CC BY
62https://doi.Org/10.26442/26586630.2020.3.200354
Клинический случай
Эритродермии у новорожденных и детей грудного возраста: дифференциальная диагностика и терапевтическая тактика
Ю.А. Дмитриева^1, И.Н. Захарова1, О.Б. Тамразова2, С.С. Букин3
1ФГБОУ ДПО «Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования» Минздрава России, Москва, Россия;
2ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы народов», Москва, Россия;
3ГБУЗ «Детская городская клиническая больница им. З.А. Башляевой» Департамента здравоохранения
г. Москвы, Москва, Россия
иjadmitrieva@mail.ru
Аннотация
Эритродермии, наблюдающиеся в первый год жизни ребенка, относятся к редким патологическим состояниям, требующим особого внимания неонатолога и педиатра. Неонатальные эритродермии могут как быть проявлением физиологических и переходных состояний у новорожденных, так и являться симптомом ряда инфекционных, метаболических, иммуноопосредованных состояний, часть из которых имеет неблагоприятный исход в случае несвоевременной диагностики. В статье представлено клиническое наблюдение ребенка с неонатальной эритродермией, особенности течения которой определили необходимость проведения дифференциального диагноза с физиологическими и переходными состояниями, атопическим дерматитом, синдромами Лейнера-Муссу, Неттертона. Молекулярно-генетическое исследование позволило выявить мутацию в гене GJB2, ответственном за развитие редкой синдромальной формы эритродермии, описанной в структуре KID-синдрома (Keratitis-Ichtyosis-Deafness syndrome). Авторами проанализированы особенности клинической картины в корреляции с данными генетического исследования, представлены возможные подходы к терапии. Родители ребенка дали согласие на публикацию данных истории болезни и демонстрацию фотографий. Ключевые слова: дети, эритродермия, синдром Неттертона, KID-синдром, молекулярно-генетическое исследование, ген GJB2, эктодерма, коннексин. Для цитирования: Дмитриева Ю.А., Захарова И.Н., Тамразова О.Б., Букин С.С. Эритродермии у новорожденных и детей грудного возраста: дифференциальная диагностика и терапевтическая тактика. Педиатрия. Consilium Medicum. 2020; 3: 29-34. DOI: 10.26442/26586630.2020.3.200354
Clinical Case
Erythroderma in newborns and infants: differential diagnosis and therapeutic tactics
Juliia A. Dmitrieva^1, Irina N. Zakharova1, Olga B. Tamrazova2, Sergei S. Bukin3 1Russian Medical Academy of Continuous Professional Education, Moscow, Russia; 2People's Friendship University of Russia, Moscow, Russia; 3Bashlyaeva Children City Clinical Hospital, Moscow, Russia ejadmitrieva@mail.ru
Abstract
Erythroderma observed in the first year of a child's life are rare pathological conditions that require special attention from a neonatologist and pediatrician. Neonatal erythroderma can both be a manifestation of physiological and transitional states in newborns, and be a symptom of a number of infectious, metabolic, immune-mediated conditions, some of which have an unfavorable outcome in case of delayed diagnosis. The article presents a clinical observation of a child with neonatal erythroderma, the peculiarities of the course of which determined the need for a differential diagnosis with physiological and transitional states, atopic dermatitis, Leiner-Mousse and Netterton syndromes. Molecular genetic research revealed a mutation in the GJB2 gene, which is responsible for the development of a rare syndromic form of erythroderma described in the structure of Keratitis-Ichtyosis-Deafness syndrome (KID-syndrome). The authors analyzed the features of the clinical picture in correlation with the data of genetic research, and presented possible approaches to therapy. The child's parents agreed to publish the medical history data and display photographs.
Key words: children, erythroderma, Netterton's syndrome, KID-syndrome, molecular genetic research, GJB2 gene, ectoderm, connexin.
For citation: Dmitrieva Ju.A., Zakharova I.N., Tamrazova O.B., Bukin S.S. Erythroderma in newborns and infants: differential diagnosis and therapeutic tactics.
