CC BY
56
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2008. № 4
М.А. Иванова
ЭМИЛЬ ОЛИВЬЕ КАК ИДЕОЛОГ
«ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИМПЕРИИ»
(К вопросу о французской либеральной мысли 60-х гг. XIX в.)
Французский либерализм эпохи Второй империи — противоречивое и спорное для исследователя идейное течение. Он выживал в непростых условиях авторитарного режима Наполеона III, пытаясь одновременно сохранить свои традиции, восходящие к началу XIX в., и адаптироваться к новым условиям общественно-политической жизни страны в 1860-е гг. Либеральное движение после революции 1848 г. переживало сложный период: само течение приходило в упадок, в то время как его основные идеи были восприняты практически всеми политическими силами и перестали считаться сугубо либеральными. Кроме того, менялось само французское общество: все большую роль начинали играть новые социальные слои — средняя и крупная буржуазия, рабочий класс. Постепенно авторитет вновь завоевывали более радикальные политические движения, такие, как республиканцы, а впоследствии социалисты.
Возможно, либералы не смогли бы так громко заявить о себе в годы Второй империи, если бы не поддержка со стороны самого императора Наполеона III. Режим Второй империи, авторитарный по своей сути, формально сохранял основное завоевание революции 1848 г. — всеобщее избирательное право, стремясь таким образом объединить вокруг себя большинство нации. Отсюда и насыщенная социальная программа правительств (которую советские историки называли «социальным лавированием» или «демагогией»), и активная внешняя политика с выраженной национальной идеей.
Поэтому главной проблемой для либералов эпохи Второй империи был вопрос о совместимости сильной власти монарха и гражданских свобод.
Либеральные идеи того времени наиболее ярко представлены в трудах Эмиля Оливье (1825—1913), чье творчество является предметом данного исследования. Он был сыном адвоката из Марселя, во время революции 1848 г. принявшего сторону республиканцев и прошедшего в качестве депутата в местное законодательное собрание. Оливье разделял политические убеждения отца. В это
время он переехал в Париж, где успешно начал карьеру адвоката и познакомился с общественными деятелями либерального и республиканского направлений. Они укрепили его стремление проявить себя в политике. В 1857 г. Эмиль Оливье одерживает первую серьезную победу на политическом поприще — проходит в Законодательный корпус в качестве депутата от департамента Сены и вместе с четырьмя единомышленниками Ж. Фавром, Э. Пикаром, Ж.-Л. Эноном и А. Даримоном формирует фракцию «пяти» (Le Cinq) оппозиционных депутатов, придерживавшихся республиканских убеждений. Со временем к «пяти» примыкает и либерал «старой школы», орлеанист Адольф Тьер. С этого момента карьера Оливье резко идет в гору: в начале 60-х гг. его идеи находят отклик у императора. Именно Эмилю Оливье император поручает идеологическое обоснование и разработку курса на либеральные реформы. В 1869 г. он назначается вице-президентом Государственного совета, формирует кабинет из министров-либералов и готовит новую Конституцию. Но Франко-прусская война прерывает его деятельность. В 1870-е гг. Оливье оставляет политику и посвящает остаток жизни написанию многочисленных трудов о государстве, праве и экономике, а также мемуаров. В 1890-е гг. он пишет многотомный труд «Либеральная империя», в котором излагает свои взгляды на возможность трансформации режима Наполеона III.
Работа «Либеральная империя» носит характер политических мемуаров, в которые вплетаются письма и парламентские речи Оливье. Он рассматривает почти весь период империи начиная с 1857 г. Именно в тот год Оливье смог представить свою программу либеральных преобразований в Законодательном корпусе. Основное внимание в работе уделено либеральным реформам, их подготовке и проведению. Оливье не упускает столь важных подробностей, как описание парламентских дебатов (что дает представление о воззрениях разных фракций и течений), беседы автора с самим императором и его окружением, суждения о личности Наполеона, о виднейших деятелях того времени, о собственных соратниках-республиканцах. Наибольший интерес для исследователя представляют мысли Оливье относительно принципов построения «либеральной империи», на основании которых можно судить об эволюции либерализма в соответствии с запросами нового времени. Впрочем, Оливье в этом труде пытается по прошествии лет переосмыслить свою деятельность в эпоху Второй империи, ответить, почему были совершены те или иные ошибки, можно ли было их избежать. Создается впечатление, будто он до конца своих дней сохранял убеждения молодости.
