CC BY
33
Е.М. Масленникова УДк 811Л1Г23
элиминирование текстового пространства в ситуации коммуникативной (нЕ)РАвноЦЕнности1
В случае двуязычной текстовой коммуникации возникающий конфликтный слой между оригиналом и переводом ставит перед переводчиком задачу, связанную с элиминированием лакунарных культурологических разрывов. Равенство (равноценность) коммуникативной значимости исходного и переводного текстов подразумевает тождественность реакций первичного и вторичного читателей, но по ряду причин (пространственно-временная дистанция, языковой барьер, культурный барьер, идеологические фильтры, возрастные параметры аудитории и т.д.) равенство коммуникативных эффектов оказывается только приблизительным. В статье обсуждаются возможные переводческие стратегии и приемы элиминирования текстового пространства.
Ключевые слова: художественный текст, Мир текста, лакуны, перевод.
Evgeniya M. Maslennikova
elimination of textual space and worlds in situation of communicative disparities
In the case of bilingual text communication an emerging conflict between the texttarget and its translation puts the task how to eliminate lacunae considered as cultural gaps. Equal value (equivalence) of the communicative significance of two texts and their liability involves the identity of primary and secondary readers' reactions, but for a number of reasons (e.g. spatial and temporal distance, language barriers, cultural barriers, ideological filters, the audience age range, etc.), the equality of communication effects is only approximate. The present article discusses the possible translation strategies and methods when eliminating textual space. the author considers aspects of interpretation as (re)construction of mental models when translating fiction.
Keywords: fiction, textual spaces, lacunae, translation, interpretation.
Основные положения теории лакун были сформулированы Ю.А. Сорокиным (см. подробнее: [Сорокин 1977; Сорокин, Марковина 1985, 1989а, 1989б, 1989в и др.]). Расширяя положения данной теории, И.Ю. Марковина пишет, что «... взаимная адаптация национальных сознаний носителей культур-коммуникантов представляет собой поиск способов совмещения и согласования «чужого» со «своим», происходящий под действием социально-психологических механизмов межэтнического взаимодействия» [Марковина2006: 185]. Различия в художественно-образном восприятии мира вызваны в большей степени культурологическими
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (проект № 14-04-00554 «Русская литература в современном мире: перевод как восприятие и восприятие перевода»).
причинами, например, разницей имеющихся культурных кодов. Художественный текст изначально ориентирован его автором на «своего» читателя, владеющего соответствующим культурным кодом и находящегося совместно с ним в едином информационно-смысловом поле. Например, из XXXV строфы первой главы романа в стихах «Евгений Онегин» (1823-31, полностью - 1833) А.С. Пушкина (1799-1837) для современного русскоязычного читателя, скорее всего, без соответствующего комментария «темными» останутся места, связанные с васисдасом немца-хлебника и с охтенкой, спешившей куда-то с кувшином. С кувшином охтенка спешит... The Okhtenka with pitcher speeds...
И хлебник, немец аккуратный, The German baker looks around
В бумажном колпаке, не раз His shop, a night-cap on his head,
Уж отворял свой васисдас. And pauses oft to serve out bread.
(А.С. Пушкин. Евгений Онегин) (A.S. Pushkin. Eugene Oneguine.
Translated by H. Spalding, 1881)
В описании пробуждающегося города из «Евгения Онегина» показаны городские типажи того времени, среди которых купцы, извозчики, немец-булочник и охтенка с кувшином. Традиционно молоком в Санкт-Петербурге торговали жительницы Охты - района, населенного преимущественно финнами, или, говоря языком пушкинской эпохи, чухонки. Служивший при английском посольстве Г. Сполдинг / Henry Joseph Spalding (1840-1907), один из первых переводчиков пушкинского романа «Евгений Онегин» (1881) на английский язык, объясняет петербургскую городскую топонимику в сноске как «the milkmaid from the Okhta villages, a suburb of St. Petersburg on the right bank of the Neva chiefly inhabited by the labouring classes». Современный переводчик Р. Кларк / R. Clarke, создавший прозаический перевод пушкинского романа, просто указывает на профессию девушки-охтенки.
... and a dairymaid was hurrying in from the outskirts with her milkchurn... and the German baker in cotton cap, punctual as ever, had already served several customers through his hatch. (A. Pushkin. Eugene Onegin. Translated by R. Clarke, 2005)
В переводе романа «Евгений Онегин», выполненном в XXI веке английской переводчицей О. Эммет / O. Emmet совместно с доктором филологических наук С.А. Макуренковой, название района и профессия совмещаются как Okhta milkmaid.
To the hack-stand the swift cabs go, While Okhta milk-maid, jug on show, Tramples crackling early snow.
(A. Pushkin. Eugene Onegin.
