CC BY
88
2. Лелеко В. Пространство повседневности в европейской культуре. СПб., 2002. С. 101.
3. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности / пер. с нем. М.В. Воронцова // Социо-Логос: пер. с англ., нем., франц. М., 1991. Вып. 1. С. 39-51.
4. Козлова Н.Н. Социально-историческая антропология. М., 1998. С. 99.
5. Бурдье П. Начала. М., 1994. С. 159.
6. Шматко Н.А. «Габитус» в структуре социологической теории // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1. № 2. С. 66.
Поступила в редакцию 11.G1.2QQ8 г.
Rozenberg N.V. System of categories and concepts of research of daily occurrence culture. Daily occurrence today is an object of studying of a whole complex of social-humanitarian disciplines. In cultural studies there is an attempt to give the complete analysis of the essence of daily occurrence, its structure, and space. The paper analyzes the concepts «natural aim», «routine», «habitus» which take the central place in the theory of daily occurrence from philosophical-culturological points of view.
Keywords: daily occurrence culture, cultural value, «natural aim», routine.
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-КОММУНИКАТИВНАЯ МОТИВАЦИЯ ЧТЕНИЯ КАК ПРЕДМЕТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
Н.А. Стефановская
В статье рассмотрены новые возможности социологического анализа чтения с позиций экзистенциального подхода. Выделяются экзистенциальные аспекты мотивации чтения. Показаны качественные особенности чтения как экзистенциальной духовной коммуникации.
Ключевые слова: экзистенциализм, чтение, социологический анализ, духовная коммуникация.
Современные социально-гуманитарные теории чтения пока еще представляют этап дифференциации научного знания в изучении проблематики чтения как феномена духовной жизни. Исследователи помещают в центр анализа только один из множества модусов чтения: биологический, семиотический, психологический, социальный - и предлагают методы его изучения. При этом к настоящему моменту наиболее изученными оказались технологические аспекты чтения (так называемые теории рационального чтения) и процесс психического восприятия и понимания текстов [1-4].
Анализ степени изученности отдельных аспектов чтения позволяет утверждать, что в настоящее время становится особенно актуальным изучение проблем чтения с позиций экзистенциального, персонологического подхода, так как статистические данные о количестве читателей и покупателей книг, популярности тех или иных жанров и авторов, внешне наблюдаемые поведенческие реакции не могут полностью объяснить причины обращения людей к чтению, воздействия на них прочитанного. Читательское поведение во многом, но далеко не во всем оп-
ределяется структурированностью социума, контекстом времени, характером образования. Конкретная читательская избирательность формируется под влиянием глубинных свойств личности, поэтому выявление значимости чтения в жизни отдельного человека, анализ чтения как опосредованной текстом духовной коммуникации, формирующей самостоятельно мыслящую, духовно свободную личность, становится особенно важным.
Зависимость между чтением и развитием личности опосредуется множеством внешних и внутренних ситуативных факторов, субъективными имплицитными процессами, слабо осознаваемыми индивидами. В связи с этим, традиционная линия анализа «потребности - установки - действия - результат», хотя и используется большинством исследователей, тем не менее, имеет недостаточный эвристический потенциал для выявления эффектов чтения. В частности, не позволяет объяснить, почему при количественном росте и качественном разнообразии информационных потребностей современного человека резко снижается интерес к чтению и доля уделяемого ему времени. Более продуктив-
ным подходом при исследовании причин подобных социальных парадоксов, по нашему мнению, может выступать исследование глубинной экзистенциальной мотивации чтения.
Экзистенциальный подход основан на максимальной непредвзятости осмысления чтения, не позволяющей навязывать извне какие-либо умозрительные принципы его интерпретации. Чтение - это переживаемый, а не рефлексируемый процесс. С позиций экзистенциализма чтение предстает не просто одним из инструментов познания, технологией интеллектуального развития, а способом бытия человека. Чтение вплетено в жизненные сценарии, в формы человеческого самоосуществления в мире, в нем происходит «достраивание себя» личностью. Оно возникает «из страха перед обнаженной открытостью ужасу бытия, как основополагающему «настроению» человеческого существования» и осознания собственной несамо-достаточности [5].
