CC BY
56
6 Официальный сайт группы «Алиса» [Электронный ресурс] - Режим доступа: Ьйр://^^№аНза.пе1/ргезза.рЬр?асйоп=2005&Шзк:=ргезз222
© Е.А. Гидревич
Н.В. РОЙТБЕРГ
Донецк
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ НАЧАЛО В ПОЭТИКЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Я. ДЯГИЛЕВОЙ
В исследованиях, посвящённых изучению творчества сибирского рок-панк-поэта Яны Дягилевой (Янки), рассмотрены такие аспекты её произведений, как связь с фольклорной и русской поэтической традициями1, своеобразие цветовой символики2, специфика структурной организации и
3
смыслового наполнения художественного времени и пространства , затронута проблема обращения к теме сумасшествия, юродства4 и особенностям авторской интерпретации темы детства. Отдельную - наиболее объёмную - группу представляют исследовательские работы, анализирующие так называемый танатологический аспект, - концепт «смерть», суицидально-эстетическую составляющую в творчестве Янки5.
Самобытность и глубина раскрытия темы смерти позволяют говорить о несомненном наследовании Дягилевой литературно-культурологической школе «проклятых поэтов» (от Поля Верлена и Артюра Рембо до Джима Моррисона и Сильвии Плат), трагедийно-мистерийному мироощущению декаданса, в какой-то степени - неоромантизму, а в качестве одной из философских подоснов её творчества назвать религиозный экзистенциализм, основополагающими концептами которого выступают ужас перед непостижимостью тайн бытия и тревога, обусловленная осознанием кризиса взаимоотношений человека с окружающим миром, с Богом, с другими людьми.
По нашему глубокому убеждению, поэтика русского рока вообще в наибольшей степени фундирована философией «бытия-к-смерти» (М. Хайдеггер). Этим можно объяснить столь частое обращение филологов к истолкованию репрезентации «мортального» (ит. mortale - «смертельный») мотива и феномена смерти в рок-поэзии. В данной статье мы хотели бы показать, что поэтика Яны Дягилевой фундирована прежде всего экзистенциальностью, и именно последняя является знаком «вписанности» произведений Янки в общий контекст современного искусства и культуры, свидетельством умелого и яркого отображения сложных процессов самоосмысления, взаимодействия с окружающим миром, осознания человеком «конца эпохи» кардинального изменения ментальной, психически-поведенческой установки на рубеже XX-XXI вв.
Так, по Дягилевой, бич современного человека - это бездуховность. Утрата Высшего Начала, веры в Божественное на фоне усиления безликой равнодушной «тотальности» (Э. Левинас), враждебной ко всему живому, личностно-сокровенному, являются главной причиной «расчеловечивания» людей: «Порой умирают боги и права нет больше верить <...> Шагают полки по иконам бессмысленным ровным клином / Теперь больше верят погонам и ампулам с героином <...> Так иди и твори, что надо. Не бойся, никто не накажет. Теперь ничего не свято»6.
Ощущение жуткого несоответствия действительного, существующего хода вещей желаемому гармоничному миропорядку во многом обусловлено ослаблением веры и богоутратой: «Светлоглазые боги глохнут / Заражаясь лежачим танцем / Покрываясь стальной коростой». Вера ставится под сомнение, обесценивается, теряет смысл из-за собственной «устарелости», обветшалости: купола сделаны из «прошлогодней соломы» («Полкоролевства»). Задуманный и созданный Господом мир оказался непоправимо ущербным: «Только сказочка х. я и конец у ней неправильный / Змей Горыныч всех убил и съел» («Выше ноги от земли»). Ущербность мира людей как очевидная неудача Божьего промысла - это ли не дискредитация божественного Лика (Лица), и - как следствие - человеческого, поскольку человек создан «по образу и подобию»7: «Расчётной книжкой моё лицо» («Декорации»), «О камни разбивать фотогеничное лицо» («Продано»), «Заплаты на лице я скрою под чадрой» («Я голову несу...»).
