CC BY
48Социология №6 2020
Эпистемология и стереотипы мышления
Шимельфениг Олег Владимирович,
кандидат физико-математических наук, доцент, кафедра геометрии, Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского E-mail: [email protected]
Одно из основных направлений в эпистемологии - это, на языке Платона, «эпистрофе», философская процедура «поворота назад», или «перемена взгляда ума» не на данность, а на источник возможности этой данности, в частности, это выявление стереотипов мышления, во многом неосознаваемых, которые неявно влияют на постановку проблемы, ход развития и результаты исследований, обычно принимаемые за близкие к «объективным», адекватным самой природе явлений. Понимание «объективности» зависит от картины мира учёного и от преобладающих в его время социальных предпочтений. Вместо «борьбы с субъективностью» предлагается осознать, что исследователь -неустранимый фактор процесса исследования, поэтому его нужно изучать с не меньшим вниманием и тщательностью, чем сам объект, поскольку любые эксперименты с таковым и их описания определяются возможностями и установками субъекта, во многом неосознаваемыми, что проблематизирует статус «объективности» традиционной научной деятельности. Онтологической основой иного - комплексного подхода, органично охватывающего в неразрывном единстве исследователя (в том числе и группового) и исследуемое, автор предлагает сюжетно-игровую парадигму, построенную на базе универсалий сюжета, сценария и игры, схватывающих духовные, психические и физические аспекты действительности, что даёт возможность изучать, как сознательно применяемые, так и совершающиеся автоматически, приёмы работы с информацией, делая тем самым результаты исследования более непредвзятыми.
Ключевые слова: картина мира, сюжет, сценарий, игра, реальность, стереотипы мышления.
Проблема связи личностных, лишь частично осознаваемых, онтологических установок с определением предмета и методов любого исследования, а затем и с оценкой его общезначимости, - изучается в работах Столяровой О.Е. [1], Гретчиной О.С. [2], Прон-ских В.С. [3], Антоновского А.Ю. [4] и ряда других авторов. В работе [1] отмечается, что чем более общий характер имеют те или иные предпосылки мышления, тем глубже они спрятаны в той или иной системе мысли и тем надежнее скрыты от саморефлексии того или иного мыслителя вплоть до так называемых абсолютных предпосылок, которые остаются неотрефлексиро-ванными в принципе. Рассматривается стратегия регрессивного движения от наличных данных к условиям, которые принимаются или отвергаются при проверке их «фактами» [1, с. 223]. Однако, если продолжить процесс рефлексии, то придётся признать, что и «факты» тоже обусловлены «концептуальными посылками» [5, с. 238], то есть, определяются не только свойствами изучаемого явления, но и физиологическим и интеллектуальным аппаратом воспринимающего, а, следовательно, являются результатом взаимодействия исследователя и исследуемого.
Гретчина О.С. в рецензии на книгу Л. Дастон и П. Галисона [6] констатирует, что авторы отказываются от вневременного понимания объективности и на примере конкретных практик создания, использования и чтения научных образов в атласах с XVIII в. обнаруживают периоды существования трёх типов объективности, основанных на трёх режимах научных практик: «истина-по-природе», «механическая объективность» и «тренированное суждение», а также намечают четвер-
270
тыи, характеризующим современность, «образ-как-инструмент» [2, с. 245]. Авторы считают главным принципом понимания объективности - борьбу с субъективностью.
Однако из сюжетно-игровой парадигмы [7] следует, что с субъективностью бессмысленно «бороться», поскольку от самого себя - своего аппарата восприятия и интерпретации, во многом неосознаваемого, как показала наука и практика XX века, никуда не деться, поэтому «борьба с субъективностью за объективность» просто превращается в навязывание всем остальным собственной, в том числе и групповой, точки зрения: «За счёт фиксации способа перехода от рамок к объектам мы фактически от расплывчатого, постоянно перефокусирующегося с одного контура рамок на другой, постоянно мерцающего, «плавающего» размышления переходим к жёстко ограниченной, логизированной или технологизированной работе с объектами (к манипулированию самими этими объектами и предметами в заданных границах интерпретации)» [8, с. 39].
