CC BY
13УДК 620.9+339.9 (100) «20» А.И. Агеев1
ЭНЕРГЕТИКА И СИЛОВАЯ ЭКОНОМИКА: ОПЫТ ХХ ВЕКА И ПЕРСПЕКТИВЫ
В статье рассмотрены процессы смены технологического и валютно-финансового гегемона в ХХ в., вызвавшие две мировых войны; взаимовлияние финансовых и товарных рынков, в особенности энергоресурсных; экономические аспекты войны; цели и факторы развертывания институтов и практик силовой экономики; место России в глобальной экономике.
Ключевые слова: нефть, война, силовая экономика, фьючерсы, мировая валюта, глобальные институты, валютно-финансовая гегемония.
В нынешнем обострении международной обстановки сюжеты, связанные с энергетическим рынком, играют важнейшую роль. Ливия, Сирия, Украина, ИГИЛ, «Южный поток», сланцевый газ, глобальное потепление, обрушение цен на нефть... Лишь этих маркеров достаточно, чтобы усмотреть не только конкурентные битвы на глобальном энергетическом рынке, но и изменение их инструментария, уже явно не из арсенала мирной, хотя зачастую и весьма недобросовестной конкуренции. Множащиеся военные конфликты в ключевых районах добычи энергоносителей и по линиям их транспортировки, массированное применение приемов экономической и информационной войны, манипулирование параметрами товарных и финансовых рынков, попытки дестабилизации внутреннего положения в странах ЕС, Китае, неприкрытое давление на Россию - все это говорит о системной работе фундаментальных факторов, трансформирующих характер мировой экономической системы и международных отношений, в которых энергетика всегда играла исключительную роль.
Сегодня архитектура глобального энергетического рынка неотрывно и в беспрецедентном масштабе переплетена с финансовыми рынками. Она сегодня существенно зависит не только и даже не столько от традиционных производителей энергетических ресурсов, сколько от стратегий и тактик транснациональных инвесторов и сложных по своему составу сетей игроков.
Важнейшая особенность новейшего периода определяется растущей склонностью ряда игро-
ков к силовому достижению своих целей. Связь «нефти и крови» продемонстрирована всей историей ХХ века. Однако повторяемость войн -сначала двух мировых, затем холодной и теперь - признаков новой холодной войны - указывает на наличие некоторого устойчивого механизма, с определенной периодичностью вводящего человечество в состояние военного конфликта. Он фундаментально связан с процессами и стратегиями удержания и смены технологической и валютно-финансовой гегемонии.
Экономика и война
Фундаментальный физический признак наличия или отсутствия войны - ослабление, подрыв или утрата тех или иных связей и компонентов потенциала жизнеспособности государства. Источники и каналы энергоснабжения относятся к наиболее существенным компонентам общего потенциала жизнеспособности стран и государств, как и к аспектам их уязвимости.
Выигрыши в войнах уместно разделить на выгоды первого (непосредственные выигрыши) и второго (опосредованные, отдаленные выигрыши) порядков. Выгоды первого порядка эмпирически сводятся к уничтожению вооруженной силы противника, захвату военных трофеев (техники, имущества, пленных, патентов, запасов имущества и полезных ископаемых), устранению конкурентов на тех или иных рынках, репарациям и контрибуциям, территориальным и, соответственно - демографическим и экономическим приобретениям, контролю линий и узлов коммуникаций.
1 Александр Иванович Агеев - генеральный директор Института экономических стратегий РАН, заведующий кафедрой НИЯУ МИФИ, д.э.н, профессор, e-mail: Bolshakova@inesnet.ru
Выгоды второго порядка включают расширение сфер влияния, повышение геополитического статуса, подконтрольное создание или благоприятное изменение институтов международных отношений и регуляторов мировой торговли и валютно-финансовых отношений. Эти выигрыши имеют отдаленный эффект и труднее исчислимы, в отличие от непосредственных выгод.
Выгоды и первого, и второго порядка, имея множество сопутствующих военно-стратегических, политических и идеологических эффектов, являются в своей основе выгодами экономическими, непосредственно восполняющими или увеличивающими финансовый, технологический, производственный потенциал и уровень потребления у победителя.
