CC BY
86
стики, определить объект и предмет исследования, сформулировать его цели и задачи, проявить способность изучать проблему, анализировать имеющиеся научную литературу и эмпирический материал, делать обоснованные выводы, используя базовые теоретические и практические знания, полученные в процессе общепрофессиональной и специально-профессиональной подготовки. В процессе защиты дипломного сочинения оцениваются качества новизны, теоретической и практической значимости работы, умения дипломника решать поставленные в работе цели, адекватность выбранных для этого методов, способности к исследовательской работе, умение работать с источниками информации, с литературой, необходимость и достаточность теоретического и эмпирического материала, полнота раскрытия темы, достоверность и новизна выводов, глубина анализа, четкость структуры работы, правильность оформления работы.
При защите итоговой работы оценивается также умение выпускника презентовать свой профессиональный или исследовательский продукт, защищать его, аргументировано отвечать на вопросы членов госкомиссии, навыки правильной устной речи.
Ю. М. Сергеева ЭКСТРАЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ КАК ОДИН ИЗ ФАКТОРОВ ПОРОЖДЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ ИНДИВИДУУМА
Статья посвящена проблеме внутренней речи как средства осуществления аутокоммуникации индивидуума. Помимо собственно языковых факторов существуют три экстралингвистических фактора, влияющих на возникновение интрапер-сонального высказывания: чувственное восприятие индивидуума, общее физическое состояние индивидуума, вид деятельности, в которую он включен в момент развертывания в его сознании той или иной формы внутренней речи.
Ключевые слова: экстралингвистическая ситуация, внутренняя речь, аутокоммуникация.
Одним из важнейших положений в сфере общелингвистических исследований, посвященных проблемам вербальной коммуникации, является положение о том, что речевое общение человека с человеком никогда не может быть чисто внешним общением, но неизбежно сопровождается интраперсональным общением индивидуума. Основное отличие интраперсонального общения от межличностного общения составляет, во-первых, тип адресата, к которому обращено внутреннее высказывание индивидуума, и, во-вторых, специфическое средство его осуществления, в качестве которого выступает внутренняя речь.
С помощью внутренней речи осуществляется материальное опосредование идеального процесса аутокоммуникации. Помимо этого, внутренняя речь служит средством осуществления мыслительного процесса индивидуума и средством регуляции его психических процессов. Понятие внутренней речи объединяет все многообразие речевых процессов, возникающих в сознании индивидуума и не адресованных реальному собеседнику: громко произносимые, развернутые фрагменты речи, предназначенные однако только для себя; речь, произносимая про себя; речь, существующая на уровне обычных слуховых представлений, почти лишенная словесной оболочки (так называемая «чистая мысль»); речь, представляемая на уровне эйдети-
ческих образов со всеми особенностями звучащего голоса. Все они являются самостоятельными формами реализации одного и того же процесса внутренней коммуникации, о чем свидетельствует их функциональное единство и многообразие взаимосвязей.
Основным лингвистическим фактором, обуславливающим возникновение внутренней речи в сознании индивидуума, служит ситуация общения - внешний диалог, в котором участвует индивидуум, или внешний монолог другого лица, который воспринимается индивидуумом, и по ходу которого у него возникает соответствующий комментарий во внутренней речи.
Вторым лингвистическим фактором, влияющим на возникновение внутренней речи, является письменный текст, воспринимаемый индивидуумом - письмо, записка, газетная статья, стихотворение, прозаический книжный текст и т. п.
Тесная связь внутренней речи с различными формами внешней коммуникации -письменной или устной, естественна и легко объяснима. Однако отмечается много случаев того, что внутренняя речь возникает в сознании индивидуума в не речевой ситуации и, следовательно, ее появление обусловлено экстралингвистическими факторами. Главным среди них является чувственное восприятие индивидуумом окружающей действительности, причем перцепция осуществляется всеми органами чувств.
Самым «активным» с точки зрения порождения внутренней речи органом чувств является зрение. При виде того или иного предмета, человека, пейзажа и т. п. у индивидуума возникает определенная мысль, либо непосредственно связанная с увиденным и являющаяся его описанием, комментарием к нему, либо вызывающая сложный ассоциативный ряд воспоминаний и размышлений, порой весьма далеких от непосредственного объекта зрительного восприятия.
