CC BY
419
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
Петрянин Алексей Владимирович Petryanin Aleksey Vladimirovich
кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
candidate of sciences (law), associate professor, professor of department of criminal and penal law Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: petryanin@mail.ru
Экстремизм как конвенциональное преступление Extremism as the conventionally crime
В статье подвергается анализу международное законодательство, устанавливающее ответственность за экстремизм, также проанализированы признаки экстремизма, выделяемые на уровне мирового сообщества, на основе которых предложена дефиниция «международный экстремизм».
Ключевые слова: экстремизм, терроризм, преступление, мир, безопасность, сотрудничество, сообщество.
International law establishing liability for extremism is analyzed in the article, as well as the signs of extremism allocated at the international community, on the basis of which the proposed definition of «international extremism» are considered.
Keywords: extremism, terrorism, crime, peace, security, cooperation and community.
Масштабы распространения экстремизма во всем мире вынуждают законодателей всех стран принимать меры по борьбе с указанным общественно опасным явлением. Процессы глобализации настоятельно требуют решения проблем гармонизации российского, международного и зарубежного законодательства. И хотя в последнее время усилились тенденции сближения правовых систем, существенные различия между ними все еще сохраняются. Несмотря на это, использование международного и зарубежного опыта правовой регламентации ответственности за экстремистские преступления — один из эффективных инструментов устранения пробелов в российском законодательстве, в том числе и в рамках противодействия экстремизму.
Базовым документом на международном уровне, устанавливающим основные направления противодействия экстремизму, является Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 года [1], ряд статей которой (ст. 1—5, 7, 9, 10, 13, 14, 16, 18, 19, 20, 28) имеют непосредственное отношение к рассматриваемой в настоящей статье проблематике. В этом аспекте данные положения представляют особую значимость [2, с. 43].
Еще одним документом, указывающим на необходимость противодействия экстремизму, является Международный пакт о гражданских и политических правах [3], устанавливающий равенство граждан вне зависимости от расовой, национальной или религиозной принадлежности.
Однако пробелом деятельности ООН в рамках противодействия экстремизму является отсутствие
закрепленной в существующих международных соглашениях дефиниции экстремизма. Хотя сам термин «экстремизм» используется ООН в ряде подготовленных документов.
Впервые исследуемый термин был применен в «Декларации о мерах по ликвидации международного терроризма», принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1994 года № 49/60. В указанном документе отмечается озабоченность всего мирового сообщества угрозой терроризма, основанного на нетерпимости или экстремизме [4, с. 90—94].
Как видим, использовав термин «экстремизм», ООН не дала определения, указав лишь на непосредственную связь терроризма с экстремизмом, однако его характер и границы остаются весьма туманными.
Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 22 декабря 2003 года № 58/174 рассматривает экстремизм в качестве угрозы для международной законности и правопорядка в мире [5]. Понимая характер угроз и признавая терроризм наиболее радикальным проявлением экстремизма, ООН, тем не менее, вновь уходит от выработки и закрепления дефиниции «экстремизм».
В ряде международных документов, принятых ООН, термин «экстремизм» используется как синоним понятий «расизм» [6], «ксенофобия» [7], «нацизм» [8] и пр.
В других нормативных актах, выработанных ООН, имеет место международно-правовое осуждение иных проявлений экстремизма, основанных
на национальных, расовых и религиозных аспектах. Примером может служить Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 7 марта 1966 года, достоинством которой является закрепление определения расовой дискриминации. В качестве ее признаков выделяются различия, основанные на признаках расы, национальности, этнического происхождения [9].
В отдельных международных документах закреплены лишь некоторые формы дискриминации и нетерпимости без их нормативного определения и указания признаков. Так, положения Декларации о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, от 18 ноября 1992 года [10, с. 90—94] регулируют самобытность вышеназванных социальных групп, Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 25 ноября 1981 года № 36/55 [11] порицает любые формы нетерпимости и дискриминации на основе религии и убеждений.
В декабре 2008 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию «Недопустимость определенных видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». Она осуждает любые формы пропаганды, основанные на идеях расового превосходства, и предлагает относить их к запрещенной деятельности [12].
Резолюция рекомендует государствам, являющимся членами ООН, принимать неотложные меры для прекращения героизации нацизма, представляющего реальную угрозу существующим в мире демократическим ценностям [13]. Указанный документ еще раз подтверждает необходимость уголовно-правовой охраны мира и безопасности человечества от всевозможных экстремистских проявлений.
Статья 1 Дополнительного протокола II 1977 года к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года по вопросам защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера рекомендует рассматривать как проявление международного экстремизма любой вооруженный конфликт, в случае если его участники выходят за рамки общепризнанных принципов и норм международного права [14, с. 182—191].
Международное право признает, что любая форма экстремистских проявлений представляет собой угрозу международному сообществу и мировой безопасности. Все это свидетельствует о необходимости усиления международного сотрудничества в области противодействия экстремизму.
