CC BY
77
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 3
Ю.А. Зинова, О.В. Драгой, О.В. Федорова
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ РЕЧЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: ДАННЫЕ ЯЗЫКОВОЙ ПАТОЛОГИИ*
В работе показано, как использование лингвистической теории и методологии помогает понять характер распада языковой функции при локальных поражениях головного мозга. В результате применения экспериментальной методики референциальной коммуникации, позволяющей анализировать речевое взаимодействие собеседников в процессе реального общения, были выявлены качественные и количественные особенности лексического выбора у пациентов с языковыми расстройствами.
Ключевые слова: дискурс, афазия, лексическое разнообразие, лексический выбор.
The present study shows how the use of linguistic theory and method contributes to understanding the patterns of language loss in individuals with local brain damage. Application of the method of referential communication that enables us to analyze speech interaction in the process of real communication resulted in revealing qualitative and quantitative peculiarities of lexical choice in patients with language disorders.
Key words: discourse, aphasia, lexical diversity, lexical choice.
1. Афазия как объект лингвистического исследования. Поражение головного мозга, причиной которого может быть инсульт, травма или другой патологический процесс, часто сопровождается нарушением понимания и/или порождения речи — возникает афазия. Афазию следует отличать от периферических нарушений артикуляции или органов слуха (афазия — это системный языковой дефицит), от расстройств усвоения языка (афазия является приобретенным дефицитом), от психиатрических болезней (афазия имеет очевидные органические причины) и от диффузных прогрессирующих нейропатологий (афазия возникает при «очаговых» поражениях). Таким образом, афазия — нарушение уже сформированной системы языка, возникающее при локальном поражении мозга.
Поражения определенных областей головного мозга связывают с нарушениями отдельных звеньев речевой деятельности [Лурия, 1947]. Большинство выделенных форм афазии коррелирует с нарушением нормального функционирования корковых структур левого полушария. При этом языковой дефицит может проявляться
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 08-04-00165а.
на различных уровнях: фонематическом, морфологическом, лексическом, синтаксическом, дискурсивном, и затрагивать в большей степени или понимание, или порождение речи.
Нарушение экспрессивной стороны речи является характерной чертой дисфункции передних отделов мозга, включающих классическую речевую зону Брока. К этому типу относятся: эфферентная моторная, афферентная моторная и динамическая афазии. При эфферентной моторной афазии помимо трудностей произношения, возникающих на уровне переключения с одной артикуляционной позы на другую, часто страдает грамматическое оформление высказывания: вместо связной фразы пациент произносит изолированные слова, пропускает служебные части речи и грамматические морфемы, упрощает или искажает синтаксическую структуру фразы. В результате высказывание становится аграмматичным, по стилю напоминающим телеграфное сообщение, например: Мама и ребенок гулять. При афферентной моторной афазии наблюдаются искажение артикуляционных поз, поиск отдельных артикулем, такой пациент не сразу находит нужное положение губ и языка при полной сохранности функции этих периферических органов артикуляции. Наконец, динамическая афазия характеризуется низкой речевой активностью, преобладанием штампов над собственной развернутой речью и нарушением внутреннего программирования высказывания, часто редуцирующим его до перечисления номинаций: Дети и внук... дедушка... и шар... пацан [Ахутина, 2007]. В целом понимание обращенной речи при экспрессивных видах афазий остается сохранным, однако пациент испытывает значительный дефицит при порождении речевых высказываний.