Translated by O. Emmet, S. Makourenkova, 2007)
Читательские конвенции основываются на культурологических правилах предписания, запрещения и разрешения, функционирующих в конкретной лингвокультуре. Негативное отношение англичан к теме смерти, из-за чего в языке возникло большое количество эвфемизмов (another state, cease to be, cool out, count the daisies и т.д.) и эвфемистических выражений, возможно, объясняет значительное
сокращение эпизода похорон старой графини в переводах пушкинской повести «Пиковая дама» (1833, опубликована - 1834), выполненных миссис Сазерленд Эдвардз / Mrs. Sutherland Edwards (1892) и Г. Туитчеллом / H. Twitchell (1901) на рубеже XIX-XX веков.
Одной из причин поливариантности понимания художественного текста является потенциально присутствующая в нем избыточность языкового кода. На похоронах старой графини из «Пиковой дамы» один из ее родственников объясняет появление неизвестного им лица у гроба тем, что Германн, вероятно, приходится ей побочным сыном.
... худощавый камергер, близкий родственник покойницы, шепнул на ухо стоящему подле него англичанину, что молодой офицер ее побочный сын... (А.С. Пушкин. Пиковая дама)
В современных словарях русского языка указывается, что значение 'рожденный вне брака, внебрачный' у прилагательного побочный устарело. Согласно английскому речевому этикету, в подобных случаях обычно предписывалось использовать соответствующие эвфемизмы, что позволяло выразить свое отношение к неловкой ситуации без нарушения языковых табу. С XVI века английское прилагательное natural в значении 'illegitimate' указывает на факт рождения ребенка вне брака, поэтому выбор natural son для побочный сын служит примером эвфемистической адаптации переводимого текста к принимающей его социокультурной среде, где действуют предписывающие и / или разрешающие правила, а также внутрисоциумные установки.
Имя самого первого переводчика повести «Пиковая дама» на английский язык, опубликованного в пятом томе «Chambers' Papers for the people» (Edinburgh: William and Robers Chambers, 1850), до сих пор остается неизвестным. Анонимный переводчик использовал редкий эвфемизм left-handed 'незаконный' для побочный.
... the young officer was a left-handed son of the countess... (A. Pushkin. The Queen of Spades. Анонимный переводчик, 1850)
Программа-поисковик «Google Books Ngram Viewer» (URL: http://books. google.ru/books), построенная на основе существующих в период с 1800 по 2000 годы текстов, показывает, что в общем корпусе «English» left-handed son не имеет вхождений, а в начале XIX века частотность употреблений словосочетания natural son (со сглаживанием 3) превосходило по частотности illegitimate son практически в девять раз. Постепенный спад частотности для natural son наметился в 1848 году. «Общие» точки пересечения для словосочетаний natural son и illegitimate son - это 1914, 1921 и 1930 годы, когда они сравнялись по частотности, а с 1935 года лидером остается только illegitimate son. Согласно данным подкорпуса «English Fiction» пик употреблений natural son приходится на 1810 год, потом к 1818 году произошло резкое падение частотности, а следующий пик приходится на 1835 год. Всё время правления королевы Виктории / Victoria (1819-1091), взошедшей на трон Англии в 1837 году, бесспорным лидером оставалось словосочетание natural son, с 1928 года практически полностью вытесненное illegitimate son. По данным «Исторического корпуса американского английского языка» / COHA (URL: http://corpus.byu.edu/ coha) пик для natural son - это 1860 год, а illegitimate son начинает лидировать с 1890-х годов.
... the young officer was a natural son of the countess... (A.S. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by T. Keane, 1894); ... the young officer was a natural son of the Countess... (A. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by N. Duddington, 1928); . the young officer was the natural son of the countess. (A. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by R. Edmonds, 1962)
Необходимо различать правила нахождения смысла и правила, которые отождествляют смысл с определенными единицами текста. Переводчики второй половины XX века и переводчики XXI века избегают традиционного эвфемизма и прямо называют вещи своими именами побочный сын - это illegitimate son, из-за чего специфический признак СЛОВА фактически не реализуется и/или нейтрализуется. Таким образом, обычно рекомендуемые к использованию при переводе синонимические замены не всегда будут равнозначными, особенно в тех случаях, когда параметры СЛОВА связаны с культурными кодами эпохи.
