CC BY
72Экзистенциальная социология и проблема пограничного существования
Кравченко Альберт Иванович,
доктор социологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник кафедры истории и теории социологии, МГУ имени М.В. Ломоносова E-mail: kravchenkoai@mail.ru
Экзистенциальная социология и феноменологическая социология - изощренный интеллектуальный продукт узкого круга философски мыслящих социологов, не пресытившихся благами глобального общества, -на сегодняшний день является, пожалуй, самым радикальным прорывом к заброшенному человеку. Экзистенциалисты описывают актуальное или текущее человеческое существование, т.е. пока оно длится в одном человеке, без его отношения к исторической данности. Такое описание, не трансформированное коллективным историческим опытом, обладает чертами подлинности и скры-тости - недоступности для объективного научного усмотрения. Залегающее в глубинных пластах подсознательного и бессознательного, экзистенциальное осознание своего существования доступно - и то не всегда в адекватном состоянии - методам интроспекции. Даже психологические приемы глубинного интервью не способны высветить скрытое в глубинах нашей личности. Стандартное социологическое анкетирование, измеряющее скорее всего уровень соответствия вербальной информации, полученной от респондента, корпусу социально одобряемых норм, строго говоря, вообще бьет мимо цели. Анкетирование высвечивает средне типичный срез мышления, установок, поведенческих моделей, ценностей и мнений, в то время как экзистенциальная социология делает шаг дальше не только количественной, но и качественной методологии, посягая на святое святых человека - его интимную индивидуальность, сакральную сущность, т.е. ту точку, где прерывает земное течение и общается с вечностью.
Ключевые слова: феноменологическая социология, символический интеракционизм, бытие-к-смерти, экзистенциальная социология, отчуждение.
Обращение к личности отдельного индивида - после многих лет увлечения их статистическими скоплениями (рабочий класс, городская беднота, здоровье народонаселения, переписи населения и политическая арифметика) - произошло в ХХ веке не случайно, но вполне закономерно. И случилось это на разных континентах по-разному. В конце Х1Х века экзистенциальная философия в Западной Европе выросла как реакция разочарования технической цивилизацией и буржуазной беспринципностью. Сирен Кьеркегор развил дальше идеи ведущего представителя философии жизни Анри Бергсона - чувствительные к тонкостям человеческой души и эстетике человеческих страданий французы осуществили примерно то же самое, что четырьмя столетиями ранее сделали итальянцы, спустившие красоту с небес на землю и поставившие человека в центр ренессансного космоса. В ХХ веке французскую че-ловекоразмерность социального бытия подхватили еще два француза -Поль Сартр и Анри Камю. Они уточнили и опечалили общую картину человеческого бытия, главными характеристиками которого стали тошнота, одиночество, пограничная ситуация.
Чуть позже дотошные и педантичные немцы - Карл Ясперс и Мартин Хайдег-гер - превратили эту картину в археологическую стоянку, раскапывая слой за слоем все более глубокие слои экзистенциального смысла, и, пройдя через чело-векомерный (теперь уже человекораз-мерный) континуум пространство-время, дошли до крайней точки, до самого дна экзистенциального отчаяния - бытие-к-смерти. Экзистенциализм философский, таким образом, есть порождение Западной Европы. Забегая чуть вперед, отметим, что экзистенциализм социологический - продукт Северной Америки.
Более оптимистичные и прагматичные американцы в начале ХХ века со-
27
творили символический интеракцио-низм, в фокусе которого тоже оказался Я, который смотрел на других как на зеркало, корректировал свое поведение ради создания коллективного Мы. Это вполне уживчивый с соседями, мирно настроенный субъект социально-психологического действия. На почве символического интеракционизма, который оставался чрезмерно теоретичным и все еще философским, родилась социальная психология - как бы эмпирический остов символического интеракционизма. Ее миссия - создание сплоченных малых групп и подавления самолюбивого эго. Социальные психологи изучают вполне объективные законы групповой динамики, а возникшее чуть позже или одновременно с ним социометрическое направление австрийско-американского подданного Якоба Морено предоставило в их руки практический инструментарий - групповую терапию (психодраму и социометрию).
Философия прагматизма Дж. Дьюи, нацеливающая американцев на активность, успех и деньги, символический интеракционизм, социальная психология и социометрия - по преимуществу либо исключительно интеллектуальный продукт США. Продукт, предназначенный не только для внешнего потребления, но и на экспорт - как и все, что создается в Америке. Лихой ковбой, отважно покоряющий дикий запад и колонизирующий бесправных индейцев, не умер и в ХХ1 веке. Только теперь он на другом коне и с другим оружием. Он по-прежнему верит только в себя, объединяется с другими в сплоченное Мы, если это выгодно для него, неустрашимо борется с врагами, которых то и дело выдумывает ради поддержания своей спортивной формы и поступления в кровь адреналина. Его приучили к тому, что социальная реальность конструируется им самим и так, как он того захочет, что стремится надо к выгоде и личному успеху, избегая боли и страдания.
Относительно боли и страдания задумались экзистенциальные социоло-
ги. Они вышли на сцену немного припозднившись - только в 1970-80-е годы. Потребовалось целое столетие беспощадного господства позитивизма, чтобы вдоль и поперек изучить человека толпы исключительно с внешней стороны - как средне статистического респондента. Неважно, шла речь о ценностных ориентациях, спрятанных глубоко в сознании, или количестве прочитанных книг, раскрывающих читательскую активность, человек оставался типичным, повторяющимся, закономерным и похожим друг на друга. Социологическая статистика, хотя она этого и не афишировала, оставалась слугой толп, агрегаций, множеств, безликих скоплений.
