CC BY
116
УДК 571.1 М.Н. Колоткин СГГ А, Новосибирск
ЭТНИЧЕСКИЕ ДИАСПОРЫ В СИБИРСКОМ ГЕОПРОСТРАНСТВЕ
В статье рассматриваются генезис, место и роль двух этнических диаспор - еврейской и эстонской в сибирском регионе, взаимосвязь этничности и геопространства.
M.N. Kolotkin SSGA, Novosibirsk
ETHNIC DIASPORAS IN SIBERIAN GEOSPACE
The genesis, the place and the role of the two ethnic diasporas of Siberian region are considered, i.e. Jewish and Estonian. Interrelation between ethnicity and geospace is shown.
Очень образно о месте Сибири в мировом геополитическом пространстве выразился ее горячий патриот писатель В. Распутин: «Во-первых, огромные малонаселенные пространства с «низкой одаренностью природы» (слова немецкого географа А. Гетнера), пространства настолько великие, что до сих пор оказались не под силу России, которая стоит перед ними в удивлении и бездействии. Во-вторых, выстуженные, чрезвычайно суровые пространства, наполовину не оттаявший гигантский ледник, с малой производительностью и скудными урожаями. Спящий великан. Зато щедрые запасы геологических эпох, сказочно богатые недра, «золотое дно». А отсюда: запасная земля не только для России, но и в будущем для всего человечества» [1].
В настоящее время население Сибири насчитывает более 30 млн. человек. При этом подавляющее его большинство составляют потомки выходцев из Европейской России и других регионов, представляющие различные этнические типы, культуры и религии. Автохтонное население региона составляет менее 1 млн. человек, принадлежит к монголоидной расе, а лингвистически делится на шесть языковых групп: тюркскую (татары, якуты, тувинцы, хакасы, алтайцы, шорцы, долганы, тофалары, монгольскую - буряты; тунгусо-манчжурскую - эвенки, эвены, нанайцы, ульчи, удэгейцы, ороки, орочи, негидальцы; самодийскую - ненцы, нганасаны, энцы, селькупы; угорскую -ханты, манси, и палеоазиатскую - чукчи, коряки, кеты, алеуты, юкагиры, эскимосы, нивхи, ительмены.
Помимо вышеуказанных этносов, населяющих Сибирь в исторически присущих им географических ареалах, особую группу составляют национальные диаспоры - немецкие, балтийские, украинские, польские, еврейские и др., которые в силу целого комплекса миграционных процессов, проходивших в регионе в течение четырехсот лет, оказались дисперсно рассеянными в иноязычной среде. Пик массовых переселений и образование многочисленных диаспор приходится на вторую половину Х1Х - первую половину ХХ вв. Согласно результатом переписи 1897 г. из обшей численности населения Сибири 79.2 % составляли русские, 17.3 % - аборигены и 4,1 % -
национальные диаспоры. Н.М. Ядринцев в работе «Сибирь как колония» подробно рассмотрел состав и расселение этих категорий, их взаимовлияние и даже формирование в Сибири особого «народно-областного типа» населения. Русские предпочитали селиться в земледельческой, преимущественно средней полосе Сибири, аборигены в традиционных территориях, и прежде всего к северу и югу от этой полосы. Этнодисперсные диаспоры - компактными ареалами внутри территории русских поселенцев.
В изучении этносоциальных и этнокультурных процессов Сибири в последние годы определился новый подход, связанный с дефиницией «фронтир» - чертой, местом или моментом встречи двух культур разного уровня развития, примеров которых в мировой истории очень много. М.В. Шиловский, изучающий эту проблему, применительно к процессу освоения (колонизации) Сибири , выделил три вида фронтира; внешний - по отношению к территориям и этносам, не вошедшим в «огораживающее поле» колонизации; внутренний -по отношению к народам, оказавшимся внутри него; внутрицивилизационный -между старожилами и переселенцами [2].
