CC BY
44
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2012. № 1
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
И.И. Руцинская
ЭТНИЧЕСКИЕ СТЕРЕОТИПЫ
В РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ
(вторая половина XIX — начало ХХ в.)
Российские региональные путеводители второй половины XIX — начала ХХ в. выступали каналом трансляции представлений русского населения о своих соседях — народах, проживающих на территории России. В статье сравниваются особенности восприятия татарской культуры и татарского национального характера в двух макрорегионах России — в Крыму и Поволжье. Прослеживается роль такого фактора, как национальные "места памяти" в формировании толерантного отношения к народу.
Ключевые слова: стереотипы, региональный путеводитель, национальные "места памяти".
Russian regional guides of the second half of XIX — early XX centuries were the means of transmitting the knowledge of Russian people about their neighbours — other ethnic groups that lived in Russia. The article compares two big Russian regions — Crimea and Volga region in terms of their perception of Tater culture and national character. The article also studies the role of such factor as national "place of memory" in the formation of a tolerant attitude towards people.
Key words: stereotypes, regional guide, national "place of memory".
Национальные стереотипы, о которых, казалось бы, за последние годы сказано уже все возможное, продолжают оставаться в центре исследовательского внимания. И хотя подавляющее большинство научных публикаций на данную тему построено по сходной схеме, представляющей собой перечисление основных черт характера того или иного народа, увиденных "чьими-нибудь глазами", зафиксированными в тех или иных источниках (иногда сопровождаемое социологическими выкладками), они неизменно вызывают живой интерес. Тема продолжает быть актуальной, порой болезненно-актуальной, так как устойчивость стереотипов и сила их влияния на взаимовосприятие народов и взаимодействие культур не ослабевают даже в условиях нарастающей глобализации, когда, казалось бы, должны уйти любые способы восприятия, изначально основанные на существовании дистанции между странами и народами.
Руцинская Ирина Ильинична — канд. ист. наук, доц. кафедры региональных исследований факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова; тел.: 8-916-565-68-03, e-mail: [email protected]
В свете вышесказанного совершенно необъясним тот факт, что путеводитель как текст, отражающий и одновременно формирующий национальные стереотипы, практически не привлекал внимания исследователей. Описание быта, культуры, обычаев, черт характера тех или иных народов, всевозможные предостережения и советы туристам по поводу правильного и корректного поведения — обязательные элементы любого путеводителя. Тексты эти пишутся для миллионов, они подготавливают и во многом программируют восприятие стран и народов в ходе туристических поездок, т.е. их воздействие в наши дни столь масштабно, что, кажется, им просто невозможно пренебречь. И тем не менее единственным автором, изучавшим данную проблему, на сегодняшний день остается А.В. Павловская — историк, культуролог, специалист по проблемам взаимодействия культур. В монографии, посвященной изучению того, как воспринимали Россию и русских американцы 50—80-х гг. XIX в., А.В. Павловская среди широкого круга источников, формировавших представления о стране, рассмотрела в том числе американские бедекеры данного периода1. Позже она продолжила изучение данной темы на материале современных англоязычных путеводителей2. Выводы исследователя неутешительны: "Путеводители, призванные быть учебниками по культуре общения, становились своего рода препятствиями на пути общения культур". Авторы американских бедекеров не просто транслировали устойчивые представления о России, бытовавшие в американском социуме того или иного периода, не просто целенаправленно акцентировали реально существовавшие недостатки, а нередко предоставляли своему читателю заведомо ложную информацию. В результате "путеводители призывали путешествующего смотреть на памятники искусства и изучать нравы со стороны, находясь как бы под стеклянным колпаком, не смешиваясь, а отстраняясь от другой культуры"3.
Подобного исследования, построенного на материале российских бедекеров, до сих пор не существует. Причем не только относительно того, как в них отражались устойчивые представления о далеких странах и континентах, но и применительно к способам описания наций и народностей, проживающих на территории России. В условиях многонационального государства русские всегда жили в непосредственном соседстве с "инородцами". Появившиеся
1 См.: Павловская А.В. Россия и Америка. Проблемы общения культур. Россия глазами американцев. 1850—1880-е годы. М., 1998.
