CC BY
61
А.Б. БУРОВА,
выпускница факультета японоведения Восточного института ДВГУ
Н.И. ФОКИН,
кандидат экономических наук, ДВГУ
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ФАКТОР РЕГИОНАЛЬНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА РОССИИ С КИТАЕМ И ЯПОНИЕЙ
Постановка проблемы
Взгляд на многие проблемы экономической интеграции в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) совпадает с их видением из разных стран. Однако существуют проблемы, по которым еще предстоит договариваться и объясняться. Среди них — оценка последствий интеграции для ресурсной экономики, роль энергетического фактора в региональной интеграции, позиции центра и регионов, власти, бизнеса и населения в отношении порождаемых интеграцией конфликтов.
Последняя из вышеперечисленных проблем привлекает особое внимание. Это связано с тем, что конфликт интересов между различными странами в действительности может представлять собой конфликт групповых интересов внутри одной страны. Один из возможных примеров
— «соперничество за маршрут» российского нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан. «Соперничество» между кем? Китаем и Японией? Между структурами крупного российского бизнеса? Или между ними и властью федерального и регионального уровней?
Сформулированные вопросы свидетельствуют — необходимо открытое обсуждение и анализ роли ресурсно-энергетического фактора в региональном экономическом сотрудничестве.
Россия в интеграционных процессах на Востоке
Большинство экспертов не рассматривают Россию как влиятельного участника интеграционных процессов в регионе Северо-Восточной Азии. Список стран, действия которых определяют содержание и направленность экономической интеграции, традиционно включает США, Японию, Китай. Россия в этих списках никогда не значилась. И такое ее позиционирование было объяснимым вплоть до 2003 г. Однако с этого времени появляются доказательства того, что России как аутсайдера региональных интеграционных процессов ХХ и начала XXI в. больше нет. Страна незаметно и, возможно, неожиданно для себя, превратилась в инсайдера, игрока тяжеловеса. Незаметно потому, что осознание и осмысление этого знакового геополитического события еще не произошло —
все случилось слишком быстро. Чем же знаменателен 2003 г. для региона Северо-Восточной Азии?
Это год своеобразного десятилетнего юбилея развития Китая как чистого импортера нефти. Год, когда потребление нефти в Китае превысило японский уровень. Эти два события способствовали тому, что внутри самого Китая стали осознавать «нефтеимпортный» статус страны. На повестку дня встал вопрос о диверсификации поставок нефти из разных регионов мира. За этим последовали действия по ускорению реализации подписанного еще в 2001 г. премьерами договора о строительстве нефтепровода Ангарск — Дацин.
2003 год стал и годом начала действий Японии как стороны заинтересованной в строительстве российского нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий Океан. Отправной точкой стал визит японского премьер-министра в Москву, в ходе которого обсуждались вопросы маршрута нефтепровода и финансовое участие Японии в проекте.
В этом же году в России осознали то, что частные компании могут «растащить» нефть по таким направлениям, которые, будучи экономически выгодными им самим, окажутся в противоречии с геополитическими и стратегическими задачами государства. Этот вывод был отнесен как к проекту экспорта нефти в Северную Америку через Балтийскую трубопроводную систему, так и к проекту строительства нефтепровода в Китай. Реализация последнего на долгое время обеспечила бы российские нефтяные компании, и прежде всего ЮКОС, гарантированным рынком сбыта. Но при этом в неопределенное будущее была бы отодвинута задача диверсификации экономических связей России с Японией и другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
Осмысление новых российских внутриполитических и региональных реалий после событий 2003 г. требует анализа энергетической политики Китая и Японии.
