CC BY
182
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 820
ЭЛЕМЕНТЫ ГОТИЧЕСКОГО ХРОНОТОПА В РОМАНЕ ДЖ ШЕРИДАНА ЛЕ ФАНЮ «ГОТОВНОСТЬ К СМЕРТИ»
© Анна Вячеславовна БУДАНОВА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра русской и зарубежной литературы,
e-mail: kamyshka7@mail.ru
Рассматриваются черты готического хронотопа в романе Дж. Шеридана Ле Фаню «Г отовность к смерти». В результате исследования уточняется жанровое определение романа, значение хронотопных характеристик в его поэтике и проблематике.
Ключевые слова: готический роман; хронотоп; викторианская литература; жанровые модификации романа.
В литературоведении признана значимость хронотопных характеристик произведения для его жанрового определения, проблематики, поэтики. Термин «хронотоп» в значении «существенной взаимосвязи временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе» в гуманитарные науки ввел русский ученый М.М. Бахтин [1, с. 234]. Проблему соотношения времени и пространства в литературе рассматривали также Б.А. Успенский, Ю.М. Лотман, А.Б. Есин, В.Е. Хализев, Р.И. Енукидзе, А.И. Ковтун, Л.Г. Бабенко, Т.Х. Керимов, У. Эко, Н. Бимонг, П. Боргарт и др.
В качестве одной из разновидностей хронотопа М.М. Бахтин назвал хронотоп готический, считая его основой насыщенный «историческим» временем и наделенный специфической сюжетностью топос - замок; особенности готического хронотопа - органическая спаянность пространственных и временных характеристик, его «историческая интенсивность» [1, с. 394]. Об особенностях времени и места действия в готическом романе писали и на родине жанра, в Англии, сами предромантики (Э. Берк, А. Рэдклифф), а также такие ученые, как Э. Биркхед, А. Хорнер, Н. Бимонг, П. Боргарт и др. Из российских литературоведов о готическом хронотопе писал В.Э. Вацуро в некоторых
главах своего труда «Готический роман в России». Из недавних российских работ, посвященных хронотопу готического романа, можно назвать диссертации «Поэтика пространства и времени в готическом сюжете» Г.В. Заломкиной, «Интертекстуальный хронотоп готического романа» А.Л. Троицкой, некоторые главы диссертации Е.В. Скобелевой «Традиция готического романа в английской литературе XIX и XX веков».
Представляет интерес трансформация готического жанра в викторианскую эпоху -время расцвета готического романа, когда он, с одной стороны, обогащается благодаря синтезу с другими жанрами, а с другой - еще не успел совершенно раствориться в них.
Один из заметных авторов готического романа викторианской эпохи - англо-ирландский писатель Джозеф Шеридан Ле Фаню (1814-1873), «a major figure among Victo-rian-era authors of Gothic and supernatural fiction» [2, p. 1]. Наиболее известные его произведения, принадлежащие к готической традиции, - повесть «Кармилла» (Carmilla, 1871) и роман «Дядя Сайлас» (Uncle Silas: A tale of Bartram-Haugh, 1864). Далеко не все произведения Шеридана Ле Фаню можно однозначно причислить к готической традиции (из нее явно выпадают, например, его ранние «ирландские» романы). Последний роман писателя - «Готовность к смерти» (Willing to
die, 1873) - отличается сложностью в жанровом определении, но в нем, как почти во всех романах Шеридана Ле Фаню после «Дяди Сайласа», присутствуют и готические черты.
Роман построен по принципу рамочной композиции - о череде несчастий своей юности рассказывает 42-летняя Этель Уэйр. То есть в романе два временных пласта: 1873 г. -настоящее Этель - и 1848-1854 гг. - ее прошлое. Такой прием переноса основных событий в прошлое, «опосредованного повествования» - один из важных и распространенных в готическом романе, где он воплощался чаще в форме старинной рукописи, найденной «издателем». Это позволяло придать повествованию достоверность.
Дж. Шеридан Ле Фаню уже использовал этот прием в романе «Дядя Сайлас», где главная героиня также вспоминает свою юность. Но в отличие от «Дяди Сайласа», в «Готовности к смерти» отсутствует очень важный временной пласт - третий, уходящий во время совершения главным злодеем страшного преступления (на этом основывается сюжет готического романа). В «Готовности к смерти» о прошлом главного злодея -Ричарда Марстона - рассказывается лишь намеками, но и скрывает он не жестокое убийство, а мошенничество, поэтому во введении третьего временного пласта нет необходимости.
