CC BY
34
XX ШИШКИНСКИЕ ЧТЕНИЯ
ЭТИКА В НАУКЕ ПОД ПЯТОЙ ИДЕОЛОГИИ
Т.В. Панфилова
Вряд ли кто-то будет возражать против того, что добру следует отдавать предпочтение перед злом. Вопрос в том, как отличить добро от зла в обыденной жизни. А здесь - хочется нам того или нет, - приходится признать, что ни добро, ни зло отнюдь не очевидны. Представления о добре и зле составляют часть мировоззрения и подвержены идеологическому воздействию, что даёт о себе знать и в научной деятельности. Возьмём для примера роман А.И.Солженицына «В круге первом». Автор явно осуждает тех учёных, которые работают над созданием прибора, способного идентифицировать человека по голосу. С точки зрения автора романа, эти люди, стремясь улучшить своё положение в закрытом научном учреждении, содействуют злу, воплощённому в тираническом режиме И.В.Сталина. Кто же представляет добро? Молодой советский дипломат, выдающий секретную информацию представителям США. Автора не смущает ни то, что сотрудник МИД поступает безнравственно, нарушая данную им клятву хранить определённые сведения в тайне; ни то, что он «сдаёт» противнику своих же товарищей по работе; ни то, что он делает это якобы из опасения возможного применения Советским Союзом ядерного оружия.
И эта «якобы возможность» беспокоит дипломатического работника через несколько лет после реально проведённой Соединёнными Штатами атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки! Если дипломат в принципе не согласен с политикой руководства страны, кто заставляет его оставаться сотрудником МИД? Однако он
им остаётся, с удовольствием пользуясь привилегиями своего положения. И этого предателя как своей страны, так и своих товарищей автор романа представляет невинной жертвой сталинских репрессий. Автор явно сочувствует ему как пострадавшему от применения научной разработки «безнравственных» учёных. Можно ли в таком случае назвать нравственной позицию самого Солженицына? Ведь продиктована она чисто идеологическими причинами, а отнюдь не моральными принципами. Однако наша либеральная общественность продолжает называть Солженицына «совестью России»!
Мне думается, что приведённый пример лишний раз свидетельствует, во-первых, о том, что наука сама в себе этических принципов не содержит, они привносятся в неё идеологически; во-вторых, о том, что оценка научных достижений зависит от мировоззренческой позиции «оценивающего», - пози-ции, в которой идеологии принадлежит немаловажная, если не ведущая роль. Принято считать, что в Советском Союзе идеология доминировала над всеми сферами общественной жизни. Готова согласиться с этим утверждением, но с встречным вопросом: а в каком государстве это не так? Считается, что в нынешней России официальная идеология отсутствует, так как у нас плюрализм по образу и подобию демократического Запада. Исключает ли плюрализм господство идеологии - это вопрос особый, которым мне пришлось заниматься в книге «О пользе и вреде философии истории». Не буду повторяться. Отмечу лишь, что никакой идеологии - это тоже идеология,
Панфилова Татьяна Васильевна - д. филос. н., профессор кафедры философии МГИМО (У) МИД России
■ XX Шишкинские чтения
причём очень жёсткая, так что сегодня впору говорить о «либеральном тоталитаризме». Впрочем, вернёмся в Россию.