Прорыв к индивидуальности - отчужденной от средств производства, от самого себя и от знаний о смысле жизни - совершался в американской и европейской социологии не единожды. Австрийский лютеранский теолог и социолог Питер Людвиг Бергер (1929, Вена -2017, Бруклин, США), основное творчество которого развернулось в Америке и американо-австрийский социолог из Словении Томас Лукман (1927, Югославия - 2016) в совместной книге «Социальное конструирование реальности» (1966) провозгласили полное отсутствие объективной реальности. Именно индивид - не государство, институты или классы, не природные закономерности и социальные нормы -творит ту реальность, в которой мы все обитаем. Люди в своем сознании и через взаимное общение создают социальную реальность, в которой затем и живут. Подобно тому, как человечество - это непрерывно производящая и воспроизводящая все новые и новые поколения людей природная и социальная цепь событий, реальность -это производимая и воспроизводимая творчеством людей окружающий мир. Восприятие реальности, осуществляемое на платформе здравого смысла и общедоступных знаний, происходит и поддерживается за счёт социальных взаимоотношений, каждый день и каждую секунду. Поскольку повседневные
28
знания являются продуктом договоренности людей, то, как следствие, любые человеческие действия, страхи и угрызения совести, разочарования и надежды, поступки и проступки, совместная деятельности и социальные учреждения представляются им как часть объективной реальности. Таким образом, реальность конструируется самим обществом.
Сдвиг в сторону экзистенциальной парадигмы был совершен так называемой «калифорнийской школой экзистенциальной социологии» во главе с американским социологом Джеком Дугласом. А.С. Мельников точно фиксирует данный момент: «Идейные истоки формирования калифорнийской школы экзистенциальной социологии связаны с усилением в 1950-1960-е годы влияния экзистенциальной философии на американскую социологическую науку, и в частности, с влиянием экзистенциализма Ж.-П.Сартра, достигшего вершин своей популярности после Второй мировой войны. Такие известные исследователи как Гарольд Гар-финкель, Ирвинг Гоффман, Питер Бергер и многие другие представители их поколения в американской социологии испытали в этот послевоенный период своеобразную «прививку» экзистенциализма» [1]. Термин «экзистенциальная социология» впервые начал появляться в его работах в начале 1970-х годов, в частности в таких книгах как «Понимание повседневной жизни», «Воздействие социологии», «Американский социальный порядок» [2, 3, 4]. Программная трилогия «Экзистенциальная социология» (1977) стала теоретическим манифестом калифорнийской школы, базовые положения которого воплотились в серии эмпирических и теоретических исследований (книга «Экзистенциальное Я в обществе», 1984), и наконец, пересмотренным под влиянием постмодернизма в работе «Постсовременная экзистенциальная социология» (2002) [5, 6, 7].
Экзистенциальная социология часто рассматривается в рамках более общего интернационального движе-
ния - социологии повседневной жизни. Привлекательная фишка калифорнийских экзистенциалистов - изучение эмоций. Прямо скажем, далеко не социологический объект. По мнению Дугласа и Джонсон [8, 9], в повседневном поведении рационально-когнитивные и эмоционально-аффективные факторы соединены до неразличимости. Это как раз то, против чего в свое время восставал М. Вебер, который построил свой четырехпунктовую классификацию социальных действия для того, чтобы, во-первых, четко отделить целе-ра-циональные действия от аффективных, во-вторых, вывести вторые за скобки социологического поля, ограничив его двумя подвидами рационального действия: целевым и ценностным. Интересно, в каких ситуациях они изучали когнитивно-аффективную смесь: нудистские пляжи (предмет - нудистская субкультура), спортивные соревнования, домашнее насилие, торговля наркотиками членовредительство, страхи в обществе, музыка и музыкальная идентичность, состояние хронической боли и др. Часто американским последователям экзистенциализма наряду с распространенными методами приходилось использовать нетрадиционные, придуманные ими сами: «Так, например, Дуглас предложил новые исследовательские техники, эффективные для изучения ситуаций с высоким потенциалом конфликтности и противоречий, а также сформулировал новые идеи в отношении использования креативных техник интервьюирования и «исследования жизни» (life-studies). Патриция Адлер (Универсиет Колорадо) и Питер Адлер (Университет Денвера) провели глубокий анализ различных форм влияния участников исследования на его конечный результат. Андреа Фонтана и Джон Джонсон приложили немало усилий по совершенствованию использования метода интервьюирования в социологических исследованиях. Дэвид Алтейди (Аризонский университет), предложил новый метод, известный как «этнографический контент-анализ», адаптированный для иссле-
29
дований масс-медиа. Джозеф Котарба и Филипп Ваннини продемонстрировали, как глубинная вовлеченность в молодежные субкультуры, может принести исследовательский результат. Ал-тейди и Джонсон предложили новые идеи относительно валидности и надежности данных в исследованиях с применением интерпретативных методов, а Уоррен и Карнер опубликовали работу, суммирующую многие из перечисленных идей для студенческой аудитории» [1].
В литературе рассматриваются две региональные версии экзистенциальной социологии за рубежом. Первая версия представлена в работах американского социолога Э. Тириакьяна -ученика П. Сорокина и Т. Парсонса. Вторая отражена в творчестве калифорнийской школы экзистенциальной социологии (школы Дугласа), к которой, помимо самого основателя школы -американского социолога Д. Дугласа, принадлежат Д. Джонсон, Д. Котар-ба, А. Фонтана, Д. Алтейде и ряд других социологов. Среди исследователей экзистенциальной социологии выделяют А.С. Мельникова, А.С. Гаспарян, Л.Г. Ионина, В.Я. Кисиль [10]. Американская школа экзистенциальной социологии на западном побережье возникла как отказ от большинства ортодоксальных научных версий социологии, утверждая в качестве корней европейскую экзистенциальную философию Сёрена Кьеркегора, Фридриха Ницше, Мартина Хайдеггера и Жана-Поля Сартра, а также феноменологии Гуссерля и Шюца.
