CC BY
194
ЭТНИЧЕСКАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ КОРЕННЫХ НАРОДОВ КАМЧАТКИ И ФОРМИРОВАНИЕ ИХ ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ
Бучек А. А.
Специфика развития личности человека определенной культуры
обусловлена содержанием процесса этнической социализации. Под термином “этническая социализация”, или
“этнизация”, понимают освоение
индивидом духовных ценностей и опыта только того этноса, к которому он принадлежит. Данное понятие
используется в возрастной психологии для обозначения «процессов развития, которые приводят к тому, что у детей формируется поведение, восприятие, ценности и аттитюды, свойственные одной из этнических групп, и они начинают рассматривать себя и других людей членами подобных общностей» [4, с.54].
С появлением человека на свет в определенной этнической среде его
личность формируется в соответствии с установками и нормами социального
окружения. Через ближайшее окружение личность по мере развития приобщается к специфике национальной культуры,
обычаев, традиций, что выступает как внешний «фактор места» (В.С. Мухина) в системе общественных отношений и определяет особенности развития
личности.
Культурно-психологическое влияние связано с активным приобщением к этническим ценностям, происходящим в процессе социализации. Система
ценностей, интересов, социальность
человека зависят от той культуры, в рамках которой произошло его становление как личности. Именно в контексте
определенной культуры происходит развитие человека как личности, поиск «своих» ценностей, формирование характера и мировоззрения. Как считает М. Мид, культуру следует представлять в виде разнообразных «сред научения», которые сообщают индивиду необходимую
информацию для решения социальных
задач, поставленных перед ним обществом. Ученые констатируют: «Осмысление
действительности человеком, в том числе и на уровне личностного смысла,
принципиально опосредовано социальным опытом конкретного общества» [12, с. 65]. При этом отмечается, что «осознание этнокультурных особенностей общности, а, следовательно, этнических значений, отражающих объективные свойства и связи объектов и явлений этнокультурной среды, в которой протекает жизнедеятельность человека, обусловливает формирование этнической самоидентификации,
определяющей собственную
принадлежность к общности» [39, с. 41].
Особый интерес исследователей представляет сравнительно-историческое изучение тех механизмов социализации, посредством которых происходит превращение ребенка в члена совершенно конкретного, этнически определенного коллектива. Согласно мнению ученых, важность социализации личности определяется, в частности, тем, что в ходе ее происходит трансмиссия культуры во времени, т.е. осуществляется передача культурных ценностей от поколения к поколению и тем самым сохраняется культурная преемственность. При этом в каждом конкретном случае передается не культура вообще (не «абстрактная» культура), а именно этническая культура, в результате чего в процессе социализации происходит воспроизводство этноса как социокультурного единства [19].
Приобщение к культуре своего народа, осознание этнических
особенностей своей этнической общности (интериоризация этнических значений объектов этнокультурной среды) обусловливают формирование системы этнопсихологических свойств личности, по словам А.Р.Лурия, способной отражать внешнюю действительность, мир социальных отношений и в конечном счете свой собственный внутренний мир, сформированный в отношениях к объектам
этнического мира и этническим субъектам [25].
Освоение социокультурного
окружения происходит в специфических для каждого этноса, привычных, постоянно повторяющихся в непосредственном опыте людей явлениях. Замечено, что именно эти «этнические структуры повседневности», обыденности (особенности национального быта, многообразные связи и отношения людей между собой) формируют глубинные основы человеческой жизнедеятельности, национального
самосознания и национальной
самобытности личности. В сознании
этнические структуры повседневности фиксируются в виде некоторых «первоначальных очевидностей», т. е.
устойчивых идеальных образований,
закрепляющих привычные связи и отношения своего макромира.
Функционально образы структур повседневности выступают в роли своего рода схем или ориентиров, в рамках которых происходит восприятие окружающей социальной среды и соответствующее ей построение человеком своего поведения [7].
Сравнительно - историческое изучение стиля социализации у разных народов [42, 43, 44, 45] показывает, что в различных типах этнических культур выстраиваются собственные модели воспитания. Каждая этническая система воспитания использует особенности индивидов по-своему, формируя свой особый тип личности.
Вопрос о тесной взаимосвязи культурной среды и типа формирующейся в ней личности имеет длительную историю в зарубежной этнопсихологии.
Исследования в рамках этого вопроса направлены на объяснение
психологических различий людей, обусловленных своеобразием культурного контекста (М. Лацарус, Х. Штейнталь, Г. Спенсер, В. Вундт, Ф. Боас, Р. Бенедикт, М. Мид, М. Коул, С. Скрибнер, Дж. Фейблман, Э. Эриксон и др).
Всем им свойственен в качестве основного тезис о том, что различные типы личности являются продуктом различных
культур. То общее, что есть у людей данной культуры, (что задается обществом индивиду как модель в ходе социализации), в основном сводится к когнитивноаффективным структурам.
Однако сведение условий, порождающих этнические особенности людей, только к культурным символам, по мнению Г.М.Андреевой, не может дать ответ на вопрос о психологических различиях представителей разных этнических групп [1].
Все большее распространение у исследователей получает утверждение, что каждый субъект имеет весь спектр психологических черт, но разные культуры способствуют развитию одних и не способствуют развитию других
индивидуальных черт (М.Коул,
С.Скрибнер, И.С.Кон и др.).
Итак, каждая этническая культура формирует специфический образ человека как личности. Но в этом образе или, как пишет И.С.Кон, системе образов, которая представляется индивиду в качестве естественной нормы, отражается индивидуальность самой этой культуры, обусловленная ее историей [20].
В настоящей статье речь пойдет о влиянии процесса этнической
социализации коренных народов Камчатки на формирование их этнопсихологических особенностей.
Аборигенное население полуострова Камчатка (алеуты, алюторцы, ительмены, камчадалы, коряки, чукчи, эвены, эскимосы), включенное в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации [32, с. 63] является предметом научного интереса историков, культурологов, этнографов, археологов, антропологов, лингвистов вот уже несколько сотен лет, начиная со «скасок»
B.В. Атласова, записанных в Якутске и
Москве на рубеже XVII и XVIII веков, классических трудов первых
исследователей, побывавших на Камчатке -
C.П. Крашенинникова, Г.В. Стеллера, К. Дитмара, а также работ В.В. Антроповой,
В.Г. Богораза, Р.С. Васильевского, И.С. Вдовина, И.С. Гурвича, Р.Г. Ляпуновой,
И. И. Огрызко, Е. П. Орловой, А. К. Пономаренко, С.Н. Стебницкого и др.
В работе мы не ставили целью проанализировать отдельно представителей разных этнических групп (алеутов, ительменов, коряков, чукчей, эвенов, эскимосов), а рассматриваем их в целом как представителей коренных этносов Камчатки, не отрицая при этом этнической уникальности каждого народа. В пользу объединения этих народов есть целый ряд, на наш взгляд, веских аргументов. Приведем некоторые из них.
Единое географическое
пространство и общность исторического развития объединяет эти народы по совокупности определенных естественно -исторических условий (экологических, географических, популяционно-
демографических, социокультурных). Еще
С.М. Широкогоров отмечал, что приморские районы, дающие этносу «импульс передвижения (рыбный и звериный промыслы)», развивают
подвижность и общительность с другими этносами: «Передвижение народов по
островам и берегам приводило к общению, созданию отношений с соседями и делало, таким образом, культуру общей целому району» [41, с. 56]. Особое значение
исследователи придают специфике
конкретных климатических и природногеографических условий, в которых
протекает национальная жизнь. Например,
А.Ф. Дашдамиров пишет: «Несомненно,
особенности окружающей природной среды являются одной из причин
этнического сходства одних народов и различия других. Не подлежит сомнению, что многие стороны быта, культуры, психологии национально-специфичны именно благодаря своеобразию экологии окружающей среды» [13, с. 69]. А
этнопедагог А. Н. Фролова отмечает: «В одном селении с чукчами жили эскимосы, коряки. Все они мирно уживались друг с другом, бережно храня свои национальные традиции, люди с уважением относились к культуре иноплеменников. Поэтому сложилась необычайная культурная традиция быстрого реагирования на
изменения климатических, природных и социальных условий» [38, с.58].