Энергетическая политика Китая
Энергетическая политика отражена в документе «Средне- и долгосрочная энергетическая стратегия Китая на период до 2020 года». Обеспечение потребностей китайской экономики выходит за пределы собственных возможностей Китая, следовательно, растет взаимозависимость китайской и мировой энергетики как с точки зрения баланса мировых ресурсов, так и в отношении глобальной экологии. Вследствие этого китайское руководство уделяет энергетическим проблемам и выработке адекватной в этом плане стратегии развития страны большое внимание. Можно выделить четыре направления развития национального нефтегазового комплекса Китая: энергосбережение, эффективное развитие собственной ресурсной базы, обеспечение внешней энергетической безопасности страны и активизация участия в международном нефтегазовом сотрудничестве.
Китаю необходимо предпринять немалые усилия, чтобы приблизиться к тем показателям энергоэффективности, которых добились развитые страны. Так энергоемкость ВВП Китая превышает энергоемкость ВВП Японии в пять раз. В то же время, увеличив вчетверо ВВП за предыдущие 20 лет, Китай увеличил потребление энергии лишь вдвое. Среднегодовые темпы роста ВВП за 1980 — 2000 гг. составили 9,7 %, а
потребление энергии при этом увеличилось в среднем на 4,6 % за год, т.е. экономический рост наполовину обеспечивался энергосбережением [1].
Одновременно с энергосбережением принимаются меры по повышению коэффициента извлекаемости нефти из скважин, который в настоящее время составляет в среднем 34 %. В течение 20 лет предполагается поднять его до 40-45 % для пластов с нормальной фильтрацией. Кроме того, в период до 2020 г. планируется увеличить объемы разведанной извлекаемой нефти на 3 — 3,5 млрд. т [1].
Решение экологических проблем занимает важное место в энергетической стратегии Китая. Он потребляет 8-9 % мировой энергии, но на его долю приходится 13,5 % мировых выбросов углекислого газа и 15,1 % — двуокиси серы. Общие выбросы в атмосферу двуокиси серы достигают 24 млн. т (в 20 раз выше уровня Японии) [14]. Загрязнение атмосферы двуокисью серы служит причиной кислотных дождей, поражающих треть территории страны. Выбросы углекислого газа Китаем достигают 900 млн. т. Согласно расчетам Мирового банка, если Китай не сумеет в предстоящие 20 лет сократить загрязнение атмосферы, то ему придется истратить на лечение болезней, вызываемых продуктами сгорания, 390 млрд. дол., что составит 13 % ВВП [1]. Эти обстоятельства побуждают разработчиков энергетической стратегии Китая добиваться снижения доли угля в топливно-энергетическом балансе страны и увеличивать долю газа.
Энергетическая безопасность в Китае является синонимом нефтяной безопасности. Эта задача формулируется в стратегии как «гарантированное по количеству и ценам удовлетворение потребностей устойчивого социально-экономического развития в нефти». Серьезную обеспокоенность экспертов по обеспечению энергетической безопасности в Китае вызывает слабая диверсификация источников импорта нефти. Сегодня более половины импорта нефти обеспечивается поставками с Ближнего Востока. К 2010 г. доля этого региона может возрасти до 80 %.
Наиболее перспективным партнером многие эксперты в Китае считают Россию, приоритетность которой определяется взаимодополняемостью интересов двух стран — России нужно осваивать нефтегазовые ресурсы Сибири и Дальнего Востока, а Китай нуждается в диверсификации источников импорта энергоресурсов. На втором месте стоит развитие сотрудничества с государствами Юго-Восточной Азии. На третьем — кооперация с Африкой, которая в ближайшие годы способна быстро наращивать добычу нефти[6].
Планируется сформировать такую структуру использования импортной нефти, чтобы районы, расположенные севернее р. Хуанхэ снабжались из России и Центральной Азии, а другие — из Ближнего Востока, Африки и Тихоокеанского региона. К 2020 году структура импорта нефти и газа предполагается следующей: с Ближнего Востока, Африки и Тихоокеанского региона (морским путем) — 150-200 млн. т нефти и 80
— 100 млрд. куб. м газа. Из России и Центральной Азии (наземным транспортом) — 60-80 млн. т. нефти и 100-150 млрд. куб. м газа [8].
