CC BY
57
Иса ЭЖИЕВ
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО РИСКА СТРАТЕГИИ США В КАВКАЗСКО-КАСПИЙСКОМ РЕГИОНЕ
В свете последних событий в мировой политике энергетический фактор в международных отношениях стал приобретать ключевой характер. В этой связи стратегия США в Кавказско-Каспийском регионе несет в себе определенные геополитические риски, связанные с проблемами глобального значения.
In the light of recent events in world politics the energy factor in international relations acquires the key character. In this regard, USA strategy in the Caucasus-Caspian region carries a certain geopolitical risks associated with the problems of global significance.
Ключевые слова:
энергетика, Кавказско-Каспийский регион, США, геополитика; energetics, Caucasus-Caspian region, USA, geopolitics.
ЭЖИЕВ
Иса
Багаудинович — докторант кафедры философии политики и права философского факультета МГУ им.
М.В. Ломоносова. 3751662@mail.ru
Энергетическая составляющая является ключевым моментом в стратегии мировых и региональных держав в Кавказско-Каспийском регионе. Это связано с тем, что роль региона в глобальной энергетике начала возрастать. Энергоресурсы региона стали частью глобальной экспансии некоторых стран, выдвинув на ведущее место диверсификацию источников энергии, расширение направлений и путей транспортировки нефти и газа. В связи с этим энергетический потенциал Кавказско-Каспийского региона стал приобретать глобальный уровень геополитического риска.
Для осуществления своих стратегических целей Вашингтон использует различные формы, методы и инструменты проникновения в регион. С 1996 г. США провели большой объем работы по вовлечению в той или иной степени в орбиту своего влияния Азербайджана, Грузии, Узбекистана, Киргизии, Туркменистана, Казахстана и Таджикистана. Еще в 1997 г. администрация США заявила, что страны Закавказья и Центральной Азии имеют «жизненно важное политическое значение для США». В соответствии с этим регион был выделен администрацией США в отдельное направление внешней политики, созданы специальный отдел, занимающийся вопросами региона, и целевая рабочая группа в составе Совета безопасности при президенте. Значимость Кавказско-Каспийского региона стала для США настолько весомой, что для решения проблемы Каспия, помимо создания отдела и группы, был учрежден пост специального советника президента и госсекретаря по вопросам энергетики Каспийского региона. ЦРУ создало специальное оперативное подразделение по отслеживанию политических процессов в прикаспийских странах. По имеющейся информации, разработкой каспийской стратегии Вашингтона занимаются несколько сот специалистов в администрации президента, конгрессе и научно-исследовательских центрах США. С их участием проводятся разного рода конференции, семинары, слушания, призванные содействовать определению наиболее эффективных путей и методов реализации политического курса в этом регионе. Для студентов и аспирантов проводятся курсы, связанные с Кавказом и Центральной Азией.
Официально Соединенные Штаты заявляют, что главной целью
их политики в регионе является укрепление независимости новых государств. Очевидно, что приоритетами внешней политики США в регионе стали энергоресурсы, которые Вашингтон стремится поставить под свой контроль. Об этом заявил специальный советник госсекретаря США по вопросам новых независимых государств С. Сестанович: «Стратегия в вопросе энергоресурсов Каспийского бассейна является ключевым мотивом усилий американской администрации в вопросах поддержки независимости, суверенитета и процветания стран Кавказа»1.
Новые мировые реалии в Кавказско-Каспийском регионе приобретают особый оттенок с учетом двух факторов. США все еще в очень большой мере зависят от месторождений Персидского залива. Сохраняющаяся нестабильность и в Ираке, и в зоне Персидского залива и Ближнего Востока, в целом, не позволяют пренебрегать пристальным изучением «каспийского варианта» обеспечения США и их сателлитов углеводородным сырьем. Во-вторых, 4/5 побережья Каспия контролируют страны, относящиеся к так называемому «мусульманскому миру» (не считая России с ее 20-миллионной мусульманской общиной, значительную часть которой формирует население примыкающих к Каспию Поволжья, Северного Кавказа и др.). Принимая во внимание особое отношение к этой конфессии в современном мировом общественном сознании, ту роль, которую она играет в современной политике и культуре, а также то, что большинство нефтяных месторождений современности расположены на территории стран с преимущественно мусульманским населением, можно без труда объяснить тот повышенный интерес, который единственная в сегодняшнем мире сверхдержава проявляет к региону.