Итак, проживание в течение длительного времени в одних природноклиматических условиях может быть рассмотрено в качестве весомого аргумента в пользу объединения коренных народов Камчатки по их психологическим характеристикам. Кроме того,
немаловажным является замечание Р.С. Васильевского, который отметил, что «генетически все эти антропологические типы (эскимосы, чукчи, коряки, ительмены, алеуты) объединяются в одну арктическую группу» [9, с. 26].
Еще одним объединяющим фактором служит то, что эти народы принадлежат к числу малочисленных народностей с традиционными формами хозяйствования, характерными для всех народов Севера: охотой, рыболовством,
оленеводством, а, следовательно, ориентированными на принятие
определенной модели социализации, направленной на усвоение традиционных видов деятельности. В исследованиях Ю.М. Плюснина отмечается: «Модели
жизнеобеспечения традиционных обществ
- традиционные экономики - у всех малых народов циркумполярного региона характеризуются относительно низким уровнем развития, когда основной экономической ячейкой является «большая семья» или локальная группа с преобладанием присваивающего типа
хозяйствования; при этом тип хозяйствования почти всегда носит
специализированный характер, «унитарен». Это обусловлено существенной
экологической зависимостью таких
традиционных экономик» [31, с.50].
Об общности этнокультурного развития названных этнических групп свидетельствуют следующие замечания
ученых: «Этнографические сведения о
чукчах и близких им по культуре коряках имеются у путешественников XVIII и первой половины XIX века»;
«Соприкосновение двух культур -
чукотской и эскимосской - было
прогрессивным, что позволяет
рассматривать народное декоративно-
прикладное, песенно-танцевальное
искусство, особенности системы физического воспитания как единое культурное явление. Однако у каждого народа есть этническая специфика» [38, с.13].
В. П. Маргаритов пишет о коряках: «Сходство их с чукчами довольно значительное, что и служит причиною выделения их в одну общую народность» [26, с.105]. «Оленные чукчи и коряки очень близки по самобытному социальноэкономическому укладу и культуре, родственны и их языки. Многие черты сближают их с береговыми чукчами и эскимосами. Все они морские охотники, одинаковы у них и орудия промысла, тип жилища, одежда, утварь, верования и духовная культура. Следует отметить, что в культуре ительменов много общего с этнической историей чукчей. Общие черты в хозяйстве, типах поселений, жилище, одежде, пище и другие особенности материальной культуры объединяют чукчей с другими народностями Крайнего Северо-Востока Азии, отражают древние культурные, а в ряде случаев и историкогенетические связи с их близкими и дальними соседями (якутами, эвенами, юкагирами, коряками Камчатки)» [38, с.28].
Сами названия работ, посвященных изучению народов Камчатки, красноречиво говорят о единстве и взаимопроникновении этнических культур данных народов: «О коряках и весьма близких к ним по происхождению чукчах» (К. Дитмар);
«Эскимосские элементы в культуре чукчей и коряков» (И. С. Вдовин); «Происхождение чукотско-корякской культуры
оленеводства» (А.Г. Вольфсон);
«Некоторые черты современного этнического развития чукчей и коряков (изменения в этнической и социальнопрофессиональной структуре)» (И.С.
Гурвич).
В целом ассимилятивные процессы, взаимопроникновение этнических культур, в котором исторически находятся малочисленные народы Севера, в том числе Камчатки, предполагает двойственное к нему отношение. С одной стороны, широкая диффузия культур, инновации
способствуют обогащению как самой личности за счет расширения ее социокультурного пространства, так и культуры, в которой она развивается. Так, по мнению С.А. Арутюнова,
взаимодействие культур является одним из важнейших условий для успешного развития любой культуры и поддержания ее в полном объеме [3, с.154].
Анализируя процессы ассимиляции коренных жителей Севера с пришлым населением, Н.К. Старкова пишет: «Приход русских на Камчатку и ее присоединение к России явились поворотным пунктом в истории населения полуострова. Русские принесли с собой более высокую материальную и духовную культуру и приобщение к ним благотворно сказалось на хозяйственной деятельности коренного населения» [35, с.3].
С другой стороны, ученые отмечают опасность, возникающую при интенсивном взаимодействии неравных по величине этнических культур для народа недоминирующей этнической общности. В результате возникает кризис традиционной культуры, формирование межэтнической напряженности, образование этнической маргинальности, что, несомненно, влияет на процесс и результаты развития личности представителей данных этносов. Так, этнограф, изучавший северные народы, В.И. Иохельсон отмечает: «После
окончательного покорения камчадалов, за которым последовал период
многочисленных военных начальников, злоупотреблявших своими широкими полномочиями, Камчатка вступила в период, характерной чертой которого было усиленное внимание к туземцам. Этот период, начавшийся в конце XVIII столетия, можно назвать периодом «просвещенного деспотизма». Вместо того чтобы стараться развивать местные занятия туземцев, администрация решила ввести у камчадалов занятия, характерные для русской цивилизации. Розгами и другими наказаниями камчадалов принуждали строить русские избы, сеять рожь, сажать овощи и держать скот. Принудительные меры, которыми наивно пользовались деспотичные цивилизаторы, убили в
камчадалах всякую инициативу и энергию; их индивидуальность была совершенно уничтожена» [17, с.222].
В.Г. Богораз также отмечал «влияние насильственного начальственного обрусения» и связанных с ним особой скрытности населения, боязливости, неуверенности. Так, о жителях Кахтаны он писал: «У коряков не осталось ни
корякского, нет и настоящего русского. Они даже называли себя так, как их -камчатские чиновники, т. е. «камчадалы», а «коряками - только оленных». В другом месте он заметил: «Поразительно полное отсутствие сказок, я сулил даже водку, но никто ничего, действительно, не знает. Настолько была глубока забитость и боязнь, что они даже не осмеливались признаться, что у них есть сказки» [6,
с.138].
Эти же причины заставляют В. П. Маргаритова сетовать о давно прошедшем: «То было время, когда можно было отличить, кто камчадал, кто русский, теперь же слилось все воедино, все обратилось в «камчатского жителя», которого нельзя характеризовать ни по скулам, ни по лбу и глазам, а скорее по признакам, ясно свидетельствующим о вырождении племен, по отсутствию типичности, воли и собственного мнения» [26, с. 116], «камчадалы, благодаря своему особенному складу характера и восприимчивости, до такой степени подпали под влияние русских и, передав сим последним некоторые привычки и обычаи, так быстро смешались с ними, что разграничить их на две отдельные
народности теперь почти нет возможности» [26, с.110].
Тем не менее, некоторые элементы материальной и духовной культуры
остались традиционными. Так,
В.И.Иохельсон пишет: «Тип
оленеводческого хозяйства остается
неизменным до сих пор, и полутора вековое общение с русской цивилизацией нисколько не повлияло на него. Этот примитивный материальный быт коряков почти не затронутый внешними влияниями, определяет и соответствующее состояние их духовной культуры» [17, с.18].
Кроме того, опасение представляет и всеобщий интернационализационный
процесс, ведущий к почти полному исключению этнической специфики, превращающий уникальные этнические культуры в универсальные, в «этнически безымянные» [16].