В отличие от экспрессивных, импрессивные нарушения связаны с поражением задних (височных, теменных, затылочных) отделов мозга, вовлеченных в обработку входящего речевого сигнала. Так, дисфункция отделов, включающих вторую классическую речевую зону — зону Вернике, вызывает сенсорную афазию. Основным симптомом сенсорной афазии является нарушение фонематического слуха, когда пациент физически слышит звуки, но теряет способность дифференцировать фонемы. Слабость слухоречевых следов (невозможность удержания словесного ряда) лежит в основе речевых нарушений при акустико-мнестической афазии. Явление «отчуждения смысла слова», когда, будучи способным повторить слово, пациент не понимает его значения, встречается при обоих видах афазий. Семантическая афазия характеризуется нарушением понимания сложных логико-грамматических оборотов, например брат отца или Катя светлее Сони [Лурия, 2008]. Хотя на передний план во всех этих случаях выходит дефицит понимания обращенной речи, при грубом нарушении импрессивной стороны речи неиз-
бежно страдает и экспрессивная: не понимая собственную речь, пациент с сенсорной афазией порождает множество парафазий (замен одних слов и звуков другими) и его речь превращается в словесный салат. Аналогично нарушение связи между означающим и означаемым становится причиной трудностей при подборе слов.
Исследование распада языковой функции невозможно без развитой теории языка и речевой деятельности. Несмотря на то что необходимость привлечения профессиональных лингвистов к изучению афазий осознана больше полувека назад [Jakobson, 1956], в отечественной афазиологии данное направление развито еще достаточно слабо. Настоящее исследование — пример того, как использование лингвистической теории и методологии помогает понять особенности распада языковой функции, возникающего при афазии.
2. Методология исследования. Настоящее исследование выполнено в рамках экспериментальной парадигмы — одного из трех основных метода сбора языкового материала. Кроме экспериментального метода существует также метод интроспекции, основанный на интуиции самого исследователя и, как считает У. Чейф, ключевой для понимания языка и мышления [Чейф, 2008], и метод наблюдения в естественных условиях, который включает также и популярный в последнее десятилетие корпусный метод. Экспериментальный метод является основным исследовательским методом так называемой экспериментальной (психо)лингвистики. В одной из статей Г. Кларка, к работам которого мы еще не раз будем обращаться, эти три метода фигурально названы по типичному местонахождению исследователя — кресло, поле и лаборатория [Clark, Bangerter, 2004].
Каждый метод имеет свои несомненные плюсы и минусы. Почти любое исследование задумывается в кресле, а потом проверяется в поле или в лаборатории. В лабораторных условиях обычно мы имеем дело с закрытой системой, когда все факторы находятся под почти полным контролем; в реальном же мире значительно чаще встречаются открытые системы, когда мы слабо контролируем переменные или же не контролируем их вовсе. Таким образом, внутренняя и экологическая валидности эксперимента находятся как бы на разных полюсах: улучшая одну, мы тем самым ухудшаем другую, и наоборот.
Однако и в рамках экспериментальной парадигмы существует континуум от более естественных к более искусственным языковым данным. В своей книге Г. Кларк описывает две собственно психолингвистические традиции [Clark, 1996] — «язык как продукт» ("language-as-product") и «язык как действие» ("language-as-action"). Первая восходит к работам Дж. Миллера (Miller, 1962) и Н. Хомского (Chomsky, 1957); ее сторонники занимаются в основ-
ном отдельными языковыми репрезентациями, то есть «продуктами» процесса понимания высказывания. Вторая берет свое начало с работ английских лингвистов-философов Дж. Остина [Austin, 1971], П. Грайса [Grice, 1957] и Дж. Серля [Searle, 1969], а также основоположников конверсационного анализа [Schegloff, Sacks, 1973]; психолингвисты, работающие в рамках этой традиции, занимаются изучением речевого взаимодействия собеседников в процессе реальной коммуникации. Языковой материал, полученный в ходе экспериментальных исследований второго направления, представляется гораздо более естественным.
Прототипическим методом исследования в традиции «язык как действие» является методика референциальной коммуникации, введенная в психолингвистический обиход специалистом в области социальной психологии Р. Крауссом [Krauss, Weinheimer, 1966]. Основная идея состоит в том, что один из собеседников, инструктор (Director), видит и/или знает нечто, что он должен вербально передать второму собеседнику, раскладчику (Matcher), который этого не видит/не знает. Существуют два основных способа проведения подобных экспериментов: через непрозрачный экран и по телефону, и два основных типа задания: пройти определенным путем по лабиринту или по карте и найти что-то в беспорядочной куче и разложить в правильном порядке. Обычно весь диалог записывается на (видео)магнитофон и потом анализируется с точки зрения тех принципов, которые лежат в основе подобного языкового взаимодействия.