Особо выделена задача создания стратегических резервов нефти. Она была поставлена в десятом пятилетнем плане, принятом в марте 2001 года. Китайские эксперты подчеркивают, что стратегические резервы нефти создаются не для покрытия возможного дефицита, а для
противостояния возможным политическим и военным кризисам. Считается, что на создание начальных резервов объемом в 8 млн. т. потребуется 20 млрд. юаней. Обсуждаются планы, чтобы разделить эти резервы в соотношении 2:1 между государством и частным капиталом.
Однако ни один из предполагаемых путей укрепления нефтяной безопасности не в состоянии предотвратить увеличение зависимости Китая от мировых рынков нефти. В силу этого важным условием энергетической стратегии является участие в международном нефтегазовом сотрудничестве и проведение политики «выхода за пределы», под которой понимается участие в освоении зарубежных месторождений с помощью китайских технологий и китайского капитала. Эта политика обращена в первую очередь на прилегающие к территории Китая страны.
Энергетическая политика Японии
Энергетическая политика Японии, являющейся нетто-импортером нефти и газа представлена в документе «Общая энергетическая стратегия на период до 2030 года»[14]. Следует отметить, что цели японской энергетической политики не сформулированы ясно. Предлагаемые меры носят суботраслевой характер и относятся в основном к регулированию поставок нефти и газа, а также производству атомной энергии и внедрению альтернативных видов энергии. Они направлены на создание гибкой и экологически рациональной энергетической системы, чувствительной к изменениям спроса и предложения энергоресурсов. Эта цель включает в себя три пункта (так называемая «политика трёх Э»), выполнение которых призвано обеспечить энергетическую безопасность страны.
Составной частью стратегии является задача по повышению эффективности использования энергоресурсов. Стоит отметить, что энергоемкость ВВП Японии и так в 2 раза меньше ВВП США и в 5 раз ВВП Китая. С 1970 г. Япония увеличила энергоэффективность почти на 30 %. Стратегией также предусмотрена поддержка японских предприятий, обладающих новейшими ноу-хау в области энергосбережения.
Энергетическая безопасность предусматривает задачу по укреплению отношений со странами-экспортерами нефти и газа. В связи с этим отношениям с Россией отводится важная роль. Как отмечается в стратегии, Россия является ведущим партнером и в деле диверсификации источников предложения энергоресурсов. Поэтому для Японии важным является увеличение экономической эффективности сахалинских проектов и инвестиционная поддержка строительства Тихоокеанского нефтепровода.
В стратегии говорится, что существуют факты, указывающие на улучшение инвестиционного климата в России (иностранный капитал участвует в таких проектах, как «Сахалин-1» и «Сахалин-2», находящихся на стадии реализации), но в то же время есть ряд нерешенных проблем — это «непрозрачность» системы получения лицензий на разработку месторождений, проблемы с инфраструктурой.
Перед Японией остро стоит задача по диверсификации источников импорта энергоресурсов. В стратегии отмечается, что страны-потребители в Азии в целом и Япония в частности сталкиваются с раз-
личными трудностями в нефтегазовой отрасли. Это прежде всего относится к «азиатской надбавке» в ценах на нефть и газ для азиатских стран. Для решения этой проблемы Япония поставила для себя задачу создать в АТР сильный, развитый нефтегазовый рынок, гибкий и «прозрачный» рыночный механизм ценообразования. Диверсификация источников импорта энергоресурсов является важной задачей для обеспечения увеличения объемов поставок и гарантий надежности маршрутов поставок энергоресурсов в долгосрочной перспективе.
