CC BY
22
22
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 9 (18), 2015 I ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАУКИ
территории от островного состояния в состояние окраинно-материковое. Этот этап геологической истории Тихоокеанского мегаэкотона Северной Евразии рассмотрен нами на примере Нижнего Приамурья (см. [17]). Именно в островных вулканических ландшафтах зарождаются
максимально возможные при данных климатических условиях спектры флористических и фитоценологических структур, свойственные зоне перехода от континента к океану.
Список литературы
1. Атлас Курильских островов / Гл. ред. Н.Н.
Комедчиков. Москва-Владивосток: Изд. продюс.
центр «Дизайн. Информация. Картография», 2009.
2. Базилевич Н.И., Гребенщиков О.С., Тишков А.А. Географические закономерности структуры и функционирования экосистем. М.: Наука, 1986.-297 с.
3. Вяткина М.П., Гимельбрат Д.Е., Головнева Л.Б., и др. Растительный покров вулканических плато Центральной Камчатки (Ключевская группа вулканов). М.: КМК, 2014. - 461 с.
4. Горшков Г.С. Вулканизм Курильской островной дуги. М.: Наука, 1967. 288 с.
5. Гришин С.Ю. Крупнейшие извержения ХХ века на Камчатке и Курильских островах и их влияние на растительность // Изв. РГО. - 2003. Т. 135. Вып. 3. - С. 19-28.
6. Жучкова В.К., Зонов Ю.Б., Горяченков В.А. Методические приемы ландшафтных исследований вулканических районов Камчатки // Ландшафтный сборник. М.: Изд-во МГУ, 1973. - С. 117-137.
7. Злобин Т.К., Абдурахманов Л.И., Злобина Л.М. Глубинные сейсмические исследования вулкана Менделеева на Южных Курилах // Тихоокеан. геология. 1997. Т. 16. № 4. - С. 79-87.
8. Кабата-Пендиус А., Пендиус Х.
Микроэлементы в почвах и растениях. Пер. с англ. М.: Мир, 1989. - 439 с.
9. Козлов Д.Н., Жариков Р.В. Тепловизионная съемка активных вулканов Курильских островов в 2009-2011 гг. // Вестник КРАУНЦ. Науки о Земле. 2012. № 1. Вып. 19. - С. 1-7.
10. Коломыц Э.Г. Локальные механизмы глобальных изменений природных экосистем. М.: Наука, 2008. - 427 с.
11. Манько Ю.И. Влияние современного вулканизма на растительность Камчатки и Курильских островов // Камаровские чтения. Вып. XXII. 1974. - С. 5-31.
12. Манько Ю.И., Розенберг В.А. Высотная поясность растительности на вулкане Менделеева // Биол. ресурсы о-ва Сахалин и Курильских островов. Владивосток: Биологопочв. ин-т ДВНЦ АН СССР, 1970. - С. 65-71.
13. Одум Ю. Основы экологии. Пер. с англ. -М.: Мир, 1975. - 740 с.
14. Сугробов В.М., Яновский Ф.А. Геотермическое поле Камчатки, вынос тепла вулкана ми и гидротермами // Действующие вулканы Камчатки. Т.1. М.: Наука, 1991. - С. 58- 66.
15. Урусов В.М., Лурье Л.С. О высотных поясах растительности и формационных реликтах в Приморье в связи с изменением климата // Бот. журнал. 1980. Т. 65. № 2. - С. 185-197.
16. Урусов В.М., Чипизубова, М.Н. Общие закономерности географического распреде ления формаций и типов растительности. Генезис растительности // Геосистемы Дальнего Востока России на рубеже XX-XXI веков. Том I. Природные геосистемы и их компоненты. Владивосток: Дальнаука, 2008. - С. 203-220.
17. Эрланд Коломыц. Тихоокеанский мегаэкотон Северной Евразии. Часть I. Эволюционная экология бореальных лесов. - North Carolina, USA: Lulu Press. Inc., 2015. - 246 с.
