CC BY
155
Вестник ПСТГУ
IV: Педагогика. Психология
2010. Вып. 1 (16). С. 31-40
Этика учителя в православной педагогической
ТРАДИЦИИ РУССКОЙ ШКОЛЫ С. Ю. Дивногорцева
Принятие святым равноапостольным князем Владимиром православного вероучения и возникновение в связи с этим событием потребности древнерусского народа в постижении его основ через чтение и изучение книг Священного Писания, творений святых отцов Церкви стало причиной появления отечественной системы школьного образования и породило особый вид общественно необходимой деятельности — профессиональнопедагогической. Одновременно с ее возникновением зарождается педагогическая этика как важнейший ее элемент.
Долгое время принято было считать (впрочем, и в современных учебниках по педагогике мы находим отголоски данного мнения), что православно-педагогическая традиция не касалась вопросов этики, что образование личности учащихся предполагало исключительно авторитарные методы воздействия со стороны учителей. Попытаемся в данной статье доказать односторонность подобного рода суждений. Сразу оговоримся, что мы коснемся теории. Практика ее реализации зависит от личностных качеств отдельных педагогов, а они, в силу греховности человеческой природы, не всегда могут быть на высоте. И в современной российской действительности много пишут и говорят о гуманизации образования и личностно-ориентированном подходе, предполагающем уважение к личности ребенка, индивидуальный подход и т. п. Однако в образовательной практике автор данной статьи, посещая школу и в качестве родителя, и в качестве руководителя практикой студентов, нередко наблюдает не личностно-ориентированный, а, скорее, безличностно-авторитарный подход к детям. Современного учителя чаще всего интересует не нравственное становление личности ребенка и даже не его умственное развитие, а успехи при выполнении очередного проверочного теста.
Тем актуальнее тема данной статьи, цель которой — еще раз обратить внимание педагогической общественности на проблему педагогической этики и раскрыть ее специфику в контексте православно-педагогической культурной традиции.
Получив христианство от греков, Древняя Русь приняла от них и первых учителей, и традиции христианских школ. Среди общих черт последних необходимо
отметить доминанту нравственного воспитания над обучением. Это традиция идет от Самого Господа нашего Иисуса Христа и его учеников и характеризует наставнические отношения как индивидуальные и духовные. Затем уже апостол Павел, как отмечает в своей работе В. Г. Безрогов, создав «первую, относительно систематизированную концепцию христианской педагогики», целью педагогической деятельности полагал изменение людей, «приобретение» их для Христа, спасение1. Педагогическими методами выполнения данной цели были: проповедь, обличение, запрещение, увещевание, порицание. Деятельность наставника определяется апостолом Павлом как «служение», поскольку он призван Богом и должен постоянно учить. Но все эти методы были бы «ничто» без любви к ближнему, которая долготерпит, милосердствует, ...не завидует, ...не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1 Кор 13. 4—7).
Таким образом, первоначально в христианстве складывается традиция духовного ученичества, которая затем переходит и в начавшие появляться специально созданные христианские школы, главной целью которых было воспитание веры. Данная традиция, в свою очередь, переходит вместе с принятым Русью православным вероучением в систему отечественного образования. Собственно говоря, ее как таковой до принятия христианства в Древней Руси и не было. Было, скорее всего, семейное образование. После крещения Руси князь Владимир повелевает посылать детей на «учение книжное» в созданные с целью «утверждения веры» специальные училища. В соответствии с поставленной образовательной целью первыми учителями становятся священники. Митрополит Михаил, помогавший князю Владимиру в устроении этих училищ, продолжая традиции духовного ученичества, советует первым наставникам учить «в правде и в любви», «не яростию, ни жестокостью, ни гневом, но радостновидным страхом и любовным обычаем и сладким поучением, и ласковым рассуждением...» Таким образом, в основу педагогической этики первых учителей в русских школах были положены «евангельские начала кротости». Это и не могло быть иначе. Само христианское учение «вопиет» о любви к ближнему, и невозможно было говорить об этой любви с учениками без ее проявления к ним. «Народ, — пишет профессор С. И. Миропольский, — только что принял новую веру, но родители еще «не бяху ся утвердили верою»; матери плакали о детях, отдаваемых в школы, как по мертвых; при этом суровость, «жестокость и гнев» могли вызвать в детях страх, в родителях озлобление, ненависть и даже сопротивление; дети могли и разбежаться из училищ, вышла бы смута народная. Но ничего подобного не было. Может быть, для того и собирал митрополит учителей, чтобы предупредить возможность недовольства школою, если бы в ней стали обучать «гневом и яростию»2.
