Естественно-правовой подход в изучении правозащитных отношений Текст научной статьи по специальности «Право»

Естественно-правовой подход в изучении

правозащитных отношений

ParuMOB A.T. "

The article substantiates the conclusion that the natural-law approach, in comparison with the other, retains the greatest ability to reveal the actual interaction of natural law with positive law, as expressed, respectively, in a legal context, the human right to protection of the law with human rights obligations of States.

CJ 01

О

О

сч

о о о

CL

ce

CQ s

H

о

0

1

о я с о

m ф

VO >5

о *

о ф

У

s

s

0

1

о *

о

s

ф

ч

я *

< s

I H

о ф

со

Встав на позиции естественно-правового подхода в исследовании правозащитных отношений, необходимо иметь в виду, что этим самым не только обозначается соответствующий угол зрения на правозащитные отношения, но и вовлекается в методологию их изучения ряд категорий, определенность понимания которых затруднена, в одних случаях, связанностью с концептуальными основами различных вариантов миропонимания, а в других — присущей им тенденцией к конвенциальности. Однако даже при наличии этих факторов, заметно осложняющих познание выбранного нами объекта, естественно-правовой подход, в сравнении с другими, сохраняет в себе наибольшую способность раскрыть реальное взаимодействие естественного права с правом позитивным1, выраженного, соответственно, в юридической связи права человека на защиту закона с правозащитными обязанностями государства.

Естественно-правовой подход к правозащитным отношениям не отрицает наличия в их правовой основе норм позитивного права. Более того, даже задавшись такой целью, это практически сделать невозможно, поскольку одним из обязательных участников правозащитных отношений является государство, обремененное позитивными (вытекающими из норм позитивного права) правозащитными обязанностями, а в орбиту правозащитных отношений неминуемо вовлекаются иные субъекты, поведение которых также регулируются нормативно-правовыми предписаниями. Это означает, что правозащитные отношения, как объект научного познания, наряду с естественно-правовыми имеют и позитивистский аспект. Он своим существованием вполне убедительно указывает на правомерность и позитивистского подхода в их исследовании. Кроме того, будучи сложным правовым явлени-

ем, правозащитные отношения, безусловно, нуждаются в изучении и с позиций личностно-психологических закономерностей, а также в плане организационно-правовых форм своего осуществления. Очевидно, возможны и иные подходы к их исследованию. Однако сегодняшнее состояние научной разработанности теоретических знаний о правозащитных отношениях диктует необходимость концентрации исследовательских усилий на наиболее главных и фундаментальных направлениях, включающих в себя проблемы, прежде всего, генетического порядка. Их решение прямо выводит на понимание природы, места и роли правозащитных отношений в механизме осуществления прав человека. С этой точки зрения, надо признать, что наибольшей востребова-тельностью отличается естественно-правовой подход, поскольку именно в его рамках появляется возможность раскрыть генетические основания и инструментально-регулятивный потенциал правозащитных отношений в нашей правовой системе, в которой, согласно ст. 2 Конституции РФ, человек, его права и свободы признаны высшей ценностью. Таким образом, естественно-правовой подход тем и отличается от всех иных, что центральной и побудительной стороной в правозащитных отношениях утверждается человек.

Обосновывая актуальность, своевременность и научно-практическую значимость естественно-правового подхода, подчеркнем особо, что его осуществление не должно приводить к принижению, а тем более к игнорированию норм позитивного права. Естественно-правовой подход призван зафиксировать и исследовать в правозащитном отношении одну из важнейших закономерностей в соотношении естественного и позитивного права в демократическом государстве. В редакции ст. 18 Конституции РФ эта закономер-

Министр юстиции республики Дагестан, профессор кафедры теории государства и права Дагестанского государственного университета, кандидат юридических наук.