18. Hutchinson M.F. Anusplin. Version 4.3 // Centre for Resource and Environmental Studies. Canberra, Australia: The Australian National University, 2004.
19. Shary P.A., Sharaya L.S., Mitusov A.V. Fundamental quantitative methods of land surface analysis // Geoderma. 2002. Vol. 107. № 1-2. - P. 1-32.
Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект № 14-05-00032-а
ЭМПИРИКО-СТАТИСТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ МОНОСИСТЕМНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ЛЕСНЫХ СООБЩЕСТВ НА БОРЕАЛЬНОМ ЭКОТОНЕ
НИЖНЕГО ПРИАМУРЬЯ
Петренко Полина Сергеевна
Научный сотрудник ФГБУ «Заповедник «Комсомольский», г. Комсомольск-на-Амуре
Коломыц Эрланд Георгиевич Д. г. н., профессор, Институт экологии Волжского бассейна РАН, Тольятти;
Аннотация
На основе проведенного в 2011-2012 гг. на территории Комсомольского заповедника ландшафтноэкологического исследования выполнен информационный анализ межкомпонентных ландшафтных связей в лесных природных комплексах Нижнего Приамурья. Построена генеральная информационно-статистическая модель и парциальные модели ландшафтно-экологических связей, отражающие основные закономерности распределения лесных сообществ на исследуемой территории.
Abstract
In 2011-2012 forest cenosises of the Komsomolsky Nature Reserve were researched. Using gotten information, component landscape links offorest ecosystems of Low Amur river region were analyzed. As a result the informational
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 9 (18), 2015 I ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАУКИ
23
statistic model and ecological niche series of landscape links were built. They show general regularities of forest ecosystems ’ location in the territory. Besides the forest ecosystems were classified.
Ключевые слова: геоэкотон, лесной биогеоценоз, тип леса, флористическая фратрия, микроландшафт, информационная модель, ландшафтно-экологические связи.
Key words: geoecotone, forest biogeocenose, forest type, floristic phratry, micro landscape, informational model, landscape-ecological links.
Дальневосточная ветвь бореального
биоклиматического экотона Евразии охватывает горно-долинные системы Нижнего Приамурья. Структурное «ядро» этой части бореального экотона представлено подтаежной зоной. Здесь на территории Государственного природного заповедника
«Комсомольский» в 2011 и 2012 гг. нами была проведена крупномасштабная ландшафтно-
экологическая съемка по методике, изложенной в [4]. На 40 пробных площадях полигона была снята информация по 76 характеристикам состояний лесных экосистем. Основным объектом исследования стали микроландшафты, флористические фратрии и группы типов леса как совокупность древесных пород, представляющая собой, согласно [2], определенный этап лесообразовательного процесса, свойственного данным условиям лесопроизрастания.
Флористические фратрии леса [5] были объединены в 6 групп: 1 и 2) маньчжурские мезофильную (Мм) и ксерофильную (Мк); 3) маньчжурско-охотскую (МО); 4) охотскую (О); 5) маньчжурско-ангаридскую (МА); 6 ) ангаридскую (А). Первая, вторая, четвертая и шестая фратрии являются базовыми и они широко известны [3]. Третья и пятая фратрии - буферные (смашанные), они выделены нами. Рассматриваются также 6 групп типов леса: 1) широколиственные леса (Шл); 2) кедрово-широколиственные (КШ); 3) еловошироколиственные (ЕШ); 4) пихтово-еловые (ПЕ); 5) лиственничные леса (Лист); 6) лесо-болотные комплексы, лиственничные мари (ЛБ).