Ретроспективно подготовка военных стратегий и собственно боевые действия в мировых горячих и холодных войнах ХХ в. разворачивались вокруг трех узлов экономических интересов:
1) доступ к рынкам сбыта и источникам поставок энергетических и минерально-сырьевых ресурсов, продовольствия и технологий;
2) контроль транспортных (коммуникационных) артерий, обеспечивающих в первую очередь доставку энергоносителей;
3) контроль или создание заново институтов регулирования международных отношений и мировых потоков товаров, услуг, технологий, рабочей силы и капитала (хозяйственного обмена).
В конечном счете, причины, интересы, мотивы, взаимодействие причин и людей, их устремления и ожидания, подвиги и ошибки, логика, смысл и бессмыслица событий сплетаются в запутанный клубок. Но за каждым из мотивов всегда ощущается тот или иной энергоноситель - нефть, уголь, газ или уран. Индикаторы спроса и предложения, цен и курсов фиксируют равнодействующую вполне человеческих расчетов, игр и страстей вплоть до мании к срыванию куша.
Понятие «войны» с учетом опыта ХХ в. нуждается в качественном расширении. Военный конфликт - как способ разрешения финансово-экономических кризисов и связанных с ними переходов на новые технологические платформы - самостоятельная экономико-политическая
категория, особый вид реализации экономических интересов, компонент экономико-политической культуры и целая школа мировоззрения ключевых игроков мировой экономики [1, с. 16-33]. Речь при этом не идет лишь об актуальных новеллах. Весьма неоднозначные отношения, например, связывали британское государство и Ост-Индскую компанию [2].
Военный конфликт индустриальной эпохи есть более или менее брутальная (кровавая) форма экономической по своей сути борьбы. Эта борьба ведется за достижение выгод первого и второго порядка. Наиболее жесткая и главная борьба идет за инструменты глобального регулирования экономической активности между государственными и надгосударствен-ными структурами, хотя и опирающимися на конкретные страны. В предельной формулировке - это борьба за мировое господство, власть над поведением всего человечества, его ценностями и смыслом существования. В прагматическом плане военный конфликт мирового масштаба, охватывающий все великие державы, решает проблемы завоевания, удержания контроля и стимулирования роста вполне конкретных зон экономической активности для концентрации стратегических товарных и финансовых ресурсов [3].
Выгоды первого порядка - доступ к рынкам сбыта, источникам энергоресурсов, сырья и продовольствия, контроль коммуникаций по-прежнему были и остаются важнейшими объектами экономических интересов государственных и негосударственных субъектов современного мира.
Однако уже после Второй мировой войны, когда была создана новая валютно-финансо-вая мировая система, значение выгод второго порядка - влияние на ключевые наднациональные институты регулирования спектра факторов экономического развития и контроль над ними - выросло беспрецедентно, став главным «призом» в глобальном соперничестве за лидерство и связанные с ним экономические преимущества.
По существу, именно США в ходе войн ХХ в. стали их главным бенефициаром. А главное - США каждый раз получали решение своей фундаментальной экономической пробле-
мы - балансирование реального и фиктивного секторов экономики за счет сжигания необеспеченных долговых обязательств. Это обеспечивало сначала выход на роль лидера мировой экономики после Первой мировой войны, а затем формирование сверхпотребляющего, по отношению к остальному миру, общества. Долгосрочное удержание такого состояния требует глобального контроля над поставками стратегических ресурсов, рынками сбыта и ключевыми коммуникациями. Главными инструментами такого контроля выступают глобальная долларовая и многофункциональная силовая инфраструктура США.
Смена валютно-финансового
и технологического гегемона
Вокруг валюты, которая эмитируется самой мощной экономической державой, формируется вся подчиненная ей структура мировой монетарной системы. В XIX в. такой стала система, основанная на «золотом стандарте» и «жестком курсе валют», а главное - на британском технологическом и экономическом превосходстве и соответственно - фунте стерлингов. Душевой ВВП в Британии в 1820 г. превышал 2000 долл. (в пересчете на 1990 г.), заметно опережая и прежнего мирового лидера - Нидерланды, и будущего - США.