Другое его произведение, «Демократия и свобода», представляет собой сборник речей и проектов по поводу преобразований империи, предлагаемых им с конца 50-х гг. до 1867 г., когда правительство окончательно взяло курс на реформы. Здесь также представлены парламентские дебаты и, что очень важно, обращения Оливье к избирателям в период предвыборной кампании. Для этих выступлений характерна отстраненность от эмоциональных оценок, сухая отчетность. Помимо выступлений в парламенте, в сборнике помещены теоретические работы Оливье.
Либеральная мысль Второй империи не стала предметом столь тщательного и разностороннего изучения, как либерализм первой половины XIX в. Русская дореволюционная историография, представленная только работой Н.И. Кареева1, рассматривала либерализм 1860-х гг. достаточно критически, как сугубо умозрительный, идеалистический и лишенный реальной социальной опоры и перспективы. Советская историография обошла проблему «бонапартистского» либерализма, сосредоточившись на вопросах классовой борьбы и рабочем движении, характеризуя империю Наполеона III как полицейское государство, период застоя во всех сферах общественной жизни2, как некую «черную дыру» в истории Франции. Здесь, как представляется, прослеживается влияние знаменитой работы К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», в которой Маркс дал блестящий анализ бонапартистского режима, но не затронул проблему либеральных реформ. Современные российские авторы также не уделили серьезного внимания этому вопросу, хотя исследования по Второй империи начинают постепенно появляться3.
Французские историки4, обратившиеся к изучению Второй империи с конца XIX в., рассматривают проблему более широко, выделяя многогранность и противоречия как самой империи, так и либерализма той эпохи. Рассматривается «бонапартистский»
1 См.: Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. СПб., 1903.
Т. 5.
2 См.: Желубовская ЭЛ. Крушение Второй империи и возникновение Третьей республики во Франции. М., 1957; История Франции / Под ред. А.З. Манфреда. М., 1972. Т. 2; Дразнинас Я.И. Современные буржуазные историки о Наполеоне III и Второй империи // Новая и новейшая история. 1964. № 2.
3 См.: Смирнов А.Ю. Империя Наполеона III. М., 2003; История Европы. М., 2000. Т. 5.
4 Delord T. Histoire du Second Empire. P., 1869—1875; Girard L. Les libéraux Français. 1814—1875. P., 1985; Jardin A. Histoire du libéralisme politique. P., 1987; Грегуар Л. История Франции в XIX веке. М., 1894. Т. 3; Gorce P. de la. Histoire du Second Empire. P., 1904—1908. V. 5, 6; Chambrier J.De. Second Empire. Entre l'apogée et le déclin. P., 1908; Seignobos Ch. Histoire de la France contemporaine. P., 1921. Duclos J. De Napoléon III a de Gaulle. P., 1964.
3 ВМУ история, № 4
либерализм — чрезвычайно интересное, необычное явление. Однако работы и взгляды самого Оливье не получают полноценного раскрытия. Делается лишь общий вывод о либерализме 60-х гг. XIX в. как о запоздалом, мертворожденном детище тяжело больного государства.
* * *
После установления бонапартистской диктатуры репрессии и цензура вынудили либералов уйти в тень, но это не означало исчезновения либерального движения. Однако только в 1860-е гг., когда в стране особенно остро выявились уязвимые стороны режима, либеральное движение начало активно прокладывать путь к власти. Основным противоречием эпохи было отсутствие гражданских свобод, пресса была подконтрольна цензуре, Законодательный корпус не имел права законодательной инициативы. Такая политика в первое десятилетие империи была весьма эффективна, она временно стабилизировала французское общество, еще не оправившееся от потрясений 1848 г. Но постепенно подобное положение могло стать причиной новой волны социального недовольства. Стремление предотвратить эту опасность сблизило позиции императора и либералов.