3. Эксперимент. Данная работа основана на исследовании Г. Кларка и Д. Уилкс-Гиббс, в котором авторы предлагают так называемую совместную модель установления референции в диалоге [Clark, Wilkes-Gibbs, 1986]. Они утверждают, что устная диалогическая речь, в отличие от письменного языка, обладает несколькими важными особенностями, которые делают традиционную модель неприменимой к анализу диалогического дискурса. В самой работе авторы ограничиваются рассмотрением вопросов, связанных с референцией, однако данная модель может быть органично расширена и до общей модели взаимодействия собеседников в процессе диалога. Основной принцип, который, по мнению авторов работы [Clark, Wilkes-Gibbs, 1986], действует в процессе коммуникации, — это принцип совместной ответственности. Данный принцип гласит, что прежде чем переходить к следующей теме разговора, собеседники должны быть уверены, что слушающий правильно понял предыдущую мысль говорящего. В цитируемой работе верность этого принципа подтверждается всесторонним анализом различных типов референциальных выражений, которые собеседники используют для описания так называемых танграмм — фигурок,
каждая из которых состоит из семи частей особым образом разрезанного квадрата.
Стимульный материал нашего эксперимента в точности повторяет материал из работы Г. Кларка 1986 г. В ходе эксперимента перед участниками, которые не видели друг друга, был набор из 12 картинок (рисунок), причем у инструктора был правильный порядок, а у раскладчика — нет, так что целью инструктора было объяснить порядок расположения картинок при помощи их описания, а раскладчик должен был разложить картинки в правильном порядке, не совершив при этом ошибки.
кк
Рисунок. Стимульный материал эксперимента
Для удобства дальнейшего изложения назовем каждую картинку (данное наименование не обязательно является самым частотным по результатам проведенного эксперимента): [А] — 'медведь с топором', [В] — 'мышка с бантиком', [С] — 'привидение', — 'монах с квадратным рукавом', [Е] — 'зайчик у стенки', р] — 'студент у стенки', — 'чеченская танцовщица', [Н] — 'кокон', [I] — 'фигурист', [I] — 'кавказец в бурке', [К] — 'горбатая японка с хвостиком', [Ц] — 'японка с ногами зигзагом'.
В эксперименте с русскоязычными носителями у испытуемого было четыре попытки, в ходе эксперимента они не менялись ролями. В эксперименте приняли участие 36 пар студентов различных гуманитарных факультетов МГУ имени М.В. Ломоносова, а также 6 пар пациентов Центра патологии речи и нейрореабилитации (г. Москва). У большинства пациентов ведущими являлись им-прессивные нарушения речи (как правило, акустико-мнестическая афазия, в ряде случаев — сенсорная или амнестическая). У двух
пациентов наблюдались преимущественно экспрессивные расстройства (комплексная моторная и динамическая афазии), они выполняли роль раскладчика. Эксперименты были записаны на аудиорекордер M-Audio Micro Track 24/96 с параметрами записи 44 kHz/16 bit stereo, расшифрованы и проанализированы как с точки зрения качественных особенностей каждого отдельного диалога, так и статистически.
4. Результаты. Материал, полученный в ходе эксперимента, может быть использован для исследования большого количества самых разнообразных вопросов языкового взаимодействия. В настоящей работе мы сосредоточимся на анализе лексических особенностей речи пациентов в сопоставлении с результатами здоровых испытуемых.