ность сформулирована следующим образом: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». В соответствии с этой закономерностью в правозащитном отношении естественное право человека на защиту закона предопределяет смысл и назначение позитивных правозащитных обязанностей государства. Таким образом, естественно-правовой подход в исследовании правозащитных отношений ориентирует на то, чтобы рассматривать правозащитные отношения в качестве формы реализации взаимосвязанных между собой права естественного, выраженного в праве человека на защиту закона, и права позитивного, представленного правозащитными обязанностями государства. Отсюда видно, что естественно-правовой подход к правозащитным отношениям не противопоставляется позитивному и не является его альтернативой. Он, в рамках конкретной правовой материи, в качестве которой выступают правозащитные отношения, раскрывает на уровне субъективного права связь между естественным правом и правом позитивным. Этим самым он обеспечивает обоснование предметности правозащитных отношений и познание в них закономерного взаимодействия между правом человека на защиту закона и правозащитными обязанностями государства. Все это, вместе взятое, имеет не только сугубо академическое значение, но и практическое, поскольку, тем самым, создаются теоретические предпосылки для создания эффективно работающих правовых и организационных инструментов регулирования правозащитных отношений.

Выше отмечалось, что осуществление естественно-правового подхода к правозащитным отношениям вовлекает в свою основу категории, представления о которых во многом остаются спорными, в том числе по причине их концептуальности. В первую очередь, мы имеем в виду понимание естественного права, которое неминуемо учитывает факт существования права позитивного. Но если это так, то значит понять естественное право невозможно без решения проблемы его соотношения с правом позитивным. Отсюда следует, что ответ на вопрос о том, что такое естественное право, предполагает, во-первых, и соответствующую сумму знаний о праве по-

зитивном, а, во-вторых, и знания о специфике соотношения права позитивного с правом естественным. Таким образом, выясняется, что одним из важнейших пунктов в понимании естественного права является проблема его соотношения с правом позитивным, преломляющая в себе знания и о категории «позитивное право».

Однако представления как о категории «позитивное право», так и о ее соотношении с категорией «естественное право» органично вплетены в исторические тенденции формирования многовариантности миропонимания, корни которых уходят в истоки религии, философии и юриспруденции. В силу этих обстоятельств понимание естественного права всегда оказывается концептуальным, поскольку оно не может освободиться от фундаментального значения заключенных в нем ценностей, а также проигнорировать факт бытия права позитивного. Отсюда и проистекает концепту-альность естественно-правового подхода к правозащитным отношениям. В свою очередь, его угол «зрения» придает соответствующую концептуальность и полученным с его помощью теоретическим и прикладным знаниям о природе и особенностях правозащитных отношений и их регулирования. Все, вместе взятое, выявляет важность и необходимость постановки проблемы кон-цептуальности естественно-правового подхода как научной стратегии исследования правозащитных отношений и обоснования организационно-правовых средств их полномасштабного осуществления.

В современном правоведении трудно найти теоретика права, который бы не высказывался относительно понимания естественного и позитивного права. При этом нельзя не заметить, что большинство из них выводит какую-либо дефиницию путем ее соотношения с другой. Полагаем, что такая логика вполне объяснима, поскольку уже только генезис идеи естественного права в любой ее интерпретации — божественная воля, человеческий разум, разумность условий бытия человека и т.п. — в значительной, а, может быть, и в решающей степени есть рефлексия на факт существования и функционирования права позитивного. Очевидно, эта же самая логика справедлива и при уяснении онтологических вопросов позитивного права, поскольку выраженное в законодательстве право не получило бы названия позитивного, а обозначалось бы одним термином — «право». Однако понятийная сопряженность категорий «естественное право» и

сч

О!

О

о сч

о о о о.

с[ со

I-

О

0

1

о я с о т ф ю

О *

О ф

У

2

0

1

о *

о

2

ф

■а

я <

I I-

О ф

со

СЧ

Ol

О

О

сч

о о о

Q. С[ CQ

s

I-

о

0

1

о я с о т ф VO >s о

о ф

у

S

2

0

1

о *

о

2 ф d

я <

S I

н

о ф

со

«право позитивное» не должна служить препятствием для использования и других, не менее фундаментальных категорий, которые также способны выступить важными гносеологическими средствами познания естественного и позитивного права. Речь идет о таких категориях, как «объективное право» и «субъективное право».

