CC BY
29
Вестник Челябинского государственного университета. 2018. № 5 (415).
Философские науки. Вып. 48. С. 34-43.
УДК 140.8
ББК 87.2
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ КАК ИДЕАЛЕМА (на материале исследования трудов К. Маркса)
А. Б. Невелев, А. Я. Камалетдинова
Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия
Экономическое сознание представляет собой сопряжение экономической мыслительной формы с реальными экономическими отношениями. В экономических отношениях активная развивающая роль принадлежит относящимся сторонам, которые являются элементами самой экономической реальности. Мыслительная форма представляет собой отношение, в той или иной степени отвлечённое от относящихся сторон и детерминированное энергийностью, деятельной способностью субъекта. Идеалема—это методологически сопряжённое рассмотрение мыслительной формы и отношений. Например, в исторически возникших теориях прибавочной стоимости мыслительную форму выражают учёные политэкономы (меркантилисты, физиократы), а отношения—реальные участники экономических отношений (крестьяне, пролетарии, буржуа). Идеалема, как методологический конструкт, обеспечивает взаимно критическое рассмотрение отношений и относящихся.
Ключевые слова: относительная самостоятельность сознания, идеалема, экономическое сознание, стоимость, потребительная стоимость, прибавочная стоимость, рента, капитал, меркантилисты, физиократы, прибыль от отчуждения, товар, деньги, труд, относительная форма стоимости, эквивалентная форма стоимости, историческое, логическое, экономическая маска, теории прибавочной стоимости, материальное основание сознания, сопряжение сознания и отношений.
Весьма показателен в методологическом отношении анализ «наполеоновских идей», который осуществляет К. Маркс в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Конкретно-историческое сознание эпохи буржуазных революций не выступает как независимый элемент анализа. В идее, как её берёт Маркс, представлены все существенные моменты общественной жизни, а ведущим пунктом развёртывания идей выступает развитие определённой формы собственности.
«Наполеоновские идеи» произошли из парцеллы. «Все "наполеоновские идеи" — это идеи неразвитой, юношески бодрой парцеллы; для отжившей парцеллы они—бессмыслица, не более как галлюцинация её предсмертной агонии, слова, ставшие фразами, духи, ставшие призраками» [4. С. 213].
Объективная мыслительная форма, снявшая определённость основания сознания (парцеллы), схвачена здесь и со стороны возникновения, и со стороны прехождения. Ясно, что квинтэссенция Марксовой методологии — установление сопряжённости объективной мыслительной формы с экономическим основанием сознания: и возникшая идея сопряжена с основанием (с «юношески бодрой парцеллой»), и отмирающая идея сопряжена с основанием (с «отжившей парцеллой»). Каждый шаг анализа здесь выверен путём обращения к конкретно-исторической практике.
Если попытаться выделить в общефилософской форме используемую здесь методологию, то в результате её применения, на наш взгляд, и обнаруживается тот идеализированный объект, о котором велась речь. Что, как не относительную самостоятельность сознания — массовые и вместе с тем индивидуализированные представления целого слоя людей, их социальные установки, убеждения, предпочтения, предрассудки, полуосознанные идеалы и связанные с ними социальные акты поведения, демонстрирует К. Маркс в анализе «наполеоновских идей»? Достоинство такой методологии в том, что К. Маркс расчленяет единое целое, сознание конкретно-исторической эпохи развития Франции на такие единицы, блоки, которые в основных, существенных чертах сохраняют свойства целого. К. Маркс не работает с сознанием, отсечённым от его основания, а затем вновь к этому основанию возвращаемым. Такое препарирование есть неорганичное вмешательство, нарушающее жизнь сознания. Единица анализа у него «обеспечивает привязку как к эмпирии, так и к наличным средствам анализа».
Л. С. Выготский писал: «Нам думается, что разительным и поворотным моментом во всём учении о мышлении.. является переход к анализу другого рода. Этот последний мы могли бы обозначить как анализ, расчленяющий сложное единое целое
на единицы. Под единицей мы подразумеваем такой продукт анализа, который в отличие от элементов обладает всеми основными свойствами, присущими целому, и который является далее нереализованными живыми частями этого единства» [1. С. 15].
В нашем случае целостность идеализированного объекта характеризуется единством объективной мыслительной формы и рефлексии над её основаниями. Отсечение объективной мыслительной формы от основания лишает её жизни, присущей целому. Так, обращение К. Маркса к конкретно-исторической форме частной собственности, конкретной форме частной собственности, конкретной форме общественного разделения труда [3. С. 31] есть рефлексия над основанием «наполеоновских идей», которая сразу даёт ключ к расчленению такого объекта, как осознание эпохи в его развитии.
