CC BY
227
УДК 81.00 ББК 81.00
Н.Н. Ефимова
ЭНАНТИОСЕМИЯ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ АЛЛОФРОНИИ -ЛИНГВО-СЕМИОТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
В статье рассмотрено явление энантиосемии как разновидности аллофронии, проведен сопоставительный анализ энантиосемии и смежных явлений; рассмотрены внутрисистемные предпосылки ее возникновения на всех уровнях языка; предложены подходы к исследованию парапросдокии, garden-path sentences, а также «стишков-пирожков» как специфических прагматически-ориентированных энантиосемичных единиц; выдвинута гипотеза потенциальной энантиосемичности концепта.
Ключевые слова: энантиосемия; аллофрония; неоднозначность; концепт; реципиент; концептуальная интеграция
N.N. Efimova
ENANTIOSEMY AS ALLOPHRONY: LINGUOSEMIOTIC ASPECTS
The article focuses on enantiosemy as a variety of allophrony; enantiosemy is viewed through comparative analysis with coterminous phenomena; intra-systemic prerequisites of enantiosemy emergence are considered on every language strata; tentative research argorithms for the study of paraprosdokian, garden-path sentences and «stishki-pirozhki» as specific pragmatically-oriented enantiosemic units are proposed; potential enatiosemicity of concept in is hypothesized.
Key words: enantiosemy; allofrony; ambiguity; concept; recipient; conceptual integration
Одно из характерных свойств человеческого ума в том, что, сталкиваясь с противоречием, он не может оставаться пассивным. Ум приходит в движение с целью разрешить противоречие. Всем своим прогрессом человек обязан этому факту.
Эрих Фромм
Интегрирующая функция феномена противоречия в социогуманитарном знании поддерживает традиционную актуальность исследования самого этого явления и поиска возможностей и ограничений его применения для анализа широкого круга вопросов, в том числе и касающихся языка. Термин «аллофрония» был предложен Б.Т. Ганеевым в качестве лингвистического коррелята логическому термину «противоречие»; аллофрония представляет собой «не только феномен языкового и речевого противоречия, но и универсальный способ выхода из любого речевого противоречия» [Ганеев, 2004].
Ф. Гегель видел в противоречии «корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, имеет побуждение и деятельно» [Гегель. Ц^: http://readr.ru/fridrih-gegel-nauka-logiki. html?page=75]. Существование противоречия связано с объективным многообразием
элементов единого целого и основано на допущении возможности различных подходов к категоризации явлений реального мира. Все естественные языки в той или иной степени характеризуются противоречиями как проявлениями неоднозначности. Проблема разрешения неоднозначности - disambiguation
- стала особенно актуальной с появлением искусственных языков и средств машинного перевода. Вопрос о систематизации принципов и критериев разрешения языковой и речевой неоднозначности остается одним из самых дискутируемых в лингвистике и смежных областях знания. Если изыскания в области лексической неоднозначности, как правило, ведутся в русле филологических подходов, то изучение морфологической, синтаксической и прагматической неоднозначности имеют междисциплинарный характер. В разной степени изучена неоднозначность в свете дихотомий «язык - речь», «синхрония -диахрония», «денотация - коннотация».
Представляются перспективными исследования этого явления в свете когнитивного подхода к языку, когнитивного моделирования, теории ментальных пространств и теории концептуальной интеграции. Основополагающими принципами современной парадигмы лингвистических исследований признаны антропоцентризм, функционализм, экспланаторность и экспансионизм [Кубрякова, 1995]. Семантикокогнитивный подход предполагает объяснение фактов и категорий языка через соотнесение языковых форм с их ментальными репрезентациями, т. е. доступ к содержанию концептов как глобальных единиц мыслительной деятельности открывается через исследование семантики языковых единиц. В рамках исследования языковой неоднозначности представляется важным выделить два взаимодополняющих вектора: изучение эксплицитной, «объективной» неоднозначности, присущей языку в силу его системно-структурных характеристик, и изучение имплицитной, «субъективной» неоднозначности, проявляющейся в ходе коммуникации в форме непонимания или неверного понимания. Если анализ собственно языковых неоднозначностей может быть выполнен в русле сравнительноисторической и системно-структурной парадигм, то исследование феномена ошибки интерпретации эффективно в рамках когнитивного подхода, обращенного к соотношению языка и сознания и традиционно сосредоточенном на более на восприятии, нежели на продуцировании речи.
Неоднозначность является имманентным признаком человеческого языка. Ее примеры многочисленны как на межъязыковом, так и на внутриязыковом уровнях. В обоих случаях неоднозначность порождает потенциальную множественность интерпретаций, являясь
категориальным признаком множества
единиц языка и речи, взаимосвязи
между которыми классифицируются как энантиосемия, полисемия и различные виды омонимии на языковом уровне (в морфологии, лексике и в синтаксисе), и антифрасис, парапросдокия, garden path sentences и смежные с ними явления на речевом уровне. Описаны различные подходы к классификации типов неоднозначности.