Альтернативой этой архаической стратегии малоосознаваемой агрессивной «объективности» может стать предложенная автором [9] «челночная стратегия», зашнуровывающая в единое целое изучение исследуемого и исследователя, поскольку при другом типе исследователя это будет уже другая система, а, значит, и явление, которое может, с иной точки зрения, просто исчезнуть или превратиться в нечто даже противоположное, что ярко демонстрирует, например, противостояние корпускулярной и волновой теорий света в своё время, а сейчас концепции политологов противоборствующих стран. Таким образом, «челночная стратегия» является более строгим и ответственным подходом к исследованию, чем односторонняя нерефлексивная вера в «объективную истинность» чьих-либо, в том числе, и собственных авторских, воззрений.
«Созависимость объективности и субъективности позволяет по-новому
раскрыть изменчивость научных само-стей: наряду с историчностью объективности как одной из научных добродетелей обнаруживается историчность субъективности как одного из способов тематизации самости» [2, с. 249]. По сути, «созависимость» абстракций «объективности и субъективности» является следствием реального взаимодействия субъекта и объекта, которое субъект лишь частично рефлексирует, придавая его описанию статус «объективности», который, действительно, меняется, причём не только в зависимости от «режимов научных практик», но, прежде всего, определяется картиной мира исследователя, где максимально «объективной» оказывается «субъективная» позиция Вселенского наблюдателя: «Существует один всеобъемлющий факт - развёртывающаяся история Вселенной» [10, с. 412]; «в строгом научном смысле можно было бы говорить, собственно, только о действительности вроде всеобъемлющей космической действительности» [11, с. 264].
В некотором смысле продолжает эту мысль и А.Ю. Антоновский: «философия может быть рассмотрена как коммуникативная (=наблюдатель), миссия которой состоит в генерировании уникального мировоззренчески-значимого продукта: универсального самоописания современного общества, где философия совмещает в себе три фундаментальные наблюдательные способности: научной, протестной и художественной активности» [4, с. 134]. В конечном счёте, настоящий философ во все времена выходит за рамки «самоописания современного общества» и становится Вселенским наблюдателем, как бы со-творцом всего происходящего, -пробуждённым в смысле известных духовных традиций [12].
Стратегии жизни, всё более определяющие облик среды, в которой мы живём и малоосознаваемые программы, формирующие наше поведение, во многом основываются на механистической бездуховной картине мира, из которой выброшены, как сами со-авторы «сценариев» и со-исполни-
271
тели (обеспечивающие тем самым себе «алиби в Бытии», по выражению М.М. Бахтина), так и все другие «действующие лица-силы» Природы в целом, которые отвечают нам на своём «языке» - экологическими и социальными катастрофами.
Поэтому предлагается вернуться, разумеется, на новом витке спирали развития культуры - от научной и технической до духовной - к представлению о полицентрическом мире Живой Вселенной, разрабатывая такую систему универсалий, в которой нашли бы место и сами авторы, и все остальные участники происходящего, многие из которых (чаще всего под управлением программ мышления, образовавшихся с рождения и неконтролируемых сознанием) «всегда готовы манипулировать формулой «объективной реальности» (или «знания», «истины», «обстоятельств»), чтобы, с одной стороны, оправдать себя, скрыть свои интересы, личные и групповые, а, с другой стороны, принудить других, верующих в миф «объективной реальности», к исполнению их указаний» [13, с. 2]. Отсюда не следует, согласно логике Аристотеля, справедливость противоположного мифа - «субъективной реальности»; -«здесь, как раз, предлагается, - выпадающий из поля внимания многих философов и учёных, - третий «исключённый» ими вариант картины мира -«межсубъектная», полицентрическая или «коммунальная реальность», творимая всеми своими со-участниками, не только людьми, конечно» [Там же].