Решающим шагом к проникновению в сознание эпохи является фиксация К. Марксом материального основания данной разновидности сознания: «Парцелла, крестьянин и семья; рядом другая парцелла, другой крестьянин и другая семья. Кучка этих единиц [выделено нами. — А. Н., А. К.] образуют деревню, а кучка деревень — департамент» [4. С. 207]. Объективная мыслительная форма, представляющая такое основание, и обусловливает «наполеоновские идеи», а объективное разрушение этого основания ведёт к превращению объективной мыслительной формы (соответственно — идей) в бессмыслицу. На ещё большую бессмыслицу обречён анализ сознания, его относительной самостоятельности в случае принципиальной установки, выводящей за пределы допустимого интервалы абстракции.
Единица анализа сознания в его относительной самостоятельности обусловлена объективной дифференциацией основания сознания. Такими специфическими основаниями являются, например, феодальная собственность, капиталистическая собственность и т. п. Так, индивидуальная частная собственность, обусловившая отношение обмена, определяет его специфический характер и специфику обмена как объективной мыслительной формы (специфику экономического сознания).
Таким образом, содержание идеализированного объекта, хотя и близко содержанию идеи как понятия, имеет специфику. Если идея есть единство понятия и реальности, то идеализированный объект, представляющий феномен относительной самостоятельности сознания, есть единство объ-
ективной мыслительной формы и её конкретного материального основания. Объективная мыслительная форма может быть, в зависимости от уровня развития, резюмирована в понятии, а может определять лишь допонятийные формы (восприятие, представление).
Новое содержание идеализированного объекта требует особого понятия и нового термина для своего обозначения. Учитывая близость нового понятия понятию идеи, мы называем его идеалема.
Идеалема есть, с одной стороны, обозначение основательно устойчивой совокупности мыслей и социальных чувств людей, порождаемой однотипным материальным основанием способа их жизнедеятельности и предназначенной утверждать и обосновывать этот способ, а с другой—средство для наиболее адекватного, как нам представляется, анализа относительной самостоятельности сознания конкретно-исторической эпохи. Анализ относительной самостоятельности сознания по идеале-мам как единицам целостности позволяет, на наш взгляд, корректно поставить и теоретически решить задачу исследования относительной самостоятельности сознания как органичного целого, в единстве её моментов.
Понятия, с помощью которых решаются задачи, близкие нашим, создаются в разных областях знания. Так, в социальной лингвистике активным методологическим средством выступает новое понятие «социалема», которую определяют «как социальный субстрат языка», языковой коллектив, в рамках которого осуществляется речевое взаимодействие на данном языке или диалекте, определённое сообщество людей, общающееся на одном и том же языке» [2. С. 7]. Содержание этого нового понятия ориентирует познание в том же направлении, что и идеалема, — на более основательное исследование.
Моментами идеалемы как идеализированного объекта, синтезирующего в себе объективную мыслительную форму и основание сознания, являются «основание идеалемы», «относительная форма идеалемы», «эквивалентная форма идеалемы». Относительная и эквивалентная формы, как уже отмечалось, — результат поляризации объективной мыслительной формы. В относительной форме идеалемы резюмирован способ, схема активного отношения, деятельности субъекта, детерминированной основанием идеалемы. В эквивалентной форме идеалемы резюмирован результат активного отношения, деятельности субъекта, детерминированный способом деятельности.
Основание идеалемы, её относительная и эквивалентная формы вместе образуют структуру идеалемы. Идеалеме, как целостной единице анализа, объективно присуще внутреннее «беспокойство», обусловливающее её жизнь. Она есть единство противоположностей. Отношение противоречия, внутренней напряжённости существует между основанием её и поляризованной формой. В своём основании идеалема жёстко определена местом индивида в материальном конкретно-историческом развивающемся процессе. Для основания характерно непрерывное изменение. Поляризованная форма, напротив, фиксируя некоторый инвариант изменений, консервативна. В качестве «фигуры» этих изменений она содержит момент независимости от них, объективно переносится, экстраполируется с одних изменений на другие.
Важно понять не только структуру идеалемы, но ещё и — как с нею работать. Теоретическая работа с идеалемой как идеализированным объектом обусловлена этим внутренним противоречием. Идеалема есть динамическое отображение развивающегося процесса, и, поскольку она с необходимостью предполагает рефлексию над этим своим основанием и самообновлением в соответствии с его развитием, она постоянно нацелена либо в будущее, являясь его предвидением, либо в прошлое, становясь способом его теоретической реконструкции, например, на материале экономического сознания.
Экономическому сознанию посвящена большая литература [10]. В обсуждении его проблематики участвуют экономисты, историки науки, социологи и, наконец, философы. Нет необходимости поэтому входить в обсуждение не только эмпирических фактов, но и многих теоретических вопросов, поднимаемых общественным сознанием современной эпохи. Сама по себе экономическая проблематика, включая и историю экономических учений, интересует нас лишь постольку, поскольку она помогает нам, вслед за К. Марксом, проследить становление и прохождение экономического сознания, в частности буржуазного, в контексте общефилософской проблемы относительной самостоятельности сознания. Именно этим объясняются два обстоятельства.
