CC BY
12
Научная статья
УДК 17:316.62:316.74
ББК 87.77:71.07
Х 20
DOI: 10.53598/2410-3004-2022-1-293-67-77
ЭТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ КОЛЛЕКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ КАК СПОСОБ ПРОТИВОСТОЯНИЯ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЙ ПАНДЕМИИ ДЕГУМАНИЗАЦИИ ЧЕЛОВЕКА (Рецензирована)
Леорена Ахметовна Хараева1,
Джандар Бетти Махмудовна2^
Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова, г. Нальчик, Россия
2Адыгейский государственный университет, г. Майкоп, Россия
1 leorenakharaeva@mail.ru
2Шmyaz06@ramЫer.ru
Аннотация. Рассматривается проблема этических форм коллективного и индивидуального поведения на фоне опасной гуманитарной ситуации, связанной с негативными тенденциями дезинтеграции и обособления, которые имеют место в современном обществе в широком масштабе. Эти тенденции несут в себе угрозу подрыва самих основ стабильности и равновесия в социальных взаимоотношениях людей и общества в целом.
Соответственно нашей актуальной и неотложной задачей на данном этапе является развитие тех форм коллективного и индивидуального этического поведения, которые отвечают идее интеграции и единения людей. Авторы показывают, что идея интеграции, неразрывно связанная с такими понятиями, как «культура», «этика, «нравственность», «гуманизм», направлена на развитие и совершенствование людей и общества.
В статье затрагиваются различные формы коллективного и индивидуального этического поведения, включая формы ритуального поведения, которые будут способствовать противостоянию разрушительным природным и социальным силам и выживанию гуманного сообщества людей.
Ключевые слова: дезинтеграция, ритуал, интеграция, этика, поведение, социум, духовно-нравственный, человек, культурные ценности, общество, духовная пандемия, человеческие взаимосвязи
Для цитирования: Хараева Л.П., Джандар Б.М. Этические формы коллективного поведения как способ противостояния духовно-нравственной пандемии дегуманизации человека // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер.: Педагогика и психология. 2022. Вып. 1 (293). С. 67-77. DOI: 10.53598/2410-3004-2022-1-293-67-77.
Original Research Paper
ETHICAL FORMS OF COLLECTIVE BEHAVIOR AS A WAY OF CONFRONTING THE SPIRITUAL AND MORAL PANDEMIC OF HUMAN DEHUMANIZATION
Leorena A. Kharaeva1, Betty M. Dzhanda2 13
H.M. Berbekov Kabardino-Balkarian State University, Nalchik, Russia
2Adyghe State University, Maykop, Russia
1leorenakharaeva@mail.ru
2Minyaz06@rambler.ru
Abstract. The paper deals with the problem of ethical forms of collective and individual behavior against the background of a dangerous humanitarian situation associated with negative trends of disintegration and separation, which take place in modern society on a wide scale. These trends threaten to undermine the very foundations of stability and balance in the social relations of people and society as a whole.
Accordingly, our urgent task at this stage is to develop those forms of collective and individual ethical behavior that are consistent with the idea of integration and togetherness of people. The authors show that the idea of integration, inextricably connected with such concepts as "culture", "ethics", "morality", "humanism" is aimed at the development and improvement of people and society.
The paper addresses various forms of collective and individual ethical behavior, including forms of ritual behavior that will contribute to opposing destructive natural and social forces and the survival of a humane community of people.
Keywords: disintegration, ritual, integration, ethics, behavior, society, spiritual and moral, person, cultural values, society, spiritual pandemic, human relationships
For citation: Kharaeva L.P., Dzhandar B.M. Ethical forms of collective behavior as a way of confronting the spiritual and moral pandemic of human dehuman-ization//Bulletin of Adyghe State University. Series "Pedagogy and Psychology". 2022. Issue 1 (293). P. 67-77. DOI: 10.53598/2410-3004-2022-1-293-67-77.
В течение многих столетий человек в своих жизненных устремлениях, как говорил Гегель, «карабкался» на вершину, называемую культурой. И именно этот долгий тернистый путь превратил человека из дикого и грубого варвара в высоко духовного, гуманного и нравственного социального человека Homo moralis.