Зато время основного действия в романе весьма продолжительно и занимает 7 лет (основные события происходят в течение пяти лет: с начала 1848 - по конец 1852 г., а о событиях двух последующих, 1853-1854 гг., говорится в эпилоге).
В романе три основных довольно обширных места действия: Лондон, а также поместье Мэлори с окрестностями и небольшой городок Голден Фрайерс, расположенные в Уэльсе. Впрочем, в художественном мире романа облик этих трех географических территорий весьма неоднороден. Различаются Голден Фрайерс леди Лорример и тот, в котором жил суровый Гарри Рокстоун, Лондон периода жизни Этель в свете, Лондон времени ее бедности и Лондон - убежище от тяжкого разочарования в Ричарде Марстоне.
Места, в которых происходит действие, описаны по-разному, в зависимости от времени действия и обстоятельств, в которых находится героиня. Так объединяются в ро-
мане три основных составляющих «трехкомпонентной системы хронотопа», по Р.И. Ену-кидзе, - субъект, время и пространство [3].
Начинается основное действие в Мэло-ри, поместье Уэйров. Семейное поместье -топос, сменивший в XIX в. родовой готический замок. Его «историческая интенсивность» ослабляется, но не исчезает совсем: преемственность поколений подчеркивается упоминанием семейных портретов, висящих на стенах (Г.В. Заломкина называет фамильные портреты среди «физических объектов, через которые время материализуется в готическом хронотопе» [4]).
Тем не менее, поместья в «Готовности к смерти» не выполняют сюжетообразующей функции, присущей готическим замкам, т. к. в романе нет страшного преступления, привязанного к определенному топосу и наполняющего его «историческим временем».
Внешне сближает Мэлори с готическими топосами сопоставление с монастырем: «The rear of the stable-yard of Malory <.. .> forms the other boundary of this little enclosure, which simulates the seclusion of a cloister» [5, p. 48]. Это и подчеркивает уединение, выбранное католиком Дроквиллем для совещания с Кармелом, и проводит параллель с описанием иезуитских козней в готическом романе. Монастыри в канонической готике, как правило, были источниками опасности («Монах» М.Г. Льюиса, «Итальянец» А. Рэдк-лифф), вызывали даже иррациональный страх - например, легенда об Окровавленной Монахине.
Легенды, старые предания, превращающиеся в страшные сказки, также очень популярны в произведениях готической традиции. В романе «Готовность к смерти» экономка Ребекка Торкилл рассказывает маленьким Этель и Нелли Уэйр сказку о рыцаре Черного замка, похищающем детей. Эта легенда смешивается в восприятии Этель с образом Гарри Рокстоуна, однажды приезжавшего в Мэ-лори. Таким образом, первым чувством, которое вызывает Рокстоун, является страх. И лишь позже автор позволяет увидеть этого персонажа с другой стороны - как честного и любящего, хотя и сурового, одинокого старика.
В первый год действия романа семнадцатилетней Этель приходится пережить смерть младшей сестры, кроме того, она
впервые знакомится с Ричардом Марстоном, чья роль в ее жизни будет значительна. Следующие же два года, 1849-1850, напротив, проходят почти незаметно, большую их часть Этель проводит в Лондоне.
Светская жизнь девушки описана намеренно скупо, это практически «пустые» годы, необходимые лишь для того, чтобы героиня немного повзрослела перед теми серьезными испытаниями, которые обрушатся на нее в два следующих года.
О «пустоте» светского времени говорит и то, что почти нет описаний мест, в которых происходит действие. О том, где бывала Этель в Лондоне, лишь вскользь упоминается в ее дневнике: «.Every night either a ball, or a musical party, or the opera» [5, p. 182].
Наиболее важные события, произошедшие в эти два года, - две встречи Этель с Рокстоуном, обе - в Уэльсе, вне летних светских сезонов. Первая из этих встреч происходит в Кардильоне, древней крепости неподалеку от Мэлори. Он гораздо больше, чем Мэлори, подходит на роль готического замка: «The castle of Cardyllion is a vast ruin, a military fortress of the feudal times, built on a great scale.» [5, p. 175]. И Рокстоун, которого Этель случайно замечает в старой крепости, вполне вписывается в окружение: «Sul-len, gloomy, stern was the face that remained inflexibly fixed in the deep shadow which enhanced its pallor» [5, p. 176].
Второй раз девушка видит старика в следующем году, когда приезжает с матерью по приглашению леди Лорример в Голден Фрайерс, где живет и Рокстоун - на крепостной стене его родового замка под названием Дорраклей однажды лунной ночью и видит его Этель. Среди валлийских пейзажей владения Рокстоуна лежат как заколдованные земли, а сам он сравнивается со старым чародеем.