Pediatrics. Consilium Medicum. 2020; 3: 29-34. DOI: 10.26442/26586630.2020.3.200354
Эритродермия» - термин, используемый для описания распространенной гиперемии кожи, возникающей вследствие прогресси-рования предшествующего воспалительного дерматоза, которое затрагивает более 90% кожного покрова [1]. В неонатальном периоде эритродермия встречается довольно редко, однако требует особого внимания с целью верификации причин ее возникновения. Сходные проявления с эритродермией наблюдаются при простой эритеме, представляющей собой реактивное покраснение кожи новорожденного, отмечающееся вскоре после родов. При проведении первого туалета или через несколько часов после рождения кожные покровы у большинства детей приобретают ярко-розовый оттенок, что обусловлено дилата-цией сосудов и парезом прекапиллярных сфинктеров.
У доношенных детей эритема наблюдается в течение 1-2 сут и наиболее заметна на стопах и кистях, у недоношенных гиперемия кожных покровов может сохраняться до 1-1,5 нед. Эритема может закончиться легким поверхностным шелушением, проходящим самостоятельно через 5-7 дней. К транзиторным состояниям новорожденных, которые при определенных условиях (внутриутробное инфицирование, неадекватный уход и т.д.) могут принимать осложненное течение, относят токсическую эритему и транзитор-ный неонатальный пустулезный меланоз. Токсическая эритема характеризуется появлением пятен ярко-красного цвета, папул и единичных пустул с бледно-желтым содержимым. Очаги токсической эритемы могут быть как множественными, так и немногочисленными. Для неонатального меланоза характерны множествен-
Эритродермии у новорожденных и детей грудного возраста: этиологические аспекты Erythroderma in newborns and infants: etiological aspects
Инфекционные Эксфолиативный дерматит Риттера (у новорожденных детей), стафилококковый синдром обожженной кожи (у детей грудного возраста)
Кандидоз кожи
Герпетическая инфекция (неонатальный простой герпес и неонатальная ветряная оспа)
Врожденный сифилис
Иммунологические Десквамативная эритродермия Лейнера-Муссу
Тяжелая комбинированная иммунная недостаточность
Синдром Оменна
Синдром Джоба (гипер-1дЕ-синдром)
Синдром Вискотта-Олдрича
Реакция «трансплантат против хозяина»
Ихтиозиформные эритродермии Сухая ихтиозиформная эритродермия, буллезная ихтиозиформная эритродермия Брока, врожденный ихтиоз (плод Арлекина)
Синдром Неттертона
Синдром Шегрена-Ларссона
Синдром KID
Трихотиодистрофия
Болезнь накопления нейтральных липидов (синдром Дорфмана-Чанарина)
Воспалительные АтД
Распространенный себорейный дерматит
Псориаз
Диффузный кожный мастоцитоз
Синдром Лайелла
Метаболические Дефицит цинка
Дефицит биотинидазы
Дефицит эссенциальных жирных кислот
ные везикуло-пустулезные высыпания. В большинстве случаев физиологические и транзиторные эритемы-эритродермии проходят самостоятельно.
С другой стороны, эритродермия в грудном возрасте может быть проявлением ряда инфекционных, иммунологических, метаболических и генетически-детермини-рованных патологических состояний, некоторые из которых имеют жизнеугрожающее течение (см. таблицу). Дифференциальная диагностика эритродермий часто вызывает затруднения, в связи c тем что клинические проявления при различных заболеваниях достаточно сходны, а специфичные лабораторные тесты отсутствуют. В определенных случаях для окончательной верификации диагноза требуется проведение молекулярно-генетического исследования, однако высокая стоимость и недоступность анализа в отдельных регионах часто приводит к существенной задержке в диагностике [2, 3].