Во-первых, мы берём лишь тот период развития буржуазного экономического сознания, когда идеологи буржуазии пытались (подобно первооткрывателям новых материков) сами и смело обнаружить причины богатства и бедности людей, сами (и искренне) сформулировать глубинные основы
хозяйственной политики (как им казалось всего общества). Эти идеологи, сами того не подозревая, выражали интересы определённых слоёв класса буржуазии. Именно этот период становления буржуазного экономического сознания нам интересен в первую очередь, но именно с точки зрения той логики, которая столь же неосознанно подводила их к обнаружению тайны капиталистического накопления. Более или менее глубокое обнаружение этой страшной и конечной для буржуазного сознания тайны и означает уход буржуазных идеологов от «логики действительности», характеризует быстрый переход самостоятельности буржуазного сознания на стадию прехождения. Современное буржуазное экономическое сознание нас уже не интересует именно потому, что оно стало несамостоятельным. Оно стало зависимым от узко понятого классового интереса, от политического сознания (сознательный и бессознательный обман, манипулирование сознанием масс). Поскольку остатки относительной самостоятельности буржуазного сознания нас не интересуют, для философского анализа важной оказывается логически спрямлённая история рождения и смерти, то есть самые общие границы относительной самостоятельности сознания, и в ходе прехождения относительной самостоятельности буржуазного сознания — логика рождения нового типа относительной самостоятельности сознания.
Во-вторых, мы берём лишь идеологическое (рассудочное) выражение идеалемы (массовой представленности объективной мыслительной формы в её сопряжённости с материальным основанием сознания).
К. Маркс писал: «Политэконом (и капиталист: вообще мы всегда имеем в виду эмпирических [выделено Марксом. — А. Н., А. К.] дельцов, когда обращаемся к политэкономам, являющимся их научной совестью и их научным бытием)» [7. С. 130]. Этой методологической установки Маркс придерживается, в частности, в «Теории прибавочной стоимости», где он в исторической форме повторяет теоретическую часть «Капитала» [6. С. 9]. Поэтому «Теории прибавочной стоимости» являются ценным материалом для анализа относительной самостоятельности массового буржуазного экономического сознания по идеалемам.
Основанием идеалем в том случае, когда материалом выступает экономическое сознание, является метаморфоз собственности субъекта, обусловленный его местом в конкретно-исторической системе общественного разделения труда.
Это средства, которыми он располагает, которые в известном счёте определяют его субъективность. Соответственно, полоса поляризованной формы идеалемы такова: относительная форма идеале-мы — знание о способах экономической деятельности на данном основании идеалемы, эквивалентная форма идеалемы — знание о результате данного способа экономической деятельности. Развёртывание содержания идеалемы осуществляется в форме экстраполяции знания отмеченных экономических моментов на экономическую действительность.
Предпосылкой возникновения буржуазной идеалемы является универсальное развитие обмена, которое приводит к возникновению всеобщей формы стоимости как «общему делу всего товарного мира» [5. С. 76]. Все товары (товаровладельцы) «исключены из всеобщей эквивалентной формы», кроме одного. Всеобщая эквивалентная форма «общественно срастается» с товаром «золото» и превращается в денежную форму стоимости, в денежный эквивалент как полюс идеалемы товаровладельца, эквивалентный полюс (эквивалентную форму).
В полной форме стоимости, где развёрнутой относительной форме соответствует особенная эквивалентная, качество эквивалентов снято их количеством в виде незаверенной бесконечности. В денежной форме стоимости снимается в свою очередь количество эквивалентов. Товаровладелец осознаёт свой товар как инобытие денежного материала. Богатство, которое в действительности есть «огромное скопление товаров», выступает в сознании товаровладельцев этого периода в пре-вращённой форме — в форме денежного материала. «Создаётся впечатление, будто не данный товар становится деньгами только потому, что в нём выражают свои стоимости все другие товары, а наоборот, будто бы эти последние выражают в нём свои стоимости потому, что он — деньги» [Там же. С. 102].
Массовое меркантилистское сознание периода закрепления за золотом значения всеобщего эквивалента находит своё выражение в теориях о богатстве и его приращении, в концепциях меркантилистов. «Меркантилисты переносят центр тяжести на качественную сторону выражения стоимости, на эквивалентную форму товара, находящую своё законченное выражение в деньгах» [Там же. С. 70]. В истории известны две стадии развития меркантилизма: ранний меркантилизм (монетарная система) и развитый меркантилизм, который ищет средства обогащения в активном
торговом балансе. Ранний меркантилизм отражает суеверное преклонение «глупого» собирателя сокровищ перед покоящимся (денежным) бытием стоимости.
Содержание основания меркантилистской идеалемы и соответствующая база её экстраполяции в этом случае — собственность на товары. Относительная форма идеалемы меркантилиста-собирателя сокровищ и, соответственно, экстраполируемый способ экономической деятельности — отказ от потребления (отказ от следующего за приобретением денег акта их реализации). Эквивалентная форма идеалемы тут — прирост денежного материала над уже имеющимся за счёт воздержания от потребления. Эквивалентной форме соответствует мера экстраполяции данной идеа-лемы.