На наш взгляд, применительно к этническим диаспорам можно говорить только о втором и третьем виде фронтира. И еще одно важное обстоятельство, отнюдь не бесспорное, которое отметили сибирские историки Д.Я. Резун и М.В. Шиловский. Сравнивая фронтиры белой и индейской цививилизаций в Северной Америке, испанской и инлейской в Южной Америке, русской и аборигенной - в Сибири, они отмечали, что в большинстве случаев формировалась новая этнокультурная общность. За исключением Сибири, где подобного не произошло, и проживают просто сибиряки, вне национальных рамок [3].
Л.М. Горюшкин в предисловии к переизданному труду Н.М. Ядринцева «Сибирь как колония» отмечал, что идея образования в Сибири человека особого «народно-областного типа» имеет давнюю традицию - от А.П. Щапова, Н.М. Ядринцева и до П.М. Головачева [4]. Отметим, что П.М. Головачев, развивая эти взгляды, пытался доказать тезис о реальном существовании сибирской народности и ее особых свойствах. Однако материалы пяти научных экспедиций по антропологическому изучению русского старожильческого населения, проведенных в 1960-е гг. Институтом этнографии АН СССР, опровергли эту теорию. Оказалось, что за исключением формирования небольших метисных групп в отдельных частях региона, в целом подавляющая часть русского населения Сибири не знала смешения с аборигенным населением и последние не оказали большого влияния на формирование его типа [5].
Что касается этнических диаспор, то определяющим моментом сохранения их идентичности и самобытности в инонациональной среде и сибирском территориальном пространстве являлось проживание, по-возможности, в местностях со схожими географическими и природными условиями, поддержка необходимых хозяйственных связей с местным населением, конформизм к властным структурам и возможная автономность в духовной сфере.
Ментальность этносов приобретала определяющее значение. Рассмотрим это на примере двух сибирских диаспор - еврейской и эстонцев.
Специфика формирования еврейской диаспоры в Сибири связана со ссылкой сюда уголовных и политических преступников из европейской части страны. По сведениям ряда авторов, впервые евреи появились в Сибири еще в XVII в. Первоначально это были сосланные за Урал военнопленные, захваченные во время войн с Польшей. На вечное житье в Сибирь вместе с женами и детьми высылали иудеев из Москвы в 1659 г., поскольку в столице имели право жить только крещеные евреи.
С начала XVIII столетия масштабы ссылки в Сибирь увеличиваются. На отдаленную окраину ссылаются приговоренные к каторге для работы на сибирских рудниках: Ачинском, Нерчинском, Зерентуйском. На каторжные работы ссылались преимущественно в Восточную Сибирь. В числе ссыльных сюда попадали и евреи. Вероятно, их потомки оставались здесь жить и помнили о своих предках. Ю. Островский писал, что тобольские евреи уверяли его в том, что их общинная жизнь возникла в Тобольской губернии еще во второй половине XVIII в., а еврейское кладбище в губернском центре появилось до 1813 г.
В начале XIX столетия появляются уже довольно значительные компактно проживающие группы евреев (в Тобольске, Каинске, Омске, Томске, Иркутске, Нижнеудинске) и именно с этого момента можно говорить о еврейской диаспоре в Сибири. Большая часть сибирской диаспоры формировалась за счет ссыльнопоселенцев, однако существовали и некоторые возможности для добровольного переселения. В эти годы еврейские общины жили довольно замкнуто, управление в них осуществлялось кагалами, которые отвечали также за сбор налогов.
С 1837 по 1846 гг. через Тобольский приказ о ссыльных прошли 876 мужчин-евреев и 63 женщины. Среди их правонарушений чаще всего встречались: воровство, грабеж, подделка ассигнаций и контрабанда. Уже к середине столетия в городе сформировалась довольно многочисленная община. По данным 1858 г., в Каинском округе было 1008 евреев, что составляло 41 % всех евреев Томской губ. Около 40 % из них проживали в Каинске, составляя 12 % жителей города. Декабрист И.И. Завалишин отметил, что Каинск в шутку называют «сибирским жидовским Иерусалимом». По бытующей в Каинске легенде, евреев сослали сюда из приграничного местечка в Белоруссии за контрабанду. С целью пресечения их деятельности, жителей местечка поголовно отправили в Сибирь[6].