Т. Виноград выделял лексическую, структурную, неоднозначность глубинной структуры, семантическую и прагматическую неоднозначность [Виноград, 1983]. Ю.Д. Апресян исследовал синтаксическую и лексическую многозначность, языковую и речевую, регулярную и нерегулярную, многозначность различных частей речи [Апресян, 1971]. С точки зрения степени размежевания возможных значений единиц языка и речи можно говорить об абсолютно полярных значениях (энантиосемии) и об отличных друг от друга, но не полярных значениях (полисемии и омонимии). Нередко энантиосемию называют крайним случаем полисемии, в ряде случаев трудно провести грань между полисемией и омонимией, что демонстрирует размытость границ языковых явлений и позволяет прибегнуть к интеграции исследовательских методов. В данной работе мы сосредоточим внимание на собственно энантиосемии, которая характеризуется полным совпадением формы и абсолютным расхождением содержания единиц языка и речи и проявляется как эксплицитно, так и имплицитно.
Ортофрония (логический, эксплицитный, рациональный аспект) и аллофрония (алогичный, имплицитный, «иной» аспект) как два модуса функционирования языка реализуются на всех языковых уровнях; в силу специфических характеристик эти явления требуют различных подходов к их изучению. Если исследования ортофронии могут опираться на понятия и инструментарий классической двузначной логики, то анализ аллофронии требует применения многозначной логики, не ограничивающейся бинарной оппозицией «истинно - ложно» и не опирающейся на закон исключенного третьего.
Обратимся к истокам изучения энантиосемии как одного из проявлений аллофронии. В публикациях различных лет это явление носит различные названия
- антифрасис, Janus word, antilogy, энантиодромия, автоантоним (контроним) и, наконец, энантиосемия.
Энантиодромия (от греческого
«бег навстречу») по Гераклиту есть взаимодействие противоположностей. Он полагал, что созвучие в природе и музыке, как
и цвет в живописи создается из различных, а не одинаковых элементов, указывая на то, что пары противоположностей представляют собой единства, демонстрирующие тождество этих противоположностей. Неизменное противостояние и сосуществование живого и мертвого, большого и малого, преходящего и непреходящего отражают дуальную природу общечеловеческой картины мира, обретающей и утрачивающей частные
признаки в зависимости от условий хронотопа. Концепция Гераклитовой гармонии строится на идее совпадения самопротивоборствующих противоположностей, поскольку дихотомия единства и множества, центра и периферии, спящего и бодрствующего отражает полярность человеческого мировосприятия.
Автоантоним (английские термины
auto-antonym (autantonym), или contronym (contranym) - слово, графически представленное омографом, денотаты
которого противоположны друг другу по значению (являются антонимами). Термины «autantonym» и «contronym» (в русских исследованиях однокоренные аналоги этих терминов не встречаются) были предложены Т. Шипли и Дж. Херрингом в 60-е гг. XX в. [http://en.wikipedia.org/wiki/Auto-antonym]. Некоторые пары контронимов являются
подлинными омографами, т. е. словами с различной этимологией, обладающими единой формой. Например, cleave «разделять» происходит от староанглийского cleofan, а cleave «примыкать» - от староанглийского clifian; причем изначальные глаголы
произносились по-разному. Другие
контронимы являются результатом полисемии, когда одно слово приобретает различные, иногда противоположные, значения. Например, quite, означавшее «clear» или «free» в среднеанглийском, может в современном английском иметь два значения: «slightly» (quite nice) или «completely» (quite beautiful). Аналогично происхождение таких пар, как sanction - «permit» и «penalize»; bolt - «leave quickly» и «fixed»; fast - «moving rapidly» и «unmoving». Многие пары английских контронимов образовались в ходе конверсии -перехода существительных в глаголы с разным смыслом: «добавить что-либо» и «удалить что-либо», например, dust, seed, stone, pit. Некоторые контронимы - это одинаковые по
форме слова, приобретшие разные значения в вариантах английского языка. Например, to table a bill означает «выставить законопроект на обсуждение» в британском английском, и «снять законопроект с обсуждения» в американском английском.
Нередко одно из значений отслеживается с трудом или является архаичным, что повышает вероятность ошибки интерпретации; например, в Библии Короля Джеймса часто используется глагол «let» в значении «for-bid», которое ныне устарело, сохранившись только в юридическом клише «without let or hindrance», и в ряде спортивных терминов.
Ярко иллюстрирует диахронический аспект энантиосемии комментарий одного из британских монархов (по разным источникам
- королевы Анны, короля Джеймса, короля Уильяма, короля Чарльза), назвавшего Собор святого Павла «awful, amusing, and artificial», что в современном английском означает «awe-inspiring, amazing, and ingeniously designed». Примером разновременной энантиосемии [Балалыкина, 2004] является древнерусскаялексема«прелесть»,изначально означавшая «коварство», «обман», «соблазн»; «прелестными письмами» называли воззвания мятежников к народу, призывающие к борьбе с самодержавием. Современное значение «обаяние», «привлекательность» появляется у слова «прелесть» только в XVII-XIX вв.