... the young officer was the Countess illegitimate son. (A.S. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by Gullon R. Aitken, 1966); ... the young officer was her illegitimate son... (A. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by I. and T. Litvinov, 1974); ... the young officer was the dead woman's illegitimate son... (A. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by P. Debreczeny, 1983); ... the young officer was her illegitimate son... (A. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by R. Chandler, 2005); ... the young officer was the Countess's illegitimate son... (A. Pushkin. The Queen of Spades. Translated by A. Briggs, 2012)
Наблюдается выстраивание новых смысловых полей, когда в получаемом переводе совмещаются не только инварианты авторских личностных смыслов, но и смыслы, актуализируемые переводчиком и / или приписываемые им оригиналу в силу каких-либо причин. В английском детском стишке «Baa, baa, black sheep» говорится, что барашек дал три мешка шерсти / three bags full, но переводчик С.А. Гордиенко (2010) старательно составляет список изделий из шерсти от пальто и свитерка до фуфайки и платка, добавляя заключительные морализирующие строки про уныние. Baa, baa, black sheep, Для хозяина мешок -
Have you any wool? На пальто и свитерок;
Yes, sir, yes, sir, Для хозяюшки мешок -
Three bags full; На фуфайку и платок.
One for the master
And one for the dame, И еще мешок - малышкам,
And one for the little boy На обновы ребятишкам -
Who lives down the lane. Тем, кто радостен и весел,
(Nursery Rhymes) А не тем, кто нос повесил.
Тем, кто песни напевает, Никогда не унывает!
(Перевод С.А. Гордиенко)
Выбираемые переводчиком стратегии, необходимые для элиминирования лакун текстового пространства, не должны привести к возникновению эффекта, названного Ю.А. Сорокиным стилистикой дискомфорта: «это не что иное,
Дочке отец из Карелии дал
красивое имя - Офелия. А она, вот кулёма, пошла за
Пахома! Огорчила отца из Карелии.
(Перевод С. Таска)
как неосознаваемое или вынужденное следование правилам, вытекающим из соответствующего образа жизни, воспринимаемого / оцениваемого в качестве естественного / нормального или приписываемого в силу неизбежности» [Сорокин 2003: 141]. Изменение жанровых параметров и / или стилевого регистра также может привести к состоянию стилистического дискомфорта. Попытки прочитать текст в контексте принимающей культуры не всегда оказываются успешными, равно как и немотивированное использование стратегий доместикации и форенизации оригинала. Аннотация к переводам С. Таска (2011) предупреждает читателя, что переводчик пересочинил лимерики Э. Лира / E. Lear (1812-1888). На самом деле в лимерике Э. Лира говорится, что причиной огорчения отца стал брак его дочери с вором (a thief):
There was an Old Man of Bohemia, Whose daughter was christened Euphenia: But one day, to his grief, She married a thief, Which grieved that Old Man of Bohemia.
(E. Lear) Жил один старичок из Венеции, Давший дочери имя Лукреция. Но она очень скоро Вышла замуж за вора, Огорчив старичка из Венеции.
(Перевод Г. Кружкова, 2011)
Результирующим эффектом нарушения функциональной направленности исходного текста оказывается устаревание перевода. Коммуникативное рассогласование между ним и «его» читателем приводит к появлению нового перевода. Наверное, следующему поколению русскоязычных читателей шекспировской трагедии «Ромео и Джульетта» / «Romeo and Juliet» (1597) по версии С. Жатина (2007) потребуется обратиться к словарю. В первом акте трагедии Беневолио обещает родителям Ромео выяснить причину тоски молодого человека (I'll know his grievance, or be much denied), но в переводе С. Жатина обращение cousin фигурирует как братан и юный ковбой:
Montague Монтекки
I would thou wert so happy by thy stay, С меня простава, если всё пучком.
To hear true shrift. Come, madam, let's Поедем, мать, проведаем наш дом. away.
Exeunt Montague and Lady Montague Benevolio Good-morrow, cousin.
Romeo Is the day so young?
(W. Shakespeare. Romeo and Juliet)
Монтекки и гражданка Монтекки уходят. Входит Ромео. Беневолио Братан, не спится юному ковбою? На утренник собрался?
(В. Шекспир. Ромео и Джульетта: Воронежские страдания. Перевод С. Жатина)
При элиминировании текстового пространства характерным приемом также является замена одного объекта на другой. Подчеркнем, что речь не идет об использовании такого переводческого приема как генерализация понятия. В Гайд-парке обычно выгуливали домашних собак модных пород сами хозяйки или их компаньонки: в переводе рассказа А. Кристи / A. Christie (1890-1976) «The Nemean Lion» из сборника «The Labours of Hercules» (1947) Pekes 'пекинесы' становятся мопсами, а таксы (или как их определяет сторож парка German sausage-dogs) стали овчарками.