В круг основных проблем новой дисциплины входят: концепция экзистенциального Я, проблема смысла жизни и бессмысленности существования, проблема чувств и эмоций, проблема неопределенности, проблема существования (экзистенции), проблема смысла и бессмысленности существования, проблема абсурда, проблема аутентичности существования, проблема одиночества и экзистенциальной коммуникации, проблема смерти и пограничной ситуации, проблема экзистен-
циального времени и становления, проблема свободы, ответственности и выбора, проблема интегрального человека.
Экзистенциальная социология определяется описательно как изучение человеческого опыта в мире (или существования) во всех его формах. Основополагающий, но не исключительный, метод экзистенциальной социологии -это прямой личный опыт, в том числе повседневной жизни. Экзистенциальная социология утверждает, что изучает людей в их естественных условиях и во всех сложностях повседневного бытия. Согласно экзистенциальным установкам, каждый человек должен найти ответ на свою жизненную ситуацию, не обращаясь за советом к книгам или «значимым другим». Это налагает на одинокого актора дополнительный груз ответственности. Однако лишь в этом случае его бытие достигнет подлинной аутентичности, которая выражает себя через мужество взять на себя ответственность за свое наследие и свои таланты, а также через взаимность - признание другого и других, желание уважать его и помогать ему самореализоваться. Таковы две кардинальные добродетели экзистенциального человека. В потоке жизни закономерное и случайное, хаотическое и стохастическое, неопределенность и предопределённость запутаны, перемешаны и переплетены, представляя собой некое незнакомое единство, подобное тому, какое в квантовой теории представляет пара корпускула-волна -корпускулярно-волновой дуализм, раскрывающий глубинную сущность материи - мы бы сказали здесь «экзистенциальную сущность» элементарных частиц.
Экзистенциальная социология пересекается со многими дисциплинами, такими как гуманистическая и экзистенциальная психология, экзистенциальная философия, символический инте-ракционизм, социология повседневности, феноменологическая социология, этнометодология, драматургическая социология, социокультурная антропо-
30
логия, социология эмоций, социология тела, социология религии, социология морали. Социология плача (sociology of lament) сосредоточена на плаче как на подлинной социальной практике, в которой раскрывается борьба человека с миром. Во-первых, плач можно проанализировать как олицетворяющую практику, с помощью которой человек пытается сохранить свою мотивацион-ную значимость в сопротивлении внешнему миру. Во-вторых, плач может быть описан как перформативный акт - обряд заминки (rite of interruption). Плач -известная всем эмоциональная реакция на значимые события преимущественно негативного плана. Он не является естественной, рефлекторной реакцией, а выражает культурно приобретенное свойство, выражает социальную позицию и отношения незащищенности - экзистенциальную тревогу и одиночество. Плач представляет собой особую сферу антропологического и историко-культурного пространства, тесно связанным с бытием-к-смерти. Плач не анализируется надлежащим образом в рамках простого отношения «средство-цель». Ученые при помощи эмпирических исследований пытаются концептуально локализовать плач как социологическое явление (ситуации утраты, потери, обиды, боли, жесты привлечения внимания, практика выпрашивания). «Культура плача» в отличие от «смеховой», видимо, связана с преимущественно с женским и детским началом. Сегодня успешно развиваются и такие отрасли знания, как антропология плача и культурология плача. Достаточно сказать, что плач - выдающийся жанр древнерусской народной культуры, а «голошение» по умершему человеку - древнейший вид народного искусства. Плач Ярославны - собирательный образ женской скорби. Ныне культура скорби и плача практически угасла. Осмысление плача как культурной универсалии становится предметом исследований в сравнительной социологии. Во многих древних обществах, например, в Китае, существовала особая культура плача. «Плачевая культура
представляет собой обширный и чрезвычайно важный пласт жизни человека и общества. Плач - это категория амбивалентная, чья двойственность в том, что созидающее и разрушающее начала сосуществуют в нем одновременно. Плач определяет практически весь бы-тийственный потенциал человека: созидание, развитие, креативные и нравственные основы. Также плач проявляет себя как социальное явление, как форма коллективного самовыражения народа и как эмоциональная реакция человека на жизненные явления» [11].
Отношения между философией и социологией всегда были достаточно сложными и противоречивыми. Исторически сложилось так, что философия оказала большое влияние на развитие основных направлений социологической мысли. Философия Просвещения оказала глубокое влияние на социологию Эмиля Дюркгейма, а философия Вильгельма Дильтей - на социологию Макса Вебера. Философские труды Эдмунда Гуссерля, Анри Бергсона и Уильяма Джеймса оказали большое влияние на мышление ранних американских прагматиков. Они по-прежнему служат источником вдохновения для недавно возникших феноменологической социологии и этнометодологии. С точки зрения Джеймса, сознание является функцией, которая «по всей вероятности, как и другие биологические функции, развивалась потому, что она полезна». Исходя из такого приспособительного характера сознания, он отводил важную роль инстинктам и эмоциям, а также индивидуальным физиологическим особенностям человека. Джеймс изучал сознание с помощью самонаблюдения и самоанализа, а также подробного разбора литературных описаний психических процессов и рассказов людей.