В мистическом ключе описан и близлежащий лес Кластед - «the last resort of the fairies in England» [5, p. 190]. Эта насыщенность описаний топосов и персонажей мотивами сказок, старых преданий подчеркивает, что первые три года действия романа - последние годы детства героини, время, когда она еще не задумывается о серьезных жизненных проблемах. С реальностью Этель сталкивается в следующем году, и в описа-
ниях этих событий мистические и сказочные мотивы уже не звучат.
Первым событием, повлиявшим на жизнь Этель и ее родителей, в 1851 г. становится смерть леди Лорример. Уэйры рассчитывали на ее наследство, однако под влиянием доктора Дроквилля она сделала завещание в пользу католической церкви, и семья Уэйров разорилась, а отец Этель в отчаянии застрелился.
Образы коварных и корыстных иезуитов были весьма популярны в английском романе XVIII в., и эта популярность перешла и в следующее столетие (еще один пример -отец Бенвел из романа У. Коллинза «Черная ряса»). В XIX в. католики предстают хитроумными стратегами, готовыми на самые неблагородные комбинации ради приумножения богатств своей церкви. В описании дома, куда доктор Дроквилль поместил умирать леди Лорример, отражается моральный облик самого иезуита. Комната леди роскошно обставлена: ковры, шелковые шторы, - но за ее пределами царит бедность и запустение. Таков характер Дроквилля: он проявляет любезность лишь к тем, от кого в будущем ждет выгоды, прочее же оставляет в небрежении. Как и в готическом романе, «место действия ассоциируется с героями, является, материальным проявлением характера» [6].
После смерти отца Этель с матерью находятся на грани нищеты, и адвокат семьи подыскивает им дешевое временное пристанище - старый дом неподалеку от Хай Хол-борн.
В описаниях этого дома видно, как суровая реальность вторгается в жизнь молодой героини. Гостиная все еще отделана дубовыми панелями, солидный возраст придает дому даже некоторый аристократизм, в жилую часть перевезли ее любимые книги и гравюры. Однако стены и пол почернели от времени, а за окном - серое небо, крыши более бедных жилищ и даже мусор: «High piles of rubbish, broken bricks, and plaster, through which, now and then, a black spar or plank of worn wood was visible in this dismal enclosure» [5, p. 253]. В готическом замке, насколько бы старым и развалившимся он ни был, мусору нет места - подобное соседство почти непристойно для юных героинь и храбрых героев.
Так, в романе Дж. Шеридана Ле Фаню звучат отголоски общей тенденции виктори-
анской готической литературы, отмеченной Е.В. Скобелевой: «Готические» места действия пополняются картинами городского ада, более ужасного, чем заброшенные замки и аббатства.» [6]. Этот обличительный пафос звучит, прежде всего, в произведениях Т. де Квинси, Ч. Диккенса, У. Коллинза, но отчасти он проникает и в роман Дж. Шеридана Ле Фаню - в т. ч. и в описаниях богатого Лондона с точки зрения уже нищей Этель, пытавшейся найти способ заработать на жизнь, но потерпевшей неудачу. Ее отчаяние выливается в попытку убить Дроквилля, осуществленную в помутнении рассудка.
Жизнь девушки, скорее всего, закончилась бы весьма печально, если бы в повествование не вернулся Гарри Рокстоун - не как враг семьи, но как давний влюбленный. После смерти матери Этель он ради ее памяти забирает девушку в свое поместье.
Этель будто бы снова возвращается в детство: Дорраклей - уже не мрачный готический замок, а отмеченный, пусть и суровой, дикой красотой, дом, где она окружена заботой, - напоминает ей Мэлори.
Впрочем, с воспоминаниями о Мэлори возвращается таинственный Ричард Мар-стон - оказывается, он приходится племянником Рокстоуну. Подозревая, что дядя хочет сделать наследницей Этель, юноша решает подчинить девушку своей воле: «I had become the captive of a magician. wildly in love with Richard Marston», - как описывает это героиня [5, p. 339]. Теперь уже Марстон, а не Рокстоун, выступает в роли чародея. Нужно заметить, что сказочные мотивы сопровождают тех персонажей (и их топосы), которые предстают читателю с отрицательной стороны. По замечанию А.Л. Троицкой, в готическом романе «образ антагониста, его пространство и время мифологизируются при помощи интертекста сказок, мифов.» [7].