Свято место пусто не бывает. Не стало официально провозглашённой идеологии - исподволь заявило о себе православие, которое не принято рассматривать как идеологию, но которое реально претендует на роль морального судьи в общественных делах. Справедливости ради отметим, что по ряду вопросов церковь занимает вполне разумную позицию. Настораживает, однако, и безапелляционность суждений с претензией на монополию, и охват вопросов, по которым выносятся решения. Причём аргумент, как правило, один - оскорбление чувств верующих. Не могу не согласиться с М.А. Шишкиным, затронувшим в своём докладе вопрос о том, как быть с научными открытиями, заведомо не согласующимися с чувствами верующих. А если мы согласимся с претензией церкви на роль морального судьи во всех общественно значимых делах, включая науку, не получим ли мы очередной всплеск мракобесия, неоднократно отмечавшихся в истории? Как тут не вспомнить книгу А.Ф. Лосева «Диалектика мифа», в которой автор заявляет, что Дж. Бруно получил по заслугам. «Восхвалять бесконечность миров заставляло тут именно желание убить всякий мир; и католичество, которое хотело спасти живой и реальный мир, имело полное логическое право сжечь Дж. Бруно». Не означает ли приведённое высказывание, что, окажись Лосев у власти, он стал бы проводить жёсткую политику подчинения науки церковной идеологии? И если сегодня Лосев почитается как невинная жертва сталинских репрессий, то при ином раскладе сил науке бы не сдобровать!
Раз религиозная идеология тоталитарна, может быть, стоит обратиться к либерализму, отвергающему господство идеологии и провозглашающему свободу индивида высшей ценностью? В качестве лозунга это звучит великолепно. А как этот лозунг выглядит в жизни? Первый же вопрос, неизбежно встающий в этой связи: как возможна мораль, если каждый признаёт ценностью только себя, а ко всем остальным он «толерантен», попросту говоря, на всех остальных ему наплевать? Помнится, Л.Фейербах определял совесть как другого человека в нас. Иначе говоря, моральные нормы имеют смысл только при наличии сущностных связей между людьми, без которых человек не является человеком. В свете сказанного не могу полностью согласиться с проф. М.В.Силантьевой, справедливо подчеркнувшей в своём выступлении необходимость личной ответственности, но противопоставившей ей перекладывание ответственности на коллектив. Такое противопоставление мне представляется не совсем оправданным. Воз-
можно, здесь имела место некоторая неточность и подразумевался не коллектив, а некая группа вообще? Ведь коллектив - это не набор случайных людей, а группа, сплочённая совместной работой ради общественно значимой цели. И коллективная ответственность, по-моему, предполагает ответственность каждого за исход общего дела. В научной деятельности дружная совместная работа сказывается не только на прямом её результате, но и на моральном климате внутри коллектива, что было хорошо показано нашим коллегой Н.В.Литваком в статье «К вопросу о коллективной теоретической работе».
Противопоставление личности коллективу мне представляется одним из проявлений особого типа мышления, которое я называю «мышлением ложными альтернативами». Для него характерно искусственное разделение некоей целостности на две противоположности, одну из которых читателю предлагается предпочесть. Каким бы ни был выбор, мы получим заведомо искажённую картину, хотя на первый взгляд всё в ней верно, ибо речь идёт о действительной стороне единого целого. Получается полуправда, которая зачастую опаснее самой страшной лжи. Теоретически этот тип мышления восходит к позитивизму, а идеологически закрепляется в либерализме. Особенно он распространён на обывательском уровне, но не чужд и представителям научного сообщества, если учёный сосредоточивается на собственном предмете исследований, упуская из виду целостное представление о мире. Ещё раз хочу выразить солидарность с М.А. Шишкиным, назвавшим таких учёных ремесленниками, утратившими общее представление о науке. Свобода творчества истолковывается такими людьми как возможность делать то, что данный человек хочет и умеет безотносительно к потребностям и запросам общества в целом. Сами себе они кажутся образцами нравственности, поскольку не знают и знать не хотят об общих моральных принципах. Наука отрывается от мировоззренческой основы и начинает казаться ценностью самой по себе.
Сегодня позитивистский отрыв науки от мировоззрения, составной частью которого является и мораль, поддерживается в России как светскими властями, ориентирующимися на либерализм, так и властями церковными, рассчитывающими сохранить область мировоззрения за собой, чтобы про-должать воздействовать на умы наших граждан. Отсюда, на мой взгляд, можно ожидать усиления идеологического воздействия на науку и углубления разрыва между наукой и этикой.
Panfilova T.V.
Ethics in Science under Ideology