В 1913 г. Британия по душевому ВВП уже уступала США. В 1950 г. отрыв США стал намного существеннее, отразив новый статус доллара, ставшего мировой и резервной валютой. Именно этот долгосрочный сдвиг экономической и валютной гегемонии лежал в основе растущих экономических противоречий ХХ века. Как подчеркнул в 2000 г. Р. Манделл, нобелевский лауреат по экономике, «большинство политических изменений, имевших место в ХХ в., были порождены мало осмысленными пока что пертурбациями международной валютной системы, которые, в свою очередь, явились следствием подъема США и просчетов их финансового рычага - Федеральной резервной системы» [4, с. 305]. Как станет ясно позже, не все «просчеты ФРС» были ошибкой, а успешно выполняли вполне целенаправленные задачи.
Прежний валютно-финансовый лидер после Первой мировой войны так и не смог восстановить свой авторитет. Начавшаяся Вторая мировая война потребовала от Великобритании нового напряжения всех ресурсов, продажи значительной части зарубежных активов. Не только прежний гегемон не мог уже нести свою лидерскую ношу. Вызов теперь был готов бросить новый гегемон и те страны, которые чувствовали американскую поддержку своего стремления к независимости.
Рузвельт при заключении Атлантической хартии ясно дал понять Черчиллю, что «деспотическая система», основанная на изъятии из колоний огромного количества сырья без всякой компенсации и множестве искусственных барьеров и преференций, не отвечает «методам ХХ века»2.
Великобритания не в силах отстоять уже утраченную валютно-финансовую гегемонию, могла лишь минимизировать ущербы первого порядка - от войны с Германией и ущербы второго порядка - от альянса с США. Лидеры США уже знали, что их главная цель - выгоды второго порядка, достижение которых потребует не только малых, сравнительно с другими союзниками, материальных и человеческих потерь, но и принесет и некоторые выгоды первого порядка (приращение технологического и человеческого капитала за счет противников -Германии и Японии, а также - союзников). На практике, поставленный в безвыходное положение Лондон вынужденно окажет Вашингтону и еще одну крайне ценную услугу, передав знания об искусстве управления большими территориями и их элитами.
Уже в 1941 г. Великобритания уступила США стратегический контроль над Саудовской Аравией. В 1947 г. обрела независимость Индия, в 1948-м Британия ушла из Бирмы и Шри-Ланки, затем из африканских колоний, наконец в 1956-м вывода английских войск из зоны Суэцкого канала потребовали США. Так завершился процесс смены мирового экономического гегемона. В этот же период произошла и смена технологического уклада3.
2 См. подробнее: Рузвельт Э. Его глазами. М.: Астрель, 1995, 2-е изд., доп. С. 76.
3 Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: Владар, 1993. С. 10. См. также: Кондратьев Н.Д. Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения. М.: Экономика, 2002; Садовничий В.А., Акаев А.А. и др. Комплексное моделирование и прогнозирование развития стран БРИКС в контексте мировой динамики. М.: Наука, 2014.
Между тем, по мнению Ван Дер Вее, резкий рост экономической мощи США в начале ХХ в. позволял им установить контроль над Западной Европой уже к 1919 г.: США «должны были занять место Великобритании как «главы мира»4, согласующего мировую торговлю, инвестиции и расчеты. Однако это не случилось. В первую очередь потому, что в 1920-е годы в структуре мировых резервов иностранной валюты на фунт стерлингов еще приходилось 77%, доллар занимал еще второе место - 21%о, хотя и удесятерив свою долю после 1913 г. [5, с. 50].
Для стабилизации как национальных экономик, так и для нормализации и возобновления роста мировой торговли требовалось создать, согласовав весьма противоречивые экономические интересы, международно-признанные инструменты и институты, которые бы обеспечили регулирование тарифов и торговли, избегать экспорта инфляции. И самое важное - требовалось найти решение для обеспечения международной торговли платежным и резервным средством, а также разработать такую систему обменных курсов, которая была бы эффективна достаточно долгий период времени, по крайней мере - 25-30 лет.