Трактуя психику как сумму внешних и внутренних проявлений, Джеймс предложил теорию эмоций, согласно которой испытываемые субъектом эмоциональные состояния (страх, радость и др.) представляют собой эффект физиологических изменений в мышечной и сосудистой системах: «Специфиче-
31
ское различие между эмоциями и инстинктами заключается в том, что эмоция есть стремление к чувствованиям, а инстинкт - стремление к действиям при наличности известного объекта в окружающей обстановке. Но и эмоции имеют для себя соответствующие телесные проявления, которые заключаются иногда в сильном сокращении мышц (например, в момент испуга или гнева); и во многих случаях может оказаться несколько затруднительным провести резкую грань между описанием эмоционального процесса и инстинктивной реакции, которые могут быть вызваны тем же объектом... Как чисто внутренние душевные состояния, эмоции совершенно не поддаются описанию. Кроме того, такого рода описание было бы излишним, так как читателю эмоции, как чисто душевные состояния, и без того хорошо известны. Мы можем только описать их отношение к объектам, вызывающим их, и реакции, сопровождающие их. Каждый объект, воздействующий на какой-нибудь инстинкт, способен вызвать в нас и эмоцию. Человек может даже приходить в большую ярость, думая о нанесенном ему оскорблении, чем непосредственно испытывая его на себе, и после смерти матери может питать к ней больше нежности, чем во время ее жизни. Гнев, страх любовь, ненависть, радость, печаль, стыд, гордость и различные оттенки этих эмоций могут быть названы наиболее грубыми формами эмоций, будучи тесно связаны с относительно сильным телесным возбуждением. Более утонченными эмоциями являются моральные, интеллектуальные и эстетические чувствования, с которыми обыкновенно бывают связаны значительно менее сильные телесные возбуждения» [12].
Традиционный способ мышления в философии - это некоторая форма самоанализа: некоторая форма мышления о мышлении, о формах или свойствах разума и о собственном сознательном опыте. В экзистенциальной социологии большой акцент делается на две стратегии сбора данных: (1)
самоанализ - наблюдение, описание и анализ собственных внутренних переживаний; (2) самонаблюдение - описание и анализ собственного здравого смысла и повседневного поведения во взаимодействии с другими людьми. Правда, простое упоминание интроспекции как конечной основы знания порождает страх солипсизма в умах большинства традиционных научных мыслителей.
С позитивистской наукой у экзистенциальных социологов тоже отношения натянутые. Джек Дуглас и Джон Джонсон отвергают дуализм субъекта-объекта, объективность научной истины, беспристрастность получаемых знаний, рациональность выводов и аргументов. Их главный тезис - субъект и объект взаимозависимы. «Личные исследования вместе с глубоким участием и пониманием нашей повседневной жизни являются наиболее отличительными чертами экзистенциальной социологии. Это основа, из которой должно возникнуть любое истинное теоретическое понимание американского общества» [13]. Сциентистско-позитивистский взгляд на социологию исходит из неявного предположения, что получаемое знание в принципе не зависит от личных качеств ученого. Гуманистически-экзистенциалистский взгляд ему прямо противоположен.
На сегодняшний день в этой традиции очень мало социологов, и у нее много критиков, которые обвиняют ее в создании еще одного раскола, избегая центральных проблем классической социологии и вульгаризации традиции экзистенциальной философии, разработанной в Европе.
В адрес экзистенциальной социологии можно высказать следующие критические замечания.
Экзистенциальная социология в США, а там она наиболее развита, даже с применением методов полевых исследований остается на уровне эксперимента. Во-первых, сама методология научного исследования несовместима с предпосылками экзистенциализма об уникальности человеческого
32
бытия, ибо главное требование в ней -повторяемость и воспроизводство научных результатов. Если экзистсоцио-логия несовместима с научными требованиями, то она вовсе и не научная социология, а просто разговоры на абстрактные философские проблемы социологически образованных людей или неудовлетворенных современным потребительским обществом и разочарованных в капитализме интеллигентов. У нас к ним примыкают не разочарованные, а очарованные капитализмом, но разочарованные советским тоталитаризмом интеллигенты. Во-вторых, собственная, отличная от философии, теория в экзистсоциологии до сих пор не создана и вряд ли когда-либо будет создана, так как экзистенциализм чужд всякого формализма и логоцентризма. Это поток творческого воображения, парадигма, всегда открытая для дополнений и коррекции.
В-третьих, экзистенциальная философия и экзитсоциология, равно как и психоанализ З. Фрейда, аутентичны не для всех людей, а только для психически нездоровой или некомфортно чувствующей себя части населения, т.е. для больных. На наш взгляд, экзистенциальная социология аутентична не для всех социальных акторов, а лишь для той их части, которые находятся в пограничных ситуациях, переживают неврозы, одиночество, отчуждение и т.п. Философия экзистенциализма также описывает не всю вселенную человеческого бытия, а только ее экстремальный полюс. При этом она хвалится, что она - единственная, кто повернулся лицом к гуманизму и к человеку. К какому человеку?
Экзистенциализм бывает «сытым» и «голодным». Европеец попадает в экзистенциальную ситуацию в пресыщенной обстановке потребительского общества, пребывая в так называемом сплине, созерцая свое одиночество, и делает все это он на полный желудок. Блокадный Ленинград дал образцы экстремальных ситуаций на грани выживания мира голодных и страдающих. В Африке сотни тысяч людей каж-
дый день голодают и борются за выживание. Землетрясения, голод, массовые эпидемии, войны и терроризм создают реальные экзистенциальные ситуации, где нет вымышленных чувств и глубоких теоретических прозрений о последних гранях бытия-к-смерти. В подобных условиях, о которых экзистенциальные философы не пишут, проявляется реальное бытие-в-смерти, когда человеческая плоть агонизирует, а дух цепляется за любую, даже самую слабую надежду. Кого должен интересовать этот мир? Может быть представителей экзистенциальной социологии? К сожалению, их чаще привлекают геи и люди нетрадиционных ориентаций.