Казалось бы, сегодня человечество могло наслаждаться продуктами своей духовной и материальной культуры, созданными в процессе высокоинтеллектуального и цивилизованного труда и являющими высокую сущность человека. Однако на наших глазах происходит глубинная социокультурная и экзистенциальная трансформация общества,
знаменующая собой начало новой исторической эпохи, которая отбрасывает человечество далеко назад в его поступательном развитии.
Водоразделом между эпохами стала пандемия ковида-19, которая решительно и цинично обозначила новые социальные ориентиры планируемого глобального общества, лишенные таких фундаментальных человекомерных свойств, как любовь, сострадание, милосердие, доброта. Вместе с тем необходимо отметить, что пандемия ковида-19 лишь «подстегнула», ускорила регрессивные тенденции, наметившиеся до этого в обществе. Унося миллионы жертв, создав обстановку неизвестности и страха, сокрушая жизнь как высшую ценность бытия, она
подготовила благоприятную почву для социальных изменений. Так, целевыми характеристиками человека нового типа являются свобода от базовых моральных принципов и культурных ценностей, включая принципы добра и зла, религиозной веры, отсутствие индивидуальности во всех ее проявлениях, ограниченность самосознания, рациональность и цифровизация мышления. Более того, вся полнота духовно-нравственной жизни человека подменяется цифровизацией, якобы вооружающей человека технологиями создания высокого уровня жизни и материальных благ.
В качестве основного инструмента этих «достижений» используются такие процессы, как дезинтеграция, разъединение и разобщение во взаимодействии людей. Результатом этих дезинтеграционных тенденций является отмечаемый многими исследователями глубокий кризис общения в современном обществе. Отмечая, что кризис общения, проявляется, прежде всего, в нарушении меры между интеграцией, единением и дифференциацией, обособлением, З. Бауман подчеркивает интересную, но тревожную мысль о том, что, если на уровне макросистем - социумов, регионов- приоритетны интеграционные процессы, то во взаимодействии микросистем - отдельных общностей, групп, индивидов - происходит гипертрофия центробежной тенденции, обособления, разобщенности. «Разъединение стало в наши дни самой привлекательной и широко практикуемой игрой» [1: 15].
Параллельно с процессом разъединения происходит уничтожение этики, которая становится ненужной в жизни изолированных людей, так же, как и других основополагающих культурных ценностей, воплощающих гуманистические начала. Имея в виду взаимосвязь культуры и гуманизма, писатель и ученый Мэтт Ридли очень точно заметил,
что вообще «культура - это проявление добродетели» [2: 51]. При таком подходе ослабление культурных основ общества означает лишение человека таких его добродетельных качеств, как терпения, сострадания, отзывчивости, самопожертвен-ности, эмпатии, доверия и много других свойств, что в корне меняет бытие человека, поскольку по своему генезису и определению оно находится в сфере нравственности. Онтология, по данным исследований, имеет этическое начало [3: 53-63].
В конечном итоге под ударом разрушительных сил оказывается само общество в целом, так как условием существования общественной жизни является духовное единство, принятие и соблюдение определенных морально-этических норм взаимодействия.
Но возможна ли жизнь человека (в традиционном понимании этого слова) вне общества? Вся история становления человека как социального существа показывает взаимообусловленность и неразделимость этих явлений. Как показывают данные, «социум сам по себе не был задуман и организован разумным действием человека, а развился как часть самой человеческой природы. Общество - такой же продукт наших генов, как и тело» [2: 18]. А человек и его разум - результат его социальной жизни [4: 3]. Соответственно попытка целенаправленного искусственного изолирования, разъединения людей есть противоестественный процесс, губительный как для общества, так и самого человека.
Таким образом, можно сделать вывод, что такие явления, как «человек», «культура», «этика», «добродетель», «общество», отражают неразделимые понятия, которые образуют единый духовно-нравственный концепт, ядром которого является «человек».
Другими словами, человек является основой, исходной позицией развития всех вышеназванных
явлений; с другой стороны, он же является causa finalis, результатом развития этих сущностных аспектов жизни человека. И, несмотря на решающую животворящую роль культуры для человека, необходимо признать, что «культура отнюдь не первична, все же она не предшествует человеку и обществу, ее существование определенным образом положено человеку» [5]. И все же, чтобы ни в коей мере не умалять роль культуры в жизни общества и человека, сошлемся на достаточно взвешенный подход Э.С. Маркаряна в этом вопросе, согласно которому социальная система(общество) представляет собой собственно общественные отношения, а с точки зрения функционирования - культуру [6: 57].