В первом случае, в качестве комментария зрительного образа обычно используются краткие реплики, которые с точки зрения их содержания могут быть условно поделены на два типа: краткие реплики, непосредственно называющие увиденный объект, и краткие реплики, содержащие логические выводы, которые делает индивидуум на основе визуального наблюдения объекта. Например:
Jack looked up sharply at the horizon, imagining that he had momentarily seen the round shape of the head peering over it. How could a head peer over the horizon, for God’s sake? ... He glanced up toward the rim of the valley, and a tortured tree opened its mouth and silently yowled. Was that another head up there, peering over?1
Краткие реплики персонажа содержат в качестве фактуальной информации наименование объекта зрительного восприятия и в качестве эмотивной информации -междометие, выражающее его эмоции по поводу увиденного.
В следующем отрывке текста когнитивный процесс персонажа включает такие звенья, как восприятие визуального образа, создание на его основе суждения и вывод из этого суждения на основе имеющийся у индивидуума дополнительной информации (фоновых знаний). Так, герой, заранее информированный о том, что его жена отправилась заключать сделку с дьяволом и, зная сварливый характер покойной супруги, ничуть не удивляется при виде следов ожесточенной борьбы и приходит к выводу, что и дьяволу пришлось нелегко в этой схватке:
He shrugged his shoulders, as he looked at the signs of a fierce clapper-clawing. “Egad,” said he to himself, “Old scratch must have had a tough time of it!”2
Помимо кратких реплик зрительный образ может привести к развертыванию в сознании индивидуума весьма продолжительного внутреннего монолога или диалога, объемом от абзаца до нескольких страниц текста. Здесь мысли персонажа чаще всего передаются с помощью несобственно-прямой речи или в виде авторского повествования.
Зрительное восприятие индивидуумом какого-либо объекта может протекать в разных условиях. Иногда «толчком» для внутренней речи может послужить даже мимолетный взгляд на какой-либо объект; в другом случае внутренняя речь сопровождает более длительное визуальное знакомство с объектом, тщательное изучение его. При этом форма внутренней речи (монологическая или диалогическая) и ее продолжительность никак не детерминируются фактором длительности чувственного восприятия.
Слух как орган чувств играет весьма активную роль в формировании интрапер-сонального высказывания индивидуума. Звуки, возникающие в не речевой ситуации, можно условно поделить на две группы: во-первых, звуки, продуцируемые неодушевленными объектами и явлениями природы (шум, грохот, шелест, шорох, свист, скрип и пр.); во-вторых, звуки, производимые людьми, но не имеющие отношения к связной речи (кряхтение, сопение, ворчание, пение, вздох, плач, смех, звук шагов и т. д.). Указание на источник звука и его характеристика всегда дается в предшествующем внутренней речи авторском повествовании: это могут быть как глаголы, принадлежащие лексико-семантической группе «звучание», так и существительные сходной семантики.
Следует отметить, что при восприятии аудио сигнала индивидуум гораздо реже пользуется назывными предложениями, чем при восприятии зрительного образа. Практически не встречаются случаи, когда человек лишь называет в своей внутренней речи источник звука, никак его при этом не комментируя. Обычно подобная номинация вообще отсутствует, а содержание интраперсонального высказывания является логическим выводом, сделанным на основе слухового образа. Рассмотрим несколько примеров, указывая в каждом случае начальное звено когнитивного процесса (чувственный образ - звук) и его завершающее звено - логический вывод во внутренней речи.
Jo said to herself with an air of relief, as the front door banged, “Here comes Laurie. Now we shall have a little sensible conversation”3: хлопанье двери - приход друга и возможность разговора с ним.
His tigerish walks were a never wracking gamble for the class. Brian had a game. Listening to the soft padding of his footsteps approaching behind, he said to himself: Will he stop and hit me? I’ll bet he does. I bet a bloody quid he does. There, what did I tell you? The bastard4 : звук шагов учителя - ожидание наказания.