2 См.: Павловская А.В. The Image of Russia in Western Travel Guides // Проблемы межкультурного общения. Вып. 5. М., 1995. С. 321—336.
3 Павловская А.В. Россия и Америка. Проблемы общения культур. Россия глазами американцев. 1850—1880-е годы. С. 170.
и бурно развивавшиеся в данный период региональные путеводители, т.е. путеводители, написанные и изданные непосредственно в регионе, стали тем новым каналом, через который транслировались представления "титульной нации" о своих соседях.
Можно ли ожидать, что в случае, когда речь идет о народах, имеющих общую историческую судьбу, живущих на протяжении столетий бок о бок и хорошо друг друга знающих, стереотипы восприятия не столь далеки от реальности? Быть может, представления, сформированные не на основании художественной литературы и публикаций в средствах массовой информации, а на непосредственном ежечасном общении, более детальны и дружелюбны? Иными словами, задает ли "другая дистанция" между народами иной масштаб и способы их восприятия/описания? Или же данное обстоятельство несущественно и, напротив, жанр путеводителя изначально подчиняет себе все другие факторы, в обязательном порядке требуя оперирования стереотипами, доведения любых словесных характеристик до максимальной степени упрощения, схематизма и броской привлекательности? Ответам на поставленные вопросы посвящена данная статья.
В разных регионах с различной степенью подробности обрисовывались быт, обычаи, нравы, стиль жизни различных народов. Эти описания отражали и степень интереса к теме, и характер отношения к предмету описания.
В наши дни цель подобных описаний — подготовить туриста к встрече с непривычным: он должен правильно понимать увиденное, адекватно вести себя, чтобы не обидеть и в то же время не воспринять себя обиженным в различных ситуациях межкультурных контактов, т.е. предполагается забота и о туристе, и о местном населении. Путеводители XIX — начала ХХ в. не были озабочены защитой представителей коренных народностей от некорректного поведения туристов. Единственным объектом защиты были сами туристы, которых, как мы уже указывали, путеводитель видел и описывал как русских людей православного вероисповедания. Поэтому предупреждения и советы, направленные на защиту их здоровья и безопасности, были обязательной составляющей бедекеров: "Останавливаясь для ночлега или только для отдыха в татарской деревне, можно рассчитывать лишь на очень скромные удобства и немногие съестные припасы. Войлоки, постланные на земляном полу, обыкновенно чисты, но не свободны от блох и требуют посыпания далматским порошком... Хлеб, чай, вино, закуски, свечи следует иметь с собою"4. «Вокруг базара располагаются татарские кофейни и харчевни, не отличающиеся опрятностью: их нельзя рекомендовать желающим попробовать местных шашлыков и че-
4 Головшнский Н. Путеводитель по Крыму. Симферополь, 1894. С. 118—119.
буреков; эти блюда можно получить в буфете городского сада, в Новороссийском ресторане, или еще лучше в "Губернской шашлычной"»5.
Кроме опасности для здоровья выход за пределы и нормы туристского общения грозил опасностью для кошелька: «Торговцы живописно располагаются по сторонам мостков с пароходной конторки на берег и назойливо предлагают всем приезжающим самые разнообразные товары, преимущественно фабричного приготовления и невысокого качества. Никаких оригинальных местных изделий здесь нет, исключая разве татарских туфель, не отличающихся, к слову сказать, особой оригинальностью. Зато цены на все предметы назначаются иногда "оригинальные" и малоопытный путешественник очень часто попадает впросак, переплачивая за ненужную вещь вдвое»6.