Однако некоторые оппоненты утверждают, что, выступление против понятия «объективности» означает будто бы борьбу с обычным орудием, например, «топором», которым предлагается не пользоваться, поскольку им можно убить кого-нибудь! Давайте разберёмся поглубже с этим, вроде бы, простым и убедительным контраргументом. Про-блематизируемое понятие «объективности», действительно, как и всякое слово, также является инструментом, но, при более внимательном рассмотрении, не таким, как многие другие. Оно,
по сути, не обозначает какой-либо объект, процесс, описание («топор») и т.п., а служит специальной маркировкой высказывания о чём угодно («объективная» реальность, или истина, знание), придавая ему особое качество - общезначимости, независимости от конкретного пользователя, то есть, выдаёт ему «индульгенцию» - разрешение на безсубъектность, на безответственность за предлагаемое и осуществляемое (имеется в виду, что таковы «законы» природы, «объективные» обстоятельства, а пользователь инструмента тут не причём!), позволяя вершить любые «эксперименты» с живыми существами, совершать любые действия, а предпочитаемую некоторым сообществом в настоящее время модель объявлять «объективной». Употребление этого эпитета тоже, конечно, является инструментом, но, как видим, особого рода, освобождающим от личной ответственности и, одновременно, принуждающим других соблюдать провозглашаемую тобой «объективную» истину: «Вопросы о том, что является истинным или ложным, зависят от принятия того или иного концептуального каркаса. Нельзя допустить, что кому-то даны объекты сами по себе и этот кто-то может решать, чьи утверждения являются истинными» [5, с. 238].
Сказанное выше отнюдь не означает, что предлагается игнорировать законы природы и общества, - речь идёт о понимании их как определённых, в той или иной степени относительных, правил Космической Игры, без которых её просто не будет, поскольку вся Вселенская Сцена и её игроки существуют, проявляются только как результат квазициклических сюжетов (иначе, правил), на какое-то время воспроизводящих те или иные формы и сюжеты Мироздания, но сама формулировка законов и их интерпретации, очевидно, зависят от того самого «концептуального каркаса» и языка, сформированного у конкретных индивидов и их сообществ. Поэтому любой закон, с сюжетно-игровой точки зрения, необходимо маркировать позицией автора и пользователя (в том
272
числе и коллективных), что не мешает его массовому и эффективному применению, но лишает претензии на эпитеты «объективности» и «истинности» всегда и для всех, именно такова позиция настоящего учёного, не превращающего свои модели в абсолютные догмы.
Вместо поверхностных, мало адекватных реальности крайностей «объективности» или «субъективности» (что становится всё более очевидным всё большему количеству учёных и философов), предлагается на основе отношения «субъект-иносубъект», онтологическая модель Коммунальной Реальности (как Божественной Космической Игры вечного неопределимого Творческого Начала Вселенной с Самим Собой через все свои подобия-воплощения), совместно делаемой всеми участниками, но воспринимаемой индивидуально, хотя и близким образом определёнными сообществами.
Такое понимание реальности восходит к древним духовным традициям, начиная от шаманизма, даосизма, индуизма, суфизма, христианского иси-хазма до современных концепций Космической Игры [14]. Сюжетно-игровая парадигма сразу даёт основу для моделирования любой ситуации и организации любой деятельности: выделяются участники, их возможные стратегии, цели, интересы и формируется оптимальное поведение самого исследователя и деятеля с учётом необходимого окружающего его сюжетного потока вплоть до биосферного и космического. Всякое явление можно рассматривать в диапазоне от «индивидуальной» игры до погружения в нужную систему игр вплоть до сюжетного потока универсума. Здесь мы имеем также весьма полезный сопутствующий психологический эффект: постоянное пользование сюжетно-игровым языком возвращает человека в состояние как бы детской непрерывной творческой активности, начала творения, так как всегда предполагается возможность освобождения от любых «правил» («Правила нужно уметь обходить; как правила рэнга, так и правила этого бренного мира», - го-
ворит дзэнский мастер стихов рэнга [15, с. 164]), стандартных сюжетов и стимулируется, даже бессознательно, поиск новых моделей (сценариев) поведения, новых «игр» и их комбинаций, постоянная готовность к открытию и творчеству во всех сферах жизни [16]; то есть, человек духовно раскрепощается и чувствует себя «сотворцом» многоликой деятельности Природы и общества, включенных в единый мировой сюжетный поток, понимаемый как ИГРА.