Формы внутренней речи, вызываемые в сознании индивидуума восприятием слуховых образов, могут быть различными: краткие реплики, внутренний монолог, внутренний диалог. При этом не наблюдается какой-либо более или менее явно выраженной закономерности между формой внутренней речи и характеристикой вызывающего ее звука. Так, у героя данного отрывка звуки дождя провоцируют начало лирического внутреннего монолога, содержащего воспоминания о детстве персонажа:
There came a spell of rain. And he sat on, listening to the many sounds of rain. Was there a motif of water in his life? Storm and flood had torn him too early from his mother’s womb and killed those other children, whose faces in old hazy snapshots were so real to him. How had his parents survived their loss? He thought, too, of the story of the scalded child, which, of all his father’s tales, he had never forgotten5.
Он же, услышав в соседней комнате голос отца, внезапно вспоминает о собственном сыне и своих отношениях с ним:
And suddenly martin heard his father’s voice. And he thought of his own little son. What would that boy remember of his father?6
Тактильные ощущения, пожалуй, в не меньшей степени, чем зрение и слух, способствуют возникновению внутренней речи в сознании индивидуума. Нежное
прикосновение, сильный удар, ожог и пр. в равной степени вызывают речевую реакцию индивидуума, оформленную чаще всего в виде краткой реплики, иногда состоящей только из междометия. В контекстную ситуацию, сопровождающую внутреннее высказывание индивидуума, обычно входят следующие компоненты: физическое действие индивидуума, приближающее его к источнику тактильных ощущений; объект действительности, к которому прикасается индивидуум; качественная характеристика (оценка) объекта с точки зрения тактильных ощущений. Внутренняя речь может либо содержать только оценочное суждение, либо - оценочное суждение и последующее высказывание, связанное с ним ассоциативным или логическим путем. Как показывает исследование текстового материала, второй из отмеченных вариантов встречается гораздо чаще. Например:
She picked up his hand, laid the palm to her cheek and kissed the palm. So soft! And he was responsible for this soft life!7
Surreptitiously she passed her hand over the print: Dr. Martin Farrell. It must be the right one. There wouldn’t be two, would there?8
Краткие реплики - не единственные речевые реакции индивидуума на рассматриваемый нами вид чувственного восприятия. Небольшие по объему внутренние монологи или диалоги также могут провоцироваться прикосновением индивидуума к какому-либо объекту.
Восприятие чего-либо на вкус обычно не оставляет индивидуума равнодушным и вызывает одну или несколько кратких реплик - позитивно или негативно окрашенных, в зависимости от того, понравилось или не понравилось индивидууму то, что он попробовал. Например, персонаж нижеследующего отрывка текста ограничивается при передаче своих вкусовых ощущений междометием отрицательной семантики:
Also he poured himself a glass of milk, but it was sour. “Oh, damn!” he said, and poured it into the kitchen sink9.
У героя повести Э. Хемингуэя «Старик и море» неприятный вкус сырой рыбы, которой он вынужден питаться в одиночном плавании, вызывает целый внутренний диалог. В процессе этого диалога второе «Я» - рациональное начало его личности укоряет первое «Я» за отсутствие предусмотрительности: старик не захватил с собой ни соли, ни лимона, чтобы хоть как-то улучшить вкус сырой рыбы, и даже не додумался воспользоваться для этой цели соленой морской водой. Диалогичность высказываний проявляется в этом отрывке не только на уровне семантики, но и на уровне синтаксиса - противительные союзы but и still служат типичными маркерами оппо-зитивного диалога.
“What an excellent fish dolphin is to eat cooked,” he said. “And what a miserable fish raw. I’ll never go in a boat again without salt or limes.”
If I had brains I would have splashed water on the bow all day and drying, it would have made salt, he thought. But then I did not hook the dolphin until almost sunset. Still it was a lack of preparation. But I have chewed it all well and I am not nauseated10.
Обоняние также участвует в формировании внутриречевого высказывания, когда воспринимаемый индивидуумом запах служит толком к определенным размышлениям, чаще всего по поводу источника этого запаха. Обычно персонаж ограничивается в подобных случаях одной-двумя краткими репликами. Но в следующем примере, взятом из повести Кеннета Грэма «Ветер в ивах», запах вареной капусты вызывает в сознании героя - Лягушонка целый поток мыслей, весьма далеких от мрачной действительности (он сидит в тюремном подземелье), и откровенно говоря, вообще с источником этого запаха не связанных. Противопоставление ничтожной причины и возникающих как следствие возвышенных по содержанию мыслей служит основой для стилистического приема иронии, постоянно употребляемого автором
для создания образа своего любимого персонажа - хвастунишки и фантазера, истинного джентльмена и романтика в одном лице.
