CC BY
25
удовлетворительными: 70 процентов этого парка у субъектов малого и среднего предпринимательства требует незамедлительного списания из-за неэффективности и непригодности к эксплуатации.
Решение проблем развития малого и среднего предпринимательства в транспортном комплексе возможно только при условии комплексной государственной поддержки в увязке с уже имеющейся системой поддержки малого и среднего предпринимательства.
Отдельно^становимся_на„др отрасли
функционирует избыточное количество хозяйствующих субъектов, занятых перевозочной деятельностью. Подавляющее число мелких перевозчиков не в состоянии обеспечить эффективность, безопасность и качество перевозочной деятельности, соответствующие современным стандартам, а также не имеют предпосылок для устойчивого развития и не обладают возможностью аккумулировать собственные и привлечённые средства для обновления основных фондов, отличающихся высокой капиталоёмкостью и длительными сроками окупаемости.
Функционирование в отрасли большого числа перевозчиков, обладающих низкими показателями инвестиционной активности и кредитоспособности, создаёт угрозу дальнейшего сохранения устаревшей возрастной структуры основных фондов отрасли и дисбаланса между функциональной структурой флота и структурой платёжеспособного спроса на услуги внутреннего водного транспорта.
Таким образом, государственное регулирование различных направлений деятельности в транспортной инфраструктуре является социально необходимым и экономически целесообразным.
В.К. Лукин
доцент кафедры предпринимательской деятельности, к.э.н., Кубанский социально-экономический институт
V.K. Lukin
Associate Professor of the Department of entrepreneurship, Ph.D., Kuban Social and Economic Institute
Д.В. Петров начальник научного отдела, Кубанский социально-экономический институт
(hati1984@mail.ru) D.V. Petrov
Head of the research department, Kuban Social and Economic Institute
ЭКОНОМИКА СССР В ПОСЛЕВОЕННОЕ ВРЕМЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА УГОЛОВНУЮ ПОЛИТИКУ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА
Аннотация. В статье раскрываются особенности послевоенной экономики советского государства и ее влияние на содержание уголовной политики. Отмечается, что в результате Великой Отечественной войны экономика СССР находилась в тяжелом положении. Советская власть для улучшения положения экономическим методам предпочла
административно-репрессивные меры, и прежде всего это касалось усиления уголовного наказания за хищения продовольствия. Приводятся и анализируются принятые в эти годы уголовные законы, статистические данные, делаются соответствующие обобщения. Annotation. The article reveals the features of the postwar economy of the Soviet state and its impact on the content of criminal policy. It is noted that as a result of the Great Patriotic War the USSR economy was in a difficult situation. The Soviet government preferred administrative-repressive measures to improve the situation of economic methods, and first of all it concerned the strengthening of criminal punishment for the theft of food. The criminal laws and statistics adopted in these years and statistical data are given and analyzed and appropriate generalizations are made. Ключевые слова: послевоенное время, экономика, преступность, уголовная политика, хищения, урожай, уголовное законодательство. Keywords: post-war time, economy, crime, criminal policy, embezzlement, harvest, criminal legislation.
Непосредственной после окончания Великой Отечественной войны советская власть столкнулась с экономической проблемой, для решения которой были использованы преимущественно репрессивные меры, среди которых важнейшее место отводилось уголовно-правовым средствам [1, с. 59]. Речь идет о том, что помимо разрухи народного хозяйства, вызванной жестокой войной, в стране возникли большие трудности с продовольствием в связи с неурожаем [2, с. 88]. Например, в 1946 г. по данным, представленным Госпланом СССР на имя заместителя Председателя Совета Министров СССР А.А.Андреева, погибли от засухи большие площади зерновых культур, урожай собирали или с большим опозданием или вообще оставили на полях. К весне погибло 2,6 млн га озимых. Остались неубранными или погибли от засухи огромные площади обрабатываемой земли. Хлеба не хвата-ло[3, с. 520].
Своеобразный социально-экономический анализ причин голода в деревне провел С. Д. Коряков, депутат одного из сельсоветов Кировской области, направивший свое письмо в Совет Министров СССР. Он писал, что, вернувшись из армии летом 1946 г., обнаружил, что более 70% хозяйств из пяти соседних колхозов вместо хлеба питаются суррогатом, состоящим на 40% из муки, а в остальном - из клевера, травы-кислянки, льняной мякины. С половины лета многие вынуждены покидать свое хозяйство и уходить на работу в лесную промышленность, чтобы прокормить себя и семью. Выводы депутата сельсовета в полной мере отражают общие тенденции обезлюдения деревни. Трудоспособное население под любым предлогом пыталось уйти из деревни. Деревня ежегодно теряла до 2 млн человек [3, с. 524]. По данным ЦСУ СССР уровень душевого потребления колхозников в типичной для центральной России Пензенской области составляло не более 5 пудов хлеба на человека, в то время как в конце Х1Х в. эта цифра составляла 25 пудов [4, с. 117-138].