Микроландшафты, по [1], выделены по сочетанию двух геоморфологических признаков групп лесных биогеоценозов - типов их мезомасштабных местоположений и солярной экспозиции склонов (для транзитных типов МП). Эти объединения характеризуют сложную горнодолинную систему мезомасштабных ландшафтных сопряжений (мезокатен). Выделены семь микроландшафтов: 1) горные элювиально -
трансэлювиальные (ТЭГ) сублитоморфные; 2) горные транзитные теневых склонов (ТГТ) лито-гидроморфные; 3) горные транзитные солнцепечных и нейтральных склонов (ТГС) литоморфные; 4) предгорные трансаккумулятивные (ТА)
сублитоморфные; 5) долинные элювиальные (Эд) сублитоморфные; 6) долинные аккумулятивные (Ад) субгидроморфные; 7) долинные супекракавальные (Saq) гидроморфные. Были выделены следующие лесные группы: 1) широколиственная (Шл); 2)
кедрово-широколиственная (КШ; 3) еловошироколиственная (ЕШ); 4) пихтово-еловая (ПЕ); 5) лиственничная (Лист); 6) лесо-болотная (ЛБ), представленная лиственничными марями. Первая и вторая группы отнесены, согласно [7], к маньчжурскими флористическим фратриям (мезофильной и ксерофильной), а четвертая и пятая -
соответственно к охотской и ангаридской фратриям. Буферную маньчжурско-охотскую фратрию представляет группа елово-широколиственных лесов.
Полученный материал был проанализирован с помощью методов теории информации [6]. В данной статье представлены результаты бинарной ординации с использованием частного коэффициента связи С отдельных градаций (состояний) явления (ai) и фактора (bj). С помощью бинарной ординации устанавливали систему экологических ниш каждого значения (градации) явления А в пространстве значений фактора В. По системе экологических ниш вычислялась таксономическая норма того или иного функционального признака для каждой группы типов леса. Значения параметра Су вводились в расчеты в качестве «весовых» коэффициентов. По матрице значимых величин Су > 1 строились соответствующие графики, причем градации явления располагались в порядке роста, либо снижения их экологическим доминантов по градациям данного фактора. Через доминанты затем проводилась огибающая кривая, дающая достаточно четкое представление о наиболее существенной тенденции изучаемой связи. Многие характеристики лесных экосистем имеют не только основную экологическую нишу по тому или иному фактору (с соответствующим экологическим доминантом и с «размытой» частью ниши), но и своего рода анклав, отделенный на графике частных коэффициентов связи от самой ниши более чем на одну градацию фактора.
Модельная территория Комсомольского заповедника характеризует только низкогорноравнинную часть Приамурского бореального экотона (с абс. высотами ниже 1000 м). Как известно, в низкогорьях и предгорьях уже проявляются признаки высотной биоклиматической поясности, однако эта картина существенно нарушается другими морфоклиматическими факторами субрегионального и локального порядка - прежде всего, циркуляционной и солярной экспозицией склонов, а также барьерными эффектами и климатической инверсией в условиях горно-долинного рельефа. Фито-экологическое и ландшафтообразующее влияние этих факторов вполне отчетливо проявляется на территории заповедника, что отражено в общей тесноте информационных связей лесного покрова с различными геоморфологическими характеристиками. Если мера сопряженности К(А;В) флористических фратрий и типов леса с абсолютной высотой равна соответственно 0,126 и 0,102, то по солярной экспозиции склонов она оказывается еще выше - 0,174 и 0,157. Существенную роли играют также крутизна склона (К(А;В) = 0,116-0,118) и литологический состав коренных пород (К(А;В) равен соответственно 0,117 и 0,270).
24
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 9 (18), 2015 I ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАУКИ
В горных странах зональность проявляется гораздо более разнообразно, чем на равнинах, что отразилось в дальнейшем развитии докучаевской теории географической зональности. Показано, что суперпозиция двух начал региональной дифференциации горной территории:
морфотектонического и макроклиматического, -предопределяет целый спектр зональных явлений: широтного, высотного, продольно- и экспозиционноциркуляционного, барьерного, солярно-
экспозиционного. Сочетаясь, они дают сложные формы так называемой дислокационной зональности. В этой концепции зональность тесно связывается с понятием вектора (градиента) и определяется как закономерная, упорядоченная в пространстве направленность изменений свойств природных комплексов в целом и их отдельных компонентов.