1 Безрогов В. Г. Становление образовательных традиций христианской школы в 1—У веках. Автореф. дисс ... д-р пед. наук. М., 2004. С. 23.
2 Миропольский С. И. Очерк истории церковно-приходской школы: от ее возникновения на Руси до нашего времени. М., 2006. С. 23—24.
Важно, что уча «в правде и любви» первые русские учителя являли собой образец отношения к ближнему. Личный пример, наглядное осуществление нравственных правил становится важнейшим средством православного воспитания. Описание того, как личным примером можно воздействовать на нравственное воспитание целого народа, мы находим в житии преподобного Сергия Радонежского. «Главным его умением, — отмечает М. И. Демков, — было умение отдавать всего себя на общее дело. Как наставник он вел ежедневную терпеливую работу над каждым отдельным братом, над отдельными особенностями каждого брата, приспособляя их к целям всего братства. По последующей самостоятельной деятельности учеников преподобного Сергия видно, что под его воспитательным руководством лица не обезличивались, личностные свойства не стирались»3. «Евангельская кротость» в духовно-педагогическом наставничестве преподобного Сергия Радонежского сочетается с терпением, работой по воспитанию индивидуальности, и эти качества также начинают характеризовать этику учителя в контексте православных культурных традиций. Монастырь Сергия Радонежского становится образцом для других монастырей, существовавших и появляющихся вновь в Древней Руси. В то время они были настоящими школами, «рассадниками книжного просвещения». Стремления к знаниям молодежь удовлетворяла в монастырях, и это способствовало преобладанию в обществе религиозного настроя. Монахи нередко посвящали себя делу учительства. Слухи о появлении в том или ином монастыре какого-либо благочестивого старца приводили в монастырь толпы народа, а его келья превращалась в непрестанную аудиторию.
Весьма важную роль в древнерусском воспитании играли сборники «Пчела», «Измарагд» и другие, представлявшие собой антологии христианской и философской мысли. Их целью было назидание читателей. Воспитательные идеи, содержащиеся в них, продолжали традицию «евангельской кротости» и личного примера педагога в деле воспитания: «уча учи нравом, а не словом; иже словом мудр, а дела его несовершенна, то хром есть, а иже язык доброглаголив имеет, а душа его непоставена и ненаказана (в смысле «не воспитана». — Прим. авт.), то неприятен есть; но то правый, иже малы о добродеянии глаголет, а добродеяние добре являет и прилагает веру к своему учению житием своим»; «насильно учение не может твердо бытии, с радостию же и веселием входя твердо прилежить к душам внимающим».
Одним из первых известных официальных «школьных» документов, дошедших до нас, является Устав Луцкой школы. Она возникла в 1620 году при Кресто-воздвиженской церкви в г. Луцке по благословению константинопольского Патриарха Кирилла Лукариса. Школа эта находилась в юго-западных землях Руси и была одной из тех, которые создавались южнорусскими братствами в противовес иезуитским училищам, распространяемые Польшей. Главной их целью было православное образование детей для сохранения веры. Однако в этих школах вместе с богословием начинают являться книги и руководства по другим предметам — философии, истории, естествознанию. Луцкая школа становится одной из первых школ, где начинают преподаваться различные науки. Во втором Уставе,
3Демков М. И. История русской педагогии. М., 1913. Ч. 1. С. 53.
