CC BY
21
¡б^Й 12587-94зхРопнпе) Наука о человеке: гуманитарные исследования Т. 14 № 4 2020
Раздел 1. Филологические науки
УДК 82.09 + 130.2 йСЯ: 10.17238^1998-5320.2020.14.4.1
А. Э. Еремеев1
'Омская гуманитарная академия, г. Омск, Российская Федерация
Эссеизм как ведущая форма художественной культуры XIX века
Аннотация. Проблемы жанрообразования и стилевого своеобразия в русской прозе первой половины XIX века напрямую связаны с развитием романтического сознания и трансформацией философско-аллегорических форм. В этой связи представляется плодотворным и важным выявление направления и путей перестройки традиционных жанров в художественной практике И. В. Киреевского как некоего показателя основных тенденций русского литературного процесса XIX века, становление той «мыслительности», которая станет основополагающим началом её национальной особенности. В данной статье указанная проблематика осмысляется в анализе биографического очерка И. В. Киреевского «Е. А. Баратынский». Жанрово-стилевая форма указанного очерка рассматривается в качестве одного из источников эссеистического мышления в русской классической литературе. Синтез жанровых традиций, трансформация философско-аллегорических жанров, наконец, поиск способов изображения целостной личности героя - все эти черты эссеизации биографии осмысляются с опорой на исследования С. С. Аверинцева и М. Н. Эпштейна. Биографический очерк Киреевского не просто соединяет две различные установки (биографии и очерка), он рождает новое жанровое качество в их органическом сплаве. Автор осмысляет уже не столько действительность, а скорее, развитие сознания Баратынского-поэта. Речь в эссеисти-ческом очерке приобретает афористический характер. Возникает определенный философизм как средство для упорядочивания систематизации явлений действительности, появляется стремление подвести итог, помочь читателю постичь всю многосложность поэтического дарования и жизни великого поэта. Киреевский, исследуя современный мир через призму биографии Баратынского, впервые в русской эстетической мысли осознает диалектику сопряжения автора-творца с читателем и непосредственно эпохой, разрабатывает сложнейший многосторонний акт познания автора-творца и открывающего, т. е. критика, а также познающего - читателя. Поэтому истинным предметом эстетического осмысления выступает постижение духовного мира, живого знания художника, то есть осознание его жизнетворчества. Риторическое начало, использование диатрибы, рубрикации, определенный дидактизм, стремление к универсализму, воссоздание процесса мышления - все перечисленные приемы упорно противятся сколько-нибудь чёткому определению своей жанровой доминанты, создавая некую наджанровую систему, обозначаемую как эссеизм.
Ключевые слова: И. В. Киреевский, Е. А. Баратынский, эссеизм, биографический очерк, афористика, фило-софско-аллегорические жанры, риторическая организация жизненного материала.
Дата поступления статьи: 5 ноября 2020 г.
Для цитирования: Еремеев А. Э. (2020). Эссеизм как ведущая форма художественной культуры XIX века // Наука о человеке: гуманитарные исследования. Т. 14. № 4. С. 8-16. DOI: l0Л72з8/issm998-5320.2020Л4.4Л.
Проблема и цель. Диапазон и направленность жанровых поисков в русской прозе первой половины XIX в. удивляют завидной целеустремлённостью, интуитивным предчувствием «своего рода». Осваиваются прежде всего жанры с традиционным философским потенциалом: аллегория, рассуждение, жизнеописание, философская биография, притча, различные жанры афористики, философское письмо, прозаическая миниатюра, набросок и т. д.
В судьбе литературного произведения в этот период очень важную роль сыграло как одновременное формирование жанрово-тради-ционалистического сознания, так и создание художественных произведений с не укладывающимся ни в какой реально-исторический масштаб
бытия. В России становление такого эстетического феномена было отмечено В. Г. Белинским с его утверждением обращённости произведения искусства к «мировой целокупности», к вселенной «в сокращении, в миниатюре» [1, с. 360].
Представляется плодотворным и важным выявление направления и путей перестройки традиционных жанров в художественной практике И. В. Киреевского как некоего показателя основных тенденций русского литературного процесса XIX в., становление той «мыслительности», которая станет основополагающим началом её национальной особенности [2]. Так, в журнале «Библиотека для воспитания» за 1845 г. была опубликована небольшая по объёму биографическая статья И. В. Киреевского «Е. А. Баратынский».