Все изложенное выше показывает, что для того, чтобы сегодня противостоять разрушительной духовной пандемии, необходимо вернуть человеку статус высшей ценности бытия, ценности его жизни и благополучия. Когда человек представляет собой наивысшую инстанцию бытия, формируется соответствующая система культурных ценностей и смыслов жизнедеятельности человека, в которой он представляет собой мотив-цель. Сегодня, как никогда, становится актуальным призыв великого гуманиста А. Швейцера к необходимости благоговения перед жизнью, что, с его точки зрения, составляет сущность новой исторической формы гуманизма [7].
Противостояние стремительно распространяющейся духовной пандемии требует высокоточной адекватности ответов на брошенные человечеству вызовы. Перед лицом современных глобалистских вызовов, не только унижающих достоинство человека, но и угрожающих разрушением его сущности, необходимо делать особый акцент на развитие его человекомерных качеств, связанных с духовно-нравственным аспектом бытия. В таком случае на
передний план общественного сознания в текущий момент неразрывно с вышеназванными понятиями, составляющими духовно-нравственный концепт, должно быть поставлено фундаментальное понятие интеграции.
Как известно, человек, будучи результатом социальной жизни, является продуктом всех своих взаимоотношений в обществе. Современный американский исследователь разума и сущности человека Д. Сигел считает, что человеческие взаимосвязи не только создают психическую жизнь, не просто влияют на нее, но и оказываются одним из ее источников, не только формируют, но и порождают ее ... Тело и мир отношений могут оказаться не просто контекстуальными факторами, влияющими на разум, а фундаментальной основой его самого [4: 21-22]. Отношения - это горнило, в котором рождается жизнь, потому что они формируют биографию, отливают идентичность, определяют самовосприятие и освобождают или сковывают наш потенциал [4: 38].
Соответственно в контексте такого подхода выявляются сущность и исключительная роль интеграции, получающая особое звучание на данном этапе кризисного развития общества. Так, дальнейшее углубление в суть, казалось бы, столь хорошо знакомого термина «интеграция» показало неожиданную и удивительную роль интеграции для благополучия человека и общества. Благодаря интеграции в мозге различные зоны координируются и гармонизируются- то есть регулируются, но самым важным для нас положением является то, что интеграция в головном мозге имеет социальный источник: она формируется интеграцией в отношениях между людьми и окружающим миром (выделено мной - Л.А.Х) [4: 9091]. Это значит, что человек не может быть психически и физически здоров вне общества.
Важно подчеркнуть, что вопросы выживания человеческого сообщества не совместимы с конкурентной борьбой. Напротив, люди, руководствуясь добродетельными качествами, объединяют свои усилия, чтобы достичь взаимовыгодных целей в общем деле. В свое время П.А. Кропоткин, изучавший двигатели общественной жизни, задавал себе и другим риторический вопрос: если жизнь есть конкурентная борьба, то почему в ней так много сотрудничества? [2: 16].
Рассматривая возможности и перспективы духовно-нравственного оздоровления человека и общества перед лицом тотальной духовной пандемии, следует подчеркнуть, что такое развитие возможно лишь в условиях интегрированного общества в процессе гуманистически и социокультурно ориентированного взаимодействия, построенного на основе нравственно-этических законов бытия.
В условиях стремительно нарастающего процесса обесчеловечи-вания общества и самого человека именно этика как наука и практика, постулирующая отношение к человеку как высшей ценности, уважение к его достоинству и правам, обладает огромными потенциальными возможностями влияния на ситуацию. Этика, неразрывно связанная с такими важнейшими философскими понятиями, как «нравственность» и «мораль», и представляющая собой наиболее выразительную и значительную часть каждого типа культуры, имеет своей целью совершенствование личности человека и развитие его человечности. Сравнивая близкие между собой понятия «этика», «нравственность», «мораль», ученые считают, что этика прежде всего выражает теоретические предписания и принципы организации жизни и поведения людей, а мораль и нравственность в большей степени связаны с их реальным функционированием. Однако, как
совершенно справедливо отмечает Б.Х. Бгажноков, это не значит, что подлинной реальностью этики являются лишь системы абстрактного знания, что это наука о том, что должно быть, а не о том, что на самом деле есть и бывает [9: 8]. Активный практический характер этики подчеркивается и словами французского философа Поля Рикера, для которого этика является закрепленным в знаниях (осознанным) стремлением к совершенной жизни, а мораль - соединением этого стремления с нормами [9: 205].
