)кан (например, роды Аюмкан, Тойомкан, Амункан), или окончание, свойственное обычно названиям гольдских родов, оканчивающимся на -а(н) (например, роды Удан, Сиг-дан), -ал (род Озал) или суффикс -кал (род Тапкал), свойственный родовым названиям на территории, служащей своеобразным стыком между территориями расселения нивхов и ульчей» [10, с. 112].
Таким образом, в самих родовых этнонимах негидальцев отражается сложный процесс формирования негидальского этноса, обусловливающий разделение основных родовых объединений и их объединение с другими этническими, часто инонациональными, группами.
Этнонимы с аффиксом территориальности -(н)кан; -а(н); -ал или -кал образуются в том случае, когда от основного рода отделяется группа и переселяется на другую территорию, часто занимаемую другими народами. Из этнографической литературы хорошо известен факт, что при дроблении рода на части отпочковавшаяся группа для своего имени, как правило, использует название той реки (гидроним) или местности, где она поселяется. Появление таких родовых названий, происходящих от местных топонимов, - явление очень распространенное у всех народов Приамурья, Приморья и других регионов Дальнего Востока. Например, от гидронима Дуки получился экзоним, а затем и этноним негидальского
рода Дукинкан, от гидронима Торома - Торомкан [10, с. 112-113, 121], а этноним неги-дальского рода Аюмкан (Аимкан, Уюмкан) связывается с гидронимом Аим - притоком р. Мая. Люди этого рода именовались и как «аимцы» [1, с. 263].
Аналогичным образом возник и этноним негда. Об этом факте впервые упоминается в материалах Амурской экспедиции Г.И.Невельского. Касаясь проблемы самоназваний негидальцев, Невельской пишет: «...хотя они носят общее название нейдальцев, но большей частью называют себя по урочищам или озерам, например: ахтубами, гулями и пульзами» [12, с. 147]. Самоназвание «ахтубы» связывается с селением Ухта - местом обитания негидальцев, нивхов и ульчей по левому берегу Амура, расположенным напротив современного с. Богородское; самоназвание «гулями» отражается в топониме селения Гули, известного в наши дни под названием Гулинское, расположенного в северной части восточной оконечности оз. Кизи; «пульзами» происходит от гидронима Пильда (в наши дни пульзами звучит и читается как пильдунча). Из исследований Невельского также известно, что в прошлом местом обитания негидальцев была река Нейдаль, или Негди, впадающая в оз. Орель. В 30 верстах от устья р. Негди имелось и негидальское селение Негди [12, с. 144-145, 154], которое размещалось недалеко от р. Амур. Об этом же говорит и Л.И.Шренк, согласно которому оз. Орель на неизданной гидрографической карте Миддендорфа означалось Негда, т.е. негидальское [21, с. 16]. «Я готов даже думать, - писал Шренк, - что “Негда” и есть имя, которым этот народ сам называет себя» [21, с. 158]. Видимо, постепенно название негидальцы (негди, негда, нейдальцы) со значением «прибрежные, приречные жители» прочно утвердилось как в самосознании самих негидальцев, так и в популярной и научной литературе [14, с. 11].
В XVII-XIX вв. территория бассейна р. Амгунь была благоприятным для формирования негидальской народности местом. Территория частично была заселена ранее пришлыми тунгусами; население районов Приамурья было небольшим, численность негидаль-цев в нем была совсем мизерной. Селения аборигенов состояли из одного-трех домов. Например, 63% верховских негидальцев жили распыленными группами, по 1-3 семьи, и только объединенная группа ново-каменских негидальцев в 1920-х годах насчитывала 12 хозяйств [10, с. 108].
Крайне малое по численности местное население, разбросанное на большой территории, испытывало потребность в людском общении и взаимной помощи, поэтому появление в бассейне Амгуни переселенцев тунгусов (эвенков) не вызывало у местных жителей негативного к ним отношения. «Обычно переселения были стихийны, незначительны по масштабам: переселялась одна, максимум две семьи, иногда через некоторое время к этим переселенцам приезжали родственники. Однако для малочисленных народностей, расселенных мелкими селениями, прибытие любых переселенцев имело значение, их охотно принимали в состав рода, в селение» [15, с. 236]. Люди стремились к объединению, чтобы выжить в суровых климатических условиях.