Part 1. Philological Sciences
Методология. Жанрово-стилевая форма указанного очерка И. В. Киреевского рассматривается в качестве одного из источников эссеи-стического мышления в русской классической литературе. Синтез жанровых традиций, трансформация философско-аллегорических жанров, наконец, поиск способов изображения целостной личности героя - все эти черты эссеизации биографии осмысляются с опорой на исследования С. С. Аверинцева и М. Н. Эпштейна.
Результаты. Вопрос о жанровой доминанте этого критического опыта Киреевского остаётся открытым. Анализ повествовательной организации этого произведения позволяет рассмотреть довольно сложную природу и определить характер и способы связи образного и логического мышления в поэтике произведения, которая, начиная с В. Г. Белинского, определяется как господство мыслительного и интеллектуального начала.
30-40-е гг. XIX в. в отечественной литературе связаны с рождением в эстетике романтизма понятия историзма и современности, всё более нарастающего интереса к осмыслению того или иного лица с позиций философской, критической, исторической, биографической, нравственной - всё это, помноженное на мерило всечеловеческого бытия, приводит автора к созданию особого принципа эссеистического жанрового направления. «Эссеизм, - по мысли М. Н. Эпштейна, - это синтез разнообразных форм культуры на основе самосознания личности, которая восходит благодаря такому опосредованию ко всё более высоким степеням духовной универсальности» [3, с. 375]. Появление того либо иного жанра в литературе обусловлено не только авторским началом, направленным на читателя, но и читательским интересом к той или иной области знания - всё это предстаёт в определённых жанровых формах.
Литература 30-40-х гг. XIX столетия, связанная с рождением в эстетике романтизма понятия историзма и современности, всё более обращалась к биографическим жанрам. Читательский интерес к истории во многом реализовывался в биографическом способе освоения миробытия. По словам Эпштейна, «эссе становится особенно популярным в романтических системах мировоззрения, продолживших и углубивших движение индивидуальности к самообоснованию»
[3, с. 375]. Этой же потребностью романтической эпохи обусловлено рассмотрение взаимодействия личности и миробытия.
В том же 1845 г. несколько ранее в журнале «Москвитянин» И. В. Киреевский публикует очерк о творчестве немецкого философа «Жизнь Стефенса». Следует заметить, что интерес к биографии имеет в русской литературе свою традицию, связанную с рождением в эстетике романтизма понятий историзма и современности: осмысление эпохи через призму человеческой души [3, с. 336].
В частности, А. И. Герцен первое своё произведение, предназначенное для печати, посвящает творчеству Гофмана: оно было опубликовано в журнале «Телескоп» за 1836 г. Потребность в биографическом способе освоения исторической действительности находила свою реализацию на разных литературных уровнях и в разных жанровых формах. В журналах тех лет часто появлялись статьи, несущие черты биографического характера. Так, например, «Телескоп» в разделе «Современные летописи» помещает следующие биографии: «Петрарка», «Жизнь Талейрана», «Портрет герцога Велингтона», «Захария Вер-нер» и т. д. На страницах «Московского телеграфа» в разделе «Летопись современной истории» публикуется ряд жизнеописаний великих людей: «Жизнь Жан-Поля Рихтера», «Симон Боливар», «Биография Кузена», «Людвиг Филипп, герцог Орлеанский», «Поль-Луи Курье», «Бетховен», «Карл Великий и Наполеон», «Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов» и т. д.
Как видим, эта тема была достаточно популярна в русских журналах, и Киреевский, конечно же, руководствовался не только собственным вкусом, но и пытался решить актуальнейшие вопросы эстетики русской прозы. Обращение к личности Баратынского было обусловлено причинами не только культурологического, но и собственно литературного характера, - это было освоением особой прозаической образности, носящей ярко выраженную эссеистическую окраску.
Эссеистический очерк о Баратынском представляет ближайшую по времени публикацию о жизни и творчестве поэта после его кончины в 1844 г. Саму поэзию Баратынского Киреевский рассматривает как форму личной жизни: «Стихи Баратынского отличаются теми же качествами, какие составляли особенность его поэтической
Раздел 1. Филологические науки
личности: утонченность наружной отделки всегда скрывает в них сердечную мысль глубоко и заботливо обдуманную» [4, с. 89].