Для собирателя сокровищ, который является капиталистом «в себе», производительно воздержание от потребления, он подходит к прибавочной стоимости ещё «снизу», над его сознанием довлеет идеалема товаровладельца, для которого добыча денежного материала путём продажи своего товара — жизненно необходимое дело. Собиратель сокровищ, «куколка» капиталиста появляется, когда метаморфоз Т—Д—Т разрывается на стадии денег и денежные сокровища более или менее длительное время удерживают стоимость в её всеобщей форме.
«Но деньги — сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица» [Там же. С. 143]. Деньги в качестве общественной силы, которая служит частным целям, есть исторически возникшее, принципиально новое основание идеалемы, основание с новым содержанием.
Общественная необходимость, требующая от денег выполнения их посреднических функций, заставляет «умнеть» собирателя сокровищ, использовать деньги в качестве средства их самовозрастания. Это объективно обусловливает логику перехода к собственно буржуазной идеалеме ростовщика и купца.
Если «скупой рыцарь» имел в качестве относительной формы идеалемы (субстанции своего существования как собирателя сокровищ) воздержание от потребления, то ростовщик и купец потребляют деньги ради их расширенного воспроизводства. Активность денег есть посредническая активность купца, но с позиции купца дело выглядит иначе. Товары (товаровладельцы) для него
выступают необходимыми посредниками процесса самовозрастания первоначально авансированных денег в метаморфозе Д—Т—Д'.
Собиратель сокровищ идёт к деньгам от товара, купец — от денег к товару. Соответственно, относительная форма его сознания и экстраполируемый способ деятельности — Д—Т—Д', а эквивалентная форма идеалемы — Д'. То есть экстраполируемым способом деятельности в рамках меркантилистской идеалемы купца является купля-продажа товара, мерой экстраполяции — прибыль от отчуждения.
Д—Т—Д' — это всеобщая формула капитала, к которой, в конечном счёте, сводится объективная мыслительная форма буржуазного экономического сознания, а значит, и все концепции буржуазной политической экономии, его концентрированному резюме.
Прибавочная стоимость в её «ослепительной» форме — организующий центр буржуазного сознания, но это лишь эквивалентный момент, результат, снявший способы буржуазной экономической деятельности. В нём (в результате), снявшем деятельность буржуазии, погашены все различия этой деятельности. Между тем именно эти различия представляют для нас интерес в плане становления самостоятельности сознания.
Различие точки зрения на природу стоимости и прибавочной стоимости обусловлено различием экстраполируемых способов деятельности. Развитый меркантилизм трактует прибавочную стоимость так, как её понимает купец, который не покидает внешнего, поверхностного движения товаров — процесса их обращения.
Джеймс Стюарт, которого К. Маркс назвал «рациональным выразителем монетарной и меркантилистской системы», имея способ деятельности купца (купля ради продажи) в качестве относительной формы своей идеалемы трактует цену товаров (представляемые товары) двояко: «В цене товаров я рассматриваю две вещи как действительно существующие и совершенно отличные одна от другой: действительную стоимость товаров и прибыль от отчуждения» [6. С. 10]. Действительная стоимость товаров, согласно Д. Стюарту, не создаёт прибыли. Прибыль создаётся лишь в процессе продажи товаров выше их стоимости.
«Правоверные» меркантилисты трактовали продажу товаров выше их стоимости как положительное увеличение богатства, как прибыль, которая увеличивает совокупное богатство страны посредством обмена с другими странами. Д. Стюарт преодолевает это положение с помощью простого
соображения о том, что в совокупном процессе купли-продажи выигрыш одной стороны означает проигрыш другой стороны. То есть тут нет положительного увеличения стоимости, есть лишь «колебание весов богатства между участвующими сторонами».
В то же время Д. Стюарт разделяет взгляды меркантилистов на «прибыль от отчуждения». Фактически его точка зрения сводится к утверждению, что прибыль возникает в обращении и не возникает в обращении. Противоречивость его позиции им не осознана.
Д. Стюарт говорит о фабрикантах, промышленниках, но отождествляет их с купцами, поскольку относительная форма меркантилистской идеалемы, купля-продажа, как экстраполируемый на всю экономическую действительность способ деятельности специфически преломляет их деятельность в его сознании. Купец тут ^купля-продажа) объективно заслоняет для теоретического экономического сознания специфику качественно иных способов буржуазной деятельности в экономической сфере.
Объективная тенденция в развитии основания буржуазной идеалемы — развитие в сторону универсальной отчуждённости собственности, предметом купли-продажи становится всё более обширный круг вещей, в том числе — средства производства. В массовом количестве появляются «трудолюбивые люди» (А. Смит), лишённые средств производства и, следовательно, средств существования. Содержание основания буржуазной идеалемы (деньги) реализуется ради их возрастания всё более разнообразными способами. Логическое резюме исторического движения денег таково, что они, будучи идеальным снятием породившего их товарного мира (мера стоимости), возвращаются в породившее их основание (в качестве средства обращения) и реально слой за слоем снимают свои генетические предпосылки в качестве условий своего самовозрастания, вплоть до втягивания в этот метаморфоз и живого труда.