Вхождение в чужой род у негидальцев, ульчей, ороков, нанайцев, удэгейцев и других народов Нижнего Амура издревле осуществлялось путем женитьбы мужчины одного рода на вдове из другого рода. Акт женитьбы на вдове был не совсем обычным явлением, ибо такой брак свидетельствовал о создании между брачующимися родами союза «доха», связанного экзогамными запретами, не позволяющими жениться на женщинах из родов, входивших в союз доха [18, с. 105]. Мыльниковой и Цинциус удалось зафиксировать у негидальцев пять экзогамных союзов доха, внутри которых брачные отношения запрещались.
Анализ родового состава негидальцев свидетельствует, что практически каждый род аборигенов Нижнего Амура находился в состоянии доха к какому-либо роду своих сородичей или иноплеменников. Поэтому в родовом составе коренного населения региона всегда имелись люди из других этносов. Например, «в состав ульчей негидальцы вошли в качестве самостоятельного рода Аимка, в состав нанайцев - в качестве самостоятельного рода
Альчека. Выходцы с Амгуни Тумали сохранили свою самостоятельность среди ульчей и нанайцев. В конце Х1Х-начале ХХ в., судя по материалам Л.Я.Штернберга [22], помнили о своем негидальском происхождении части нивхских родов Дехаль, Амнг, Хирлонг, Снар-нунг, Лезигран. Вошедшие в начале ХХ в. в среду нивхов негидальцы Тапкал утеряли свое этническое самосознание к 1960-м годам» [16, с. 180]. Выход негидальцев на р. Горин и близкие контакты с горинскими нанайцами обусловили образование нанайских родов не-гидальского происхождения Альчека, Аймука, Дигор и Тумали [8, с. 28], потомки которых в наше время все еще связывают свое происхождение с амгунскими негидальцами.
При слиянии родственных родов у их представителей проблем в этнической идентификации не бывает. Однако если родители относятся к разным этносам и живут в окружении третьего иноэтнического населения, то детям часто бывает трудно определиться, к какому роду или к какому этносу (национальности) отнести себя. «Смешанные браки оказывали большое влияние на самосознание переселенцев... У детей переселенцев возникало самосознание своей этнической принадлежности к тому большинству, которое их окружало, часто независимо от этнической принадлежности их родителей» [15, с. 238].
Свободное перемещение охотников и рыболовов по территориям, занятым иноэтни-ческим населением, способствовало развитию культурных контактов, увеличивало возможности брачных отношений не только между сородичами, но и с людьми иных этносов. Например, в верховьях Амгуни негидальцы смешивались только с эвенками, но, спускаясь по течению реки, «они начинали контактировать и сливаться с нивхами (близ устья Амгуни), ульчами (в районе оз. Удыль), нанайцами (в районе р. Горин)» [15, с. 234].
В 50-е годы Х1Х столетия в местах обитания негидальцев проживали отдельные семьи нанайцев, ульчей, удэгейцев и других народов Нижнего Амура. В свою очередь не-гидальские семьи из разных родов проживали на территории других этносов, например в нанайских селениях Синдан, Ямихта, Сорголь, расположенных на р. Горин, в амурском нанайском селении Намека, в ульчских селениях на Амуре - Халан, Монокодава, Дуди, Бичи, Кольчем, в нивхских селениях - Тыр, Кальма, Чильма, Мачула, Маго, Надзино, Про-гобе и др. [16, с. 142]. Между жителями этих селений заключались межэтнические браки. Именно этим объясняется та этническая пестрота аборигенных селений Нижнего Амура, которая наблюдалась в ХХ в.
Судьба переселенцев-иноплеменников, принятых в роды других этносов, бывает различной. «В большинстве случаев, будучи доптируемыми (принятыми, усыновленными. -Ред.) одним из родов, они быстро ассимилируются со своими новыми сородичами и через одно-два поколения от их прежней национальной принадлежности не остается ничего, даже воспоминаний. В других случаях потомство таких одиноких пришельцев образует новый самостоятельный род, члены которого почти ничем не отличаются от остальных родов, кроме воспоминания о своем иноземном происхождении да иногда незначительных деталей своей культуры пережиточного характера, в большинстве случаев выражающихся в явлениях религиозного порядка» [2, с. 110].