Много ли на свете людей с расщепленным сознанием, глубоко одиноких, невротиков, постоянно задумывающихся о смысле жизни, т.е. пациентов Фрейда и объектов эксистсоциологии? Наверное, нет, если общество здоровое. Такие невротики в меньшинстве, это больные интеллигенты, которых экзистсоциологи и философы подняли на пьедестал и начали исследовать. Их лечить надо. Если такое болезненное состояние у человека постоянное, то он хроник, а его болезнь патологическая. Если это временное состояние, как после катастрофы или кризиса, то нужны врачи и психологи, а не философы.
Пригодится метод логотерапии В. Франкла - дерефлексия, то есть преодоление рефлексии - болезненного самокопания, неврозов, навязчивых состояний. К числу основных методов логотерапии относят: парадоксальную интенцию и дерефлексию при преодолении неврозов навязчивых состояний и фобий (навязчивых, преувеличенных страхов). Механизм образования фобий Франкл описывает по схеме: страх порождает страх. Человек, испытавший однажды страх, начинает бояться его и дважды, и трижды. Например, страх публичных выступлений, предстоящих экзаменов, соревнований. Человек нередко чувствует себя несчастным, больным, одиноким, никому не нужным именно из-за страха стать несчастным и одиноким. События еще
33
не произошло, а негативные переживания у него уже поселились. Именно переполненный ими он идет навстречу событию. Побороть себя крайне сложно: чем сильнее человек старается подавить в себе навязчивое состояние, тем сильнее оно проявляется. Франкл предлагает использовать этот парадоксальный механизм в противоположном направлении. То есть индивид должен постараться внушить себе, что он очень хочет испытать как можно более ярко то чувство, которое он до этого стремился во что бы то ни стало подавить. Все это предмет экзистенциальной психотерапии.
Экзистенциальная терапия, ставшая популярной еще в середине прошлого века благодаря работам Виктора Франкла, Ролло Мая и Ирвина Ялома, а позже - Джеймса Бугентанда и Клем-монта Вонтресса, проистекает из концепции экзистенциальной мысли, которая может быть прослежена до самого Аристотеля. Экзистенциальная терапия фокусируется на человеческом состоянии и тревоге, обнаруженной в кризисе жизни против смерти [14]. Эта форма психотерапии исследует человеческий ум и трудности с философской точки зрения. Эмоциональные и психологические трудности рассматриваются как внутренний конфликт, вызванный конфронтацией индивида с благами бытия. Вместо того чтобы вникать в прошлое, экзистенциальный подход сосредоточен на четырех аспектах Dasein: неизбежности смерти, изоляции, бессмысленности, свободе и ответственности. Когда люди испытывают дефицит осознания своего существования, не принимают на себя ответственность, возникают экзистенциальные и невротические тревоги, именно тогда человек становится подавленным и должен обратиться к экзистенциальной терапии, главная цель которой - достижение душевного здоровья. Последнее возможно тогда, когда четыре аспекта находятся в гармонии, а не противоборстве.
Экзистенциальная социология, на наш взгляд, должна отталкиваться не от экзистенциальной философии
и психотерапии, а опираться на сложившуюся в социологии традицию понимания глобального отчуждения и превращенной формы.
Определение превращенной формы, данное Марксом в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», важно для нас во многих отношениях. Оно завершает начатый ранее анализ, доводит его до логического конца, до совершенной ясности. Превращенная форма создает двойной мир - один настоящий, другой иллюзорный и отчужденный «Entäußerung». В этом «мире навыворот» иллюзорное занимает место реального и воспринимается как единственно реальное бытие. Причем, подмену человек не замечает и не должен замечать. Оба мира - первоначально реальный и иллюзорный (вторично реальный, ставший реальным благодаря искажению общественных отношений) - противоположны и противоречат друг другу. Все признаки превращенной формы - раздвоенность, подмена одного другим, противоположность и противоречие - крайне важны для правильного понимания ее природы. Если их не учитывать, то превращенную форму легко спутать с другими, похожими на нее категориями, например, отчуждением. В отчуждении какое-то качество человека, черта межиндивидуальных, или общественных (коллективных) отношений отрывается от носителя (субъекта) этих качеств или черт и становится чем-то самостоятельным, а затем и господствующим над субъектом. Для Маркса было неважно, переживает как-то индивид состояние отчуждения или нет. Для него отчуждение - объективно существующее отношение коллективного бытия людей, независимое от их воли и сознания.
Концепция Маркса параллельна концепции аномии Дюркгейма. В обоих случаях индивидуум теряет чувство связи с окружением, но в то время как Дюркгейм подчеркивает утрату моральных чувств привязанности (как это выражается, например, в религиозных ритуалах), Маркс указывает на потерю контроля над своим физическим окру-
34
жением. Работник отчужден у Маркса потому, что продукт его труда удаляется из непосредственного контроля работника и заменяется «чужими», «отчужденными» продуктами (например, деньгами).