В 1863 г. «пятеро» формируют так называемый «либеральный союз» с орлеанистами (либералами, чья деятельность восходила к периоду Июльской монархии), положивший начало образованию новой политической группировки, в которой лидирующие позиции заняли Э. Оливье и А. Тьер, представлявший орлеанистов. Их авторитет среди избирателей рос: на выборах 1863 г. они получили почти равное с «официальными кандидатами» (ставленниками императора) количество голосов, что явно свидетельствовало об усилении влияния либералов в обществе. Официального программного документа либерального блока не существовало, однако труды и речи в парламенте Оливье и его сподвижников отразили требования оппозиции: свободы слова, печати, собраний, расширение законодательных полномочий парламента, ответственность министров перед ним. В соответствии с этими требованиями и следовало, по мнению либералов, провести реформы. По свидетельству Оливье, инициатива преобразований исходила от самого императора, предложившего либералам войти в его «команду»5.
Окончательно курс на эти реформы был закреплен в послании императора Законодательному корпусу от 19 января 1867 г. Эту дату принято считать началом форсированных преобразований.
5 Ollivier E. L'Empire libéral: P., 1899-1912. V. 9. P. 200.
«Моя миссия, — заявил император в беседе с Оливье, — это сочетание одновременно и свободы, и сильной власти, установление порядка и превращение его в принцип всех общественных свобод, которые формируют великую нацию»6.
Разрабатывая реформы, либералы обратились прежде всего к институтам гражданского общества и к исполнительной власти, пытаясь установить между ними взаимную связь и ответственность. Они понимали, что реформы должны быть фундаментальными, всеохватывающими, поскольку главная опасность для империи — невнимание к демократическим ценностям. Оливье подчеркивал, что за десять предыдущих лет общество стабилизировалось, теперь же настало время укрепить эту стабильность свободой; социальная база власти должна состоять не из рабов, а из свободных и политически грамотных граждан: «Там, где нет социальных и гражданских свобод, политические свободы бесполезны или опасны. Политические свободы — это стражники, оберегающие город; но если нет города, кому тогда служат стражники?.. Управлять страной — это искусство уступать, прислушиваясь к законным требованиям народа. Когда уступки делаются слишком рано, это вызывает чрезмерные волнения... Когда общественное мнение не способно ждать и не готово к первым затруднениям, оно не заслуживает внимания. Но когда уступают слишком поздно, к гневу добавляется презрение. Для империи пришло время уступок»7. Таким образом, Оливье пытался сделать либеральные ценности — свободу слова, печати, собраний, расширение законотворческих полномочий парламента — фундаментом, который стабилизирует наполеоновский режим.
Задачей Оливье и его соратников было доказать, что империя способна выжить лишь при сосуществовании порядка и свободы.
Эта проблема была одной из основных для французского либерализма первой половины XIX в.8 Под порядком понимался его гарант — монарх, но не авторитарный, ибо его власть должна быть ограничена Конституцией; под свободой — прежде всего свобода личности, выражающаяся в праве мыслить, веровать, высказывать свое мнение, организовывать собрания. Страх перед призраком революции 1789 г. побуждал либералов обосновать ограничение свобод введением ценза при избирательной процедуре. Отсюда их неприятие идеи всеобщего избирательного права. По их мнению,
6 Ibid. P. 242.
7 Ibid. P. 322.
8 См., например: Федосова Е.И. Либеральная мысль в период Реставрации // Французский либерализм в прошлом и настоящем / Под ред. В.П. Смирнова. М., 2001. С. 82.
этой свободой должна обладать лишь прослойка зажиточных граждан, которым досуг и образованность позволяют размышлять над судьбами нации9. Наполеон III допустил к избирательным урнам все слои населения, включая и «чернь», скорее, из популистских соображений, сознавая, что возвращение к порядкам Июльской монархии вызовет новый социальный бунт. Всеобщее избирательное право стало нормой политической жизни, что сознавал и Оливье. Поэтому в своих работах он не уделял ему особого внимания. Это была реальность, не препятствующая сохранению порядка в стране.
