Эпистемологический плюрализм в философии сознания Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 111.32 : 111.821

И. В. Черепанов Эпистемологический плюрализм в философии сознания

В статье рассматриваются оптимистическая и пессимистическая позиция в отношении плюрализма философского знания. Классифицируются философские подходы к пониманию эпистемологического плюрализма. Анализируется причина разнообразия философских теорий сознания, каждая из которых опирается на свое понимание сущности и бытия субъективного опыта. Приводятся аргументы в пользу интегративного подхода, соответствующего пессимистической позиции, согласно которому противоречия в понимании субъективного опыта, являются естественным следствием проецирования сущности феномена сознания на разные онтологические уровни. Автор обосновывает необходимость конструктивного развития всех логически возможных философских теорий сознания.

The article discusses the optimistic and pessimistic attitudes towards pluralism of philosophical knowledge, the author classifying philosophic approaches to the understanding of epistemological pluralism and analyzing the cause of a variety of philosophical theories of consciousness, each of which is based on his understanding of essence and existence of subjective experience. The author also offers arguments in favor of the integrative approach, corresponding to a pessimistic position, according to which contradictions in the understanding of subjective experience are a natural consequence of projecting the essence of the phenomenon of consciousness to different ontological levels. The author further argues in favor of the need of a constructive development of all logically possible philosophical theories of consciousness.

Ключевые слова: эпистемологический плюрализм, сознание, субъективный опыт, эпистемологический оптимизм, эпистемологический пессимизм.

Key words: epistemological pluralism, consciousness, subjective experience, an epistemological optimism and epistemological pessimism.

На сегодняшний день в философии сознания существует множество концепций, каждая из которых, во-первых, по-своему решает проблемы, связанные с сущностью субъективного опыта и его бытием в объективно существующем мире, и, во-вторых, использует набор специфических аргументов с целью укрепления собственных позиций и критики конкурентных теорий. Например, в функционализме сознание понимается как функция мозга, в бихевиоризме - как поведение тела, в эмерджентизме - как эмерджентное свойство нейронных

© Черепанов И. В., 2016

сетей, в панпротопсихизме - как атрибутивная составляющая материи, а в элиминативизме - как фантомный эффект языка [3].

В такой плюралистической ситуации естественным образом возникает вопрос: можно ли, в принципе, установить подлинную истинность какой-то одной философской концепции сознания, или же множественность противоречащих точек зрения - это нормальная и непреодолимая ситуация для философского понимания сознания (а, может быть, и вообще любого предмета философского исследования), ибо только благодаря конфликту и диалогу между конкурентными взглядами происходит плодотворное движение мысли, которое, тем не менее, никогда не завершается построением окончательной и полной теории.

Логика постановки данного вопроса предполагает два основных ответа - оптимистический и пессимистический. Согласно оптимистической позиции философия как таковая способна претендовать на Истину с большой буквы, пусть даже и не абсолютную, но, по крайней мере, аппроксимирующую к некой предельной форме. В соответствии с пессимистической точкой зрения философия как таковая, будучи обреченной на эпистемологический плюрализм, неспособна избежать вечной и непреодолимой борьбы между разными концепциями, каждая из которых, в принципе, не сможет стать ни полностью доказанной, ни полностью опровергнутой.

Оптимистическая позиция, которая допускает в рамках философского движения мысли существование абсолютной истины, разбивается на два основных подхода - аналитический и диалектический. Согласно аналитическому подходу, если мы сталкиваемся с двумя конфликтующими точками зрения, одна из которых доказывает утверждение Х, а другая - контрадикторно противоположное ему утверждение не-Х, то это с необходимостью означает в силу формально-логических законов (закона непротиворечивости и закона исключенного третьего), что какая-то из них на самом деле истинная, а какая-то - ложная, и обе они на данный момент времени с одинаковой силой подтверждаются лишь постольку, поскольку мы еще не нашли должной аргументации. В соответствии с диалектическим подходом наличие двух конфликтующих описаний какого-то целостного феномена, одно из которых доказывает утверждение Х, а другое - контрадикторно противоположное ему утверждение не-Х, является нормальной ситуацией, ибо окружающий мир в своем онтологическом фундаменте противоречив и поэтому обоснование истины подчиняется не формально-логическим, а диалектическим законам мысли. Но, несмотря на то, что целостный феномен в своей конкрет-

ности описывается через диалектические противоречия, должна существовать особая аргументированная теория, которая интегрирует все эти противоречия в единую философскую концепцию.

