Эстетика исторического опыта Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Л.С. Ершова ЭСТЕТИКА ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА

В статье анализируется возможность диалога между эстетикой и историей: предпринята попытка обоснования тезиса, согласно которому непосредственный опыт восприятия прошлого имеет эстетическую природу.

Ключевые слова: эстетика, возвышенное, ностальгия, исторический опыт, постмодернизм.

Рассуждая о творческом воображении, И. Кант писал: «Способность преднамеренно воспроизводить прошедшее - это способность вспоминать, а способность представлять себе нечто как будущее - это способность предвидеть. Обе способности, поскольку они относятся к чувственности, основываются на ассоциации представлений прошедшего и будущего состояний субъекта с его настоящим состоянием, и хотя сами они не восприятие, но служат для соединения восприятий во времени, для того, чтобы то, чего уже нет, соединить в связном опыте с тем, чего еще нет, посредством того, что существует в настоящее время. Они называются способностями вспоминать и предвидеть (смотреть назад и смотреть вперед, если позволительно так выразиться), потому что мы сознаем свои предвидения как такие, которые могли бы встретиться в прошедшем или будущем состоянии»1. Ассоциативный «связный опыт» настоящего и прошлого предстает как непрерывно обновляющийся, открытый путь сознания, включающий процедуры наблюдения, обобщения, освоения и переработки всего того, что пройдено и осмыслено. Его верными спутниками становятся воображение и интуиция. Личная индивидуально и эмоционально насыщенная встреча с прошлым оказывается предметом исследования эстетики.

© Ершова Л.С., 2011

Ситуацию взаимодействия исторического и эстетического опыта образцово анализирует в своих трудах яркий представитель «новой интеллектуальной истории» Ф.Р. Анкерсмит, главными источниками его вдохновения стали труды Аристотеля, Лейбница, Ницше, Дильтея, Дьюи, Хайдеггера, Гадамера, Рикера, Рорти, а также идеи Х. Уайта2. Он указывает на парадоксальность исторического опыта: «реципиентом» опыта прошлого является историк, художник и философ в одном лице. Восприятие прошлого представляется непосредственным, стоящим вне существующей исторической или историографической традиции, но только историк, обладающий обширными знаниями, чувствителен к нему: «Исторический опыт - отзвук, который "музыка прошлого", его настроения и ощущения могут вызвать в историке, чей ум оказался выражен в той же тональности»3.

В традиционном историческом повествовании всегда заложена какая-либо метафора, как правило, оптическая или пространственная, например метафорический образ «реки времени». Метафора определяет отбор единичных высказываний, создает некоторое русло, в рамках которого воссоздаются образы утраченного. Она является своеобразным компасом, указывающим вектор ориентации, задает тональность восприятия прошлого. Отдельные моменты, «атомы» истории занимают определенное место в бесконечной череде событий и подчинены этой последовательности, поэтому контакты с прошлым остаются косвенными и опосредованными.

Подлинным объектом исторического опыта, согласно Анкер-смиту, может быть лишь «деконтекстуализированное прошлое», распавшееся на отдельные завершенные фрагменты. Событие -локальное структурированное бытие, целостный процесс, имеющий начало, кульминацию и завершение. Событие рождается из эстетического опыта. Чувства и настроения, являющиеся своеобразным фоном, «пейзажем» эмоциональной жизни, определяют место перехода от настоящего к прошлому (и наоборот). Так, в одном из интервью Анкерсмит вспоминал, что когда-то на заре своей юности переживал сильную ностальгическую тоску по XVIII в., которая была вызвана музыкой Баха, Моцарта и других композиторов4. Событие не является актом коммуникации, поэтому далеко не всегда понятно в диалоге (можно реконструировать лишь его общую линию). Его смысл и ценность из времени истории перемещается в место события.

По мысли Анкерсмита, ошибочно полагать, что сначала существует прошлое, и лишь потом восприятие этого прошлого. Опыт прошлого и прошлое как таковое рождаются в один и тот же момент. Субъективность является единственным путем к объектив-

ности. Субъективное познание истории предполагает активную роль познающей личности: без любви к предмету можно обладать лишь сведениями, но не знаниями о нем. Подлинное знание возникает как внутреннее зрение (ясновидение), которым обладает сочувственный опыт любви. Анкерсмит актуализирует эстетическую составляющую исторического познания: «То, как мы чувствуем прошлое, не менее, а, возможно, даже более важно, чем то, что мы о нем знаем»5.

Возвышенный опыт является разновидностью субъективного опыта, его принципиальное отличие состоит в том, что в нем отсутствует переживание дистанции между прошлым и настоящим: «Возвышенный исторический опыт есть опыт обособления прошлого от настоящего»6. Возвышенное отношение сближает историю с искусством. Оно рождается из травматического опыта историка, осознающего утрату прежнего мира. В возвышенном опыте, как в страстной любви, обнаруживается парадоксальное слияние боли и наслаждения, поскольку обладание всегда остается лишь обещанием. Отчаяние происходит от понимания недостижимости и недоступности мира и прошлого во всей их целостности, даже когда они кажутся максимально близкими.

Мысль историка, как и художника, прорастает из душевного потрясения. В моменты концентрации всех жизненных сил историк ощущает себя частью того, что описывает, личный опыт становится движущей силой его глубинных прозрений. Цель историка не только реконструировать исторические эпохи в их ритмах и границах, но создать свою модель, задать свои параметры события. Активность автора меняет ситуацию, реальность не воссоздается, а наполняется новым смыслом, содержанием и значениями. Факты реальности осмысливаются в связи с их восприятием познающей личностью. Ссылаясь на пример З. Фрейда, Анкерсмит сравнивает психику человека с особой записной книжкой, сохраняющей наш жизненный травматический опыт как отпечаток на воске. В этом отпечатке вместе с переживанием фиксируется и его причина, само содержание переживания включает его причину.