Понятие страха, обусловленного отчужденностью человека от окружающего мира, его инаковостью, является одним из ключевых в экзистенциализме. Этот экзистенциальный страх может выступать одним из глубинных мотивов чтения, побуждая человека найти убежище от ужаса бытия в общении с книгой. «Этот страх прост - человек пишет и читает, боясь потерять время, внимает слову и уговаривает себя, что это поддерживаемое словом внимание и есть его настоящее бытие. Мистерия письма / чтения сулит защиту от страха путем преобразования длящегося времени жизни в метафизически сохраняющийся в памяти сгусток времени - целостность самоидентификации человека как «автора-читателя» [5]. Таким образом, чтение выступает как антропотворчество, достраивание человеком себя за счет опыта других, получаемого в чтении.
Чтение представляет собой особый вид высокодуховной экзистенциальной коммуникации, опосредованной текстом или особым информативным дискурсом. Экзистенциальная коммуникация трактуется К. Ясперсом как акт обнаружения Я в Другом. Цель такой коммуникации - обретение независимости единичного человека в самом мире, через мир, действуя в нем, не подчиняясь ему; в обретении истины, не в исключении себя из общности, не в обособленности, а
именно в союзе с другим [6]. В таком качестве коммуникация - решающий процесс для самоопределения человека в мире, в котором человек обретает понимание своего бытия, его оснований.
Взяв за основу фундаментальную идею и принципы Ба8ет-анализа бытия М. Хайдеггера, можно утверждать, что в чтении одновременно присутствуют, взаимопереплета-ются три вида бытия (Ба8ет): 1) бытие-в-мире; 2) забегание-вперед; 3) бытие-при-внутримировом-сущем.
Первый структурный момент показывает, что чтение изначально погружено в мир, контекстуально. Не существует единой изолированной стратегии чтения, эти стратегии соотносятся с окружающим человека миром и во многом диктуются им, т. е. они историчны, зависят от той среды, в которую человек «заброшен». Этот модус определяет тот прошлый опыт, который влияет на настоящее и будущее разворачивающегося процесса чтения. Момент забегания вперед характеризует будущее, постоянно воздействующий проект человека, в соответствии с которым выстраивается и направляется чтение. Момент «бытие-при-внутримировом-сущем», в трактовке М. Хайдеггера, означает специфический способ отношения к вещам как спутникам человека в отведенном ему отрезке жизни. Это способ отношения к вещам как к инструментам, отношения к сущему как к подручному. Это временной момент настоящего в чтении, характеризующий его прагматичность, т. е. непосредственное использование для полноценной человеческой жизни, «для того, чтобы...». При этом, понятое как инструмент, чтение приобретает свободу значения, возможность иметь множество значений, которые зависят от контекста его использования, чем и объясняется множество его традиционно выделяемых функций. Таким образом, в чтении возникает иная, отличная от объективного времени, временная перспектива, в которой будущее дополняется настоящим и прошлым.
Социологический анализ индивидуализированных стратегий чтения, как одного из аспектов экзистенциального человеческого бытия, должен учитывать такой важный момент, как приближенность индивида к точке выбора дальнейшей жизненной траектории. Стратегия читательского поведения и в тех-
нологических моментах, и в продуцировании смыслов или эстетической оценке текстов существенно меняется в зависимости от того, погружен ли человек в повседневность, обыденность или осознал необходимость выбора новой возможности своего будущего существования, либо уже прошел эту точку.
При этом экзистенциальный выбор означает, что субъекту не даны ни критерии сравнения альтернатив, ни собственно альтернативы, он должен сам конструировать эти альтернативы вместе с возможными будущими, иными словами, субъект конструирует свой мир, образ себя в одном из возможных и равновероятных будущих, беря на себя ответственность [7]. Отсюда самый сложный и важный исследовательский фокус чтения - чтение непосредственно в момент выбора, его влияние на оценку альтернатив будущего и на сам экзистенциальный выбор, т. е. изучение влияния чтения на стратегию поведения человека в кризисных, переломных моментах его жизни, традиционно обозначавшееся в исследовательской проблематике как «книга, повлиявшая на мою жизнь».
Социологический анализ экзистенциальной мотивации чтения строится на исходном постулате о вторичности влияния макрофакторов на мотивацию чтения. Подлинное чтение как самоосуществление человека есть форма свободы, трансценденции, выхода за собственные пределы, поэтому ни при каких условиях оно не осуществимо под внешним давлением. В процессе чтения человек сам является автором всех значений, он имеет возможность отделять свои подлинные переживания, мысли, смыслы от навязанных ему извне. Иначе говоря, чтение есть автономная точка, «зазор свободы» (Ж.П. Сартр), внутренний «бунт» (А. Камю) и не терпит никакой внешней детерминации, навязанно-сти. Поддаваясь давлению, человек при необходимости лишь имитирует чтение, создает его иллюзию, скользя по поверхности текста на уровне механического распознавания, но оставаясь при этом внутренне автономным, безучастным.
