CC BY
4УДК 738.2 + 316.77 + 130.2, ББК 16.263
Гредновская Е.В., Дыдров А.А.
Челябинск, Россия
ЭКСПАНСИЯ МИКРОФОРМАТОВ В ИНТЕРНЕТ-ПРОСТРАНСТВЕ:
КОММУНИКАТИВНЫЙ АСПЕКТ4
Аннотация: Интернет-технологии и сама сеть катализировали процессы информационной эксплозии и дифракции, неподдающиеся традиционной фиксации. Интернет-технологии и свободный доступ к информационным ресурсам обусловили модификацию социальных отношений в самых различных сферах жизни. Интернет-революция изменила коммуникативную деятельность, сделав возможными высокоскоростной обмен сообщениями вне зависимости от географического положения агентов. Но в действительности индикаторы скорости и эффективности обмена сообщениями не отражают ряд специфических черт коммуникации, возникающих в Интернет-пространстве. В статье предлагается обратить внимание на эти специфические черты с целью формирования полноценной картины коммуникативных реалий. Для этого предпринята попытка концептуализации в виде онтологического наброска с акцентом на коммуникативном аспекте микроформатов Интернет-пространства.
Ключевые слова: Интернет-технологии, Интернет-пространство, информационная эксплозия, информационная дифракция, микроформаты, доместикация Интернета, цифровые каналы, Галактика Интернет, органопроекция, топос сети.
4 Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда Конкурс «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» (региональный конкурс) 22-18-20011 «Цифровая грамотность: междисциплинарное исследование (региональный аспект)».
Grednovskaya Elena V. Dydrov Artur A. Chelyabinsk, Russia
EXPANSION OF MICROFORMATS IN THE INTERNET SPACE: THE COMMUNICATIVE ASPECT
Abstract: Internet technologies and the network itself have catalyzed the processes of information explosion and diffraction, which are not amenable to traditional fixation. Internet technologies and free access to information resources have led to the modification of social relations in various spheres of life. The Internet revolution has changed communication activities, making possible highspeed messaging regardless of the geographical location of agents. But in reality, the indicators of the speed and efficiency of messaging do not reflect a number of specific features of communication that arise in the Internet space. The article suggests paying attention to these specific features in order to form a full picture of communicative realities. To this end, an attempt has been made to conceptualize it in the form of an ontological sketch with an emphasis on the communicative aspect of microformats of the Internet space.
Keywords: Internet technologies, Internet space, information explosion, information diffraction, microformats, Internet domestication, digital channels, Galaxy Internet, organoprojection, network topos.
Введение: постановка проблемы и история вопроса
Интернет-технологии и, собственно, сама сеть на сегодняшний день катализировали процессы информационной эксплозии и дифракции (спонтанного, хаотического распространения), неподдающиеся традиционной фиксации в терминах прироста («экспоненциальный», «логистический»). Информационное расширение второй половины прошлого века, конечно, было схвачено отдельными авторами - М. Хайдеггером в 50-х («Отрешенность»), Э. Тоффлером и М. Маклюэном в 60-х и т. д. Однако, они
ориентировались на «исторические» и утратившие монополию медиаканалы. Сеть же имела преимущество хаотического, фактически бесконтрольного распространения, пределы которого отнюдь не конституировались земным шаром, что в XXI веке стало уже очевидным. Поэтому вспоминая известное выражение Хайдеггера («сегодня познание всего и вся доступно так быстро и так дешево...» [Хайдеггер, 1991: 103], стоимость современной сетевой информации можно охарактеризовать как демпинговую.
Массовизация и доместикация Интернета вызвала энтузиазм многих оптимистически настроенных интеллектуалов: одни считали, что сеть является результирующей радикального свободомыслия и обеспечивает сецессию из мира «утомленных гигантов из плоти и стали» [Барлоу, 2004], другие видели в сети условия для технологического скачка от капитализма к кибернетическому коммунизму [Барбрук, 2015]. Теперь уже ясно, что сеть -это особый топос, вмещающий фактически и потенциально статистически неохватываемое множество данных, связей и отношений. И авангардом информационной революции, маркера нашего времени, является не только перманентный прирост информации (напомним, не фиксируемый в традиционных терминах), но и интенсификация элементарной бинарной связи «запрос-ответ», сжатой во времени до нескольких секунд.