Обезбоженность превращает окружающий мир в хаос, лишает опоры и надежды, смысла и света, оставляя лишь боль и безысходность: «Нечем прикрыть обнаженную боль / No future - здесь и сейчас»; «а я по шею в гибельных местах»; «изначальный конец - голова не пролазит в стакан / убили меня значит надо выдумывать месть»; «здесь не кончается война / не начинается весна / не продолжается детство»; «в бездну через дым-боль / сорванные с петель открылись раны / на небо, под землю живыми глазами».
Трагедия отдельно взятого человека («А чувака жалко / Он лежит в больнице жрёт мепробомат...»; «А ребёночек в больнице помирает, ведь помрёт / Он объелся белым светом») трансформируется в нелепую ужасную судьбу целого поколения («Порешите нас твёрдой рукой / Отвезите нас к грязной стене .Расселите нас в жёлтых домах»8, «Нас поведут на убой» («Особый резон»), «Мне придется отползать ... от поколения зла в четыре чёрных числа» («Берегись»)) и разукрупняется до масштаба вселенского апокалипсиса: «Солнышко смеётся громким красным смехом» («Гори, гори ясно»).
Очевидная необходимость каким-то образом повлиять на существующий миропорядок, изменить его, и осознание невозможности это сделать - ведущий мотив произведений Дягилевой. Нежизнеспособность жизни, опустошённость и закоснелость всех ценностно значимых установок и ориентиров, тщетность попытки противостоять злу и жестокости
окружающей действительности в поэтике произведений Янки нашли отражение и на различных уровнях: на лексико-фразеологическом (так называемые «неофразеологизмы» - «Зима да лето одного цвета», «Телевизор будешь смотреть - козлёночком станешь»; использование обсценной, жаргонной лексики: «И как х..о мне никто не знает» («Печаль моя светла»); обыгрывание газетно-публицистических шаблонов («Борцом будь за мир отважным / С кем спать - спроси у ячейки <...> Вступай в ДОСААФ скорее / Крепи страны оборону»), на синтаксическом («рваный», «ломаный» синтаксис, так называемое «монтажное» письмо, построенное на коннотациях, аллюзиях и пр.: «Тёмных деревьев / перечёркнутых ночь фонарей / завернувшись в жёлтые / глаза волчьи / сбросив шелуху снов /голой кожей / кому ты нужен / перевороченный вскрик»; обилие побудительных предложений), на морфемном (ироничное использование ласкательных суффиксов («На голову горюшко тёплой шапочкой ... почём теперь сказочки - по жизни да разуму»)), морфологическом (частое использование безличных глаголов и глаголов повелительного наклонения (как призыв к действию и ожидание перемен), употребление метафоры прошедшего времени («всё уже было»; «потусторонний» взгляд на этот мир).
Доминантой содержательного плана выступают тревога и страх в их экзистенциальном наполнении - как «ожидание постоянного присутствия в жизни непредвиденных событий», как чувство, «присущее только человеку, не имеющее конкретного объекта, и этой неопределённостью подавляющее человека, поскольку выявляет и обнаруживает "ничто"» (М. Хайдеггер), пустоту, бессмысленность мира. Специалисты разделяют экзистенциальные страхи на четыре основные группы: страх перед пространством, страх перед временем, страх перед жизнью и страх перед со-бой9. Примечательно, что последний в произведениях Дягилевой практически не эксплицирован - можно назвать только боязнь сойти с ума, но и в этом случае мотив безумия больше коррелирует со страхом перед временем и пространством - сумасшествие как один из способов освоить либо подвергнуть обструкции непригодную для жизни окружающую реальность («Нам нужно выжить. Выжить из ума» («Фонетический фон»)). Страх перед жизнью, напротив, выступает лейтмотивом, демонстрируя «оголен-ность» точек соприкосновения с небытием, с неодушевленным предметно-вещественным миром. При переходе в более высокую степень страх оборачивается ужасом.