Подлинно же свободное чтение, согласно А. Камю, всегда означает эмоциональность, полную и интеллектуальную, и духовную погруженность в процесс. По его утверждению, при чтении человек становится актером для себя, внутренне проигрывая судь-
бу персонажей, погружаясь в чужую жизнь, аналогично актеру, «. со всей страстью он стремится быть ничем, а значит, многими. Это значит - потерять себя, чтобы обрести»
[8]. Насильно заставить человека пережить это неподвластно ни одной социальной структуре.
Социологический анализ экзистенциальной мотивации чтения показывает, что чтение - сфера достаточно автономного от социума существования индивида, в нем он перестает чувствовать себя частичным индивидом, функцией некоего большого процесса, деталью огромного механизма, возвращаясь к самому себе, к своему подлинному существованию. В чтении как особом виде духовной коммуникации человек присутствует в своем «экзистенциальном измерении», «вырываясь от людей в свое одиночество»
[9]. Здесь он перестает играть социальную роль, сбрасывает социальные маски, уходит от жизни добропорядочного обывателя, от повседневных разговоров, от рутины, приспособленчества, от соблазна быть частью какого-либо целого к себе самому, к автокоммуникации. Человек остается наедине с текстом.
Чтение как индивидуальный, интимный процесс бросает вызов социуму, противоречит его коллективности, поэтому государство, общество всегда стремилось держать чтение под контролем, вынужденно считаясь с его необходимостью, создавая некоторые условия для чтения, но при этом подспудно разрушая одиночество, хотя бы на внешнем уровне, например, создавая читальные залы библиотек.
Чтение представляет собой интенцио-нальный ментальный акт. В нем наглядно проявляется несамодостаточность сознания, его незамкнутость на себе, отнесенность к тексту, к его смыслу. При этом формирующаяся субъект-объектная структура представляет собой единое пространство, где субъект (читатель) не является внешним, а обязательно включен в это пространство, так как имплицитные смыслы текста вызываются к жизни и реально обнаруживают себя как результат проявленной активности читателя. В чтении одновременно присутствуют две направленности - 1) приобщение, осмысление внешнего по отношению к личности мира и 2) проникновение вглубь себя.
В чтении происходит расширение сознания, выход его за свои пределы, границы, трансгрессия (по М. Фуко). Индивид как бы не совпадает с самим собой, присутствует с собой и с миром, заключенным в книге, возникает феномен единого «Я»-«не Я». Читатель находится в состоянии «беспрерывной неустойчивости», «отрыва всем телом от себя», постоянного выступания вовне, в мир текста. При переживании чтения, погружении в него, в силу возникающей эмпатийно-сти читателя, отношение между читателем и текстом, книгой переживается в очень слитной форме. Происходит нечто вроде симбиоза читателя и книги. Человек становится чем-то вроде «духовного хамелеона» (Л. Фейербах), принимающего окраску тех предметов, поблизости от которых он находится, и «единственно верное употребление книг в том, что мы ищем в них свидетельство нашего сердца» [10].
Причем это одно из состояний человека, процесс, который им непосредственно переживается, человек погружен в чтение, а рефлексия по поводу чтения, отношения к тексту, автору и его позиции происходит уже «постфактум», когда человек прерывает процесс чтения. Поэтому чтение полностью не познаваемо только с помощью рациональных, логических, количественных методов анализа, так как весьма вероятна возможность последующей рационализации объяснения иррациональных действий, то что
В. Парето назвал деривацией.
Как в интенциональном акте в чтении связи внутри потока переживаний не носят характера жестких причинно-следственных зависимостей, это связи мотивационные, одно переживание открывает возможность другого, изменение установки тут же меняет смысл интенционального акта. Возможно, поэтому в современных исследованиях так популярен мотив «открытого произведения». Читатель ищет Книгу, поддерживающую его самотрансцендентность: в ней «читателя воодушевляет свобода произведения, его бесконечная способность к возрастанию, богатство его внутренних соединений, захватывающих бессознательных проекций.» (У. Эко).