4.1. Стратегии описания. Здоровые испытуемые при выполнении задания для каждой из танграмм придумывали свой «ярлык». Г. Кларк показал (и это подтверждается на русском материале), что описание картинки при помощи целостного образа является более оптимальной стратегией, чем описание посредством отдельных элементов. В диалогах пациентов часто наблюдались проблемы с нахождением таких образов, что приводило к длительным и семантически пустым описаниям, как, например, для картинки В 'мышка с бантиком':
(1) Это тоже вертикальное положение, но это как бы бюст, бюст вертикальный, это естественно, эээ голова такая же, как предыдущая, но более гордо смотрит, почти горизонтально, куда-то вдаль. Сзади, т.е. на голове, уже один как бы флаг и... рупор, наверное, то ли радио, то ли нет, соединенный с этим флагом.
Наряду с такими описаниями пациенты с афазией использовали предельно короткие и четкие номинации, не встречавшиеся в диалогах здоровых испытуемых (домик для картинки «В», гробик и конфетка для картинки H 'кокон'). Помимо этого, в отличие от здоровых испытуемых, они не могли расширить свое описание, если собеседник его не понимал.
Кроме того, ярким явлением, которое наблюдалось в ходе эксперимента, являлась персеверация (настойчивое воспроизведение одного и того же слова), характерная в первую очередь для пациентов с экспрессивной (эфферентной моторной) афазией, однако в данном случае встречавшаяся в речи пациентов с импрессивны-ми расстройствами. Наблюдаемое явление всегда было связано с одним и тем же элементом: квадратом, присутствующем на всех танграммах. При описании первой картинки использовалось уместное в данном контексте наименование для этого элемента, например, в (2) для картинки А 'медведь с топором', после чего описание закреплялось и использовалось практически во всех
остальных картинках, как в (3) для последующей картинки Е 'зайчик у стенки'.
(2) С правой стороны похоже на флаг, идет наверное на ре... на демонстрацию, может быть.
(3) На флаге приделаны к затылку какие-то угольники, они сходятся на этом флаге в затылочной части, на лысине, на голове два треугольника, сошлись на этом флаге.
Еще одним отклонением от нормы, связанным с общими стратегиями описания, являлся отказ пациентов от смены метафоры: если по исходному описанию картинку найти не удавалось, на просьбу описать по-другому следовало либо повторение сказанного выше, либо отказ от описания. При этом если вторым участником предлагалось другое описание, оно отвергалось, а при смене ролей менялись и описания картинок.
Из сходств с данными здоровых испытуемых стоит отметить то, что относительная сложность картинок для пациентов с афазией совпадает со сложностью для здоровых, а при наличии нескольких попыток наблюдались те же процессы установления референции.
4.2. Статистический анализ. Уже на протяжении последних 15 лет афазиологи изучают количественное распределение употребления существительных и глаголов в спонтанной речи пациентов с афазией. В нескольких статьях на материале нидерландского и английского языков были сделаны выводы о пониженном количестве существительных (а в английском языке и глаголов) в речи пациентов с импрессивными нарушениями [Edwards, Bastiaanse, 1998], а также об отсутствии лексического разнообразия глаголов у пациентов с экспрессивными нарушениями и аномией (расстройством называния) [Bastiaanse in press; Bastiaanse, Jonkers,1998].
В данной работе эти выводы были проверены на материале русского языка. При помощи автоматической разметки были собраны соответствующие данные о частотности слов и классов слов. Проведенное сравнение показало, что количество существительных в речи пациентов с афазией в собранном корпусе статистически значимо меньше, чем в речи нормы, а различие в количестве употребленных глаголов не достигло статистической значимости.
Для проверки гипотезы отсутствия лексического разнообразия были выбраны все слова, встречающиеся в одной из выборок статистически значимо чаще, чем в другой. Слова, значимо чаще встречающиеся в корпусе афатической речи, были классифицированы как «пустые» слова, существительные и глаголы. В качестве примера приведем фрагменты этих классов:
Таблица
Частотные слова в речи пациентов с афазией
«Пустые» слова Существительные ГЛаголы
вроде голова говорить
наверное женщина лежать
здесь коленка присесть
опять коньки сказать
это тело идти
значит положение назвать
Слова, частотность которых в речи нормы оказалась значимо выше, чем в речи пациентов, были разбиты далее на маркеры пространственных отношений, маркеры обратной связи и маркеры перехода к следующей картинке, а также подчинительные союзы и причастия. Другими словами, класс этих слов не включает полно-значные существительные и глаголы, что и дает нам право сделать вывод о сниженном лексическом разнообразии речи пациентов с афазией.