Вторая мировая война с экономической точки зрения, по сути, стала способом демонтажа устаревшей и агонизирующей мировой системы, парализующей международную торговлю и сотрудничество.
К 1945 г. США аккумулировали, по разным оценкам, от 70 до 85%о мировых золотых запасов. ФРС США становилась, по сути, центральным банком мировой экономики. В этом смысле именно ФРС и ее частные владельцы становилась главным экономическим бенефициаром страшной войны.
Силовая экономика
Способность и готовность применить силовые рычаги наряду с валютно-финансовой и технологической гегемонией составляют и сегодня глобальный организационный капитал западного мира под эгидой США.
Фундаментальный экономический смысл набора рычагов силовой экономики - уравнове-
4 Глазьев С.Ю. Указ. соч. С. 16.
шивание инфляционной финансовой накачки американской экономики и связанных с ней экономик [6, с. 18-23], означающее подведение под избыточную массу финансовых инструментов реальных товарных ресурсов. В 1970-е годы такую функцию начала играть нефть, связавшая долларовую массу, затем «резервная валюта» была поддержана за счет разнообразного организационного капитала. В 1990-е годы были развиты технологии комплексного и синхронизированного воздействия на рынки нефти, золота и финансовых инструментов. Все это придало американскому финансовому «мыльному пузырю» вполне реальное наполнение.
Силовая экономика означает такую организацию экономической деятельности, которая опирается не на принцип сотрудничества и даже не на эксплуатацию факторов производства, включая труд и источники капиталообразования, а на принуждение (вплоть до применения военной силы и развязывания войны), в аспектах целей, средств, условий и результатов хозяйственной деятельности.
Неравномерности в обладании природно-ре-сурсным потенциалом продолжают оставаться одной из фундаментальных причин развития мировой торговли, как и потенциальным источником конфликтов. Хотя национальное богатство ведущих западных стран, кроме США, в незначительной мере формируется за счет добычи и использования природных ресурсов, их зависимость от бесперебойной их поставки является критической.
Решение стратегической задачи минерально-сырьевой безопасности западного мира возможно как путем насилия и грубого подчинения, так и на основе взаимовыгодного обмена. Строго говоря, два последних века мировой истории были периодом интенсивной борьбы этих двух подходов, породив также и практики более изощренного, завуалированного и в принципе несправедливого, а по сути - силового решения этих проблем.
Если ключевые ресурсы находятся в странах Юга (энергосырьевые, людские, транзитные), то технологические, военные, финансовые, научно-образовательные, институциональные ресурсы в ходе мирового развития сосредоточились пре-
имущественно в странах Севера, точнее в его инвестиционных и производственно-сервисных инфраструктурах и сетевых ядрах, количество которых весьма невелико.
Так политика получает геоэкономическое и, как следствие - геополитическое измерение: усиление напряженности дает основания западным странам наращивать военные расходы, повышать загрузку предприятий ВПК и военное присутствие США в значимых регионах, а соответственно - создает условия для ускоренного замещения устаревающего технологического уклада и сохранения своего валютно-финансо-вого превосходства.
Исторический маятник
Этот процесс накладывается на еще более фундаментальный исторический процесс. Ведь преобладание западной экономики над экономикой остального мира по историческим меркам возникло сравнительно недавно. Накануне наполеоновских войн удельный вес только китайской экономики составлял треть мирового ВВП, а незападных стран в целом, включая Россию - 70%. Соотношение резко изменилось во второй половине Х1Х и ХХ в. - как следствие глобальной колонизации, индустриального подъема западного мира и итогов мировых войн. Китай и Индия практически на целый век выпали из числа экономических столпов мира. В 1950 г. на них приходилось менее 10% мирового ВВП.