Синонимизируя этику и человечность, А. Швейцер пишет, что идеал подлинной человечности состоит в том, чтобы оставаться этическим в глубоком миро- и жизнеутвержде-нии перед жизнью [7: 331-332]». Таким образом, этичность предстает как действенная, активная и безграничная ответственность за жизнь и все живое в окружающем мире. Для нас важно также обратить внимание на далеко идущую социальную природу этических поступков: «Духовную силу мы обретаем лишь тогда, когда люди замечают, что мы поступаем не автоматически ... а в каждом отдельном случае боремся прежде всего за гуманность» [7: 324].
Непреходящая ценность этики для общества состоит в том, что она никогда не дает возможности обрекать на гибель людей, ибо там, где есть этика, там есть гуманность, уважение, любовь и сострадание к человеку. Этичность строится на глубоком понимании добра и зла, в основе которого лежит критерий ценности жизни и благополучия человека, согласно которому добро есть то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей [7: 307]. Такая разумность этического подхода к действительности обусловливает необходимость этической рационализации мира на всех этапах исторической судьбы общества.
Особенности современного развития разобщенного мира выдвигают на первый план этической рационализации общества одну из ее наиболее фундаментальных функций, какой является способность к интеграции. Б.Х. Бгажноков, глубоко изучивший систему развитой адыгской этики, писал, что адыг-ство (адыгская этика) является механизмом системной интеграции адыгского общества, генерирующим нравственную силу и энергию этнического социума [10: 6]. Таким образом, в целом этику можно определить как основной механизм интеграции общества, направленный на объединение всех духовных и физических сил людей в единый социум.
Соответственно наша задача сегодня определить и использовать те формы этического отношения к миру и поведения, которые в наибольшей мере отвечают идее интеграции и объединения народа.
В связи с этим следует переходить от политики неучастия в общественной жизни и молчаливого несогласия к активным сознательным этически обоснованным методам гражданской и общественной деятельности. Время требует смещения акцента от культуры потребления на ее активное воспроизводство на самом высоком уровне, т.е. сегодня мало знать и понимать культуру, наслаждаться продуктами культурного производства - необходимо обеспечить непрерывное воспроизводство культуры, в данном случае культурных норм интегрированного коллективного поведения; необходимо четко и выраженно объективировать жизненно важные духовно-нравственные ценности своей культуры с тем, чтобы на их основе строить этику повседневного бытия. Демонстрация уникальности и национальной самобытности своей культуры в данном случае выступает лишь как средство достижения главного - целенаправленного воздействия на сознание и поведение
людей, формирования мотивации для активной солидарной деятельности во имя сохранения жизни.
Однако при этом может возникнуть естественный вопрос: насколько готово общество к такой деятельности, тем более в условиях проявляющейся аномии (неучастия масс в социальных процессах)? Как показывают исследования, использование такой потенциальной возможности, как этика и ее влияние на духовную жизнь, зависит от состояния общества, от степени его восприимчивости к ценностям культуры [10: 3].
Рассматривая поставленный вопрос, надо открыто признать, что критический уровень современного состояния общества таков, что оно во имя собственного спасения не может не быть особо чувствительным к ресурсам положительного воздействия культурных ценностей на духовную и физическую жизнь общества. Люди должны остро осознавать реальность существующей угрозы для жизни, в связи с чем они должны иметь возможность получать достоверную, правдивую и всестороннюю информацию о ситуации. Но вместе с тем эта информация должна быть направлена на формирование веры в оптимистический исход кризисной ситуации на основе активного солидарного противостояния всем разрушительным силам.
В условиях морально-нравственного кризиса должна возрастать роль системы морализирования, которая может быть достаточно эффективной, если в обществе развиты культура стыда и культура вины. Эта система должна быть направлена на укрепление таких социальных качеств человека, как дисциплинированность, чувство долга, доброта, сострадательность, понимание высших жизненных смыслов и других свойств, способствующих интеграции.