В соответствии с методами административно-командного управления проблему продовольствия (по сути проблему голода на значительной части территории страны, которая наибольшее обострение получила в 19461947 гг.) стали решать принудительными средствами, переходящими в ка-
рательные меры [5]. При этом приоритетным направлением в борьбе с преступностью в связи с указанными причинами стала проблема сохранности собираемого урожая и других видов продовольствия, причем другой метод - экономический - в должной мере не использовался, а за основу были взяты меры государственного принуждения [6, с. 48]. Следует заметить, что граждане в большинстве случаев совершали преступления не из корысти, а из суровой необходимости, связанной со стремлением обеспечить свое существование [7, с. 4-9], по сути дела, речь о защите своего права на жизнь как первейшее естественное право человека [8, с. 16].
Приведем несколько примеров. Так, 27 июля 1946 г. было принято постановление Совета Министров СССР и ЦК КПСС «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи», а позже, 25 октября 1946 г. - постановление Совета Министров СССР и ЦК КПСС «Об обеспечении сохранности государственного хлеба». В последнем документе указывалось, что «руководители партийных и советских организаций, работники прокуратуры и Министерства внутренних дел ... склонны мириться с фактами хищений и разбазаривания государственного хлеба и не принимают необходимых мер по обеспечению его сохранности». И если в 1945 г. было осуждено 5757 председателей колхозов, которых делали «крайними» в том, что вообще эта проблема возникла, то в 1946 г. - уже 951113. Судили бригадиров, заведующих фермами. В некоторых районах было осуждено от четверти до половины всех председателей [4, с. 122].
Несколько позже репрессивные меры ужесточили в отношении всего общественного и государственного имущества - 4 июня 1947 г. был издан закон «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» [9]. В первой статье говорилось: «1. Кража, присвоение, растрата или иное хищение государственного имущества -карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от семи до десяти лет с конфискацией имущества или без конфискации». Далее следовали привилегированные и квалифицированные составы данного преступления: «2. Хищение государственного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах -карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от десяти до двадцати пяти лет с конфискацией имущества. 3. Кража, присвоение, растрата или иное хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества - карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пяти до восьми лет с конфискацией имущества или без конфискации. 4. Хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах - карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от восьми до двадцати лет с конфискацией имущества. 5. Недонесение органам власти о достоверно известном готовящемся или совершенном хищении государственного или общественного имущества, предусмотренном статьями 2 и 4 настоящего Указа - карается лишением свободы на срок от двух до трех лет или ссылкой на срок от пяти до семи лет».
В этом указе по сравнению с действовавшим тогда уголовным зако-
нодательством, регулирующим ответственность за хищения имущества (УК РСФСР 1926 г. с последующими изменениями и дополнениями) более тщательно с юридической точки зрения были разработаны составы соответствующих преступлений [10, с. 522] и значительно усилено наказание (например, за особо квалифицированное хищение личного имущества путем разбоя по Указу предусматривалось лишение свободы на срок до 20 лет, а ранее было до 10 лет). Законодатель отказался смешивать в том же составе разбоя два преступления - собственно разбой и неосторожное убийство при совершении разбоя (по Указу эти деяния стали квалифицироваться отдельно, а ранее предполагался один состав разбоя [11]). Было также сочтено целесообразным отказаться от понятия «социальной опасности» при определении меры наказания, что определенным образом меняло в целом правовую систему страны [12, с. 44].
Тогда же, 4 июня 1947 г., был принят и Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан» [13]. Содержание его во многом было сходным с рассмотренным документом; вместе с тем санкции были ниже (например, кража общественного или государственного имущества имела предельной санкцией 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества, а для кражи личного имущества предельным было наказание в 6 лет лишения свободы без конфискации). При этом, как показала правоприменительная практика, акцент в директивных документах по применению указанных актов безусловно делался на усилении репрессий в отношений лиц, посягавших на общественное (государственное) имущества, что было характерным в целом для карательной политики советского государства не только этого, но и начального периода [14, с. 169].