Аномия у Дюркгейма - это отсутствие общепринятых норм и стандартов поведения, твердых законов и социальных гарантий, своего рода смутное время. Аномия может существовать только на уровне большой социальной группы, но никак не индивида» Отчуждение у Маркса - это субъектное, но не субъективное отношение. Признаками и условиями отчуждения у него выступают разделение и специализация труда, частная собственность, эксплуатация. Современные западные социологи, напротив, чаще сводят отчуждение не к субъектным, а к субъективным отношениям. Наиболее известная концепция отчуждения принадлежит М. Симану [15], который выделил следующие переменные: отстраненность от власти (безвластие), бессмысленность, отсутствие норм, изоляция и самоустранение [16]. Все пять характеристик описывают субъективные ощущения, а не внешние условия коллективного бытия. Точно так же поступали Дж. Неттер [17] и Р. Блаунер [18], измерявшие степень отчуждения с помощью шкалы установок. Часто выходило, что, измеряя отчуждение, социологи измеряют также аномию и наоборот. Настолько оказались близкими оба понятия. Л. Козер также выделяет четыре аспекта отчуждения в сфере труда: 1) отчуждение человека от предмета производства; 2) от процесса производства; 3) отчуждение от самого себя и 4) от других людей.
Итак, отчуждение описывает одновременно субъективное ощущение потери смысла жизни, изолированности, подконтрольности и т.п., а также объективное отношение разрушения каких-то социальных институтов или структур. Как правило, у Маркса не прослеживается одной-единственной трактовки проблемы, напротив, в его работах встречаются самые разные, чуть ли
не отрицающие друг друга оценки. И не мудрено, ибо Маркс явился первым в западноевропейской мысли, кто попытался раскрыть экономические и социальные грани отчуждения. То отчуждение разрастается у него до метафизического знака, под которым проходит развитие современной цивилизации, то оно сводится чуть ли не к технической операции, например, отделению (отчуждению) работников от управления. Подобным образом нет единства у Маркса и в понимании превращенной формы. В одном случае она выражает результат технико-экономического по своей сути процесса обращения капитала, то разрастается до вселенских масштабов раздвоения мира. Маркс понимает превращение то как всецело позитивный процесс, то как однозначно негативный. Какой-то устоявшейся трактовки он не дал и, видимо, подобной цели не преследовал вовсе.
Тем не менее, некоторые различия между отчуждением и превращенной формой удается обнаружить. Во-первых, превращенная форма, в отличие от отчуждения, никогда не бывает субъективным переживанием, хотя может существовать и на индивидуально-групповом уровне. Во-вторых, структурно она представляет более комплексное явление, в котором отчуждение может выступать всего лишь его частью. В-третьих, отчуждение необязательно должно завершаться удвоением и перевертыванием мира, но превращенная форма, как правило, содержит в себе отчуждение как один из своих этапов. В советской литературе одно из самых ранних - и до сих пор остающееся, пожалуй, самым обстоятельным - исследований превращенной формы принадлежит М. Мамардашвили. Согласно его предположению, подобная форма, являясь результатом искажения внутренних связей социальной системы, скрывает их фактический характер, подменяет видимыми, или косвенными. Искаженные связи обретают настолько прочную самостоятельность, что начинают вести себя как отдельное, качественно новое и самостоятельное образование.
35
В этом и состоит проблема превращенной формы; искаженные связи (черты, свойства, качества) настолько видимы, что их можно фиксировать эмпирическим путем, напротив, о скрытых за ними реальных чертах приходится только догадываться. Превращенная форма выступает своеобразной субстанцией, носителем этой видимости [19, с. 386].
Превращенную форму иначе можно интерпретировать как особую, если можно так выразиться, порочную разновидность обычного (классического) соотношения философских категорий формы и содержания. «Особенность превращенной формы, отличающая ее от классического отношения формы и содержания, состоит в объективной устраненности здесь содержательных определений: форма проявления получает самостоятельное «сущностное» значение, обособляется и содержание заменяется в явлении иным отношением, которое сливается со свойствами материального носителя (субстрата) самой формы (например, в случаях символизма) и становится на место действительного отношения» Эта видимая форма действительных отношений, отличная от их внутренней связи, играет вместе с тем роль самостоятельного механизма в управлении реальными процессами на поверхности системы... Прямое отображение содержания в форме здесь исключается» [19, с. 387].
Проблему отчуждения советские обществоведы активно обсуждали в 1960-80-е годы, но лишь в свете учения К. Маркса и в применении к буржуазному обществу. У Маркса отчуждение является следствием социальных структур, которые угнетают людей, лишая их принадлежности к человеческому роду. Отчуждение является объективным условием присущих социально-экономических механизмов капитализма. Отчуждение является искаженной формой объективации человечества как родового существа в классово-антагонистическом обществе. Маркс называет четыре характеристики такой формы: 1) отчуждение работника
от своей «видовои сущности» в качестве человеческого существа, а не животного; 2) отчуждение между рабочими, так как капитализм редуцирует труд к товару, которым можно торговать на рынке, а не к социальным отношениям; 3) отчуждение рабочего от продукта своей деятельности, так как он присваивается классом капиталистов, и потому оказывается вне контроля работника; и, наконец, 4) отчуждение от самого акта производства таким образом, что работа превращается в бессмысленную деятельность, не доставляя индивиду никакого внутреннего удовлетворения. Последний момент как раз и порождает психологическое отчуждение с присущим ему чувством беспомощности, изоляции и недовольства, особенно в контексте безличных бюрократических институтов власти (бюрократ связывает себя с миром только как с объектом своей деятельности). Как отметил П. Друкер, крупные корпорации -это социоэкономический институт, определяющий образцы поведения. Отношения отчуждения в бизнесе проявляются в том, что позиция собственников корпорации распылены. Из экономически активной их позиция стала экономически пассивной: они владеют только частью контроля и власти в компании. Ценность благосостояния индивида теперь зависит от внешних, неподконтрольных ему сил - рынка и менеджмента. Собственник настолько привязан к рыночным механизмам, что не способен уже напрямую ни распоряжаться своей собственностью, ни оценить ее реальную стоимость. За него все делает рынок.