Мы представляем случай неонатальной эритродер-мии, особенности течения которой определили необходимость проведения дифференциальной диагностики между атопическим дерматитом (АтД), синдромами Лайелла, Лейнера-Муссу и Неттертона. Молеку-лярно-генетическое исследование, выполненное в возрасте 8 лет, позволило выявить мутацию в гене GJB2, ответственном за развитие редкой синдромальной формы эритродермии, описанной в структуре KlD-синдрома (Keratitis-Ichtyosis-Deafness syndrome -синдром кератита-ихтиоза-глухоты).
Девочка 9 лет (родилась в июне 2011 г.), жительница Киргизии, была повторно консультирована на базе ДГКБ им. З.А. Башляевой, дважды находилась на стационарном лечении с жалобами на упорное течение дерматита, дебютировавшего с первых дней жизни, отставание в физическом развитии.
При сборе анамнеза установлено, что ребенок рожден от матери 24 лет; брак не родственный. Беременность первая, протекавшая с токсикозом в I триместре, острой респираторной вирусной инфекцией на 12-й неделе, роды на 34-й неделе, самостоятельные.
Масса тела при рождении 2155 г, длина тела 44 см, выписана из родильного дома на 4-е сутки. После выписки домой на фоне грудного вскармливания у девочки появилась гиперемия в области естественных складок (паховых, шейных, заушных), в связи с чем проводилась местная терапия с использованием антисептиков и дермапротекторных препаратов без существенного эффекта. С 1,5 мес на фоне стойкого сохранения дерматита в области кожных складок отмечены появление папулезных элементов на лице с последующим слиянием, отечность и гиперемия в области ушных раковин. После первичной консультации дерматолога у ребенка был заподозрен АтД, были рекомендованы диета матери, применение топических глюкокор-тикоидов. Эффект от терапии оставался непродолжительным, на фоне отмены гормональных препаратов высыпания рецидивировали, сопровождались мацерацией, появлением гнойничковых элементов. По мере распространения высыпаний по телу эффективность топических стероидов существенно снижалась (рис. 1).
В возрасте 2,5 мес впервые проведено обследование в стационаре в Бишкеке. Дифференциальный диагноз проводился между синдромом Лейнера-Муссу, синдромом Лайелла. Терапия включала дексаметазон и ан-тигистаминные препараты внутримышечно, топические стероиды, сорбенты, на фоне чего была достигнута умеренная положительная динамика в течении дерматита. После выписки были рекомендованы продолжение грудного вскармливания при соблюдении безмолочной диеты матерью, прием цетиризина, препаратов железа с целью коррекции анемии, выявленной в ходе обследования. Однако при динамическом наблюдении отмечено непрерывно рецидивирующее течение дерматита, не отвечающего на диетотерапию и применение антигистаминных препаратов, что определяло необходимость повторного введения дек-саметазона, практически непрерывного использования топических стероидов. На этом фоне отмечена остановка в физическом развитии ребенка.
Рис. 1. Характер кожных проявлений в возрасте 1 мес жизни. Fig. 1. The nature of skin manifestations at the age of 1 month of life.
Рис. 2. Выраженное крупнопластинчатое шелушение, трещины на фоне эритродермии у ребенка в возрасте 5 мес. Fig. 2. Expressed large-lamellar peeling, cracks against the background of erythroderma in a child aged 5 months.
Рис. 3. Эффективность терапии с использованием липидовосполняющих препаратов.
Fig. 3. The effectiveness of therapy using lipid-replenishing drugs.
В возрасте 4 мес на фоне стойкого сохранения дерматита у девочки была диагностирована двусторонняя пневмония, по поводу чего проводилась антибактериальная терапия (аминопенициллины, цефалоспорины III поколения, аминогликозиды). Клинически был отмечен положительный эффект при сохранении ин-фильтративных изменений в легких при контрольном рентгенологическом обследовании. В крови сохранялись проявления гипохромной анемии. В связи с гипо-галактией у матери вскармливание осуществлялось ги-поаллергенной смесью, динамики со стороны дерматита на фоне перехода на искусственное вскармливание отмечено не было.