Вместе с тем, нельзя не согласиться с мнением П.Н. Федосеева, который отмечает: «Остается все меньше и меньше людей, которые носят только национальную одежду, едят только национальную пищу и живут в традиционно национальных жилищах, и уже нет почти никого, кто пользовался бы только чисто национальными орудиями труда и средствами передвижения. Этническая традиция все чаще уступает место целесообразности или моде, бытовавшие когда-то ремесленные изделия
- стандартизированным изделиям фабрично-заводской промышленности. Однако все это не выражение какой-то «русификации», а обусловлено общими закономерностями развития человечества в XX веке, является результатом
естественноисторического процесса... Характерно, что материальная культура самих русских претерпела за последние десятилетия не меньшие изменения. В области материальной культуры идут и процессы взаимопроникновения некоторых элементов национальных культур, также приводящие к нивелированию прежних этнических различий» [37, с.59].
Нам представляется, что данные феномены имеют решающее значение при анализе этнопсихологических особенностей развития личности, ее социализации.
Таким образом, к факторам, объединяющим представителей коренных этносов Камчатки и, в то же время, объясняющим специфику процесса этнической социализации этих народов, можно отнести следующие:
1. Географический (приспособленность к суровому ландшафту и природно-климатическим условиям жизни).
2. Популяционно-демографический
(малая численность, компактное
проживание, дисперсность на одной
территории) и антропологический
(принадлежность к единой арктической группе).
3. Экономический (близкие,
экологически зависимые, «традиционные экономики» (Ю.М. Плюснин) как модели жизнеобеспечения, самобытный социальноэкономический уклад с традиционными присваивающими типами хозяйствования: оленеводство, охота, рыболовство, морской зверобойный промысел).
4. Культурно - исторический
(единое поликультурное пространство, общность исторического и культурного развития: обычаев, традиций, декоративноприкладного, песенно-танцевального
искусства, предметов материальной и духовной культуры, близость языковых групп, родственность языков).
5. Политический (ассимилятивные процессы, миролюбивый характер связей с другими народами, отсутствие на протяжении длительного времени острых межэтнических конфликтов, войн).
6. Социально-психологический
(усвоение нескольких моделей
социализации: традиционной, навязанной доминирующей культурой и
интернациональной, «этнически
безымянной» (М. В. Иордан), что
порождает особый набор
этнопсихологических особенностей:
толерантность, этническая мобильность,
готовность к сотрудничеству,
эмпатийность, гибкость в этническом самоопределении).
Известно, что этнографические и этнопсихологические исследования образа жизни различных народов фиксируют устойчивую этническую специфику
психологии поведения, которая в ряде случаев носит, по мнению ученых, доминантный характер. (М. Савва, А.А. Иванова, З. Айгумова, Т.А. Ратанова, А.А. Шогенов и др.). Ниже мы рассмотрим характерные особенности психики коренных жителей Камчатки, материалом для этого послужили работы известных этнографов, историков, культурологов.
Изучая проблемы, казалось бы, далекие от психологии, названные авторы так или иначе в своих исследованиях
касались психологических особенностей жителей Камчатки, называя их то «нравами», то «духовной организацией», то «наклонностями, добродетелями и
пороками» исследуемых групп населения. Описывались также наблюдаемые реалии ухода за детьми, вопросы их воспитания. Несомненно, данные сведения являются ценным фактическим материалом,
поскольку собраны авторами
непосредственно в походах, экспедициях и представляют объективные наблюдения и размышления, основанные на них.
Необходимо отметить, что
исследования последних лет
свидетельствуют о заметном увеличении интереса ученых к собственно психологическим аспектам изучения народов Камчатки, их жизнедеятельности. Так, появились работы Е.П. Батьяновой,
A. П. Володина, Р. Ефремовой, А. И. Кузнецова, Л.И. Миссоновой, О. Мурашко,
B.Х. Нерадовского, Ю.В. Чеснокова. Тем
не менее, мы не обнаружили ни одной работы, специально посвященной
изучению психологических особенностей социального становления и развития личности коренных народов Камчатки, анализу этапов этнической социализации в разные возрастные периоды, определению специфики психологии членов этнических общностей, проживающих в
полиэтническом пространстве данного региона. Работа в этом направлении имеет практическую значимость, востребована в профессиональной среде педагогов, психологов, работников социальной сферы.
Данная статья является попыткой выделения некоторых особенностей освоения этносоциокультурного
пространства, обусловливающих
специфику психологии коренных народов Камчатки.
В своеобразных природноклиматических условиях Севера
сформировался соответствующий
физический тип человека. Исследователи Севера (В .Иохельсон, В.Богораз) выделили специфические этнокультурные традиции охотников, оленеводов и морских зверобоев. Они обратили внимание на условия среды обитания чукчей и
эскимосов, на метеорологические,
географические, флористические и фаунистические особенности их
проживания. В таких условиях, по мнению
В.Богораза, формировался
жизнеутверждающий тип человека, с высоким чувством коллективизма, как в трудовом процессе, так и в соблюдении нравственных норм; в выражении
духовности в прикладном творчестве, ритуалах, фольклоре, дизайне
материальной культуры - простоте,
изяществе и приспособленности форм жилья, одежды, обуви, средств
передвижения, предметов быта,
воспитательных систем. Осознавая себя частью природы, народы Севера
признавали самоценность человеческой жизни, ее равноценность со всем остальным животным и растительным миром, воспитывали у подрастающего
поколения понимание необходимости терпимого отношения к жизни, отсутствие чувства собственности по отношению к объектам ландшафта [6].
Интерес представляют описания
Г.В.Стеллера, данные им в главе «О характере, наклонностях, добродетелях и пороках ительменов» в труде «Описание земли Камчатки» [36]. «Этот народ, -пишет автор, одинаково склонен как к добру, так и ко злу, и в этом отношении ительмены похожи на обезьян, без разбора подражающих всему, что попадается им на глаза, причем они верят, что все то хорошо, в чем они видят пример казака». Причем, как замечает Стеллер, «чем больше
ительмены общаются с казаками., тем они становятся плутоватее, лживее, коварнее и притворнее; чем дальше они от казаков, тем чаще можно найти у них естественную честность и добрые качества» [36, с.167].
Наиболее своеобразными из старинных исконных нравов ительменов Стеллер называет желание «всегда жить радостно и быть вполне довольными в своей бедности». В ряду подобных проявлений характера называются также такие: «им совершенно неизвестно чувство честолюбия», «ительменам настолько
чуждо чувство скупости и алчности в отношении преходящих благ и
собственности, что они никогда не стремятся к получению больше того, без чего они могут безболезненно обойтись. Из этого же свойства проистекает и их бесхозяйственность, . их большая
беспечность и лень», «они не желают нарушить свой ленивый покой», «о чувстве стыда ительмены ничего не знают., поэтому им чужды чувства благодарности, признательности и готовности к услугам», «ительменам решительно чужды всякие надежды и ценят они только настоящее», «если ительмен чему-либо воспротивится и заупрямится, то он в течение всей жизни будет упорно стоять на своем» [36, с.240].
Не обходит вниманием Стеллер и «духовную организацию ительменов». По мнению исследователя, они обладают «отличными умственными способностями и живым воображением, располагают незаурядною памятью, но лишены всякого критического чувства. Их талантливость выявляется в их фантастических и веселых выдумках, рассуждениях и изобретениях, особенно в области музыки и пения.», «они настолько восприимчивы, что путем приказаний, надзора, обучения и личного примера из этого народа можно сделать все что угодно». Стеллер отмечает и половые различия: «.женщины, впрочем,
значительно превосходят мужчин, которые гораздо тугоумнее, глупее и медлительнее их» [там же, с.240].
К.Дитмар в труде «Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 годах Карла фон Дитмара (Исторический отчет по путевым дневникам) отмечал: «Камчадалы очень послушны, можно даже сказать, беспредельно покорны. Всякое приказание, даже самое нелепое, безусловно выполняется ими» [14, с.179].
В книге Е.П. Орловой «Ительмены» в главе «Антропологические и психические особенности камчадалов-ительменов» в основном акцентируется внимание на описании внешнего облика, физического типа ительменов [30].