В отечественной юридической науке бытуют самые различные представления о естественном праве2, вплоть до его отождествления с правом позитивным. Примером наделения естественного права свойствами права позитивного является мнение Л.В. Петровой, которая полагает возможным определить естественное право «как правила (норма, мера) поведения, вытекающие из свободной воли» 3. Одной из особенностей такого понимания естественного права является признание за свободной волей человека способности к юридически значимой регламентации общественных отношений. С автором данной дефиниции можно было бы дискутировать, если бы ему удалось обосновать механизм превращения свободных воль людей в правила (нормы, меры) поведения, который бы отличался от марксистского и тем самым продемонстрировать достижения «развитого правоведения» 4. Однако, как вытекает из работы Л.В. Петровой, в которой она, по нашему мнению, не учитывает того, что предметом ее критики является учебник именно для средних образовательных учебных заведений, «развитое правоведение» так и осталось «вещью в себе».

Анализ соответствующей научной литературы показывает, что наиболее распространенным вариантом понимания естественного права является его интерпретация в качестве формы правосознания. «Естественное право, — утверждает Ю.Ю. Ветют-нев, — ...есть феномен правосознания, а не какой-то объективно существующий стандарт в виде системы конкретных норм, содержание которых можно установить и затем сверяться с ними» 5. Согласно этой логике существо и признаки естественного права ограничиваются научно-понятийным рядом категории «правосознание». Подобное ограничение понимания естественного права сохраняется и в том случае, когда оно рассматривается в более широком — социальном контексте. Так, Е.В. Рябченко пишет: «В широком плане естественное право есть социальный институт, представленный как обусловленные природой и общественной средой требования (идеалы), которые, преломляясь через правосознание,

приобретают правовую форму и выступают в виде правовых, выполняющих функции прообразов юридических норм (позитивного права) и критериев их оценки» 16.

Приведенные определения естественного права подтверждают опасения В.Н. Кудрявцева о том, что «на привычной для нас материалистической почве трудно возродить идеи естественного права» 7. Тем не менее такие попытки предпринимаются. Они и позволяют усомниться в том, что правосознание — это одна и притом исчерпывающая форма бытия естественного права.

В целях обоснования выдвинутого предположения обратим внимание на логику выведения дефиниции естественного права, предложенной М.И. Байтиным. Он пишет: «. Следует иметь в виду, что само естественное право как нравственные и правовые идеи, принципы, идеалы, пожелания и требования не является правом в юридическом смысле, а представляет собой мораль, правосознание, демократические устремления, т.е. ближайшую и необходимую духовную (идейную) предпосылку права»8. Из логики этой дефиниции видно, что в нем автор ведет речь о понимании естественного права, взятого только с той его стороны, которая представляет собой духовные (идейные) предпосылки права позитивного. Разумеется, в этом случае естественное право остается совокупностью требований, не обладающих свойствами юридической формы, в частности, защищенностью и определенностью, т.е. мерой правового поведения, поставленной под официальную защиту. Однако эти свойства неминуемо появляются у него, как только оно находит соответствующее воплощение в праве позитивном. А такого рода воплощение составляет основной смысл возникновения и существования феномена естественного права. «. Естественное право, — констатирует С.С. Алексеев, — по самой своей природе мыслимо только как нечто такое, что "стремится" и "должно" по конечным своим потенциям стать также и позитивным правом» 9. Но обоснование такого рода «стремления» не есть обоснование тождества права естественного и права позитивного, но есть признание их синтеза (конвергенции), не приводящего к утере естественным правом своих фундаментальных свойств. «... Именно в позитивном праве, — поясняет С.С. Алексеев, — в его нормативных построениях, конструкциях, других характеристиках находит объективированное выражение сила разума, прежде всего идей

разума в виде естественного права (что во многом и раскрывает "тайну" права, его специфической логики)» 10. Таким образом, по мысли автора, смысл и назначение этого синтеза заключается в том, «чтобы просто-напросто сообразно здравому смыслу и требованиям науки связать право с естественными началами жизни людей как разумных существ, с естественной средой, с человеческим бытием» 11. В этой связи не видно никаких препятствий для постановки проблем выражения и бытия естественного права в формах права объективного и права субъективного. Думается, исследование закономерностей такого рода выражения, безусловно, должно стать одной из важнейших задач отечественной юриспруденции, поскольку благодаря именно им естественное право проникает в сферу юридической действительности. Но поскольку признано, что в юридической действительности правовыми регуляторами выступают право объективное и право субъективное, постольку уяснение существа права естественного и права позитивного, а также и особенностей их соотношения, невозможно без того, чтобы не использовать в целях их познания категории «объективное право» и «субъективное право». Как представляется, не только доказательством этого утверждения, но и примером его блестящего претворения является монография профессора Н.И. Ма-тузова, которую он посвятил своим ученикам.