Отметим, что большинство из международноправовых документов, подготовленных под эгидой ООН, во многом декларативны и не содержат не только перечня экстремистских деяний (за исключением терроризма), а также дефиниций экстремизма и его признаков, но и сколько- нибудь эффективных механизмов взаимодействия по вопросам противодействия экстремизму между странами
[15, с. 105]. Кроме того, основная их масса придает экстремизму исключительно религиозно-расовый оттенок, «пропуская» при этом политические мотивы. Вышеуказанные обстоятельства свидетельствуют о наличии пробелов в названных актах международного законодательства. Полагаем, что повышению эффективности противодействия экстремизму и его наиболее радикальному проявлению — терроризму могла бы способствовать разработка соответствующего понятийного аппарата.
Особенностью законодательства Совета Европы, направленного на противодействие экстремизму, является разработка предупредительных мер через призму борьбы с терроризмом с расово-религиозным оттенком. Примером может служить Приложение № 3 к Венской декларации от 9 октября 1993 года [16], которое включает в себя план действий по борьбе с расизмом, ксенофобией, антисемитизмом и нетерпимостью. Данное Приложение рекомендует государствам, являющимся членами Совета Европы, проводить активную деятельность по повышению уровня терпимости в обществе, основанную на общепризнанных нормах права и морали. В качестве основных направлений анализируемый документ предлагает создать комитет правительственных экспертов СЕ для выработки рекомендаций по борьбе с расизмом, ксенофобией, антисемитизмом и нетерпимостью и национальные комитеты государств — членов Совета Европы по сотрудничеству с европейскими молодежными организациями. В качестве отдельного направления рекомендуется усилить юридическую ответственность за расизм и дискриминацию [15, с. 107].
На наш взгляд, указанное Приложение было бы более эффективно в случае закрепления в нем соответствующих дефиниций. Анализ доктринальных представлений о содержании таких терминов, как «расизм», «ксенофобия», «антисемитизм» и «нетерпимость», показывает, что каждый автор вкладывает в них свой смысл. В этой связи представляется необходимым выработать единый понятийный аппарат в сфере противодействия экстремизму, начиная с дефиниции «экстремизм», которая отсутствует в законодательстве Совета Европы.
К иным актам Совета Европы, направленным на противодействие экстремизму, относятся:
— Европейская конвенция о пресечении терроризма от 27 января 1977 года БТБ № 090 [17]. В этом документе, на наш взгляд, допущена ошибка, нашедшая свое отражение в статье 1 Конвенции, которая исключает политическую мотивацию при совершении ряда преступлений террористической (экстремистской) направленности, например, захват заложников;
— Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма от 16 мая 2005 года БТБ № 196 [18]. Отличительной особенностью Конвенции является закрепленное в ней понятие террористического преступления. Таковым согласно части 1 статьи 1 указанного источника является любое из престу-
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
плений в рамках положений и определений, содержащихся в одном из договоров, перечисленных в Приложении к Конвенции. Как видим, определение носит бланкетный характер и для идентификации соответствующего деяния как террористического нужно обращаться к названному Приложению. К сожалению, определение не содержит в себе признаков террористических преступлений;
— Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (заключена в г. Гааге 16 декабря
1970 г.) [19, с. 292—296];
— Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (заключена в г. Монреале 23 сентября
1971 г.) [20, с. 145—150];
— Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов (принята в г. Нью-Йорке 14 декабря 1973 г. резолюцией 3166 (XXVIII) Генеральной Ассамблеи ООН) [21, с. 18—23];
— Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (принята в г. Нью- Йорке 17 декабря 1979 г. резолюцией 34/146 Генеральной Ассамблеи ООН) [23, с. 99—105];
— Конвенция о физической защите ядерного материала (принята в г Вене 26 октября 1979 г. на межправительственной конференции) [23];
— Протокол о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию, дополняющий Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, принятую в Монреале 23 сентября 1971 года (подписан в г. Монреале 24 февраля 1988 г.) [24, с. 434—436];
— Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства (БиА) (заключена в г. Риме 10 марта 1988 г.) [25];
— Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе (БиАРЯОТ) (подписан в г. Риме 10 марта 1988 г.) [26];
— Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (принята в г. Нью-Йорке 15 декабря 1997 г. резолюцией 52/164 на 72-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) [270];
— Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (принята в г Нью-Йорке 9 декабря 1999 г. резолюцией 54/109 на 76-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) [28].
Анализ вышеуказанных международных документов указывает на то, что к преступлениям экстремистской (террористической) направленности относятся деяния, сопряженные с незаконным захватом воздушного судна; посягательства на дипломатических агентов и других лиц, пользующихся международной защитой; захват заложников; посягательства на ядерную безопасность; посяга-
тельства на безопасность морского судоходства; посягательства на безопасность стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе; бомбовый терроризм и финансирование терроризма.
Данный перечень, на наш взгляд, является весьма условным. Во-первых, в нем перечислены не все деяния, которые должны отражать сущность «террористических преступлений», например, отсутствует ответственность за призывы к осуществлению террористической деятельности. Во-вторых, в нем присутствуют деяния, которые, исходя из их мотивации и нарушаемого общественного отношения, не могут быть отнесены к таковым, например, посягательства на стационарные платформы, расположенные на континентальном шельфе. Отмеченные обстоятельства свидетельствуют, что ясного представления о том, какие преступления следует относить к экстремистским, до сих пор не сформировано.