Как и либералы первой половины XIX в., Оливье понимал под свободой прежде всего свободу индивида. Свобода — это естественное и неотъемлемое право каждого человека, а не дарованная государем милость; свобода есть абсолютная ценность, она принадлежит только народу вне зависимости от режима власти10. В этом смысле Оливье был верен традиционным принципам либерализма. И режим либеральной империи — свобода «внизу» и сильная власть «вверху» — представлялся Оливье взаимным гарантом: ведь вовремя освобожденная от оков деспотизма политическая свобода — лучшее лекарство от революции, поскольку она удовлетворяет здоровое, естественное желание граждан, которым нужен порядок, а не мятеж. «Свобода избавляет от двух крайностей анархии — от власти одного и от беспорядочных волнений многих; свобода — это способ разрешить без насилия и утопии сложные проблемы нашего времени; свобода без беспорядков, но порядок без деспотизма»11. Ни один режим, по мнению Оливье, не может считаться легитимным, если он не уважает свободы личности, которые в совокупности составляют свободы гражданские, создающие развитое и стабильное, политически активное и мыслящее общество. Индивид имеет право следить за соблюдением государством его прав и свобод, и если государство делает это, то только ради общественного блага. «Права, которые индивид сохраняет и которые не подвластны контролю государства, составляют свободу личную. Права, которые он использует для контроля над властью, составляют политическую свободу»12. Власть, как считал Оливье, не может существовать без мощной поддержки — свобод индивидуальных и общественных, свобод, развивающих мысль граждан, делающих их самостоятельными и зрелыми в своих требованиях13.
9 Там же.
10 Ollivier E. L'Empire libéral. V. 11. P. 534.
11 Ollivier E. Démocratie et liberté. P., 1867. P. 71.
12 Ibid. P. 384.
13 Ibid. P. 386.
Особое внимание Оливье уделял свободе общественного мнения. По существу, речь шла о свободе прессы. Жесткая цензура, существовавшая в прессе до реформ 1867 г., была наболевшей проблемой империи, вызывавшей яростный протест республиканской оппозиции. Более того, как с негодованием отмечал сам Оливье, печатные органы становились сферой влияний и битв между министрами, каждый из которых покровительствовал тому или иному официальному изданию14. Либеральная же пресса либо находилась в подполье, либо издавалась за границей, или же выходила мизерными тиражами, значительно урезанная цензурой. Преступления прессы считались едва ли не самыми тяжкими и подвергались судебному преследованию в рамках особой, подвластной правительству комиссии, заседания которой проходили в закрытом порядке.
Свобода прессы, по мнению Оливье, как и свобода индивида, — право «естественное» и неотъемлемое, и поэтому ни один государь и ни один режим не властен его подавить. Лучший контролер прессы — сама публика, которая принимает или отвергает тот или иной журнал той или иной политической направленности. Кроме того, как считал Оливье, пресса — столь же важный рупор общественных настроений, как и парламент, и в некотором роде составляет его часть; если эту часть ликвидировать, невозможно создать поистине народное правительство. Отсюда требование либералов разрешить публикацию отчетов парламентских заседаний и их обсуждение в журналах15.
Рассуждая о свободе прессы, Оливье разграничивал два понятия — само преступление, т.е. действие, и слова, которые далеко не всегда подталкивают к какому-либо преступному акту. Поэтому Оливье считал необходимым подчинить суд над преступлениями прессы общему праву, а не учрежденной Наполеоном III особой комиссии: «Если журналы могут быть наказуемы только тогда, когда их статьи становятся общественным преступлением, то почему они не должны быть подчинены общему для всех суду при-сяжных?»16 Преступлением либералы считали только то, что было направлено на возмущение общественного спокойствия, содержало призыв к свержению власти и противоправным действиям.
Битва же мнений, отмечал Оливье, есть необходимая составляющая всякого гражданского общества; без свободы самовыражения ставятся под сомнение все прочие свободы и законность власти. Различные взгляды, обмен мнениями необходимы для
14 Ollivier E. L'Empire libéral. P., 1899-1912. V. 7. P. 175.
15 Ollivier E. Démocratie et liberté. P. 131.
16 Olivier E. L'Empire libéral. V. 10. P. 394.
саморазвития человека, развития духовного, социального, политического, для превращения его из послушного «животного» в активного, сознающего свои права и ответственность участника жизни своей страны17. Ограничение свободы прессы судебными преследованиями нецелесообразно, поскольку она учит граждан формировать собственный взгляд и свою политическую позицию, выбирать из журналов наиболее серьезные и выносить общественный приговор изданиям «антинародным» или откровенно анархическим. «Самое эффективное ограничение свободы прессы — это полнота ее свободы»18.