Рассматривая возможности регуляции коллективного поведения,
отметим, что любая форма поведения индивидуального или коллективного субъекта строится в соответствии с ценностями. В культурной антропологии, как известно, выделяют четыре группы ценностей: быт, идеологию, религию и художественную культуру. Доминирующее положение в данном случае занимают ценности, относящиеся к бытовой жизни как наиболее древней, всеохватывающей и изначально необходимой сфере взаимодействия с миром. Именно в бытовой сфере возникли социальные нормы, выполняемые с наименьшим принуждением и регулирующие коллективное поведение в соответствии с культурными ценностями общества. К этим поведенческим нормам относятся нравы, обычаи, традиции, обряды, право (законы). Если оставить в стороне нравы как моральные оценки и право как обязательные правила поведения, то собственно формами коллективного поведения являются обычаи, традиции, обряды, ритуалы.
Проведенный анализ показывает, что при некоторых отличительных особенностях каждой из этих норм поведения они неразрывно связаны между собой общими элементами содержания, часто взаимопроникают и дополняют друг друга, так что определение каждого из рассматриваемых понятий «обычай», традиция», «обряд», как правило, дается через другое понятие этого ряда. В результате все эти формы коллективного поведения могут характеризоваться как совокупность строго упорядоченных стереотипных устойчивых действий, имеющих символический и нерефлексивный характер, передающихся из поколения в поколение и регулирующих общественные отношения. Эти формы поведения оказывают глубокое эмоциональное воздействие на людей и закреплены в массовом сознании.
Однако главной системообразующей характеристикой этики этих
коллективных форм поведения является их ритуальное происхождение, в связи с чем понятие ритуала занимает особое место в теории и практике коллективного поведения и выявляет определенную специфику, актуальную с точки зрения потребностей сегодняшнего дня. Так, ритуал характеризуется как наиболее частотная форма поведения, которая используется, с одной стороны, как структурная составляющая других форм коллективного поведения, с другой, он «покрывает» все другие формы поведения и функционирует как единая и целостная совокупность коллективной деятельности. Специфика функционирования этики ритуального поведения делает его незаменимым способом коллективной организации жизни людей, их единения, а также и социально-психологическим средством защиты в неблагоприятных ситуациях. Как показывают данные, свойство ритуалов создавать прочную общность всегда использовалось в тех случаях, когда надо было сплотить воедино большое число людей без сложившихся связей или их лишившихся [11: 112]. Это происходит благодаря совместному приобщению отдельных людей к единым неотчуждаемым ценностям, связанным с разнообразным проявлением человечности, человеческого, человечества (там же), создающим царство разума.
Глубокое эмоциональное воздействие ритуалов обусловливается тем, что они как бы отрываются от проблем повседневной жизни и создают чаще всего праздничное священнодействие, для которого характерны перформативность, артистизм, убедительность, красота и эстетика. Но главное здесь - это выполнение определенных действий, за которыми не сразу угадываются смысл и цель, в связи с чем ритуал считается высшей формой символического поведения. Однако цель есть всегда, она заключается в средствах,
в совершаемых действиях. Как отмечает С.И. Королев, ритуал -это прежде всего видимое действие лица или лиц, призывающих всех, кто присутствует, обратить внимание на какое-то явление или факт и не только, но и выразить эмоциональное отношение, содействовать общественному настрою, . вызвать их к активному сопереживанию. При этом обязательны общепонятная условность действия, общественная значимость явления, на котором концентрируется ритуал и его особая цель [12: 36].
При непонимании условности действия ритуальное поведение может восприниматься как демонстративное, в котором могут преследоваться личные и даже корыстные цели, выходящие за рамки этики ритуального поведения. В богатой этико-ритуальной адыгской культуре, например, широко известна поговорка «Хабзэр убзу умылъытэ», что означает «не принимай совер-шаемаемые согласно этикету (ритуалу) действия за намерение угодить кому-либо».
Отвлекаясь от своих повседневных проблем, связанных с благополучием семьи, болезнями, материальными затруднениями, в ритуальной деятельности человек поднимается на новый уровень поведения, на котором осознаются истинные ценности жизни и на котором осуществляется духовный опыт. В ритуале как бы высвечивается та сторона вещей, действий, явлений, которые в обыденной жизни затемнены, не видны, но на самом деле определяют их истинную суть и назначение. Отсюда и двойственность всех явлений, способность быть чем-то в быту и совершенно другим быть в ритуале, та двойственность, которая обеспечивает удивительное переключение с уровня ежедневной жизни, забот и рутины на уровень актуальных ценностей [13: 16].