Несмотря на название главы, при описании «психических особенностей» автор ограничивается следующими замечаниями: «Характер камчадалов -
ительменов (к 1926 году) очень сильно
изменился: они стали очень флегматичны, пассивны, скрытны и беззаботны; мало думали о завтрашнем дне. Драк среди них совсем не было; даже в хмелю ительмены не повышали голоса и не ускоряли темпа речи. От былой воинственности и мстительности не осталось и следа. Внутренне же духовное содержание их жизни изменилось значительно меньше и сохранило до наших дней множество самобытных национальных черт» [30, с.30].
Б.А. Куфтин писал об аборигенах: «По характеру они отличаются энергией, способностью к торговле, настойчивостью, особенно сказывавшеюся в упорном сопротивлении, какое они оказывали казакам. В противоположность с другими полярными охотничьими народами, в характере чукчей замечается некоторая скупость, бережливость и умение заготовлять впрок пищевые запасы» [23, с.65].
Таким образом, не трудно заметить, что в описаниях психологических особенностей коренных жителей
исследователи не идут дальше общих описательных сведений физического (антропологического) типа изучаемого народа, а также наблюдаемых поведенческих проявлений.
Мнения путешественников
относительно психологии и моральных качеств коряков крайне противоречивы.
С.П. Крашенинников говорит о коряках: «Все вообще прегрубые,
сердитые, несклонные, злопамятные и немилосердные люди», в другом месте у него же говорится: «.у коряков сии особливые от камчадалов добродетели, что они правдивы и трудолюбивы, знают стыд». На этой же странице он говорит, что «сидячие коряки гораздо сильнее оленных и отважнее» [22, с.202]. В целом
соглашаясь с мнением С. П.
Крашенинникова, В.П. Маргаритов
замечает: «В одном лишь, мне кажется, сей исследователь, был неправ, назвав камчадалов «нравами грубы». Вероятнее всего этими словами он желал указать на полное отсутствие среди камчадал какой-либо цивилизации, а не на грубость, вытекающую из жестких, зверских
наклонностей. Иначе как-то трудно верится, чтобы кроткие современные [1899] камчадалы могли иметь предков, отличавшихся грубостью и жестокостью характера» [26, с.111].
К. Дитмар также считает, что коряки добродушны, честны, щепетильны, правдивы и не знают обмана. Но если кто-нибудь затронет их чувство чести или обидит их, то гнев их продолжителен и они стараются отомстить. В другом месте Дитмар говорит относительно жителей Парени и Каменского, что они по природе беспокойны и воинственны или, скорее, что у них разбойничий нрав, что создает им много врагов, и что кочующие коряки посещают их только в случае крайней необходимости. С другой стороны, тот же Дитмар говорит, что оленные коряки такой честный, прямодушный народ, что ему хотелось бы, чтобы деморализующее влияние цивилизации не коснулось их чистой патриархальной жизни [14].
О честности пишет и В. И. Иохельсон: «Заказы, которые я давал
корякам на образцы или вещи для коллекций, исполнялись ими честно и быстро». Также отмечалась их справедливость: « . вымогательства
казаков и чиновников, требовавших помимо ясака еще мехов и услуг для себя, были противны чувству справедливости коряка и его любви к свободе. Мятежный дух коряков не был уничтожен с подавлением восстаний» [17, с.31].
Г. Мендель, наоборот, считал коряков народом коварным, принесшим много вреда русским своей мнимой покорностью и своими предательскими бунтами [27].
В. Войт описывает аборигенов как хитрых, предусмотрительных, бережливых от недоверчивости, в отношении нравственности отличающихся робостью, хвастовством, характеризующихся
раболепством к строгим и неуважением перед ласковыми [11].
Н.В. Слюнин говорит о приморских коряках, что они «развитей, восприимчивей. более нравственны и общительнее в обращении», чем оленные, но «хлебосольством не славятся», тогда как
«гостеприимство и помощь нуждающемуся составляют отличительную черту
бродячего коряка» [33, с.392].
Об этом же пишет и В.П. Маргаритов : «... коряк крайне
гостеприимен, добродушен и
предупредителен. Мирному гостю
предлагается и кров, и закалывается лучший олень, а уставший путник всегда находит у коряк все содействия в своих нуждах» [26, с.106].
Дж.Кеннан тоже хвалит оленных коряков за честность и гостеприимство, а картина нравов приморских коряков, которую он рисует, далеко не привлекательна. Они, - говорит Кеннан, -жестоки, грубы по природе, дерзки со всеми, мстительны, нечестны и лживы. Оседлые коряки Пенжинской губы, по мнению Кеннана, самые грубые и низкие из туземцев всей Северо-Восточной Сибири; народ, доставляющий беспокойства больше, чем все жители Сибири и Камчатки, взятые вместе [18, с.233].
В.И.Иохельсон думает, что главные черты характера у приморских и оленных коряков одинаковы. Они горды, независимы, склонны прихвастнуть, страсти их возбуждаются легко, они чувствительны к обиде и стараются отомстить всеми возможными средствами. Они гостеприимны и общительны с людьми, которым они доверяют, но не скрывают своей неприязни к людям, которые недружелюбно относятся к ним или почему-либо не заслужили их расположения. Они не боятся смерти и ничто не может их испугать. Самоубийства случались у них часто, бывают и теперь, так же как и у чукчей; причиной могут быть смерть родственника, ссора, гнев.
Благодаря этим чертам характера в прежние времена ссоры и недоразумения среди коряков в своем кругу или между ними и другими племенами кончались кровопролитием. Теперь, пишет В.И. Иохельсон, нравы коряков стали несколько мягче, но при сношении с ними надо всегда иметь в виду их упрямство, суровость и бесстрашие [17]. «Они смелы,
самонадеянны и самостоятельны, самостоятельная и вольная жизнь их
породила в них полное отвращение ко всякому роду ограничениям, к подчинению и опеке. Каждый коряк сам себе закон и хозяин своему «Я» [26, с.105].
Причиной разногласия в
характеристиках оленных и приморских коряков у различных исследователей В.И. Иохельсон объясняет тем, что оленный народ как кочевой всегда мог уйти от нежелательных посетителей, а русские не знали, где искать их стойбища, которые они хотели навестить; приморские же коряки, обосновавшиеся в определенных местах, не могли избегнуть нежелательных визитов и были принуждены давать отпор, если не хотели подчиняться требованиям русских.
То же можно сказать об их гостеприимстве. Приморские коряки так же гостеприимны, как и оленные, но у них нет ничего, чтобы можно было предложить «белому». Он не ест тюленьего мяса и жира, даже местные казаки не все едят корякскую пищу, а для коряка оскорбление, когда гость пренебрегает его угощением. Кроме того, приморские коряки сами страдают от недостатка пищи. Оленевод же коряк всегда может предложить оленье мясо «белому» [17].
О психических свойствах коряков Иохельсон писал: «Вообще же, как
правило, коряки медлительны, говорят они лениво, не спеша, исключая случаи, когда они возбуждены или раздражены. Можно сказать, что ум коряка работает так же медленно, как его неповоротливое тело, и так же быстро утомляется». Вместе с тем автор признает, что коряки очень любознательны. Они с большим интересом слушают рассказы о жизни людей в других странах. Все новое возбуждает и привлекает их, но внимания хватает ненадолго» [17, с.31].
В целом исследователь,
наблюдавший за жизнью юкагиров и коряков, замечает: «Вообще у меня от коряков осталось хорошее впечатление. С ними трудно ладить, пока не познакомишься с их обычаями. Они неотесанны, грубы, легко идут на ссору, если им что не нравится, но они не льстят, они правдивы и прямы и, когда в хорошем расположении духа, добродушны. В
общении между собой они были деликатны и осторожны, употребляли в почтении множественное число, и когда нужно было кому-нибудь сказать что-либо неприятное, то оно говорилось не прямо, а намеками или в третьем лице». При этом «они готовы всегда помочь голодающим, кто бы они ни были - приморские коряки или русские, -доставляя им оленей» [17, с.35].
