CC BY
24
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2019. № 5
Павел Леонидович Карабущенко,
доктор философских наук, профессор кафедры политологии и международных отношений Астраханского государственного университета (ул. Татищева, д. 20а, 414056, Астрахань, Россия), e-mail: pavel_kara-bushenko@mail.ru
ЭЛИТОЛОГИЯ И ДОКТРИНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОГО УЧЕНИЯ РОДЖЕРА БЭКОНА
В истории политических и правовых учений есть немало забытых по тем или иным причинам имен, высказывавших в свое время ряд оригинальных идей, актуальность которых сохраняется по настоящий день. В их числе францисканский монах и ученый XIII в. Роджер Бэкон, больше всего известный как астролог, алхимик и чернокнижник. Менее всего он известен как политолог, поскольку эта сторона его деятельности практически никак не освещалась биографами и исследователями его творчества. В настоящем исследовании автором проводится реконструкция политических воззрений Р. Бэкона, определяется в качестве ее ключевой темы проблема политических элит и роли политических лидеров в принятии ответственных профессиональных решений.
Ключевые слова: Роджер Бэкон, политика, власть, государство, правители, элита, элитология, фальсификация.
Pavel Leonidovich Karabushenko,
Doctor of Philosophy, Professor, Program of Political Science and International Relations, Astrakhan State University (Tatischev st. 20a, 414056 Astrakhan, Russia), e-mail: pavel_karabushenko@mail.ru
ELITOLOGY AND DOCTRINAL FEATURES OF THE POLITICAL TEACHINGS OF ROGER BACON
The history of political and legal doctrines includes many contributors whose names are now forgotten for one reason or another but who, in their times, expressed original ideas whose relevance continues to the present day. Such is the case with the 13th century Franciscan monk and scholar Roger Bacon, best known as an astrologer, alchemist and warlock. He is least remembered as a political scientist, since this aspect of his legacy has remained virtually untouched by biographers and scholars of his work. In this article the author reconstructs Bacon's political views, defining as their key theme the problem of political elites and the role of political leaders in making responsible professional decisions.
Key words: Roger Bacon, politics, power, state, rulers, elite, elitology, falsification.
В истории философии и науки больше всего известен английский ученый и философ Френсис Бэкон, тогда как его однофамилец из XIII в. Роджер Бэкон всегда почему-то оказывался в великой исторической тени Френсиса. Роджер действительно редко попадает под прицел эмпирической науки, оттесненный своим более известным собратом далеко. Что касается общественной науки, то она вообще редко вспоминает о нем. А между тем в трудах этого средневекового ученого содержатся далеко не схоластические размышления о государстве и праве, о власти и научном подходе к системе политического управления, свое понимание сущности элиты и ее элитных качеств (характеристик).
Францисканского монаха и доктора богословия Роджера Бэкона (ок. 1214 г., Ильчестер — 11 июня 1294 г., Оксфорд) редко относят к числу ведущих средневековых политических мыслителей. Но так же, как у Августина и Фомы Аквинского, в его философском наследии есть некоторая сумма политических идей, которые при определенной комбинации могут быть выстроены в конкретную научную систему. Именно подобной герменевтической реконструкцией мы и займемся в настоящей работе, по крупицам воссоздавая политические воззрения этого мыслителя, актуальность которых остается значимой и по сей день1. Интерес к философскому наследию Р. Бэкона определяется тем, что он не похож ни на одного из своих современников. Он стоит особняком, как случайно занесенный в Средневековье из эпохи Возрождения титан научной мысли. В нем все необычно и удивительно, поэтому современники называли Роджера Бэкона "doctor mirabilis" («удивительный доктор»). Все это привлекает наше внимание к этой исторической персоне и побуждает систематизировать и изложить его основные политологические взгляды, которые приобретают определенную актуальность в свете последних мировых политических событий и процессов.
Чаще всего Р. Бэкона изображают как натуралиста2 и реформатора науки3. Но нам он интересен как гуманитарий, имеющий свое собственное мнение относительно природы государства и власти. Поэтому объектом нашего исследования будет являться философское наследие Р. Бэкона, а в качестве предмета будут выступать его
1 Элитология: Энциклопедический словарь / Под ред. П.Л. Карабущенко. М.: Экон-информ, 2013. C. 69.
2 Roger Bacon's Philosophy of Nature: A Critical Edition, with English Translation, Introduction and Notes, of "De Multiplicatione Specierum" and "De Speculis Comburentibus" / Ed. D.C. Lindberg. Oxford: Oxford University Press, 1983.