Однако, как в рамках аналитического, так и в рамках диалектического подхода встает закономерный вопрос о критерии истинности, с помощью которого можно четко и обоснованно определить, какая именно философская теория должна быть признана истинной, т. е. более близкой к действительному положению дел. Учитывая тот факт, что философское познание окружающего мира носит рационально-теоретический характер и не предполагает экспериментальную проверку, мы попадаем в парадоксальную ситуацию, отмеченную еще античными скептиками. Поиск критерия истинности для философского познания является делом самого философского познания, а, значит, в рамках философского исследования возникает вопрос и относительно того, на основании чего мы выбрали именно этот критерий, а не какой-нибудь другой, т. е. фактически возникает вопрос о критерии самого критерия. Таким образом, возникает редукция в бесконечность, которая с необходимостью указывает на то, что ни о каком строгом критерии истинности философского познания в окончательном виде речи идти не может [4].

Кроме этого, если сравнивать несколько разных философских концепций, каждая из которых предоставляет внутренне когерентное объяснение бытия окружающего мира и указывает на соответствующий критерий истинности, то встает вопрос относительно критерия, посредством которого можно выбрать единственно верный критерий из множества утверждаемых критериев. Это опять-таки, как нетрудно увидеть, приводит к неразрешимой ситуации ибо, продолжая эти рассуждения, мы либо должны признать, что искомый критерий принадлежит самому множеству оцениваемых критериев и поэтому не может быть использован для их адекватной оценки, либо должны поставить вопрос о критерии, посредством которого мы выбрали сам этот особенный критерий для выбора единственно правильного из множества рассматриваемых критериев, что опять-таки с необходимостью приводит к редукции в бесконечность.

Здравый смысл подсказывает, что если мы задаемся вопросом о критерии истинности какого-то знания, то сам этот критерий не может принадлежать сфере оцениваемого знания, поскольку данный критерий оценивает его извне, трансцендентным образом, прослеживая связь этого знания с познаваемым феноменом, т. е. с чем-то таким, что от этого знания отличается и что является ему внеположенным. Но то, с чем мы сравниваем определенное знание, не

может быть ничем иным, кроме как неким другим знанием, ибо все то, с чем имеет дело наше человеческое мышление, принадлежит его имманентной сфере просто в силу самой онтологической природы познания как способности репрезентировать окружающий мир через чувственные и интеллектуальные конструкции. И если мы задаемся вопросом о строгих критериях истинности и объективности научного познания, то ответ на него нельзя получить средствами последнего, ибо для этого, как было замечено выше, необходимо выйти за пределы самого научного знания и сравнить его с чем-то таким, что ему противостоит в качестве репрезентируемой действительности. Поэтому ответ на данный вопрос дает уже не наука, а философия. Ученый как таковой просто верит в объективность исследуемого мира, но никак средствами самой науки не может доказать, что то, что он исследует, существует в действительности, а не является, например, результатом глобальной симуляции, имеющей трансцендентные онтологические корни. Лишь перемещаясь в позицию философа, ученый может привести веские аргументы, доказывающие либо объективность, либо субъективность исследуемой реальности, и соответствующим образом показать, что в действительности наблюдаемые вещи - это либо материальные системы, существующие в астрономическом пространстве-времени, либо идеальные комплексы ощущений, не имеющие объективно-материального статуса.