Многочисленные запретительные меры правительства не прекращали притока евреев в Сибирь. Несмотря на разнообразные правовые ограничения, еврейское население региона с каждым годом росло: в 1835 г. их численность составила 1 735 чел., в 1840 г. - 2 184, в 1859 г. - 3 874, в 1875 г. - 11 400 чел.
В 1864 г. Каинск был городом с наименьшим процентом русских и наибольшим процентом евреев в Западной Сибири. Из 3 243 жителей евреями были 460 чел., или 14,2 %. По численности евреев Каинск уступал только губернскому Томску (734 чел.).
Вот какое наблюдение оставил современник о еврейской общине Каинска: «где поселились евреи, там коммерческая суетня и толкотня. В Сибири также думали превратить евреев в хлебопашцев, но и здесь, как и в Западной России, народ этот сумел разбить всякие надежды и упрямо остался при своих качествах. Из города Каинска евреи умудрились сделать такой же город, каких неисчислимое множество во всем западном крае России. Каинск сибиряки справедливо называют «сибирским Иерусалимом»: из городка, не имеющего никакого промышленного и торгового движения и, как все города Сибири, вообще углубленного в себя и мертвенно молчащего, евреи сделали крикливый, живой и торговый. На площадке приладился рынок, выросли как грибы, лавчонки, в лавчонках засели еврейки. Евреи, сбиваясь в многообразные и многочисленные кучки, машут руками, бегая по улицам, машут фалдами длиннополых казинетовых сюртуков: Евреи же добились того, что в Каинске теперь одно из главных мест склада всего пушного товара (особенно беличьих хвостов), отправляемого за границу, на Лейпцигскую ярмарку. Поэтому то на такой печальный и убогий городок с 700-ми жителей насчитывается до 70 купцов»[7].
Значительная еврейская община (322 чел.) существовала также в Мариинске, где иудеи составляли в 1864 г. 7,2 % населения. Подавляющее большинство евреев Каинска и Мариинска являлись ссыльными, членами их семей или потомками. Прибывающих в Томскую губ. ссыльных евреев местная администрация неохотно селила в губернском центре, где их и так было значительное количество. Поэтому значительное число ссыльных евреев направлялось в лежавшие на Московско-Сибирском тракте города Каинск и Мариинск, в результате чего доля еврейского населения в этих городах очень быстро росла [8].
В 1864 г. почти две трети евреев региона проживали в трех городах: Тобольске, Томске и Омске.
Перепись 1897 г. дает богатый материал для демографической и социально-экономической характеристики еврейской общины на рубеже XIX-XX вв. По данным переписи 1897 г., в Сибири проживало 34 477 евреев. Значительные еврейские общины существовали в Иркутской (8 239 чел.) губернии, а также Забайкальской области (7 550 чел.).
О том, что численность евреев по данным переписи 1897 г. может быть сильно заниженной, говорит то, что, по сведениям полиции, в 1897 г. в одном только Тобольске проживало 2 670 евреев (13,3 % горожан), т. е. больше, чем по данным переписи в целом по губернии 3. По сведениям губернского статкомитета, в 1904 г. из 20 887 жителей города 2 089 (10 %) были евреями 4. В дальнейшем численность евреев в городе уменьшается: в 1910 г. - 1 157 чел., в 1913 - 971.
В Томской губ., по данным переписи 1897 г., насчитывалось 7 611 чел. еврейской национальности, т. е. указавших в качестве родного языка еврейский (3 810 муж. и 3 801 жен.). При этом, численность исповедовавших иудаизм (7 899 чел.) оказалась выше, чем число указавших родным языком еврейский.
По сословному составу еврейское население губернии включало: 0,01 % -потомственных дворян, 0,3 % - личных дворян, 5 % - купцов, 72,19 % - мещан, 21,85 % - крестьян, 0,01 % - иностранных подданных, 0,61 % - прочих [9].