Своя специфика отличает содержание документов, направленных на противодействие экстремистским проявлениям, разработанных Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) [29, с. 27—29].
Важным результатом деятельности ШОС стало принятие 15 июня 2001 года Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, участником которой является и Российская Федерация [30]. Документ предусматривает, что стороны, подписавшие и ратифицировавшие эту Конвенцию, осуществляют сотрудничество в области борьбы с экстремизмом с учетом особенностей национальных законодательств стран-участниц.
В рамках реализации основных направлений анализируемой Конвенции 5 июля 2005 года была принята Концепция сотрудничества государств — членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, закрепившая основные цели и принципы противодействия экстремизму [31].
Конвенция относит терроризм и иные формы проявления экстремизма к противоправным деяниям вне зависимости от мотивов и лиц, их совершивших. Основные направления международного сотрудничества в области противодействия экстремизму должны включать в себя проведение комплекса профилактических, оперативно-разыскных и следственных мероприятий, оказание правовой помощи и другие действия [32].
Названная Конвенция также закрепляет понятие экстремизма [33]. Анализ предложенной дефиниции дает нам основание сделать вывод о том, что страны — участницы Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом выделили в ней следующие признаки:
1. Совершаемые действия либо бездействие для достижения целей, закрепленных в представленном определении, должны признаваться деяниями по национальным законодательствам государств — участников Конвенции.
На наш взгляд, данный признак не может остаться без критики, так как термин «деяние» (ч. 1 ст. 14 УК РФ) достаточно широк с точки зрения его содержания. В настоящее время под деянием принято понимать не только преступное поведение, но и административное правонарушение и даже дисциплинарный проступок. Такое расширительное толкование экстремизма как «деяния», по нашему мнению, во-первых, затрудняет установление характера и степени общественной опасности изучаемого явления, а во-вторых, не дает возможности для установления четких признаков экстремизма. Полагаем, что в целях устранения выявленных противоречий целесообразно рассматривать экстремизм исключительно как преступление, а не подразумевать под ним любое деяние, выходящее за рамки преступного поведения.
Обосновывая вышеуказанную мысль, следует обратиться к природе преступления. Не отрицая предрасположенности преступления к общепринятому понятию «деяние», необходимо констатировать, что преступление — это крайняя форма проявления общественно опасного деяния, исключительность которой находит свое отражение не только в признаках деяния как такового, но и, возможно, в наступивших последствиях и, конечно же, нарушенных общественных отношениях. Так, по мнению Г.П. Новоселова, «преступлением может признаваться лишь такое деяние, которое влечет за собой определенные последствия» [34, с. 91].
Однако последствия как таковые не всегда свидетельствуют о преступности деяния. В анализируемом случае должен учитываться не только объем наступивших последствий, но и значимость нарушенных общественных отношений, что и дает возможность выделения в преступлении такого конструктивного признака, как общественная опасность. В современной доктрине не существует единого подхода к определению и значению этого признака. Ряд авторов утверждают, что общественная опасность сама по себе не определяет существования явления преступления и поэтому не может быть сведена к его сущности [35, с. 6]. Полагаем, однако, что общественная опасность как раз и раскрывает сущность преступления через призму нарушенных общественных отношений и наступивших общественно опасных последствий [36, с. 118; 37, с. 166].
Поскольку экстремизм в современном мире имеет особое значение с точки зрения его повышенной общественной опасности, целесообразно определять это явление исключительно через призму преступления. Безусловно, одновременно с этим необходимо придать соответствующий правовой статус деяниям, прямо или косвенно способствующим распространению экстремизма в других отраслях права.
2. Насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также насильственное изменение конституционного строя государ-
ства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность.
Названный признак в качестве основного и конструктивного элемента указывает на альтернативные цели, каждая из которых отражает сущность экстремизма.
Все это свидетельствует о том, что экстремизм в первую очередь посягает на существующий конституционный строй и конституционную безопасность государств — участников Конвенции, что и предопределяет место расположения уголовноправовых норм в соответствующих главах УК РФ, регламентирующих ответственность за экстремистские преступления.
Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает цель, предопределяющая возможность посягательства экстремизма и на общественную безопасность. Полагаем, что признание общественной безопасности как объекта экстремистских преступлений является позитивным достижением рассматриваемой Конвенции. Вышеуказанная цель дает возможность подойти к борьбе с экстремизмом более эффективно путем интеграции норм об ответственности за преступления экстремистской направленности не только в главе 29 УК РФ «Преступления против конституционного строя и безопасности государства», но и в главе 24 УК РФ «Преступления против общественной безопасности».