Рассматривая ритуал как форму социального поведения, нельзя
не коснуться его взаимоотношения с этикетом. Этикет так же, как и многие другие виды поведения, имеет ритуальное происхождение. Так же, как и ритуал, этикет есть средство гармонизации внутреннего мира личности и регуляции ее взаимоотношений с другими людьми [14: 122]. Поэтому многие синони-мизируют этикет и ритуал, однако между ними имеются определенные различия. Например, ритуал всегда связан с некоторым изменением, переходом, преобразованием (например, в социальной структуре коллектива), в то время как этикет призван выявить и утвердить уже существующие социальные отношения, реальную иерархию участников этикетной ситуации. Кроме того, ритуал всегда окказионален в том смысле, что он всегда событие, некоторый отмеченный период в жизни коллектива.
Этикет же регламентирует норму, устойчивость, равновесие социальных отношений между ритуалами в процессе общения. Таким образом, преимущественное отличие ритуала состоит в том, что он направлен на урегулирование не только социальных, но и тех моделей (типа «коллектив - природное окружение), функционирование которых с точки зрения данного коллектива обеспечивает его благополучие, что обусловливает заинтересованность всего коллектива в успешном выполнении ритуала [13: 17].
Благотворная, защитная и духовная сила этики ритуального поведения особо проявляется в время траурных процедур. Соблюдение всех ритуальных действий во время похорон и соболезнований дает возможность ощутить поддержку группы, облегчить чувство безысходности и отчаяния; следование затем другим поминальным процедурам вовлекает людей в активную духовно-практическую деятельность, постепенно «приглушающую» чувство глубокой утраты.
Выполнение ритуальной деятельности дает участнику возможность соприкасаться с культурно-историческими корнями своего народа, чувствовать себя его частицей и «подпитываться» его духовной энергией. Сами же ритуалы показывают значительность человеческой жизни и «неисчезаемость личности после смерти» [11: 114].
Таким образом, мы видим, что этика ритуального поведения - это не пережиток прошлого, а глубоко гуманистический культурно-исторический феномен, остро востребованный реалиями сегодняшнего дня как средство единения, солидарности, выживаемости в напряженном противостоянии человека всем разрушительным природным и привходящим социальным силам.
На протяжении истории человечество выработало большое разнообразие ритуалов, отражающих и поддерживающих жизнь человека в окружающем мире. Среди них выделяются два основных типа ритуалов:
1. Календарные, обеспечивающие ритм жизни коллектива: к ним относятся ритуалы, связанные со сменой времен года и общепринятые в данном обществе праздники по календарю. Это Рождество, Новый год, день весеннего равноденствия и времени смены других фаз Луны, созревание и сбор нового урожая, общественно-политические праздники и много других. Сюда же могут относиться и основные религиозные ритуалы, например, начало и конец поста и т.д.
2. Ко второй группе относятся ритуалы, отражающие жизненный цикл человека: рождение ребенка, совершеннолетие, вступление в брак (свадьба), новоселье, юбилеи, прием гостей, ритуалы, реализующие родство по крови или по браку, смерть (похороны и соболезнования). Понятно, что многие эти ритуалы сопровождаются религиозными обрядами, которые только закрепляют их воздействие.
Особую группу могут составлять ритуалы интенсификации, которые включают ряд кризисных и календарных ритуалов, осуществляемых, чтобы противостоять нарушению равновесия групповой жизни, повысить степень групповой сплоченности. Например, свадьба, куда съезжаются члены семьи, разбросанные по всему миру. Примерами кризисного ритуала являются обряд дождя во время засухи или обращение главы государства к народу в случае войны или бедствия.
Общие типы ритуалов в разных культурах характеризуются своеобразным содержанием, соответствующим их ценностями, различным подходам к жизненному циклу человека и выделению календарных дат. Адыгская культура, например, отличается широким распространением ритуальных форм поведения, связанных с жизненным циклом человека, включающих многообразие ритуалов, построенных на гендер-ной основе.