Наиболее крупные общины проживали в губернском Томске (3 016 чел.), Каинске (924) и Мариинске (828). Не числились евреи только в городах Алтайского горного округа - Барнауле, Бийске, Змеиногорске, Кузнецке - где, в силу стремления администрации оградить серебряные и золотое прииски, проживание евреев было запрещено.
Ограничительное законодательство о евреях толкало их в оппозиционные самодержавию партии и группировки. К 1900 г. почти 30 % лиц, сосланных за политические преступления, составляли евреи. Среди членов наиболее радикальных партий (ПСР, РСДРП) их доля достигала почти 50 %.
В Восточной Сибири значительные общины проживали в Баргузине (36,4 %), Верхнеудинске (15,5 %), Чите (11,7 %).
Таким образом, на протяжении XIX - начала XX в. численность евреев в Западной Сибири быстро росла. При этом, несмотря на обилие цифровых данных, точную численность евреев в население региона не всегда возможно определить. Однако, ясно, что в начале XX в. в регионе проживало около 16-18, а возможно и до 20 тыс. чел.
Подавляющее большинство евреев, несмотря на различные ограничительные меры, предпочитало жить в городах, сохранив присущую им тягу к городской жизни. Их процент в городском населении, постоянно возрастая, был существенно выше, чем в сельском.
В начале XX в. происходят изменения в расселении евреев региона. В ряде старых городов (Тобольск, Томск и др.) их численность сокращается. В то же время происходит формирование и рост еврейских общин в новых городах, таких как Новониколаевск, Боготол, Татарск.
В советское время, начиная с 1928 года советское правительство стало предпринимать попытки массового переселения российских евреев на Дальний Восток, в Биробиджан. Согласно переписи 1926 года, в СССР было 2 672 000 евреев. Во второй пятилетке 1933-1937 годов советские плановые органы наметили амбициозную цель по доведению численности населения в регионе до 300 000 человек, половину из которых должны были составлять евреи. Эта территория была разрекламирована как новое социалистическое еврейское отечество, «Советский Сион», и в 1934 году получила официальный статус Еврейской автономной области в рамках РСФСР.
Несмотря на привлекательность предложения получить свое собственное определенное место в СССР (в эпоху царизма евреи размещались за чертой оседлости на Украине и в Белоруссии), советские евреи, которых вынудили переселиться на Амур, стали уезжать оттуда практически сразу же после приезда, особенно в течение первых пяти лет осуществления проекта:
1928 год - 950 приехали, 600 уехали;
1929 год - 1 875 приехали, 1 125 уехали;
1930 год - 2 560 приехали, 1 000 уехали;
1931 год - 3 250 приехали, 725 уехали;
1932-1933 годы - 11 000 приехали, 8 000 уехали.
Хозяйственная деятельность и заселение Биробиджана достигли своего апогея во время вторжения нацистской Германии в СССР, однако в регионе никогда не проживало более 50 000 постоянных еврейских поселенцев (при общей численности населения в 114 000 человек). В 1958 году Никита Хрущев объявил проект переселения евреев в Биробиджан провалившимся, обвинив в этом «еврейский индивидуализм».
Если под «индивидуализмом» Хрущев подразумевал желание иметь свободу выбора, то он был, несомненно, прав. По обычным меркам, Биробиджан был на грани непригодности для проживания. При его нахождении «бог знает где» и средней январской температуре в -22' советские евреи предпочитали претерпевать дискриминацию и ограниченную возможность получить работу в европейской части РСФСР (а позднее и эмигрировать совсем) жизни и работе в отдаленном уголке Дальнего Востока. Более поздняя история Еврейской автономной области подтверждает это. К 1979 году численность еврейского населения упала до уровня ниже 10 000 человек (чуть больше 5 процентов всего населения Биробиджана) и неуклонно продолжала падать. Между 1989 и 1996 годами евреи уезжали из региона в основном в Израиль, снизив численность еврейского населения в Биробиджане до 1 500 человек - менее 0,5 процента общей численности еврейского населения современной России.[10]
Эстонская диаспора сложилась позднее.