3 Adamson R. Roger Bacon: The Philosophy of Science in the Middle Ages. Manchester, 1876; Easton S.C. Roger Bacon and His Search for a Universal Science. Oxford: Basil Blackwell, 1952; CleggB. The First Scientist: A Life of Roger Bacon. New York: Caroll & Graf, 2003.
политические воззрения. Перед нами стоит задача реконструировать политические идеи Р. Бэкона, восстановить утраченное единство его политического мировоззрения. В качестве методологической основы настоящего исследования мы возьмем принципы диалектики, герменевтики, историзма и компаративистики. Сумма этих методов позволит нам не только проанализировать сам текст Р. Бэкона, но и проникнуть в ход его мысли, установить с ним диалоговый контакт. Только так мы можем быть объективны и дать адекватное изложение его основополагающих политических идей.
Государство и математика
Наиболее полно политические воззрения Р. Бэкона были изложены им в его знаменитой работе "Opus Maius", специально написанной якобы по поручению римского папы Климента IV (1265-1268). В этом труде Бэкон изложил все основные принципы своего учения о развитии перспективной науки. И в качестве одной из таких перспектив в разных местах его текста присутствует и учение о государстве, власти, праве и политике. Реконструкцию этих его воззрений мы начнем с анализа сущности его взглядов на государство.
К проблеме государства Р. Бэкон подходит как истый математик. Он считает, что наука о государстве (полисе) должна быть точной и основанной на законах математической науки. Здесь возражения наподобие замечания Т. Гоббса о том, что если бы геометрические аксиомы противоречили «чьему-либо праву на власть или интересам тех лиц, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии»4, не принимаются как серьезный аргумент. От государства зависит многое, поэтому наука о нем не может быть неточной.
Политическую науку он именует «гражданской», и ее главной задачей является установление религиозного культа. Ссылаясь на Боэция, он утверждает, что и «в вещах, относящихся к государственному устройству, обнаруживаются математические средние». Ибо, говорит он, «арифметическое среднее подобно государству, управляемому малым числом людей, потому что в меньших его терминах имеется большая пропорциональность, гармоническое среднее подобно государству оптиматов, потому что в больших его терминах имеется большая пропорциональность, а геометрическое среднее есть некоторым образом государство равных, поскольку и в больших, и в меньших его [терминах] имеется совершенно равная пропорциональность». И добавляет: «О том, что без математики не
4 Гоббс Т. Левиафан // Гоббс Т. Избранные произведения. М.: Мысль, 1964. Т. 2. С. 133.
может осуществляться управление государством, учит Аристотель и его комментаторы в трактатах по этике» (Opus Maius. 4. 1. 2)5.
Поэтому первая наука, которую политик должен изучить, — это математика. Она упорядочивает ум (устанавливает в нем логику и аналитику) и устраняет из него идолы заблуждения. Подлинно просвещенный правитель — тот, кто владеет законами математики и способен применять их на практике. «И что еще хуже, люди, ее [т.е. математику] не знающие, не ощущают собственного невежества, а потому не ищут лекарства. Но, напротив, знание этой науки предуготовляет душу и возвышает ее до всякого достоверного познания, так что если душа познает указанные основы мудрости, к ней [т.е. к математике] относящиеся, и будет эти основы правильно прилагать к познанию прочих наук и вещей, то сможет познать все последующее без ошибки и сомнения, легко и благотворно» (Opus Maius. 4. 1. 1). В известной мере Р. Бэкон идет по пути Пифагора6 и Платона (Государство, 420b-439a), пытавшихся математически вычислить оптимальные параметры идеального государственного устройства. И здесь он идет против течения, которое в то время определяло политическое учение Аристотеля. Использование математики в государственном строительстве, по мысли Р. Бэкона, должно отсечь от него все лишнее, тем самым максимально усилив его лучшие качества. Таким образом, математика в политике должна быть нацелена на определение оптимального состава правящей элиты (в ней не должно быть ничего случайного и лишнего).
Поскольку математика является одной из самых могущественных в мире наук, то возникает необходимость соединения математического знания с политическим могуществом. Подобное соединение неимоверно усиливает власть земных владык, делая их практически непобедимыми. Но для этого необходимо, чтобы политическая наука была не социальной (субъективной), а точной (объективной). Из текста "Opus Maius" следует, что политика потому является спорной наукой, что в самой политике оказывается мало совершенства. Политикой занимаются несовершенные люди, которые и укореняют в ней грех (несовершенство, порок) (Opus Maius. 1. 3). Устранить из политики царящее в ней несовершенство — значит сделать государство важнейшим инструментом для спасения человека. Государство должно помогать человеку именно спасать его душу, а не губить ее (как это часто бывает на самом деле). Именно через математику
5 Здесь и далее «Большое сочинение» Р. Бэкона цитируется по переводу, опубликованному в кн.: Роджер Бэкон. Избранное / Под ред. И.В. Лупандина. М.: Издательство Францисканцев, 2005.