Особо важное значение для нас в связи с темой исследования приобретает процесс социализации детей, освоение социокультурного пространства.
Обратимся к описаниям исследователей, наблюдавших за данным процессом.
Первое, на что необходимо обратить внимание в процессе этнической социализации, - это отношение родителей к рождению ребенка в семье, к вопросу ухаживания за младенцем, к воспитанию в период раннего детства, поскольку, как справедливо заметил И. С. Кон,
«родительское отношение к детям органически связано с общими
ориентациями культуры и собственным прошлым опытом родителей; ни то, ни другое нельзя изменить по мановению волшебной палочки» [21; 238].
В многочисленных этнографических описаниях народов Севера рождение ребенка рассматривается как радостное событие, оно ознаменовывается
праздником, на который приглашаются гости из других домов, а у оленных коряков
- из других стойбищ. Это празднество называется «праздник женщины» [17].
Отношение к детям у народов Севера сердечное, любовное. Чукчи, например, ласково называют своих детей «кэйю» - «маленькие телята». В.Г.Богораз писал, что детство у чукчей проходит очень счастливо. Детей ни в чем не стесняют и не запугивают. Им отдают лучшие куски еды, их любят и оберегают [6].
По свидетельству В. И. Иохельсона, коряки очень любят детей. Они очень хорошо заботятся о них и ласкают их. Детей очень редко бьют, но они все-таки очень кротки и послушны [17]. Удивителен авторитет старших у детей. Корякские дети очень почитали своих родителей, и редко случалось, чтобы они ослушались отца, а
«если такое случается, - пишет
Я.И.Линденау, - то все ими гнушаются и отшатываются»; но если родители наказывают, то ограничиваются
«шлепками» [24].
В.В. Антропова также отмечала, что дети у коряков пользовались большой любовью, и рождение ребенка было радостным событием в семье. Те семьи, у которых нет детей, брали на воспитание чужих, и они становились наследниками их имущества. Бездетность считалась большим несчастьем. Она являлась веским мотивом для разводов и была одной из причин существования многоженства. Если жена была бездетна, коряк, очень часто по ее настоянию, женился вторично [2].
А вот как описано отношение к детям у других северных народов: «Родители своих детей берегут пуще глаза. Они всячески создавали благополучную эмоциональную среду для ребенка. В каждой семье сложилась практика заботы о малыше, способы и приемы общения с ним, традиции художественного оформления его колыбели, одежды, обуви, система поощрений и наказаний. Например, в семьях детям старались ни в чем не отказывать, удовлетворяли любое их желание, нежно опекали, чтобы с ними не случилось беды. Любовь к детям проявляется особенно ярко по отношению к сиротам» [38; 30]. Воспитанием детей занимаются все взрослые, поскольку считалось, что нет чужих детей, но если кто отступается от этого правила, то про них говорят: «он не любит ребенка и портит его». Любовь и нежность взрослых способствовала формированию у детей чувства доверия к родителям, развивала послушание, желание следовать их советам.
Следует отметить, что данное правило распространено во многих традиционных культурах: ребенок
принадлежит не только отцу и матери, но и всей общности, в которой он живет, и соответственно общность принимает более непосредственное участие в его воспитании. Этнографы отмечают «подвижность» детей у многих народов Океании даже в середине XX века: на
одном из островов в 50-60 гг. 61% детей жил не в родительской семье, причем многие переходили из одной семьи в другую дважды, трижды и даже четырежды [8]. Обычай обязательного воспитания детей вне родительской семьи был широко распространен и в раннеклассовом обществе [4]. Не только родственники, но и другие соплеменники обучают ребенка нормам поведения, трудовым приемам, правам и обязанностям по отношению к окружающим. Такое общественное воспитание, как отмечает М. Мид, «приводит к тому, что ребенок привыкает думать о мире как о чем-то, что наполнено родителями, а не как о месте, где его безопасность и благополучие зависят от сохранения его отношений со своими собственными родителями» [28; 264].
Возможно, в этом кроется суть специфики этнической социализации коренных народов Севера на ранних этапах развития.
В целом, родовые поселения коренных жителей - это тип расширенной семьи - значительного коллектива разновозрастных людей, что определяло, как считают Л.В.Соколова и
О. А.Шабурова, разнонаправленность
социальных контактов ребенка, форм общения, сосуществования и
способствовало формированию у детей этноспецифических черт личности. Ребенок в семье общался не только со взрослыми, но и с разновозрастными группами детей. Такое общение сохраняло свою уникальность с присущими ему методами воспитания, обеспечивая процесс систематического социального обучения и полоролевого поведения. Расширенные семьи были более устойчивыми к неожиданным трудностям и могли способствовать более благополучному выживанию этноса [34, с.40]. По мнению
А.Н. Фроловой, существовавшая
педагогическая система чукотского и эскимосского народов по своей целостности, комплексности и
многоплановости воздействий на ребенка с высокой эффективностью результатов не имеет современных аналогов [38]. Думается, что данная система воспитания все еще оказывает существенное влияние
на развитие ребенка и служит фактором, обусловливающим специфику этнической социализации представителей коренных малочисленных народов, особенно в условиях отдаленных этнических территорий, национальных поселков, летних стойбищ и т. д.
Итак, проанализируем, как
осуществлялся процесс этнической социализации человека Севера.
Ребенок с первых дней своего рождения делил тяготы жизни своих родителей, обусловленные кочевым образом жизни и суровым климатом. Очень важное значение имела поэтому физическая закалка, которая у детей народов Севера начиналась с раннего возраста. Так, новорожденного ребенка мать в зимнюю стужу выносила в холодную часть яранги, а летом на воздух.
Устойчивость к холоду
вырабатывалась также в условиях кочевого образа жизни. При перекочевках люльку с младенцем крепили к оленьему седлу, а с другой стороны в качестве противовеса вешали вьючную суму.
В семейном воспитании считалось недопустимым ругать ребенка или поднимать на него руку. Часто даже с маленькими детьми родители советовались. Каждый в семье имел свои обязанности и должен был строго выполнять их, благодаря чему налаживались добрые взаимоотношения и гасились конфликты.
В 4-5 лет им шили одежду, как взрослым: кухлянку, шапку и торбаса;
вместе с одеждой они получали и первые игрушки - настоящие уменьшенные модели характерных орудий труда мужчин и женщин. Мальчикам вручали чаат, лук и стрелы, нож, пращу. Девочкам - сумку, наперсток, иголки, сухожильные нитки, венички, скребки, женский нож для выделки шкур. Девочка уже в четыре года умела вскипятить чайник, напоить гостей чаем, поддерживать жирник. Подрастая, старшие девочки в 10-12 лет воспитывали младших; помогали сестрам, бабушке шить одежду, выделывать шкурки песца и зайца; под присмотром матери учились способам обработки меха пушных зверей и морского зверя, раскрою оленьих шкур для пошива
одежды. В тундре, тайге женщины собирали с детьми топливо, съедобные коренья осоки, травы, черемшу, а также ягоды, у берегов рек и озер - утиные и гусиные яйца. Подражая поведению окружающих, ребенок воспроизводил, копировал поступки родителей, их действия, взаимоотношения.
Дети приспосабливались к соответствующему рациону питания (мясо оленя, мясо и жир морского зверя, китовое сало, рыба, коренья и травы, ягоды, грибы), специфическому закаливанию организма.
Народные традиции требовали, чтобы дети прошли суровую подготовку к жизни. Поэтому все свободное время они проводили в различных физических состязаниях. Чукчи страстно любят всевозможные состязания, требующей физической силы и ловкости, - писал В.Г.Богораз. - Через каждые три или четыре дня устраивались гонки на оленях, с бесконечным разнообразием призовых ставок, от куска облезлой волчьей шкуры до дорогого бобра. Эти гонки разнообразились бегом, борьбой, прыжками через барьер, костер, скачками на лахтаке и т. п. [6].