В заключение следует отметить, что сюжетно-игровая парадигма показала свою полезность не только в сфере образования - в конкретных организациях (производственных, общественных и учебных), но и в инновационном управлении, и в политике, в создании и реализации проектов Академии проблем качества Российской Федерации [17-20].
Литература
1. Столярова О.Е. «Коперниканская революция» Канта как объект философской ретроспекции // Эпистемология и философия науки. 2019. Т. 56. No 4. С. 219-236.
2. Гретчина О.С. Историческая изменчивость самости в научном ландшафте // Эпистемология и философия науки. 2019. Т. 56. No 4. С. 244-250.
3. Пронских В. С.К. Онтология коллективного экспериментатора: от группы Альвареца к мегасайенс // Эпистемология и философия науки. 2019. Т. 56. No 4. С. 165-182.
4. Антоновский А.Ю. Философия в по-лицентричном мире Эпистемология и философия науки. 2019. Т. 56. No 4. С. 117-138.
5. Марков Б.В. Философия: Учебник для вузов. Стандарт третьего поколения - СПб.: Питер, 2013. - 432 с.
6. Дастон Л., Галисон П. Объективность. М.: Новоелитературное обозрение, 2018. 584 с.
7. Шимельфениг О.В. Живая Вселенная. Сюжетно-игровая картина мира. XXI век: «САМОЗАВЕТ» или «САМОАПОКАЛИПСИС». - Саратов: Научная книга, 2005. - 688с.
273
8. Щедровицкий П.Г. Изменения в мышлении на рубеже XXI столетия: социокультурные вызовы// Вопросы философии, 2007, № 7, с. 36-54.
9. Шимельфениг О.В., Солодовничен-ко Л.Я. Вечный вызов интеллигенту на фоне Ренессанса. Философия истории // Интеллигенция и мир: Российский междисциплинарный журнал социально-гуманитарных наук, 2017. - № 1. - С. 97-115
10. Уайтхед А.Н. Избранные работы по философии. - М., 1990. - 718 с.
11. Франк С.Л. Сочинения. - М., 1990. -608 с.
12. Радхакришнан С. Индийская философия (в двух томах). - М., 19561957.
13. Шимельфениг О.В. Проблема квазиграниц в Универсуме и её проекция в жизнь // Философская мысль. - 2020. - № 9. - С. 1-13.
14. Гроф С. Космическая игра. - М., 2001. - 256 с.
15. Григорьева Т.П. Японская художественная традиция. М.,1979. -368 с.
16. Шимельфениг О.В., Солодовни-ченко Л.Я. Можно и нужно ли обучать творчеству? - Известия Саратовского государственного университета. Новая серия. Философия. Психология. Педагогика. 2017, т. 17, вып. 3, с. 365-370.
17. Шимельфениг О.В., Герасимов Б.Н. Формирование корпоративных отношений в организации на основе сюжетно-игрового подхода // ВЕСТНИК Самарского института бизнеса и управления. Вып.5., ч. 1. Самара: НОАНО ВПО СИБиУ, 2010. - с. 67-77.
18. Шимельфениг О.В. Сюжетно-игровой подход в обучении менеджменту// Креативная экономика и социальные инновации. 2017. Т. 7. № 1. С. 75-91.
19. Герасимов Б.Н., Шимельфениг О.В. Сюжетно-игровой подход в управлении качеством // Качество и жизнь, № 4(20) 2018, С. 88-93.
20. Шимельфениг О.В. Трансдисциплинарная стратегия в научном познании и образовании // журнал «Философия образования» Т. 20. № 1 2020.
EPISTEMOLOGY AND STEREOTYPES OF THINKING
Shimelfenig O.V.