Большинство людей вряд ли понимают, что такое отчуждение как субъективное состояние человека или объективное положение в обществе и самого общества, полагает Э. Фромм. В первоначальном своем значении, пишет Э. Фромм, термин «отчуждение» обозначал душевнобольного (insane -сумасшедший, безумный) человека: во Франции aliene и в Испании alienado -это старые слова для обозначения психотических, совершенно отчужденных
36
людей [20, р. 67]. В религии человек отчуждает себя и свою судьбу, отдавая их некому богу или божку, которым поклоняется так, как не поклоняется ни одному человеку. Каждый акт смиренного поклонения, пишет Э. Фромм, есть акт отчуждения и идолопоклонства в собственном смысле слова. И в любви к Богу, и в обычной земной любви к женщине человек проецирует свое внутреннее богатство в другого и переживает уже это богатство не как свое, но как нечто отчужденное от него, расположенное в другом, в том, с кем он может соприкасаться, только поклоняясь ему, погружаясь в другого человека. Отчуждение может происходить под влиянием иррациональных страстей. Если индивид мотивирован только жаждой власти, он уже не воспринимает себя во всей полноте своего внутреннего богатства, но превращается в раба своих частичных качеств, спроецированных на внешние цели, которые овладевают им. Это может быть страсть к деньгам. Точно также отчужден и больной неврозом человек. Его действия не являются его собственными до тех пор, пока он во власти своих иллюзий. Его желания превратились в господствующие над ними силы. Подсознательные силы обрели реальную власть над его сознанием. Сумасшедший есть абсолютно отчужденный, поскольку он потерял себя как центр своего жизненного мира. В результате человек теряет смысл существования [21].
Человек отчужден от работы, потребления, досуга, от социальных сил, агентов и институтов. Наша беспомощность перед власть имущими проявляется в том, что такие социальные катастрофы, как экономические депрессии и войны, случаются как бы естественно и стихийно, вне наших намерений. Человеческая жизнь, как повседневный процесс обмена, проходит по аналогии с процессом обмена товаров как эквивалентов. Мы управляемся законами, которые не в состоянии контролировать. Таково еще одно яркое проявление отчуждения. Экономика и общество больше не контролируются человеком.
Наш мир напоминает скорее всадника, который вроде бы управляет лошадью, крепко держась в седле, на самом деле он лишь следует за ней [20, р. 79] [2: 79].
Таким образом, отчуждение коренится 1) глубоко в психике человека и скрыто на уровне подсознания, 2) в социально-экономической структуре и политическом устройстве общества. В первом случае мы говорим о субъективной травме, во втором - об объективной патологии или деформации. Находясь между молотом и наковальней -между независящими от человека законами общества и неподконтрольным подсознанием - индивид безысходно заперт в экзистенциальную клеть бытия. Таков трагизм нашего бытия, разгадать тайны которого психологи и философы без помощи социологов никогда не смогут.
Литература
1. Мельников А.С. Калифорнийская школа экзистенциальной социологии: общая характеристика деятельности // Соцюлопчш до^дження: Збiрник наукових праць. - № 11.-Луганськ: Вид-во СНУ iм. В. Даля, 2011. URL: http://hpsy.ru/public/ x5038.htm (доступ 2017-07-11)
2. Understanding Everyday Life / Ed. by J. Douglas. - Chicago: Aldine, 1970;
3. The Impact of Sociology: Readings in the Social Sciences / Ed. by J. Douglas. - N.Y.: Appleton-Century-Crofts, 1970;
4. Douglas J. American Social Order / J. Douglas. - N.Y.: Free Press, 1971.
5. Existential Sociology / Ed. by J. Douglas, J. Johnson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1977;
6. The Existential Self in Society / Ed. by J. Kotarba, A. Fontana. - Chicago: The University of Chicago Press, 1984;
7. Postmodern Existential Sociology / Ed. by J. Kotarba, J. Johnson. - Walnut Creek: Alta-Mira Press, 2002.
8. Douglas J. Existential Sociology // Existential Sociology / Ed. by J. Douglas, J. Johnson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1977. P. 3-73;
37
9. Johnson J. Behind the rational appearances: fusion of thinking and feeling in sociological research // Existential Sociology / Ed. by J. Douglas, J. Johnson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1977. P. 201-228.
10. Павлова Е.Г. «Гедонистическая установка» как критерий самореализации личности: к проблематике экзистенциальной социологии // Социология 1/2011, с. 82-89
11. Аваряскина Т.В. «Плачевая» культура: от истоков до постмодерна // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования, 2008. Вып. 5, с. 263-264.
12. Джемс В. Психология. Часть II. СПб: Изд-во К.Л. Риккера, 1911. С. 323324
13. Douglas Jack D., Johnson John M. Introduction to "Existential Sociology" (Cambridge University Press, 1977) URL: https://existentialsociology.word-press.com (доступ 2017-07-11)
14. Seligman, L. & Reichenberg, L. (2014). Theories of counseling and psychotherapy: Systems, strategies, and skills. (4th ed). Upper Saddle River, NJ: Pearson.