В целом, как видно, выход из тяжелого экономического положения Советского Союза после окончания Великой Отечественной войны советская власть решила искать на пути усиления уголовных репрессий, и прежде всего ха хищения чужого имущества. Соответственно в стране изменялся и социальный состав лиц, нарушавших уголовное законодательство. Из привлеченных к уголовной ответственности в январе-марте 1949 г. рабочие составляли 40%, колхозники - 2,2%, а служащие различных учреждений уже 21,3%. В 1953 г. из числа привлеченных к уголовной ответственности к рабочим и служащим промышленных предприятий относилось 62,6%, колхозникам и работникам совхозов - 6,3% [15, с. 61-62] .
Следует заметить, что разрушенная послевоенная экономика привела к тому, что значительную часть осужденных по уголовным делам представляли лица, «не имеющие определенных занятий и места жительства». В 1946 г. к данной социальной категории относились 29,2% привлеченных к уголовной ответственности, в 1947 г. - 32,2%. Постепенно доля этой социальной группы в числе привлеченных к уголовной ответственности снижалась. В 1949 г. она составляла 10,8% (в Ленинграде - 22,3%), 1953 г. - 16%, 1954 г. - 6,4%. В данную группу сотрудники милиции включали все маргинальные слои, не имеющие устойчивых социальных связей. Сюда вошли и уголовники- профессионалы, и лица, выброшенные войной из привычной жизни и не сумевшие найти себя в послевоенной стране - бывшие фронтовики и эвакуированные, бродяги, попрошайки, дезертиры с предприятий,
беглецы из ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения, дезертиры из армии [16] и т.д. Вся эта масса не имела легальных средств существования и зарабатывала на жизнь случайными заработками, криминалом, нищенством. Улучшение условий жизни, расширение социально-бытовой сферы, развитие производства, с одной стороны, и усиление карательных мер государства против этой категории граждан (как среды формирования криминальных элементов) привели к сокращению численности данной социальной группы и, как следствие, уменьшению ее доли в деятельности криминального характера. Источники:
1. Историческое развитие уголовного права России. Агафонов Ю.А. Учеб. пособие / Ю.А. Агафонов, И.В. Упоров; М-во внутрен. дел Рос. Федерации. Краснодар. юрид. ин-т. Москва, 2003.
2. Упоров И.В., Скрыльников К.А. Социально-правовые аспекты уголовно-исполнительной политики советского государства в 1930-1960 гг. Краснодар, 2003.
3. Геллер М.,Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года о наших дней. Лондон, 1989. С. 520-521.
4. Попов В.П. Крестьянство и государство (1945-1953) // Исследование новейшей русской истории. 1992. №9. С. 117-138.
5. Упоров И.В. Государственная политика СССР по борьбе с бандитизмом на бывших в оккупации советских территориях (1943-1953 гг.). Москва, 2015.
6. Курдюк П.М., Упоров И.В., Акопян А.В. Преступность как социально-опасное явление и государственное принуждение как метод его нейтрализации. Краснодар, 2007.
7. Упоров И.В. Историко-ментальные причины правового нигилизма в России и условия его трансформации в правовой позитивизм // Право и практика. 2013. № 4. С. 4-9.
8. Рябченко Е.В., Рябченко А.Г., Упоров И.В., Кашоида В.В. Естественное право и особенности его закрепления в нормах позитивного права в России. Краснодар, 2004.
9. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» от 4 июня 1947 г. // СЗ СССР. 1947. № 14.
10. Кутафин О.Е. Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6 т. Т. 6. М: Мысль, 2003. С. 522.
11. Уголовное право России. Общая часть. Краткий учебный курс / А. В. Грошев, И. В. Упоров. Ростов-на-Дону, 2006.
12. Старков О.В. Упоров И.В. Юриспруденция. Введение в специальность. Москва, 2005.
13. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан» от 4 июня 1947 г. // Ведомости ВС СССР. 1947. № 19.
14. Упоров И.В. Институт уголовного наказания в советском государстве начального периода // Журнал российского права. 2000. № 11. С. 169.
15. Зубкова Е.Ю. Послевоенное общество: политика и повседневность 1945-1953. М., 1999. С. 61-62.
16. Упоров И.В., Харсеева В.Л., Григорьева А.Г., Стрельцов С.Г. Предупреждение преступности среди несовершеннолетних в советском государстве (1917-1991 гг.). Краснодар, 2014.