6 Пифагоровы законы и нравственные правила. Афоризмы Эпиктета. М.: ОЛМА-Пресс; СПб.: Нева, 2000.
философия и логика соединяются с государственными инструментами и делают их совершенными. Все вместе они упорядочивают общественный мир, облагораживают его.
Хаос в государстве недопустим. Порядок же определяется законами разума, проявлением силы которого является математика. Поэтому власть всегда стремится к сохранению установленного разумного порядка, поскольку «сохранение порядка есть то же самое, что сохранение природы». Но грех — идти против природного порядка (следовательно, злые утрачивают бытие). «Из этого с необходимостью вытекает, — доказывает Р. Бэкон, — что отвергших условия человеческого существования порочность по справедливости столкнет ниже человеческого рода. Следовательно, если видишь кого-либо обезображенного пороками, то не можешь считать его человеком» (Opus Maius. 7. 3. 3). Поскольку политика есть зона повышенного греха, то и обезображенных людей (политиков) здесь гораздо больше, чем в любой другой области профессиональной деятельности. Математика (совместно с философией и логикой) исправляет это безобразие, превращая нелюдей в нормальных людей. И это видно на примере концепции устойчивого развития.
Концепция устойчивого развития
Понятно, что Р. Бэкон описывает политические проблемы в соответствии с языковыми традициями своего времени. Поэтому некоторые его постулаты требуется еще перевести и на современный смысловой язык. Государство имеет устойчивость, когда опирается на традиционные ценности своего народа и имеет твердо выверенную с истиной законодательную базу. Среди традиций он выделяет прежде всего семейно-брачные отношения (патриархальный блок традиций). Право должно в первую очередь решать семейный вопрос, т.е. содействовать «сохранению человеческого вида через линию рождений». А для сохранения института семьи закон должен изгонять из общества всех тех, кто этому мешает: «В особенности это касается изгнания из государства развратников и содомитов, которые вносят противоречащее устроению общества, ибо они, как говорит Авиценна и другие, отвлекают людей от того, что является для государства лучшим, а именно от супружества» (Opus Maius. 7. 2. 1).
После семейно-брачных отношений право должно навести порядок и в системе социального управления, установив степени подчинения низшего высшему. Р. Бэкон излагает свое видение социально-политической иерархии, в которой в наибольшей степени проступают его уже элитологические взгляды на мир. Францисканец пишет, что законодатель должен дать «законы, сообразно которым упорядочивается отношение подданных к прелатам и князьям, и
слуг — к господам — в соответствии со всеми видами служения и господства, согласно которым отец семейства должен жить, управляя детьми и семейством, а также [эти законы упорядочивают] отношения учителя и учеников» (Opus Maius. 7. 2. 1). Высказанный тезис полностью укладывается в патриархальную концепцию Аристотеля, сторонником которого был Бэкон. А вот дальше традиционный взгляд на вещи у него переходит в инновационную плоскость, ибо Р. Бэкон без всяких прелюдий переходит к откровенной пропаганде сциентизма. И это уже больше похоже на платонизм: «Далее устанавливаются [должности] преподавателей и магистров в отдельных науках и искусствах, и из юношей избираются по совету мудрецов те, кто подходит для обучения с целью [последующего] занятия этих должностей и ведения такого рода деятельности. А другие направляются на военную службу для поддержания правосудия и обуздания злодеев. И, как говорит Авиценна, при установлении закона первое намерение [законодателя] должно быть таким: [ему следует позаботиться] о трехчастном устроении государства, т.е. в государстве должны быть распорядители, слуги и законники» (Opus Maius. 7. 2. 1). Здесь он ошибочно ссылается на Авиценну, хотя эта идея принадлежит Платону и была взята арабским мудрецом из платоновского учения об идеальном государстве.
Для Р. Бэкона главным является установление порядка, иерархии властей. В политике ключевым должен быть вопрос о том, кто и по какой причине является начальником и почему остальные должны ему подчиняться: «И во главе каждой из этих [групп] должен быть поставлен один начальствующий, а затем должны быть учреждены [должности] других начальников, подчиненных этому, а после этих — другие, так, чтобы начальники могли иметь дело с небольшим числом людей: для того чтобы в государстве не было бесполезных людей, и чтобы каждый занимал какую-либо нужную [государству] должность, и чтобы каждый приносил государству пользу» (Opus Maius. 7. 2. 1). В государстве каждый должен знать свое место и заниматься своим делом. Бездельников следует изгнать, а стариков и больных определить на казенный кош. Для этого государство должно иметь некое общее имущество, которое обязано направлять на общественные нужды (на содержание врачей и учителей, а также на благотворительность и взаимопомощь). После этого Р. Бэкон весьма подробно касается вопроса имущества, указывая, что владением оным должно быть тоже основано на законе, а не на произволе сильнейшего.