Тенденция эта стала заметной уже во второй половине 90-х гг. Если в период, непосредственно последовавший за распадом СССР, политика Вашингтона скорее определялась эйфорией победы и сохранившимися со времен «холодной войны» стереотипами и носила характер некоторого идеализма (сочувственное отношение к Армении в Карабахском конфликте; стереотип по отношению к демо-
1 Чернявский С. Кавказская стратегия Вашингтона // Международная жизнь, 1999, № 1, с. 23.
кратической Армении и просоветскому Азербайджану, сложившийся в годы перестройки; давление на режимы Казахстана и Туркменистана с требованием демократизации внутренней жизни в этих государствах), то уже во время второго срока правления демократической администрации Б. Клинтона (1996—2000) в отношении постсоветских режимов Туркменистана, Казахстана и Азербайджана политика США претерпела определенные метаморфозы. Сохраняя правозащитную риторику в официальных контактах с режимами этих стран, администрация в Вашингтоне установила вполне нормальные отношения со всеми бывшими республиками СССР. Именно к этому периоду относится активная работа и администрации, и монополий США по лоббированию строительства нефтепровода Баку — Джейхан, разработки месторождений в Тенгизе. Именно в связи с идеей реализации этого проекта, в котором были заинтересованы ведущие монополии США, очевидно, и было в немалой степени связано заметное потепление отношений Вашингтона и Баку. В настоящее время это выражается, в частности, в оказании давления на Армению на переговорах по урегулированию карабахского конфликта, в смягчении критики авторитарного режима И. Алиева и ряде других шагов. Это является тем более заметными изменениями, если учесть, что в отношениях с теми же Казахстаном или Туркменистаном подобных резких сдвигов не отмечалось, хотя отношения Вашингтона с Астаной и Ашхабадом несколько улучшились. Этому не помешали даже довольно тесные экономические связи режима Туркменистана с движением «Талибан» в 1996—2001 гг.
Трагедия 11 сентября 2001 г. самым непосредственным образом отразилась на смене приоритетов Вашингтона в этом регионе, вернее, на их корректировке. Политику республиканской администрации Буша в отношении всех бывших республик СССР, имеющих выход к Каспию и региону Среднего Востока, в меньшей степени стала определять экономическая важность этой части земного шара. Многовекторность и относительная терпимость времен Клинтона сменилась идеологией «кто не с нами — тот против нас» команды Буша-младшего образца осени 2001 г. В этом отношении любые страны, присягнувшие на верность анти-
террористической коалиции, получили индульгенцию на внутренние неурядицы и с демократией, и с правами человека при условии, что ранее они резко не выступали против США и не собираются делать это и впредь. Из стран рассматриваемого региона в этом отношении можно упомянуть Азербайджан, Туркменистан и Казахстан, не говоря уже о России, которая превратилась в главного соратника США по анти-террористической борьбе в конце 2001 г. Характерно, что подобным подходом был обойден Иран — важнейшее в геополитическом и экономическом отношении государство прикаспийской зоны, к тому же четко выступившее с осуждением террористического нападения на США. Напротив, Иран, наряду с талибским Афганистаном, давшим приют верхушке «Аль-Каиды», был причислен к пресловутой «оси зла», и смягчение отношений времен Клинтона с Исламской республикой сменилось новой «холодной войной». Такую негибкость США в отношении ИРИ можно объяснить как стремлением провести максимально полную политическую «зачистку» своих наиболее последовательных оппонентов из числа государств стратегически важного региона Ближнего и Среднего Востока, так и тесно связанными с этим стремлением соображениями чисто экономического характера.
Повторение афганского 2001 г. и иракского 2003 г. вариантов в Иране, имеющем прямой и очень удобный выход к традиционному нефтеносному району Персидского залива и к перспективному в этом отношении Каспию, ставит под непосредственный контроль США практически все побережье первого и не менее 1/5 побережья второго. Более того, с учетом огромного роста влияния США в Азербайджане и значительного
— в Туркменистане и Казахстане за последние годы, которое еще более усилится в случае американской оккупации Ирана, под более или менее уверенный контроль Вашингтона могут перейти до 3/4 побережья Каспия, граничащего с наиболее богатыми нефтеносными пластами дна моря. Для реализации этого грандиозного проекта требуется надежный плацдарм. В качестве таковых в той или иной мере уже могут рассматриваться фактически оккупированные Ирак и Афганистан, с обеих сторон «подпирающие» Иран, не говоря уже о главном союзнике Вашингтона в
Западной Азии — Турции. Но в данном случае гораздо важнее иметь трамплин с выходом непосредственно к самой акватории Каспия не только для развертывания возможной военной операции, но и для максимально быстрого начала освоения богатств региона и транспортировки сырья на Запад. Таким образом, этот плацдарм должен быть оснащен уже готовым к работе комплексом нефтедобывающей и перерабатывающей промышленности и системой транспортных коммуникаций.