... is full of dogs - every kind - terriers, Pekes, German sausage-dogs - even them Borzois - all kinds we have. (A. Christie. The Nemean Lion) « ... кишат собаками всех пород - терьерами, мопсами, немецкими овчарками, даже борзыми. (А. Кристи. Немейский лев. Перевод В.В. Тирдатова); Ср.: В парке навалом собак каких угодно: и терьеры, и пекинки, немецкие таксы, даже борзые - куча собак. (А. Кристи. Немейский лев. Перевод В. Томилова)
Особое внимание следует обращать на сложившуюся систему «своих» реалий. Так, шоферская униформа для прислуги в богатом доме включала Russian tunic 'китель', который обычно носили с галифе, а не с бриджами.
A man in a dark blue Russian tunic and shiny black puttees and flaring breeches stood in the half-open gates. (R. Chandler. Farewell, my lovely) ^ В полуоткрытых воротах стоял человек, на нем была темно-синяя гимнастерка, бриджи и блестящие темные краги. (Р. Чандлер. Прощай, моя красавица. Переводчик не указан); Но: У полуоткрытых ворот стоял мужчина в темно-синем русском кителе, черных блестящих крагах и широченных галифе. (Р. Чандлер. Прощая, красотка. Перевод В. Бошняка)
Необходимо стремиться достичь относительной непротиворечивости двух текстовых Миров, реализуемых в оригинале и его переводе / переводах, тогда устанавливаемый переводчиком вторичный текстовой Мир (не) становится зыбким. Например, в книге Л. Кэрролла / L. Carroll (1832-1898) «Alice's Adventures in Wonderland» (1865) Алиса, чтобы достичь нужного роста, вынуждена откусить кусочек гриба / mushroom, но А. Оленич-Гнененко (1940) «договаривает» за автора название этого волшебного гриба - мухомор. Заполнение переменных становится результатом выбора из множества реальных вероятностей относительно конкретной ситуации. Курящая кальян the Caterpillar (в книге Л. Кэрролла - это существо среднего рода) представлена с помощью прямого соответствия как Гусеница, как существо мужского пола Червяк - гусеница какой-то бабочки (Б. Заходер), гусеница Шелкопряд (А.А. Щербаков) или как существо женского пола Сороконожка (А. Кононенко), Бабочкина Куколка (Л. Яхнин). Переводческая неаккуратность в подборе необходимых языковых средств, в том числе в виде допущенных фактологических неточностей, приводит к смысловой незащищенности текста (термин Ю.А. Сорокина). Например, если Алиса встречает червяка, то неизбежно возникает вопрос: какими маленькими лапками червяк держал кальян?
. her eyes immediately met those of a large caterpillar, that was sitting on the top with its arms folded, quietly smoking a long hookah, and taking not the smallest notice of her or of anything else. (L. Carroll. Alice's Adventures in Wonderland) « ... встретилась взглядом с большим червяком, который сидел на грибе и, сложив
маленькие лапки, преспокойно курил кальян... (Л. Кэрролл. Алиса в стране чудес. Перевод А.Н. Рождественской, 1908)
Градуальность интерпретации определяется выделенной степенью какого-либо признака, а функциональная эквивалентность зависит от стандартных схем, используемых переводчиком. Став существом женского рода, the Caterpillar приобрела соответствующие характеристики: гусеница томно курила кальян.
... встретилась глазами с огромной синей гусеницей. Та сидела, скрестив на груди руки, и томно курила кальян. (Л. Кэрролл. Приключения Алисы в Стране Чудес. Перевод Н. Демуровой)
Снятие лакун и уменьшение лакунарных разрывов может происходить в виде сплошной или выборочной компенсации с помощью того элемента принимающего языка и / или культуры, который является тождественным или квазитождественным исходному элементу [Масленникова 2014]. При гетерогенности сфер исходного языка и переводящего языка адаптация оригинала практически неизбежна, но элиминируемое текстовое пространство не должно оказаться перекрытым, что имело место в переводах серии романов Э.Р. Берроуза / E.R. Burroughs (1875-1950), опубликованных на русском языке в 1920-е годы петроградским издательством «А.Ф. Маркс». Переводчик стремился максимально объяснить исключительное обоняние Тарзана в более привычных категориях: дыхание белого человека отдает не виски / whisky, а водкой.
We may note the garlic and whisky on the breath of a fellow strap hanger... (E.R. Burroughs. Tarzan and the Jewels of Opar) « Мы чувствуем запах ... или водки в дыхании разговаривающего с нами человека... (Э.Р. Берроуз. Тарзан и сокровища Опара); Ср.: Вот теперь вы под мухой и этим снижаете религиозное настроение у родственников. Нуте, дыхните на меня. (М. Зощенко. Шумел камыш)
Арабский шейх предлагает взятку капитану французской армии золотыми червонцами; именно данную форму денежных расчетов предпочитают герои И. Ильфа и Е. Петрова или М.А. Булгакова. К сожалению, в 1990-е годы переводы книг Э.Р. Берроуза перепечатывались без редакторской правки.