Он верил, что наступят времена, когда один общий и непременно наилучший закон распространится по всему миру, сделав все государства совершенными для общественного проживания людей.
Этим законом, по его мнению, будет христианский закон. «А если среди граждан будут несогласные с законом, то их сперва надо будет попытаться исправить и образумить; а если они этого не пожелают, казнить» (Opus Maius. 7. 2. 1). Логично. В духе того времени.
Другим важным вопросом политики является вопрос преемственности власти. Поэтому закон требует, «чтобы законодатель определил себе наследника... Делать это должно с согласия знатных людей и народа, и избираем должен быть тот, кто может быть хорошим правителем, обладает достоинством, благонравен, отважен, кроток, опытен в делах управления и законах, и опытнее кого нет, и это очевидно всем (курсив мой. — П.К.). Если же после этого возникнет раздор и будут желать избрания иного, то они уже отступят от Бога, а потому законодатель должен внести в свой закон отдельное положение, согласно которому любой, кто бы ни попытался навязать себя [в качестве правителя], опираясь на свое могущество или состояние, должен быть с единодушного одобрения всех граждан схвачен и казнен. А если граждане могут это сделать и не делают, то они тоже противятся Богу, и тот, кто убьет такого [узурпатора], не будет повинен в кровопролитии: при том условии, что народ должен быть ранее поставлен в известность. А если тот, кто должен стать преемником, недостоин, и это доказано, то пусть назначат преемником другого» (Opus Maius. 7. 2. 1). Закон не терпит пустоты и «обрывов» в логике изложения правил. Поэтому и сама традиция права должна быть тоже непрерывной.
Таким образом, устойчивое развитие для Р. Бэкона есть стабильность консервативных традиций и прежде всего семейно-брачных отношений. Он не любит резких изменений, приводящих к крушению «старых добрых» традиций. В этом смысле и возникновение парламента в Англии, современником которого он был, должно было вызвать у него массу критических вопросов (во всяком случае, его родственники пострадали именно из-за того, что поддержали проигравшего гражданскую войну короля, а не ратовавших за политические изменения баронов)7.
Геополитика и идеи мирового господства
Как эрудит Р. Бэкон был в курсе всех последних научных публикаций, живо интересуясь в том числе и политологической проблематикой. Это видно из того, что он был знаком с последними работами о путешествии францисканских дипломатов (1244-1247 и 1253-1255 гг.) в «Татарию». Как католик он был сторонником крестовых походов и готов был на все лады прославлять победу
7 Gasquet F.A. An Unpublished Fragment of a Work by Roger Bacon // English Historical Review. 1897. Vol. 12. No. 47. P. 500.
католического оружия. Другое дело, что таких побед в его время уже не было, а угрозы иноверного вторжения на Запад, напротив, лишь возросли. Средневековый Запад просто жил в ожидании Апокалипсиса, видя в ордах Востока явившегося по их души Антихриста.
Судя по всему, Роджер выступал против того, чтобы «глобальное правительство» возглавлял кто-то, кто не является представителем западного христианства. Особенно его настораживало мировое усиление татар. В связи с этим он замечал: «А другие горят желанием повелевать, как татары, поскольку их правитель говорит, что должен быть один господин на земле, так же, как на небе есть только один Бог, и этим господином должен быть провозглашен он сам, как ясно из письма, которое он послал королю Франции господину Людовику [IX], в котором он требует от последнего дани. Об этом говорится в книге брата [францисканца] Гильома [де Рубрука] "О нравах татар"8, которую он написал для вышеупомянутого короля Франции. И это явствует также из их деяний: уже захватив восточные царства, они не помышляют ни о каких сладостях жизни, но ведут себя, с этой точки зрения, не по-человечески: употребляют в питье молоко кобылиц, нечистую пищу и нечистым образом, что вошло у них в обычай. Это явствует из вышеназванной книги, а также из книги брата [францисканца] Иоанна [де Плано Карпини] "О жизни татар"9, а также из "Космографии" философа Этика [Истрийского]. И этот философ, и те книги о нравах татар описывают их как нечестивейший и зловреднейший род» (Opus Maius. 7. 4. 1). С ними полностью солидарен самый известный хронист того времени Матвей Парижский (ок. 1200 — ок. 1259), который живописно повествует о том психозе, который охватил запад Европы при получении первых известий о появлении татар10. Р. Бэкон аккумулировал все эти сведения и вынес им свою оценку.