Жанровое новаторство в биографических очерках Киреевского проявлялось в том, что в процессе повествования рождается его специфический предмет, вырабатывается новый ракурс воссоздания исторической действительности. В эссеистическом очерке Киреевского в результате осознания личности Баратынского создаётся синтез самых разнообразных форм культуры, который приводит автора к осознанию самых высоких начал духовной жизни. Соединение Баратынского с первым выпуском учеников Царскосельского лицея - «юношей <...>, связанных благородной дружбой, основанной на одинаковом воспитании, на общей, им внушённой любви к великому, к прекрасному, к просвещению, к наукам, к искусству, - дружбы, особенно крепкой внутренним согласием их нравственных понятий. В числе их был молодой Пушкин, Дельвиг...» [4, с. 88]. Создавая определённую концепцию Баратынского, поэта и человека, Киреевский одновременно виртуозно вводит самые разнообразные биографические, исторические, критические, публицистические, философские осмысления, таким образом создавая некую наджанровую форму, которую можно трактовать как эссеистическую.
Биографический очерк Киреевского не просто соединяет две различные установки (биографии и очерка) - он рождает новое жанровое качество в их органическом сплаве. Для биографии характерно пристальное внимание к процессу развития личности. Собственно личность героя и есть то, что возникает в становлении и дальнейшем развитии. Проблема формирования нового ми-ровидения субъекта повествования становится центральной для очерка. В процессе повествования происходит взаимослияние двух миров, изображающего и изображённого; постижение духовной жизни Баратынского авторским сознанием становится тем ядром, в котором рождается внеличностный, общезначимый, исторический масштаб изображения.
Исходя из постулата, что «эссеистика упорно противится сколько-нибудь четкому обозначению своей специфики, выступая скорее как некая наджанровая система, включающая <...> биографические, автобиографические <...> сочинения» [3, с. 334], закономерным будет осмыслить осо-
бенности биографического очерка у Киреевского в сравнении со сложившейся традицией. Творчески осваивая метод повествования французской романтической историографии и русской эстетической традиции, Киреевский создаёт учёную статью и вместе с тем художественное произведение, где прошлое, настоящее и будущее оказываются взаимопроницаемыми. Здесь проявляется особая концепция исторического времени, столь характерная для зрелого Киреевского.
Образ Баратынского по природе своей сим-воличен. Тщательный отбор изображаемого, организация фактического материала в композиционное единство, построение характера индивидуализированного и в то же время исторически обобщённого, использование символики в выразительных биографических деталях из жизни Баратынского - всё это сближает метод Киреевского с методом представителей романтической историографии1.
Это, в свою очередь, говорит об одном из основных свойств эссеизма - углублённом стремлении к обоснованию неразрывности индивидуальности в миробытии. Следует заметить, что повествование в очерке движется между полюсами факта и вымысла, причём вымысел не носит сюжетный характер, как в романе, а создаёт ракурс изображения чужих сознаний, точек зрения, составляющих композиционный центр произведений, - всё это даёт взгляд на героя извне. Своё произведение Киреевский называет нарочито сухо и информативно, ограничиваясь фамилией и инициалами поэта, более того, решив биографические данные о дате и месте рождения вынести в сноску. Киреевский таким образом создаёт у читателя убеждение, что основную смысловую нагрузку несёт не собственно фактический документальный материал.
В очерке о Баратынском авторская речь сознательно возвышенна и носит романтический характер. Это обусловлено целью возвести факт обыденного бытия (рождение) в ранг особенности смысла (рождение поэта), придать ему совершенно иной масштаб значимости. В эссе о Баратынском, скорее всего, сознательно смещается на год рождение А. С. Пушкина и тем самым становится возможным упоминание имени Баратынского рядом с именем великого поэта. Киреевский таким образом выстраивает одновременно исторический ряд (начало века) и ли-
Part 1. Philological Sciences
тературный (величие Пушкина повышает значимость поэтической судьбы Баратынского2): «Баратынский родился в 1800 году, то есть в один год с Пушкиным: оба были ровесники веку. - От природы получил он необыкновенные способности: сердце глубоко чувствительное, душу, исполненную незасыпающей любви к прекрасному, ум светлый, обширный и вместе тонкий, так сказать, до микроскопической проницательности и особенно внимательный к предметам возвышенным и поэтическим, к вопросам глубокомысленным, к движениям внутренней жизни, к тем мыслям, которые согревают сердце, проясняя разум, - к тем музыкальным мыслям, в которых голос сердца и голос ума сливается созвучно в одно задумчивое размышление» [4, с. 87].