Соглашаясь с определением целей экстремизма, закрепленным в рассматриваемой Конвенции, считаем необходимым указать на частичную их про-бельность. Представляется, что современная угроза экстремизма не ограничивается посягательствами на конституционный строй или общественную безопасность государств. Определяя экстремизм как угрозу всему мировому сообществу, следует закрепить еще одну цель — подрыв мировой безопасности. Это даст возможность принципиально по-новому подойти к деяниям, посягающим на мир и безопасность человечества, как возможной разновидности преступлений экстремистской направленности. Признание данной цели будет являться легитимным основанием создания анти-экстремистских норм, ставящих под охрану мир и безопасность человечества, и помещения их в соответствующие главу и раздел Уголовного кодекса.
Еще одной особенностью упомянутой выше Конвенции является придание экстремизму исключительно политического оттенка (при отсутствии иных мотивов совершения экстремистских преступлений). Это дает основания некоторым авторам полагать, что закрепленное в указанном документе определение экстремизма слишком широкое и несет скорее политический, нежели юридический смысл [37, с. 129—137].
Нельзя не сказать и о деятельности такого международного объединения, как Содружество Независимых Государств (СНГ), членом которого является Российская Федерация.
Учитывая потребность в международном сотрудничестве в борьбе с преступностью, а также
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
выработки единых подходов к оценке противоправных деяний, постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств — участников Содружества Независимых Государств 17 февраля 1996 года в г. Санкт-Петербурге был принят Модельный уголовный кодекс [38]. Этот документ носит рекомендательный характер и отражает общие подходы к борьбе с преступностью государств, участвующих в разработке и подписавших данный нормативный правовой акт. Рассматриваемый Уголовный кодекс включал в себя ряд преступлений экстремистской направленности, полностью соответствующих аналогичным нормам, нашедшим свое закрепление в Уголовном кодексе РФ, принятом 24 мая 1996 года. Статья 177 Модельного УК аналог статьи 205 УК РФ; статья 178 Модельного УК аналог статьи 206 УК РФ; статья 182 Модельного кодекса аналог статьи 207 УК РФ и т. д.
В продолжение сотрудничества в борьбе с экстремизмом 15 мая 1992 года странами — участницами СНГ был подписан Договор о коллективной безопасности, в котором стороны взяли на себя обязательства воздерживаться от применения силы или угрозы силой в межгосударственных отношениях, разрешать все разногласия между собой и с другими государствами мирными средствами [39, с. 6—8].
Осознавая всю степень общественной опасности преступлений экстремистской направленности, 21 июня 2000 года государства — участники СНГ утвердили «Программу государств — участников Содружества Независимых Государств по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма на период до 2003 года» [40, с. 114—129]. Этот документ, ставший первым законодательным актом Содружества, направленным на противодействие экстремизму, заложил фундамент в эффективное международное сотрудничество, направленное на борьбу с указанным явлением.
В частности, целью Программы была координация усилий государств — участников СНГ, направленных на противодействие терроризму и иным проявлениям экстремизма. При этом сотрудничество государств — участников СНГ осуществлялось с соблюдением их национальных интересов и в формате заинтересованных государств.
Основным достоинством названного документа явилась разработка на его основе Проекта модельного законодательного акта по вопросам борьбы с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма. Итогом этого стало принятие Федерального закона от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности».
В рамках указанного выше Проекта был согласован единый для правоохранительных органов стран СНГ «Словарь основных терминов и понятий в сфере борьбы с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма». Особого внимания заслуживает сформулированная в словаре
дефиниция экстремизма, под которым предлагается понимать приверженность отдельных лиц, групп, организаций и тому подобного к крайним взглядам, позициям и мерам в человеческой деятельности. Экстремизм распространяется как на сферу общественного сознания, общественной психологии, морали, идеологии, так и особенно на отношения между социальными группами, этносами (этнический или национальный экстремизм), общественными объединениями, политическими партиями (политический экстремизм), конфессиями (религиозный экстремизм) [41].
Исходя из смысла определения, можно выделить следующие конструктивные признаки экстремизма: а) приверженность, то есть верность или преданность кому-либо или чему-либо [41] (приверженность экстремизму выражается в преданности определенной идеологии); б) крайность взглядов, позиций и мер в человеческой деятельности (они отражают сущность экстремизма, так как характеризуются идеологией нетерпимости к существующему государственному устройству и насильственным методам борьбы); в) экстремистские действия могут совершаться как отдельными лицами, так и группами или организациями; г) конкретность сфер, подверженных негативному влиянию рассматриваемого явления (сферы общественного сознания, общественной психологии, морали, идеологии, отношений между социальными группами, этносами, общественными объединениями, политическими партиями и конфессиями).
Полагаем, что выделение исчерпывающего перечня сфер общественной жизни, которые могут быть подвержены экстремизму, носит весьма спорный характер, так как в полном объеме не создает представления об угрозе исследуемого явления.
Отметим, что закрепление на законодательном международном уровне, хотя, возможно, и частично несовершенных дефиниций, отражающих сущность преступлений экстремистской направленности, является весьма позитивным знаком и указывает на востребованность международного сотрудничества по противодействию данной группе преступлений в рамках СНГ.