В возрасте 5 мес девочка с родителями приехала в Москву. В связи с клиникой респираторного заболевания первично была госпитализирована в инфекционное отделение ДГКБ им. ЗА. Башляевой. При обследовании у ребенка диагностирована грубая задержка физического развития: длина 56 см (Standard Deviation Score - SDS роста -3,64), масса тела 3500 г (SDS массы тела -5,1). Обращали на себя внимания проявления медикаментозного гиперкортицизма. Кожный синдром характеризовался гиперемией и распространенной сухостью кожных покровов с крупнопластинчатым шелушением, максимально выраженным на теле; в перио-ральной области и естественных складках отмечались глубокие трещины (рис. 2).
По данным лабораторно-инструментального обследования были выявлены гипохромная анемия (гемоглобин 87 г/л, абсолютное содержание эритроцитов 3,4, цветовой показатель 0,76), умеренное повышение уровня общего иммуноглобулина (Ig)E (216 МЕ/мл при норме до 120), двусторонняя полисегментарная пневмония, персистирующие фетальные коммуникации (открытое овальное окно 2 мм со сбросом крови слева направо). Проведен курс антибактериальной (защищенные цефалоспорины III поколения) и симптоматической (муколитики) терапии, на фоне чего пневмония разрешилась; продолжена коррекция анемии препаратами железа (III) гидроксид полимальтозата. Дерматологический диагноз был сформулирован как «сухая ихтиозиформная эритродермия, АтД, подострое течение». Вскармливание ребенка продолжено смесью на основе глубокого гидролиза казеина с последующим постепенным введением гипоаллергенного прикорма. Местная терапия проводилась с использованием липидовосполняющих ожиривающих кремов. На фоне проводимого лечения повторно достигнута положительная динамика со стороны кожного синдрома в виде уменьшения интенсивности сухости и шелуше-
Рис. 4. Динамика антропометрических показателей ребенка; представлены массо-ростовые показатели в возрасте 6 лет. Fig. 4. Dynamics of the child's anthropometric indicators; shows the mass and height indicators at the age of 6 years.
Стандарты массы тепа у детей. ВОЗ, 2007 Стандарты роста у детей. ЙОЗ, 2D07
96 ш 120 132 144 156 168 1В0 192 204 216 226 210 Возраст, мес
Примечание. ВОЗ - Всемирная организация здравоохранения.
Рис. 5. Состояние кожных покровов пациентки в возрасте 6 лет. Fig. 5. The condition of the skin of the patient at the age of 6 years.
ния при сохранении распространенной гиперемии кожных покровов (рис. 3). При катамнестическом наблюдении в течение полугода, несмотря на отсутствие тяжелых обострений дерматита и коррекцию рациона питания, у ребенка сохранялась выраженная симметричная задержка физического развития: к 11 мес масса тела ребенка составила 4 кг (SDS массы тела -5,81), длина 56 см (SDS роста -6,61).
С 11 мес до 6 лет девочка проживала в Киргизии, наблюдалась по месту жительства. Со слов мамы, учитывая отсутствие прибавки массы тела у ребенка, с 11 мес в рацион постепенно были введены продукты с общего стола (овсяная каша, цельное коровье и козье молоко, мясо, фрукты), переносила удовлетворительно, значимого ухудшения кожного синдрома на введение новых продуктов не отмечалось. На этом фоне девочка стала прибавлять в весе, отмечено улучшение в психомоторном развитии (к 1 году - стоит с поддержкой, с 2 лет ходит самостоятельно). С 1,5 года на фоне продолженной местной терапии с использованием липидовос-полняющих препаратов ухудшения в течении дерматита не отмечалось, однако стойко сохранялись рас-
пространенная сухость, гиперемия, мелкопластинчатое шелушение кожных покровов. В возрасте 2 лет после вакцинации оральной полиомиелитной вакциной отмечено значительное обострение кожного синдрома в виде усиления гиперемии, сухости, сопровождавшейся зудом. Проводимая местная терапия увлажняющими средствами не позволяла контролировать процесс, сохранялась задержка физического развития.