Интернет-технологии и сопряженный с их интенсивным развитием свободный доступ к информационным ресурсам обусловил модификацию социальных отношений и взаимодействий в самых различных сферах жизни - от политики и экономики до искусства и религии. Разумеется, Интернет-революция непосредственно повлияла на коммуникативную деятельность, сделав возможными высокоскоростной обмен сообщениями, быструю и эффективную обратную связь и доступ к авторскому контенту фактически вне зависимости от географического положения агентов. Однако, идеальная картина коммуникативной деятельности в купе с интенсификацией функционирования цифрового канала не всегда и не во всех случаях соответствует реалиям. На это указывал еще М. Кастельс в академическом
бестселлере «Галактика Интернет: размышления об Интернете, бизнесе и обществе»: «В то время как технология не гарантирует свободу, Интернет на самом деле является мощным инструментом как для осуществления личной свободы, так и свободы общественных групп. Тем не менее, свобода не предполагает ее непременно позитивной социальной реализации, поскольку все зависит от того, как люди и социальные институты относятся к свободе» [Кастелъс, 2004: 5].
В действительности индикаторы скорости и эффективности обмена сообщениями не отражают ряд специфических черт коммуникации, возникающих в Интернет-пространстве. В рамках Internet Studies и вне их пределов на эти специфические черты следует обратить внимание, так как они позволят составить сравнительно полноценную картину коммуникативных реалий. Для того, чтобы оценить эти реалии и определить их спецификацию, необходима попытка концептуализации, своего рода первичный онтологический набросок.
Методики исследования
Мы не будем оригинальными, если скажем, что связываем Интернет с множественностью, дифракцией, хаотической циркуляцией данных, по существу, выражающих идеологический и идейный плюрализм в «чистом» виде. Внешне коррелирующие точки зрения исторически фигурировали еще в 90-х гг. на Западе. Впервые западные авторы стали открыто говорить о тотализирующем плюрализме форм и содержания, форматов и идей в Интернете как «особом» топосе. В дискурсах сетевых либертарианцев (Д. Барлоу) и даже «киберкоммунистов» (Р. Барбрук) киберпространство позиционировалось как область фронтира, свободная от иерархий и структур мира «из плоти и стали». В общем виде, это означало, что сеть может охватить собой весь возможный спектр пропозиций, при это ни один из элементов спектра не может быть принудительным образом аннигилирован. В либертарианских дискурсах такое положение вещей значило безусловную ценность, едва ли не высшую в их условной аксиологической иерархии. В
отличие от пионеров либертарианства и «киберкоммунизма», сегодня, в конце первой четверти XXI в. мы уже знаем, что киберпространство не является анархо-либертарианским топосом, но фактически представляет собой территорию, сегментированную на зоны дискурсивного влияния, где подобно кибернетическому «черному ящику», сетевое пространство принимает событие, неопределенным образом его перерабатывает и выдает интерпретационный пул, в котором трудно (или даже невозможно) увидеть какие-либо закономерности. И разумеется, под вопросом находится и положение человека, выступающего в качестве пользователя.
Неопределенность положения современного познающего субъекта фундируется сложностью отношения и связи «пользователя» (за неимением другого понятия воспользуемся этим) и сетевого пространства: user подключается к процессам, происходящим в «черном ящике», и, следовательно, сохраняет относительную автономию или он и есть элемент «черного ящика»? Здесь не должно быть строгой дизъюнкции, по крайней мере, если анализировать обозначенную проблематику в разных ракурсах. В старой концептуально-антропологической оптике человек как будто остается многомерным, эксцентрическим, особым сущим, принципиально не редуцируемым к какому-либо одному измерению (образно говоря, он всегда «неуместен»). В контексте же современной культурной ситуации сеть стала аттрактором, притягивающим (поглотившим) потенции и импульсы человека. И дело здесь не только в психологической «зависимости» от машины: в объективистском ракурсе user представляет собой (по аналогии с концептом Делеза - Гваттари) машину мнений [Делез, Гваттари, 2010: 8], где последнее возведено в культ едва ли не всеми демократическими конституциями, декларациями и юридическими инстанциями. Важно понимать, что здесь «мнение», - неоднозначный феномен, как, например, в оптике платонизма, позиционируемый в качестве одной из высших ценностей смыслового регистра конкретного человека. Поэтому вследствие сложившегося положения вещей сеть уже невозможно назвать
пространством диалога. При этом сказанное не означает, что в сети принципиально невозможен диалог, в данном случае имеется в виду, что сама архитектура сети с бесконечными сочленениями, пересечениями и трансформациями текстов превращает диалог в случайное, «спонтанное» событие. Сомнительной была бы и маркировка «пространство полилога», уместней, пожалуй, выглядит «полифония», по крайней мере, в такой терминологии структуралисты и семиологи фиксировали текстуальную множественность.