19 апреля 2001 года Межпарламентская ассамблея государств — участников СНГ приняла Постановление № 17-4 «О правовом обеспечении противодействия международному терроризму и иным проявлениям экстремизма на территории государств — участников Содружества Независимых Государств», которое, в частности, предусматривает, что государства — члены СНГ обращаются к ООН с предложением о проведении специальной сессии по вопросам противодействия терроризму, а к государствам — участникам МПА — с предложением в полном объеме выполнять требования международных антитеррористических конвенций, участниками которых они являются, ускорить ратификацию и выполнение внутригосударственных процедур относительно данных и других документов [32].
Решением Совета глав государств СНГ 26 августа 2005 года была принята «Программа сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2005—2007 годы» [42], в рамках которой были разработаны мероприятия по осуществлению совместных действий, направленных на противодействие преступлениям экстремистской направленности.
Следующим этапом борьбы с преступлениями экстремистской направленности стало принятие Программы сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2008—2010 годы от 5 октября 2007 года [43].
Ожидаемыми результатами данной программы должны были стать: активизация сотрудничества государств — участников СНГ, повышение результативности проводимых согласованных и совместных межведомственных профилактических, оперативно- разыскных мероприятий и специальных операций по борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма.
В рамках вышеуказанной программы был подготовлен «Модельный закон о противодействии экстремизму», который был принят в г. Санкт-Петербурге 14 мая 2009 года Постановлением 32-9 на 32-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ [44, с. 205—219].
Достижением данного закона, с нашей точки зрения, явилось закрепление в статье 1 на нормативном уровне дефиниции, определяющей понятие «экстремизм» как посягательства на основы конституционного строя и безопасность государства, а также нарушения прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, осуществляемых вследствие отрицания правовых и (или) иных общепринятых норм и правил социального поведения [44].
В основе построения предложенной дефиниции — два основных критерия. В качестве первого выступает круг общественных отношений, подверженных экстремистским посягательствам (к таковым отнесены: основы конституционного строя, безопасность государства, права, свободы и законные интересы человека и гражданина). В качестве второго — мотивация экстремистских проявлений, то есть отрицание правовых и (или) иных общепринятых норм и правил социального поведения.
В целом положительно оценивая попытку сформулировать определение изучаемого явления, отметим, что в нем имеются и некоторые недостатки. Во-первых, нет четкости в определении круга общественных отношений, непосредственно подверженных экстремистским проявлениям. Во-вторых, нет конкретности в уяснении мотивов экстремизма.
В настоящее время действует подписанная представителями стран СНГ в Москве 10 декабря 2010 года «Программа сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2011—2013 годы» [45]. Ее целью является дальнейшее совершенствование сотрудничества государств — участников СНГ, уставных органов и органов отраслевого сотрудничества СНГ в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма. Основными задачами Программы являются: 1) подготовка предложений Совету глав государств, Совету глав правительств, другим уставным органам и органам отраслевого сотрудничества СНГ о направлениях развития сотрудничества в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма; 2) развитие нормативной правовой базы сотрудничества государств — участников СНГ; 3) совершенствование и гармонизация национального законодательства; 4) проведение согласованных и/или совместных профилактических, оперативно-разыскных мероприятий и специальных операций; 5) взаимодействие с международными и региональными организациями; 6) осуществление информационно-аналитической деятельности и научно-методической работы в сфере борьбы с терроризмом, информационное обеспечение сотрудничества; 7) осуществление сотрудничества в подготовке кадров, повышении квалификации специалистов.
Для Российской Федерации еще одним приоритетным направлением развития отношений по вопросам коллективной безопасности является международное сотрудничество в рамках Евразийского экономического сообщества [46]. Вопросы обеспечения безопасности государств-участни-ков не являются основными для ЕврАзЭС. Поэтому между членами ЕврАзЭС заключены дополнительные договоры в данной области. Например, Договор о сотрудничестве в охране внешних границ государств — членов ЕврАзЭС от 21 февраля 2003 года [47].
В соответствии со статьей 2 этого Договора подписавшие его стороны совместно участвуют в пресечении террористических актов, незаконного оборота оружия, наркотиков, радиоактивных материалов, а также различных форм религиозного экстремизма. Исходя из содержания данной нормы, можно сделать следующее критическое замечание. Определяя одним из приоритетных направлений деятельности в рамках Договора о сотрудничестве в охране внешних границ государств борьбу с экстремизмом, государства-участники при этом выделили лишь одну его разновидность — религиозный экстремизм. Не умаляя опасности религиозного экстремизма, тем не менее, полагаем, что этим экстремистские проявления, увы, не исчерпываются. По нашему мнению, в рамках Договора целесообразно использовать термин «экстремизм» без
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
указания на какую-либо его разновидность, что, несомненно, усилило бы значение Договора о сотрудничестве в охране внешних границ государств при противодействии преступлениям экстремистской направленности.
Все члены вышеуказанного сообщества являются также участниками Договора о коллективной безопасности, подписанного в Ташкенте 15 мая 1992 года [48, с. 6—8], направленного на сотрудничество государств в сфере противодействия экстремизму.
В заключение отметим, что на сегодняшний день основными направлениями международного сотрудничества в области противодействия экстремизму являются унификация и гармонизация средств и методов борьбы с экстремизмом и терроризмом, основанные на общепризнанных принципах и нормах международного права. Однако этот подход реализуется не во всех государствах.