С учетом рефрактерного течения дерматита, отставания в физическом развитии в 2017 г. ребенок был повторно обследован в Москве. Динамика антропометрических показателей к моменту обследования представлена на рис. 4. На фоне глубокой симметричной задержки физического развития психомоторное развитие соответствовало возрастной норме. Со стороны кожных покровов отмечались распространенная гиперемия и выраженная сухость, мелко- и крупнопластинчатое шелушение, трещины в области суставов, обращали на себя внимание микроциркуляторные нарушения в виде существенной гипотермии дистальных отделов конечностей, а также особенности волосяного покрова: волосы до 1 см длиной, сухие, ломкие, тусклые (рис. 5).
По результатам проведенного лабораторного обследования у ребенка был верифицирован латентный дефицит железа: гемоглобин l2l г/л, абсолютное содержание эритроцитов 4,66, средний объем эритроцита 79 фл, среднее содержание гемоглобина 26 пг, сывороточное железо 3,5 мкмоль/л (норма 4-24 мкмоль/л), ферритин 11,2 мкг/л (норма 7-140 мкг/л), глубокий дефицит витамина D (6,5 нг/мл). В иммунограмме обращало на себя внимание значимое повышение уровня общего IgE до 847,9 МЕ/мл при отсутствии повышения уровня специфических IgE к отдельным пищевым аллергенам и нормальном уровне других классов Ig. С учетом динамики физического развития, присутствия у ребенка дефицитных состояний проведено обследование для исключения заболеваний, сопровождающихся синдромом мальабсорбции. По результатам серологического обследования исключена целиакия, по данным гистологического исследования биоптатов слизистой оболочки двенадцатиперстной кишки определено ворсинчатое строение слизистой оболочки тонкой кишки без воспалительных изменений. Панкреатическая эластаза кала соответствовала норме. По результатам дополнительного обследования при нормальном уровне гормонов тиреоидного профиля отмечено значимое снижение уровня соматомедина-С <25 нг/мл. Принимая во внимание низкий уровень ин-сулиноподобного фактора роста 1, патологическую задержку роста, а также отставание костного возраста (на момент исследования костный возраст соответствовал 15-18 мес, отставание от паспортного на 4,5 года), проведены стимуляционные пробы с клофелином и инсулином, результаты которых позволили исключить со-матотропную недостаточность. Пациентка была консультирована офтальмологом, диагностирован миопи-ческий астигматизм, патологических изменений со стороны роговицы на момент осмотра выявлено не было. По результатам проведенного обследования ребенку были скорректированы дефицитные состояния путем назначения препаратов железа, витамина D, оптимизирована местная терапия за счет комбинации ли-пидовосполняющих кремов, эмолентов с мочевиной.
Наличие характерного симптомокомплекса (врожденная ихтиозиформная эритродермия, поражение волосяного покрова, повышение уровня общего IgE в сыворотке крови, задержка физического развития) определило целесообразность исключения синдрома Неттертона в рамках дальнейшего диагностического поиска. С учетом характерного для данного синдрома поражения волос - trichorrhexis invaginate («бамбуковые волосы») - проведено микроскопическое исследование, по результатам которого типичных структурных изменений выявлено не было (рис. 6).