The Arab 's left hand was hidden beneath his burnous. Now he withdrew it disclosing a large goatskin purse, bulging and heavy with coins. (E.R. Burroughs. The Son of Tarzan) « Он вынул из-под бурнуса тяжелую сумку козлиной кожи, наполненную червонцами, развязал ее, зачерпнул оттуда горсть монет и разложил их на ладони правой руки. (Э.Р. Берроуз. Сын Тарзана. Перевод Л. и К. Чуковских)
Лакуны культурного пространства как неопознаваемые элементы чужой ино-культуры требуют элиминирования, что происходит обычно в виде их заполнения или компенсации [Марковина, Сорокин 2010]. К указанным двум основным способам элиминирования лакун добавляется комментарий. Главная цель редакторского или переводческого комментирования состоит в обеспечении освоения вторичным читателем познавательной информации. В сноске к переводу романа А. Кристи «The Mysterious Affair at Styles» (1920), выполненному А.И. Ващенко, для реалии a jack-in-the-box дается следующее объяснение: это «игрушечная коробочка с выскакивающей из нее фигуркой», но она имеет еще одно значение 'беспокойный человек'.
Scotland Yard men in and out of the house like a jack-in-the-box! Never know where they won't turn up next. Screaming headlines in every paper in the country - damn all journalists, I say! (A. Christie. The Mysterious Affair at Styles) « Люди из Скотленд-Ярда появляются и исчезают, как «Джек из коробочки». Никогда не знаешь, когда и где они окажутся в следующий момент. Кричащие заголовки в каждой газете... Черт бы побрал всех журналистов! (А. Кристи. Загадочное происшествие в Стайлз. Перевод А.И. Ващенко, 2004)
Границы интерпретирующего диапазона текста находятся в прямой зависимости от интенсивности переводческого «погружения» в него: перевод А.Д. Смолянского задает дополнительную экспрессивную оценочность (зверское убийство мамы, полицейские, словно голодные крысы).
И ты еще спрашиваешь? Зверское убийство мамы! Полицейские из Скотланд Ярда, которые шныряют по усадьбе, словно голодные крысы! Куда ни зайди - они тут как тут. А кричащие заголовки газет!Я бы повесил этих чертовых журналистов. (А. Кристи. Таинственное происшествие в Стайлз. Перевод А.Д. Смолянского, 1990)
Переводчики часто пытаются воссоздать «чужое» инокультурное пространство путем его преломления через «свое» пространство. Примером сбоя в опознавании инокультурной составляющей оригинала является переводческая версия ресторанного заказа Джеймса Бонда из романа Я. Флеминга / Ian Fleming (1908-1964) «Casino Royale» (1953).
While Mademoiselle is enjoying the strawberries, I will have an avocado pear with a little French dressing. (I. Fleming. Casino Royale) « И пока мадемуазель будет наслаждаться земляникой, я бы попробовал авокадо с каплей майонеза. (Я. Флеминг. Казино «Руаяль». Перевод С.В. Козицкого)
С.В. Козицкий стал первым, кто перевел роман Я. Флеминга на русский язык. Оправданием переводчику, заменившему French dressing, т.е. «французскую приправу» из прованского масла с уксусом и горчицей, на обычный майонез, может служить только то, что на момент публикации перевода в 1991 году массовый читатель никогда не видел авокадо / an avocado pear.
В подобных случаях инокультурный элемент «преломляется» через элемент «своей» культуры или элемент, широко известный в обеих культурах. Степень адаптируемости текста относительно принимающей культурной среды, где существует переводчик-интерпретатор, определяется текущим моментом текстовой коммуникации.
She took down a jar from one of the shelves as she passed: it was labelled "ORANGEMARMELADE" but to her great disappointment it was empty... (L. Carroll. Alice's Adventures in Wonderland) « Она падала вниз так плавно, что успела мимоходом достать с одной из полок банку, на которой значилось: «Клубничное варенье». Но, к великому ее сожалению, банка оказалась пустой. (Л. Кэрролл. Аня в Стране Чудес. Перевод В. Набокова, 1923)
Если в набоковском переводе книги Л. Кэрролла orange marmalade 'апельсиновый джем' становится привычным клубничным вареньем, то допустимыми вариантами также будут апельсиновый джем (А.Н. Рождественская, Ал.Ал. Щербаков) и даже экзотичное апельсиновое варенье (Н. Демурова, Б. Заходер).