В стратегии оговаривается задача по увеличению стратегических запасов энергоресурсов. Япония находится на втором месте после США по объему стратегических запасов нефти. На 2003 год они составляли 311 млрд. баррелей, или объем импорта за 92 дня. Существуют также коммерческие запасы (созданные и поддерживаемые частными компаниями без участия государственных структур) нефти, эквивалентные объему потребления за 79 дней. Вместе эти ресурсы соответствуют требованиям Международного энергетического агентства о содержании запасов нефти на случай экстренной нестабильности на международных рынках энергоносителей. В стратегии отмечается, что Япония одновременно с увеличением собственных стратегических запасов должна способствовать усилению тенденций по созданию таких запасов в регионе в целом.
Проблемы реализации международных
нефтегазовых проектов
Перспектива развития топливно-энергетического комплекса России во многом определяется ее размерами и географическим положением. Географически Россия связана со всеми тремя главными рынками сбыта нефти и газа — Европой, США и Азиатско-Тихоокеанским регионом. Однако экономически Россия связана только с Европой, поскольку 93 % экспорта нефти и 100 % экспорта газа сконцентрировано на европейском направлении.
Между тем, в течение последних лет структура мирового спроса на нефть трансформируется в сторону рынка Азиатско-Тихоокеанского региона, который развивается наиболее динамичными темпами. В целом за пять лет, начиная с 2000 г. потребление нефти в мире выросло на 7,5 %. Лидером роста стал Азиатско-Тихоокеанский регион, где главенствует Китай, который за пять лет увеличил потребление нефти на 94 млн. т в год и обеспечил 40 % роста потребления нефти в мире [13]. Каковы же ресурсные возможности и экономические перспективы России при такой трансформации мирового спроса на энергоресурсы?
Сегодня в России открыто и разведано более трех тысяч месторождений углеводородного сырья, причем разрабатывается примерно половина из них. В основном эти ресурсы расположены на суше, более половины российской нефтедобычи и более 90 % добычи газа сосредоточены в районе Урала и Западной Сибири. Большинство месторождений этого района отличаются высокой степенью выработки, поэтому при его сохранении в качестве главной углеводородной базы необходимо развивать и альтернативные регионы добычи. В долгосрочной перспективе такими приоритетными регионами нефте- и газодобычи стали Восточная Сибирь и Дальний Восток. Их развитие представляется особо
важным как с социально-экономической точки зрения, так и исходя из стратегических интересов России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. По оценке институтов Сибирского отделения Академии наук РФ, начальные извлекаемые ресурсы углеводородов здесь составляют 21-22 млрд. т нефти, 1,7—2,0 трлн. куб. м нефтяного газа, 58-61 трлн. куб. м природного газа и 4-5 млрд.т конденсата [5].
Однако Российская экспортная инфраструктура сегодня не позволяет поставлять нефть на рынок Азиатско-Тихоокеанского региона. Действующие направления экспортных трубопроводов полностью замкнуты на Европу [8].
С учетом вышеперечисленных факторов — благоприятная конъюнктура рынков Азиатско-Тихоокеанского региона, наличие ресурсов нефти и газа в Восточной Сибири, близость этого региона к потенциальным потребителям в АТР и необходимость сооружения нефтегазовой инфраструктуры в регионе Восточной Сибири и Дальнего Востока — целесообразно создание Восточно-Сибирского нефтегазового комплекса. Проблемы его формирования и варианты сооружения экспортных маршрутов поставок углеводородного сырья в страны АТР обсуждаются уже длительное время[2]. Однако существуют факторы, осложняющие освоение нефтегазовых месторождений Восточной Сибири. Прогнозируемые здесь дебиты скважин относительно невысокие. Разработка месторождений должна быть комплексной и обеспечивать добычу, как нефти, так и газа, в котором содержится большое число компонентов, являющихся ценным сырьем для газо-химической промышленности, но этот газ нельзя использовать в качестве топлива без отбора и переработки. Следовательно, необходимо строить мощные газо-химические производства, специальные хранилища для гелия. От месторождений, соответственно, должны строиться и газопроводы, и нефтепроводы, и конденсатопроводы. Все эти факторы обусловливают высокие удельные капиталовложения при освоении месторождений.