Не случайно одним из исследователей поэзия Янки была обозначена как «поэзия крика» - «по силе передаваемой боли» и по «болевому фольклорному началу», - где крик выступает радикальным средством противостоять «анестезии по-человечески»10. Экзистенциальный ужас порождён оппозицией живого, настоящего, подлинного - искусственному, обезличенному, неподлинному (М. Хайдеггер)11. Человек может вырваться за пределы неподлинного существования, лишь ощутив экзистенциальный страх как «бытие-к-смерти», отстранившись от «мира вещей» и моментов
настоящего к самому себе и осознанию своей конечности, т.е. становясь «индивидом в "горизонте личности"» (В.С. Библер)12, где «личность есть боль. Можно избежать боли, отказавшись от личности. И человек слишком часто это делает» (Н.А. Бердяев)13.
Удел имеющих «мужество быть» (П. Тиллих) - постоянно испытываемая глубокая тревога и ужас, обусловленные осознанием дисгармонии существующего миропорядка: «Боль встала столбом у изголовья»; «Катится всё в пропасть .Куда-то в смерть»; «Ожидало поле ягоды / Ожидало море погоды / Рассыпалось человечеством / Просыпалось одиночеством... / С огородным горем луковым / С благородным раем маковым / Очень страшно засыпать».
Постоянным мотивом в произведениях Янки выступает также пред-решённость, несостоятельность всего доброго, открытого к диалогу, обречённость благих начинаний: «Контейнеры костей стекают под откосы / Все костыли в костры кастетом на контакт / Прочтённое письмо порви на папиросы», «Под полозьями саней живая плоть чужих раскладов»; «Долго красным светом по живым глазам»; «Рассыпать живые цветы по холодному кафелю».
Бесчувственно-механистичный мир у Дягилевой может быть представлен в метафорическом образе ледяной камеры-кинозала, атрофирующей у своих посетителей способность размышлять и чувствовать («Холодильник»; ср. также с традиционным для рок-поэзии негативным отношением к средствам массовой информации вообще и в частности к телеэфиру, которые заслоняют от человека его подлинное бытие: «Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо / Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо» (В. Цой, «Кончится лето»), «Мои мамы и папы превратились давно в телевизоры» (З. Рамазанова, «МОРЕНЕБООБЛАКА»), «телевизионная плеть» у К. Кинчева («Воздух»), «Мы сгорим на экранах из синего льда» (А. Башлачев, «Спроси, звезда»)), как киборг-палач («Страх, сияние, смерть /Чужой дом / Управляемый зверь у дверей /На чужом языке говорит / И ему не нужна моя речь» («Чужой дом») или манекен («И движутся манекены не ведая больше страха» («Порой умирают боги»).
Поэтика произведений Янки Дягилевой сводится к диалектике борьбы индивида, стремящегося «быть», а не «иметь» (Э. Фромм), с засильем техногенной развлекательно-бездумной сферы, засасывающей человека в болото бездуховной посредственности.
Трагедия состоит в том, что борьба эта зиждется на обращенности к глубинным тайнам бытия, к пресловутым «проклятым вопросам», к попытке осознать самоё себя, а это чревато «(само-)изгнанием» из бытия, «соскальзыванием» на обочину жизни - по ту сторону мира повседневности и быта, мира людей и вещей. (То) exist трансформируется в exit («Мы ушли в открытый космос / В этом мире больше нечего ловить» (А. Васильев, «Гни свою линию»).
Таким образом, можно сказать, что в творчестве Янки запечатлены и представлены такие характеристики мировосприятия рубежа ХХ-ХХ1 вв., как неустранимое «сознание промежутка» - бегство от чуда изначальной ответственности, от напряжённостей и ответственностей свободного времени, свободного решения, и возникающая в связи с этим «необходимость для каждого индивида самому находить живую воду, соединяющую и сращивающую разломы времени. Или - сознательный отказ от поисков живой воды. Мучительный риск - каждый раз заново ... в трудном решении изобретать "что, как и для чего делать", "почему, зачем и как жить"».