Проследим, насколько проявляется
дислокационная зональность в низкогорьях Приамурского бореального экотона. В качестве локальных фиоценологических индикаторов этой зональности будут выступать флористические фратрии и типы леса, а комплексным субрегиональным индикатором станут
микроландшафты Комсомольского заповедника. С этой целью представим ороклиматическую систему данной территории как суперпозицию двух ведущих в условиях гор абиотических факторов - абсолютной высоты (А) и экспозиции склонов (В) (Табл.).
Таблица. Ординация точек по степеням абсолютной высоты (А) и солярно-циркуляционной экспозиции (В).
Абс. Еысота: м_ (иш мезоместоположення) Экспозиция
В!-С3-С- СВ-В Bi-ЮВ-Ю- ЮЗ-З
Ai - 20-110 (Sacp Адоя. Э*ж) Градация 1 Градация 3
Ai - 110-310 (Т^ ТА предгорн.) Градация 4 Градация 5
Aj-310-680 (Т1^ Э-ТЭ Г Градация 6 Градация 7
А4 - нижний ярус Во Градация 2
Бинарная ординация указанных
фитоценологических и ландшафтных индикаторов по фактору дислокационной зональности (рис. 1), с
сопряженности, убедительно свидетельствует о том, что в условиях муссонно-континентального климата высотная биоклиматическая поясность низкогорья проявляется весьма избирательно и в целом существенно нарушается экспозиционными контрастами. Преломление высотной поясности комплексным фактором циркуляционно-солярной экспозиции обусловлено, как можно полагать, двойственностью самой региональной
биоклиматической системы Юга Дальнего Востока. Эта двойственность состоит в соразмерном выражении широтной зональности субокеанического типа (широколиственные леса - смешанные леса -темнохвойные леса) и долготной секторности восточного окраинно-материкового типа. Роль секторности проявляется прежде всего во внедрение по долинам рек и С3-С-СВ-В горным склонам средней полосы соответственно равнинных и горных лиственничных лесов - представителей мерзлотнотаежной восточносибирской флоры. В этой же полосе и на склонах этих же экспозиций в результате смешения последней с ксерофильной маньчжурской флорой возникли сложные лиственничники, с участием широколиственных пород, относящиеся уже к буферной маньчжурско-ангаридской фратрии.
Отсутствует также однозначная высотнопоясная приуроченность самих маньчжурских флористических фратрий как основных фитоценологических представителей ПриморскоПриамурской субпацифики. Широколиственные и кедрово-широколиственные леса встречаются почти по всему высотному профилю низкогорья и к тому же имеют два экологических доминанта: 1) ксерофитный вариант на равнинах и в предгорьях и 2) вариант мезофитный - на южных и юго-западных склонах в верхней полосе хребтов. В этой же полосе, но на склонах северо-восточной экспозиции появляется доминирующая область пихто-ельников -
следующего по высоте типа леса, представленного охотской флорой. Как видим, высотная поясность здесь хотя и начинает проявляться, но весьма избирательно - по склонам наиболее благоприятной для этого экспозиции, в соответствии с известным «правилом ландшафтного предварения» Вальтера-Алехина.
достаточно
высокими
Рис. 1. Распределение лесных биогеоценозов в пространстве высотно-экспозиционной зональности.
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 9 (18), 2015 I ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАУКИ
25
Трансгрессия по солнцепечным склонам с верхних склонов гор в среднюю полосу Мк и ОК флор и их смешение привело к формированию еловошироколиственных лесов. Однако леса этой же буферной фратрии столь же широко распространены в предгорьях, с анклавом на южных склонах нижнего пояса гор.