В процессе погружения в чтение, увлеченности им возникает пространственнотемпоральное смещение. Создается особая духовная ситуация, в которой обычные зако-
ны пространства-времени как бы перестают определять наше сознание. Происходит уход от разложения времени на прошлое, настоящее и будущее. Прошлое и будущее «втягиваются» в настоящее сознанием читателя, находящегося в своем времени и одновременно пребывающего с автором и героями его книги [11]. Читатель соприкасается с обитающими в книгах мирами памяти и фантазии, прошлого и будущего и осязает мгновение, содержащее в себе полноту всех времен. Как отмечал Л. Фейербах: «Человек, который много общается с книгами, черпает в чтении свою долговечность; он находит в книгах не только средства для жизни, но и средства ее продлить; он датирует свое существование не с сегодняшнего дня, а с древнейших времен. Каждая волна в великом потоке прошлого является биением пульса его собственной жизни» [10].
Чтение всегда дистантная коммуникация, участники которой дистанцированы как во времени, так и в пространстве. Читатель и автор текста могут быть отделены несколькими столетиями, но при этом чтение не просто линейный процесс передачи информации, в котором текст выступает источником сообщения согласно кибернетической модели, это именно диалогическая коммуникация, «разговор», «беседа», происходящие в настоящем времени.
Этот момент подчеркивается во всех исторических и социально-философских моделях чтения, начиная с древности. Так, во времена античности лейтмотивом описания чтения было «чтение как разговор с мудрыми мертвецами», акцент смещался на дистант-ность во времени. Это обусловлено тем, что безусловно доминирующей формой коммуникации с современниками в рамках одной культуры признавалась риторика (устная коммуникация). В Средние века акцент смещается на трансцендентную дистантность (чтение как общение с Богом через сакральные тексты), появление книгопечатания и массовое тиражирование текстов усиливают аспекты пространственной дистантности. Например, русский первопечатник Иван Федоров так декларировал свою задачу: «.Духовные семена надлежит мне по свету рассеивать» [12].
Экзистенциальность чтения выражается в том, что его невозможно описать как по-
следовательную альтернативную линейную цепь моментов активной творческой деятельности сознания и пассивного отражения, восприятия текста. В процессе осмысления читаемого текста в сознании читателя постоянно происходит то, что К. Ясперс назвал «диалектическим круговым движением», присутствием пассивного в активном, отдачей в действии. «Противоположное всегда связано друг с другом, произвольное удается лишь в непроизвольном, напряжение - лишь со связанным с ним расслаблением, сознательный ход мыслей - лишь с бессознательным вмешательством случайности» [6, с. 206].
Чтение не пассивный процесс, любое продуктивное чтение всегда отличается сопереживанием, соизобретательством, сотворчеством, соучастием читателя в том, о чем повествуется в тексте. На сотворчество автора и читателя постоянно указывал М. М. Бахтин. Но степень такого соучастия различна и зависит от многих взаимопресе-кающихся причин. На восприятие и прочтение текстов влияют собственные значения и уподобления, часто не соответствующие тексту. Освободиться от их власти, которая разрешает принимать одни значения, заставляет противоречить другим и отвергает третьи, почти невозможно. Интерполяция (измене-ние первоначального текста, привнесение в него своих смыслов) постоянно сопровождает чтение, поскольку полем переживания смыслов текста является внутренний мир, в котором культурные значения получают то или иное воплощение, определенную данность в пределах индивидуального внутреннего мира.
Этот аспект особенно активно разрабатывался в феноменологической интерпретации чтения, где восприятие рассматривается как конституирующий фактор, как процесс порождения самого текста. На этом же строится исходная посылка постмодерна о «смерти автора». Хорхе Луис Борхес сравнивал книги со множеством зачарованных духов: «Они возвращаются к жизни, когда мы вызываем их; пока мы не откроем книгу, они буквально, физически представляют собой том, один из многих» [13]. По мысли Борхеса, книги мертвы и бессмысленны, пока их не оживит индивидуальность человеческой личности. «Любая книга рождается заново при каждом чтении» [13, с. 213]. Каждая
книга, по Борхесу, это своего рода лабиринт, выстроенный из букв, чисел, знаков препинания и пробелов между ними. «. Библиотекари отказались от суеверной и напрасной привычки искать в книгах смысл, считая, что . сами по себе книги ничего не означают» [13, с. 213].