Динамика семиозиса находится под влиянием как чисто лингвистических, так и экстралингвистических факторов: меняется не только интерпретанта, но и сам денотат знака, что позволяет говорить о двух типах энантиосемии (по аналогии с типологией полисемии Д. Геераэртса) - категориальной (основанной на полярной противоположности прототипов) и прототипической (основанной на вариативности признаков объекта и аксиологических вариациях) [Шелестюк,
2011]. Русское слово «жгучий» иллюстрирует категориальную энантиосемию, так как может означать и «очень горячий» и «очень холодный», т. е. знаку соответствуют различные денотаты - «прототипы». Глагол «одалживать» (давать в долг, брать в долг)
- пример прототипической энантиосемии, поскольку значения характеризуют одну и ту же прототипическую ситуацию, акцентируя разные ее составляющие.
Немало примеров синкретизма значений и в других языках: латинское sacer имеет двойное значение: «святой, священный» и «проклятый, бесчестный». Французское hote может означать «хозяин» или «гость»; то же справедливо для итальянского ospite (оба слова происходят от латинского hospes), русские слова «гость» и «хозяин» также восходят к этому корню. на хинди и kal на урду могут означать «yesterday» или «tomorrow» (противоречие снимается выбором глагола).
В гавайском языке aloha переводится и как приветствие, и как прощание, но основное значение слова - любовь, по сути, обращение к собеседнику при встрече и при расставании выражает одно и то же отношение к нему, различны лишь обстоятельства этого выражения. Прагматически близко к этому слову итальянское salut. Латинское al-tus переводится на английский как «high» или «deep» Однако в латыни значение было одно - большой в вертикальном измерении. Различие между английскими «high» и «deep» определяется тем, как говорящий соотносит качество описываемого объекта с некоей нормой. Гора описывается как «high», поскольку находится над уровнем моря, а океан - как «deep», так как лежит ниже уровня моря.
Антифрасис как одно из воплощений энантиосемии в речи - троп, комический эффект которого основан на противопоставлении смысла употребляемого слова ситуации его употребления, так, бедного называют Крезом, слабого -Геркулесом. Как правило, противоположное прототипическому значение появляется у слова только в определенной ситуации; изначально в семантике слова отсутствует эмоционально-оценочный компонент, он возникает благодаря переосмыслению в дискурсе: хороший- обладающий
положительными качествами или свойствами и хороший - весьма сомнительных
достоинств; славить - воздавать хвалу и славить - распространять дурные слухи; удружить - оказать дружескую услугу и удружить - причинить вред; благословить -воздать хвалу, благодарность и благословить
- ударить кого-либо чем-нибудь; отделать
- придать чему-либо законченный вид и
отделать - испачкать, испортить небрежным обращением и т. д. [Балалыкина, 2004].
Существует и иной тип антифрасиса -можно назвать его двухчастным, т. е. эффект иронии достигается за счет одновременного употребления единиц с противоположным значением. Вызывая аксиологический диссонанс у получателя сообщения, такой антифрасис придает особую эмоциональную насыщенность поэтическому тексту, здесь противопоставление не требует контекста ситуации, так как в его основе
- противоположность эмоциональнооценочной семантики значений двух единиц: «Мы знаем: вечная любовь живет едва ли три недели» (А.С. Пушкин, «Кокетке») или «Ай, Моська, знать, она сильна, что лает на слона» (И.А. Крылов, «Слон и моська»).
И.В. Садчикова предлагает следующее определение энантиосемии: «энантиосемия
- окказиональная мелиорация пейоративов и пейорация мелиоративов (от греч. en
- «в», anti - «против», sema - «знак»)... Энантиосемия чаще всего является результатом семантического переосмысления слова, изменения его эмоциональной окраски в индивидуальном словоупотреблении» [Садчикова, 2004]. На наш взгляд, это определение скорее описывает антифрасис как речевое явление, поскольку представление энантиосемии как окказионального феномена было бы неполным.
Термин «энантиосемия», означаю-
щий совмещение в семантической структуре слова двух противоположных значений, одновременное функционирование полярных планов содержания, появился в лингвистике благодаря чешскому филологу-полиглоту В.И. Шерцлю в середине XIX в.; он полагал, что данное уникальное в своем роде явление унаследовано от древнейших эпох. «Чем язык древнее и чем народ примитивнее, тем чаще встречается это явление» [Шерцль, 1883]. По мнению В.Ю. Кравцовой, основными предпосылками появления энантиосемии как смежного между полисемией и антонимией явления являются асимметрия языкового знака, принцип языковой экономии, дуализм человеческого мышления [Кравцова, 2006]. Очевидно, энантиосемия представляет собой один из возможных путей семиотической эволюции языковой единицы; например,
у слова «неверное» современное значение «вероятно, по-видимому» вытеснило устаревшее «наверняка, непременно»; слово «честить» приобрело значение «бранить, ругать», утратив прежнее «оказывать уважение». У лингвистов нет единого мнения о степени продуктивности этого семиотического процесса. Однако большое количество посвященных ему публикаций указывает на неослабевающий интерес ученых к нему.
Энантиосемия, как и другие проявления аллофронии, существует на всех уровнях языка.