Судя по тому, что соседние этносы, имевшие свои устоявшиеся этнонимы, для не-гидальцев использовали разные экзонимы поясняющего характера - «низовские», «верховские», «прибрежные», «приречные», «амгунские» и др. (даже название «негда» ими использовалось не как имя этноса, а как обозначение места проживания людей на «берегу реки или в пределах прибрежного пространства» [17, т. 1, с. 658]), народы Нижнего Амура до XIX в. еще не считали негидальцев сформированным этносом. Ведь в каждом негидальском роде имелись представители ульчей, нанайцев, эвенков, удэгейцев и других этносов. По всей вероятности, и у самих негидальцев осознание своей этнической принадлежности тоже находилось еще в стадии формирования, ибо, живя в окружении иноэтнического населения, они не могли определиться, к какому этносу себя отнести. По этой причине негидальцы и связывали свое имя с той местностью, на которой они обитали. В связи с этим следует согласиться с М.Г. Левиным, который обоснованно считал,
что «формирование негидальцев в качестве отдельной этнической группы относится к недавнему времени» [7, с. 133].
По нашему предположению, формирование негидальцев в самостоятельный этнос стало завершаться во второй половине XIX в. Появившиеся в этот период в районах Ам-гуни и Нижнего Амура русские из многочисленных экзонимов, даваемых негидальцам соседними этносами, выделили имя нейдаль или негда, зафиксировали его в печати и, таким образом, обусловили его распространение среди народа в форме негидалец (ед. ч.) и негидальцы (мн. ч.). В наши дни этот этноним используется как в популярной и научной литературе, так и в официальных документах, словарях и законодательных актах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Василевич Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (ХУШ-ХХ вв.). Л.: Наука, 1969. 304 с.
2. Каргер Н.К. Родовой строй ульчей // Советский Север. 1931. № 5. С. 110-125.
3. Крейнович Е.А. Из истории заселения Охотского побережья (по данным языка и фольклора эвенских селений Армань и Ола) // Страны и народы Востока. М.: Наука, 1979. Вып. 20, кн. 4. С. 186-201.
4. Левин М.Г. Антропологические исследования на Амуре и Сахалине // Краткие сообщения Института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. Вып. 5. С. 25-31.
5. Левин М.Г. Антропологические типы Амура и Охотского побережья // Краткие сообщения Института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая. М.: Изд-во АН СССР, 1946. Вып. 1. С. 65-68.
6. Левин М.Г. Антропологические типы Сибири и Дальнего Востока (к проблеме этногенеза народов Северной Азии) // Сов. этнография. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. № 2. С. 51-64.
7. Левин М.Г. Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 360 с.
8. Мальцева О.В. Горинские нанайцы: система природопользования. Традиции и новации (XIX - начало XXI века). Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2009. 184 с.
9. Миддендорф А.Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири, совершенное по распоряжению Сиб. Отдела ИРГО. Ч. 2. Отд. 6. СПб.: ИАН, 1878. 833 с.
10. Мыльникова К.М., Цинциус В.И. Материалы по исследованию негидальского языка // Тунгусский сборник. Л.: АН СССР, 1931. Т. 1. С. 107-218.
11. Народы Сибири: этногр. очерки. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. 1084 с.
12. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России 1849-1855. Хабаровск: Хабаров. кн. изд-во, 1969. 424 с.
13. Окладников А.П. Неолит Сибири и Дальнего Востока // Каменный век на территории СССР: МИА. Вып. 166. М., 1970. С. 172-193.
14. Орлова Е.П. Негидальцы // Докл. по этнографии Геогр. о-ва СССР. Л., 1966. Вып. 3. С. 5-23.
15. Смоляк А.В. Народы Нижнего Амура и Сахалина // Этническая история народов Севера. М.: Наука, 1982. С. 223-257.
16. Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. Середина XIX - начало XX в. М.: Наука, 1975. 232 с.
17. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: материалы к этимологическому словарю. Л.: Наука. Т. 1. 1975. 672 с.; Т. 2. 1977. 992 с.
18. Туголуков В.А. Институт «доха» у удэгейцев и орочей // Сов. этнография. 1972. № 3. С. 105-115.
19. Туголуков В.А. Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири. М.: Наука, 1985. 285 с.
20. Туров М.Г. Эвенки. Основные проблемы этногенеза и этнической истории. Иркутск: Амтера, 2008. 228 с.
21. Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. СПб., 1883. Т. 1. 323 с.
22. Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны: статьи и материалы. Хабаровск: Дальгиз, 1933. 740 с.