Внешне романтическая окраска тона рассказчика не должна заставлять забывать нас о том, что предметом исследования в этом произведении становится не только романтическое воссоздание конфликта между поэтом и действительностью, но и анализ социально-исторической и общекультурной закономерностей, порождающих фигуру Баратынского: «В первом детстве получил он самое тщательное воспитание; оно много помогло впоследствии развитию его необычно-утонченного вкуса. - Но молодость его была несчастлива. В далекой Финляндии, посреди дикой и мрачной природы, в разлуке с родными и близкими ему людьми, с неодолимою тоскою по родине, вдали от тех, кто мог понять его и утешить сочувствием, печально и одиноко провел он лучшие годы своей юности. Это обстоятельство, вероятно, содействовало к тому, что его самые светлые мысли, и даже в самое счастливое время его жизни, остались навсегда проникнуты тихою, но неотразимою грустию»3 [4, с. 87].
Риторическая организация жизненного материала, чёткое изложение фактов жизни поэта прослеживается в очерке в уже известной романтической манере, с последующим философ-ско-аналитическим обобщением о его поэзии, -этот объективирующий взгляд на происходящее позволяет осмыслить факты частной жизни как проявление культурной и социальной закономерностей. Художественный образ поэта, исторические факты, нравственные императивы, действительность авторского присутствия, его всеобъемлющий взгляд на ситуацию человеческого бытия - всё это порождает эссеистическую
форму, которая вбирает в себя всевозможное жанровое многообразие, феномен которой заключается в несводимости ни к одному из них.
Слово повествователя материализует драму столкновения романтически возвышенного восприятия бытия с фактами действительной жизни: чередование патетической лексики традиционной романтической манеры с анализирующим тоном становится характерной чертой стиля Киреевского. Образ Баратынского привлекает Киреевского не только сам по себе, но и как воплощение богатства творческих возможностей родового человека: «... их общее дружеское сочувствие пробудило в каждом из них все лучшие способности души, так что из их значительного круга, или от живого соприкосновения с ними, вышли почти все замечательные люди того времени. С ними сошелся и Баратынский, и, в их живописном обществе, загорелась в душе его первая искра его поэтического таланта...» [4, с. 88].
Киреевский стремится познать не только индивидуально-психологическое, но и историческое качество человека-творца. Роль фабулы у Киреевского в очерке сведена до минимума, он стремится из самих фактов создать картину жизни поэта. У Киреевского эссеистический очерк возводится в ранг большой литературы. Трансформируя в эссеистическую форму черты диатрибы, жанра, который столь широко использовал Плутарх [5, с. 142] (установку на критическое отношение к миру, стремление к острой постановке вопросов, живую и раскованную интонацию, обыгрывание присутствия слушателя), Киреевский добивается большего эффекта воздействия на читателя. Активность авторского сознания у Киреевского направлена на вовлечение читателя в собственный мир нравственных осмыслений миробытия. «Читатель Плутарха - образованный дилетант <...>, -пишет С. С. Аверинцев, - он <...> хочет, чтобы ему помогли в его нравственных исканиях, но не терпит слишком аподиктических поучений; он способен проявить подчас подлинный интерес к серьезным вопросам, но с одним условием - чтобы его не отпугнули педантизмом... Его нужно суметь увлечь, завладеть его вниманием и воображением; техника диатрибы, выкристаллизовывающаяся в живом опыте философской беседы и проповеди, здесь как нельзя более уместна» [5, с. 142].