На морфологическом уровне энантиосемия характерна для всех частей слов, так энантиосемична русская приставка «пред-». Полярность ее значений ярко проявляется в оппозиции «предыдущий» и «предстоящий», которую А.Д. Шмелев объясняет различными вариантами концептуализации времени: если время считать движущимся, а наблюдателя неподвижным, то все, что прошло мимо наблюдателя, находится впереди («предыдущий»), если же движется наблюдатель, то все, что впереди, ему еще предстоит, является для него «предстоящим». [Шмелев, 2002]. Старославянский глагол предъити изначально имел значение только «идти впереди», приобретя современное значение позднее. Собственно энантиосемия приставочных морфем встречается не так часто, как другие виды неоднозначности: например, русское «просмотреть» может означать «пересмотреть до конца» и «не разглядеть» (аналогичны немецкое «ubersehen» и английское «overlook/oversee»).
Другим возможным объяснением
появления энантиосемии представляется
синкретичный характер первобытного
мышления, тесно взаимосвязанный с синкретизмом древних корней. Например, индоевропейское pel - «лить» и в то же время - «жечь» (а также «краска», «гнуть», «прятать», «продавать»). Часто противоположные значения ранних слов оформляются при помощи табуирующих элементов, например, индоевропейское ub- «плохой», древнеисландское ubbi «ненависть», и индоевропейское *l-ub «любовь» с табуирующим элементом *l [Шелестюк, 2011].
Исследования полностью деэтимологизированных слов порой приводят к парадоксальным открытиям - одним из известнейших примеров является оппозиция русских лексем «начало - конец», восходящих к единому праславянскому корню kon/ken (край) и приобретших противоположные значения в ходе изменения графического и фонетического облика. Любопытно, что в родственном сербском есть выражение «ад кона до кона» - «с начала до конца». Общность этимологии и эволюция размежевания этой пары лексем стали классическим примером диахронической внутриязыковой энантиосемии.
Предпосылки появления диахронической энантиосемии включают лингвистические, психо-, социолингвистические, лингвокультурные и исторические факторы. Диахроническая энантиосемия может иметь три аспекта проявления [Прошин, 2010]: «1) в изначальном - реальном или потенциальном
- сосуществовании двух противоположных значений в семантической структуре слова (лексемы), то есть в их синкретизме; 2) в изменении в ходе исторического развития значения лексемы до противоположного; 3) в появлении в ходе исторического развития двух слов, этимологически родственных и сходных по звучанию, которые имеют в языке противоположные значения».
В лексической энантиосемии М.Ю. Бродский выделяет следующие типы связей меж-ду противоположными значениями лексем: контрарные (fast - «крепкий,
твердый; стойкий» и «быстрый, скорый»), контрадикторные (accident - «случай» и «несчастный случай»), конверсивные (capitulate - «капитулировать» и устаревшее «вести переговоры, заключать соглашение») и векторные (respire «вдыхать» и «выдыхать») [Бродский, 1998]. На наш взгляд, не всегда можно однозначно классифицировать энантиосемичные лексемы, однако большинство примеров подпадают под категорию лексем с контрарными отношениями значений: sanction: «to allow» и «to prohibit»; fix: «a solution» или «a problem»; clip: «to separate» или «to join»; left как форма прошедшего времени глагола leave - «to have gone», а в качестве прилагательного -«remaining», wear: «to last under use» или «to
erode under use»; buckle : «to fasten» или «to bend and then break»; bolt : «to secure, lock» или «to start suddenly and run away»; screen: «to conceal» или «to show».
Исследуя корреляции между типом семантической деривации (синкретический, последовательный и параллельный) и типом энантиосемии (категориальная или прототипическая), Е.В. Шелестюк обнаружила практически полное
совпадение примеров категориальной энантиосемии и случаев синкретической деривации; это наблюдение позволяет ей сделать вывод о том, «ранний синкретизм противоположных основ способствовал развитию категориальной полисемии и соответствующих энантиосемических
значений. Напротив, последовательная и параллельно-последовательная деривация порождали прототипическую полисемию и соответствующую энантиосемию» [Шелестюк, 2011].
Энантиосемия на синтаксическом уровне
- одно из проявлений неоднозначности, которая также реализуется через полисемию и омонимию. По наблюдению И.А. Мельчука, в научно-технических текстах неоднозначность встречается в большинстве фраз, а одно предложение в первой статье Конституции США допускает 16 различных синтаксических структур [Мельчук, 1999].
Синтаксическая неоднозначность в русском языке обусловлена рядом грамматических явлений, например, морфологической омонимией форм существительных в именительном и винительном падежах. Следующие примеры представляют два класса предложений, демонстрирующих этот тип синтаксическойнеоднозначности. Этивыводы подтвердили специальные анализы.., Фермент расщепляет субстрат... Согласно типовой инвариантной модели порядка слов в русском предложении, первое существительное выступает в роли подлежащего, а второе
- в роли дополнения, однако в речи это правило нередко игнорируется и проблема двойственности (иногда множественности) интерпретации не снимается. Хотя большинство этих и подобных примеров иллюстрируют полисемию, в ряде случаев они могут интерпретироваться как случаи энантиосемии.