относящемся к 1624 году, находим изложение интересующих нас сведений о требованиях к учителю, который должен быть «благочестив, рассудителен, смиренномудр, кроток, воздержан, не пьяница, не блудник, не лихоимец, не гневлив, не завистлив, не смехотворец, не сквернослов, не чародей, не басносказатель, не пособник ересей, но споспешник благочестия, во всем представляя собою образец благих дел»; «должен заботливо учить, .за непослушание наказывать, но не тирански, а наставнически, не сверх меры, а по силам, не с буйством, а кротко и тихо.» (пп. 1, 2). В этом документе мы читаем о наказании в школе, но видим, что здесь изложен не авторитарно-смирительный подход, а индивидуальный. Наказание считалось необходимым в силу греховности человеческого естества, но выполнять его советуют лишь с целью желания исправления воспитанника, с кротостью, не находясь в раздражении. Единый ко всем подход должен быть лишь в одном — в любви: «учитель должен и учить и любить детей всех одинаково. Ибо сказано: «просящему у тебя дай, и хотящему у тебя взятии не отврати». И еще: «Бог хочет всем спастися и в разум истины прийти» (п. 5).
Из этого интереснейшего документа мы видим, насколько высоки были требования к личности учителя. Вопрос о наказаниях нисколько не противоречит идее любви к ближнему. Указания на необходимость наказаний ленивых и дурно себя ведущих детей есть и в древнерусских азбуковниках. Но из этого не следует, что в древнерусских школах преобладал авторитарный стиль обучения, жестокость и суровое обращение с учениками. Но и простым словесным устрашением это, конечно, не было. Любовь к своему воспитаннику, желание блага для него оправдывало наказания, тем более что православно-педагогическая этика, как мы видели из Устава, говорит о наказании с кротостью, «наставнически», «по силам».
Вообще нужно сказать, что правила школы XVII века строго регламентировали религиозность учащихся, и дисциплина была тесно связана с учением о вере. Иначе и быть не могло, ведь и целью создания школ было познание и укрепление в православном вероучении. Помимо изучения основ православного вероучения, дети обязаны были присутствовать на церковных службах, слушать поучения и объяснение праздников. Поучителен такой воспитательный прием, описанный в книге М. И. Демкова: если кто-либо ленился или не успевал в учебе, то учитель должен был призвать священника и прочитать молитвы и разные полезные наставления, в том числе приводить примеры из жития святых. Здесь нельзя не признать наличия педагогического такта и понимания человеческой души — действовали на ее благородные стороны, наглядным, живым примером возбуждали веру в Бога, ревность к учению и не допускали столь пагубного в педагогическом деле состояния отчаяния4.
Одним из выходцев юго-западной школы был Симеон Полоцкий (1629— 1680), занимавшийся учительской деятельностью, составлением словарей и переводами. Симеон Полоцкий был главным наставником и руководителем образования в царской семье Алексея Михайловича. Поэтому появляются и его сочинения, имеющие педагогический характер: «Книжица вопросов и ответов, иже в юности сущим, зело потребни суть», «Вертоград многоцветный», «Обед душевный», «Вечери душевныя». Воспитание, учение и обличение суеверий
4Демков М. И. Указ. соч. С. 218.
были обычными темами, затрагиваемыми в проповедях и книгах Симеона Полоцкого. Главная мысль всех его сочинений — «и зло, и благо нисходят на чад не по «естеству», а от учения» (имелось в виду чтение Священного Писания). Также большое значение в воспитании он придавал примеру: «злаго по себе образа не являть чадам», но показывать образец добродетельной жизни. Подобного рода наставления он относил не только к родителям, но и учителям. Известный сочинитель стихов, Симеон Полоцкий оставил нам несколько поэтично-дидактических наставлений учителю.
УЧИТЕЛЬ
«Учитель, не творяй того, чему учит слушателей слова, ни како получит.
.Иже хочет учитель человеком быти, долженствует три вещи всячески хранити.