Раздел 1. Филологические науки
Установка на диатрибу помогла Киреевскому организовать материал в плане эссеистической прозы. Эссе о Баратынском, с его небольшим объёмом, конкретной темой, свободной композицией, определённой склонностью к парадоксу, осознанным отходом от академичности, зримо воспроизводит новую структуру отношений между объектом и субъектом. Киреевского интересует не собственно история жизни Баратынского, а процесс становления культурного деятеля в единстве бытовых, психологических, социальных, философских осмыслений. Причём творчество его рассматривается как воплощение всеобщего в индивидуальном; социального в самобытном личностном существовании: «Но между тем из Финляндии Баратынский мог иногда приезжать в Петербург, где в то время только явился первый выпуск учеников Царскосельского лицея, - юношей, почти детей, связанных узами благородной дружбы, основанной на одинаковом воспитании, на общей, им внушенной любви к великому, к прекрасному, к просвещению, к наукам, к искусству, - дружбы, особенно крепкой внутренним согласием их нравственных понятий. В числе их был молодой Пушкин, Дельвиг <...> в их живительном обществе загорелась в душе его первая искра его поэтического таланта... » [4, с. 88]. Киреевского привлекает не собственно характер Баратынского, его личностное своеобразие мыслей и чувств, а сам процесс осмысления его поэтического дара. Поэт предстаёт перед нами, благодаря такому взгляду критика, как центр видения, в судьбе которого переливается и отражается поток изменяющейся жизни. В этом диалектическом подходе к личности совершается анализ чувств и мыслей, судьба человека становится мерой всех вещей и служит в то же время орудием осмысления явлений исторического порядка. Таким образом, в эссеистическом повествовании реализуется определённая концепция человека, которая и предстаёт в форме синтетического единства самых разнообразных жанровых начал.
Так, исследование (в данном случае жизни Баратынского) является для Киреевского целью и средством одновременно. История духовного развития русского поэта подаётся не как изображение жизненных картин и событий (как это делалось ранее в статьях подобного типа), а как экспрессивное раздумье о становлении конкретной личности.
Эссеистическое повествование о замечательном русском поэте представляет собой некий микрокосм, в котором отражаются все сложности русской действительности: «Так в хорошем, равно как и в дурном, сочувствие окружающих нас людей вызывает из сердца те стремления, которые без того, может быть, никогда не родились бы на свет. Общее мнение скоро соединило имя Баратынского и Дельвига, в то же время, как внутреннее средство сердечных пристрастий связало их самою искреннею дружбою, цело сохранившеюся до конца жизни всех трех» [4, с. 88].
Автор осмысляет уже не столько действительность, сколько развитие сознания Баратынского-поэта. Речь в эссеистическом очерке приобретает афористический характер. Возникает определённый философизм как средство упорядочивания, систематизации явлений действительности, появляется стремление подвести итог, помочь читателю постичь всю многосложность поэтического дарования и жизни великого поэта: «Баратынский часто довольствовался живым сочувствием своего близкого круга, менее заботясь о возможных далеких читателях. Оттого для тех, кто имел счастие его знать, прекрасные звуки его стихов являются еще многозначительнее, как отголоски его внутренней жизни. Но для других, чтобы понять всю красоту его созданий, надобно прежде вдуматься в совокупный смысл его отдельных стихотворений, вслушаться в будущую гармонию его задумчивой поэзии» [4, с. 89].
Мысль в рамках эссеистического сознания Киреевского движется от частного к общему, от универсалии к образу вневременной мыслимой позиции автора-творца, к реализации её в конкретном лице и конкретном временном ракурсе (в данном случае - это жизнь Баратынского), т. е. проходит путь, аналогичный центробежным и центростремительным силам4.
Основным методом воздействия рассказчика на читателя в эссеистическом очерке «Е. А. Баратынский» является не изображение истории, бытовых подробностей, жизни поэта, а стремление пробудить аналитическое сознание читателя, помноженное на духовное восприятие миро-бытия.
Очерк чётко делится на две части: краткую историю жизни и осмысление «поэтической личности» Баратынского. Характер связи судьбы поэта с породившей его культурно-исторической
Part 1. Philological Sciences
средой проанализирован предельно ясно. Объём эссеистического очерка у Киреевского невелик, и этому есть своё объяснение. Автор сознательно создаёт небольшое, но ёмкое по содержанию произведение, объединяющее в себе биографический очерк и довольно строгую научную статью. В поле жанрового своеобразия эссеистического мышления Киреевского вовлекается рубрикация - строгий подбор материала, подверженный «коренной рационалистической установке на исчерпание предмета через вычисление и систематизацию его логических аспектов» [6, с. 159]. Установка на рубрикацию придавала его произведению рассудочную упорядоченность мыслительной панорамы, строгую прозрачность наряду с богатством осмысляемого жизненного материала. Это создавало новую жанровую структуру, благодаря которой высвечивался процесс становления культурного деятеля в единстве исторических, социальных, эстетических, биографических, философских, нравственных аспектов.