So the wise girl retired for the time, but, of course, a good deal of the smell of hot cabbage remained behind, as it will do, and Toad, between his sobs, sniffed and reflected, and gradually began to think new and inspiring thoughts: of chivalry, and poetry, and deeds still to be done; of broad meadows, and cattle browsing in them, raked by sun and wind; of kitchen-gardens, and straight herb-borders, and warm snap-dragon beset by bees; and of the comforting clink of dishes set down on the table at Toad Hall, and the scrape of chair-legs on the floras every one pulled himself close up to his work11.
Важно подчеркнуть тот факт, что в большинстве ситуаций, находящих свое отражение в литературных произведениях, не один, а несколько органов чувств одновременно способствуют порождению внутренней речи индивидуума.
Ещё одним источником интраперсонального высказывания индивидуума может служить его общее физическое состояние в момент порождения внутренней речи. Подобное высказывание носит ярко выраженный оценочный характер, причем оцениваться может как непосредственное состояние индивидуума, так и ситуация, его спровоцировавшая. Внутреннее высказывание актуализирует в этом случае два типа информации: фактуальную и эмотивную.
Интересно отметить, что в большинстве случаев контекстная ситуация репрезентирует состояние индивидуума скорее как негативное, чем как позитивное: человек испытывает недомогание - легкое или серьезное, ему больно, холодно или наоборот, слишком жарко, он мучим голом или жаждой и т. п. Например:
As he rose to walk, he found himself stiff in the joints, and wanting in his usual activity. “These mountain beds do not agree with me,” thought Rip, “and if this frolic should lay me up with a fit of rheumatism, I shall have a blessed time with Dame Van Winkle”12.
But his heart kept pounding. Perhaps there were symptoms he didn’t recognize? After all, he was not a cardiologist. Heart attack. What if he were dying?
He lay down on the bed without taking off his overcoat and thought: I’m dying13. Иногда индивидуум так сильно переживает по поводу какой-либо проблемы, которую он мучительно пытается разрешить в своей внутренней речи, что просто заболевает от этого. Например:
The bare loss of him as a gallant was not so much my affliction as the loss of his person, whom indeed I loved to distraction; and the loss of all the expectations I had, and which I always built my hopes upon, of having him one day for my husband. These things oppressed my mind so much that, in short, the agonies of my mind threw me into a high fever, and long it was that none of the family expected my life14.
В следующем примере источником внутренней речи персонажа служит позитивно окрашенная конситуация: вкусно покушав за завтраком, Винни-Пух находился в таком прекрасном, благодушном состоянии, что ему в голову вдруг пришла первая строка новой песни, представляющая собой типичное начало для застольных песен, взятых из английского фольклора и прославляющих сытую, безбедную жизнь. Богатому воображению Винни-Пуха нужен был лишь незначительный толчок, чтобы приступить к созданию нового шедевра:
At breakfast that morning (a simple meal of marmalade spread lightly over a honeycomb or two) he had suddenly thought of a new song. It began like this:
“Sing Ho! For the life of a Bear.”
When he had got as far as this, he scratched his head, and thought to himself, “That’s a very good start for a song, but what about the second line?” He tried singing “Ho,” two or three times, but it didn’t seem to help. “Perhaps it would be better,” he thought, “if I sang Hi for the life of a Bear.” So he sang it ... but it wasn’t. “Very well, then,” he said, “I
shall sing that first line twice, and perhaps if I sing it very quickly, I shall find myself singing the third and the fourth lines before I have time to think of them, and that will be a Good Song”15.
Здесь креативный процесс в сознании персонажа передается с помощью прямой речи, которая позволяет автору полностью сохранить и эмотивное содержание высказывания, и особенности речевого поведения персонажа.