Другая внутриязыковая предпосылка неоднозначности - полисемия ряда грамматических конструкций; например, определительная конструкция «Термиты, которые не способны летать...» может пониматься либо как «Термиты (все), не будучи способны летать..», либо как «Те термиты, которые не способны летать...». Аналогична конструкция «Летучие мыши, питающиеся насекомыми...» - «Все летучие мыши, питающиеся насекомыми» или «Те летучие мыши, которые питаются насекомыми...». Неоднозначность синтаксических связей в таких предложениях, как «Преступник застрелил служанку актрисы, которая стояла на балконе», «Он шел, несмотря на мороз, в легкой куртке, по-видимому, чувствуя себя превосходно», «Она говорила, сердясь, что я бестолков и угрюм». Согласно данным М.В. Юдиной, респонденты, которым в ходе интерпретативного эксперимента предлагается выбрать, к какому из существительных относится определительная конструкция, в большинстве случаев отдают предпочтение раннему закрытию, т. е., прочитав предложение
«Преступник застрелил служанку актрисы, которая стояла на балконе», они отвечают, что на балконе стояла служанка [Юдина. Режим доступа : http://www.dialog-21.ru/
digests/dialog2007/materials/html/91.htm].
Всплеск интереса исследователей к синтаксической неоднозначности связан с началом изучения возможностей автоматической обработки текста в 60-е гг. XX в. Лингвисты заметили, что такие предложения, как «При заводе имеются курсы по подготовке в институт, детские сады и ясли» хотя и могут быть неверно истолкованы, в реальной жизни, как правило, понимаются правильно, поскольку реципиент руководствуется внеязыковой ситуацией и контекстом. Выбор интерпретации осложняется в ситуации, не обусловленной прагматически; например, в пушкинских строках о Ленском «Он из Германии туманной привез учености плоды» определение «туманной» можно отнести и к Германии, и к учености. Современному читателю более естественным кажется первое толкование, однако, Германия едва ли ассоциируется с туманом, а общее
ироничное отношение Пушкина к своему герою позволяет предположить, что туманной он считал именно его ученость [Гладкий, 1985, с. 24-25]. Аналогично в строке «Роняет лес багряный свой убор» читатель наших дней склонен связать «багряный» с убором, а не с лесом. Но в пушкинское время было частотным следование определяющего слова за определяемым, если учитывать это, станет ясным, что багряный относится к лесу. [Муравенко, 2008].
Однако и в английском языке многочисленны примеры неоднозначных предложений: «John enjoys painting his models nude» («nude» может определять как подлежащее John, так и дополнение models, что позволяет классифицировать эту фразу как «почти» энантиосемичную), «Visiting relatives can be so boring» (имеется в виду либо процесс посещения родственников кем-либо, либо их визит, таким образом, у этого предложения денотаты могут быть различны, что указывает на категориальную полисемию/ энантиосемию), аналогично предложение «Flying planes can be dangerous»; Предложение «The cow was found by a stream by a farmer» допускает следующие интерпретации: the farmer found the cow near the stream; the cow was found near a stream that was near a farmer; the stream found the cow near a farmer). Чем меньше второстепенных членов содержит предложение, тем меньшее число его толкований возможно: «I know whom John knows» допускает следующие интерпретации: I am acquainted with the same people as John is, или I know who John’s acquaintances are; « They are hunting dogs» - «это охотничьи собаки», либо «они охотятся на собак».
Помимо внутриязыковых системных предпосылок, появление энантиосемии нередко обусловлено намерением автора высказывания (например, антифрасис, проиллюстрированный выше). Пример намеренного создания неоднозначного предложения - так называемые garden path sentences. Наименование конструкций такого типа происходит от английского выражения «to be led up the garden path» - быть обманутым. Начало каждой такой фразы соответствует стандартному построению типичного предложения и заставляет читателя мысленно достроить фразу согласно имеющемуся в
памяти шаблону. Он параллельно совершает две мыслительные операции - читает предложение и «домысливает» его. Наступает момент, когда читаемое и «домысливаемое» перестают совпадать - очередное слово или словосочетание не вписывается в избранную им структуру и субъект вынужден вчитываться в предложение еще и еще раз, так как испытывает когнитивный диссонанс: ожидаемое и действительное не совпали. Примерами таких конструкций могут служить следующие предложения:
The horse raced past the barn fell.
The man whistling tunes pianos.
The cotton clothing is made of grows in Mississippi.
The tomcat curled up on the cushion seemed friendly.
Весьма сложно отнести garden path sentences к конкретному типу неоднозначности. Очевидно, они находятся на стыке синтаксической полисемии и энантиосемии; их исследование может быть продуктивным только при условии выхода за рамки структурного подхода.
Близким к garden path sentences явлением, на наш взгляд, является парапросдокия -стилистическая фигура, «сталкивающая» смыслы первой и второй частей предложения. Парапросдокия также построена на эффекте обманутого ожидания, но здесь отсутствует синтаксическая неоднозначность. Как правило, первая часть такого высказывания представляет собой общеизвестную истину или даже цитату - нечто, с чем не поспоришь. Читатель настраивается на продолжение, ожидая примеров или подтверждений прочитанному, но его ждет парадоксальная развязка, как например, в таких фразах:
Если бы я согласился с Вами, мы оба были бы неправы.
За успехом каждого человека стоит женщина. За падением успешного человека, как правило, стоит еще одна.
Украсть у одного человека - это плагиат. Украсть у многих - исследование.
War does not determine who is right - only who is left. - Война определяет, не кто прав, а кто остался (игра слов утрачивается в переводе).