Таким образом, основой выживания в северных условиях было закаливание детского организма. Кочевой и
полукочевой образ жизни, длительное пребывание детей на открытом воздухе с первого дня рождения способствовали закалке и приспособлению организма ребенка к условиям Севера, большая подвижность детей в играх и труде развивала их физически.
Исследователями было замечено, что «у северных народов сочетались две крайности в воспитании детей: большая любовь к ним и намеренное стремление подвергать их с самого рождения сложнейшим испытаниям» [38; 40].
Промысел зверя в суровых условиях Севера уже сам по себе требовал от охотника исключительной выносливости, силы, ловкости, смелости. Поэтому уже с детских лет коряки подвергали своих сыновей различным физическим испытаниям, тренировкам. О подобных тренировках коряки рассказывали Н. Н.
Беретти: «.Чуткость развивалась с
помощью огня. Подкравшись к ребенку, его обжигали острым раскаленным предметом. Тренируя таким образом в течение всего детства, достигали того, что ребенок от малейшего шороха или прикосновения отскакивал в сторону» [5].
Ловкость развивалась борьбой, бегом и т. п. Закончив тренировку, отец испытывал своего сына: послав его куда-либо, отец крался за ним с луком и в удобный момент пускал в него стрелу. Если юноша хорошо усвоил себе то, что ему прививалось с детства, и был достаточно чуток и ловок, он отскакивал, и стрела пролетала мимо, если нет - он падал пораженный стрелой отца. С малых лет приучали детей воздерживаться от излишней пищи, создавая этим «легкость тела и правильность дыхания»; для развития мускулатуры заставляли детей делать большие переходы, устраивали детские состязания в беге, борьбе [22].
Физическая подготовка
осуществлялась в виде индивидуальных упражнений и совместных тренировок и состязаний. Силу развивали
продолжительным бегом с тяжестью на плечах, которую изо дня в день увеличивали. В сознательном стремлении родителей к тому, чтобы дети адаптировались и приспособились к северным экстремальным условиям, проявлялся педагогический аспект преемственности. Постепенно дети усваивали, что холодным климатом определяются особенности их жилища, одежды, производственно-бытового
инвентаря, видов традиционных занятий.
Таким образом, состязания и специфические физические упражнения народов Севера характеризуется универсальностью воздействия на развитие ребенка. Главная их социальная функция -подготовка молодого поколения к труду в суровых условиях окружающей природы. На этом строился весь процесс ранних этапов социализации.
Воспитание детей в зависимости от их половой принадлежности начиналось очень рано. Развитие осуществлялось путем непосредственного включения их в
традиционные виды деятельности: в
оленеводство, охоту, рыбную ловлю -мальчиков, обработку шкур, шитье одежды и обуви, приготовление пищи - девочек. Об этом пишут многие исследователи. Например, В. В. Антропова отмечает:
«Детей коряки очень рано приучали к труду. Девочки с 8-10 лет начинали помогать матери по домашнему хозяйству. В оленеводческих семьях мальчики учились искусству бросать арканы и управлять оленьей упряжкой, а с 10-12 лет уже работали в стадах с пастухами. У оседлых коряков дети помогали взрослым в сезон рыбной ловли. Любимым занятием мальчиков в 7-8 лет являлась дрессировка щенков, которых они обучали езде в упряжке» [2, с.107].
По наблюдениям В. И. Иохельсона, дети начинают работать с десятидвенадцати лет; мальчики участвуют во всех работах отца. Они помогают ему в ловле рыбы, возке дров для очага, а у оленных коряков - в заботах о стаде. Мальчики проходят суровую школу, чтобы приучиться переносить лишения, холод и усталость. Девочки, начиная с этого же возраста, помогают по хозяйству, по выделке кож и шитью одежды [17].
И. С. Вдовин, анализируя жизнь чукчей, пишет: «Дети начинали трудиться очень рано. Мальчики с раннего возраста приучались пользоваться ножом, арканом, огнестрельным оружием, настораживать капканы, ставить петли на зайцев, куропаток, ловить рыбу и т. п. В раннем возрасте их приучали к уходу за стадом. В 10-12 лет они уже становились сначала дневными, а затем и ночными пастухами. При стаде они проходили суровую, порой полную лишений школу жизни оленевода. С детских лет их приучали переносить стужу, спать под открытым небом, находиться сутками при стаде и в пургу, и в дождь. Девочки также приучались к ведению хозяйства, связанного с кочевым образом жизни, очень рано. По существу их детство кончалось в 8-10 лет. Далее они становились повседневными помощницами матери в домашнем хозяйстве: ухаживали за младшими, выделывали шкуры, сучили нитки из сухожилий, шили, вышивали и
т. п. Нередко девочки приучались к уходу за оленями, если в семье не было других помощников» [10, с.223].
Жизнь в окружении повседневного труда и хозяйственных забот рано делала детей на Севере взрослыми. Учеными отмечена очень важная особенность детского развития народов Севера: «. если в современной психолого-педагогической литературе по возрастной периодизации за дошкольным возрастом следует младший школьный, то раньше у северных народов он не учитывался. По достижении 7-8 летнего возраста дети «переходили» в подростковый период, который
оканчивался в 14-15 лет признанием зрелости, и таким образом юность как возрастной период терялась» [38, с. 32].
Чукчи считали, что когда мальчик в 12 лет убивал дикого оленя, то это означало, что он стал мастером своего дела и может быть допущен в мир взрослых. В этнографических исследованиях данное событие обозначено как «Посвящение в охотники (обряд возмужания)». Каждая чукотская семья готовила мальчика с раннего возраста стать охотником. Для этого он должен был тщательно выполнять все наставления старших: владеть
комплексом упражнений, который включал бег на длинные расстояния, прыжки в длину и высоту, поднятие тяжестей, владение всеми видами охотничьего оружия. Посвящение в охотники сопровождалось серией ритуалов. Умение добыть нерпу, тюленя, лахтака говорило о возмужании подростка и переходе в юношеский возраст. Эскимосы считали, что юноша мог жениться только в том случае, если он становился удачливым охотником. Это ни что иное, как своеобразный обряд инициации, способ продвижения нового поколения к социальной зрелости, меняющий, по словам В. С. Мухиной, психологический статус личности: «Представляя собой
таинства, посредством которых люди переходят из одного социального статуса в другой, они меняют место человека в значимом для него социуме. Через инициации ребенок реализует притязание на признание, обретает социальную
зрелость, уверенность, чувство
ответственности за себя и других. Проходя инициацию, готовящую к исконной деятельности, он приобретает необходимые навыки, обеспечивающие желанную удачливость и признание, что подтверждает его новое место в системе родовых отношений» [29, с. 44].
Общая трудовая атмосфера, которую создавали родители в семье, личный пример деловитости, собранности, интерес к работе, бережное отношение к продуктам труда являлись необходимыми условиями выработки у детей прочных и устойчивых трудовых навыков, которые
регламентировались сезонностью основных отраслей хозяйства, разделением труда, изготовлением орудий труда,
национальными обычаями и традициями. А. Дьячков писал, что за
взаимоотношениями между взрослыми и детьми в семье следил старший (отец, дед). Он не подчеркивал своего главенствующего положения, не было в семье угроз, окриков, физических наказаний, наставлений. В ответ у детей не проявлялись такие качества, как услужливость или угодливость. У чукчей поощрялось воспитание таких черт характера, необходимых будущему охотнику, как молчаливость и замкнутость. По этому поводу Дьячков отмечал, что исстари соблюдался такой обычай, когда члены одного семейства не должны были разговаривать между собой без особой нужды, исключая мужа и жену, а также лиц женского пола [15].