На эту роль, конечно, великолепно подходит сам Иран. Но в силу его сохраняющейся недоступности, а также того, что в случае затягивания возможной военной операции против этой страны промышленность и коммуникации могут серьезно пострадать, а их восстановление
— изрядно затянуться, возникает необходимость поиска более или менее равноценной, пусть и временной, замены иранского потенциала. Из других прикаспийских стран, кроме России, на эту роль лучше всех подходит как раз Азербайджан. «Уязвимость Азербайджана чревата более значительными последствиями для региона, поскольку вследствие своего местоположения страна является геополитической точкой опоры. Азербайджан можно назвать жизненно важной “пробкой”, контролирующей доступ к “бутылке” с богатствами бассейна Каспийского моря и Средней Азии»1. Возможно, в повышенной активности американской дипломатии именно в Азербайджане после осени 2001 г. данные обстоятельства играют не последнюю роль. Азербайджан представляется для Вашингтона оптимальным вариантом базы освоения каспийских богатств еще по нескольким причинам. Во-первых, американское влияние, как уже отмечалось, начало расти в стране еще со второй половины 1990-х гг. Этому немало способствовала позиция Турции, выступающей как своего рода опекун Азербайджана на международной арене и ходатай перед великими державами Североатлантического блока.
Во-вторых, влияние России как главного, хотя и сильно ослабленного соперника США в Кавказско-Каспийском регионе в Азербайджане достаточно невелико. Политика Вашингтона по усилению
1 Бжезинский З. Великая шахматная доска. — М. : Международные отношения, 2003, с. 155.
американского присутствия в странах СНГ встретила в Азербайджане особенно благоприятные условия для своей реализации. Следствием этого стало и предоставление баз в Азербайджане для нужд США в период войны в Афганистане, и понимание, с которым в Баку отнеслись к военному вторжению в Ирак. Таким образом, не лишено оснований беспокойство Тегерана, вынудившее его выступить с официальным предупреждением в адрес Азербайджана и Грузии весной 2003 г. об ответственности, которую они понесут в случае пособничества в возможной агрессии США против Ирана.
Таким образом, анализ энергетической стратегии США в Кавказско-Каспийском регионе позволяет выявить основные факторы геополитических рисков. Что касается самих стран региона, то создание очередного американского плацдарма, в первую очередь, ставит вопрос о подлинном суверенитете государств Кавказа и Каспия. Этому в немалой степени способствовало влияние США на формирование политической и экономической конъюнктуры посредством спекуляции нефтегазовыми проектами. Избавившиеся от режима советского империализма страны региона оказались в еще более опасной зоне геополитического риска. Новейшая либеральная модернизация, которой манили народы бывшего Советского Союза, оказалась гигантским блефом1. Создание иллюзий о скорейшем подъеме экономик стран региона посредством энергоресурсов, дифирамбы о «стратегическом парт-
1 Панарин А С. Глобальное политическое прогнозирование. — М. : Алгоритм, 2002, с. 299.
нерстве» также явились дополнительным фактором углубления глобальной экспансии в регион.
Одним из инструментов экспансии стала антироссийская карта, разыгранная на почве негативного российского, позже советского, наследия в регионе. Однако американское присутствие в регионе лишь усилило процесс дезинтеграции с потенциальными партнерами, создало риски возникновения глобального конфликта между ведущими акторами. Энергетический и транспортнокоммуникационный потенциал государств Кавказско-Каспийского региона стал предметом риска потери или усиления влияния на определенном геополитическом пространстве. Самой высокой степени риска в этой игре подвержены сами страны региона. Отсутствие сбалансированной политики в одной стране (Грузия), коммерциализация политики в других (Азербайджан, Казахстан, Туркменистан) создали ситуацию нарушения состояния стратегической стабильности в регионе, и значит, стратегического риска.
Отдельного внимания заслуживает коммерциализация политики мировых и региональных держав, которая непосредственно связана с углеводородными ресурсами региона. Несмотря на высокие ценности свободы и демократии, которыми западными страны руководствуются при освоении того или иного геополитического пространства, вполне очевидно, что конечной целью этих деклараций и последующего применения военной силы является доступ к жизненно важным для этих стран энергоресурсам.