Change is inevitable, except from a vending machine. В переводе эффект парапросдокии
теряется в силу наличия разных значений у английского существительного «change», которые обыгрываются в оригинале.
Нередко подобные фразы имеют конкретного автора или приписываются конкретному автору, переходя в разряд афоризмов:
«If I am reading this graph correctly - I’d be very surprised» (Stephen Colbert)».
«You can always count on the Americans to do the right thing - after they have tried everything else» (Winston Churchill).
«On his feet he wore...blisters» (Aristotle).
«I’ve had a perfectly wonderful evening, but this wasn’t it» (Groucho Marx).
«A modest man, who has much to be modest about» (предположительно Winston Churchill о Clement Attlee).
По нашим сведениям, примеры парапросдокии не анализировались как разновидность энантиосемии. Однако, мы полагаем, что они иллюстрируют явление, которое можно назвать «потенциальной энантиосемией», поскольку противопоставляются реальное начало фразы и «домысливаемое» продолжение, при этом противопоставление актуализируется только в определенном лингвокультурном контексте.
Примером области пересечения garden path sentences и парапрасдокии является, на наш взгляд, разновидность интернет-творчества
- жанр, условно называемый «стишки-пирожки»:
Итак, она звалась Олегом, не в смысле женщина Олег, а просто где-то потерялась, и вот Олег её зовёт.
Быть можно дельным человеком, и в офисе в пасьянс играть, кататься взад вперед на стуле и ждать, когда же шесть часов.
Мой дядя самых честных правил, нечестных тоже правил он, не зря про дядю говорили, что он пластический хирург.
Каждое стихотворение наделено характеристиками garden path sentences - а именно, такими особенностями построения, которые настраивают читателя на определенную интерпретацию начала текста, несовместимую с его второй частью. Присущи стишкам-пирожкам и черты парапросдокии - а именно,
парадоксальная переформулировка первой части во второй.
Неоднозначность, намеренно заложенная автором в тексты, классифицируемые как garden path sentences и примеры парапросдокии, основывается на наличии у предложения более одного денотата, понимаемого как фрагмент действительности, материальный коррелят высказывания.
Итак, энантиосемия как проявление аллофронии выходит за рамки чисто языковых явлений, хотя большинство исследований, посвященных этому явлению, традиционно акцентируют именно ее языковую сторону. Многие вопросы, касающиеся энантиосемии, успешно решаются с применением методологии лексической семантики и семантики синтаксиса, однако дальнейшее изучение прагматической специфики этого явления требует применения лингвокогнитивного подхода.
Первыми исследователями энантиосемии В.И. Шерцлем и К. Абелем размытая семантика древних корней рассматривалась как главная причина появления полярных значений лексем. Пралогичное первобытное мышление основывалось на уравнивании различных объектов действительности и наделении предметов и явлений способностями, исключаемыми материалистическим мировоззрением. Л. Леви-Брюль подчеркивает, что «пралогичность» не идентична «нелогичности», а представляет собой специфическую организацию когнитивных процессов, он полагает, что первобытное мышление «без всяких затруднений допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах. Оно обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум» [Леви-Брюль, 1980, с. 130-140]. Архаическое двоемирие - фундамент мировосприятия древних, остающийся ключевым принципом отображения окружающей действительности в человеческом сознании. Уход и возвращение в солярно-ориентированных мифах, смерть и возрождение в вегетативных тематиках находятся в непреходящем единстве, их восприятие безоценочно. Однако синтетизм «доисторического» мышления не означает неделимости, он подразумевает возможность выделения конкретного образа из целостного
ансамбля. Такое «выхватывание» единственно необходимого объекта из множества коррелирует с когнитивными операциями, производимыми участниками коммуникации. Интенция автора высказывания подчиняет выбор языковых средств множеству ситуативно значимых дискурсивных
параметров; интенция реципиента также обусловлена целым рядом факторов.
Неоднозначность визуального восприятия объектов, а также намеренная неоднозначность их изображения могут быть проиллюстрированы феноменом оптической иллюзии (рис. 1).
Рис. 1. Куб Неккера
В зависимости от того, какая грань куба, выделенная контрастным цветом, оказывается в фокусе внимании зрителя, реципиент воспринимает пространственное положение куба по-разному. Если это верхняя левая грань, куб как бы балансирует на нижнем углу. Если акцентируется задняя левая грань, то куб стоит. Этот пример иллюстрирует разные (иногда противоположные) варианты субъективной концептуализации предметов реального мира. Аналогично реципиент вербального текста выводит один фрагмент целого на авансцену восприятия (в терминах Р. Лангакера - осуществляет когнитивное профилирование), тем самым, оставляя в тени остальные составляющие, которые могут оказаться в фокусе восприятия другого реципиента.