В ноябре 2019 г. проведено молекулярно-генетиче-ское исследование, по результатам которого патогенных мутаций в гене SPINK5, ответственном за развитие синдрома Неттертона, выявлено не было. При этом в гене GJB2 хромосомы 13 была выявлена мутация c.341A>G (несинонимичная замена во 2-м экзоне ) в гетерозиготном состоянии, вероятно значимая в патогенезе KID-синдрома (OMIM 148210 KERATITIS-ICHT-HYOSIS-DEAFNESS SYNDROME, AUTOSOMAL DOMINANT). Дополнительно в гене FAM111B хромосомы 11 выявлена мутация c.1377delG в гетерозиготном состоянии (p.Lys459fs-делеция со сдвигом рамки считывания в экзоне 4 из 4), определенная как вероятно патогенная. Мутации в данном гене описаны при синдроме пойки-лодермии, врожденного фиброза, контрактур, миопа-тии и легочного фиброза (OMIM 615704 POIKILODERMA, HEREDITARY FIBROSING, WITH TENDON CONTRACTURES, MYOPATHY, AND PULMONARY FIBROSIS).
Обсуждение
Представленный нами клинический случай демонстрирует сложности дифференциальной диагностики причин эритродермии, дебютировавшей в неонаталь-ном периоде. Непрерывно рецидивирующее течение дерматита, рефрактерного к проведению стандартной терапии, на разных этапах наблюдения за ребенком определило необходимость проведения дифференциальной диагностики между тяжелыми аллергическими и иммуноопосредованными заболеваниями, наследственными дефектами процесса ороговения. В возрасте 6 лет наличие характерного симптомокомплекса (врожденная ихтиозиформная эритродермия, поражение волосяного покрова, повышение уровня общего IgE в сыворотке крови, задержка физического развития) определило целесообразность исключения синдрома Неттертона в рамках диагностического поиска. Результаты микроскопии волос в сочетании с анализом гена SPINK5 позволили исключить данное состояние, при этом молекулярно-генетическое исследование позволило выявить мутации генах GJB2 и FAM111B, расцененные как значимые в патогенезе заболевания ребенка.
Наибольший интерес представляет мутация в гене GJB2. Данный ген кодирует трансмембранный белок коннексин 26 (Cx26), участвующий в образовании межклеточных контактов и регуляции дифференци-ровки клеток эктодермального происхождения: многослойного эпителия улитки, роговицы, ладонно-подош-венного эпидермиса, потовых желез и протоков. Кон-нексин 26 также экспрессируется внутри волосяного фолликула и в верхней оболочке корня волоса. Инак-тивирующие мутации в гене являются основной причиной формирования нейросенсорной тугоухости. Преждевременное прекращение синтеза белка приводит к нарушению передачи сигнала между клетками внутреннего уха, что определяет резкое снижение восприятия звука. Наиболее часто встречающейся инакти-вирующей мутацией является 35delG, отвечающая за 1/2 всех случаев врожденной и ранней нейросенсор-ной тугоухости в европейской популяции, при этом наиболее тяжелые нарушения слуха формируются у гомозиготных носителей [4]. Не инактивирующие ген мутации, приводящие к замене одной аминокислоты в последовательности белка, могут не нарушать структуру коннексиновых каналов, влияя лишь на их функцию. Нарушения слуха в подобных случаях обычно носят менее выраженный характер.
Мутации в гене GJB2 могут приводить к развитию других заболеваний, сочетающих патологию слуха и кожи: ладонно-подошвенная кератодермия с тухо-ухостью (OMIM 148350), синдром Барта-Памфри (OMIM 121011), синдром Фовинкеля (OMIM 124500) и синдрома KID (OMIM 148210) [5].