В качестве основы эссеистического очерка о Баратынском выступают как историческая, так и биографическая реальность5; они у Киреевского настолько взаимопроницаемы, что воспринимаются как единое целое. Этот синтез заключает в себе наджанровую природу, имеющую эссеисти-ческую направленность.
Вместе с тем нельзя забывать о тех воздействиях, которые испытывал Киреевский при создании своего произведения, опираясь на традиции французской романтической историографии, во многом повлиявшей на рождение биографического эссе в России. В рамках романтической риторики Киреевский подчёркивает индивидуалистическую обособленность творца и вместе с тем в его умозаключениях, проникнутых глубокой симпатией к поэту, звучит мысль, обусловленная социально-историческим видением драматичности судьбы Баратынского: «Но молодость его была несчастлива. В далекой Финляндии, посреди дикой и мрачной природы, в разлуке с родными и близкими ему людьми, с неодолимою тоскою по родине, вдали от тех, кто мог бы понять его и утешить сочувствием, печально и одиноко провел он лучшие годы своей юности» [4, с. 87].
Несмотря на стереотипы романтической риторики, в речи повествователя заметно проявляется аналитическая мысль, свойственная сугубо научному тону, выражающемуся в дистанциро-
вании от своего героя, что приводит к осмыслению творческой личности Баратынского как отражения духовной жизни своего народа, эпохи в целом. Эссе Киреевского не просто преподносит некие мысли, но разворачивает перед читателем сам мыслительный процесс автора-творца, делая читателя сопричастным ему: «Стихи Баратынского отличаются теми же качествами, какие составляли особенность его поэтической личности: утонченность наружной отделки всегда скрывает в них сердечную мысль, глубоко и заботливо обдуманную <...>, чтобы понять всю красоту его созданий, надобно прежде вдуматься в совокупный смысл его отдельных стихотворений, вслушаться в общую гармонию его задумчивой поэзии» [4, с. 29].
Выводы. Итак, Киреевский, исследуя современный мир через призму биографии Баратынского, впервые в русской эстетической мысли осознаёт диалектику сопряжения автора-творца с читателем и непосредственно эпохой, разрабатывает сложнейший многосторонний акт познания автора-творца и открывающего, т. е. критика, а также познающего - читателя. Поэтому истинным предметом эстетического осмысления является постижение духовного мира, живого знания художника, т. е. осознание его жиз-нетворчества.
Риторическое начало, использование диатрибы, рубрикации, определённый дидактизм, стремление к универсализму, воссоздание процесса мышления - все перечисленные приёмы упорно противятся сколько-нибудь чёткому определению своей жанровой доминанты, создавая некую наджанровую систему, обозначаемую как эссеизм.
Для Киреевского становится характерным особый принцип мышления, реализующийся в работах эссеистического жанрового направления, сочетающего в себе философские, эстетические, научные, художественные начала как с самыми сложными синкретическими, так и синтетическими элементами. Этот мощнейший сплав разнообразных форм культуры на основе личностного глубинного и универсального осознания бытия, создания определяющей концепции человеческого «Я», ставшего эстетическим кредо подобных произведений Киреевского (а также Д. В. Веневитинова, В. Г. Белинского, А. И. Герцена, П. Я. Чаадаева, А. С. Хомякова), -
Раздел 1. Филологические науки
всё это позволяет говорить об этих литераторах как о писателях, создающих особое эссеистиче-ское качество русской культуры, влекущейся к цельности обретения бытия не только на уровне философском, научном, художественном, но и именно на уровне осмысления всей жизни с её внекультурной бытийственностью.
Примечания
*Так, Б. Г. Реизов, характеризуя метод французских романтических историографов, касаясь творчества Огюстена Тьерри, замечает: «... он не упраздняет «великих людей», он не хочет развенчать их к вящей славе масс. Он оставляет за ними и силу гения и качества воли. С глубокой симпатией следит он за делами своих героев, которые под его руками становятся понятными и человечными, не утратившими своего нравственного величия». И далее: «Здесь мы стоим на грани между историческим исследованием и художественным творчеством <...>. Для него это было научное, строго логическое и вместе с тем несомненно художественное «творческое» воссоздание прошлого» [7, с. 88, 108].