«Энантиосемию неправильно считать редким и непродуктивным явлением: она представляет собою не курьез, который можно иллюстрировать несколькими изолированными примерами, не образующими никакой системы, а регулярное явление, основанное на некоторых общих принципах познавательной способности человека и человеческого общения» [Шмелев, 2004]. Интерпретация энантиосемичных единиц участниками коммуникации в ходе понимания конкретного речевого события представляет собой сложную совокупность когнитивных процессов, включающих концептуальную интеграцию. Представляется оправданным
применение ряда положений когнитивной семантики и, в частности, теории ментальных пространств, к анализу этих процессов. Согласно Ж. Фоконье, ментальные пространства не представляют собой точную копию реальности; являясь коррелятом философского понятия возможного мира, ментальное пространство интерпретируется как сформированный на основе более общего сценария конструкт вероятной реальности с множеством потенциально активируемых характеристик. По мере разворачивания дискурса структура, заложенная в пространстве, непрерывно подвергается пересмотру, при этом активируются ее разные гранивзависимостиотрядафакторов.Согласно А. Бергсону, «Мысль - это нечто непрерывно растущее: от начала речи и до ее конца она пускает почки, цветет, зреет. Никогда она не останавливается, никогда не повторяется. Она должна непрестанно изменяться, потому что перестать изменяться - значит перестать жить» [Бергсон. Режим доступа : http://log-in.ru/books/smekh-bergson-anri-filosofiya]. Возможно, именно феноменологический характер любой интерпретации, ее обусловленность множеством факторов, и создают предпосылки для намеренного конструирования аллофроничных предложений. Согласно М. Turner и G. Fauconnier, «Ментальное пространство - это относительно небольшой «концептуальный пакет», который эксплицитно заимствует
из концептуального домена только часть структуры и конструируется для понимания конкретной ситуации или действия» (цит. по : [Будаев, 2007]). Таким образом, выбор интерпретации знака определенным образом характеризует интерпретатора; возможно, именно выявление этих характеристик и есть цель автора неоднозначных предложений.
Если экстраполировать открытие зависимости визуального восприятия объекта от угла зрения, сделанное швейцарским кристаллографом Л.А. Неккером в 1832 г., на восприятие речевого сообщения, можно придти к выводу, что интерпретации одной и той же единицы могут быть полярны. Об этом писал и Г. Фреге: «некоторый знак (слово, словосочетание или графический символ) мыслится не только в связи с обозначаемым, которое можно было бы назвать значением знака, но также и в связи с тем, что мне хотелось бы назвать смыслом знака, содержащим способ данности [обозначаемого]... у выражений «Вечерняя звезда» и «Утренняя звезда» одно и то же значение, но не смысл» [Фреге. Режим доступа : http://philosophy.ru/library/frege/02. Мт1].
Как у куба Неккера передняя грань может становиться задней, внутренняя поверхность
- внешней, а пустое пространство -полным, так и результат концептуализации действительности не является раз и навсегда заданной величиной. Концепт как форма знания, характеризующаяся большим объемом и бедным содержанием в силу отсутствия единства точек зрения коммуникантов и выделения ими различных феноменологических признаков [Каплуненко,
2012], представляется потенциально энан-тиосемичным. Закономерности функционирования энантиосемии на последующих этапах лингвосемиотической эволюции (этапы господства понятия и термина) представляют собой поле для дальнейшего исследования.
Библиографический список
1. Апресян, Ю.Д. О регулярной многозначности
[Электронный ресурс] / Ю.Д. Апресян. - Режим доступа : http://www.philology.ru/linguistics1/
apresyan-71.htm (дата обращения : 15.03.2013).
2. Балалыкина, Э.А. Семантические законы и история слов Русская и сопоставительная
филология : Лингвокультурологический аспект
[Электронный ресурс] / Э.А. Балалыкина. - Режим доступа : http://old.kpfu.ru/f10/bibl/resource/articles.
php?id=6&num=9000000 (дата обращения : І5.03.20І3).
3. Бергсон, A. Смех [Электронный ресурс] /
A. Бергсон. - Режим доступа : http^/log-in.ru/books! smekh-bergson-anri-filosofiya (дата обращения :
30.03.2013).
4. Бродский, М.Ю. Лексическая энантиосемия в сопоставительном аспекте: на материале современного английского и французского языков [Текст] : автореф. дис. ... канд. филол. наук : І0.02.20 / М.Ю. Бродский. -Екатеринбург, І998. - І96 с.
5. Будаев, Э.В. Становление когнитивной теории метафоры [Текст] / Э.В. Будаев // Лингвокультурология.
- Вып. І. - Екатеринбург, 2007. - С. 16-32.
6. Виноград, Т. К процессуальному пониманию семантики [Текст] / Т. Виноград // Новое в зарубежной лингвистике. - M., І983. - Вып. XII. - С. І23-І70.
7. Ганеев, Б.Т. Противоречия в языке и речи [Текст]: автореф. дис. ... д-ра филол. наук : І0.02.І9 / Б.Т. Ганеев. - Уфа, 2004. - І67 с.
8. Гегель, Ф. Наука логики [Электронный ресурс] / Ф. Гегель. - Режим доступа : http://readr.ru/fridrih-gegel-nauka-logiki.html?page=75 (дата обращения :
30.03.2013).
9. Гладкий, A3. Синтаксическая омонимия [Текст] / А.В. Гладкий // Синтаксические структуры естественного языка в автоматизированных системах общения. - М., І985. - С. ІІ0-І26.