Все предостережения, которые читал турист, отправляясь в путешествие по России, настраивали его восприятие на то, что любое взаимодействие с "инородцами" на их территории несет дискомфорт: в этом пространстве грязно, бедно, опасно. Если отбросить конкретное историческое и географическое содержание этих предостережений, отчетливо заметна общая матрица, лежащая в основе любого описания "варварских" народов, выполненного представителем народа "цивилизованного": фиксация форм "варварских" проявлений, "отклонений от цивилизованной нормы", осознание собственного превосходства, советы по соответствующему поведению. Однако в сравнении с Античностью, Средневековьем и даже более поздним временем существования путешествий появился и новый элемент этой матрицы, рожденный эпохой массового туризма. В отличие от путешественников, которые не могли избежать взаимодействий с местным населением, турист мог получить не непосредственное общение-познание, а его суррогат: блюда национальной кухни пробовать в "цивилизованных" ресторанах, сувениры с национальной окраской покупать в "цивилизованных" магазинах и т.д. Туристическое пространство российских регионов с первых лет своего существования создавало возможности для таких форм взаимодействия, а путеводители, как мы видели, настойчиво рекомендовали ими воспользоваться. Тем самым задавались отчетливые границы того, где можно, говоря словами А.В. Павловской, выйти "из-под стеклянного колпака", а где необходимо оставаться в пределах "стерильного" туристического пространства, сведя взаимодействие с местным населением к набору туристических ритуалов в специально отведенных местах.
5 Сосногорова М.А. Путеводитель по Крыму для путешественников. Одесса, 1880.С. 134.
6 Прокофьев Н.О. Полный путеводитель по Казани и окрестностям: Справочная книжка для приезжающих в Казань. Казань, 1910. С. 6.
Самыми распространенными характеристиками национальных культур выступали эпитеты "азиатский" и "отсталый", которые трактовались как синонимы.
Особенно актуальными противопоставления "восток—запад", "Азия—Европа" были в Крыму и Поволжье, где соприкосновение с восточной культурой было непосредственным, в первую очередь с татарской культурой. Татары в Поволжье и крымские татары были наследниками народов, которые некогда имели собственную государственность и были завоеваны, присоединены к России в результате кровопролитных войн. Тем интереснее проследить, насколько отличались способы репрезентации всего, что связано с этими, воспринимаемыми в качестве чисто "азиатских", народами в указанных регионах.
Сам факт присоединения татарских территорий трактовался по-разному. В Поволжье он рисовался как победа правого над неправым, справедливого над бесчестным: "Первым делом молодого царя (Ивана Грозного. — И.Р.) было желание идти на защиту веры христианской-православной от утеснений неверных, добыть славы воинской, расширить пределы дарованного ему Богом Великого царства Русского. Все эти славные и великие дела можно было найти в борьбе с неверными татарами и в покорении остатков Золотой Орды под Русскую Державу"7. При этом использовались предельно негативные характеристики казанских татар: "казанцы отказались от присяги"; "вероломные казанцы"; "презирая Москву и будучи сторонниками крымских ханов"8. Казань позиционировала себя "исконно русским" городом. Как, впрочем, и весь регион. С той только разницей, что ни в одном другом городе Поволжья не проживало столько татар и ни один другой город не мог назвать себя столицей (хотя и бывшей) Татарского ханства.
Вторым городом в регионе по численности проживавших в нем татар была Астрахань. В путеводителях подчеркивался не столько татарский, сколько "азиатский" характер города, татары как бы растворялись, становились частью этого азиатского анклава: «В порту — говор азиатских наречий, на улице — верблюды, ослы и стаи собак — все, что составляет характерные черты Востока. Если бы спросили, куда вы попали, вы бы ответили: "В Азию"»9. "Можно сказать, что в Астрахани Азия борется с Европой и побеждает ее"10. Сам факт "азиатской победы" трактовался как исключительно негативный, из него следовал целый ряд городских "безобразий": "восточная неряшливость, тучи пыли, грязные домишки, вонь, полное отсут-
7 Перевощиков Н.М. Казань в кармане. Казань, 1903. С. 36.
8 Там же. С. 41.
9 Путеводитель по Волге. Н. Новгород, 1894. С. 239.
10 Вся Волга. Казань, 1908. С. 89.
ствие какого-либо представления о санитарии и гигиене, заставляют думать, что это Азия, Азия и Азия. Азиатскую физиономию города дополняют, конечно, и те разнокалиберные представители востока, кои имеют постоянное местопребывание на астраханской территории"11.