Исходя из того, что объективное право — это система юридических норм, выраженных (объективированных) в соответствующих нормативных актах и не зависящих от каждого отдельного индивида, а также того, что субъективное права — есть система наличных прав и свобод субъектов, их конкретные правомочия12, Н.И. Матузов пишет: «Сегодня «параллельное» существование естественного и позитивного права (иначе говоря, субъективного и объективного) мало у кого вызывает сомнения — эти понятия на протяжении тысячелетий различались в мировом политико-правовом опыте. Именно поэтому нельзя естественное право вводить в общее определение права, ибо этим будет отождествлено право в объективном и субъективном смысле и тем самым подорвана основная идея естественной доктрины. Ведь суть этого учения как раз в том и состоит, чтобы не смешивать два разных феномена — законы государства и «прирожденные» права личности» 13. В этой же работе ученый уточняет свою мысль, указывая на то, что

неприемлемо полагать, будто «субъективное право всегда и во всех случаях вытекает из объективного права и полностью им определяется. Это не так, особенно когда речь идет о естественных правах человека, источник которых — не закон» 14.

В соответствии с приведенными высказываниями Н.И. Матузова: позитивное право — это и есть право объективное; естественное право — это естественные права человека, выраженные в субъективном праве; у субъективного права два источника — объективное, т.е. позитивное право и право естественное; смешивать позитивное право и право естественное путем выведения общего определения права недопустимо, поскольку это ведет, если продолжить мысль автора, к уничтожению самого феномена «прирожденных» прав человека.

Анализируя изложенные взгляды Н.И. Матузова, нельзя не заметить его стремления, с одной стороны, к обоснованию единой и согласованной системы всех форм бытия права, обладающих юридически значимой регулятивной способностью, а с другой — к обособлению «прирожденных» прав личности, т.е. естественных прав человека в целях исключения возможности их формулирования государством.

Признавая обоснованность и наличие реального и, именно, юридического значения такого рода стремления, все же, думается, надо отметить, что некоторые выводы, сделанные Н.И. Матузовым, нуждаются в уточнении и критическом осмыслении.

В уточнении нуждается его утверждение о том, что формирование естественных прав человека исчерпывается процессом их выражения в праве субъективном. По нашему мнению, этот тезис чрезмерно категоричен, особенно с учетом того, что в общее понятие права Н.И. Матузов не включает право субъективное. Он упускает из виду, что генезис прав человека (а мы имеем основания полагать, что и генезис субъективного права) невозможен ни теоретически, ни практически вне принципа юридического равенства, поскольку, как убедительно обосновал В.С. Нерсесянц, физическое лицо «только потому и является правовым субъектом (правовой личностью, правовым лицом), что олицетворяет правовое бытие, принцип права и выступает его активным носителем и реализатором. Фигура субъекта права предполагает наличие права, действительность бытия права и реальную возможность его осуществления» 15. А наличие бытия права это и есть существование равенства в его ис-

сч

О!

О

О

сч

о о о о.