Первое, да искусен сам сый наставляет, иначе бо не учит, но люди прелщает.
Второе, должен слово свое украсити правдою, действом, дабы приятном быти.
Третье, преклоняти сердце подобает, ко творению делес, к ним же увещает.
Сия храняй учитель, благий наречется, спасаяй человеки, сам богом спасется».
УЧАЙ, А НЕ ТВОРЯЙ
«Мнози к добротам иных увещают, сами же онех ни мало творяют.
Сии подобни суть звонам звонящим, в церковь зовущим, самым не входящим.
Иже желает прав учитель быти, чему же учит, достоит творити.
Ибо на дела паче возглядают слушатели, и та подражают».
Высокие требования к этике учителя ставила в своих педагогических сочинениях Екатерина Великая. Немка по происхождению, при всем уважении и интересе к европейскому просвещению, она всегда помнила, что является русской императрицей, призванной для управления русским государством для блага русского народа. Поэтому, наряду с изучением европейской науки, она внимательно сама изучала Россию — ее летописи, пословицы, песни, сказки и высказывала решительное мнение, что всякий русский человек должен основательно знать свою страну и ее историю. Что касается предмета нашей статьи, интерес представляет «Инструкция», сочиненная Екатериной II князю Николаю Ивановичу Салтыкову о воспитании внуков Александра и Константина. В поставленной здесь цели воспитания мы видим несомненное влияние западных идей просвещения — нравственное воспитание при неуклонном стремлении к
добру, физическое воспитание, свободное развитие без всяких принудительных мер и самостоятельность образования. Воспитатель, по мнению императрицы, должен быть только помощником и руководителем, облегчающим детям эту самодеятельность. Тем не менее в требованиях к личностным качествам наставников мы видим продолжение православно-педагогических традиций: «Главное достоинство наставника детей состоять должно в любви к ближнему, в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательстве ко всем людям, в ласковом и снисходительном обхождении ко всякому, в добронравии непрерывном, в чистосердечии и благодарном сердце, в истреблении горячности сердца и т. п.». Далее качества наставника перечисляются более конкретно: «осторожность, воздержание, умеренность, любовь нежная к детям, здравый рассудок и добрая воля, твердое поведение» и т. п. Среди требований к качествам наставников есть и такие, в которых мы находим несомненное влияние западноевропейских идей о свободном воспитании: «обходиться с детьми как со взрослыми; «поощрять в детях любопытство» и т. п. В данном педагогическом сочинении императрица, подобно древнерусским педагогам, на первый план выдвигает нравственный элемент, но «обогащенный» западноевропейским учением.
Известно, что Екатерина II интересовалась и покровительствовала множеству педагогических проектов того времени. Одним из наиболее известных стал проект И. И. Бецкого по созданию детских домов, в которых воспитанники будут расти вдали от всякого влияния семьи с целью воспитания из них так называемой новой породы отцов и матерей, более нравственных, чем их родители. Несомненно, что идея данного проекта родилась под влиянием западных педагогов и писателей. Несмотря на абсурдность данной идеи и ее противоречие главной смысловой идеи православного воспитания — воспитания в семье, воспитания семьей, нельзя не отметить отдельных положительных моментов в теории Бецкого. «Корень всему злу и добру Воспитание», — пишет он, а основными его задачами видит: вселить в юношество страх Божий, утверждать сердце в похвальных наклонностях, возбуждать охоту к трудолюбию, научить пристойному в делах и разговорах поведению, соболезнованию бедных, обучение домостройству и т. п. Отсюда — особые требования к учителям, ведь они, по мысли Бецкого, должны были заменить родителей в детских домах, а, потому, на них лежала огромная ответственность по воспитанию новой породы людей. Наставники должны быть «всем известной и доказанной честности и праводушия», «поведения и нрава непорочны», «терпеливы, тверды, правосудны» и т. п.