Этому процессу соответствуют тенденция развития относительной формы идеалемы, экстраполируемые на экономическую действительность способы деятельности буржуазии. Так, буржуазной идеалемой «в себе» является идеалема собирателя сокровищ, способ деятельности которого — воздержание от потребления. Логически ближайшим к собирателю сокровищ выступает ростовщик, рафинированный буржуа. Относительная форма его идеалемы — Д—Д'. Ростовщик экстраполирует
этот способ деятельности на деньги, находящиеся в чужой частной собственности.
В сравнении с фетишистской рабской зависимостью идеалемы собирателя сокровищ от денежного материала, находящегося в границах этой частной собственности, идеалема ростовщика более независима от своего основания, от этой частной собственности на деньги. Тут есть прогресс в сторону «просвещённого фетишизма». За свои деньги ростовщик «покупает» большие деньги. Как отмечает К. Маркс, промежуточный товар тут тоже имеется. Это совершенно идеальный товар — совесть, честь [7. С. 21-23] того, кому деньги ссужаются.
Материальное посредническое движение, реализация денег в товарах, закрыто для ростовщика. Для него субстанционален акт ссуды, Д—Д'. Эквивалентная форма идеалемы ростовщика — процент от ссуды, Д'. Меркантилизм отражает предельную несамостоятельность буржуазного экономического сознания, которое не знает иного бытия прибавочной стоимости, кроме прироста денежного материала. Таков ранний меркантилизм.
«Он [капиталист. — А. Н.], — писал К. Маркс, — должен иметь деньги в своих руках для антиципации... прибавочной стоимости» [8. С. 247]. В этой фразе К. Маркс отметил два момента буржуазной идеалемы, её основание и эквивалентную форму. Но буржуа всегда ожидает прибавочную стоимость в её определённом виде, и эта специфика зависит от способа экономической деятельности. Горизонт антиципации тем шире, чем развитее способы реализации денег, относительная форма идеалемы.
Более развитая (по сравнению с ростовщической идеалемой и её относительной формой Д—Д') идеалема имеет относительную форму Д—Т—Д'. Разорение кредитуемых наталкивает кредиторов на необходимость реализации полученных товарных масс, то есть акт ссуды раскрывается как более развитая форма — покупка товаров. Далеко не все товары могли соперничать с золотом в его функции денег, они портились, разрушались, порождая естественное стремление перелить прибавочную стоимость в звонкую монету. Бальзаковский Гобсек — логически промежуточный тип между ростовщиком и купцом.
Окончательный перелом в сознании наступает, когда деньги объективно утвердились как средство самовозрастания. Способ деятельности купца (купля-продажа) определяет меркантилистскую идеалему. Экстраполяция купли-продажи представляет буржуазному экономическому сознанию весь остальной экономический мир в ка-
честве инобытия прибыли от отчуждения. Всё большее (в тенденции—бесконечное) количество разнокачественных товаров, попадая в сферу купеческой деятельности, приобретают значение средств для возрастания авансированных денег. Меркантилистское сознание «испаряет» разнокачественные товары до абстракции прибыли от отчуждения.
Качество товаров, их потребительная стоимость отступает на задний план, поскольку меркантилистское сознание интересует уже количественная разница приносимой куплей-продажей прибыли. В меркантилистском сознании любой товар — деньги. Поэтому на поверхность всплывает количественное различие способности товаров приносить прибавочные деньги. «В основе воззрений меркантилистов лежало представление о том, что труд производителен лишь в тех отраслях производства, продукты которых, будучи отправлены за границу, приносят стране больше денег, чем они стоили. — которые, следовательно, дают стране возможность в усиленной мере участвовать в присвоении продуктов. золотых и серебряных рудников» [6. С. 135].
Д. Стюарт фиксирует конечные пределы меркантилистского сознания, меркантилистской идеалемы, канун перехода от рассмотрения прибавочной стоимости только в объективированном, вещественном бытии к рассмотрению прибавочной стоимости также и в субъективной форме (труде).
Физиократы — «рупор» (К. Маркс) земельного собственника, точнее, капиталиста-фермера. «Физиократы перенесли исследование о происхождении прибавочной стоимости из сферы обращения в сферу непосредственного производства» [Там же. С. 14]. Стоимость физиократы отождествляли с потребительской стоимостью. Поэтому прибавочная стоимость интерпретировалась как избыток потребительных стоимостей, которые произведены, над потребительными в процессе производства потреблёнными стоимостями.
Исторически прежние средства, обеспечивающие самовозрастание денег, становились всё менее отвечающими своему назначению. Отсюда — обращение сознания буржуа к поискам новых способов деятельности. У разорённого индивидуального частного собственника уже ничего нельзя купить. У него нет овеществлённого труда для продажи (товара), у него, соответственно, нет овеществлённого труда для покупки (денег).