В своем неопубликованном в традиционном книжном виде переводе книги Л. Кэрролла переводчик Н. Старилов (URL: http://lib.ru/CARROLL/alisa_star.txt) попытался сохранить форму тары - кувшин:
Ей удалось прихватить кувшин с одной из полок, когда она пролетала мимо. На нем была надпись «Апельсиновый мармелад»... (Л. Кэрролл. Алиса в Стране Чудес. Перевод Н. Старилова, 2000)
Характерные черты предметной деятельности англоязычной лингвокультуры потребовали переводческого комментария для простого предложения из трех слов из книги «A Bear Called Paddington» (1958), с которой начинается серия детских книг английского писателя М. Бонда / Michael Bond (р. 1926) о приключениях медвежонка Паддингтона:
Bears like marmalade. (M. Bond. Please Look after This Bear) « Медведи очень любят мармелад. (М. Бонд. «Позаботьтесь об этом медвежонке». Перевод А. Глебовской)
А. Глебовская в комментарии отмечает основные признаки национально-культурной специфики слова marmalade: «Наш мармелад медвежонку бы, наверное, тоже понравился, но английский мармелад совсем не такой: он больше похож на густое варенье из апельсинов, лимонов и грейпфрутов вперемешку, поэтому и хранят его не в коробках, а в банках, и обязательно едят на завтрак!»
Отметим, что «альтернативная стратегия межкультурного взаимодействия проявляется как первоначальное действие механизма "притяжения", благодаря которому несходство между культурами-коммуникантами компенсируется за счет подбора в "своей" культуре квази-эквивалента, аналога неавтохтонному фрагменту вербального или невербального опыта» [Марковина 2010: 38]. Стишок «The Whitethorn-tree» советует девушкам для сохранения красоты умыться росой с боярышника / whitethorn-tree на рассвете первого мая, но на территории центральной России в первых числах мая цветет черемуха, поэтому переводчик подбирает функционально равнозначную реалию: The fair, fair maid, on the first of May, Если выйдет в поле красотка молодая That goes to the fields at break of day, Утром на рассвете первого дня мая And washes in dew by the whitethorn- И с ветвей черемухи умоется росой, tree, Будет вечно радовать всех своей
Will ever blithe and bonny be. красой.
(Перевод Г. Варденги)
Другим случаем элиминирования лакун является полная замена исходного культурного контекста на другой культурный контекст с целью максимального приближения текста к читателю из другой культурно-языковой системы. Здесь речь может идти о диахронно-культурологической компенсации. Контекстуальные сдвиги значений, имеющие место при переводе, изменяют направленность ассоциативных связей. Слово April 'апрель', отражающее отношения «время-пространство», встречается в сонетах В. Шекспира четыре раза и связано со смыслами молодость, память о молодости и весна как начало и расцвет жизни в природе, определяя одновременно художественное время, пространство и состояние. Воспроизведение подобных смысловых маркеров связано с национально-культурной спецификой: в
When proud-pied April, dress'd in all his trim,
Hath put a spirit of youth in every thing...
(W. Shakespeare. Sonnet 98)
России весна вступает в свои права в мае, о котором действительно можно сказать, что этот месяц proud-pied и dress'd in all his trim, поэтому April 'апрель' может оказаться в переводах маем.
В своем цветном плаще апрель веселый. Вдохнуть во все он молодость сумел...
(Перевод С. Ильина, 1909) В одежде праздничной, увенчанный цветами,
Волшебник май летел над влажными лугами...
(Перевод Ф. Червинского, 1885)
Переводчик может ориентироваться только на «свою» целевую аудиторию и ее специфику, в том числе возрастную. Например, английский детский стишок из «Nursery Rhymes» существует на русском языке в двух переводческих вариантах. Оригинал строится как диалог из двух реплик. На заданный в первом четверостишии вопрос о причинах покраснения носа следует ответ, что всему виной nutmeg 'мускатный орех', ginger 'имбирь', cinnamon 'корица' и cloves 'гвоздика', т.е. пряности, используемые как в приготовлении алкогольных напитков, так и в кулинарии. В одном из переводов появляются непонятные лесная земляника и лепесточки роз.
Ответь нам, расскажи-ка Веселый красный ном, Ты просто ради шика Так здорово отрос? Лесная земляника И лепесточки роз, Мускат, имбирь, гвоздика -Вот для чего я рос!
(Перевод Г. Варденги)
Nose, nose, Jolly red nose, And what gave thee That jolly red nose? Nutmeg and ginger, Cinnamon and cloves That's what gave me This jolly red nose.
(Nursery Rhymes)
Естественно, предполагаемый тип аудитории меняет общий контекст ситуации: повар печет к рождеству пирожок. Имеет место подбор наиболее возможной ситуации, не только с точки зрения кросс-культурных связей и / или различий, но и относительно присутствующих в принимающей культуре коммуникативных норм. По данным из «Национального корпуса русского языка» (URL: http://ruscorpora.ru) в первую очередь словосочетание красный нос связывается с поэмой Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос», с образом Деда Мороза на детских новогодних праздниках, с симптомом простудного заболевания и, реже, с пристрастием к алкогольным напиткам.