В Сибири эстонцы появляются в числе ссыльных поселенцев начиная с 1820-х годов. В скором времени в Минусинском уезде Енисейской губернии создаются первые места компактного проживания эстонцев: лютеранские колонии Верхний Суэтук (1850) и Верхняя Буланка (1861).
С середины XIX в. из-за массового обезземеливания крестьянства усиливается переселение эстонцев из Прибалтики во внутренние области России и в города. По-настоящему массовой миграция за Урал становится после завершения строительства Транссиба и проведения столыпинской аграрной реформы. Именно в этот период возникло большинство эстонских поселений в Приенисейском крае, в т. ч. с национальной топонимикой: Нарва, Ряпина, Эстония, Новая Печора, Хайдак.
Быстро увеличивается и численность эстонской диаспоры. В 1897 г. в Енисейской губернии проживало 1,4 тысячи эстонцев. Из них на долю женщин приходилось всего 37,5 %, а горожане составляли менее 4 %. К 1920 г. количество эстонцев в губернии превышало 9,3 тысячи человек.
К 1926 г. на территории Красноярского края насчитывалось 660 эстонских населенных пунктов, в абсолютной массе своей (97,4 %) представленных хуторами. По этому показателю они уступали только латышам с латгальцами -997 селений, в т. ч. 98,1 % хуторов. В селе В. Буланка к этому времени проживало 640 человек, в селе В. Суэтук - 980 человек плюс около 200 человек в прилегающих эстонских заимках. В Хайдакский сельсовет помимо самого села (430 чел.) входили одна деревня и 79 хуторов, в которых проживало почти 500 эстонцев.
В первые десятилетия советской власти активизировалась общественнополитическая и культурная жизнь сибирских эстонцев. В Енисейской губернии к 1925 г. функционировало 11 эстонских школ (в т. ч. семилетняя школа) с родным языком обучения. Педагоги для них готовились в Ленинградском институте и Новосибирском педтехникуме.
В эстонских селениях работало 11 библиотек, 7 изб-читален, несколько десятков различных кружков (спортивных, драматических, музыкальных, хорового пения). На места поступали сотни экземпляров литературы и газет на родном языке. Однако к концу 1930-х гг. обучение в школах было переведено на русский язык, прекратилось издание эстонской периодики. Все это постепенно стало негативно сказываться на владении родным языком среди молодежи.
В советский период рост численности диаспоры сибирских эстонцев затормозили такие процессы, как оптация колонистов и беженцев в первой половине 1920-х гг. после заключения Тартуского мирного договора между Россией и Эстонией, а также коллективизация, в ходе которой сотни эстонских хуторов Красноярского края были сведены в 57 деревень. В дальнейшем их число продолжало уменьшаться, особенно в 1960-1970-е годы в связи с практикой ликвидации «неперспективных деревень».
После присоединения Эстонии к России в 1940 г. в Сибирь было депортировано около 30 тысяч эстонцев. К концу 1950-х гг. большинство из выживших вернулось на родину. С этого периода начинается неуклонное снижение численности эстонцев на берегах Енисея из-за уменьшения миграционного притока выходцев из Эстонии и снижения демографического прироста. Но главная причина крылась в прогрессировавшей ассимиляции.
К 2002 г. эстонцев насчитывалось в Красноярском крае 4,1 тысячи человек. Они по-прежнему составляли самый крупный эстонский анклав в России. Отличительной особенностью диаспоры стало существенное преобладание женской части населения - на каждые 100 мужчин приходилось 132 женщины (в 1989 г. для сравнения - 121). Характерно, что эстонцы оказались единственным в крае некоренным народом с преобладанием сельского населения. В городах проживает только 46,2 % эстонцев, в т. ч. 19 % в г. Красноярске и 6 % в г. Зеленогорске. Из сельских районов выделяются Манский, Каратузский, Партизанский и Рыбинский районы, на долю которых приходится 35,3 % всех эстонцев края и где имеется шесть мест их компактного проживания. Именно слабая степень урбанизации позволила сохранить эстонцам довольно высокий уровень владения родным языком (55,2 %).