Открытые месторождения нефти и газа в Восточной Сибири разбросаны по большой территории, удалены от действующих магистральных трубопроводов, принадлежат разным недропользователям. Сложные природно-климатические условия, слабая изученность региона, полное отсутствие транспортной и промышленной инфраструктуры сдерживают потенциальных инвесторов в принятии решений по обустройству месторождений и строительству трубопроводов. Поэтому ключевым вопросом стратегии и тактики создания Восточно-Сибирского нефтегазового комплекса является выбор целесообразных направлений строительства нефтепроводов и газопроводов.
Принятое в 2004 г. решение о строительстве нефтепровода Тайшет
— Перевозная в тихоокеанском направлении в принципе предполагает строительство нового нефтепроводного направления, позволяющего российской нефти выходить на рынки стран Северо-Восточной Азии [7]. Подписанию документа предшествовала многолетняя борьба крупных нефтяных игроков — государственных компаний «Роснефть», «Транснефть» и «ЮКОС». Позднее в нее включились власти дальневосточных регионов, связывая с нефтяной трубой возрождение своих территорий. Речь шла о двух возможных маршрутах: Ангарск — Казачинское —
Тында — Хабаровск — бухта Перевозная и Ангарск — Дацин. О целесообразности строительства двух веток нефтепровода было много дискуссий.
На закрытых презентациях проекта в администрациях ряда дальневосточных и сибирских регионов «Транснефть» представила уже другой маршрут: Тайшет — Казачинское — Сковородино — бухта Перевозная протяженностью 4130 км, мощностью 80 млн. т нефти в год, соединяющий месторождения Западной и Восточной Сибири с побережьем Тихого океана. В бухте Перевозная планируется построить резервуар-ный парк и морской нефтеналивной комплекс (нефтеналивной порт мощностью 50 млн. т нефти в год с выносными причальными устройствами для приема танкеров дедвейтом до 300 тыс. т), а в дальнейшем — нефтеперерабатывающий комплекс [3].
Проект Восточная Сибирь — Тихий океан не является исключительно трубопроводным. Он имеет целый ряд уровней, касающихся развития производственных сил и социальной инфраструктуры Сибири и Дальнего Востока. Предполагается, что будут загружены крупные строительные мощности, для строительства планируется задействовать до 38 тыс. чел. Возрастет загрузка БАМа, вдоль магистрали пройдет 1500 км трассы трубопроводной системы и железной дороги, соединяющей БАМ с Транссибом. Увеличится грузооборот Транссиба. Кроме того, строительство трубопровода и нефтегазового комплекса будет способствовать внедрению на территории ДВФО результатов российских научных исследований и опытно-конструкторских разработок в сочетании с зарубежными технологиями [11].
Главным преимуществом тихоокеанского варианта строительства нефтепровода по сравнению с китайским направлением является более широкий рынок сбыта нефти, Этот маршрут позволит поставлять нефть не только в Японию, но и в Корею, Индонезию, Австралию и на западное побережье США. Однако выбор тихоокеанского направления не означает, что этот проект станет закрытым для Китая. 21 марта 2006 г. компания «Транснефть» и Китайская национальная нефтегазовая корпорация подписали протокол о строительстве ответвления от этого нефтепровода на Китай. Успешная реализация проекта будет способствовать значительному увеличению объемов поставки нефти из России в Китай [10].
Стратегически проект строительства нефтепровода Тайшет — Перевозная — шаг вперед в развитии международного нефтегазового сотрудничества. Однако пока этот проект плохо проработан, по нему есть немало вопросов.
Во-первых, существует неопределенность с источниками заполнения нефтепровода. Мировой опыт реализации крупных инфраструктурных проектов в нефтяном секторе свидетельствует, что ввиду длительности инвестиционного цикла и специфических рисков эти проекты, как правило, не в состоянии мобилизовать более 10-20 % инвестиций на коммерческой основе на финансовых рынках.