За 1950-2010 годы Китай увеличил в 4,5 раза свою долю в мировом ВВП, Индия ее удвоила, а доля Россия упала в четыре раза [7, с. 161; 8, с. 30]. После безуспешных попыток утвердиться как полноправный член группы развитых стран Россия де-факто стала страной развивающегося мира, его авангардной группы - БРИКС, а также МИНТ. При нынешних тенденциях в 2030 г. страны Юга произведут две трети мирового ВВП, оставив странам Севера треть [9].
В настоящее время соотношение экономических весов развитого мира и мира развивающегося сравнялось и вышло на состояние 1870 г., когда стали завязываться коалиции и сюжеты будущей Первой мировой. Стоит заметить, что на США тогда приходилось около 2% мирового ВВП, а на страны, ныне объединенные в ЕС - 23%.
В настоящее время международные отношения находятся в режиме относительной устойчивости с пока локальными турбулентностями за счет сложного сосуществования как рудиментов Вестфальского, Ялтинско-Потсдамского, Хельсинкского порядков, так и элементов монополярного и многополярного мира с наднациональными регуляторами и институтами, сложившимися в последнюю четверть века. Такая институциональная пестрота - признак бифуркационной фазы эволюции мировой системы, ее активного «рыскания» по спектру траекторий дальнейшей эволюции. Именно это определяет (1) интенсивность поиска рядом акторов новой модели развития, (2) стремление других акторов законсервировать свои преимущества, генерируемые доминантной моделью, равно как и (3) попытки использовать для выхода из кризисного тупика ранее отработанные схемы.
Одним из методов балансировки реального и фиктивного секторов стало также формирование ряда мегапроектов, генерирующих квазиреальные активы. Среди них - проекты климатического потепления, сланцевого газа и нефти, альтернативной энергетики. Эти проекты выстраивают привлекательный и виртуальный образ будущего базового актива, оперирование которым позволяет манипулировать структурой и ценами энергопоставок, текущими и будущими финансовыми потоками, а также экономическими и политическими решениями. Эта технология привела, например, в США к обвалу цен на сжиженный природный газ. Однако проблему радикальной расчистки долгового навеса это не решило.
Для фундаментального уравновешивания и списания части задолженности необходим резкий рост объемов заказов для американского реального производственного бизнеса. В ХХ в. эта задача решалась только в условиях мировых войн и гонки вооружений.
Новейшим примером целенаправленного конструирования параметров товарных и финансовых рынков в интересах их балансировки служит обрушение мировых цен на нефть [10]. Экономическая подоплека этих процессов - стимулирование антикризисного развития американской и аффилированных с нею экономик через изъятие накопленных финансово-экономических ресурсов ряда нефтеэкспорти-рующих стран.
По сути, речь идет о сохранении сложившегося в 1990-е годы режима эксплуатации природных и индустриальных ресурсов целевых стран, включая Россию, основанного на неэквивалентной экономической компенсации за поставляемые энергетические ресурсы и манипулировании параметрами финансовых и ряда товарных рынков, особенно золота и серебра.
Исторически фьючерсы на нефть были введены в оборот в 1983 г. на биржах Нью-Йорка и Чикаго. На волне «финансизации» любые имущественные права, в том числе на поставку энергоресурсов, стали стремительно конвертироваться в биржевые деривативы. Если в 1970-х годах отношение финансовых активов к ВВП составляло в США чуть более 200%, к 2000 г. он был выше 400%, а в кризис 2008 г. превысил 450% [11]. Это ведет к тому, что реальный производитель товаров, даже очень крупный, устраняется из механизма ценообразования. Между ним и потребителем сложилась институциональная прокладка в виде биржевых игроков. Объем биржевой торговли фьючерсами на сырую нефть вырос более чем в 40 раз с 2000 г., превысив в 2013 г. 40 трлн долл. и превышая две трети всей торговли энерготоварами [12].
Для влияния на цены рынка требуется не только и даже не столько обладать (1) заметным весом в структуре производства и экспорта товара, (2) договоренностями с другими су-
щественными производителями о координации поведения, но и (3) сопоставимым объемом финансовых ресурсов в биржевой торговле, в том числе заемных, а также (4) операционным доступом на биржевые торги. Только такая формула позволяет принимать эффективное участие в определении «справедливой цены» на биржевые товары.