Определение "азиатское" выступало для характеристики не только отсталого, но и грязного, неприглядного, о чем можно было писать с оттенком брезгливости. Даже на облике города, каким он описывался в путеводителе, отражалась печать этого негатива: "Улицы, как и сами здания, пыльны и грязны. Кусты и деревья представляются чахлыми, редкими и серыми от толстого слоя пыли, покрывшей их"12; "Край, предназначенный быть раем, а превращенный в корыто"13. Под стать городскому пространству жизнь и интересы горожан: «для Астрахани в самом деле "вне копейки и трактира" — никаких интересов»14. "Тоскливо и серо тянется бесцветная жизнь интеллигентной горсточки этого полуазиатского города, нынче — как вчера, завтра — как третьего дня, вечно серые будни, пустота, карты, женщины, вино, рубль, рубль..."15
Естественно, что в подобном городе в качестве достойных осмотра авторы выделяли только православные храмы и еще несколько объектов исключительно русского происхождения.
Так воспринимался город в региональных путеводителях, т.е. жителями Поволжья в целом. Однако не самими астраханцами. Если Казань описывалась в региональных бедекерах как "исконно русский город", в местных бедекерах — еще более "исконным" и в целом не было расхождений в региональных и локальных способах ее восприятия, то в случае с Астраханью дело обстояло иначе. То, что в глазах всего региона выглядело как достойное критики и презрения, вовсе не имело негативных коннотаций в глазах горожан. Азиатское, читай "многонациональное", описывалось ими как преимущество, достоинство, недоступное другим: "Астраханская торговля обязана своим развитием азиатам"16. "Астрахань — самый свободный город на Волге, люди разных национальностей живут здесь в соседстве, совместно ведя торговлю и развивая про-мышленность"17. Налицо полное расхождение в восприятии и оценке роли "азиатского" элемента в жизни города.
11 Там же. С. 90.
12 Путеводитель по Волге. С. 240.
13 Вся Волга. С. 96.
14 Путеводитель по Волге. С. 240.
15 Там же. С. 250.
16 Штылько А. Иллюстрированный путеводитель по г. Астрахани. Астрахань, 1899. С. 37.
17 Там же. С. 49.
В соответствии с толерантным взглядом астраханцев на многонациональную жизнь города выделялись и городские достопримечательности. В местном бедекере описывались не только объекты русского происхождения, но и мечети, минареты, рынки и т.д. Именно в астраханском бедекере впервые были даны рекомендации корректного поведения по отношению к нормам и обычаям другой религии: "Мечеть интересно посетить во время богослужения, но для этого лучше всего переговорить предварительно с муллою или членами совета, управляющими делами мечети. При посещении мечети требуется соблюдать этикет — снимать сапоги. В противном случае далее порога пройти неудобно, да и не следует"18.
В крымских путеводителях татарская культура также характеризовалась как азиатская и, следовательно, отсталая. Однако общая тональность описаний была иной. Даже присоединение Крыма к России не описывалось как победа правого над неправым и даже как победа передового над отсталым. Напротив, нередко попадались высказывания относительно того, что присоединение полуострова имело не столь уж благодетельные последствия для региона: "В турецкой Кафе число жителей доходило до 80 тыс., а в ее порту иногда находились одновременно свыше 400 судов. Все эти признаки величия исчезают в 1784 г. с переходом Кафы в руки русских"19. В Поволжье культура Казанского ханства не рассматривалась как нечто высокоразвитое и самодостаточное: только с приходом русских начался расцвет края. Крымские же бедекеры неустанно подчеркивали, что "русский этап" в развитии полуострова лишь один из многих, что античная, генуэзская, татарская культуры — это величественное прошлое, которое делает регион столь индивидуальным и неповторимым на общерусском фоне.
Нелестные противопоставления европейского и азиатского, призванные обрисовать контрастный облик современных городов, часто использовались и в крымских путеводителях: "В Старом городе только одна Лазаревская улица имеет европейский вид, застроена хорошими зданиями, вымощена и освещается электричеством. Отдаленные улицы кривы и узки и носят чисто азиатский характер. В Новом городе — прямые широкие улицы, обсаженные деревьями и прекрасные стильные здания. Улицы освещаются электричест-вом"20; "Алушту можно разделить на старую, татарскую часть и новую, русскую. Татарская часть с узкими и грязными проездами, не заслуживающими названия улиц, теснится по крутому склону. Русская часть вполне европейского вида: широко раскинулась по отлогостям, спускающимся к речке"21. Некогда высокоразвитая
18 Там же. С. 58.