В контексте конфликтных ситуаций с перекрестным действием агентов (политические структуры, социальные институции, общественные движения, индивиды) тренд множественности мнений имеет двоякое значение: с одной стороны, возникает широкий спектр идей, препятствующий переходу от тотализации какого-либо определенного мнения (расширению сферы воздействия) к тоталитаризму (монополии идеи и обслуживанию карательными структурами); с другой стороны, «шум» (Р. Барт), то есть одновременное функционирование различных агентов, существенно затрудняет любые попытки конструктивного диалога. Невольно возникает мысль, что молчание (и то вынужденное) остается в качестве единственного и вместе с тем сомнительного выхода из положения. На этом основании мы предполагаем, что многие представители молодого поколения проходят мимо разговоров о масштабных конфликтах не потому, что тема им «не интересна» или политические идеи и любые государственные идеологии для них не приемлемы на «генетическом уровне», а потому, что условия перманентной социализации сегодня существенно отличаются от социализации прошлого.
Несмотря на убедительность концептуального каркаса органопроекции (равно как и интеллектопроекции [Губанова, 2018: 254]), следует помнить об исторической уникальности статуса сети: о нем возможно говорить в терминах топологии. Это значит, что net вмещает. При этом по оценке здравого смысла, любому топосу присуща ограниченность и, следовательно,
архитектура сети тоже имеет пределы. И этот вопрос о границах, как известно, остро вставал на протяжении фактически всей истории человечества и, разумеется, редко быстро разрешался. Представления разворачивались в спектре взглядов, когда рискованно было бы считать, что сеть вообще не имеет границ (киберлибертарианцы), но столь же неоправданным было бы мнение о вполне определенной ограниченности топоса. В последнем случае границы net редуцируются к феноменам, находящимся за пределами сети, - например, к кремнию, электричеству и пр., то есть к материальному субстрату. Полярные и крайние точки зрения на границы сети, разумеется, касаются не только и не столько ее «физических» пределов, сколько поведенческих и мыследеятельностных практик человека. Предельная либертарианская позиция в антропологической оптике характеризуется рядом установок, которые мы сформулируем здесь в первичном виде, требующем дальнейшей корректировки.
В первую очередь, отметим, что в отличие от дисциплинарных ячеек, строго ограниченных, интегрированных в иные структуры, имеющих определенные легализованные рамки, Интернет безграничен и, следовательно, может вместить все, что угодно, где под «все, что угодно» понимается не только контент-объем, но и семантика (содержание и смысл). Памятуя о том, что либертарианская точка зрения кристаллизовалась на витке развития сети в 90-х гг., можно сказать, что оборотной стороной свободного выражения любых, даже самых провокационных идей, выступала анонимность, которая позиционировалась как своего рода защитный механизм, обеспечивающий безнаказанность. По мнению Е. О. Труфановой, «анонимность предполагает полную защиту приватного, поскольку подлинная личность и ее частная жизнь остаются за пределами проницаемости взгляда Другого. Анонимность, использование вымышленных ролевых образов, личин, были характерны для раннего периода развития Интернета, однако с тех пор как Интернет становится посредником в большом количестве социально-значимых активностей -
торговле, осуществлении бюрократических процедур, ведении переговоров -степень анонимизации пользователей снижается, на смену маскам все чаще приходят реальные люди» [Труфанова, 2018: 20]. При всей весомости приведенной аргументации завершающая часть цитируемой пропозиции, на наш взгляд, на сегодняшний день далеко не так однозначна: где и каким образом возможно найти критерии, позволяющие утверждать, что на смену симулякрам 90-х приходят некие «реальные люди»? Автор, по-видимому, прав, когда говорит об иллюзии анонимности, непосредственно влияющей на поведенческие практики в сети. Эта иллюзия - своего рода наследство либертарианской идеологии прошлого века, в оптике которого Интернет является уникальным (парадоксальным) топосом без границ, где единственное, с чем его можно сопоставить, - это Вселенная. Десятки «теорий» (намеренно закавычиваем слово в виду наличия на его счет множества спекуляций) устройства, происхождения и эволюции Вселенной создают полидискурсивный шум и превращают ее в топос-загадку. С появлением же World Wide Web (дословно - «Всемирной паутины») Интернет «потеснил» Вселенную, превратившись в ее прямого конкурента.