- Ах, повар, наш повар, ответь на вопрос. Скажи, почему у тебя красный нос?
- На кухне пеку к рождеству пирожок, Нанюхался пряностей там, мой дружок: Корица, гвоздика, имбирь и мускат, Готовиться к празднику очень я рад!
(Перевод Т.И. Поповой)
Заполнение культурологических лакун относительно «своего» и «чужого» пространств зависит от объема и интенсивности контактов. Степень (не) освоенности вторичным читателем коллективного знания, сформировавшегося в инокультурном социуме, предопределяет глубину социокультурной адаптации и I или аккультурации исходного текста. Переводчик всегда должен ориентироваться на ТЕКСТ, поскольку именно на уровне текста (по Л.С. Бархударову) возможна реконструкция авторских намерений путем распредмечивания представленных текстовых смыслов. Герой романа Дж.Х. Чейза (1906-1985) «Trusted like the Fox» (1948) рассказывает об ожидаемой его блестящей и выгодной в глазах света женитьбе. Стоящие после имени генерал-майора аббревиатуры указывают на то, что он кавалер ордена «Бани» 2-й степени (K.C.B. - Knight Commander of the Order of the Bath) и ордена «За боевые заслуги» (D.S.O. - Distinguished Service Order), поэтому брак с его дочерью является выгодным и обеспечит герою прочное положение в обществе.
I'm supposed to be marrying the daughter of Major-General Sir Hugh FranklinSteward. K.C.B., D.S.O., and the rest... She's a real society beauty, cold as ice, repressed as the devil and as dull as ditch-water. (J.H. Chase. Trusted like the Fox)
По причине явного незнакомства вторичного читателя с названиями британских орденов, переводчики предпочли сократить данный эпизод, но «наградили» девушку характеристиками, не имеющими ничего общего с представленными в оригинале. Р. Мирсалиева обвиняет ее в коварстве и лени: холодна, как лед, коварна, как дьявол, и ленива, как вода в сточной канаве. Автор иронически показал сложившийся лингвокультурный типаж английской светской красавицы: cold as ice, repressed as the devil and as dull as ditch-water. Согласно заложенным в викторианскую эпоху критериям светского поведения для девушки считалось недопустимым выражать чувства и проявлять интерес к чему-либо. Данный лингвокультурный типаж предполагает наличие особого эмоционального состояния, где главное - это выдержанность, невозмутимость, отсутствие эмоций. Комбинация глагола repress 'сдерживать чувства' и усилительной формы as the devil 'чрезвычайно, ужасно, чертовки' служит для создания образа героини.
Я собираюсь жениться на дочери генерал-майора сэра Хью Франклина Стюарта... Она подлинная светская красавица, без подделок. Холодна, как лед, коварна, как дьявол, и ленива, как вода в сточной канаве. (Дж.Х. Чейз. Хитрый, как лиса. Перевод Р. Мирсалиевой)
Фразеологизмы cold as ice 'холодный как лед; бесчувственный' и dull as ditch-water 'невыносимо нудный, скучный' усиливают перцептивно-образные и оценочные признаки лингвокультурного типажа.
Я намерен вступить в брак с дочерью генерал-майора сэра Хью Франклин-Стюарда! . Девушка светская, холодная как льдина, церемонная до предела и нудная как дождь. Д.Х. Чейз. Лиса в капкане (Перевод В. Брюггена)
В художественном тексте практически всегда присутствуют зоны непонимания, из-за которых он и его Мир как обособленное текстовое пространство адаптируются к «чужой» социокультурной среде. Временная дистанция между автором и читателем приводит к тому, что читательские (личностные) смыслы дополняют авторские смыслы. При социокультурной адаптации исходный текст может получить отдельные национально-культурные черты принимающего социума в тех случаях, когда переводчик начинает рассматривать его как возможность манипулирования с целью усиления воздействия на эмоциональную сферу читателя. Расширенные контексты и дополнительные эпизоды как метавставки служат экспликации имплицитно заданных и (не)осознаваемых новых психологических состояний. При построении текстовой проекции система авторских смыслов рассматривается с позиции «своего» времени, поэтому в новом переводе книги Л. Кэрролла, выполненном Н. Вязовой (2013) утверждается, что Алиса не любила ходить в школу.