Обучение происходило без слов, на наглядных примерах. Ребенок мало о чем спрашивал, а просто наблюдал за тем, как отец ставил оленю метку, отбивал его от стада, делал заготовку шкур. Повторность действий в одинаковых условиях через определенные промежутки времени
способствовала выработке прочных
навыков и организовывала поведение
детей. Целью такого воспитания было научить ребенка не только что-то делать, но и быть немногословным и сдержанным в работе, осмотрительным в речах, - только так можно избежать неприятностей и не уронить себя в глазах опытных и мудрых
сородичей. Поэтому такие качества, как болтливость, хвастовство оценивались отрицательно.
Этические нормы поведения, этнические особенности восприятия и понимания окружающего мира, принципы использования природных богатств коренные народы всегда пытались передать детям. Младшему поколению передавался устойчивый стереотип экологического мышления, неписанных правил поведения в тундре, тайге, море, норм
взаимоотношений человека с природой, в различных сообществах.
Взрослые учили детей «жить в природе, не принося вреда», вырабатывали у них экологические традиции промысла: сезонность охоты, регулирование добычи путем смены мест охоты и объектов промысла. Поэтому за многие века культура коренных народов выработала систему экологических правил.
Рассматривая эти правила, находим у них одно общее для всех - бережное отношение к природе. Забота об окружающем мире, животных, природе, - все это определяло поведение жителей Севера, было осью народной культуры, ее стержнем.
Несомненно, условия, в которых происходит становление личности, определяют особенности психики человека. Изоляция, сложные климатические
условия, нужда выработали у коренных народов такие качества, как бережливость, упорство, трудолюбие, сметливость и находчивость. Образ жизни людей на Севере заложил основу их психического склада и закрепил необходимые свойства личности: физическую выносливость,
свободу в действиях, самостоятельность, немногословность и понимание своей особости. Все вышеназванное с очевидностью доказывает существование особого этнически определенного содержания первых этапов социализации, обусловленного спецификой проживания в традиционных условиях Севера, форм хозяйствования и норм поведения, что, безусловно, оказывало решающее влияние на развитие личности коренных народов, формирование их этнопсихологического своеобразия.
Анализ этнографических и историко-культурологических источников показал, что процесс этнической социализации у коренных народов Камчатки происходил гармонично, этапы последовательно сменяли друг друга, существовавшие традиционные институты социализации эффективно
функционировали, обеспечивая
стабильность, устойчивость этнической идентификации на каждом этапе. В настоящее время под влиянием ассимилятивных процессов произошли значительные изменения в системе традиционных институтов социализации (потеря родного языка, утрата элементов национальной жизни, верований, обычаев, традиций), что повлияло на весь процесс этнической социализации коренных народов.
Для изучения особенностей этнической социализации членов этнических общностей на современном этапе была разработана специальная программа, предполагавшая несколько этапов работы.
Эмпирическую базу исследования составили представители коренных народов Камчатки двух возрастных групп, проживающих в различных районах Камчатской области: г. Петропавловск-
Камчат-ский, г. Елизово, с.Мильково, п. Палана КАО, с. Анавгай, с. Эссо. Выбор респондентов для исследования
предполагал учет их места проживания, специфику социокультурного окружения, особенности протекания ранних этапов социализации.
В экспериментально-полевом
исследовании в период с июня 2000 по август 2002 года, изучались социальнопсихологические особенности
формирования этнической идентичности
коренных народов Камчатки. В настоящей статье мы представим некоторые результаты исследования
этнопсихологического своеобразия
представителей данных этносов.
Изучение осознания личностных качеств осуществлялось с помощью контент-анализа описаний типичного представителя национальности и самоописаний подростков и взрослых: было рассмотрено 98 самоописаний, по 49 в каждой возрастной группе. При обработке полученных результатов исследования применялись методы статистической обработки данных. Для определения статистической достоверности различий в характере распределения признаков использовался
непараметрический критерий угловое преобразование Фишера. Рассмотренные в исследовании уровни значимости
составили Р= 0,05; 0,01; 0,001.
Представления об этнических качествах, с помощью которых можно охарактеризовать членов своего этноса, исследовались нами посредством
следующих вопросов анкеты:
1. Можете ли Вы назвать черты, характерные для Вашего народа? Опишите, пожалуйста, те свойства человека, которые характеризуют типичного представителя Вашей национальности?
2. Скажите, чем Ваш народ (в целом) отличается от других народов?
3. Скажите, в чем лично Вы, как представитель своей национальности видите свое отличие от людей других национальностей?
Из всех полученных определений этнического портрета были отобраны наиболее частотные и проранжированы. Частота репрезентаций категорий самоописания представлена в таблице 1.
Таблица 1
Частота репрезентаций категорий самоописания коренных жителей Камчатки
Категории Подростки Взрослые Достоверность
К-во % Ранг К-во % Ранг различий
Внешность 17 24,6 1 2 1,2 7 (-)4 3 * * *
Интересы 6 8,7 6 1 0,6 8 (-)2,8**
Качества личности
Интеллектуальные 3 4,3 7 9 5,5 6 1,3 не дост.
ВОЛЕВЫЕ 8 11,6 5 21 12,9 5 1,2не дост.
Рефлексивные 9 13,2 4 37 22,8 1 1,9*
Комму никативные 11 15,9 3 35 21,5 3 2,1*
Эмоциональные 12 17,4 2 22 13,4 4 (-)2,4*
Моральные 3 4,3 7 36 22,1 2 4 4***
Всего: 69 100 163 100 8 4***
Примечание: *при р=0,05; ** при р=0,01; *** прир=0,001.
В результатах мы наблюдаем существенные, статистически
достоверные различия в самоописаниях подростков и взрослых. В целом можно утверждать, что в выборке взрослых в самоописаниях отражаются более глубокие личностные характеристики по отношению к себе и представителям своего народа. В самоописаниях
подростков в большей степени
констатируются внешние отличительные особенности и эмоциональные качества личности. Несмотря на признание многими ученым подросткового возраста как периода рефлексии, внимания к внутреннему миру личности, выявления причинно-следственных связей
относительно развития своей личности, в нашем исследовании рефлексивные качества как характерные для
представителей своей этнической группы являются значимыми лишь в выборке взрослых. Об этом свидетельствует
положительная динамика частоты репрезентаций рефлексивных качеств в исследуемых группах. Эти качества для взрослых испытуемых становятся более значимыми и осознаваемыми.
Достоверность различий составляет
ф=1,9 (р<0,05). При сравнении частоты репрезентаций в двух выборках
обнаружены значительные изменения в осознании моральных и
коммуникативных качеств членов своей этнической группы. Так, в группе подростков в совокупности суждений моральные качества составляют (4,3%), а ранг значимости равен 7, в группе взрослых процент их присутствия в самоописаниях равен (22,1%), а ранг значимости равняется 2. Достоверность различий соответствует ф=4,4 (р<0,001). При сравнении частоты репрезентаций суждений о коммуникативных качествах выявилась достоверность различий на уровне значимости (р<0,05), однако ранг значимости в обеих группах равняется 3. В группе взрослых обнаружена отрицательная динамика изменений относительно категорий «внешность», «интересы», «эмоциональные качества». Этот факт объясняется, на наш взгляд,
появлением ценностного отношения к этнической принадлежности: зрелую
личность в большей степени интересует внутренний мир, внешний облик стал для нее менее значим, чем для подростков. Отрицательная динамика относительно категории «эмоциональные качества» объясняется результатами сравнений качеств личности: коммуникативные и рефлексивные качества стали более значимы, чем эмоциональные. В ходе исследования мы не обнаружили достоверных различий относительно категорий «интеллектуальные качества» и «волевые качества», ранги значимости по этим категориям также существенно не изменились. Таким образом, достоверные различия относительно осознания моральных, рефлексивных и коммуникативных качеств фиксируют появление у взрослых потребности в ценностном отношении к своей жизни и себе как представителю определенной этнической группы.