Но если из позиции ученого можно переместиться в позицию философа и оценить границы научного познания, то из позиции философа уже некуда дальше перемещаться, ибо любое метафилософское исследование с необходимостью попадает в область самой философии, и поэтому границы философского познания можно оценить только имманентно ему самому. А такая оценка, как видно из вышесказанного, не позволяет выбрать адекватным способом единственно правильное философское учение.

Еще античные скептики, а вслед за ними Д. Юм в Новое Время и И. Кант в эпоху Классицизма обратили внимание на то, что невозможно репрезентировать мир, который никто не репрезентирует, а, значит, невозможно сравнивать знание об окружающем мире с самим окружающим миром, ибо обе стороны этого сравнения оказываются репрезентацией чувственного или интеллектуального характера, но никак не собственно тем, что чувственно воспринимается, находясь за пределами самого чувственного восприятия, или интеллектуально конструируется, пребывая за пределами самого интеллектуального конструирования. Попытки обойти данный онтологический ограничитель в познании окружающего мира совершаются, например, в объ-

ективном идеализме Г. Гегеля и феноменологической философии Э. Гуссерля. В соответствии с точкой зрения Гегеля субъект и объект оказываются слитыми в единое диалектическое целое, за счет чего репрезентируемое по своей онтологической сущности присутствует в репрезентирующем. Данная точка зрения - идеализм. Если же мы придерживаемся материалистической позиции, то тогда репрезентирующая конструкция представляет собой такое инобытие репрезентируемого объекта, которое с необходимостью имманентным образом не указывает ни на какое бытие, ибо в противном случае мышление теряет свою вторичность и становится онтологическим условием бытия окружающего мира (что, собственно говоря, и наблюдается в философии Г. Гегеля).

Феноменология Э. Гуссерля занимает в этом отношении некое промежуточное положение между трансцендентализмом И. Канта и объективным идеализмом Г. Гегеля, утверждая, что, с одной стороны, мышление онтологически замкнуто и мы можем непосредственно с аподиктической достоверностью исследовать лишь его имманентные структуры, а, с другой стороны, в самих этих имманентных структурах мы можем обнаруживать некое интерсубъективное1 предметное содержание, которое и является фактически кантовской вещью в себе. Именно поэтому, Э. Гуссерль, с одной стороны, утверждает, что «Если нет чистого сознания, то нет и мира» [2, с. 12], а, с другой стороны, призывает возвратиться от непостижимых трансценденций к имманентно постижимой предметности, что воплощается в его известном тезисе: «Назад к самим вещам!»

Таким образом, пессимистическая позиция обрекает философию на плюралистическое бытие, в соответствии с которым уживается множество конфликтующих теорий, если, конечно, не вмешаются факторы социально-политического или идеологического толка (как это происходило, например, в Советском Союзе, где считалось, что материалистическая философия является единственно правильной и что идеалистическое мировоззрение потерпело полное и неоспоримое фиаско). Данное положение дел сказывается и на научном познании, привнося в него эпистемологическую неопределенность. Так, например, плюралистический характер научного познания проявляется в конвенционализме А. Пуанкаре, который полагает, что объективность

1 Здесь следует четко разводить понятия субъективного, интерсубъективного и объективного. Субъективное - это то, что существует лишь в зависимости от определенного ментального опыта, интерсубъективное - это то, что инвариантно присутствует в ментальном опыте разных субъектов, и объективное - это то, что существует вообще независимо ни от какого ментального опыта.

тождественна общезначимости, в теории научных парадигм Т. Куна, согласно которому развитие науки как деятельности сообществ, скрепляемых верой в единую парадигму, в значительной степени определяется социально-психологическими, этическими и ценностными аспектами, а также в эпистемологическом анархизме П. Фейе-рабенда, в соответствии с убеждениями которого наука ничем, по сути, не отличается от мифа и религии, поскольку подобно мифологически-религиозной репрезентации окружающего мира ей самой присущи такие иррациональные качества, как догматизм, фанатизм и нетерпимость к критике.