с[ со

I-

О

0

1

о я с о т ф ю

О *

О ф

У

2

0

1

о *

о

2

ф

■а

я <

I I-

О ф

со

СЧ

Ol

О

О

сч

о о о

Q. С[ CQ

s

I-

о

0

1

о я с о т ф VO >s о

о ф

у

S

2

0

1

о *

о

2 ф d

я <

S I

н

о ф

со

конно юридическом значении, т.е. в качестве общепризнанной и одинаковой для всех меры поведения по единому основанию. Это юридическое равенство, будучи основополагающим свойством объективного права, является совершенно необходимым для процесса генезиса прав человека. «Равенство, — пишет В.М. Лазарев, — это и средство трансформации достоинства и свободы в права человека, и способ приобретения последними нормативно-публичного характера» 16. Более того, по мнению Р.З.Лившица, юридическое равенство само является источником прав человека, так как оно привносит в права человека такое право, как право человека на равенство всех перед законом и судом17. Из изложенного видно, что права человека (суть дела не меняет их редакция как «прирожденные права личности» либо как «естественные права») не могут приобрести статус юридически значимых, если таковой им не придаст объективное право посредством принципа юридического равенства. Таким образом, в процессе генезиса прав человека в равной мере необходимо как субъективное право с его способностью субъектного существования (поэтому права человека неотъемлемы от индивида), так и объективное право, которое только и может обеспечить их признание и привнести в них особое, но все же право человека — право на равенство всех перед законом и судом. Следовательно, источником прав человека является не только естественное право, но и позитивное право, а точнее, такое свойство его формы, как нормативность, выраженная через принцип юридического равенства. Именно поэтому понимание прав человека невозможно ограничить рамками только субъективного права либо только объективного права. И именно поэтому нет оснований опасаться попыток обоснования общего определения права. Это опасение Н.И. Матузова и вызывает у нас критику. Действительно, если в реальной правовой жизни общества существует и функционирует право объективное (позитивное) и право субъективное (вмещающее в себя и естественное право в виде естественных прав человека), то вряд ли надо и можно препятствовать процессу обоснования общего определения права. И поскольку нет ни собственно-теоретических, ни формально-логических препятствий для выработки такого определения, то, надо полагать, что рано или поздно оно будет произведено. Во всяком случае, такие попытки

неоднократно предпринимались в прошлом, и имеют место сегодня. Так, Б.Г. Чичерин, признавая двоякое значение права, писал: «Субъективное право определяется как нравственная возможность, или иначе, как законная свобода что-либо делать или требовать. Объективное право есть самый закон, определяющий эту свободу. Соединение обоих смыслов дает нам общее определение: право есть свобода, определяемая законом»1,8. В настоящее время один из видных теоретиков права — профессор В.В.Лазарев в статье «Поиск права» предложил, по нашему мнению, понимание права, объединяющее значения права в объективном и субъективном, позитивном и естественном смыслах. Он пишет: «Право — это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом» 19. Наше мнение о том, что это определение — одно из возможных общих определений права, основано на понимании того, что в этой дефиниции отражены общие свойства права объективного и права субъективного (признанный и официально защищаемый норматив, регулирующий взаимоотношения свободных воль) с указанием на их позитивное и естественно-правовое содержание (нормативы равенства и справедливости). Видимо, можно расширить объем отражения естественного права в приведенном определении путем указания на то, что право — это и нормативы достоинства, гуманизма и т.п. Но не видеть того, что такими признанными нормативами фиксируется естественное право, — нельзя. Равно, как нельзя не видеть и того, что формулой «норматив, регулирующий взаимоотношения свободных воль» охватывается понимание и объективного (позитивного), и субъективного права, так как, если нет сомнений в том, что термин «норматив» способен выразить собой существо объективного и позитивного права, то не должно их быть относительно его возможностей также обозначать собой право субъективное и право естественное. Последнее объясняется тем, что, как пишет Н.И. Матузов, «субъективное право остается известной мерой поведения даже и в том случае, если оно не есть прямое установление государственной власти, а является естественным, прирожденным. Внешние его рамки, пределы вполне уловимы, так как они обусловле-

ны, прежде всего, правами других лиц. Так что мера определенного поведения — коренное свойство субъективного права в любой его интерпретации» 20.

Конечно, нельзя считать, что здесь расставлены все акценты в понимании существа и особенностей соотношения категорий — «позитивное право» и «естественное право», «объективное право» и «субъективное право», однако нельзя не заметить и того, что оно выявляет сложившуюся в юридической науке тенденцию к формированию общего правопонимания, что сердцевину этой тенденции образует процесс складывания и развития такого феномена, как права человека, проецирующего на себя и преломляющего в себе основополагающие свойства указанных выше форм (в других редакциях — типов) права.