19 Головкинский Н. Указ. соч. С. 3.
20 Крым: Путеводитель. Симферополь, 1914. С. 626.
21 Головкинский Н. Указ. соч. С. 162.
татарская культура на современном этапе превратилась также в олицетворение отсталости, грязи, дискомфорта. Таким образом, в оценке современного уровня развития народа и его культуры поволжские и крымские бедекеры не расходились.
Расхождения касались оценки прошлого этой культуры и, следовательно, способов его репрезентации как в пространстве регионов, так и на страницах бедекеров.
Бросается в глаза ничтожно малое количество национальных достопримечательностей в Поволжье. Во многом это являлось отражением реальной картины, за которой стояла разрушительная для национальных памятников политика России после присоединения Поволжья. Многие святыни Казани, например, были стерты с лица земли еще при Иване Грозном. Кроме того, в городских пространствах региона представители коренных народов оттеснены на периферию. Так, в Казани "татары были выселены из города и поселились по другую сторону Булака"22. В результате центр любого города, который выступал как его историческое ядро и потому становился туристическим объектом, был маркирован исключительно русскими и православными памятниками. Во всем Поволжье авторы выделяли только одну татарскую достопримечательность — башню Сююмбеки в Казани. Ее существование в центре города, на территории кремля, вызывало некоторое удивление: "Памятником татарской Казани может служить башня Сумбеки, бог весть какими судьбами уцелевшая во время осады города"23.
Таким образом, предметный состав предлагаемых к осмотру достопримечательностей Поволжья выглядел в региональных путеводителях достаточно однообразным: кремли, построенные по указу русских царей, дворцы русской аристократии, дома русских купцов, православные храмы, монастыри, часовни. Мечети, минареты, кирхи, синагоги — принадлежность любого многонационального и многоконфессионального города — упоминались чрезвычайно редко. "Русское" выступало в качестве передового, цивилизующего начала. Чем больше в структуре, облике города многонациональных примет, тем более варварским, диким он представлен в поволжском путеводителе. Татарские памятники, как мы указывали, чаще всего были сдвинуты на окраины городов. Но даже если они располагались в самом центре города, как это было в Астрахани, это не становилось причиной того, чтобы памятники появлялись на страницах региональных бедекеров. Путеводители вычеркивали эти объекты, лишая туристов возможности увидеть объективную картину, искажали облик города и способы репрезентации национальных культур. Самая большая дистанция
22 Путеводитель по Волге. Казань, 1897. С. 43.
23 Путеводитель по Волге. 1894. С. 146.
между реальным набором культурных объектов и их репрезентацией в путеводителе была именно по отношению к национальным достопримечательностям. Поволжские путеводители насильственно стерилизовали городское пространство, желая представить его монокультурным.
Напротив, в Крыму памятники татарской культуры составляли основную группу региональных достопримечательностей — и по количеству, и по разнообразию, и по яркости стоящих за ними фигур и легенд. Некоторые из них стали частью русской культуры, будучи воспеты А. Пушкиным и А. Мицкевичем, как, например, знаменитый Фонтан слез в Бахчисарае. Татарские памятники не теснились стыдливо на городских окраинах крымских городов, а занимали самые важные места в центрах, и в путеводителях им уделялось много внимания. Их описания детальны, подробны и исполнены восхищения. Эта "реабилитация азиатского прошлого", уважение к культуре и искусству народа, пусть сейчас и стоящего по развитию намного ниже не только русского населения, но и своей собственной, в прошлом высокоразвитой культуры, — первый шаг на пути к толерантности, заинтересованно-доброжелательному отношению к его представителям, к народу, создавшему столь удивительные шедевры. Подтверждением этому служат различия в способах описания национального характера татар в крымских и поволжских путеводителях.