Рассмотрим более подробно высотнозональное распределение лесного покрова на территории Комсомольского заповедника (рис. 2). Большинство флористических фратрий имеют как основную, так и второстепенную экологические ниши, либо определенные анклавы по фактору абсолютной высоты. Хотя экологические доминанты
выражены достаточно четко (с вероятностью до 4045%), сами флористические ниши весьма «размыты», что указывает на существенное «растекание» базовых и буферных лесных флор от своих очагов под влиянием локальных геоморфологических факторов, которые способны обеспечить им повышенную устойчивость к фоновым климатическим сигналам. Вместе с тем, типы леса имеют весьма суженные экологические ниши, часто вообще без «размытой» части (см. рис. 2 Б). Это свидетельствует об уже устоявшейся высотной дифференциации типов леса, но одновременно - о повышенной их чувствительности к климатическим колебаниям.
Рис. 2. Распределение лесных биогеоценозов в зависимости от абсолютной высот местности.
Мезофильные маньчжурские леса имеют две достаточно оторванных друг от друга группы ареалов: 1) на равнинах и в предгорьях и 2) в средней полосе низкогорных хребтов на отметках 300-450 м. В первом случае это почти на 80% чисто широколиственные леса, которые приурочены к хорошо и избыточно увлажненным супераквальным локальным субгоризонтальным местоположениям на надпойменных террасах Амура и днищах малых речных долин, с уклонами не более 5о. Вторую группу Мм ареалов образуют кедрово-широколиственные леса, занимающие главным образом элювиальные и трансэлювиальные местоположения на гребнях хребтов и привершинных солнцепечных и нейтральных склонах наиболее высокой крутизны (до 20о и более). Данный факт подчеркивает известное положение о том [2], что кедровники юга Дальнего Востока - это, прежде всего, горные леса.
На предгорных равнинах и в речных долинах широко распространены также леса ангаридской флоры, резко контрастирующей по своим экологофизиологическим характеристикам с флорой маньчжурской. Как видим, арена локальных контактов основных фитоценологических
представителей субпацифики и палеопацифики приурочена на Приамурском бореальном экотоне к низменным равнинам и предгорьям, причем оба они встречаются преимущественно на субгоризонтальных поверхностях. На горных склонах их экологические доминанты разнесены по разным солярным экспозициям: солнцепечной и нейтральной для
широколиственных лесов маньчжурской мезофитной флористической фратрии и теневой - для
лиственничников фратрии ангаридской.
Маньчжурские ксерофитные леса имеют так же две четко выраженные высотные доминирующие области. Первая приходится на нижнюю полосу низкогорий и приурочена исключительно к нейтральным склонам. Вторая область занимает солнцепечные и наиболее крутые (15-20°) горные склоны на отметках высот 300-450 м. Пихтовоеловые и елово-широколиственные леса охотской флоры занимают верхнюю полосу (450-700 м.) -гребни хребтов и привершинные крутые склоны, как правило, теневые и средней крутизны (не более 10-15о). Резко выраженный экологический доминант основной ниши этих лесов и отсутствие ее «размытой» части указывают на то, что «очаг» формирования аянских хвойных лесов в Нижнем Приамурье достаточно сильно связан с биоклиматическими условиями теневых склонов верхней полосы низкогорий, причем их пространственная ниша оказывается очень узкой, приуроченной главным образом к ТА и А локальным местоположениям. Наконец, в средней наиболее широкой полосе, господствуют буферные флоры, производные от маньчжурской - МО и МА.
Флористические фратрии средней и верхней полосы (О, МО и МА) имеют анклавы, расположенные ниже по склонам от их основных высотных ниш и указывающие таким образом на нисходящую локализованную трансгрессию двух базовых флор - маньчжурской мезофильной и охотской психрофильной.
Доминанты двух буферных флористических фратрий лесов: маньчжурско-охотской и
26
Евразийский Союз Ученых (ЕСУ) # 9 (18), 2015 I ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАУКИ
маньчжурско-ангаридской, - сформировались в территориально близких друг к другу высотных полосах. Смешение охотской флоры с маньчжурской шло от верхней полосы низкогорий, где находится «очаг»-доминант аянских пихто-ельников, вниз по склонам - навстречу доминанту экологической ниши горных мезофильных кедрово-широколиственных лесов. Формирование елово-широколиственных лесов, т.е. внедрение аянской ели в ясенево-дубово-липовые сообщества происходило главным образом на нейтральных и реже теневых трансэлювиальных
склонах, куда и сместился экологический доминант этой буферной МО фратрии. Кроме того, ее доминант оказался на 100-200 м. ниже по отношению к доминанту горной Мм фратрии. Возможно, это является свидетельством сверхвекового снижения летних температур и роста годовой увлажненности климата. Если такое предположение верно, то и общую картину трансгрессии «размытого» поля экологических ниш большинства флористических фратрий, с образование анклавов, можно объяснить именно этим сверхвековым климатическим трендом.