10. Каплуненко, A.M. Federal/federalism: от концепта к понятию и термину [Текст] / А.М. Каплуненко // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Сер. Филология. -20І2. № 2(ю)18. - С. І6-2І.
11. Кравцова, В.Ю. Энантиосемия лексических
и фразеологических единиц : язык и речь
[Текст] : автореф. дис. ... канд. филол. наук : І0.02.І9 /
B.Ю. Кравцова. - Ростов-н./Д., 2006. - І67 с.
12. Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX в. [Текст] / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца XX в. - М. : Яз. рус. культ., І995.
- С. І44-238.
13. Леви-Брюль, Л. Первобытное мышление. Психология мышления [Текст] / Л. Леви-Брюль; под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и В.В. Петухова. - М. : Изд-во МГУ, І980. - С. І30-І40.
14.Мельчук, ИЛ. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл-текст» [Текст] / И.А. Мельчук. - М. : Яз. рус. культ., І999. - 346 с.
15. Муравенко, Е.В. Что такое синтаксическая омонимия? Задачи по синтаксической омонимии. [Текст] / Е.В. Муравенко // Лингвистика для всех. Летние лингвистические школы 2005 и 2006 / ред.-сост. Е.В. Муравенко, О.Ю. Шеманаева. - М. : МЦНМО, 2008. - С. І53-І62.
16. Прошин, A.В. Стилистическое значение и семантика языковой единицы (на материале внглийского языка) [Текст] : монография / А.В. Прошин.
- Магнитогорск, 20І0. - 544 с.
17. Ревелис, Е. В глазу наблюдателя, или Антонимы ли рыба и мясо? Об энантиосемии и мнимых противоположностях [Электронный ресурс] / Е. Ревелис. - Scando-Slavica, 54:1, 159-178. - Режим доступа : http://dx.doi.org/10.1080/00806760802494257 (дата обращения : 30.03.2013).
18. Садчикова, И.В. Энантиосемия как способ сосуществования противоположных оценочных компонентов в семантике слова [Текст] / И.В. Садчикова // Известия Самарского научного центра Российской академии наук, 2009. - Т. 11, 4 (5). - С. 1306-1310.
19. Фреге, Г. Смысл и значение [Электронный ресурс] / Г. Фреге. - Режим доступа : http://philosophy. т/ИЬгагу/й^е/02.Ыш1 (дата обращения : 30.03.2013).
20. Шелестюк, Е.В. Диахронический аспект энантиосемии [Текст] / Е.В. Шелестюк // Слово в пространстве языка : материалы Междунар. научно-рактической заочной конференции. - Ульяновск : ГОУ УлГПУ им. И.Н. Ульянова, 2011. - 211 с.
21. Шерцль, В.И. О словах с противоположными значениями (или о так называемой энантиосемии) [Текст] / В.И. Шерцль // Философские записки. - 1883.
- №5. - С. 1-39. Цит. по : Хрестоматия по истории русского языкознания / под ред. Ф.П. Филина. -Москва, 1973.
23.Шмелев, А.Д. Когнитивные и коммуникативные источники энантиосемии [Текст] / А.Д. Шмелев // Русский язык. - 1993. - Вып. № 41. - С. 3.
24. Шмелев, А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю [Текст] / А.Д. Шмелев. - М. : Яз. слав. культ., 2002. - 224 с.
25. Юдина, М.В. Синтаксическая неоднозначность
в эксперименте и в жизни [Электронный ресурс] / М.В. Юдина, И.С. Янович, О.В. Федорова. - Режим доступа : http://www.dia1og-21.ru/digests/dia1og2007/
materia1s/htm1/91.htm (дата обращения : 30.03.2013).
26. URL : http://en.wikipedia.org/wiki/Auto-antonym (дата обращения : 30.03.2013).
УДК 803.0:801.316.4 ББК 81.2-3Нем+88.4
А.М. Клестер
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМЫ В НЕМЕЦКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ ИНЖЕНЕРНОЙ ПСИХОЛОГИИ
Данное исследование посвящено описанию интернационализмов в немецкой терминологии инженерной психологии - научной дисциплины, изучающей объективные закономерности процессов информационного взаимодействия человека и техники с целью их использования в практике проектирования, создания и эксплуатации систем «человек - машина - среда».
Ключевые слова: немецкая терминология инженерной психологии; интернационализмы
A.M. Kloester
INTERNATIONAL WORDS IN GERMAN TERMINOLOGY OF ENGINEERING PSYCHOLOGY
This paper isfocused on a description of international words in German terminology of engineering psychology. The latter is a scientific discipline that studies objective laws ofprocesses of information interaction of the person and technicians for the purpose of their use in practice of designing, creation and operation of «person-machine-environment» systems.
Key words: German terminology of engineering psychology; international words
Научно-технический прогресс на современном этапе отличает постоянное расширение международных связей и обмена информацией. Это ведет к взаимодействию языков, степень которого зависит от уровня связей соответствующих народов, научно-технических контактов, развития определенных областей знаний.
Активизация заимствований в терминологиях связана с тем, что с развитием науки в современных условиях укрепляются международные контакты представителей разных специальностей, которые, в свою очередь, способствуют дальнейшему прогрессу соответствующих отраслей знаний. Это приводит к широкому использованию