Еще один важный аспект проявления гражданской свободы, о котором писал Оливье, — свобода собраний и политических объединений. Ранее она представлялась бонапартистам равносильной легализации революционной борьбы масс, поскольку в этом они видели повод для нагнетания бурных общественных дискуссий и скопления недовольных. Однако Оливье считал свободу собраний необходимой для функционирования всеобщего избирательного права: свободные, законные и справедливые выборы могут происходить только после непосредственной встречи кандидатов с избирателями, при публичном оглашении программы «партии», которую кандидат подробно разъясняет на языке, доступном простому народу19. Народ имеет неоспоримое право выслушивать своих представителей. Не стоит путать революционное собрание с мирным объединением граждан, созданным с целью обмена мнениями, информацией. Эти объединения, наоборот, сделают народ политически более грамотным, уменьшат его пассивность.
Идеалом подобных собраний, по мнению Оливье, является античная демократия. Свобода собраний, считал он, просветит народ, который начнет поддерживать либерализм20. Такое обращение к демократии явилось характерной особенностью либеральной мысли 60-х гг. XIX в., но в то же время продемонстрировало и разрыв с принципами либерализма предыдущей эпохи.
Оливье полагал, что важнейшая задача гражданских свобод — спасение общества от революции. Для него опасность революции состояла в ее возможных последствиях. Способы революционных завоеваний сами по себе слишком радикальны, чтобы привлечь всю нацию, поэтому революционные вожди вынуждены постоянно прибегать к террору. «Если режим рушится, то победители, будучи не в силах править с помощью тех средств, которые помогли им
17 Ibid. P. 398.
18 Ibid. P. 400.
19 Ollivier E. Démocratie et liberté. P. 373.
20 Ollivier E. L'Empire libéral. V. 10. P. 436.
прийти к власти, вынуждены противоречить себе, призывать на помощь наихудшие средства, чтобы скрыть свою слабость»21.
При этом Оливье в принципе не отрицал революции и даже видел ее положительные стороны. Но он отмечал, что «идеальная» революция может исходить только из всеобщего национального недовольства политикой правительства, а не совершаться кучкой заговорщиков. «Несомненно, революция не происходит без участия народа, но она невозможна и без помощи буржуазии»22. Поэтому Оливье признавал величие и значение завоеваний революции 1789 г., которую многие, по его мнению, ошибочно рассматривали лишь как разгул анархии и террора. Напротив, считал он, эта революция была поистине всенародной и провозгласила фундаментальные демократические права и свободы, с которыми теперь не смеет не считаться ни один монарх в цивилизованном государстве и которые свято чтут либералы. Они показали, «что нация не принадлежит нескольким людям, распоряжающимся ею, как стадом, но что народ, хозяин своей судьбы, сам выбирает тех, кому поручено вести своих подданных»23. Оливье не отвергал возможность свержения государя-узурпатора народом, если этот государь нарушил народный суверенитет и действует вопреки его воле. «Не следует подвергать проклятию всякую революцию; она происходит, когда закон становится нестерпимым насилием, — писал он. — <...> Но любая революция... вызывает такое разложение нравов и общественных законов, что становится виновницей бедствий; никто не должен прибегать к ней, пока легитимное сопротивление не признано невозможным. Вместо того чтобы свергать правительство, нужно стремиться к его улуч-шению»24. Оливье склонялся к мысли о том, что не существует изначально «плохих» режимов — есть бездарные правительства и эгоистичные государи; но именно для предотвращения их произвола нужны гражданские свободы, универсальные для любого режима, предотвращающие как тиранию власти, так и тиранию
25
масс в случае революции25.
В этих утверждениях много противоречивого и даже наивного: с одной стороны, Оливье наделял народ обширными полномочиями; с другой — не доверял ему, считал его взрывоопасной, политически неграмотной революционной массой, склонной к анархизму. Вероятно, это можно объяснить внутренним конфликтом самого реформатора, понимавшего неизбежность «демо-
21 Ibid. P. 326.
22 Ibid. P. 82.
23 Ibid. P. 24.
24 Ibid. V. 11. P. 112.
25 Ibidem.
кратизации» либерализма и одновременно пытавшегося сохранить верность его традициям.
Помимо теоретических вопросов Оливье занимался разработкой плана реорганизации системы государственных институтов. В самом начале 1860-х гг., еще до начала полномасштабных реформ, он в своих работах затронул проблему взаимодействия исполнительной и законодательной власти, а также преобразований в социальной сфере. Так, одной из основных для него стала проблема переустройства государственного аппарата и парламента.