Между тем деньги купца настоятельно требуют самовозрастания, отсюда перестройка
относительной формы идеалемы экстраполируемых на экономическую действительность способов деятельности. Каждая новая перестройка экстраполируемых способов деятельности является логическим продолжением, развитием уже существующих. Развитие это имеет характер скачкообразного перехода к включению в уже имеющийся способ деятельности нового элемента. Этот новый решающий элемент оказывает специфицирующее влияние на идеалему в целом.
В теоретическом обобщающем экономическом сознании качественная специфика идеалемы возводится в абсолют и вся экономическая реальность перетолковывается в свете этой специфики. Так как относительная форма идеалемы — это идеальная «упорядочивающая» для данного экономического сознания весь отображаемый мир система, она для него всеобща.
«Так как земледельческий труд, по мнению физиократов, есть единственно производительный труд, единственный труд, создающий прибавочную стоимость, то та форма прибавочной стоимости, которая отличает земледельческий труд от всех других отраслей труда, земельная рента, является для них всеобщей формой прибавочной стоимости. Промышленная прибыль и денежный процент являются лишь различными рубриками, по которым земельная рента распределяется и переходит определёнными долями из рук земельных собственников в руки других классов» [6. С. 18].
Специфирующим элементом физиократической идеалемы явился наём рабочей силы земледельца, и он, как видно из мысли К. Маркса, превратил эквивалентную форму идеалемы, Д', в земельную ренту, которая выступила мерой экстраполяции физиократической идеалемы на всю отображаемую в сознании экономическую реальность: основа существования всех других классов общества — земельная рента.
Прибавочная стоимость в физиократическом сознании поначалу тоже предстаёт в форме вещи, как «чистый дар природы». Сказывается влияние меркантилистской идеалемы, которая вообще знает только объективированное бытие прибавочной стоимости. Однако у физиократов, например в воззрении Тюрго, налицо уже определённое смещение прибавочной стоимости с объективированного состояния на труд. Тюрго пишет: «То, что труд земледельца извлекает из земли сверх необходимого для удовлетворения его личных потребностей, образует единственный фонд заработной платы,
которую получают все другие члены общества в обмен за свой труд» [9. С. 9].
В физиократической идеалеме прибыль промышленного капиталиста предстаёт как вычет из земельной ренты. Его прибыль сводится физиократами к его доходу. Физиократическая идеале-ма, как и предшествующая ей меркантилистская, универсально экстраполируется на всю экономическую реальность, со сферы производства земельной ренты, земледелия на промышленность, торговлю и другие «бесплодные» (с точки зрения физиократов) занятия.
В то же время физиократическая идеалема объективно ограничена своей особенностью, истолкованием прибавочной стоимости как неоплаченного земледельческого труда. И в форме процента, и в форме «прибыли от отчуждения», и в форме земельной ренты прибавочная стоимость объективно является особенной. Эти формы есть ступени развития прибавочной стоимости к действительно всеобщей форме. Но так как именно в сфере производства кроется сущность капитала, относительная форма физиократической идеалемы позволяет сознанию отобразить существенные моменты общественного функционирования, что видно на примере «Экономической таблицы» Ф. Кенэ.
По поводу последней К. Маркс писал: «Это была попытка представить весь процесс производства капитала как процесс воспроизводства, а обращение — только как форму этого процесса воспроизводства, денежное обращение—только как момент обращения капитала» [6. С. 345].
Метаморфоз относительной формы физиократической идеалемы (то есть способ движения денег от начальной суммы к авансированию в средствах производства земледельца, в рабочей силе земледельца), экстраполированный на экономическую действительность, подготовил рассмотрение всех других видов общественного производства на предмет положительного увеличения богатства.
П. Верри, ранний критик «предрассудка физиократов», отмечает: «Производство стоимости и богатства в одинаковой степени имеет место как в том случае, когда земля, воздух и вода превращаются на поле в пшеницу, так и в том случае, когда под рукой человека клейкие выделения насекомых превращаются в шёлковую ткань или когда отдельные кусочки металла соединяются вместе и образуют часовой механизм» [6. С. 40].
Труд промышленных рабочих по мере развития капитализма всё более осознаётся как производи-
тельный (производительный с позиции владельца денег, буржуа) наряду с земледельческим трудом. Это обусловлено тем, что «свободная» рабочая сила, независимо от формы её проявления, занимает всё более прочное место в метаморфозе относительной формы идеалемы. Эквивалентная форма такой идеалемы, прибавочная стоимость, начинает приближаться к уровню понятийного осознания, подготавливает его.
Метаморфоз относительной формы физиократической идеалемы — «начало конца» относительной самостоятельности буржуазного экономического сознания. Начало той границы, за которой происходит вульгаризация теоретического осознания. Поэтому исчерпание возможностей развития относительной самостоятельности сознания в границах буржуазного сознания должно привести к необходимости рассмотрения экономического сознания более прогрессивного класса.