Мы видим мир политической реальности глазами книжного человека. Его выводы носят уже обобщающий характер, но он четко ссылается на первоисточники — работы своих братьев францисканцев, воочию видевших «племя татар». Эти сведения он считает достоверными, поскольку они исходят из их личного опыта. Его критика мирового тайного правительства звучит крайне современно и ассоциируется с тем, что сторонники теории заговора говорят об олигархической закулисной верхушке США и о мировом лидерстве
8 The Mission of Friar William of Rubruck: His Journey to the Court of the Great Khan Mongke, 1253-1255 / Transl. P. Jackson. Aldershot: Ashgate, 1990.
9 The Long and Wonderful Voyage of Frier lohn de Plano Carpini. Adelaide: University of Adelaide, 2004.
10 Matthew Paris's English History, From the Year 1235 to 1273. London: H.G. Bohn, 1853 (Reprint: New York, 1968).
англосаксонской элиты. Во всяком случае, приведенные Р. Бэконом аргументы о мировом господстве татар изрядно напоминают современную геополитическую риторику о мировом лидерстве Вашингтона. И как в XIII в. угроза катастрофического вторжения орд татар в Западную Европу оказалась мнимой, так и сегодня психоз от угрозы вторжения «русских танков» трясет политическое пространство от Лиссабона до Варшавы своими мифическими ужасами. Однако миф о «диких восточных ордах», которые спят и видят, как бы им разрушить Европу, до сих пор витает в европейских умах, пугая обывателей и оправдывая политическую глупость их собственных властей.
И, конечно же, мы не можем здесь пройти мимо проблемы фальсификации. Эта тема напрямую связана с проблемой тайны. Сам Р. Бэкон был признанным специалистом по тайнам: как их разгадки, так и их создания. Он всю жизнь боролся с заблуждениями, отыскивая в тайнах природы крупицы истинного познания. И длительное общение с тайным сделало саму его жизнь такой же тайной, в которой исследователи пытаются разобраться вот уже на протяжении последних четырех столетий.
Проблема фальсификации и тайны
Всю жизнь Р. Бэкон стремился познать тайну истины, порой не замечая, что общается со скрытой ложью. Во времена самого Р. Бэкона фальсификация была нормой схоластики. Схоластика знала, что бывают истины, погруженные в тайну, и бывает ложь, окруженная тайной, скрывающей правду об ее недостоверности. Именно тайна оберегает власть от покушения со стороны внимания публики. Так, например, он часто ссылается на книгу Аристотеля «Тайная тайных»11, которая на самом деле ему не принадлежала. Фальшивка тем не менее часто вдохновляла Р. Бэкона на поиск ответа на самые сокровенные его вопросы. В работе якобы Аристотель дает полезные советы Александру Великому относительно управления государством, попутно разъясняя ему основные принципы своего философского учения. Впрочем, Р. Бэкон рассматривал «Тайная тайных» не как политико-дидактическое сочинение, но, скорее, как мистико-оккультное произведение, где в скрытом виде представлены
11 «Тайная тайных: Руководство государю править и господствовать» — псевдоаристотелевское сочинение, автором которого, возможно, был Юханна ибн Эль-Батрик (ум. ок. 815 г.), христианин сирийского или греческого происхождения, переводчик и врач при дворе халифа аль-Мамуна. Трактат, полностью переведенный на латынь в начале XIII в. Филиппом из Триполи, представляет собой наставление для правителя (см: Роджер Бэкон. Введение к трактату псевдо-Аристотеля «Тайная тайных» // Герметизм, магия, натурфилософия в европейской культуре ХШ-ХГХ вв. М.: Канон+, 1999. С. 44-69).
глубочайшие тайны природы и науки. Он высоко ценил этот трактат
и написал к нему даже обстоятельный комментарий, а также издал
" 12 текст в новой редакции12.
Государство должно уметь охранять свои тайны, особенно от своих врагов. С другой стороны, необходимо уметь оперативно взламывать секретные коды своих противников. Шифроваться и шифровать должна уметь любая власть. Без тайн власти не бывает. И это еще одна традиция, заложенная им для британских джентльменов, ибо английские коды считаются одними из лучших в мире13. Уже во времена Фрэнсиса Бэкона искусство шифровки получает широкое распространение в деятельности спецслужб и дипломатии. Поэтому Р. Бэкон предугадал и этот вектор развития политической практики.