Кроме того, перспективы участия в проекте нефтедобывающих компаний во многом зависят от ясности вопроса со стоимостью прокачки нефти по нефтепроводу. Пока менеджмент «Транснефти» назвал стоимость транспортировки нефти по будущему нефтепроводу в 47 дол.
за тонну (6,4 дол./баррель). И эта очень высокая стоимость, резко снижающая конкурентоспособность российской нефти на экспортных рынках, — не предел: по другим оценкам, реальная стоимость транспортировки нефти от Тайшета до бухты Перевозная составит 72 долл. за тонну (9,8 дол./баррель). Первоначально объявленная «Транснефтью» стоимость проекта составила 14-15 млрд. долл., или более 3,4 млн. дол. на 1 км вводимого нефтепровода [7].
В-третьих, есть претензии к реализации проекта у экологов. В Приморье они выступают категорически против выхода трубопровода в бухте Перевозная. Очевидно, что по этой бухте расчеты были проведены формально, без учета рекреационной ценности региона. Течение здесь такое, что в случае аварии нефть сразу разнесет по акватории. В качестве альтернативы предлагают рассмотреть Находку [3].Однако, несмотря на рискованность проектов, очевидно, что они будут востребованы рынком, поскольку отвечают стратегическим интересам как России, так и Японии, и Китая.
Огромные перспективы сотрудничества между тремя странами заключены в реализации совместных газовых проектов, так как Россия обладает крупнейшими в мире месторождениями газа. Присоединение Японии и Китая к газопроводной системе России обеспечит стабильные долгосрочные поставки газа на рынки этих стран. В Китае идет частичная переориентация с одних видов топлива на другие и в первую очередь на газ. Это связано с серьезными экологическими проблемами, приобретающими мировое значение: вредные выбросы в атмосферу ставят Китай по этому показателю на первое место в мире и значительно превосходят способности среды к самоочищению. Но в то же время газификация позволит решить и такую проблему китайской экономики, как чрезвычайная перегруженность железных дорог [11].
21 марта 2006 г. в рамках стратегического сотрудничества «Газпром» и Китайская нефтегазовая корпорация подписали «газовое» соглашение. Сейчас изучаются различные варианты строительства газопровода, соединяющего Россию и Китай. Речь идет о двух системах: из Западной Сибири (первый этап) и из Восточной Сибири (второй этап). Первый этап — более легкий по осуществлению и более быстрый. В рамках первого этапа предусматривается возможное создание новой трубопроводной транспортной системы с условным названием «Алтай» через западную границу между Россией и Китаем. И по первому, и по второму маршрутам планируется поставлять примерно 30-40 млрд. куб. м газа в год [9].
Однако реализуемая в России политика газового экспорта не позволяет в полной мере рассчитывать на обеспечение адекватных темпов роста. Стратегия построена преимущественно на логике строительства новой экспортной трубопроводной инфраструктуры. Для трубопроводной инфраструктуры характерна, во-первых, низкая рыночная мобильность — газ может поставляться только в те районы, куда проложен газопровод, во-вторых, высокие риски.
Альтернативой развитию экспорта сетевого газа могло бы стать развитие экспорта сжиженного природного газа (СПГ), получающего все большее распространение в мире. В отличие от сетевых поставок газа основным свойством СПГ является высокая рыночная мобильность:
мировая система транспортировки и регазификации его универсальна, число терминалов по регазификации СПГ в странах-потребителях газа растет. Таким образом, производство СПГ открывает возможность его поставок практически в любую точку земного шара (в отличие от сетевого газа) [7]. Более того, география АТР такова, что транспортировка газа от стран-производителей к странам-потребителям идет по морю на танкерах в сжиженном виде. Этот факт, а также высокий уровень потребления газа в АТР стали определяющими для превращения данного региона в центр общемировой торговли сжиженным газом.