Серьезное недовольство у Оливье вызывала несменяемость кадров в Государственном совете и министерствах, которые были пристанищем бонапартистских ставленников и не несли никакой ответственности перед парламентом. Для Оливье и его «партии» важным условием либерализации власти была ответственность министров перед Законодательным корпусом, что должно было уменьшить всевластие не одобренных народом министров и членов Государственного совета26. Критикуя ущемление полномочий парламента, Оливье замечал, что то же самое происходит и с министрами. Государь не должен делать из них лакеев своей личной власти, т.е. они не должны быть ответственны только перед ним. Более того, в кабинет министров должны входить самые разные люди, разных поколений и убеждений. А о том, насколько они верны монарху и народу, будет судить не император, а сам народ через своих представителей в парламенте. Современное же положение дел представляет некий порочный круг: «Власть безответственна. поскольку ее чиновники не несут наказания. министры отчитываются только перед императором. Лишенный права осуществлять контроль за действиями верховной власти Законодательный корпус не может даже узнавать о них и их обсуждать»27. Оливье подчеркивал, что, «когда мы требуем ответственности министров перед парламентом, это делается не с целью ослабить власть, а для того, чтобы создать для нее гармоничную основу, чтобы действительно заставить ее взаимодействовать с представительной властью и дать ей возможность выйти из изолированного положения, которое опасно для власти и для нации»28.
Итак, Оливье обратился к проблеме ответственности правительства перед парламентом, отстаивал право парламента смещать министра, если его деятельность неэффективна или противоречит закону. «Искусство управления государством, — утверждал Оливье, — состоит в переходе время от времени от одних личностей к другим. В людях присутствует постоянное желание
26 Ibid. V. 9. P. 176.
27 Ollivier E. Démocratie et liberté. P. 67.
28 Ibid. P. 365.
перемен, которое, не будучи удовлетворено, обостряется... Глава государства должен окружить себя различными деятелями, из которых он может выбирать министров согласно меняющимся потребностям политики»29. Оливье также отмечал, что занятие одним и тем же министром своей должности в течение долгого времени ведет к «застою в мыслях», что министры теряют способность чутко реагировать на перемены в социально-политической ситуации в стране. Этому сможет помешать взаимодействие императора и парламента: первый расширяет круг выбора министров, а второй его корректирует посредством оценки их деятельности. Кроме того, министерская ответственность защитит императора от обвинений в его адрес и пойдет только на пользу авторитету и безопасности власти. Если государство признает право народа на самовыражение через его представителей, то эти представители должны судить не государя, а его посредников. «При парламентской системе, — писал Оливье, — когда ответственные министры выдвигают законопроект, они представляют его от своего имени. Если они ошибаются, они платят за свою ошибку своими полномочиями. Настоящие же министры представляют собой только выбор государя, они не несут наказания, и император платит за них»30. При этом Оливье никогда не посягал на право государя назначать министров.
Наполеон III понимал, что реформы невозможно будет эффективно провести при консервативном, сугубо бонапартистском правительстве, с подозрением воспринимавшем перемены в политической системе страны. Поэтому в конце 1869 г. император доверил Оливье формирование нового правительства из членов «либерального союза» и либерально настроенных бонапартистов. Сам Оливье был временно назначен вице-президентом Государственного совета. Но его целью было добиться учреждения поста премьер-министра, которого он считал «защитником общенародных идей, гарантом независимости министров от суверена, что должно быть присуще всем цивилизованным государствам»31.
Французские либералы того времени обращались и к проблеме расширения прав представительного органа. Они считали, что парламент — не угроза для императора, а, напротив, его опора. Через парламент император ведет диалог с народом и тем самым обеспечивает себе прочную, легальную социальную базу32. Оливье четко разграничивал полномочия и роль правительства и
29 Ollivier E. L'Empire libéral. V. 9. P. 189.
30 Ibid. P. 555.
31 Ibid. P. 215 (этот пост Оливье получил в 1870 г.).
32 Ollivier E. Démocratie et liberté. P. 2.
парламента: дело народных представителей — обсуждать и критиковать предлагаемые законы, но не законодательная инициатива, поскольку никто не может гарантировать выполнение депутатом его предвыборных обещаний; правительство же как власть исполнительная и реально действующая несет перед народом большую ответственность, поскольку отчитывается в проведении законов. «Я не допускаю того, что ассамблеи должны иметь право... управлять страной... Обсуждать и высказывать суждения — вот их настоящая роль. Ответственность должна быть там, где предполагается действие»33. По мысли Оливье, законодательной инициативой должен обладать монарх, в чем и заключается сила его власти; однако злоупотребление этой властью пресекает парламент, который имеет право отвергнуть предлагаемые законы. Таким образом, парламент все же остается лишенным законотворческой функции. Оливье ничего не говорит о том, как будет разрешаться конфликтная ситуация между парламентом и императором, имеет ли император право распустить непокорный парламент.