Как один из родоначальников криптологии, Р. Бэкон утверждал, что все самые известные мудрецы «разными способами скрывают тайны мудрости от толпы» (Epistola fratris Rogerii Baconis. VIII)14. И эта потребность перешла затем и на власть и привела к потребности кодировать информацию с ее последующей дешифровкой. Р. Бэкон выделяет семь способов шифровки: 1) магия (но это для шарлатанов); 2) загадка (enigma) и иносказание; 3) особый способ письма, когда текст создается «с помощью одних согласных, чтобы никто, кроме тех, кто знает значения слов, не мог это прочесть»; 4) «сокрытие [тайн природы и искусства] осуществляется с помощью смешения букв различного рода»; 5) шифровка «с помощью иных букв, которые не употребляются ни в языке самого [автора], ни в языках иных народов, но он изобретает их по собственному желанию»; 6) использование не букв, но геометрических фигур, которые обладают смыслом букв благодаря различию точек и знаков» и 7) «наибольшее искусство сокрытия — это искусство сокращенного письма, которое заключается в том, что мы сокращаем при письме слова так, как захотим, и пишем с той скоростью, с которой пожелаем» (Epistola fratris Rogerii Baconis. VIII). Сам Р. Бэкон владел этим искусством в совершенстве. Ему до сих пор приписывается ряд криптографических старинных текстов (в том числе одно время приписывалась и знаменитая рукопись Войнича15), коды которых не поддаются дешифровке.
12 Heck E. Roger Bacon: Ein mittelalterlicher Versuch einer historischen und systematischen Religionswissenschaft. Bonn: H. Bouvier, 1957.
13 Mollin R.A. An Introduction to Cryptography. New York: CRC Press, 2007. P. 80.
14 Здесь и далее «Послание брата Роджера Бэкона [Гийому Парижскому] о тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии» цитируется по изданию: Роджер Бэкон. Избранное.
15 Tiltman J.H. The Voynich Manuscript: The Most Mysterious Manuscript in the World // NSA Technical Journal. 1967. Vol. 12. No. 3. P. 1-45.
Всякая тайная информация уже является потенциально элитарной, поскольку ею владеют избранные (хотя порой далеко не самые лучшие) лица. Ум Р. Бэкона был просто сфокусирован на тайном. Его живо интересует все тайное, что есть в мире. Для него тайна — уже повод целенаправленного научного внимания. Р. Бэкон в книге «Введение к трактату псевдо-Аристотеля "Тайная Тайных"» отмечал: «С помощью этого трактата, если знающие будут внимательны и все хорошо осмыслят, вместе с замечаниями, которые брат Роджер сделал во многих и различных местах текста, им будут открыты глубочайшие законы природы, какие только человек и человеческая изобретательность может постичь в этой жизни и что может быть названо истинными началами мира. Не отчаивайтесь перед трудностями, ибо для познавшего природу вещей, науку перспективы и астрономию эти тайны не могут быть скрыты»16. В этой связи важно разобраться в некоторых страницах его собственной биографии, отмеченных печатью фальсификации.
Поэтому тайна всегда интересна и всегда привлекает к себе критическое мышление. В глазах обывателя причастный к тайному уже обладает элитарностью. Вся жизнь Бэкона была тайной в тайне. Поэтому не удивительно, что его так и тянуло к тайному. Так, не совсем ясна и история с римским папой Климентом IV, который якобы специально заказал Р. Бэкону "Opus Maius". Все это смахивает на заговор и самозванство. Дело в том, что в феврале 1265 г. Климент уже призвал к себе в Рим в качестве папского богослова Фому Ак-винского. Именно с приходом Фомы начался процесс формирования системы философского и богословского образования в Италии. Выбор был сделан в пользу доминиканцев, и обращаться в конкурирующую фирму, каковой являлся францисканский орден, было не совсем логично и этично. Скорее всего, перед нами более поздняя легенда, имеющая цель составить конкуренцию Фоме, философия которого стала основой томизма — официальной идеологии Ватикана.
Вся эта история с самого начала выглядит фальсификацией. История с перепиской, которую якобы римский папа Климент IV вел с монахом Роджером, похожа на мистификацию, когда желаемое выдается за действительное. Эта версия якобы изложена в письме самого римского понтифика, написанном в Витербо 22 июня 1266 г. В нем папа Климент IV упоминает о том, что он получил от Роджера некое послание, на которое решил вдруг ответить. «Мы с благодарностью приняли послание твоего благочестия, — пишет папа, —
16 Роджер Бэкон. Введение к трактату псевдо-Аристотеля «Тайная тайных»...