Заинтересованность в развитии рынка СПГ высказывает Япония
— крупнейший мировой его потребитель. Постоянный рост закупок этой страной сжиженного газа даёт основание полагать, что и в дальнейшем она будет занимать лидирующие позиции в этой области.Рынок СПГ в Китае потенциально является одним из самых перспективных, так как сегодня потребление газа составляет здесь всего 3 %. В масштабах КНР даже небольшой рост спроса на СПГ принесет экспортерам ощутимые прибыли [7].
Однако, несмотря на явные перспективы, СПГ в России не производится, и пока не просматриваются планы развития производства СПГ в целях расширения газового экспорта.
Единственным проектом, реально приблизившимся к строительству первого в России завода по производству СПГ, является частный проект «Сахалин-2», контролируемый иностранными акционерами. Проект «Сахалин-2» реализуется на Пильтун-Астохском нефтяном и Лунском газоконденсатном месторождениях в северо-восточной части Охотского моря и по оценкам специалистов является одним из крупнейших комплексных мировых нефтегазовых проектов. Разработку месторождений ведет компания «Сахалин Энерджи Инвестмент Компани Лтд.», акционерами которой являются компании «Роял Доуч/Шелл» (55 %), «Мицуи» (25 %), «Мицубищи» (20 %). Извлекаемые запасы месторождений проекта составляют около 150 млн. т нефти и 500 млрд. куб. м газа. Нефть будет экспортироваться в семь стран — Японию, КНР, Южную Корею, Тайвань, Таиланд, Филиппины и США.
Компании «Сахалин Энерджи» уже удалось провести успешный маркетинг будущих поставок газа на тихоокеанском рынке, законтрактовав примерно 70 % будущих поставок газа. Покупателями СПГ стали такие ведущие энергетические компании Японии, как «Токио Гэс», «Токио Электрик», «Кюсю Электрик», «Тохо Гэс». Подписан договор на поставку 1,6 млн. т СПГ в год на западное побережье Северной Америки — в США и Мексику [7].
Для покупателей СПГ на рынках стран Азиатско-Тихоокеанского региона проект открывает возможности поставок из стран со стабильной политической ситуацией, позволяет диверсифицировать источники поставок энергоносителей и значительно снизить транспортные издержки.
Что же касается России, которая в течение десятилетий является надежным поставщиком газа в Европу, то с реализацией проекта «Сахалин-2» она станет теперь уже мировым поставщиком природного газа. Проект будет способствовать становлению России в качестве нового стратегического экспортера энергоресурсов в Японию, Китай и другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
Заключение
В начале XXI века в Северо-Восточной Азии произошли три знаковых события. Резкий рост регионального спроса на энергетические ресурсы, прежде всего со стороны Китая и Японии. Проявление со стороны Японии и Китая заинтересованности в российских энергетических ресурсах. И, наконец, осознание выбора, перед которым оказалась Россия — предпочесть общенациональные интересы или частные выгоды крупных нефтяных компаний.
Нефтегазовое сотрудничество между Россией, Китаем и Японией получает все большее развитие — по мере увеличения потребностей КНР и Страны восходящего солнца в нефти место России в энергетической стратегии этих стран повышается. Жизнеспособные проекты в нефтегазовой отрасли способствуют дальнейшему развитию стратегически важного партнерства. Страны Северо-Восточной Азии, в том числе Китай и Япония, вынуждены платить так называемую «азиатскую надбавку» за отсутствие альтернативных источников поставок нефти. Россия, в свою очередь, нуждается в крупных капиталовложениях и технологических разработках для создания масштабной нефтегазовой инфраструктуры.