2е. А. Баратынский родился 19 февраля (2 марта) 1800 г., а А. С. Пушкин родился 26 мая (6 июня) 1799 г. Таким образом, в сноске, данной Киреевским о месте и дате рождения Баратынского: «В селе Мара Тамбовской губернии Кирсановского уезда 29 июня [4, с. 87]», также содержится неточность.
зе. А. Баратынский в 1816 г. за участие в краже был исключён из Петербургского пажеского кор-
пуса. Мальчишеский поступок, за который он понёс такое суровое наказание, наложил тяжёлый отпечаток на жизнь поэта. В 1819 г. он был зачислен в полк и в следующем году переведён в Финляндию, где и прослужил около пяти лет.
4Этот приём затем трансформируется в «отрывках», жанре, где основным инструментом высказывания является процесс рождения мысли. Эссестические произведения писателя были опубликованы А. И. Кошелевым в журнале «Русская беседа» [8, с. 1-24] под заголовком «Отрывки, найденные в бумагах И. В. Киреевского». А. С. Хомяков в послесловии по поводу отрывков из бумаг Киреевского, комментируя их содержательно-жанровое своеобразие, писал: «Трудно проследить философскую мысль, которая должна соединить между собою мысли, набросанные в виде заметок или размышлений, но во всех сказывается одно: требование к духовной цельности для правильного разумения, и признания отношения веры к разуму не как к чужой, но как низшей стихии, или иначе, к стихии, которая полноту своего существования находит только в вере» [9, с. 15].
5Эта традиция складывалась десятилетиями. Журналы тех лет были насыщены статьями как отечественных, так и переводных авторов, основным мотивом которых было стремление осознать через биографию историю и дух эпохи: «Он [великий человек. - А. Е.] представляет народ и остаётся самим собою: он тождество общего и отдельного <...>. Таким образом, дух своего народа и своего времени - вот основа великого человека, вот истинный пьедестал его» [10, с. 308].
Источники
1. Белинский В. Г. Собр. соч. : в 9 т. Т. 8 : Статьи, рецензии и заметки, сентябрь 1845 - март 1848. М., 1982. 783 с.
2. Еремеев А. Э. И. В. Киреевский. Литературные и философско-эстетические искания. Омск : ОмГПУ, 1996. 170 с.
3. Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии XIX -XX веков. М. : Советский писатель, 1988. 416 с.
4. Киреевский И. В. Полное собрание сочинений : в 2 т. М. : Путь, 1911. Т. 2. 300 с.
5. Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М. : Наука, 1973. 278 с.
6. Аверинцев С. С. Большие судьбы малого жанра (риторика как подход к обобщению действительности // Вопросы литературы. М., 1981. № 4. С. 153-179.
7. Реизов Б. Г. Французская романтическая историография. (1815-1830) [Текст] / Ленингр. ордена Ленина гос. ун-т им. А. А. Жданова. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1956. 535 с.
8. Киреевский И. В. Отрывки, найденные в бумагах И. В. Киреевского / собр. А. И. Кошелев // Русская беседа. 1857. Т. 1. Отдел «Наука». С. 1-24.
Vol. 14 No. 4 2020 The Science of Person: Humanitarian Researches ISS'NSi1N51897^98433x2(onF'linn<!)
Part 1. Philological Sciences
9. Хомяков А. С. Послесловие // Русская беседа. 1857. Т. 1. С. 15.
10. Кузен В. О великих людях // Московский телеграф / изд. Н. А. Полевой. М. : Университетская тип., 1829. № 3. С. 301-335.