Резкое изменение мотиваций финансовых инвесторов в пользу сброса фьючерсов может быстро обрушить цены на нефть [13], тем более что они количественно преобладают над представителями производителей. Именно это и случилось во второй половине 2014 г., когда резко снизились открытые длинные спекулятивные позиции по фьючерсным нефтяным контрактам: в 5-6 раз уменьшилось количество контрактов и примерно в полтора раза их совокупный объем [14].
Таким образом, в 2014 г. сложилась качественно новая обстановка на мировом энергетическом рынке, отражающая обострение глобального противоборства, направленного на удержание валютно-финансовой и технологической гегемонии - с одной стороны, и на формирование новой, более справедливой модели глобального мироустройства - с другой. Характеристики этой ситуации аналогичны долголетнему кризису, сопровождавшему смену валют-но-финансового и технологического гегемона в 1913-1945 годах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Агеев А.И., Логинов Е.Л. Новая большая война: хроники хорошо забытого будущего //Экономические стратегии, 2014, № 6-7.
2. Фурсов К.А. Держава - купец: отношения английской Ост-Индской компании с английским государством и индийскими патримониями. М.: КМК, 2006.
3. Голдгейер Дж., Макфол М. Цель и средства. Политика США в отношении России после холодной войны. М.: Международные отношения, 2009.
4. Манделл Р. Новый взгляд на ХХ век. Нобелевская лекция 08.12.2000 / Мировая экономическая мысль. М.: Мысль, 2005, т. 5, кн. 2.
5. Катасонов В.Ю. Бреттон-Вудс: ключевое событие новейшей финансовой истории. М.: Кислород, 2014.
6. Логинов Е.Л., Логинов А.Е. Энергетика России как инструмент глобализации евроазиатских энергосистем, рынков и объединений в формате интегрированного российского энергокластера // Национальные интересы: приоритеты и безопасность, 2013, № 4.
7. Перспективы и стратегические приоритеты восхождения БРИКС. М.: МИСК, ИНЭС, НКИ БРИКС, 2014.
8. ВВП по ППС - расчеты А. Мэддисона и китайских специалистов /2030 Чжунго.
9. Перспективы и стратегические приоритеты восхождения БРИКС. Научный доклад к VII саммиту БРИКС / под ред. В. А. Садовничего, А.А. Акаева, В.А. Никонова, Ю.В. Яковца. М.: МИСК-ИНЭС, 2014.
10. Агеев А.И., Логинов Е.Л., Райков А.Н. Стратегическое конструирование товарных рынков в системе финансовых координат: российские уроки обрушения цен на нефть //Экономические стратегии, 2015, № 2.
11. Миркин Я.М. Анатомия цены на нефть: она только на треть зависит от спроса и предложения. URL: http://www.forbes.ru/node/74807.
12. Жуков С.В., Масленников А.О. Цена нефти: риски регулятивной среды стратегии рыночных игроков / Биржевой товарный рынок России. Рынок нефтепродуктов. Биржевые индексы, 2013, № 19.
13. Бушуев В.В., Исаин Н.В. Нефть: товар или финансовый актив? URL: http://www.imemo. ru/ru/conf/2013/26042013/BUSH_26042013.pdf
14. CFTC; Intercontinental Exchange, Inc.
Поступила в редакцию 10.03.2015 г.
A. Ageev5
ENERGY SECTOR AND POWER ECONOMY: XXth CENTURY EXPERIENCE AND PERSPECTIVES
The paper analyses the processes of shift of the technological and financial hegemon in XXth century, which has led to two World Wars; interconnection of financial and commodity markets, including utilities' market; economic aspects of war; goals and factors of development of institutes and practice of power economy; the place of Russian Federation in global economy.
Key words: oil, war, power economy, futures, world currency, global institutions, financial hegemon.
5 Alexander I. Ageev - Director General, Institute for Economic Strategies RAS, Head of заведующий кафедрой NRNU MEPhI, Doctor of economics, Professor, e-mail: Bolshakova@inesnet.ru