Совместные проекты по разработке и освоению нефтегазовых месторождений Восточной Сибири и Дальнего Востока являются основным стратегическим направлением реализации взаимовыгодного сотрудничества между Россией, Китаем и Японией в сфере энергетики. Проекты прокладки нефтепроводов и производства СПГ позволят России выйти на новый уровень экономических отношений с партнерами в Северо-Восточной Азии, максимально добиться своих целей, эффективно использовать нефтегазовые ресурсы. Ресурсно-энергетический характер участия России в интеграционных процессах АТР соответствует ее конкурентным преимуществам, экономическим и национальным интересам в целом.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бергер Я. Об энергетической стратегии Китая. Online Available:
http://www.opec.ru/library/article.asp?tmpl=def article print&d no=4562&c no=19&c1 no
2. Гурьева М., Кульгин О.Восток смотрит на Юг // Золотой Рог. 2005, 4 окт. С. 10-11.
3. Дробышева И. Ночь длинной трубы / / Дальневосточный капитал. 2005. № 2. С. 6-7.
4. Золотарева Е. Положительный пример сотрудничества // Экономика России: XXI век. 2005. № 20. Online. Available: http://www.ruseconomy.ru/ nomer20_200511/ec25.html.
5. Коржубаев А. Перспективы экспорта нефти и газа из России в Китай // Материалы III российско-китайской конференции «Региональное развитие и сотрудничество Сибири, Дальнего Востока и Северо-Востока Китая». 2005. 5 с.
6. Лу Наньцзюань. Анализ аспектов инвестирования Китаем в Россию на основе проекта строительства российско-китайского нефтепровода // Материалы III российско-китайской конференции «Региональное развитие и сотрудничество...». С. 3.
7. Милов В., Селивахин И. Проблемы энергетической политики. — М.: Центр Карнеги, 2005. С.17.
8. Нефтегазпром Китая // Энергетика Китая. 2003. № 9. Online Available: http://www.allchina.ru/rus/bisness/eco/blocks/28.htm
9. Путин В. Встреча с российскими журналистами по завершении церемонии подписания российско-китайских документов: от 21 марта 2006 г. Online. Available: http: / / www.president.kremlin.ru/appears/2006/03/21 /.
10. Путин В. Выступление на российско-китайском экономическом форуме: от 22 марта 2006 г. Online. Available: http://www.president.kremlin.ru/ appears/2006/03/22/.
11. Светлов И. Стратегии нужен центр // Дальневосточный капитал. 2005. № 10. С. 26-27.
12. Тематика сотрудничества в отдельных областях энергетики: от 21 нояб. 2005 г. Online. Available: http://www.president.kremlin.ru/interdocs/2005/ 11/21/.
13. Христенко В. Россия на мировых рынках нефти и газа / / Экономика России: XXI век. 2005. № 18. Online Available:http://www.ruseconomy.ru/ nomer18 200501/ec14.html
14. Esser C. China. Online. Available: http://www.eia.doe.gov/cabs/china.html.
Anna. B.Burova Nikolai. I.Fokin
The Energy Factor of Regional Economic Cooperation of Russia with China and Japan
The article analyzes energy-resource abundance as a constitute feature of the Russian economy in her Siberian and Far East Regions. Authors arguing their disagreement with the given estimations Russia as outsider of integration process in NEA. They conclude that Russia turns into insider of integration processes, their influential participant. This transformation began to get mature forms after sign events of 2003. Sharp growth of regional power resources’ demand, first of all from the Japan and China. Demonstration by actions of Japan and China’s interest in the Russia’s energy resources. Russia’s comprehension of a choice in the face of which she stands: “what to prefer — national interests or private benefits of the large petroleum companies”.
Authors review new developed energy policy of China and Japan. Analysis of new regional reality results in a conclusion, that, first, Russia should play a geopolitics role in maintenance of stability in the Northeast Asia’s energy markets. Second, Russian Far East is turning to region, which can provide access to the Russian petroleum for the Northeast Asia’s countries, and for USA in long-term prospect. Thirdly, integration in this region gets resource-power character.