Культура сибирских эстонцев несколько отличается от культуры эстонцев на исторической родине. Одним из традиционных центров эстонской культуры в Сибири является деревня Верхний Суэтук Каратузского района, большинство жителей которой говорят на эстонском литературном языке.
Здесь в 1990 г. был восстановлен лютеранский приход, действует церковь, построенная в 1888 г. и отреставрированная в 2003 г. Местный духовой оркестр отметил в 2000 г. свое столетие. Его руководителем является заслуженный деятель культуры России Арни Лель. При нем оркестр получил звание народного коллектива и совершает гастрольные поездки за рубеж. В Верхнем
Суэтуке работает единственная в Сибири эстонская сельская школа. Последние шесть лет преподавание родного языка ведется учителем, откомандированным из Эстонии. На стадии проработки находится проект по созданию на базе деревни музея под открытым небом и установки т. н. «Мачты оазиса» (по проекту Антуана Дэ Барри) [11].
Как видим, у каждой сибирской национальной диаспоры своя судьба. Осмысление диаспоральных процессов, на наш взгляд, невозможно традиционными методами исторического исследования. Необходимо привлекать данные этнической психологии, этнологии, этноэкологии, глобалистики, картографиии, геоинформатики, конфликтологии и др. Так, сегодня практически не разработаны вопросы психологической адаптации этнических групп к географической и климатической средам. Важно понимать, что если часть этноса переселяется в иное географическое пространство, она все равно остается частью данного этноса, даже не имея под собой родной в полном смысле этого слова почвы, она ее аккумулирует в культурной и психологической формах и несет с собою повсюду. Еще К.Д. Кавелин отмечал, что всегда следует стремиться к определению характера народа в целом путем изучения его отдельных психологичских свойств в их взаимосвязанности. Народ, считал он, «представляет собой такое же единое органическое существо, как и отдельный человек. Начинайте исследовать его отдельные нравы, обычаи, понятия и остановитесь на этом, вы ничего не узнаете. Умейте взглянуть на них в их взаимной связи, в их отношении к целому народному организму и вы подметите особенности, отличающие один народ от другого»[12]. Этнические диаспоры Сибири наглядно это подтверждают.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Распутин В. Боль «запасной» земли. - Родина. №5. - 2000. - С. 18.4.
2. Шиловский М.В. Фронтир и переселения (сибирский опыт). - Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в ХУ11-ХХ вв.: общее и особенное. Новосибирск. - 2003. Вып. 3. - С. 101.
3. Резун Д.Я., Шиловский М.В. Сибирь, конец Х1Х - начало ХХ века: фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов. - Новосибирск. - 2005. - С. 16.
4. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. - Предисловие член-корр. РАН Л.М. Горюшкина. - Новосибирск, 2003. - С. 19.
5. Головачев П.М. Сибирь. Природа, люди, жизнь. - М., 1902. - С. 145-146.
6. Бурматов А.А. Демографическая история Каинска-Куйбышева и его округи. -Новосибирск, 1997. - С. 23-25.
7. Костров Н. Историко-статистическое описание городов Томской губернии. -Томск, 1872.
8. Максимов С.В. Сибирь и каторга. - СПб., 1900. - С. 128-129.
9. Галашова Н.Б. Социально-демографическая характеристика томских евреев по данным переписи 1897 г. // Евреи в Сибири и на Дальнем Востоке: история и современность: Матер. VI регион. науч.-практ. конф. Красноярск; Барнаул, 2005. С. 123.
10. Кричевский Л. Отдаленная российская община теряет последних своих евреев.
Еврейское телеграфное агентство. 1996, 6 сентября (http://www.jewishsf.com/
Ьк960906/1гето1е.И1т).
11. http://www.krskstate.rU/society/nations/etnoatlas/0/etno_id/22
12. Кавелин К.Д. Собр. Соч. В 10 т. - Спб., 1900. - Т. 4. - С. 42.
© М.Н. Колоткин, 2010
9