Но если философское знание имеет относительный характер и при этом не существует удовлетворительного критерия, посредством которого можно определить, какая именно философская концепция является достоверно истинной, то, на первый взгляд, может показаться, что вообще не существует никакой пользы от спекуляций философского характера. Однако в рамках выше обозначенного плюрализма следует указать на четыре основных подхода, благодаря которым философское движение мысли, несмотря на то, что оно перманентным образом обрекает себя на множество аргументированных точек зрения, генерирует ряд побочных эффектов, имеющих конструктивный смысл и эпистемическую ценность. Соответственно речь идет о 1) трансцендентальном подходе, 2) рефлексивном подходе, 3) интегративном подходе, 4) экзистенциальном подходе.

Трансцендентальный подход утверждает, что именно благодаря философским размышлениям мы постигаем границы человеческого познания. Для прояснения данной точки зрения с материалистических позиций следует отметить, что за всякую когнитивную способность отвечает какая-то телесно-организованная система, которая имеет ограниченные возможности просто в силу своего структурного и функционального устройства. Так, например, визуальное восприятие ограничено устройством глаза, в силу чего мы видим окружающий мир лишь в узкой полосе электромагнитного спектра. Аналогично этому и отвечающая за мышление система головного мозга имеет функциональные пороги, ограничивающие знание формами субъективной репрезентации (что аргументированно показывает И. Кант в своем трансцендентальном исследовании чувственности, рассудка и разума).

Рефлексивный подход утверждает, что именно благодаря философским размышлениям мы постигаем смысл предельных понятий, лежащих в основе репрезентации окружающего мира. К таким понятиям относятся, например, понятия энергии, материи, пространства,

времени (если мы говорим о естественнонаучном познании), или личности, общества, справедливости, духовности (если мы говорим о гуманитарно-научном познании), или символа, образа, красоты, безобразия (если мы говорим о художественно-эстетическом познании), или души, Бога, греха, спасения (если мы говорим о религиозно-мифологическом познании). В результате анализа предельных понятий человеческого знания, мы приходим к самому его глубокому сим-волико-мифологическому уровню, где располагаются априорные истины, не поддающиеся ни верификации, ни фальсификации, поскольку в основе всякого мировоззрения лежит некая мифологическая составляющая, элиминация которой неизбежно приводит к его репрезентативной неполноте.

Интегративный подход утверждает, что именно благодаря философским размышлениям мы собираем в единое онтологическое целое репрезентативные образы, позаимствованные из разных дисциплин, в единую мировоззренческую систему. Для наглядной демонстрации можно привести известный пример с цилиндром, проекции которого на горизонтальную и вертикальную плоскости дают два разных геометрических объекта, а именно - круг и прямоугольник. Однако если выйти из ограничивающих плоскостей и добиться объемного восприятия, то кажущееся противоречие исчезает, и мы понимаем, что цилиндр является онтологическим единством круга и прямоугольника. Аналогично этому «объемное» философское видение позволяет устранять противоречие между отдельными точками зрения на какой-то исследуемый феномен с разных онтологических уровней (например, между проекциями человека на физическую, биологическую, психологическую, социальную и духовную плоскости бытия).

И, наконец, экзистенциальный подход утверждает, что именно благодаря философским размышлениям мы как существа сознающие и мыслящие самоидентифицируемся в окружающем мире и понимаем главные ценности жизни. Поэтому философия раскрывает истинный смысл экзистенциальных границ человеческого бытия (таких, например, как смерть, свобода, одиночество и судьба).

Все четыре рассмотренных подхода в рамках пессимистической позиции, несмотря на их отрицание единственной и окончательной истины, имеют ценностные аспекты, придающие вес и значимость философскому исследованию окружающего мира. Причем эти ценностные аспекты наилучшим образом раскрываются в конфликте противоборствующих теорий, поскольку и трансцендентальные границы познания, и рефлексивный смысл предельных понятий, и целостный образ мира, и экзистенциальные смыслы человеческого

бытия получают свою рационально-теоретическую определенность, в первую очередь, - относительно самого познающего субъекта, который в данном случае не просто отражает окружающий мир, а именно конструирует и творит его в соответствии со своими способностями и предпочтениями [1].