После того как Марстон, решив, что смог уничтожить завещание дяди, сбрасывает маску любящего человека, Этель в ужасе бежит от него в Лондон.
Светский Лондон для героини давно недоступен, но и время нищеты не возвратится, т. к. существует второе завещание Рокстоуна. Поэтому Дж. Шеридан Ле Фаню не возвращает свою героиню в дом близ Хай Холборн, а дает ей временное пристанище в доме Лоры Грей, ее бывшей гувернантки. Переход-
ность этого периода подчеркивается и описанием неустроенности дома: «Some luggage, still in its shiny black casings, was in the hall; the lamps hung in bags; carpets had disappeared; curtains were pinned up» [5, p. 385]. Вместе с тем это символ неприкаянности самой Этель: даже после получения наследства и обретения независимости счастливой она не становится. Перенесенные испытания сделали ее не сильнее, а только терпеливее, и даже спустя годы вместо того, чтобы обрести смысл жизни, она покорно и почти безразлично ждет смерти.
Этель заканчивает свое повествование не описанием природы, а абстрактным философским рассуждением. Отсутствие пейзажа, «привязки» эпилога к конкретному месту действия усиливает ощущение ее отстраненности от окружающего мира.
Пейзаж в готическом романе - это также значимая разновидность топоса. Наиболее распространенным природным топосом в готическом романе является лес - как топос, отвечающий готическим представлениям о «прекрасном и возвышенном» - по замечанию Э. Берка, теоретика предромантизма, на людей производят наиболее сильное впечатление сооружения и предметы грандиозных размеров, причем вытянутые вверх, а не в ширину [8], - такими и являются замки и вековые деревья в лесу.
Лес вокруг фермы Плас Илвуд в романе «Готовность к смерти» описан вполне в духе готического романа, с его красотой «меланхолии и запустения» («It is a decaying wood, and in that melancholy and miserable plight,
I think, very beautiful») [5, p. 122], да и событие, связанное с этим лесом, вписывается в готический канон - дуэль злодея и героя (Марстона и Дженнингса, жениха Лоры Грей).
Важную роль в развитии действия играет описание моря, точнее, кораблекрушения неподалеку от Мэлори. Это одновременно и предвестие будущих бед Этель Уэйр, и указание главного источника этих бед - Ричарда Марстона (он единственный спасся в этой катастрофе).
«.High above its black shape shot a huge canopy of foam; and then it staggered over and down, and nothing but raging sea was there» [5, p. 67] - буйство стихии также соответствует предромантическим представлениям о «воз-
вышенном» - однако в готическом каноне описания морской стихии мало распространены, возможно, потому, что в нем большое значение имела историчность топосов, создаваемая людьми. Море - стихия, гораздо меньше управляемая человеком, и его описания более распространены в литературе романтизма (яркий пример тому - «Чайлд Гарольд» Дж. Байрона). Таким образом, описание кораблекрушения в «Готовности к смерти» свидетельствует о влиянии более поздней литературы, чем готическая.
Нечасто упоминаются в готическом романе и горные массивы. Однако горы близ Мэлори с готическими топосами роднит выполняемая функция - служить фоном для размышлений Этель и Кармела о смерти. В этих горах расположено кладбище, где похоронена Нелли Уэйр, и вид ее могилы в сочетании с величественным обликом гор в грозу заставляет Этель задуматься о смерти. Католик Кармел предлагает девушке свою религиозно-философскую концепцию: нужно каждый миг быть готовым к смерти и жить так, будто предстанешь перед Господом в следующую минуту.
Привязка темы жизни и смерти к хронотопу сближает «Готовность к смерти» с готическим романом, хотя развернутость и порой противоречивость высказываемых идей -вероятнее всего, влияние жанров философского романа, философского трактата (Дж. Шеридан Ле Фаню большую часть своей жизни был увлечен философией шведского мистика Э. Сведенборга).
В описаниях жизни Этель в Голден Фрайерс: прогулок с Марстоном по живописным окрестностям Дорраклея, катаний на лодках по озеру - пейзаж приближен к идиллическому типу, распространенному в сентиментальном романе (на писателя оказало влияние творчество наиболее яркой представительницы сентиментальной готики - Анны Рэдклифф). В «Готовности к смерти» идиллический пейзаж сопровождает счастливые моменты жизни героини.
А. Рэдклифф в своих произведениях сближала сентиментальный и готический типы пейзажа. В частности, действие в ее романах нередко происходило на закате, и пейзаж одновременно подчеркивал меланхолическое настроение героини и обозначал приближение ночи - «готического» времени.