Анализ полученного списка качеств позволяет выявить определенные установочные тенденции по отношению к себе и представителям своего народа. Данные этнические характеристики
представляют собой целостный набор качеств этносубъекта, не
противоречащих друг другу. Итак, коренной житель малочисленных этносов Камчатки - это человек честный, доброжелательный, легко доверяющий другим, открытый для общения,
искренний, дружелюбный, всегда
готовый помочь другим, ему свойственно терпение, он трудолюбив и настойчив в достижении целей, хорошо знает и понимает окружающую природу,
наблюдателен и приметлив. Всегда спокоен, уравновешен, скромен,
немногословен, с манерой говорить
неторопливо, с особой «тишиной в душе». Характерными свойствами
человека Севера являются
гостеприимство, щедрость, любовь к детям, чувствительность к шутке, юмору. Примечательно, что в целом данный современный автопортрет соотносим с теми описаниями, которые мы находим в
этнографических и историкокультурологических исследованиях
коренных народов, сделанных еще несколько столетий назад [22,24,30,36].
Таким образом, несмотря на то, что этнические традиции ранних этапов социализации все чаще уступают место целесообразности или моде современного мира, национально-психологический облик коренных жителей остается практически неизменным, что
свидетельствует о сохранности глубоких корней традиционного воспитания, передающихся из поколения в поколение, и в настоящее время. Смеем надеяться, что представление о своей этнической уникальности, неповторимости, а,
следовательно, ценности, будет укрепляться в сознании коренных малочисленных народов Камчатки.
Литература
1. Андреева Г.М. Социальная психология. - М., 1998. - 376с.
2. Антропова В. В. Культура и быт коряков. - Л., 1971. - 216с.
3. Арутюнов С. А. Процессы и закономерности вхождения инноваций в культуру этноса//Советская этнография. -
1982. - №1. - С.8-21.
4. Белинская Е.П., Стефаненко Т. Г. Этническая социализация подростка.
- М. - Воронеж, 2000. - 208с.
5. Беретти Н.Н. На Крайнем Северо - Востоке. - Владивосток, 1929. -60с.
6. Богораз В.Г. Материальная культура чукчей. - М.: Наука, 1991. -222с.
7. Бороноев А.О. Павленко В.Н. Этническая психология. - СПб.: Изд-во
С.-Петербургского ун-та, 1994. - 168с.
8. Бутинов Н.А. Детство в условиях общинно - родового строя// Этнография детства. Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии./Под ред. Н.А. Бутинова, И.С. Кона. - М., 1992. - С.5-16.
9. Васильевский Р.С.
Происхождение и древняя культура
коряков. - Новосибирск: Наука, 1971. -251с.
10. Вдовин И.С. Очерки истории и этнографии чукчей. - М. - Л.: Наука, 1965. - 404с.
11. Войт В. Камчатка и ее обитатели. С видом г. Петропавловска, планом и описанием сражения 20-24 августа. - СПб., 1855. - 36с.
12. Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии: философско-гносеологический анализ. -М., 1985. - С.65.
13. Дашдамиров А.Ф.
Актуальным проблемам - комплексный реалистический подход (ответ
оппонентам)//Советская этнография. -
1983. - №4. - С.79-86.
14. Дитмар К. Поездки и
пребывание в Камчатке в 1851-1855 годах Карла фон Дитмара (исторический отчет по путевым дневникам). - СПб., 1901. - Ч.1. - 754с.
15. Дьячков А. Анадырский край.
Рукопись жителя села Марково. -
Владивосток, 1893. - 43с.
16. Иордан М.В. Этническая
культура: теоретико-методологическая
преамбула к эмпирическому
исследованию//Этническая культура:
проблема самосохранения в современном контексте/Отв. ред. М.В .Иордан,
B.Х.Болотоков. - М. - Нальчик, 1997. -
C.8-27.
17. Иохельсон В. И. Коряки.
Материальная культура и социальная организация./Отв. ред. Ч. М. Таксами. -СПб., 1997. - 238с.
18. Кеннан Дж. Степная жизнь в Сибири: Странствия между коряками и другими племенами Камчатки и Северной Азии. - СПб., 1871. - 254с.
19. Комарова Г.А., Старовойтова
Г.В. [Рец. на:] Этнография
детства//Советская этнография. - 1985. -№2. - С.158-164.
20. Кон И. С. Открытие «Я». - М., 1978. - 367с.
21. Кон И. С. Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива).
- М., 1988. - 270с.
22. Крашенинников С.П.
Описание земли Камчатки. - СПб., 1949.
- 365 с.
23. Куфтин Б. А. Мелкие
народности и этнокультурные
взаимоотношения на северо-востоке Сибири//Северная Азия. Общественнонаучный журнал. - Кн. 1-2. - М., 1925. -
С.63-76.
24. Линденау Я.И. Описание
коряков, их нравов и обычаев по личным наблюдениям автора и по сведениям, полученным от других//Описание
народов Сибири. Первая половина XVIII
в.: Историко-этнографический материал о народах Сибири и Северо-Востока. -Магадан, 1983. - С.119-132.
25. Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов. -М., 1974. - 172с.
26. Маргаритов В.П. Камчатка и ее обитатели//Записки Приамурского отдела Императорского Русского географического общества. - Т.5. - вып.1.
- Хабаровск, 1899. - 145с.
27. Мендель Г. Путешествие по северо-восточной части Якутской области в 1868-1870 годах. - СПб., 1894. -Т.1. - С.527-573.
28. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения./Пер. с англ. и коммент. Ю.А. Асеева./Сост. И.С.Кон. - М., 1988. - 429с.
29. Мухина В. С. Этнопсихология: настоящее и будущее//Психологический журнал. - 1994. - Т.15. - №3. - С.42-49.
30. Орлова Е.П. Ительмены. Историко-этнографический очерк./Отв. ред. Ч.М. Таксами. - СПб., 1999. - 200с.
31. Плюснин Ю. М. Проблемы
социализации маргинальной
личности//Гуманитарные науки в
Сибири. Сер. «Философия и социология».
- 1994. - №1. - С.49-55.
32. Постановление о Едином
перечне коренных малочисленных народов Российской Федерации от 24 марта 2000 г.//Северные просторы. -
2000. - №1. - С.63.
33. Слюнин Н.В. Охотско -
Камчатский край. Естественно -
историческое описание. - СПб., 1900. -Т.1. - 550с.
34. Соколова Л. В. Ранние этапы
социализации ребенка: опыт
традиционной культуры/^1 Междунар. Конф. «Ребенок в современном мире. Открытое общество и детство». - СПб., 1999. - С.43-56.
35. Старкова Н. К. Ительмены. Материальная культура XVIII - 60-е годы XX века. Этнографические очерки. - М., 1976. - 168с.
36. Стеллер Г.В. Описание земли Камчатки. - Петропавловск-Камчатский, 1999. - 288с.
37. Федосеев П. Н. Теоретические проблемы развития и сближения наций//Коммунист. - 1980. - №1. - С.58-73.
38. Фролова А. Н. Этнопедагогика детства коренных народов Северо-Востока России. - Магадан: Кордис,
2001. - 231с.
39. Хотинец В.Ю. Формирование этнического самосознания студентов в процессе обучения в вузе//Вопросы психологии. - 1998. - №3. - С.31-43.
40. Шабурова О.А. Воспитание в нанайской семье середины XIX - начала XX вв. - Автореф. дисс... канд. пед. наук.
- Якутск, 2000. - 19с.
41. Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. - Шанхай, 1923. - 132с.
42. Этнография детства.
Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии./Н.А. Бутинова, И.С. Кона. -М., 1992. - 188с.
43. Этнография детства.
Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии./Отв. ред. И.С. Кон. - М.: Наука, 1983. - 232с.
44. Этнография детства.
Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Передней и Южной Азии./Отв. ред. И.С. Кон. - М.: Наука, 1983. - 192с.
45. Этнография детства.
Традиционные формы воспитания детей
и подростков у народов Южной и ЮгоВосточной Азии./Отв. ред. И.С. Кон, А.М. Решетов. - М.: Наука, 1988. - 191с.