Следующим не языковым фактором, влияющим на возникновение внутренней речи, является вид деятельности, в которую в этот момент включен индивидуум. Важно отметить, что и физическая и интеллектуальная деятельность человека неизбежно сопровождаются его аутокоммуникацией, разница состоит лишь в выборе формы, в которую облечена внутренняя речь. Так, решение интеллектуальной задачи всегда представляет собой внутренний диалог - самую развернутую и сложную форму существования внутренней речи. Проследим для примера за ходом когнитивного процесса персонажа, занятого таким банальным делом как разгадывание кроссворда:
He turned to the crossword puzzle in the newspaper. A six-letter verb beginning with e. Elapse? No, not this. Edible? It’s not a verb. Elude? Too short. Effect? He sounded trivial combinations of letters aloud16.
Эллиптические предложения в данном внутреннем диалоге отражают естественную отрывистость и фрагментарность мышления, имитируют спонтанный, спорадический характер речемыслительного процесса индивидуума, передаваемого здесь посредством несобственно-прямой речи.
Физическая деятельность индивидуума обычно ограничивается его краткими репликами по поводу выполняемых действий. Эти реплики имеют чаще всего оценочный характер, выражая удовлетворенность или неудовлетворенность субъекта процессом своей деятельности. Причем, оценке может подвергаться, как сам говорящий, так и отдельные детали конситуации: предметы труда, орудия труда, сопутствующие обстоятельства. Часто эти аспекты деятельности индивидуума настолько сближаются в его сознании, что получают выражение в одном высказывании. Например, в данном эпизоде героиня одновременно оценивает и качество выбранной ей в супермаркете тележки, и свое неумение выбрать что-нибудь получше. Обе оценки имеют, естественно, отрицательную коннотацию:
The cart bumps along over the rough parking lot. The wheels are shaky, making it hard to push. I would pick up the worst of the lot. There must have been fifty good ones17.
Достаточно частым случаем внутренней речи, сопровождающей физическую деятельность индивидуума, является ситуация, в которой он последовательно называет выполняемые им действия или объекты этих действий. Таким образом, человек регулирует свою деятельность, контролирует свои движения, регистрирует достигнутые результаты, старается ничего не забыть. Проиллюстрируем это положение эпизодом из повести Кеннета Грэма «Ветер в ивах», в котором герой - Крысёнок, собираясь на битву с куницами, распределяет оружие между своими друзьями.
The Rat was running round the room busily, with his arms full of weapons of every kind, distributing them in four little heaps on the floor, and saying excitedly under his breath, as he ran, “Here’s-a-sword-for-the-Rat, here’s-a-sword-for-the-Mole, here’s-a-sword-for-the-Toad, here’s-a-sword-for-the-Badger! “Here’s-a-pistol-for-the-Rat, here’s-a-pistol-for-the-Mole, here’s-a-pistol-for-the-Toad, here’s-a-pistol-for-the-Badger!” And so on in a regular, rhythmical way18.
Появление внутреннего монолога в процессе физической деятельности также можно признать достаточно частым случаем и выделить, по крайней мере, две типические ситуации его возникновения. Во-первых, внутренний монолог может сопровождать физическую деятельность индивида тогда, когда он максимально сосредо-
точен на выполняемых действиях, когда он мысленно отмечает, что уже сделано, и мысленно формулирует следующий этап своей деятельности. В данном случае внутренняя речь выполняет в большей степени регуляторную функцию. Внутренняя речь персонажа может принимать в этом случае и диалогическую форму, чаще всего форму диалога-согласия, поскольку все ипостаси личности равно заинтересованы в благополучном завершении деятельности. Например:
Now, he said to himself. Look to the lashing on the knife and see if it has been cut. “I wish I had a stone for the knife”, the old man said after he had checked the lashing on the oar butt. “I should have brought a stone”. “You should have brought many things”, he thought. But you didn’t bring them, old man. Now is no time to think of what you do not have. Think of what you can do with what there is19.