Alice was beginning to get very tired of sitting by her sister on the bank, and of having nothing to do: once or twice she had peeped into the book her sister was reading, but it had no pictures or conversations in it, 'and what is the use of a book,' thought Alice 'without pictures or conversation?' (L. Carroll. Alice's Adventures in Wonderland) « Как-то утром Алиса со старшей сестрой отправились в парк, где они делали домашнее задание. Алиса не любила школу и не понимала, как можно читать книжки, где нет картинок. (Л. Кэрролл. Алиса в Стране Чудес. Перевод Н. Вязовой)
Культурологические разрывы, приводящие к возникновению лакун (см.: [Масленникова 2005]), становятся причиной появления того, что может быть названо текстовыми аномалиями. Другой причиной становится неверная идентификация слова переводчиком, который оказывается неспособным выбрать эквивалент в зависимости от представленной в тексте ситуации. Благодаря переводчику сыщик Пуаро встречает женщину с необычным желто-серым цветом волос и с овощами на шляпке. Существительное green во множественном числе как greens, имеет значения 'оттенки зеленого' и 'зеленые овощи для варки (капуста, шпинат)'.
Nearer fifty than forty. Pince-nez. Untidy yellow-grey hair - unbecoming clothes - those depressing art greens! (A. Christie. One, Two, Buckle my Shoe) « Леди скорее пятьдесят, чем сорок. Пенсне. Неопрятные желто-серые волосы, безвкусная одежда, эти ужасные искусственные овощи на шляпке! (А. Кристи. Раз, два -пряжку застегни. Перевод В.В. Тирдатова)
Ситуации, когда получаемый перевод приводится в соответствие с текущей коммуникативной потребностью, что также предполагает диахронно-культурологическую компенсацию, осложняются следующими факторами:
• этнокультурная детерминированность текстовой коммуникации;
• специфические национальные и / или конкретно-исторические особенности и традиции, характерные для лингвокультурного социума;
• смена культурных контекстов со временем; (не)совместимость кодов;
• (не)опознавание заложенной в оригинале культурно-значимой установки;
• особенности отнесения к категории;
• способы вербализации клише сознания;
• намеренное стилистическое нивелирование;
• субъективная интерпретация представленной в оригинале ситуации;
• степень актуальности текста.
Элиминированию текстового пространства в ситуации коммуникативной (не)равноценности как уменьшение культурных барьеров способствуют:
• наличие заданного множества ролей, имеющих место в разных ситуациях;
• описание ситуаций с точки зрения их кросскультурных связей и различий;
• способность ориентироваться и самоопределиться относительно ситуационного контекста, а также идентифицировать коммуникативные нормы, существующие в «чужой» культуре;
• знание правил межъязыковой эквивалентности;
• представление и описание совокупности лакунарных концептов, а также выделение в систему ценностных национально-специфичных лингвокультурных доминант.
Этнокультурная специфика художественного текста предполагает со стороны переводчика умение найти необходимые средства и способы экспликации имплицитной информации, даже в тех случаях, когда смысловые контексты культуры требуют своего прочтения.
литература
Исторический корпус американского английского языка» / COHA. URL: http://corpus.byu.edu/coha (дата обращения: 17.01.15)
Марковина И.Ю. Элиминирование лакун как действие социально-психологических механизмов межэтнического взаимодействия // Речевая деятельность. Языковое сознание. Общающиеся личности: тез. докл. XV Междунар. симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. - Калуга: Эйдос, 2006. - С. 184-185.
Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Культура и текст: Введение в лакунологию: учеб пособие. - М.: ГОЭТАР-Медия, 2010. - 144 с.
Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Национально-культурные аспекты речевого мышления // Исследование речевого мышления в психолингвистике. - М.: Наука, 1985. - С. 184-202.
Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Национально-специфическое в межкультурной коммуникации // Текст как явление культуры. - Новосибирск: Наука, 1989а. - С. 71-102.
Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Опыт систематизации лингвистических и экстралингвистических факторов, влияющих на понимание текста // Текст как явление культуры. - Новосибирск: Наука, 1989б. - С. 103-162.
Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Способы элиминирования лакун // Текст как явление культуры. - Новосибирск: Наука, 1989в. - С. 162-184.
Масленникова Е.М. Лакунарная напряженность текстовой коммуникации // Иностранные языки: лингвистические и методические аспекты: сб. науч. тр. -Тверь: Твер. гос. ун-т, 2005. - Вып. 2. - С. 152-159.
Масленникова Е.М. Художественный перевод: новое о старом. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2014. - 240 с.
Национальный корпус русского языка. URL: http://ruscorpora.ru (дата обращения: 17.01.15)
Сорокин Ю.А. Метод установления лакун как один из способов выявления специфики локальных культур: (Художественная литература и культура в культурологическом аспекте) // Национально-культурная специфика речевого поведения. - М.: Наука, 1977. - С. 120-127.
Сорокин Ю.А. Стилистика дискомфорта и дискомфортная стилистика // Сорокин Ю.А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры. - М.: Гнозис, 2003. - С. 141-150.
Google Books Ngram Viewer. URL: http://books.google.ru/books (дата обращения: 17.01.15)