Нельзя сказать, что на страницах поволжских путеводителей татары описывались в исключительно негативном свете. На фоне портретов других коренных народов региона их характеристики кажутся даже мягкими и сдержанными, но лестными их назвать трудно: «Нравственность татар как нельзя лучше охарактеризована пословицей: "Татарин либо насквозь хорош, либо насквозь мошенник" — середины нет. Татарская прислуга заявляет о своих качествах очень скоро. В первые же дни что-нибудь украдет. Если этого не случилось, то можете доверять, как человеку честному. Воруют татары очень смело, в особенности лошадей; этим промышляют целые селения»24; "Татары, за исключением живущих в Казани, едят конину; причем не брезгуют самыми старыми и даже больными лошадьми"25; "Прежде, из уважения к Корану, поклонники Магомета пивали водочку, отвернувшись лицом в угол, а ныне не соблюдают этой скромности"26.
В Крыму же татары становились не просто объектом наблюдения и предметом описания, они были участниками туриндустрии:
24 Там же. С. 145.
25 Монастырский С. Иллюстрированный спутник по Волге. Казань, 1884. С. 177.
26 Там же.
их активно привлекали к обслуживанию туристов в качестве проводников, содержателей кофеен, трактиров, постоялых дворов, лавочек и магазинов. В Поволжских бедекерах не встречалось ни одного предложения воспользоваться услугами татар, напротив, тексты, как мы уже указывали, содержали предостережения по поводу любого "излишнего сближения". Крымские же издания настойчиво рекомендовали туристам воспользоваться услугами представителей данной народности. При этом путеводители акцентировали трудолюбие татар, их знание местности, их профессионализм и незаменимость в качестве, например, проводников. Прямых характеристик, перечисления качеств, присущих народу в целом, как это было в поволжских текстах, здесь не найти, но общий характер, интонация рассказов косвенно формировали представление о людях профессиональных, трудолюбивых и дружелюбных.
Таким образом, тексты путеводителей со всей наглядностью отражали отношение к татарам, сформированное на протяжении нескольких веков региональной истории. Современные представители народа и в Крыму и в Поволжье одинаково воспринимались как отсталые, "азиатские", о чем авторы бедекеров достаточно прямолинейно сообщали читателю. Коренное отличие заключалось в характере отношения к прошлому народа. Забвение и пренебрежение к прошлому рождало высокомерие и снисходительность, в то время как сохранение памяти, наглядных свидетельств былого расцвета формировало более доброжелательное отношение к народу и заинтересованное отношение к его культуре. Отсюда вытекали различия в задаваемых текстами путеводителей формах взаимодействия туристов и "инородцев": одни увеличивали дистанцию, создавали "стеклянный колпак", предлагая туристу удовлетвориться прочитанным, которое подавалось как единственно возможная формула. Другие всячески предлагали сокращать дистанцию, вступать во взаимодействия, самостоятельно делать выводы, отталкиваясь от не жестко прописанных характеристик.
Следовательно, путеводитель не обречен на трансляцию стереотипов в их максимально упрощенных, раз и навсегда заданных формах. Даже в рамках массового, общедоступного жанра всегда существовала возможность выбора, вариативность подходов при описании разных этносов и народов. При этом чем более жесткими и негативными были бытовавшие в регионе национальные стереотипы, тем более застывшими формулами и безапелляционными оценками оперировали авторы бедекеров, буквально навязывая их читателю.
Список литературы
Вся Волга. Казань, 1908.
Головкинский Н. Путеводитель по Крыму. Симферополь, 1894.
Крым: Путеводитель. Симферополь, 1914.
Монастырский С. Иллюстрированный спутник по Волге. Казань, 1884.
Павловская А.В. The Image of Russia in Western Travel Guides // Проблемы межкультурного общения. Вып. 5. М., 1995.
Павловская А.В. Россия и Америка. Проблемы общения культур. Россия глазами американцев. 1850—1880-е годы. М., 1998.
Прокофьев Н.О. Полный путеводитель по Казани и окрестностям: Справочная книжка для приезжающих в Казань. Казань, 1910.
Путеводитель по Волге. Н. Новгород, 1894.
Путеводитель по Волге. Казань, 1897.
Сосногорова М.А. Путеводитель по Крыму для путешественников. Одесса, 1880.
Штылько А. Иллюстрированный путеводитель по г. Астрахани. Астрахань, 1899.