Таким образом, анализ чтения с позиций экзистенциального подхода показывает, что познание сущностных качеств чтения как феномена духовной жизни исключительно количественными социологическими методами, фиксирующими лишь видимые, поверхностные проявления этого духовного феномена, имеет свои пределы. Эти методы позволяют примерно очертить лишь внешние границы его бытия как некоей специфической определенности. Но в чтении присутствуют такие стороны, которые с трудом поддаются рациональной интерпретации, в частности, его личностно-экзистенциальное содержание. Проблематичность эмпирической формализации чтения связана с индивидуа-лизированностью процесса чтения, постоянным присутствием в нем субъективных, в том числе сугубо иррациональных моментов, множественностью факторов, участвующих в его детерминации, обилием не поддающихся контролю случайных отношений и влияний. Проанализированные нами экзистенциальные аспекты мотивации чтения позволяют сформировать новые направления социологических исследований феномена чтения, расширить и углубить возможности научного анализа, его индивидуальной, личностной значимости, а также перспектив развития или угасания духовной коммуникации через чтение в современном информационном обществе.
1. Андреев О.А., Хромов Л.Н. Техника быстрого чтения. М., 1987.
2. Лезер Ф. Рациональное чтение. М., 1980.
3. Знаков В.В. Понимание в познании и общении. М., 1999.
4. Тихомирова И. И. Психология детского чтения от А до Я. М., 2004.
5. Тищенко П. // Общество и книга: от Гутенберга до Интернета. М., 2001. С. 187-188.
6. Ясперс К. // Феномен человека: антология. М., 1993. С. 191-207.
7. Мандрикова Е.Ю. // II Всерос. науч.-практ. конф. по экзистенциальной психологии. Звенигород, 2-5 мая 2004 г. М., 2004. С. 107.
8. Камю А. Миф о Сизифе. Человек бунтующий. Минск, 2000. С.88.
9. Лещев С.В. Коммуникативное, следовательно -коммуникационное. М., 2002. С. 16.
10. Фейербах Л. История философии: в 3 т. М., 1974. Т. 1. С. 435-436.
11. Терещенко Н.А, Шатунова Т.М. Постмодерн как ситуация философствования. СПб., 2003. С. 56.
12. Слово о книге: афоризмы, изречения, лит. цитаты / сост. Е.С. Лихтенштейн. М., 1981.
С. 31.
13. Борхес Х.Л. // Книга: исследования и материалы. М., 1991. Вып. 62. С. 217.
Поступила в редакцию 15.G1.2GG8 г.
Stefanovskaya N.A. Existential-communicative motivation of reading as an object of sociological analysis. New possibilities of sociological analysis of reading from the position of existential approach are considered by the author. The existential aspects of motivation of reading are detailed. The qualitative peculiarities of reading as an existential spiritual communication are shown.
Key words: existentialism, reading, sociological analysis, spiritual communication.
ПРИРОДА, АТРИБУТЫ И КАЧЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ КАК ОСОБОГО ФЕНОМЕНА СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
Н.В. Четырина
Статья посвящена анализу социологической культуры в современном мире, которая дает знания об обществе и его развитии.
Ключевые слова: социология, социологическая культура, общество.
Взаимоотношение личности с обществом -это основа всех сторон ее жизнедеятельности. В обществе человек рождается, растет. развивается, действует и становится той или иной личностью. Какой именно личностью он станет, во многом зависит от условий его жизни в нем, а также от активности самого человека, направленной, прежде всего, на развитие и реализацию его социально значимых черт и способностей. Поэтому основополагающая проблема человека - это адаптироваться в социальных условиях своего существования, утвердиться в них через определенные формы социальной деятельности
и, таким образом, удовлетворять свои потребности и интересы.
Многие исследователи склонны рассматривать личность едва ли не как самодостаточного субъекта, который исключительно сам творит и реализует себя. Социальные условия их жизни и деятельности при этом не принимаются в расчет. Однако кажется ясным, что никакая личность развиваться и творить вне общества не может, что ее самореализация напрямую зависит от социальных условий ее жизни, социального положения,
экономических и других возможностей. Ее социальные права и свободы также определяются обществом и реализуются в нем, защищаются государством.
Прежде всего, хочется напомнить, что любая социальная наука, а тем более социология, пронизана образом человека. Интерпретация его сущности, структурных элементов и факторов является основой различных теоретических концепций. В истории социально-гуманитарного знания критериями выделения моделей человека являются:
1) природа человека и признание его сущности в виде каких-либо качеств;
2) соотношение индивидуальных и социальных черт в человеке;
3) место, которое отводится индивиду в структуре общества;
4) трактовка ценностей, мотиваций и действий человека;
5) интерпретация коммуникативной активности.
Без актуализации места человека в социальных науках теряются пафос нравственности, гуманизма, свободы, демократии, смысл поиска социальной значимости. Поворот к че-