Синдром KID - редкая врожденная эктодермальная дисплазия, характеризующаяся врожденным ихтиозом, васкулярным кератитом и нейросенсорной глухо-
той. Заболевание впервые описал в 1915 г. Burns как генерализованную врожденную кератодермию, ассоциированную с поражением глаз и мышечной ткани. Аббревиатура KID была предложена в 1981 г. В. Skinner и соавт. для определения характерного симптомоком-плекса синдрома [6]. В 1996 г. группой латиноамериканских исследователей были проанализированы около 70 случаев заболевания, большинство из которых явились спорадическими. Авторы продемонстрировали, что все пациенты имели поражение кожи и нарушения слуха. В 90% случаев была диагностирована нейросенсорная тугоухость, 89% - эритрокератодер-мия, 79% - алопеция, 41% - ретикулярный гиперкератоз ладонных и подошвенных поверхностей. Подавляющее большинство пациентов (95%) имели патологию органа зрения, которая более чем в 70% случаев проявлялась васкуляризирующим кератитом [7]. Для синдрома KID характерны рецидивирующие бактериальные и грибковые инфекции кожи, приводящие к формированию алопеции и дистрофии ногтевых пластин. Синдром ассоциирован с повышенным риском чешуйчато-клеточной карциномы кожи и языка, что определяет повышенную онкологическую настороженность к данным пациентам [8]. Нарушение слуха носит врожденных характер, однако чаще диагностируется в младенчестве или раннем детстве, клинически проявляясь практически у всех пациентов к 7 годам. Нейросенсорная тугоухость может иметь разную степень выраженности и часто является причиной задержки речевого развития ребенка [9]. К основным офтальмологическим симптомам KID-синдрома можно отнести фотофобию и нарушения остроты зрения, обусловленные васкуляризирующим кератитом. Проявления со стороны органа зрения часто формируются позже остальных, а в ряде случаев отсутствуют до пубертатного периода [10].
В литературе описаны как аутосомно-доминантные, так и аутосомно-рецессивные варианты KID-син-дрома, однако большинство случаев являются спорадическими. Наиболее частой при KID-синдроме является миссенс-мутация c.148G>A, приводящая к аминокислотной замене Asp50Asn (D50N), которая выявляется у 80% больных [11]. Выявленная в генотипе нашей пациентки мутация в гене GJB2 [NM_004004.6(GJB2):c.341A>G (p.Glu114Gly)] является неинактивирующей миссенс-мутацией, определенной согласно критериям American College of Médical Genetics как вероятно патогенная. Имеющиеся данные свидетельствуют о роли этой мутации в развитии рецессивной несиндромальной нейро-сенсорной тугоухости [12], у пациентов с KID-синдро-мом данный вариант нуклеотидной замены не описан, однако полностью исключать ее роль в патогенезе ихтиозиформной эритродермии в нашем случае, вероятно, нельзя. Наличие мутации в гетерозиготном состоянии у пациентки объясняет отсутствие
нарушений слуха на момент обследования, но определяет необходимость консультации сурдолога впоследствии. Несмотря на отсутствие признаков кератита в настоящий момент, динамическое наблюдение офтальмолога также включено в программу ка-тамнеза ребенка. Терапевтическая тактика в настоящий момент заключается в регулярном использовании липидовосполняющих средств, эмолентов с мочевиной, препаратов - ингибиторов кальцинев-рина. Обсуждается возможность использования ре-тиноидов при условии удовлетворительной переносимости ребенком.
Родители ребенка дали согласие на публикацию данных истории болезни и демонстрацию фотографий.
Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Conflict of interests. The authors declare no conflict of interest.
Литература/References
1. Boull CL, Hook KP. Neonatal erythroderma - clinical perspectives. Res Rep Neona-tol 2017; 7: 1-9. DOI: 10.2147/RRN.S104667
2. Pruszkowski A, Bodemer C, Fraitag S et al. Neonatal and infantile erythrodermas: a retrospective study of 51 patients. Arch Dermatol 2000; 136 (7): 875-80. DOI: 10.1001/archderm.136.7.875
3. Al-Dhalimi MA. Neonatal and infantile erythroderma: a clinical and follow-up study of 42 cases. J Dermatol 2007; 34 (5): 302-7. DOI: 10.1111 /j.1346-8138.2007.00277.x
4. Cryns K, Orzan E, Murgia A et al. A genotype-phenotype correlation for GJB2 (con-nexin 26) deafness. J Med Genet 2004; 41: 147-54. DOI: 10.1136/jmg.2003.013896
5. Эл. ресурс: http://www.dnalab.ru/diseases-diagnostics/kid-syndrome
[Available from: http://www.dnalab.ru/diseases-diagnostics/kid-syndrome (in Russian).]