5. Выводы. Экспериментальная методика референциальной коммуникации, как показано в настоящей работе, является перспективным инструментом сбора языковых данных. Ее использование позволяет проанализировать принципы, которые лежат в основе языкового взаимодействия собеседников. Приближенная к условиям реальной коммуникации, эта методика может быть успешно применена как для изучения языковой функции в норме, так и патологических ее проявлений, наблюдающихся при афазии. В частности, в настоящей работе были выявлены качественные и количественные особенности лексики пациентов с афазией: отсутствие «ярлыка» для целостного образа, представленного на тан-грамме; персеверации; отказ от смены метафоры; сниженное лексическое разнообразие. Каждая из обнаруженных характеристик афатической речи не являлась ранее общеизвестной и экспериментально подтвержденной. Именно применение аппарата и методологии экспериментального лингвистического исследования позволило обнаружить указанные особенности распада языковой функции, возникающего при афазии.
Список литературы
Ахутина Т.В. Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса. М., 2007. Лурия А.Р. Травматическая афазия. М., 1947. Лурия А.Р. Высшие корковые функции человека. СПб., 2008. Чейф У. Роль интроспекции, наблюдения и экспериментирования в понимании мышления // Компьютеры, мозг, познание: успехи когнитивных наук / Ред.: Б.М. Величковский, В.Д. Соловьев. М., 2008. Austin J.L. How to do things with words: the William James lectures delivered at
Harvard University in 1955. L., 1971. Bastiaanse R. The retrieval and inflection of verbs in the spontaneous speech of
fluent aphasic speakers // Journal of Neurolinguistics (in press). Bastiaanse R., Jonkers R. Verb retrieval in action naming and spontaneous
speech in agrammatic and anomic aphasia // Aphasiology. 1998. 12(11). Chomsky N. Syntactic structures. Janua linguarum Series minor. Gravenhage: Mouton, 1957.
Clark H.H., Bangerter A. Changing conceptions of reference // Experimental pragmatics. Palgrave studies in pragmatics, language and cognition / I. A. No-veck, D. Sperber ^ds.). N.Y., 2004. Clark H.H., Wilkes-Gibbs D. Referring as a collaborative process // Cognition.
1986. 22(1). Clark H.H. Using language. Cambridge, 1996.
Edwards S, Bastiaanse R. Diversity in the lexical and syntactic abilities of fluent
aphasic speakers // Aphasiology. 1998. 12(2). Grice P. Meaning // Philosophical Review. 1957. 66.
Jakobson R. Two aspects of language and two types of aphasia disturbances // Fundamentals of language |/ R. Jakobson, H. Morris (eds.) Hugue: Mouton, 1956.
Krauss R.M., Weinheimer S. Concurrent feedback, confirmation, and the encoding of referents in verbal communication // Journal of Personality and Social Psychology. 1966. 4.
Miller G. Some psychological studies of grammar // American Psychologist. 1962. 17.
Schegloff E.A., Sacks H. Opening up closing // Semiotica. 1973. 8. Searle J.R. Speech acts: an essay in the philosophy of language. L., 1969.
Сведения об авторах: Зинова Юлия Александровна, студентка 5-го курса отделения теоретической и прикладной лингвистики (ОТиПЛ) филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: julia.zinova@gmail.com; Драгой Ольга Викторовна, старший научный сотрудник отдела патологии речи и нейрореабилитации Московского НИИ психиатрии Росздрава. E-mail: olgadragoy@gmaiil.com; Федорова Ольга Викторовна, доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики (ОТиПЛ) филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: olga.fedorova@msu.ru