Другая либертарианская пропозиция гласит, что в Интернете «можно найти все». Проводником в тотальное хранилище информации, а точнее, в мир всеобщего трансэпохального коллективного знания, является, разумеется, поисковый запрос. Точно сказать, когда инфокоммуникационная сеть, созданная военными структурами, обросла социальной мифологией и «превратилась» в информационную вселенную, вряд ли возможно - скорее всего, этот процесс «превращения» растянулся на годы, хотя в значительной степени и ускорялся либертарианскими идеями о безграничности сети.
Еще одна либертарианская установка, трактующая поисково-потребительскую ориентацию, согласно которой поисковики должны «найти все», дополняется примитивизированной диалектической
противоположностью - продуктивно-производительной ориентацией. В Интернет массово «вбрасываются» инфопродукты, порождающие вечные
споры о качестве и потребительских свойствах. Иллюзия абсолютно свободного товарооборота, не опосредованного денежной эквиваленцией, обусловливает практики копирования и «бесконтрольного» тиражирования информации. В свою очередь, свобода рынка как свобода производства имеет в качестве оборотной стороны массовый вброс информации, не имеющей социальной ценности (флуд) и вредоносной в оптике юриспруденции и законодательства (реклама законодательно запрещенных товаров, услуг, пропаганда националистических, расовых и других подобных идей). Обозначенные примеры вполне очевидны. Однако, существуют неизмеримые объемы микроформатного контента, - в частности, пользовательские комментарии, - неоднозначно воздействующего на общее состояние Интернет-среды. Специфическим признаком такого контента является его вирусная или квазивирусная природа, спорадическое возникновение и бесконтрольное распространение. Пользуясь опять платоновским концептуальным аппаратом, можно сказать, что любой спектр комментариев де-факто превращается в конфликт множества мнений и позиций, многие из которых откровенно претендуют на истинность.
В особые моменты развития общества и государства полидискурсивный «шум», разумеется, играет противоречивую роль и практически всегда является как причиной, так и следствием микроконфликтов, где комментарии - специфический контент, подведомственный аналитике и благодатная почва для эмпирических исследований. Однако в силу того, что научный формат настоящего монографического издания и задачи статьи не позволяют воспроизводить конкретные примеры микроформата с развернутой аналитикой, мы ограничиваемся сложившейся в настоящее время теоретической рефлексией на этот счет.
Благодатной средой для возникновения и распространения данного контента являются социальные сети, технически поддерживающие этот вид пользовательской активности (или деструктивности). Фильтры модерации,
очевидно, не всегда эффективно справляются с массированной комментаторской деятельностью. Как правило, «кластеры» комментариев (этот термин использован здесь без какой-либо научной строгости) не имеют структуры, поскольку не соответствуют формату диалога, беседы или разговора, они способны создавать лишь квазидревовидные структуры, которые стремительно рассыпаются и сменяются новой хрупкой архитектурой. Так, например, один из микроформатов - пользовательские комментарии - показывает, что традиционные методы исследования (прежде всего, наблюдение) могут дать неоправданно ограниченные и даже искаженные результаты на выходе.
В коммуникативном плане в данном случае приобретают значимость качественные характеристики канала обмена сообщениями. В частности, речь идет об открытости (вместе с тем защищенности от несанкционированных вторжений), отсутствии помех, свободной полиагентной циркуляции информации и т. д. Общеизвестны множественные исторические прецеденты нарушения функционирования коммуникационных каналов - причем эти нарушения не относились к техническому порядку. Дискурс литературной фантастики также оставил заметный след в конструировании и дескрипции коммуникационных «перверсий». Одним из ярких литературных примеров является ситуация, описанная в популярной антиутопии «Москва 2042» В. Н. Войновича. Главный персонаж знакомится с членами союза коммунарских писателей, день за днем интенсивно стучащими по клавиатурам и пишущими, вероятно, очередную государственную поэму, воспевающую подвиги руководителя. Не удивительно, что услышанная новость обескуражила героя: «Наши подкомписы [члены союза писателей - прим. Е. Г., А. Д.] пользуются такой свободой, какой не было никогда ни у кого. И пишут они не то, что им приказывают, а абсолютно все, что хотят» [Войнович, 1982: 202]. По всей вероятности, эта констатирующая пропозиция была ложной. Средствами сатиры и гротеска В. Н. Войнович показал, что это не так. «Компьютер у нас,
действительно, замечательный. Лучший в мире. Между прочим - он посмотрел мне прямо в глаза, - это мое детище. Это я лично изобрел этот компьютер» [Войнович, 1982: 203]; «Я вообразил большой зал, освещенный люминисцентными лампами. Множество отливающих зеленью экранов, перемигивание разноцветных индикаторов и управляющих кнопками молчаливых людей в белоснежных халатах» [Войнович, 1982: 205]; «Так вот представьте себе мое ощущение, когда я открыл глаза увидел, что в небольшой комнате, освещенной только одной голой лампочкой свечей не больше, чем в сорок, нет не то что компьютера или чего-нибудь в этом роде, но даже и табуретки. Только корявые стены из плохо побеленного кирпича да торчащий из одной стены пучок проводов с голыми концами» [Войнович, 1982: 205]. «Гениальное» изобретение компьютерной эпохи 40-х гг. XXI в. свелось к пучку обрезанных проводов. Естественно, интенсивная деятельность писателей не фиксируется и не результируется. Внешне бессмысленная процедура риторически изящно обоснована государственным идеологом: «Вы же сами знаете, что есть такие люди, которым лишь бы что-то писать. А что из этого получается, им совершенно неважно» [Войнович, 1982: 206].