Во-вторых, физические действия могут выполняться индивидуумом чисто механически, в то время как его мысли, облеченные в форму внутреннего монолога (а нередко и диалога) направлены на совершенно другой объект, не связанный с его непосредственной деятельностью. Это происходит, когда человек долгое время не может найти ответ на мучающий его вопрос, разрешить какую-то проблему, найти выход из сложной ситуации, просто разобраться в своих чувствах или отношениях с другими людьми. Естественно, что мысли его постоянно обращаются к этому вопросу, этой проблеме, а монотонный физический труд дает прекрасную возможность для осуществления полноценной, развернутой внутренней коммуникации. Например, героиня романа Джейн Остин «Эмма», вовлеченная в типичные для молодых леди той эпохи занятия - рисование и рукоделие, думает отнюдь не о результатах своей деятельности, а «улетает» мыслями к интересующему ее молодому человеку. Она придумывает не только свои речи, обращенные к нему, но и его ответные реплики, мысленно составляет письма к предмету своего увлечения и увенчивает каждую воображаемую встречу словами отказа на его признание в любви:
.and farther, though thinking of him so much, and, as she sat drawing or working, forming a thousand amusing schemes for the progress and close of their attachment, fancying interesting dialogues, and inventing elegant letters; the conclusion of every imaginary declaration on his side was that she refused him20.
Мысли персонажа из следующего фрагмента текста также весьма далеки от его непосредственного занятия - шитья и направлены на возвышенные, философские проблемы любви и смерти. Важно отметить, что все предложения во внутренней речи героя являются вопросительными, что свидетельствует, с одной стороны, о значимости обсуждаемых вопросов для личности, а с другой стороны, о неразрешимости этих проблем, об их принадлежности к числу так называемых «:вечных вопросов», имеющих глубокий нравственный смысл:
Late the next morning he sat sewing in the room upstairs. Why? Why was it that in cases of real love the one who is left does not more often follow the beloved by suicide? Only because the living must bury the dead? Because of the measured rites that must be fulfilled after a death? Because it is as though the one who is left steps for a time upon the stage and each second swells to an unlimited amount of time and he is watched by many eyes? Because there is a function he must carry out? Or perhaps, when there is love, the widowed must stay for the resurrection of the beloved - so that the one who has gone is not really dead, but grows and is created for a second time in the soul of the living? Why?
Biff bent close over his sewing and meditated on many things21.
Следует отметить, что в некоторых случаях невозможно точно сказать, какой из трех вышеназванных факторов послужил толчком для развития мыслительного процесса индивидуума. Можно предположить, что все они в большей или меньшей степени принимали в этом участие, и таким образом, вся конситуация в целом может
восприниматься как экстралингвистический источник внутренней речи персонажа. Например:
He turned and walked slowly back across the fields to where he had left his torn overcoat. As he went some memory of pleasant evenings spent with the thin-legged children in the tumble-down house by the creek must have come into his mind, for he muttered words. “It’s just as well. Whatever I told him would have been a lie”, he said softly22.
В следующем эпизоде герой просто идет рядом с чужим ребенком и внезапно ему приходит в голову мысль о том, что рождение собственного ребенка могло бы упрочить его связь с любимой женщиной, вырвать их из порочного круга подозрений, ревности, измен и дать им возможность счастливой, тихой, хоть и скучноватой жизни. Фраза персонажа «мы шли рядом как отец и сын» неизбежно подводит героя к мысли « я и Сара оба бездетны», которая и служит началом его внутреннего монолога:
Then we went hand in hand across the Common to Cedar Road, like a father and son. Sarah and I are both childless, I thought. Wouldn’t there have been more sense in marrying and having children and living quietly together in a sweet and dull place than in this furtive business of lust and jealousy and the reports of Parkis?23
Таким образом, мы выделили три экстралингвистических фактора, влияющих самым непосредственным образом на возникновение интраперсонального высказывания: во-первых, чувственное восприятие индивидуума; во-вторых, общее физическое состояние индивидуума; в-третьих, вид деятельности, в которую включен индивидуум в момент развертывания в его сознании той или иной формы внутренней речи.
В заключение следует еще раз подчеркнуть необходимость и естественность внутренней речи для полноценного функционирования человеческой психики, косвенным доказательством которых служит факт возникновения внутренней речи не только в собственно коммуникативной, но и в не речевой ситуации.