23
впрочем, мы с усердием приняли во внимание и слова, которые для разъяснения послания возлюбленный сын, рыцарь Уильям Бонекур, изложил нам устно, столь же добросовестно, сколь и вразумительно. Дабы нам лучше стали ясны твои замыслы, мы очень хотим и апостольским предписанием поручаем тебе, по возможности, не пренебрегая противоположными предписаниями какого бы то ни было прелата или каким бы то ни было постановлением твоего ордена, выслать нам как можно скорее, не откладывая, то сочинение, что мы просили тебя передать возлюбленному сыну, Раймунду Ланскому, написанное хорошим почерком. В своем послании разъясни нам, какие средства, как тебе кажется, следует применить в связи с теми [вопросами] столь большого значения, о которых ты недавно сообщил. Сделай это как можно более тайно и неотложно»17.
В этом письме нас не может не насторожить целый ряд весьма подозрительных моментов. Несуразным выглядит то, что некую важную часть своего послания Р. Бэкон доверяет не бумаге, а самому гонцу (если так, то для этого была необходима крайняя уверенность в том, что гонец ничего не напутает и точно изложит его идеи, что сомнительно в силу ряда объективных причин). Вторая несуразность — это то, что все это делается в обход властей ордена. Третья несуразность — в том, что папа сам просит сохранить все это дело в тайне. Четвертая несуразность—римский папа просит прислать ему сочинение, «написанное хорошим почерком» (можно подумать, что к понтифику могут быть отправлены какие-то черновики!). Пятый вопрос — кто финансировал написание "Opus Maius", ведь у самого Роджера на реализацию этого проекта не было средств. И, наконец, шестая несуразность: речь идет о произведении, которого еще не существует в природе и которое еще предстоит написать, и папа весьма настойчиво торопит автора с этим заказом. Перед нами целая «спецоперация», на которую пошел римский папа, несмотря на то что мог прямо и открыто приказать прислать ему сей труд или доставить к себе самого его автора. Согласитесь, но подобные заказы от таких лиц в такой форме не делаются. Здесь явная попытка выдать желаемое за действительное: это или выдумка самого Р. Бэкона, чтобы оправдать в главах своего орденского начальства проделанную им работу, или это уже более поздняя фальшивка, призванная нанести идеологический удар по доминиканскому ордену и томизму, создав в лице "Opus Maius" альтернативное учение. В любом случае, здесь присутствует не наука, а политика.
17 Роджер Бэкон. Избранное. Прим. 39.
Таков был не совсем понятный контекст появления на свет этого труда. Созданная Р. Бэконом историографическая тайна еще долго будет побуждать ученых расшифровывать код этой истории. Ясно одно: "Opus Maius" — необычное произведение, которое, несомненно, опередило свое время, а сам Р. Бэкон — это не столько средневековый автор, сколько мыслитель эпохи Возрождения. Он гражданин чужого времени: он свой среди чужих и чужой среди своих. Во всяком случае, по складу ума и направленности мысли Р. Бэкон ближе к Френсису Бэкону, чем к своему современнику Фоме Аквинскому. Эта близость с одним и дистанцированность от другого бросается в глаза и заставляет задумываться о достоверности самого исторического источника.
Заключение
Политические воззрения Р. Бэкона могли быть впоследствии оформлены в его отдельное учение, но этого не произошло по целому ряду обстоятельств. Среди причин, помешавших это сделать, можно назвать такие: 1) политическое учение не вписывалось в логику выстраиваемой Бэконом системы наук, поэтому выглядело несколько искусственным образованием; 2) данные политические идеи автор мог обсуждать только с сильными мира сего, а у последних отсутствовал политический заказ (поддержка) на подобного рода реформаторские проекты существующей политической системы; 3) отсутствие учеников, способных развить высказанные им идеи. Но самое главное заключалось в том, что Р. Бэкон перевел идеализм Платона (проект идеального государства во главе с философом) в утопию (проект создания монашеской республики). Последнее делало его предложение достоянием узкой группы лиц (просвещенных клерикалов), за рамки которой он так и не вышел.
Политические воззрения Р. Бэкона хотя и идут в русле европейской средневековой традиции, но отличаются известной оригинальностью суждений, что позволяет нам отнести их автора к числу если не выдающихся или знаменитых, то, во всяком случае, заметных и известных политических мыслителей. И хотя специально вопросы государства и власти им не рассматриваются, он прекрасно понимает, что именно от решений политиков (в частности, римского папы) зависит успех продвижения его научных идей и осуществления его замыслов о внедрении достижений науки в жизнь. Политика была для него не целью, а средством. Средством распространения научного знания в обществе.