Выводы. При всем гротескном заряде вышеприведенной мысли в ней есть рациональное и прогностическое зерно. Эпоха «развитого» Интернета дала обывателю (все мы, разумеется, периодически выступаем в подобном качестве) неоднозначные возможности: писать сколько угодно и фактически что угодно. Последнее бытует, по крайней мере, в виде известного стереотипа. Доместикация Интернета постепенно превратила его в пространство хаотически возникающих мнений, которые уже не образуют никакие структуры и даже их подобия. Несмотря на это, сама возможность выражения мнения (часто уничижительного и оскорбительного) позиционируется едва ли не как «естественное» право и попадает в один ряд с традиционными западными демократическими свободами. Дело в том, что на практике, в конкретных кейсах, можно встретить многочисленные
ситуации «рваной» коммуникации, когда функционирующий и открытый канал в действительности не обеспечивает полноценного коммуникативного процесса из-за лавинообразной генерации пользовательских мнений. В этой связи можно указать на любопытную закономерность: новые Интернет-каналы (термин «канал» мы используем в данном случае в качестве формата презентации контента) активно реагируют на комментарии подписчиков. Часто возникают ситуации, когда автор контента отвечает буквально на каждый комментарий.
Кроме того, с популяризацией контента увеличиваются риски разрыва коммуникации. Это означает, что адресат фактически не реагирует (не репрезентирует свою реакцию) на пользовательские суждения. Несмотря на это, «машина мнений» функционирует бесперебойно и даже набирает обороты. Нет ничего удивительного в том, что сложившаяся ситуация внешне схожа с гротеском обозначенной антиутопии. Как правило, мнение сталкивается с другим мнением и начинается пропозиционная война, разрушающая любые зачатки тематических структураций. Машина мнений (что внешне парадоксально и требует уже психологических исследований) интенсивно функционирует даже тогда, когда контент, по утверждению ряда пользователей, им «совершенно не интересен». Тем не менее, Интернет-«поля» стремительно заполняются подобными констатациями. Извне это может выглядеть следующим образом: вместо того, чтобы пропустить неинтересный видеоролик и потратить на это не более секунды, пользователь заходит в комментарии (предварительно смотрит, как минимум, 5-10 секунд на контент) и пишет о том, что этот ролик «отвратительно скучный», как ему «надоел этот канал» и что он хочет быстрее от него «отписаться», несмотря на апелляцию к здравому смыслу, подсказывающую, что на вышеобозначенные процедуры времени и сил затрачивается в разы больше.
Перспективы дальнейшей исследовательской работы. Микроформаты, таким образом, являются уникальными и набирающими обороты агентами цифровой среды. Их ключевые агентные характеристики сводятся не только
к известной репрезентации содержания (политической и культурной повестки, корпоративных идеологем, молодежных трендов и т. д.), но также к сборке и фиксации пользовательских вербальных реакций. По существу, микроформаты выступают в качестве катализатора роста ризомы мнений. В синергетических терминах, эта роль микроформата (равно и любого другого Интернет-формата) может быть сопоставлена с поведением «странного аттрактора» с присущими ему хаотической динамикой и трудно прогнозируемым поведением [Lahav, 2022: 1]. Разумеется, динамический хаос во внешне детерминированной системе существенно влияет на все происходящие процессы, и коммуникативные не являются исключением. Все это фундирует проблемный исследовательский вопрос, возможна ли вообще научная концептуализация Интернет-коммуникации. Если возможна, то каковы ее границы? Достаточно ли, например, концептуально -терминологического аппарата синергетики для описания коммуникативных процессов или, напротив, этот аппарат существенно ограничен в применении?.. На эти и другие вопросы еще предстоит дать вариации ответов, задача которых пополнить инструментарий способов фиксации и аналитики микрофеноменов стремительно меняющейся современности.