Почему можно говорить, что физиократическая идеалема есть «начало конца» относительной самостоятельности буржуазного экономического сознания? Потому что в относительную форму идеалемы проник действительно субстанциональный (по отношению к стоимости и прибавочной стоимости) элемент — труд. Буржуазное отношение в конце концов с необходимостью приходит к выводу об исключительно функциональной роли буржуазии, которая существует, отнимая средства существования у других. Отважиться на то, чтобы подвести под себя такую «мину», буржуа в массе своей принципиально неспособен.
Полное исчерпывание возможностей прогрессивного развития относительной самостоятельности экономического сознания в его буржуазной форме связано с именами А. Смита и Д. Рикардо. Труд как таковой, независимый от формы своего проявления, выступал в их учениях как мера стоимости, прибавочный труд — как мера прибавочной стоимости. Это даёт оружие для пролетарской критики буржуазной политэкономии. Пролетарская критика ведётся в рамках идеалемы, у которой принципиально иное, чем у буржуа, основание, соответственно, иные относительная и эквивалентные формы. Строго научное понимание труда как меры стоимости с необходимо следующими выводами связано с именем К. Маркса.
Итак, как мы видим, объективное развитие основания идеалемы на стадии становления кристаллизовалось в ряде развивающихся друг из дру-
га объективных мыслительных поляризованных форм: Д — Д', Д — Т — Д', С. с. п. Д — — Т'—Д', Р. с.
(С. с. п. — средства сельскохозяйственного производства, Р. с. — рабочая сила земледельца). Специфика форм определила специфику идеалем, дифференциацию исходной идеалемы на меркантилистскую и физиократическую идеалемы. И эта, и другая идеалемы в результате универсальной экстраполяции на экономическую реальность дают специфическую картину этой реальности, резюмируемую в теоретических системах.
По мере усложнения экстраполируемых на экономическую реальность способов деятельности (воздержание от потребления, ссуда, купля-продажа, наём земледельца) происходит становление относительной самостоятельности сознания. Если «скупой рыцарь», собиратель сокровищ абсолютно сосредоточены на своей частной собственности, на деньги и их неподвижность в рамках этой собственности считают источником их самовозрастания, то ростовщик не столь зависим в своём сознании от основания своей идеалемы. Прирост своих денег он видит и в деньгах другой частной собственности. Ещё более независимо от основания идеалемы основание купца. Прирост своим деньгам он видит не только в деньгах другой частной собственности, но и в товарах другой частной собственности.
Причём подобно тому, как заимодавец, ссудив деньги под процент одному человеку и повторяя эту операцию по отношению к другим, становится независимым в своём сознании от качественного своеобразия человека (все другие частные собственности становятся просто инобытием процента), так и купец, тиражируя акт купли-продажи, устраняет независимость своего сознания от качества покупаемых и продаваемых товаров (и товаровладельцев). Товаровладельцы с их товарами и деньгами превращаются в инобытие «прибыли от отчуждения».
Наконец наём втягивает в сферу рассмотрения сам труд, и история повторяется: вначале прирост авансируемых денег видится только в конкретном виде труда (в земледельческом труде), затем при универсальном распространении найма — в труде как таковом.
Для получения развитого уровня самостоятельности сознания индивид не обязательно именно собственной деятельностью вырабатывает
поляризованную объективную мыслительную форму, он может её просто освоить, следуя общественному примеру. Но граница её как формы определяется в совокупном общественном развитии.
Становление относительной самостоятельности можно представить в виде спирали, состоящей из всё более расширяющихся кругов — идеалем. Прорыв на каждый новый круг происходит в результате освоения нового способа экономической деятельности. С возникновением нового способа новая идеалема экстраполируется вширь, «горизонтально», синхронически, пока не осваивает всё доступное ей пространство экономической реальности, чтобы вновь уступить место идущей на смену более развитой идеалеме. Сделаем основные выводы: 1. Становление самостоятельности сознания определяется:
а) закономерным характером становления самого материального основания (применительно
к экономическому сознанию — усиливающимся разделением труда);
б) учётом интересов всё большей массы индивидов — носителей данной формы сознания;
в) объективной логикой развития мысли (столкновением взглядов, представляющих разные слои одного и того же класса).
2. Относительная самостоятельность сознания на стадии становления проявляется в творческой активности сознания, опережении, нарастании независимости сознания от бытия. Вместе с тем относительной самостоятельности сознания на этой стадии далеко ещё до «чистоты» (синкретизм, господство предрассудка, внутренняя субъективная противоречивость).
3. Стремление убрать субъективные противоречия, сменить предрассудок на рассудок всё более явственной делает объективную противоречивость объективной мыслительной формы.
Список литературы
1. Выготский, Л. С. Собрание сочинений / Л. С. Выготский. — М. : Директ-Медиа, 2008. — 1095 с. — URL: http://bibHodub.ru/index.php?page=book&id=81386
2. Журавлёв, В. К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции / В. К Журавлёв. — М., 1982. — 343 с.