Одним из теоретиков права, стоящих у истоков этой тенденции, был Л.С. Явич, который отмечал, что «включая в право помимо общих норм наличные права субъектов, которые не следует путать с их описанием в нормах законов, мы выделяем реальный генезис прав и свобод из совокупности господствующих отношений, опровергая тем самым неверный, но еще бытующий взгляд, согласно которому права даруются гражданам «сверху», а власть якобы может по своему усмотрению (произволу) дать какие-либо права гражданам государства или же отнять их» 21. Заметный, а, по нашему мнению, и существенный вклад в ее обоснование и изучение явилась монография Л.И. Глухаревой («Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). М.: Юристъ, 2003). В ней она пишет: «Будучи закрепленными законодательным путем, они (права человека — А.Р.) становятся частью объективного права, совокупностью правовых норм в рамках действующего позитивного права. В таком качестве права человека представляют собой систему принципов и норм международно-национального характера, закрепляющих возможности самореализации индивида, гарантии их обеспечения, а также механизмы и процедуры защиты в случае нарушения» 22. Относительно выраженности естественных прав человека в субъективном праве автор замечает, что субъективные права (и права человека как субъективные права) по определению реалистичны, что это тот уровень юридичности прав, который окружен гарантиями (в первую очередь судебной защитой), максимально приближающими возможность к действительности 23.

Все сказанное имеет отправное значение для признания и понимания концепту-альности естественно-правового подхода к правозащитным отношениям. Как теперь становится очевидным, его суть наиболее четко и рельефно выражается в принятии идеи о том, что в правозащитных отношениях, как в юридической связи, происходит снятие права естественного и права позитивного. Это снятие носит характер общеправовой закономерности, состоящей в том, что «право как таковое имеет в качестве стержня субъект права, вырастая из потребностей и социальных интересов конкретных людей и их объединений, оно возвышается до уровня некоего социального феномена, по видимости, обладающего признаками общесоциального явления, абстрагированного от этого конкретного человека, с тем, чтобы в конце концов найти свое логическое завершение и воплощение в его деятельности» 24. При этом, реализуемое в правозащитном отношении право человека на защиту закона не утрачивает своих признаков права естественного, поскольку, во-первых, оно реально претворяет в жизнь именно первооснову правового бытия человека, состоящую в его потребности в юридической защищенности с помощью государства, включая и защищенность от него самого, а, во-вторых, не теряет такого качества естественных прав, как их субъектность, незыблемость, гарантированность. С этих позиций правильным будет утверждать, что концептуализирующей идеей естественно-правового подхода к правозащитным отношениям выступает тезис об интегративной природе правозащитных отношений, которая сообщается им способностью права человека на защиту закона, как одного из видов прав человека, интегрировать собой естественное и позитивное право, право субъективное и право объективное. В свою очередь, интегративность, как свойство правозащитных отношений, обуславливает возможность и целесообразность применения к ним и соответствующего метода — метода интегративного познания.

Проблематика общеюридического ин-тегративного анализа активно обсуждается в правоведении. По мнению В.В. Лазарева, одного из активных сторонников внедрения интегративного анализа в область методологии познания правовой действительности, интегративность в исследовании правовых явлений «представляет собой методологическую платформу для сближения различных концепций права,

сч

О!

О

о сч

о о о о.

с[ со

I-

О

0

1

о я с о т ф ю

О *

О ф

У

2

0

1

о *

о

2

ф

■а

я <

I I-

О ф

со

позволяет максимально учесть требования полноты и всесторонности научного анализа в оценке природы права, определении источников, механизмов и закономерностей его действия в обществе» 25.

С нашей точки зрения, в сравнении с методом диалектического познания, ин-тегративное познание обладает некоторыми преимуществами, в частности, оно более оперативно и прагматично и в этом смысле более продуктивно. Хотя не вызывает сомнений и возможность его интерпретации в качестве производного от диалектического метода. Однако это обстоятельство, скорее, подчеркивает научную обоснованность интегративного познания, чем наводит на мысль об отсутствии между ними различий.

Надо также признать, что использование в рамках естественно-правового подхода к правозащитным отношениям интегрального познания оправдано и тем, что оно позволяет охватить единым предметом познания не только взаимосвязь

естественного, позитивного, объективного и субъективного права, но и другой срез правовой действительности, а именно частноправовую и публично-правовую проблематику осуществления защитных правообязанностей (правозащитных правомочий человека и правозащитных обязанностей государства), восходящих, в конечном счете, к формуле «права человека и гражданина — нормативный способ взаимодействия личности с государством и гражданским обществом».