Митрополит Платон (Левшин), один из просвещеннейших архипастырей Русской Церкви того времени, близко принимая к сердцу интересы русской школы, определял обязанности наставников учащихся таким образом, чтобы они не только учительствовали, «но еще более честным житием» юношество наставляли, поскольку считал, что «первый и наилучший к воспитанию способ есть добрый пример».
В 1783 году, в связи с повсеместным созданием в стране народных училищ, выходит в свет «Руководство учителям». Издание это было переводное (как и большинство последующей педагогической литературы того времени). Но замечательно оно было тем, что впервые на русском языке был изложен достаточно
систематичный курс педагогики, в том виде, как ее понимали в то время. «Руководство» состояло из четырех частей. Первая часть содержала в себе «учебный способ», вторая — учебные предметы, преподаваемые в училищах, третья — звания, качества и поведение самого учителя, четвертая — школьный порядок. В требованиях к учителям подчеркивается, что они должны наставлять детей «в законе Божием, делать их благочестивыми христианами и верными сынами Церкви, которые бы правила закона Божия не токмо знали на словах, но и показывали бы оныя всегда на деле». «Добрые» качества учителя распределены в «Руководстве в следующем порядке:
• благочестие. Учитель должен то, чему учит не только знать, но и исполнять; любить Бога всем сердцем, «а ближнего, наипаче же детей, как самого себя»;
• любовь. Учитель должен поступать со всеми учениками отечески, то есть ласково и любовно;
• бодрость. Учитель не должен быть сонлив, угрюм или, «когда хвалить надобно детей, равнодушен»;
• довольствие. Учитель должен «верно должности звания своего исправлять» даже при малом доходе;
• прилежание и т. п.
В четвертой части по поводу дисциплины «Руководство» предлагает учителю поддерживать ее следующими мерами: ласковые увещевания, предостережения, угрозы, наказания. В последнем случае дается указание, что учитель, наказывая, должен иметь в виду только исправление ребенка. К числу наказаний рекомендовалось относить лишение приятных вещей (отлучение от игры, гуляния и т. п.), соответствующие проступку устыжения. Телесные наказания запрещались, равно как и «все посрамления и честь трогающие устыжения», то есть обзывательство. За что же можно было наказывать? За все умышленные проступки, за преступление правил поведения, обиды соученикам, непочтение, упрямство, непослушание, за дурные слова и речи, «за коснение во зле». За «слабоумие», «худую память», «недостатки душевные» наказывать не разрешалось. Как видим, это были достаточно высокие педагогические требования. Практика, скорее всего, была ниже их, хотя достоверно судить об этом сложно.
Педагогических журналов в XVIII веке еще не было. Однако, педагогические статьи нередко появлялись в общелитературных журналах. Так, в «Прибавлении к Московским ведомостям» 1784 года находим статью интересующей нас тематики. Статья была адресована для гофмейстеров и рисовала идеал воспитателя того времени: «в виде и поступках воспитателя важность и ласка должны быть смешаны. Характер его должен быть всегда ровен. Ничто столько ему не непристойно, как представлять шута». Также воспитатель должен воздерживаться от гнева, но и ласкающая нежность при воспитании столь же вредна, как и угрюмость: «обое добра не производят». «Человеколюбие долженствует глубоко вкоренено быть в сердце Гофмейстера и распределяться по всему его характеру». Самым «нужнейшим и полезнейшим» свойством Гофмейстера называется «искусство молчать». Неудивительно, что данные в этой статье требования уже достаточно далеки от идеала духовного наставника, заложенного православно-
педагогической традицией. Причина тому — влияние западноевропейских идей просвещения, которыми буквально была пропитана педагогика XVIII века. Да и сами учителя были иностранцами, людьми, порой невежественными, приехавшими в Россию с целью, весьма далекой от образования детей.