3. Маркс, К. Немецкая идеология / К. Маркс. — М. : Директ-Медиа, 2012. — 591 с. — URL: http:// biblioclub.ru/index.php?page=book&id=7120
4. Маркс, К. 18 брюмера Луи Бонапарта / К. Маркс. — М. : Директ-Медиа, 2007. — 705 с. — URL: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=26540
5. Маркс, К. Капитал / К. Маркс. — М. : Директ-Медиа, 2008. — 737 с. — URL: http://biblioclub.ru/ index.php?page=book&id=46496
6. Маркс, К. Теории прибавочной стоимости / К. Маркс, Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 26, ч. 1. — 476 с. — URL: https://www.marxists.org/russkij/marx/cw/t26-1.pdf
7. Маркс, К. Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — 2-е изд. — Т. 42. — 554 с.
8. Маркс, К. Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — 2-е изд. — Т. 49. — 712 с.
9. Тюрго, А. Избранные экономические произведения / А. Р. Ж. Тюрго. — М. : Директ-Медиа, 2007. — 171 с. — URL: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=26849
10. Экономические интересы и экономическое сознание при социализме / отв. ред. В. П. Фофанов. — Новосибирск : Изд-во Новосиб. ун-та, 1989. — 147 с.
Сведения об авторах
Невелев Анатолий Борисович — доктор философских наук, профессор кафедры философии, Челябинский государственный университет. Челябинск, Россия. filos@csu.ru
Камалетдинова Альфия Янаховна — кандидат педагогических наук, доцент кафедры философии, Челябинский государственный университет. Челябинск, Россия. allakamaletdinova@rambler.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2018. No. 5 (415).
Philosophy Sciences. Iss. 48. Pp. 34-43.
ECONOMIC CONSCIOUSNESS AS IDEALEMA (on the Material of the Study of K. Marks)
A.B. Nevelev
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia. filos@csu.ru
A. Ya. Kamaletdinova
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia. allakamaletdinova@rambler.ru
Economic consciousness is a combination of economic thought form with real economic relations. In economic relations, an active developing role belongs to the relevant parties, which are elements of the economic reality itself. The mental form is a relationship, in varying degrees, distracted from the relevant parties and determined by the energy, the active ability of the subject. Idealema is methodologically combined consideration of thought forms and relationships. For example, in the historical theories of added value, scientists Express the thought form of political economy (mercantilists, physiocrats), and the relationship—the real participants of economic relations (peasants, proletarians, bourgeois). The Idealema, as a methodological construct, provides a mutually critical consideration of relations and related.
Keywords: the relative autonomy of consciousness, idealema, economic consciousness, value, use value, surplus value, rents capital, the mercantilist, the physiocrats, the profit from the alienation, commodity, money, labor, the relative form ofvalue, the equivalent form ofvalue, the historical, logical, economic, mask, theories of surplus value, the material basis of consciousness, the pairing of consciousness and relationships.
References
1. Vygotskiy L.S. Sobraniye sochineniy [Collection of works]. Moscow, Direkt-Media Publ., 2008. 1095 p. Available at: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=81386 (In Russ.).
2. Zhuravlyov V.K. Vneshniye i vnutrenniye faktory yazykovoy evolyutsii [External and internal factors of language evolution]. Moscow, 1982. 343 p. (In Russ.).
3. Marks K. Nemetskaya ideologiya [German ideology]. Moscow, Direkt-Media Publ., 2012. 591 p. Available at: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=7120 (In Russ.).
4. Marks K. 18 bryumera Lui Bonaparta [18 Brumaire Louis Bonaparte]. Moscow, Direkt-Media Publ., 2007. 112 p. Available at: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=26540 (In Russ.).
5. Marks K. Kapital [Capital]. Moscow, Direkt-Media Publ., 2008. 737 p. Available at: http://biblioclub.ru/ index.php?page=book&id=46496 (In Russ.).
6. Marks K., Engel's F. Teorii pribavochnoy stoimosti [Theories of surplus value]. Marks K., Engel's F. So-chineniya [Writings. Vol. 26, part 1]. Moscow, 1960. 920 p. Available at: https://www.marxists.org/russkij/ marx/cw/t26-1.pdf (In Russ.).
7. Marks K., Engel's F. Sochineniya [Writings. Vol. 42]. Moscow, 1961. 554 p. (In Russ.).
8. Marks K., Engel's F. Sochineniya [Writings. Vol. 49]. Moscow, 1963. 712 p. (In Russ.).
9. Tyurgo A. Izbrannyye ekonomicheskiye proizvedeniya [Selected economic works]. Moscow, Direkt-Me-dia Publ., 2007. 171 p. Available at: http://biblioclub.ru/index.php?page=book&id=26849 (In Russ.).
10. Ekonomicheskiye interesy i ekonomicheskoye soznaniye pri sotsializme [Economic interests and economic consciousness under socialism]. Ed. by V.P. Fofanov. Novosibirsk, 1989. 147 p. (In Russ.).