Рассуждая о парламентских «партиях», Оливье выступал сторонником английской системы двухпартийности, поскольку наличие большого количества партий, групп и блоков превращало парламент в арену борьбы личных мнений и вело к нестабильности из-за постоянно колеблющихся групп, «перебежчиков»: «Парламент, вместо того чтобы дробиться на мелкие группы, разлагающие его, должен делиться только на две партии с решительными лидерами: партию, которая правит, и партию оппозиции. Если какая-либо партия нацелена только на свержение власти, свобода обсуждения в опасности»34. Но в то же время этот принцип предусматривал для обеих партий равные условия борьбы и не предоставлял никаких привилегий «партии власти».
В числе предполагавшихся либералами преобразований органов власти была и реформа сената35. Она вызвала разногласия в Законодательном корпусе. Так, часть либералов во главе с принцем Наполеоном, двоюродным братом императора, считала, что сенат необходимо избирать всеобщим голосованием, отменить сенатус-консульт, т.е. запрет на любые поправки к Конституции. Поначалу Оливье принял сторону этой группы36. Но этому воспротивился император, большинство депутатов проголосовали против такой поправки, и, по сути дела, функции сената не претерпели ника-
33 Ollivier E. L'Empire libéral. P., 1899-1912. V. 6. P. 432.
34 Ibid. P. 385.
35 Согласно Конституции 1852 г., сенат назначался императором, являясь аналогом верхней палаты Законодательного корпуса; правом законодательной инициативы он не обладал, выполняя только совещательную функцию.
36 Ollivier E. L'Empire libéral. V. 6. P. 56.
ких изменений: он сохранял право накладывать вето на законы, принятые в палате депутатов. В 1870 г., уже после формирования нового министерства, Оливье резко изменил свою позицию в сторону более консервативной, полагая, что и всеобщее избирательное право, дабы не превратиться в орудие мятежа и анархии, нуждается в «сдерживании» путем такой законной и нерушимой силы, как сенат. «В стране, которой правит всеобщее голосование, необходимо существование какого-либо легального авторитета, чтобы противодействовать народу в его своевольных проявлениях, мешать ему разрушать фундаментальные принципы государства и свобод индивида. Без этой силы демократия превращается в деспотизм... И эта сила не должна быть выборной»37.
Отказ от всевластия какого-либо института и самого суверена — важнейший принцип для Оливье: «Всякое всевластие — это бедствие. Всегда разделение властей, т.е. их взаимное ограничение, считалось главным условием свободы»38. В этих словах чувствуется неприятие либералами двух самых неприемлемых для них крайностей — тирании власти и тирании народных масс. Опыт Франции последних лет показал живучесть обеих этих тенденций, поэтому усилия либералов направлялись на поиск срединного пути — взаимодействия народа и власти на условиях договора о «паритете» ради их же блага и безопасности.
Оливье предлагал еще один действенный рецепт против «болезни авторитаризма» в парламенте — народный референдум, проводимый по инициативе государя по любому закону, вызывающему острые прения. Собственно, этот принцип был закреплен в действующей Конституции империи, и Наполеон III прибегал к нему для подтверждения легитимности своего избрания. Оливье полагал, что только народный референдум может быть последней инстанцией в принятии закона, поскольку народ избрал парламент и вынес суждение по поводу режима императора: «Необходимо воспрепятствовать антинародному закону, чего можно было добиться только с помощью прямого обращения ко всей нации, чтобы она смогла ответить, принимает она или отвергает закон, за который голосовали ее представители»39. «Народ не выражает свои мысли путем выборов, — продолжал он. — Здесь всегда преобладает личный элемент. За кандидата голосуют потому, что он принадлежит к почитаемой семье, или потому, что он кому-то оказал услугу, или потому, что он — хороший оратор и использует гибкий подход. Но кто даст гарантию, что избранный сдержит обещания и что