Исторический опыт доступен в любой момент жизни: прошлое внезапно обрушивается на нас, «как метеоритный дождь». Все окружающее в настоящем отодвигается в сторону, мир сужается до конкретного воспоминания, выраженного в акте ностальгии. Понятие «ностальгия» (от греч. nostos - возвращение домой и algos -страдание) используется в таких значениях, как тоска по родине, по родному дому; боль о прошлом, о пережитом и утраченном; ее сущностью выступает неудовлетворенность человека самим собой или взаимоотношениями с окружающими. Ностальгия, бесконеч-

ная по своей природе, обнаруживается в повседневности, искусстве, философии, нередко выступает также неосознанным мотивом деятельности историков, помогая опознать прошлое в себе и себя в прошлом.

Движение к прошлому описывается как воспарение, в котором мгновенно снимаются все пространственные и временные разграничения, «словно временная траектория между прошлым и настоящим вместо того, чтобы разделять их, становится локусом их краткой встречи»7. В ностальгическом опыте прошлое больше не является внешней реальностью и переживается индивидуально. Ностальгический опыт характеризует внезапность, непосредственность и безотлагательность. Привычные границы между личностью и внешней реальностью исчезают, происходит разрыв между «сейчас», «раньше» и «потом», прошлое и настоящее на мгновение соединяются, как в ситуациях дежа вю.

Ностальгия является опытом потери по своей сути, и временная удаленность - лишь дополнительное или даже случайное ее свойство. Ностальгический опыт - «дар мгновения», который нельзя продлить, повторить или имитировать по желанию. В свете прямого опыта даже самые заурядные предметы теряют естественность, поэтому можно лишь гадать о том, что существенно в сегодняшней жизни, и только будущее сможет это открыть.

Утрата, забвение прошлого становятся условием вхождения в новый мир, обретения новой идентичности. Вынужденный отказ от традиционного, привычного мира сопровождается ощущением тяжелой, невосполнимой потери, упадка культуры. Новая идентичность во многом конструируется травмой от исчезновения прежней идентичности, и именно в этом заключается ее главное содержание. Приходит осознание, что утраченное невозможно вернуть. Травма -неспособность свыкнуться с утратой. Прошлое следует за человеком как ушедшая любовь, отсутствующая и одновременно присутствующая. Это состояние ассоциируется с «болью Прометея».

Историческая ностальгия не всегда ретроспективна, она может быть обращена как к личному прошлому, так и к давно ушедшим или даже вымышленным эпохам или пространствам. В метафоре «прошлое - чужая страна» ностальгический опыт приравнивается к пребыванию на чужбине. В чужой стране, репрезентирующей какую-либо часть прошлого, мы попадаем в его «нежные объятия» и максимально открываемся навстречу опыту потери. История упущенных возможностей, как любая другая, имеет право на существование.

В ностальгии приобретается опыт непосредственного соприкосновения с духовной аурой утраченного мира. Аура - странное

сплетение места и времени, ощущения удаленности и близости -помогает обнаружить то, что когда-то было частью нас самих, но по какой-либо причине стало непонятным и чуждым. Восприятие духовной ауры тесно связано с травматическим опытом: «Мы осознаем существование ауры лишь потеряв, поскольку она принадлежит к этой в высшей степени странной категории вещей, для которых "прошлость" (pastenss) есть условие существования»8. Так, фотография позволяет вернуться в прошлое, мы оказываемся внутри того исторического момента, когда был сделан снимок, ощущая сложное сплетение потоков времени, относящихся к этому событию. Открывается соотношение вещей, которое схватывается лишь в этот конкретный миг. Вместе с тем извлечение актуальных для автора значений осуществляется благодаря избирательности: пересказывается и интерпретируется лишь то, что отвечает духовным запросам современности. Исторический опыт предстает как непрерывно обновляющийся путь самопознания.

Следует отметить, что Анкерсмит не стремится отстаивать односторонний подход к пониманию истории. Его позиция описывающая (descriptive), а не предписывающая (prescriptive)9. Между различными видами исторического познания, по его мнению, нет пропасти. При всем разбросе и внешней несовместимости подходов и позиций выстраивается актуальное пространство, новая исследовательская парадигма, которая включает способы познания, расширяющие методологический арсенал истории.

Примечания

1 Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб.: Наука, 1999. С. 222.

2 Ankersmit F. The Reality Effect in the Writing of History. Amsterdam; N.Y.; Oxford;

Tokyo, 1989; Statements, Texts and Pictures // A New Philosophy of History / Ed. by F. Ankersmit, H. Kellner. L., 1995. P. 212-240; Introduction. Transcedentalism and the Rise and Fall of Metaphor // Ankersmit F. History and Tropology. Berkeley, 1994. P. 1-32; A Phenomenology of Historical Experience // Ibid. P. 182-238; Can We Experience the Past? // KVAHAA Konferenser 37. Stockholm, 1996. P. 47-76.

3 Анкерсмит Ф.Р. Возвышенный исторический опыт. М.: Европа, 2007. С. 422.

4 См.: Даманска Э. Философия истории после постмодернизма. М., 2010. С. 102.

5 Анкерсмит Ф.Р. Возвышенный исторический опыт. С. 32.

6 Там же. С. 368.

7 Там же. С. 181.

8 Там же. С. 258.

9 См.: Анкерсмит Ф.Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М., 2009.

С. 83.