Следует заметить, что рациональное познание осуществляется через понятия, и поэтому предметом философского исследования, в конечном счете, являются именно предельные категории, которые в других дисциплинах берутся в качестве не обосновываемых аксиом (например, материя, пространство и время как предельные понятия физики; сознание, восприятие и мышление как предельные понятия психологии; нравственность, ответственность и духовность как предельные понятия этики; красота, гармония и совершенство как предельные понятия искусства; сущее, бытие и знание как предельные понятия вообще всякой репрезентации окружающего мира).

Рациональное познание имеет три основные структурные составляющие: 1) объект познания (собственно то, что познается в познании), 2) форма познания (собственно то, посредством чего познается познаваемое) и 3) субъект познания (собственно тот, кто познает познаваемое, используя определенные познавательные формы). Отсюда следует, что в качестве предмета философского исследования выступают: 1) онтологические пределы мира (Что есть мир в своей бытийной основе? Почему вообще мир существует? Почему он есть именно такой, а не какой-либо другой?); 2) трансцендентальные пределы познания (Почему мир познаваем? Как возможно то, что бытие соответствует мышлению? Что в нашем мышлении принадлежит познаваемому объекту, а что привносится со стороны познающего субъекта?) и 3) экзистенциальные пределы бытия (Кто такой человек? Что такое душа? Как возможна свобода?).

Предельные понятия, будучи именно предельными, ни на что другое, кроме себя самих, в рамках интеллектуального движения мысли не опираются, и поэтому спор между двумя философскими концепциями, в основе которых лежат разные предельные понятия, может, в лучшем случае, породить новое предельное понятие, но не привести к окончательному утверждению истинности какой-то единственной теории. В процессе такого спора, конечно, могут быть выявлены некогерентные моменты рассматриваемой философской концепции, но они устраняются без отказа от базовых, предельных, понятий. Выражаясь языком научно-исследовательских программ И. Лакатоса, можно сказать, что твердое ядро философских теорий, состоящее из набора предельных понятий, не поддается фальсифика-

ции при выстраивании защитного пояса из дополнительной аргументации, которая позволяет решить возникающие проблемы в рамках фундаментальных предпосылок.

Таким образом, извечный спор между софистами, полагавшими, что истина относительна и зависит от потребностей философствующего субъекта, и сторонниками Сократа, верившими в существование истины, которую можно отыскать с помощью правильно организованного мышления, должен быть решен в пользу софистов - с той лишь существенной оговоркой, что относительность философской истины еще не означает ее бесполезности и бессмысленности, ибо столкновение разных философских точек зрения способствует: 1) выявлению границ человеческого познания; 2) раскрытию смысла базовых предпосылок отстаиваемого мировоззрения; 3) формированию новой, более конструктивной, теории с использованием новых базовых понятий и категорий; 4) изменению собственного бытия философствующего субъекта в соответствии с выстраиваемой концепцией. В применении к философии сознания это означает, что каждая из логически возможных философских теорий сознания может и должна развиваться для более плодотворного и конструктивного диалога между конкурирующими теориями, ибо только тогда создаются необходимые условия для рождения философской истины, которая интегрирует в единое и непротиворечивое целое разные аргументированные точки зрения.

Список литературы

1. Деннет Д. Виды психики. - М.: Идея-Пресс, 2004. - 184 с.

2. Гуссерль Э. Избранные работы. - М.: Территория будущего, 2005. - 464 с.

3. Прист С. Теории сознания. - М.: Идея-Пресс; Дом интеллектуальной книги, 2000. - 288 с.

4. Юлина Н. С. Головоломки проблемы сознания. - М.: Канон+, 2004. - 544 с.