37 Ibid. P. 258.
38 Ibid. V. 13. P. 322.
39 Ibid. P. 325.
депутат не будет действовать иначе, чем кандидат? Его мнение хрупко, он может отречься от него, если дискуссия выявила его слабые стороны...»40. Можно сказать, что Оливье противоречит сам себе, сперва уповая на сильный парламент, а затем скептически оценивая роль народных представителей и доверяя прямому голосу народа — референдуму. Кроме того, плебисцит — еще одна прерогатива монарха, важная часть его власти и в том числе способ обойти мнение парламента. Таким образом, парламент все же остается лишенным реальных полномочий.
Идеи Оливье легли в основу реформ, проведенных во Франции во второй половине 1860-х гг. Отмена цензуры прессы позволила громко заявить о себе республиканским и социалистическим изданиям. Кандидаты в депутаты Законодательного корпуса или органов местного самоуправления получили право встреч с избирателями. Те в свою очередь получили возможность организовывать политические собрания. Парламент так и остался без права законодательной инициативы, но теперь он мог требовать отчетности от министров, обсуждать и отвергать предлагаемые ими законопроекты. Однако Франко-прусская война прервала работу правительства
Оливье над усовершенствованием либеральных законов.
* * *
Эмиль Оливье — крупная политическая фигура эпохи Второй империи. Он был идеологом и творцом реформ 60-х гг. XIX в., архитектором «либеральной империи», и его труды наиболее ярко и подробно объясняют этот феномен, дают представление о характерных для этого периода чертах либеральной мысли. Либерализм того времени интересен своей способностью трансформироваться, выживать и, более того, громко заявлять о себе именно при авторитарном режиме.
Оливье твердо стоял за сохранение власти Наполеона III и его династии, но не в ущерб преобразованиям. Он верил, что именно сильная власть позволит осуществить реформы наиболее безболезненно, глубоко и результативно. Свобода индивида, считал он, необходима для современного человека, поэтому власть может только взять на себя функцию контролера за ее степенью. В спорах со своими оппонентами Оливье стремился доказать ошибочность отождествления государства-контролера с государством-деспотией.
Концепция Оливье соединила в себе и либеральные и демократические принципы. Исследование его работ приводит
40 Ibid. P. 327.
нас к выводу, что его роднит с либерализмом «старой школы» только принцип реформизма, конституционализма и неприятие революции. Свобода индивида — это традиционная либеральная ценность, но либералами Второй империи она была распространена не только на личные, но и на политические права. Сугубо демократическая идея — введение всеобщего избирательного права становится знаменем либералов Второй империи. В своих работах Оливье отстаивал политические права и участие в политике каждого гражданина вне зависимости от его социального статуса.
Учитывая своеобразие трансформации либеральных идей у Оливье, мы можем назвать его концепцию реформ скорее «управляемой демократией», нежели «либеральной империей». Взгляды Оливье являют собой специфику либерализма Второй империи — демократизацию этого течения, стремление поставить его на службу не только просвещенной верхушке, но всем социальным слоям. Из рассуждений Оливье нам не ясно, считал ли он демократию действительно идеальной организацией общества; не исключено, что он (как и сам император накануне своего прихода к власти) сознавал необходимость постепенной демократизации системы власти в связи с новыми требованиями времени и новыми социальными движениями и ценностями, утвердившимися в ходе революции 1848 г. Идеи Оливье, по мнению французского исследователя А. Жардена, — это причудливое, рискованное и противоречивое соединение идей демократии в традициях революции 1789 г., классического либерализма эпохи Реставрации и бонапартистского социального лавирования под авторитетом личности Наполеона III41. Сложное переплетение либеральных и демократических идей в работах Оливье свидетельствует о зарождении либерально-демократической мысли во Франции второй половины XIX в.
Незавершенность и противоречия реформ, которые, по мысли Оливье, должны были сгладиться временем, естественным развитием общества и постепенным расширением его свобод, выявила бездарная и обременительная Франко-прусская война, дискредитировавшая власть, осуществившую эти реформы. Однако изучение либерализма эпохи Второй империи позволяет говорить о сосуществовании авторитарного режима с реформизмом и политическим плюрализмом.
Поступила в редакцию
01.03.2007
41 Jardin A. Op. cit. P. 416.