ЛИТЕРАТУРА
Гоббс Т. Избранные произведения. Т. 2. М.: Мысль, 1964.
Пифагоровы законы и нравственные правила. Афоризмы Эпиктета. М.: ОЛМА-Пресс; СПб.: Нева, 2000.
Роджер Бэкон. Введение к трактату псевдо-Аристотеля «Тайная тайных» // Герметизм, магия, натурфилософия в европейской культуре XIII-XIX вв. М.: Ка-нон+, 1999. С. 44-69.
Роджер Бэкон. Избранное / Под ред. И.В. Лупандина. М.: Издательство Францисканцев, 2005.
Adamson R. Roger Bacon: The Philosophy of Science in the Middle Ages. Manchester, 1876.
CleggB. The First Scientist: A Life of Roger Bacon. New York: Caroll & Graf, 2003.
Easton S.C. Roger Bacon and His Search for a Universal Science. Oxford: Basil Blackwell, 1952.
Gasquet F.A. An Unpublished Fragment of a Work by Roger Bacon // English Historical Review. 1897. Vol. 12. No. 47. P. 494-517.
Heck E. Roger Bacon: Ein mittelalterlicher Versuch einer historischen und systematischen Religionswissenschaft. Bonn: H. Bouvier, 1957.
Matthew Paris's English History, From the Year 1235 to 1273. London: H.G. Bohn, 1853 (Reprint: New York, 1968).
Mollin R.A. An Introduction to Cryptography. New York: CRC Press, 2007.
Roger Bacon's Philosophy of Nature: A Critical Edition, with English Translation, Introduction and Notes, of "De Multiplicatione Specierum" and "De Speculis Comburentibus" / Ed. D.C. Lindberg. Oxford: Oxford University Press, 1983.
The Long and Wonderful Voyage of Frier Iohn de Plano Carpini. Adelaide: University of Adelaide, 2004.
The Mission of Friar William of Rubruck: His Journey to the Court of the Great Khan Mongke, 1253-1255 / Transl. P. Jackson. Aldershot: Ashgate, 1990.
Tiltman J.H. The Voynich Manuscript: The Most Mysterious Manuscript in the World // NSA Technical Journal. 1967. Vol. 12. No. 3. P. 1-45.
REFERENCES
Adamson, R. Roger Bacon: The Philosophy of Science in the Middle Ages. Manchester, 1876.
Clegg, B. The First Scientist: A Life of Roger Bacon. New York: Caroll & Graf, 2003.
Easton, S. C. Roger Bacon and His Search for a Universal Science. Oxford: Basil Blackwell, 1952.
Gasquet, F. A. "An Unpublished Fragment of a Work by Roger Bacon," English Historical Review, Vol. 12, No. 47, 1897, pp. 494-517.
Heck, E. Roger Bacon: Ein mittelalterlicher Versuch einer historischen und systematischen Religionswissenschaft. Bonn: H. Bouvier, 1957.
Hobbes, T. Izbrannyeproizvedeniia, Vol. 2. Moscow: Mysl', 1964.
Lindberg, D. C. (ed.) Roger Bacon's Philosophy of Nature: A Critical Edition, with English Translation, Introduction and Notes, of "De Multiplicatione Specierum" and "De Speculis Comburentibus". Oxford: Oxford University Press, 1983.
Matthew Paris's English History, From the Year 1235 to 1273. London: H. G. Bohn, 1853 (Reprint: New York, 1968).
Mollin, R. A. An Introduction to Cryptography. New York: CRC Press, 2007.
Pifagorovy zakony i nravstvennye pravila. Aforizmy Epikteta. Moscow: OLMA-Press; St. Petersburg: Neva, 2000.
Roger Bacon. "Vvedenie k traktatu psevdo-Aristotelia 'Tainaia tainykh'," Germetizm, magiia, naturfilosofiia v evropeiskoi kul'ture 13th-19th vekov. Moscow: Kanon+, 1999, pp. 44-69.
Roger Bacon. Izbrannoe, ed. I. V. Lupandina. Moscow: Izdatel'stvo Frantsiskantsev,
2005.
The Long and Wonderful Voyage of Frier lohn de Plano Carpini. Adelaide: University of Adelaide, 2004.
The Mission of Friar William of Rubruck: His Journey to the Court of the Great Khan Mongke, 1253-1255, transl. P. Jackson. Aldershot: Ashgate, 1990.
Tiltman, J. H. "The Voynich Manuscript: The Most Mysterious Manuscript in the World," NSA Technical Journal, Vol. 12, No. 3, 1967, pp. 1-45.