Информация об авторе
Еремеев Александр Эммануилович
Доктор филологических наук, профессор, ректор Омской гуманитарной академии (644105, РФ, г. Омск, ул. 4-я Челюскинцев, 2а). E-mail: nou_ogu@mail.ru
A. E. Yeremeyev1
'Omsk Humanitarian Academy, Omsk, Russian Federation
Essayism as the leading form of artistic culture in the 19th century
Abstract. TThe problems of genre formation and stylistic originality in Russian prose of the first half of the 19th century are directly related to the development of romantic consciousness and the transformation of philosophical and allegorical forms. In this regard, it seems fruitful and important to identify the direction and ways of restructuring traditional genres in the artistic practice of I. V. Kireevsky as a kind of indicator of the main tendencies of the Russian literary process of the 19th century, the formation of that "thinking" that will become the fundamental beginning of its national identity. In this article, the specified problems are comprehended in the analysis of the biographical sketch of I. V. Kireevsky "E. A. Baratynsky". The genre-style form of this essay by I. V. Kireevsky is considered as one of the sources of essay thinking in Russian classical literature. The synthesis of genre traditions, the transformation of philosophical and allegorical genres, and finally, the search for ways to depict the integral personality of the hero - all these features of essaying biography are comprehended based on the research of S. S. Averintsev and M. N. Epstein. Kireevsky's biographical sketch not only combines two different attitudes (biographies and an essay), he gives rise to a new genre quality in their organic fusion. The author no longer comprehends reality, but rather the development of the consciousness of Baratynsky the poet. In an essay essay, speech becomes aphoristic. A certain philosophism arises as a means for ordering the systematization of the phenomena of reality, there is a desire to summarize, to help the reader comprehend the entire complexity of the poetic talent and life of the great poet. Kireevsky, exploring the modern world through the prism of Baratynsky's biography, for the first time in Russian aesthetic thought realizes the dialectic of the conjugation of the author-creator with the reader and the epoch itself, develops the most complex multilateral act of cognition of the author-creator and the revealing one, i.e. critic, as well as the knowing - the reader. Therefore, the true subject of aesthetic comprehension is the comprehension of the spiritual world, the living knowledge of the artist, that is, the awareness of his life creation. The rhetorical principle, the use of diatribes, rubrications, a certain didacticism, the desire for universalism, the recreation of the process of thinking -all of the above techniques stubbornly oppose any clear definition of their genre dominant, creating a kind of supra-genre system, designated as essayism.
Keywords: I. V. Kireevsky, E. A. Baratynsky, essayism, biographical sketch, aphoristics, philosophical and allegorical genres, rhetorical organization of life material.
Paper submitted: November 5, 2020.
For citation: Yeremeyev A. Ye. (2020) EEssayism as the leading form of artistic culture in the 19th century. The Science of Person: Humanitarian Researches, vol. 14, no. 4, pp. 8-16. DOI: I0.i7238/issni998-5320.2020.i4.4.i.
References
1. Belinsky V.G. (1982) Collected works. In 9 volumes. Vol. 8, Articles, reviews and notes, September 1845 - March 1848, Moscow, 1982, 783 p. (In Russian)
2. Yeremeyev A. E. I. V. Kireevsky. (1996) Literary and philosophical and aesthetic searches. Omsk, OmGPU Publ.,
1996, 170 p. (In Russian)
Issn i2587-943);P(cOnniine) Наука о человеке: гуманитарные исследования Т. 14 № 4 2020
Раздел 1. Филологические науки
3. Epshtein M. N. (1988) The paradoxes of novelty. About the literary development of the XIX-XX centuries. Moscow, Soviet Writer Publ., 1988, 416 p. (In Russian)
4. Kireevsky I. V. (1911) Complete works. In 2 vol. Moscow, Put ' Publ., 1911, vol. 2, 300 p. (In Russian)
6. Averintsev S. S. (1981) Great destinies of a small genre (rhetoric as an approach to the generalization of reality. Voprosy literatury, 1981, no. 4, pp. 153-179 (In Russian)
7. Reizov B. G. (1956) French romantic historiography. (1815-1830) / Leningrad State University named after A. A. Zhdanov. Leningrad. : Leningrad. University Publ., 1956, 535 p. (In Russian)
8. Kireyevsky I. V. (1857) Fragments found in the papers of I.V. Kireevsky / collection. A. I. Koshelev. Russkaya beseda, 1857, vol. 1, Department of science, pp. 1-24 (In Russian)
9. Khomyakov A. S. (1857) Afterword. Russkaya beseda, 1857, vol. 1, pp. 15 (In Russian)
10. Cousin V. (1829) About great people. Moscow Telegraph, ed. by N. A. Polevoy, 1829, no. 3, pp. 301-335. (In Russian)
Information about the author
Alexander E. Yeremeyev
Dr. Sc. (Philol.), Professor, Rector of the Omsk Humanitarian Academy (2a 4th Cheluskintsev st., Omsk, 644105, Russian Federation). E-mail: nou_ogu@mail.ru
© А. Э. Еремеев, 2020