6. Skinner BA, Greist MC, Norins AL. The keratitis, ichthyosis, and deafness (KID) syndrome. Arch Dermatol 1981; 117: 285-9. https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/7224657/
7. Caceres-Rios H, Tamayo-Sanchez L, Duran-Mckinster C, de la Luz Orozco M. Kerati-tis, ichthyosis, and deafness (KID syndrome): review of the literature and proposal of a new terminology. Pediatr Dermatol 1996; 13: 105-13. DOI: 10.1111/j.1525-1470.1996.tb01414.x
8. Van Steensel MA, van Geel M, Nahuys M et al. A novel connexin 26 mutation in a patient diagnosed with keratitis-ichthyosis-deafness syndrome. J Invest Dermatol 2002; 118: 724-7. DOI: 10.1046/j.1523-1747.2002.01735.x
9. Shanker V, Gupta M, Prashar A. Keratitis-Ichthyosis-Deafness syndrome: A rare congenital disorder. Indian Dermatol Online J 2012; 3 (1): 48-50. DOI: 10.4103/22295178.93505
10. Gomez-Faina P, Ruiz-Vinals AT, Buil-Calvo JA et al. Patient with severe corneal disease in KID syndrome. Arch Soc Esp Oftalmol 2006; 81: 225-7. DOI: 10.4321/s0365-66912006000400010
11. Maestrini E, Korge BP, Ocana-Sierra J et al. A missense mutation in connexin26, D66H, causes mutilating keratoderma with sensorineural deafness (Vohwinkel's syndrome) in three unrelated families. Hum Mol Genet 1999; 8: 1237-43. DOI: 10.1093/hmg/8.7.1237
12. Эл. ресурс: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/clinvar/57070687/
[Available from: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/clinvar/57070687/ (in Russian).]
Информация об авторах / Information about the authors
Дмитриева Юлия Андреевна - канд. мед. наук, доц. каф. педиатрии ФГБОУ ДПО РМАНПО, врач-педиатр, детский гастроэнтеролог. E-mail: jadmitrieva@mail.ru; ORCID: 0000-0003-0668-7336
Захарова Ирина Николаевна - д-р мед. наук, проф., зав. каф. педиатрии им. Г.Н. Сперанского ФГБОУ ДПО РМАНПО, засл. врач РФ. E-mail: zakharova-rampo@yandex.ru; ORCID: 0000-0003-4200-4598
Тамразова Ольга Борисовна - д-р мед. наук, проф. каф. дерматовенерологии ФГАОУ ВО РУДН, врач-дерматовенеролог высшей квалификационной категории. E-mail: anait_tamrazova@mail.ru; ORCID: 0000-0003-3261-6718
Букин Сергей Сергеевич - врач-эндокринолог отд-ния эндокринологии ГБУЗ «ДГКБ им. З.А. Башляевой». E-mail: wimm2@yandex.ru; ORCID: 0000-0003-1775-8582
Juliia A. Dmitrieva - Cand. Sci. (Med.), Russian Medical Academy of Continuous Professional Education. E-mail: jadmitrieva@mail.ru; ORCID: 0000-0003-0668-7336
Irina N. Zakharova - D. Sci. (Med.), Prof., Russian Medical Academy of Continuous Professional Education. E-mail: zakharova-rampo@yandex.ru; ORCID: 0000-0003-4200-4598
Olga B. Tamrazova - D. Sci. (Med.), Prof., People's Friendship University of Russia. E-mail: anait_tamrazova@mail.ru; ORCID: 0000-0003-3261-6718
Sergei S. Bukin - endocrinologist, Bashlyaeva Children City Clinical Hospital. E-mail: wimm2@yandex.ru; ORCID: 0000-0003-1775-8582
Статья поступила в редакцию / The article received: 08.08.2020 Статья принята к печати / The article approved for publication: 09.10.2020