В романе Дж. Шеридана Ле Фаню закат -также очень распространенное время действия: на закате Этель встречается с Кармелом у могилы Нелли, пытается прийти в себя после покушения на Дроквилля, видит тайное возвращение Марстона в Дорраклей. Вместе с тем в тот же период жизни в Дорраклее Этель радуется яркому зимнему солнцу, снежному пейзажу - даже после катастроф у героини бывали светлые дни, и ее отношение к жизни - только ее личный выбор.
Время в «Готовности к смерти» в общем линейно: единственный период, когда оно будто бы совершало скачки из зимы в осень, -переезд в Дорраклей после смерти матери (отчасти временные неровности отражают шок от этой потери). Однако в остальном время течет ровно и неторопливо, чаще всего события не соотнесены с конкретными датами (только дату тайной помолвки Этель с Марстоном - 10 мая - мы узнаем из ее дневника), лишь по отдельным упоминаниям и описаниям природы можно понять месяц или хотя бы время года, когда происходит то или иное событие.
В целом течение времени в «Готовности к смерти» не отвечает готическому «интенсивному времени», как и пространство не поддается тенденции к «интенсивному развертыванию», развертыванию вовнутрь [4]. В «Готовности к смерти» вообще не очень часто описываются перемещения между топо-сами. Да и сами топосы - даже родовые поместья - уже не организуют действие, как было в готических романах, а только служат фоном для событий или философских размышлений.
Некоторые топосы романа создаются по принципам, схожим с готическими: связь поколений подчеркивается наличием в интерьере семейных портретов, сопоставляются природа и здания, в их описаниях звучат мотивы преданий и страшных сказок. Однако в то же время в хронотопе «Готовности к смерти» чувствуется влияние более поздних, романтического и реалистического литературных направлений. Здания отражают характеры владельцев, пейзажи подчеркивают настроения персонажей, человеку противопоставляется бурная стихия; готический замок сменяется родовым поместьем с не столь древней историей, в действие вплетается светская жизнь, не наполненная глубоким
содержанием, а также прозаические детали, разрушающие ореол благородной древности.
Хронотоп довольно явно отличается от готического, но не сближается с сенсационным, как в «Дяде Сайласе» и некоторых других романах Дж. Шеридана Ле Фаню («Тайна Уайверна», «Злой гость», «Дом у кладбища») - неспешность романного времени не соответствует ни сенсационному жанру, ни жанру психологического триллера, к которому относил многие произведения писателя
Э. Бауэн. В последнем романе Дж. Шеридана Ле Фаню есть и нечто вроде психологических зарисовок (например, описание состояния Этель после попытки убийства), однако в целом роман близок скорее к философскому жанру: и вниманием к вечным темам (даже название содержит отсылку не к месту действия или герою, а к философскому постулату), и явно подчиненной, фоновой ролью хронотопа по отношению к высказываемым идеям. Впрочем, синтез готического и философского жанров уже не впервые встречается в литературе: «Мельмот Скиталец» Ч.Р. Меть-юрина уже доказал жизнеспособность такого гибрида, в котором готические элементы создают благоприятную и весьма эффектную почву для серьезных философских идей.
1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
2. Gothic literature: A Gale critical companion / foreword by Jerrold E. Hogle; ed. by J. Bomari-to. Detroit; New York, 2006.
3. Енукидзе Р.И. Художественный хронотоп и его лингвистическая организация: автореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1984.
4. Заломкина Г.В. Поэтика пространства и времени в готическом сюжете: автореф. дис. . канд. филол. наук. Самара, 2003.
5. Sheridan Le Fanu J. Willing to die. A novel. L., 1876.
6. Скобелева Е.В. Традиция готического романа в английской литературе XIX и XX веков: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2008.
7. Троицкая А.Л. Интертекстуальный хронотоп готического романа: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2008.
8. Берк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного. М., 1979.
Поступила в редакцию 15.03.2013 г.
UDC 820
ELEMENTS OF GOTHIC CHRONOTOPE IN J. SHERIDAN LE FANU’S NOVEL “WILLING TO DIE”
Anna Vyacheslavovna BUDANOVA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Post-graduate Student, Russian and Foreign Literature Department, e-mail: kamyshka7@mail.ru
The features of the Gothic chronotope in the J. Sheridan Le Fanu's novel “Willing to die” are considered. The study clarifies the genre definition of the novel, the value of the characteristics of chronotope in poetics and problems of the novel. Key words: Gothic romance; chronotope; Victorian literature; the genre modifications of the novel.