Только в 1834 году правительство России принимает «Положение о домашних наставниках и учителях», в котором определялось, что домашний учитель должен быть российским подданным, христианином, человеком безупречного поведения и нравственности. А в 1848 году, в связи с революционными событиями в Европе, въезд иностранных гувернеров в Россию стал запрещен. Основой политики, направленной на дальнейшее развитие российского образования, становится формула «православие, самодержавие, народность». Одним из тех, кто выступал за национальные основы образования в школе, был Владимир Федорович Одоевский (1804—1869). Его служба в Министерстве государственных имуществ (к которому относились и многие учебные заведения), деятельность в различных комиссиях по образованию, благотворительных обществах позволила вникнуть в теорию и практику педагогики, результатом чего стали многочисленные написанные им руководства для учителей, пособия для начальных училищ, книги для родителей и детские сборники для чтения. Среди его рекомендаций по поводу организации воспитательного процесса находим интересующий нас вопрос о личности наставника. Так, в «Наказании лицам, непосредственно заведующим детскими приютами» читаем следующие рекомендации относительно нравственных качеств смотрительниц: «.должно обращать внимание не столько на ее звания, сколько на ее душевное образование; чистая нравственность, нрав тихий и миролюбивый, здравый смысл и врожденное чувство любви к ближнему. Сии природные качества должны быть возвышены понятием об истинной религии и теплою, простою верою, чуждою излишних мудрований, как равно и суеверий, столь же противных истинной вере, сколь вредных в житейском быту человека» (п. 5). В наставлении, предназначенном для самих смотрительниц приютов, Одоевский пишет: «Нравственное образование тесно связано с религиозным; но в первом еще более важен пример смотрительницы; нравственность не может преподаваться в виде уроков; она есть дело каждого часа, каждой минуты.» В работе «Педагогия к науке до науки» Одоевский выделяет три пути воздействия на ребенка: разумное убеждение, нравственное влияние и эстетическая гармонизация. Справедливо замечая, что обмануть словами можно взрослого, но не ребенка, он пишет: «не слова ваши будет он слушать, но ваш взор, ваш дух, который владеет вами». Ту же мысль он проводит и в работе «Советы учителям приходских училищ»: «без нравственного влияния на ученика тщетны для него ваши советы, а равно награды и наказания»5. Таким образом, одним из важнейших средств воспитания В. Ф. Одоевский традиционно называет собственный пример наставника, предъявляя к нему высокие нравственные требования. Продолжая данную традицию, выдающийся отечественный педагог Константин Дмитриевич Ушинский (1824—1870) считал справедливым требовать, чтобы жизнь педагога «не подавала повода к соблазну», «служила примером как для детей, так и для других, и не противоречила его школьным наставле-
5 Одоевский В. Ф. Избранные педагогические сочинения. М., 1955. С. 61—63, 167, 189.
ниям». «Только при этом условии, — пишет Ушинский, — он (педагог. — Прим. авт.) может иметь нравственное влияние на детей и его школьная деятельность будет истинно воспитательной деятельностью»6. Святитель Феофан Затворник (1815—1894) — инициатор открытия многих воскресных и церковно-приходских школ, богослов, оставивший нам богатейшее духовно-литературное наследие, верил только в силу любви и придавал значение только нравственным воздействиям. Когда его спрашивали о лучших средствах воспитания, он отвечал: «Полюбите детей, и они вас полюбят».
На этом можно было бы закончить обзор вопроса, касающегося этических норм, предъявляемых к личности учителя в православно-педагогической традиции. После 1917 года отечественная педагогика как наука продолжает развиваться и делать важнейшие открытия, но уже без идеи религиозно-нравственного становления личности учащего и учащегося, а с акцентом на идейную (марксистско-ленинскую) нравственность и кодекс строителя коммунизма. Крушение социалистического строя в 80—90 годы ХХ века привело многих педагогов к нравственной дезориентации. Идеи атеистического гуманизма, господствующие сегодня в личностно-ориентированной педагогике, весьма привлекательны, поскольку говорят об уважении к личности ребенка, необходимости учета индивидуальных особенностей учащихся и предоставлении им возможности выбора направления своего развития и совершенствования. В контексте данного подхода этические требования к личности учителя таковы, что он должен, прежде всего, осознавать самоценность человеческой личности как носителя высоких гуманистических начал, ее неповторимую индивидуальность и творческую сущность7. Очевидно, что обозначенный подход проистекает из православно-педагогических традиций образования, однако, «оплодотворенный» идеями атеизма, он уходит от изначальной задачи образования, каковой ее себе представляет православная педагогика — спасение человека, которое невозможно без духовного возрастания. Последнее, в свою очередь, предполагает духовное образование. Дать его может только тот, кто желает спасения другому, а, значит, любит его как самого себя.