В частности, США относит борьбу с экстремизмом (а равно и терроризмом) к угрозам национальной безопасности, что предполагает противодействие данной опасности в рамках национальной системы безопасности [32]. Подобный «индивидуалистский», эгоцентричный подход к решению проблемы международного экстремизма и терроризма недопустим в современных условиях глобализации и чреват трагическими последствиями общемирового характера.
Однако, учитывая наличие достаточно большого количества международно-правовых актов и подходов, направленных на противодействие экстремизму, при этом содержащих в себе принципиально отличающиеся признаки исследуемого негативного явления, полагаем необходимым унифицировать международное законодательство в рамках выработки дефиниции «международный экстремизм», что даст возможность для создания общегосударственных и соответственно наиболее эффективных международных механизмов противодействия экстремизму.
Подводя итог анализу международного анти-экстремистского законодательства, считаем целесообразным отметить, что мировое сообщество в целом устанавливает следующие концептуальные признаки экстремизма.
Во-первых, транснациональный организованный характер деятельности экстремистских организаций по причине их присутствия на территориях сразу же нескольких государств и совершающих такие наиболее радикальные преступления экстремистской направленности, как: захват заложников и террористические акты (например, Международная конвенция о борьбе с захватом заложников; Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом; Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма).
Во-вторых, учитывая транснациональный характер деятельности экстремистов, на мировой арене признано, что экстремизм представляет угрозу не только для безопасности конкретных государств,
но и для всего мирового сообщества в целом (например, Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма; резолюция Генеральной Ассамблеи «Права человека и терроризм»; Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации).
В-третьих, на международном уровне признано наличие специфической мотивации, характерной для исследуемой группы преступлений. В качестве таковой выступает политическая, расовая, этническая, национальная, религиозная ненависть или вражда (например, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации; Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений; Резолюция ООН «Недопустимость определенных видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости»).
Основываясь на этих признаках, считаем, что под международным экстремизмом следует понимать состояние политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды, направленной на подрыв безопасности мирового сообщества в целом, характеризующейся совершением преступлений, содержащих в себе признаки экстремизма, а также транснациональной, организованной преступной деятельности.
Примечания
1. Всеобщая декларация прав человека // Российская газета. 1995. 5 апреля.
2. Долгова А.И., Гуськов А.Я., Чуганов Е.Г. Проблемы правового регулирования борьбы с экстремизмом и правоприменительной практики. М., 2010.
3. О гражданских и политических правах: международный пакт от 16 декабря 1966 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12.
4. Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма: принята Резолюцией 49/60 на 84-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 9 декабря 1994 года // Действующее международное право. М., 1997. Т. 3.
5. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 22 декабря 2003 года № 58/174. URL: http://www.un.org (дата обращения: 21.08.201 2).
6. Это, в частности, нашло свое отражение в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 8 сентября 2000 года № 55/2 «Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций» (URL: http://www.un.org).
7. Венская декларация о преступности и правосудии: ответы на вызовы XXI века: резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 4 декабря 2000 года № 55/59. URL: http:// www.un.org (дата обращения: 22.08.2012).
8. Меры, которые должны быть приняты против нацизма и расовой нетерпимости: резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 1967 года № 2331. URL: http:// www.un.org (дата обращения: 22.08.2012).
9. Ведомости Верховного Совета СССР. 1969. № 25, ст. 219.
10. Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам: принята резолюцией 47/135 на 92-м пленарном заседании 47-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 18 декабря 1992 года // Действующее международное право. М., 1997. Т. 2.
11. Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений: принята резолюцией 36/55 на 73-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 25 ноября 1981 года // СПС «КонсультантПлюс».
12. Недопустимость определенных видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости: резолюция ООН от 18 декабря 2008 года // СПС «КонсультантПлюс».
13. Овчинский В.С., Кочубей М.А. Экстремистские организации в США // Журнал российского права. 2009. № 6.
14. Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол II). Женева, 8 июня 1977 года // Сборник международных договоров СССР. М., 1993. Вып. Х1_У1.
15. Никитин А.Г. Экстремизм как объект общетеоретического и общеправового анализа: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2010.
16. Приложение № 3 к Венской декларации от 9 октября 1993 года. 11Р_: http://conventions.coe.int (дата обращения: 20.10.2011).
17. Европейская конвенция о пресечении терроризма (БТБ № 90): заключена в Страсбурге 27 января 1977 года // Собрание законодательства РФ. 2003. № 3, ст. 202.
18. Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма (БТБ № 196): заключена в Варшаве 16 мая 2005 г. // Собрание законодательства РФ. 2009. № 20, ст. 2393.
19. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. М., 1974. Вып. XXVII.
20. Борьба с терроризмом касается каждого. Библиотечка «Российской газеты». М., 2003. Вып. 13.
21. Действующее международное право. М., 1997. Т. 3.
22. Сборник международных договоров СССР. М., 1989. Вып. Х_Ш.
23. Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 18, ст. 239.
24. Сборник международных договоров СССР. М., 1991. Вып. Х_/.