15. Seeman M. On the Meaning of Alienation // Amer. Sociol. Rev. 1959. Vol. 24. No. 6. P. 783-791.
16. Mennell. S. Sociological Theory: Uses and Unities. N. Y., 1974; Seeman M. On the Meaning of Alienation // Amer. Sociol. Rev. 1959. Vol. 24. No. 6. P. 783-791.
17. Netter G. A Measure of Alienation // Amer. Sociol. Rev. 1957. Vol. 22. No. 6. P. 670-677.
18. Blauner R. Alienation and Freedom. Chicago, 1964.
19. Мамардашвили М. Форма превращенная // Философская энциклопедия. Т. 5. М. 1970, с. 386.
20. Fromm E. 1964. The Sane Society // Alienation. The Cultural Climate of Our Time. Vols. 1-2. / Ed. by G. Sykes. New York: George Braziller, Vol. I, р. 67.
21. Кравченко А.И. Концепция отчуждения Эриха Фромма // Научные ве-
домости БелГУ. Серия Философия. Социология. Право. 2018. Том 43, № 1. С. 47-48.
EXISTENTIAL SOCIOLOGY AND THE PROBLEM OF BORDERLINE EXISTENCE
Kravchenko A.I.
Lomonosov Moscow State University
Existential sociology and phenomenological sociology - a sophisticated intellectual product of a narrow circle of philosophically thinking sociologists, who are not fed up with the benefits of global society - is perhaps the most radical breakthrough to an abandoned man. Existentialists describe the actual or current human existence, i.e., as long as it lasts in one person, without its relation to the historical reality. Such a description is not transformed by collective historical experience, has the features of authentication and secrecy - is not accessible to objective scientific discretion. The existential awareness of its existence, which lies in the deep layers of the subconscious and unconscious, is accessible - and not always in an adequate state - to the methods of introspection. Even the psychological techniques of in-depth interviews are not able to highlight the hidden depths of our personality. The standard sociological survey, which measures the level of compliance of verbal information received from the Respondent to the body of socially approved norms, strictly speaking, generally misses the goal. The survey highlights the average typical cross-section of thinking, attitudes, behavioral models, values and opinions, while existential sociology takes a step further not only quantitative but also qualitative methodology, encroaching on the Holy of holies of man - his intimate individuality, sacred essence, i.e. the point where interrupts the earthly flow and communicates with eternity.
Keywords: phenomenological sociology, symbolic interactionism, being-to-death, existential sociology, alienation.
References
1. Melnikov AS California School of Existential Sociology: General Characteristics // Sociological Research: Collection of Scientific Papers. - № 11. - Luhansk: SNU Publishing House. V. Dahl, 2011. URL: http://hpsy.ru/ public/x5038.htm (accessed 2017-07-11)
2. Understanding Everyday Life / Ed. by J. Douglas. - Chicago: Aldine, 1970;
38
3. The Impact of Sociology: Readings in the Social Sciences / Ed. by J. Douglas. - N.Y .: Appleton-Century-Crofts, 1970;
4. Douglas J. American Social Order / J. Douglas. - N.Y .: Free Press, 1971.
5. Existential Sociology / Ed. by J. Douglas, J. Johnson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1977;
6. The Existential Self in Society / Ed. by J. Kotarba, A. Fontana. - Chicago: The University of Chicago Press, 1984;
7. Postmodern Existential Sociology / Ed. by J. Kotarba, J. Johnson. - Walnut Creek: Alta-Mira Press, 2002.
8. Douglas J. Existential Sociology // Existential Sociology / Ed. by J. Douglas, J. Johnson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1977. P. 3-73;
9. Johnson J. Behind the rational appearances: fusion of thinking and feeling in sociological research // Existential Sociology / Ed. by J. Douglas, J. Johnson. - Cambridge: Cambridge University Press, 1977. P. 201-228.
10. Павлова Е.Г. «Hedonistic attitude» as a criterion of self-realization of the individual: to the problems of existential sociology // Sociology 1/2011, p. 82-89
11. Avaryaskina TV "Weeping" culture: from the origins to the postmodern // Bulletin of the Tyumen State University. Socio-economic and legal research, 2008. Issue. 5, p. 263264.
12. James W. Psychology. Part II. SPb: Izd-vo KL Ricker, 1911. P. 323-324
13. Douglas Jack D., Johnson John M. Introduction to "Existential Sociology" (Cambridge University Press, 1977) URL: https:// existentialsociology.wordpress.com (accessed 2017-07-11)
14. Seligman, L. & Reichenberg, L. (2014). Theories of counseling and psychotherapy: Systems, strategies, and skills. (4th ed). Upper Saddle River, NJ: Pearson.
15. Seeman M. On the Meaning of Alienation // Amer. Sociol. Rev. 1959. Vol. 24. No. 6. P. 783-791.
16. Mennell. S. Sociological Theory: Uses and Unities. N. Y., 1974; Seeman M. On the Meaning of Alienation // Amer. Sociol. Rev. 1959. Vol. 24. No. 6. P. 783-791.
17. Netter G. A Measure of Alienation // Amer. Sociol. Rev. 1957. Vol. 22. No. 6. P. 670677.
18. Blauner R. Alienation and Freedom. Chicago, 1964.
19. Mamardashvili M. Transformed form // Philosophical Encyclopedia. T. 5. M. 1970, p. 386.
20. Fromm E. 1964. The Sane Society // Alienation. The Cultural Climate of Our Time. Vols. 1-2. / Ed. by G. Sykes. New York: George Braziller, Vol. I, pp. 67.
21. Kravchenko AI Erich Fromm's concept of alienation // Scientific Bulletin of BelSU. Philosophy Series. Sociology. Right. 2018. Volume 43, № 1. pp. 47-48.
39