Таким образом, суммируя изложенное выше, подчеркнем, что этически выстроенная система ритуалов обеспечивает непрерывное воспроизводство культурных норм коллективного поведения, создает взаимосвязь и отношения, ведущие к интеграции общества. Поднимаясь над повседневностью, ритуальные формы поведения дают человеку возможность быть духовным, что означает, «быть частью чего-то большего, чем «я»» [4: 239]. Благополучие каждого человека и общества в целом рождается из интеграции.
Для того, чтобы стимулировать интеграцию в условиях существующей жизненной угрозы обществу, необходимо осознанно использовать этику всех культурных форм коллективного поведения, культивируя сотрудничество, доброту, сострадательность, любовь к другому человеку.
Примечания:
1. Ридли Мэтт. Происхождение альтруизма и добродетели: от инстинктов к сотрудничеству. М.: Династия ЭКСМО, 2013. 336 с.
2. Рикер П. Я - сам как другой. М.: Изд-во гуманит. науки, 2008. 416 с.
3. Культура и развитие человека. Киев: Наукова думка, 1989. 319 с.
4. Шрейдер Ю.А. Ритуальное поведение и формы косвенного целеполагания // Психологические механизмы регуляции социального поведения. М.: Наука, 1979. С. 128-150.
5. Швейцер А. Культура и этика. Munchen, 1960. 342 с.
6. Бгажноков Б.Х. Антропология морали. Нальчик: Издат. отдел КБИГИ, 2010. 128 с.
7. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб.: Наука, 1993. 239 с.
8. Сигэл Д. Разум: что значит быть человеком. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. 336 с.
9. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик: Эльфа, 1999. 96 с.
10. Гусейнов А.А. Философия и этика // Вопросы философии. 2003. № 12. С. 53-63.
11. Хараева Л.А., Говердовская Е.В., Каспаров А.Р. Здоровьепорождающая сила национального этикета // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2020 № 6. С. 120-123.
12. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983. 284 с.
13. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.
14. Королев С.И. Психологическая ориентация в этнопсихологии. Механизмы субъективации // Писхологические механизмы регуляции социального поведения. М.: Наука, 1973. С. 20-43.
References:
1. Ridley Matt. The Origin of Altruism and Virtue: From Instincts to Cooperation. M.: EKSMO Dynasty, 2013. 336 pp.
2. Ricreur P. Oneself as another. M.: Publishing house of the humanit. sciences. 2008. 416 pp.
3. Culture and human development. Kyiv: Naukova Dumka, 1989. 319 pp.
4. Shreider Yu.A. Ritual behavior and forms of indirect goal-setting // Psychological mechanisms of regulation of social behavior. M.: Nauka, 1979. P. 128-150.
5. Schweitzer A. Culture and ethics. Munchen, 1960. 342 pp.
6. Bgazhnokov B.Kh. Anthropology of morality. Nalchik: Publishing Department of KBIGI, 2010. 128 pp.
7. Bayburin A.K. Ritual in traditional culture. St. Petersburg: Nauka, 1993. 239 pp.
8. Siegel D. Mind: What does it mean to be human? M.: Mann, Ivanov and Ferber, 2019. 336 pp.
9. Bgazhnokov B.Kh. Adyghe ethics. Nalchik: Elfa, 1999. 96 pp.
10. Guseynov A.A. Philosophy and Ethics // Issues of Philosophy. 2003. No. 12. P. 53-63.
11. Kharaeva L.A., Goverdovskaya E.V., Kasparov A.R. Health generating force of the national etiquette // Economic and humanitarian studies of regions. 2020. No. 6. P. 120-123.
12. Markaryan E.S. Theory of culture and modern science. M.: Mysl, 1983. 284 pp.
13. Bauman Z. Individualized society. M.: Logos, 2005. 390 pp.
14. Korolev S.I. Psychological orientation in ethnopsychology. Mechanisms of sub-jectivation // Psychological mechanisms of regulation of social behavior. M.: Nauka, 1973. P. 20-43.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Статья поступила в редакцию 01.02.2022; одобрена после рецензирования 21.02.2022; принята к публикации 28.02.2022.
The authors declare no conflicts of interests.
The paper was submitted 01.02.2022; approved after reviewing 21.02.2022; accepted for publication 28.02.2022.
© Хараева Л.А., Джандар Б.М., 2022