25. Собрание законодательства РФ. 2001. № 48, ст. 4469.
26. Собрание законодательства РФ. 2001. № 48, ст. 4470.
27. Собрание законодательства РФ. 2001. № 35, ст. 3513.
28. Собрание законодательства РФ. 2003. № 12, ст. 1059.
29. Декларация о создании Шанхайской организации сотрудничества от 15 июня 2001 года // Дипломатический вестник. 2001. № 7.
30. Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года // Собрание законодательства РФ. 2003. № 41, ст. 3941.
31. Концепция сотрудничества государств — членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 5 июля 2005 года // СПС «КонсультантПлюс».
32. Каширкина А.А. Международно-правовое сотрудничество государств в борьбе с экстремизмом // Журнал российского права. 2007. № 12.
33. Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом: заключена в г. Шанхае 15 июня 2001 г. // Собрание законодательства РФ. 2003. № 41, ст. 3941.
34. Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. М., 2001.
35. Энциклопедия уголовного права. СПб., 2005. Т. 3: Понятие преступления.
36. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1966. С. 118.
37. КозловА.П. Понятие преступления. СПб., 2004.
38. См.: Кирсанов Г.В. Шанхайская организация сотрудничества: правовые аспекты развития региональных антитеррористических институтов // Журнал российского права. 2004. № 3.
39. Модельный Уголовный кодекс для государств — участников Содружества Независимых государств: принят постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ от 17 февраля 1996 года // Вести. 1996. № 10; Приложение: Информационный бюллетень Межпарламентской ассамблеи государств — участников СНГ. СПб., 1996.
40. Договор о коллективной безопасности от 15 мая 1992 года // Бюллетень международных договоров. 2000. № 12.
41. Содружество: информационный вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ. 2000. № 2 (35).
42. Хлобустов О.М. О некоторых понятиях и терминах в сфере борьбы с современным терроризмом // Российский следователь. 2006. № 5.
43. О программе сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2005—2007 годы: решение Совета глав государств Содружества Независимых Государств // СПС «КонсультантПлюс».
44. О Программе сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2008—2010 годы: решение Совета глав государств Содружества Независимых Государств // СПС «КонсультантПлюс».
45. Информационный бюллетень. Межпарламентская Ассамблея государств — участников Содружества Независимых Государств. 2009. № 44.
46. О Программе сотрудничества государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2011—2013 годы: решение Совета глав государств Содружества Независимых Государств: принято в г. Москве 10 декабря 2010 года // СПС «КонсультантПлюс».
47. Договор об учреждении Евразийского экономического сообщества от 1 0 октября 2000 года // Собрание законодательства РФ. 2002. № 7, ст. 632.
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
48. Договор о сотрудничестве в охране внешних границ государств — членов Евразийского экономического сообщества: подписан в г. Москве 21 февраля 2003 года // Собрание законодательства РФ. 2009. № 13, ст. 1458.
49. Договор о коллективной безопасности // Бюллетень международных договоров. 2000. № 12.
Notes
1. Universal declaration of human rights // Rossiyskaya gazeta. 1995. April 5.
2. Dolgova A.I., GuskovA.Y., ChuganovE.G. Legal issues of combating extremism and law enforcement. Moscow, 2010.
3. On civil and political rights, the International covenant on December 16, 1966 // Bulletin of the Supreme Court of the RF. 1994. № 12.
4. Declaration on measures to eliminate international terrorism: the adoption of resolution 49/60 at the 84th plenary session of the UN General Assembly December 9, 1994 // The current international law. Moscow, 1997. Vol. 3.
5. UN General Assembly Resolution of 22 December 2003 № 58/174. URL: http://www.un.org (date of access:
21.08.2012).
6. This is particularly reflected in the UN General Assembly Resolution on September 8, 2000 № 55/2 «Millennium declaration of the United Nations».
7. Vienna declaration on crime and justice: meeting the challenges of the XXI century: UN General Assembly resolution of December 4, 2000 № 55/59. URL: http://www.un.org (date of access: 22.08.2012).
8. Measures to be taken against nazism and racial intolerance: UN General Assembly resolution of 18 December, 1967 № 2331. URL: http://www.un.org (date of access: 22.08.2012).
9. Bulletin of the Supreme Soviet of the USSR. 1969. № 25, art. 219.
10. Declaration on the rights of persons belonging to national or ethnic, religious and linguistic minorities: adopted resolution 47/135 on the 92th plenary meeting of the 47th session of the UN General Assembly December 18, 1992 // The current international law. Moscow, 1997. Vol. 2.
11. Declaration on the elimination of all forms of intolerance and of discrimination based on religion or belief: the adoption of resolution 36/55 on the 73th plenary meeting of the UN General Assembly November 25, 1981 // ATP «Con-sultantPlyus».
12. Inadmissibility of certain practices that contribute to fueling contemporary forms of racism, racial discrimination, xenophobia and related intolerance: UN resolution on December 18, 2008 // ATP «ConsultantPlyus».