Таким образом, естественно-правовой подход в исследовании правозащитных отношений, будучи его качественным свойством, закономерным образом выявляет обоснованность и возможность использования в его рамках идеи интег-ративного теоретического анализа, позволяющего удержать в поле зрения взаимосвязь в них естественного права с позитивным, субъективного права с объективным, а также частного права с публичным.

Литература и примечания

1. Как известно, идея о том, что естественное право не только является критерием права позитивного, но и способно выступать с ним в единстве, была, в окончательном виде, сформулирована мыслителями древнего Рима. (Подробнее см.: История политических и правовых учений: учебник / отв.ред. В.В. Лазарев. 2-е изд., испр. и доп. М., 2008. С. 96 и сл.). Пройдя через века, она была воспринята и отечественным современным правоведением, приобретя в нем статус основной правовой идеи и обусловившей процесс конвергенции юридического позитивизма и теорий естественного права. (Подробнее см.: Козлихин И.Ю. Позитивизм и естественное право // Государство и право. 2000. № 3). Поэтому следует согласиться с В.А. Тумановым в том, что сегодня «можно говорить не только о мирном сосуществовании, но и об известной интеграции этих направлений» (См.: Туманов В.А. Учения о праве // Общая теория права: курс лекций. Н.Новгород, 1993. С. 22—23).

2. Четвернин В.А. Основные концепции естественного права. М., 1988; Ершов Ю.Г. Философия права: материалы лекций. Екатеринбург, 1995; Баскин Ю.Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996; Лобо-виков В.О. Математическое правоведение. Ч. 1: Естественное право. Екатеринбург, 1998 и др.

3. Петрова Л.В. О естественном и позитивном праве // Государство и право. 1995. №2. С. 39.

4. Высказываясь об учебнике С.С. Алексеева (Государство и право. Начальный курс. М., 1993), Л.В. Петрова пишет: «Предложенное в учебнике истолкование права должно вызывать резкое неприятие в силу искаженного к нему подхода. С позиций развитого правоведения недопустимо, как это делает С.С. Алексеев, отождествлять право и юридические нормы. Это не одно и то же». См.: Там же. С. 34.

5. Ветютнев Ю.Ю. Государственно-правовые закономерности (введение в теорию). Элиста, 2006. С. 44.

6. Рябченко Е.В. «Возрождение» естественного права и его значение для позитивного права России в конце XIX и начале ХХ вв: автореф. дис. ... к.ю.н. Волгоград, 2002. С. 10.

7. Кудрявцев В. Н. О правопонимании и законности // Государство и право. 1994. № 3. С. 7.

8. Байтин М.И. Сущность права. (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). 2-е изд., доп. М., 2005. С. 26.

9. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 427.

10. Алексеев С.С. Указ. соч. С. 428.

11. Там же. С. 421.

12. Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2004. С. 81—82. Аналогичного понимания права объективного и права субъективного придерживается и М.И. Байтин. См.: Байтин М.И. Указ. соч. С. 63.

13. Матузов Н.И. Указ. соч. С. 79.

14. Там же. С. 80-81.

15. Нерсесянц B.C. Философия права: учеб. для вузов. М., 1997. С. 44.

16. Лазарев В.М. Сущность и юридическая природа прав человека: вопросы теории. Волгоград, 2005. С. 19.

17. Лившиц Р.З. Теория права: учебник. М., 1994. С. 155.

18. Чичерин Б.Г. Философия права. С. 84.

19. Лазарев В.В. Поиск права // Журнал российского права. 2004. № 7. С. 3-14.

20. Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2004. С.88.

21. Явич Л.С. Социализм: право и общественный прогресс. М., 1990. С. 26.

22. Глухарева Л.И. Права человека в современном мире (социально-философские основы и государственно-правовое регулирование). М., 2003. С. 239.

23. Там же. С. 226.

24. Хохлов Е.Б. Субъективное трудовое право: вопросы теории // Правоведение. 1996. № 3.

25. Лазарев В.В. Право в системе нормативного регулирования // Общая теория права и государства: учебник / под ред. В.В. Лазарева. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 133.