Конец XIX — начало XX века оставили нам несколько ярчайших примеров реализации на практике тех православно-педагогических установок к личности учителя, которые веками складывались в теории педагогики. Это личности Сергей Александровича Рачинского (1833—1902) и святого праведного Иоанна Кронштадского (1829—1908). Первый, оставив научную работу в университете, поселился в своем имении Татево, где организовал сельскую школу для крестьянских детей. Но Рачинский стал не только ее организатором, а еще и учителем, и отцом для воспитанников. Эта школа явилась продолжательницей тех, первых церковно-приходских школ, которые организовывались на Руси еще святым равноапостольным князем Владимиром, поскольку центральное место в ее устроении занимал храм. Воспитание ребенка Рачинский считал неотделимым от храма, от Церкви. Воспитательные задачи такой школы непреходящи,
6 Ушинский К. Д. Проект учительской семинарии // Ушинский К. Д. Педагогические сочинения : В 6 т. Т. 2. Сост. С. Ф. Егоров. М., 1988. С. 85.
7 Шиянов Е. Н. Теоретические основы гуманизации педагогического образования : Дисс. ... д-р пед. наук. М., 1991. С. 219.
так как основаны на вечных Абсолютных идеалах. Эти высокие воспитательные задачи диктуют, в свою очередь, высокие требования к личности учителя как наставника и пастыря детей, каковым и был Сергей Александрович для своих воспитанников. Многие из них, воодушевленные его педагогическим примером, также избрали учительскую деятельность своим поприщем и преподавали в сельских школах, стремясь создать там такую же атмосферу семейственности и церковности, которая была в школе Рачинского.
Святой праведный Иоанн Кронштадский являлся духовным наставником множества людей, преподавал Закон Божий в Кронштадском уездном училище и гимназии. Идеал человеческой личности он видел в простоте и целостности — качествах, которые обеспечивает не ум, а сердце. Поэтому самым важным он считал научение «сердечной науке», языку любви. Этой науке отец Иоанн учился и сам всю свою жизнь. По воспоминаниям современников, он очень любил своих учеников, называл их «мои дети», а духовное родство ставил выше кровного. Любовь к ближнему, предопределяя его педагогическую деятельность, сделала отца Иоанна одним из любимейших учителей и пастырей дореволюционной России.
Такова православно-педагогическая теория и практика проблемы, касающейся нравственных требований к личности учителя. Что она дает для совершенствования подготовки современного педагога? Она задает смысл его деятельности — духовное развитие ребенка ради его спасения. Взрастить духовно нельзя без любви и собственного примера. Научить студента — будущего педагога «технологии любви» невозможно. В этой сфере как раз важны собственное желание и усилие этим качеством обладать, а также сакральное молитвенное прошение у Бога познания любви и обладания ею.
Ключевые слова: история образования, школьное образование и воспитание, педагогическая этика, этические нормы, учитель.
Teacher’s Ethics in the Russian Orthodox Pedagogical Tradition
S. Y. Divnogortseva
Russian national schooling system sprang in response to the demand of the Russian people for reading and studying Holy Scripture and writings of the Holy Fathers, following the conversion of holy prince Vladimir into Orthodoxy. This brought into being a special kind of social activity, namely, professional education. Simultaneously Russian pedagogical ethics came into existence.
Keywords: history of education, education and upbringing at school, pedagogical ethics, norms of ethics, the teacher.