13. Ovchinsky y.S., Kotchoubey M.A. Extremist organizations in the United States // Journal of Russian law. 2009. № 6.
14. Additional protocol to the Geneva conventions of 12 August 1949, and relating to the protection of victims of international armed conflicts (Protocol II). Geneva, June 8, 1977 // Collection of international treaties of the USSR. Moscow, 1993. Issue XLVI.
15. Nikitin A.G. Extremism as an object of general theoretical and general legal analysis: dissertation... candidate of legal sciences. Kazan, 2010.
16. Annex 3 to the number of the Vienna declaration of 9 October 1993. URL: http://conventions.coe.int (date of access: 20.10.2011).
17. European convention on the suppression of terrorism (ETS № 090 ): concluded in Strasbourg on January 27, 1977 // Collection of legislative acts of the RF. 2003. № 3, art. 202.
18. Council of Europe convention on the prevention of terrorism (ETS № 196 ) concluded in Warsaw on May 16, 2005 // Collection of legislative acts of the RF 2009. № 20, art. 2393.
19. Collection of existing treaties, agreements and conventions concluded between the USSR and foreign countries. Moscow, 1974. Issue XXVII.
20. Fighting terrorism concerns everyone. Library of «Rossiyskaya gazeta». Moscow, 2003. Issue 13.
21. The current international law. Moscow, 1997. Vol. 3.
22. Collection of international treaties of the USSR. Moscow, 1989. Issue XLIII.
23. Bulletin of the Supreme Soviet of the USSR. 1987. № 18, art. 239.
24. Collection of international treaties of the USSR. Moscow, 1991. Issue XLV.
25. Collection of l aws of the Russian Federation. 2001. № 48, art. 4469.
26. Collection of l aws of the Russian Federation. 2001. № 48, art. 4470.
27. Collection of l aws of the Russian Federation. 2001. № 35, art. 3513.
28. Collection of l aws of the Russian Federation. 2003. № 12, art. 1059.
29. Declaration on the establishment of the Shanghai cooperation organization on June 15, 2001 // Diplomatic bulletin. 2001. № 7.
30. Shanghai convention on combating terrorism, separatism and extremism of 15 June, 2001 // Collection of legislative acts of the RF 2003. № 41, art . 3941.
31. The concept of cooperation between states — members of the Shanghai cooperation organization (SCO) in the fight against terrorism, separatism and extremism from July 5, 2005 // ATP «ConsultantPlyus».
32. KashirkinaA.A. International legal co-operation of states in the fight against extremism // Journal of Russian law. 2007. № 12.
33. Shanghai convention on combating terrorism, separatism and extremism: concluded in Shanghai June 15, 2001 // Collection of legislative acts of the RF. 2003. № 41, art. 3941.
34. NovoselovG.P. Teaching about crime. Moscow, 2001.
35. Encyclopedia of criminal law. St. Petersburg, 2005. Vol. 3: The concept of crime.
36. Naumov A.V. Russian criminal law. Overview: the course of lectures. Moscow, 1966.
37. KozlovA.P. The offense. St. Petersburg, 2004.
37. KirsanovG.V. The Shanghai cooperation organization: legal aspects of the development of regional anti-terrorist institutions // Journal of Russian law. 2004. № 3.
38. Model penal code for the states — the Commonwealth of Independent States: adopted resolution of the Interparliamentary Assembly of states — members of CIS February 17, 1996 // News. 1996. № 10; Appendix: Newsletter of the Interparliamentary Assembly of the states — participants of the CIS. St. Petersburg, 1996.
39. Collective security treaty of May 15, 1992 // Bulletin of international agreements. 2000. № 12.
40. Commonwealth: information bulletin of the Council of heads of state and of the Council of CIS heads of government. 2000. № 2 (35).
41. HlobustovO.M. Some concepts and terms in the fight against modern terrorism // Russian investigator. 2006. № 5.
42. On the cooperation — the commonwealth of independent states in the fight against terrorism and other violent manifestations of extremism for 2005—2007: council decision of heads of state of the Commonwealth of Independent States // ATP «ConsultantPlyus».
43. On the cooperation program — Commonwealth of Independent States in the fight against terrorism and other violent manifestations of extremism for 2008—2010: decision of the Council of heads of state of the Commonwealth of Independent States // ATP «ConsultantPlyus».
44. Newsletter. Interparliamentary Assembly of states — members of the Commonwealth of Independent States. 2009. № 44.
45. On the cooperation program — Commonwealth of Independent States in the fight against terrorism and other violent manifestations of extremism for 2011 —2013: the decision of the heads of the Commonwealth of Independent States: accepted in Moscow December 10, 2010 // ATP «Consultant-Plyus».
46. Treaty establishing the Eurasian Economic Community on October 10, 2000 // Collection of legislative acts of the RF. 2002. № 7, art. 632.
47. Agreement on cooperation in the protection of the external borders of — members of the Eurasian Economic Community: signed in Moscow on February 21, 2003 // Collection of legislative acts of the RF. 2009. № 13, art. 1458.
48. Collective security treaty // Bulletin of international agreements. 2000. № 12.
Петрянин А.В. Экстремизм как конвенциональное преступление