Saratov national research state University named after N.G. Chernyshevsky
One of the main directions in epistemology is, in the language of Plato, "epistrophy", the philosophical procedure of "turning back", or "changing the mind's view" not on the given, but on the source of the possibility of this given, in particular, this is the identification of stereotypes of thinking, in many unconscious, which implicitly affect the formulation of the problem, the course of development and the results of research, usually taken as close to "objective", adequate to the very nature of phenomena. The understanding of "objectivity" depends on the scientist's worldview and on the prevailing social preferences in his time. Instead of "fighting subjectivity," it is proposed to realize that the researcher is an irreplaceable factor in the research process, therefore, he must be studied with no less attention and thoroughness than the object itself, since any experiments with such and their descriptions are determined by the capabilities and attitudes of the subject, which are largely unconscious. which problematizes the "objectivity" status of traditional scientific activity. The ontological basis of another - an integrated approach, organically encompassing the researcher in inextricable unity (including group) and investigated, the author proposes a plot-game paradigm based on plot, script and game universals that capture the spiritual, mental and physical aspects of reality, which makes it possible to study both consciously applied and automatically performed techniques of working with information, thereby making the results of the study more unbiased.
Keywords: picture of the world, plot, scenario, game, reality, stereotypes of thinking.
References
1. Stolyarova O.E. "Copernican Revolution" Kant as an object of philosophical retro-spection//Epistemology and philosophy of science. 2019. T. 56. No 4. C. 219-236.
274
2. Gretchina O.S. Historical variability of self in the scientific landscape//Epistemology and philosophy of science. 2019. T. 56. No 4. C. 244-250.
3. Pronskikh V.K. Ontology of a collective experimenter: from the Alvarets group to the megasiens//Epistemology and philosophy of science. 2019. T. 56. No 4. S. 165-182.
4. Antonovsky A. Yu. Philosophy in the polycentric world Epistemology and philosophy of science. 2019. T. 56. No 4. C. 117138.
5. Markov B.V. Philosophy: Textbook for universities. Third generation standard -St. Petersburg: Peter, 2013. - 432 p.
6. Duston L., Galison P. Objectivity. M.: New Literature Review, 2018. 584 s.
7. Shimelfenig O.V. Living Universe. Plot and game picture of the world. XXI century: "SELF-TESTAMENT" or "SELF-APOCALYPSE." - Saratov: Scientific book, 2005. -688s.
8. Shchedrovitsky P.G. Changes in thinking at the turn of the 21st century: socio-cultural challenges//Issues of philosophy, 2007, No. 7, p.36-54.
9. Shimelfenig O.V., Solodovnichenko L. Ya. Eternal challenge to the intellectual against the background of the Renaissance. Philosophy of History//Intelligentsia and Peace: Russian Interdisciplinary Journal of Social and Humanities, 2017. - No. 1. - C. 97-115
10. Whitehead A.N. Selected works on philosophy. - M., 1990.
11. Frank S.L. Writings. - M., 1990.
12. Radhakrishnan S. Indian philosophy (in two volumes). - M., 1956-1957.
13. Shimelfenig O.V. The problem of quasi-borders in Universum and its projection into life//Philosophical thought. - 2020. - No. 9. - C. 1-13.
14. Grof S. Space game. - M., 2001. - 256 p.
15. Grigorieva T.P. Japanese art tradition. M.,1979. - 368 s.
16. Shimelfenig O.V., Solodovnichenko L. Ya. Can and should be taught creativity? - Izvestia of Saratov State University. New series. Philosophy. Psychology. Pedagogics. 2017, vol. 17, vol. 3, p. 365-370.
17. Shimelfenig O.V., Gerasimov B.N. Formation of corporate relations in the organization on the basis of the plot and game ap-proach//BULLETIN of the Samara Institute of Business and Management. Issue 5., Part 1. Samara: NOANO VPO SIbiU, 2010. -p. 67-77.
18. Shimelfenig O.V. Plot and game approach in management training// Creative economy and social innovation. 2017. T. 7. NO. 1. C. 75-91.
19. Gerasimov B.N., Shimelfenig O.V. Plot and game approach in quality management// Quality and life, No. 4 (20) 2018, S. 88-93.
20. Schimelfenig O.V. Transdisciplinary Strategy in Scientific Knowledge and Education// Journal "Philosophy of Education" T. 20. No. 1 2020.
275