Примечания
1 King, S. The Talisman / S. King, P. Straub. - L., 1984. - P. 556.
2 Irving, W. Tales / W. Irving. - M., 1991. - P. 158.
3 Alcott, L. M. Little Women / L. M. Alcott. - L., 1993. - P. 185.
4 Sillitoe, A. Key to the Door / A. Sillitoe. - M., 1969. - P. 119.
5 Plain, B. Random Winds / B. Plain. - N.Y., 1985. - P. 416.
6 Ibid. - P. 310.
7 Ibid. - P. 281.
8 Ibid. - P. 259.
9 Modern American Short Stories. - М., 1990. - P. 155.
10 Hemingway, E. The Old Man and the Sea / E. Hemingway. - M., 1967. - P. 83.
11 An Anthology of Children’s Literature. - М. ; Л, 1965. - P. 314.
12 Irving, W. Tales. - P. 41.
13 Plain, B. Random Winds. - P. 421.
14 Defoe, D. Moll Flanders / D. Defoe. - N. Y., 1964. - P. 41.
15 An Anthology of Children’s Literature. - P. 332.
16 McGullers, C. The Heart is a Lonely Hunter / C. McGullers. - N. Y., 1968. - P. 104.
17 Interludes. Selected American Short Stories / ed. by Dean Curry. - Washington, D.C., 1988. - P. 35.
18 An Anthology of Children’s Literature. - P. 174.
19 Hemingway, E. The Old Man and the Sea. - P. 105.
20 Austen, J. Emma / J. Austen. - L., 1994. - P. 199.
21 McGullers, C. The Heart is a Lonely Hunter. - P. 105.
22 Modern American Short Stories. - P. 126.
23 Greene, G. The End of the Affair / G. Greene. - N. Y., 1955. - P. 64.
Л. В. Стецюра ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КОНЦЕПТА ‘ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА ’ В МЕДИЦИНСКОМ ДИСКУРСЕ
В статье рассматриваются языковые средства репрезентации концепта «тело человека» в медицинском дискурсе на немецком языке. Метафорическая модель «Тело человека - природа» является одной из ведущих при описании концепта, в статье представлена фреймовая организация данной модели.
Ключевые слова: концепт ‘тело человека’, метафора, метафорическая модель, фрейм, типовой слот, метафорическое выражение.
Язык является одним из наиболее характерных проявлений человеческой когнитивной деятельности, одним из основных инструментов концептуализации окружающей действительности. Это значит, что он помогает обобщить всю информацию, поступающую в результате предметной деятельности и размышлений, умозаключений и логических выводов. Таким образом, язык обеспечивает доступ ко всем концептам, независимо от того, каким способом они сформированы1.
К одним из самых интересных явлений языка относится метафора. Согласно М. Редди, именно ей принадлежит ведущая роль в концептуализации мира. При когнитивном подходе метафора рассматривается как проявление аналоговых возможностей человеческого мышления, которые заложены в интеллектуальной системе человека.
Аналогию или сходство рассматривают обычно в качестве трансформирующей функции метафоры, то есть считают, что выражение М по значению аналогично своему буквальному эквиваленту L или сходно с ним. Если читатель понял суть подразумеваемой аналогии или сходства (на основе словесного окружения или из более широкого контекста), то ему несложно проследовать путем, обратным тому, по которому шел автор, и достичь таким образом первоначального буквального значения2. Утверждение о том, что в основе метафоры лежит демонстрация сходства или аналогии, является главным для теории, которую М. Блэк назвал сравнительной точкой зрения на метафору.
Другая концепция метафоры, основоположником которой считается А. Ричардс, получила название интеракционисткой. Согласно этой концепции, в той ее версии, которая принадлежит М. Блэку, метафоризация протекает как процесс, в котором взаимодействуют два субъекта. Один из которых - главный, который обозначается метафорически, а другой - вспомогательный, который соотносим с уже готовым языковым наименованием. М. Блэк рассматривает метафору как фильтр, в качестве которого выступает вспомогательный субъект при формировании представлений о главном.
М. Блэк вводит новое понятие «система общепринятых ассоциаций». Согласно его теории, механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система «ассоциируемых импликаций», связанных со вспомогательным субъектом; метафора отбирает и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта, и устраняет другие. Эти импликации есть ассоциации, связанные в сознании автора со вспомогательным субъектом.