«Живая вода» - это, по Дягилевой, умение и желание видеть среди омертвелого живое, настоящее.
1 См.: МутинаА.С. «Выше ноги от земли», или Ближе к себе (о некоторых особенностях фольклоризма в творчестве Янки Дягилевой) // Русская рок-поэзия: текст и контекст. -Тверь, 2000. - Вып. 4. - С. 187-191; ХаецкаяЕ. Исследование о Янке // Янка. Сб. матер. -СПб., 2001. - С. 214-221.
2 Шилов П. Янка глазами читателя (Цветопись) // Янка. Сб. матер. - СПб., 2001. - С. 240-252.
3 Мезенцева Ю.Ю. Любимый герой русской литературы. Образ дурака в песнях «Жил-был добрый дурачина-простофиля...» Владимира Высоцкого и «Выше ноги от земли» Янки Дягилевой [Электронная статья] // Янка Дягилева: сайт. - Режим доступа: yanka.lenin.ru/stafmezenceva.htm.
4 Багичева В.В., Багичева Н.В. Концепт «смерть» в творчестве Янки Дягилевой // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. - Тверь; Екатеринбург, 2007. - Вып. 9. - С. 54-68; Кудимова М. Янка вопленица [Электронная статья] // New Hot Rock. - 1995. - № 11-12 - Режим доступа: superroot.narod.ru/yanka/water/water.htm.
5 См.: Доманский Ю.В. «Тексты смерти» русского рока. - Тверь, 2000; Иеромонах Григорий. Смерть и самоубийство как фундаментальные концепции русской рок-культуры // Русская рок-поэзия: текст и контекст. - Тверь, 2002. - Вып. 6. - С. 57-88; КипеловаИ.В. Проблема разрушения личности в отечественной рок-поэзии // Русская рок-поэзия: текст и контекст. -Тверь, Екатеринбург, 2010. - Вып. 11. - С. 35; ЛексинаА.В. Танатология в русском роке // Русская рок-поэзия: текст и контекст. - Тверь, 2004. - Вып 7. - С. 186-193; Никтина Е.Э. «Падение вверх» и самоубийство Бога в русской рок-поэзии // Русская рок-поэзия: текст и контекст. - Тверь, 2001. - Вып. 5. - С. 224-230; Никитина О.Э. Доминанты образа рок-героя в русской рок-культуре // Русская рок-поэзия: текст и контекст. - Тверь, 2005. - Вып. 8. -С. 142-158; УфимцеваН.П. «Мертвецы ходят обратно»: семантика смерти в альбоме «Майн кайф?» группы «Агата Кристи» // Русская рок-поэзия: текст и контекст. - Тверь, 2001. -Вып. 5. - С. 79-87.
6 Здесь и далее тексты Я. Дягилевой цитируются по: «Русское поле экспериментов»: Егор Летов, Яна Дягилева, Константин Рябинов. - М., 1994.
7 Бытие. Гл 1. 26-27 // Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета Канонические. - М., 2000.
8 Здесь и далее тексты Я. Дягилевой цитируются по: Янка. Сб. матер. - СПб., 2001. - С. 7-11.
9 Щербатых Ю.В. Избавься от страха. - М., 2010.
10 Виноградов Д. [Электронная статья] // Янка Дягилева: сайт. - Режим доступа: http://yanka.lenin.ru/ stat/denis.htm.
11 Хайдеггер М. Бытие и время / Пер. с нем. В.В. Бибихина - М., 1997.
12 Библер В.С. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в XXI век. М., 1991 - С. 279.
13 Бердяев Н.А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения // Бердяев Н.А. Философия свободного духа. - М., 1994. - С. 297.
© Н.В. Ройтберг