Рис. 3. Распределение лесных биогеоценозов в зависимости от экспозиции склона.
По солярно-циркуляционной экспозиции (рис. 3) хорошо дифференцируются ЕШ и ПЕ леса, с одной стороны, и КШ - с другой. Аянские пихто-ельники широко распространены на всех нейтральных склонах и охватывают также склоны северной ориентации. Однако экологический доминант лесов О флоры приходится на склоны западных румбов, обращенные к влагонесущим воздушным массам. В то же время область доминирования широколиственных лесов базовой Мк флоры приходится на склоны южных румбов и восточные. Трансгрессия горных широколиственных лесов с восточных склонов в пихто-ельники западных склонов привела к формированию на этих склонах буферной МО формации - елово-широколиственных лесов. Со своей стороны, распространение пихто-ельников вниз по долинам рек и внедрение их в Мм широколиственные леса привели к формированию долинных анклавов этой буферной фратрии.
Итак, два противоположных «полюса» флор: Мм и А фратрии имеют свои области доминирования на почти одинаковых абс. высотах, в условиях близкой солярной экспозиции и при одинаковом равнинном мезо- и микрорельефе. Буферная между ним флора (МА) распространена в основном на Э и ТЭ типах локальных МП, как на долинных плакорах, так на и гребнях и вершинах хребтов. Здесь в обоих случаях идет смешение маньчжурской мезофильной и ангаридской континентальной флор, с внедрением лиственницы в кедровошироколиственные леса. Однако здесь же распространены ишироколиственные леса с дубом (Мк флора) - следствие одновременной аридизации мезофильных маньчжурских лесов. Как видим, реально существующая мозаика рассматриваемых флор в Нижнеамурской низкогорной субпацифике не
привязана жестко к геоморфологическому каркасу и сформирована собственной биоклиматической системой - вековыми и сверхвековыми климатическими колебаниями, а также эктогенетическими сукцессиями самой лесной растительности.
Таким образом, в результате различного сочетания геолого-геоморфологических факторов и в связи с геоэкотонным положением заповедника здесь наряду с «коренными» образовались смешанные лесные сообщества. На локальном уровне это выражается в разнообразной «мозаике» лесных биогеоценозов, представленных различными типами леса и микроландшафтами.
Список литературы
1. Глазовская М. А. Геохимические основы типологии и методики исследований природных ландшафтов. М.: Изд-во МГУ, 1964. 230 с.
2. Колесников Б. П. Кедровые леса Дальнего Востока. Труды ДВ филиала АН СССР, 2 (4). М.-Л., Изд-во АН СССР, 1956. Т. 2 (4), сер. ботан. 262 с.
3. Колесников Б. П. Высокогорная
растительность Среднего Сихотэ-Алиня.
Владивосток: Дальневост. Кн. Изд-во, 1969. 106 с.
4. Коломыц Э. Г. Локальные механизмы глобальных изменений природных экосистем. М.: Наука, 2008. 427 с.
5. Куренцова Г. Э. Естественные и антропогенные смены растительности Приморья и Южного Приамурья. Новосибирск: Наука, 1973. 231 с.
6. Пузаченко Ю. Г, Скулкин В. С. Структура растительности лесной зоны СССР. Системный анализ. М.: Наука, 1981. 275 с.
7. Сочава В. Б. Геотопология как раздел учения о геосистемах // Топологические аспекты учения о геосистемах. Новосибирск: Наука, 1974. С. 3-86.