Библиография
Барбрук, Р. Интернет-революция / Ричард Барбрук. - Москва: Ад Маргинем Пресс, 2015. 127 с.
Барлоу, Д. Декларация независимости киберпространства /Д. Барлоу // Информационное общество: сборник] / сост. А. Лактионова. - М.: АСТ, 2004. 507 с.
Войнович, В. Н. Москва 2042 / В. Н. Войнович. Ann Arbor: Ardis, 1987. 344 с.
Губанова, А. С. Интернет-технологии как продолжение человеческого тела / А. С. Губанова // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2018. Т. 18. № 3. С. 252-255.
Делез, Ж. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения / Ж. Делез, Ф. Гваттари. -Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2010. 895 с.
Кастельс, М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / М. Кастельс. - Екатеринбург: У-Фактория, 2004. - 328 с.
Труфанова, Е. О. Приватное и публичное в цифровом пространстве: размывание границ / Е. О. Труфанова // Galactica Media: Journal of Media Studies. 2021. Т. 3. № 1. С. 1438.
Хайдеггер М. Отрешенность / М. Хайдеггер // Разговор на проселочной дороге. -М.: Высшая школа, 1991. 191 с. С. 102-111.
Lahav, N. Topological synchronization of chaotic systems / N. Lahav // Scientific Reports. 2022. V. 12. I. 1.
References
Barbrook R. (2015) Internet-revoljucija: ot kapitalizma dot-komov k kiberneticheskomu kommunizmu [Net Revolution: From Dotcom Capitalism to Cyber-Communism]. Moscow: Ad Marginem Press.
Barlow D. (2004) Deklaratsiya nezavisimosti kiberprostranstva [A Declaration of the Independence of Cyberspace]. In: Informatsionnoye obshchestvo [Information Society]. Moscow: AST, pp. 349-354.
Castells M. (2004) Galaktika Internet: Razmyshleniya ob Internete, biznese i obshchestve [The Internet Galaxy: Reflections on the Internet, Business, and Society]. Ekaterinburg: U-Faktoriya.
Deleuze G. (2010) Tysyacha plato: Kapitalizm i shizofreniya [Thousand Plateau. Capitalism and schizophrenia]. Ekaterinburg: U-Faktoriya; Moscow: Astrel'.
Gubanova A. S. (2018) Internet-tekhnologii kak prodolzheniye chelovecheskogo tela [Internet technologies as an extension of the human body]. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya: Filosofiya. Psikhologiya. Pedagogika. 3: 252-255.
Heidegger M. (1991) Otreshennost' [Detachment]. In: Razgovor naproselochnoy doroge [Conversation on a country road]. Moscow: Vysshaya shkola, pp. 102-111.
Lahav N. (2022) Topological synchronization of chaotic systems. Scientific Reports. 1.
Trufanova E. O. (2021) Privatnoye i publichnoye v tsifrovom prostranstve: razmyvaniye granits [Private and Public in the Digital Space: Blurring the Boundaries]. Galactica Media: Journal of Media Studies. 1: 14-38.
Voinovich V. N. (1987) Moskva 2042 [Moscow 2042]. Moscow: Ann Arbor, Ardis.
Сведения об авторах
Гредновская Елена Васильевна - кандидат философских наук, доцент, заведующий кафедрой философии, Институт медиа и социально-
гуманитарных наук, Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет), e-mail:
nebytiya_net@mail .ru.
Дыдров Артур Александрович - доктор философских наук, доцент, профессор кафедры философии, Институт медиа и социально-гуманитарных наук, Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет), e-mail: zenonstoik@mail.ru.
Grednovskaya Elena Vasilievna - Candidate of Philosophy, Associate Professor, Head of the Department of Philosophy, Institute of Media and Social Sciences and Humanities, South Ural State University (National Research University), e-mail: nebytiya_net@mail.ru.
Dydrov Artur Aleksandrovich - Doctor of Philosophical Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of Philosophy, Institute of Media and Social Sciences and Humanities, South Ural State University (National Research University), e-mail: zenonstoik@mail.ru.
