CC BY
41
ПРАВО И ПОЛИТИКА
А. М. Суховский *
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ЛОВУШКИ. УРОКИ ИСТОРИИ ЭКОНОМИКИ РОССИИ
Ключевые слова: в статье рассматривается взаимосвязь между институтами и экономическим ростом; объектом анализа выступает экономическая ситуация в России XIX - начала XX веков; показывается низкая эффективность роста ВВП при отсутствии соответствующей институциональной базы, экономический рост в этих условиях, что ведет к консервации старых и неэффективных институтов.
Аннотация: В статье рассматривается вопросы необходимости изменений в сфере таможенного законодательства в связи с переговорами о вступлении России в ВТО.
Key words: economic history of Russia, institutional economy, evolution of institutes, modernization.
Summary: The article considered the interrelation between institutes and economic growth. Object of analysis supports the economic situation in Russia, XIX - earlyXX centuries. On its example shows low efficiency of growth of gross domestic product in the absence of corresponding institutional base, economic growth in these conditions conducts to preservation of old and inefficient institutes.
Сегодня мировая экономика продолжает пребывать в состоянии рецессии, а некоторые аналитики ставят вопрос о наступлении новой «Великой депрессии». Как показал в своих исследованиях Пол Кругман1, кризисные процессы в современных экономиках во многом происходят от
* Кандидат экономических наук, главный бухгалтер - финансовый директор Московского государственного института международных отношений (МГИМО-университет).
1 См.: Кругман П. Возвращение Великой депрессии? Мировой кризис глазами нобелевского лауреата. М., 2009.
институциональных ловушек (правда, он сам этот термин не употребляет). Это может быть консерватизм Центрального банка либо слепое следование неолиберальной доктрине, либо увлечение административным регулированием экономики, либо что-то еще. Словом, институциональные ловушки часто носят чисто национальный, иже уникальный характер. На неудовлетворительное состояние организации банковской системы США, как причину «Великой депрессии», указывал в свое время Милтон Фридман. Собственно, создание ФРС и стало ответом на события 1929 - 1934 гг.
До начала современного мирового кризиса Всемирный Банк строил радужные прогнозы о будущем стран третьего мира и мировой экономики в целом. Двигателем мировой экономики в ближайшие 25 лет станут развивающиеся страны, уверен Всемирный банк (ВБ). Благодаря ним к 2030 году мировой ВВП удвоится, подсчитывает ВБ. При этом и мировой, и российской экономике ВБ пророчил замедление в ближайшие три года, а эксперты считали его прогноз консервативным.
К 2030 году мировой ВВП вырастет, как утверждали эксперты ВБ, с $35 трлн. в 2005 году до $72 трлн2. Развивающиеся страны должны были обеспечить 38% этого роста. Доля развивающихся и бедных стран в мировом ВВП увеличится с 22% до 31%, сообщает доклад ВБ о перспективах мировой экономики. Вклад развивающихся стран в мировой рост станет велик, как никогда, отмечал Ричард Ньюфармер3. Разница в уровне развития отдельных стран будет снижаться — страны Азии и Восточной Европы приблизятся к уровню развитых стран, утверждалось в докладе. Подушевой ВВП в Китае, Мексике и Турции будет сопоставим с сегодняшним испанским (около $15000).
Выдвигался оптимистический прогноз, что в мире станет меньше бедных, несмотря на то, что население планеты увеличится с 6,5 млрд. до 8 млрд. (97% прироста придется на развивающиеся страны), количество людей, живущих менее чем на доллар в день, сократится с 1,1 млрд. вдвое, утверждал Франсуа Бургиньон, главный экономист ВБ4. А число жителей развивающихся стран, получающих в год $4000-17 000, вырастет с 400 млн. втрое, до 15% мирового населения. Увеличение среднего класса поможет быстрому росту промышленности и торговли.
2 Мировая экономика. Основные тенденции развития (аналитический обзор) http:// www.ereport.ru/articles/weconomy/wecon.htm
3 Там же.
4 Там же.
Однако краткосрочный прогноз на 2007-2008 гг. был не столь оптимистичен. Хотя развивающиеся страны лидируют и здесь: они в среднем будут расти на 6% в год, а развитые — на 2,6%. Китай в 2007 г. прибавит 9,6%, а в 2008 г. — 8,7%.
Инвестбанк Goldman Sachs давно утверждал об ускоренном росте BRICs — Бразилии, России, Индии и Китая. По прогнозам этого банка, в 2035 году эти страны обгонят шестерку самых развитых стран мира (США, Германия, Япония, Франция, Британия, Италия)5.
России ВБ сулил замедление темпов роста. В 2006 году ее ВВП, как утверждалось, вырастет на 6,8%, а в следующие два года — на 6,5% и 5,5% соответственно. Долгосрочный прогноз ВБ довольно консервативен, считал Александр Морозов, главный экономист по России и СНГ HSBC6. Поддерживал оптимизм ВБ по поводу развивающихся стран и Джон Ви-льямсон, экономист Institute for International Economics7. Но в ближайшие два года темпы роста Китая и России не замедлятся, думает он. Нефтяные цены будут высокими, а значит, России быстрый рост обеспечен, полагал он.
Прогнозы ВБ в основном базируются на ограниченном числе индикаторов, и главный из них - ВВП. После 1940-х гг. западная неолиберальная мысль уверовала, что экономический рост - это некая панацея от бедности, войн и социальных потрясений. Словом, всем государствам рекомендовалось «гнать вверх» ВВП, что они и делают до сих пор.
На процент прироста ВВП ориентируются в первую очередь инвесторы, снижение этого показателя означает уменьшение возможностей к увеличению прибылей, ведь в медленно растущей экономике усиливается конкуренция и намного медленнее растет совокупный спрос. Во всяком случае, именно так утверждает неоклассическая теория, и эти идеи находят место практически во всех учебниках по макроэкономике.
Вместе с тем, реалии современного кризиса показывают, что наиболее устойчивыми в экономическом аспекте оказались страны, прирост ВВП в которых был довольно-таки скромным на протяжении последних 20 лет. Наглядным примером тому служит Япония, которая, несмотря на кризис, сохраняет за собой место второй экономической державы мира.
Если у экономики исчерпаны возможности дальнейшего роста. Что
5 Там же.
6 Там же.
7 Мировая экономика. Основные тенденции развития (аналитический обзор) http:// www.ereport.ru/articles/weconomy/wecon.htm
тогда? В таком случае его делает государство. Эту идею в 1930-е гг. предложил Кейнс. В странах третьего мира идеи кейнсианцев были совмещены с коммунистической доктриной, что действительно дало им экономический рост в 1950 - 1960-е гг, но в 1970-е гг. в развивающихся странах наступил резкий спад, что связывалось тогда с общим кризисом в мире, экономики стран Запада также строились в основном на рецептуре Джона Кейнса. Однако упадок в экономике не наблюдался в тех странах, которые выбрали иной путь развития, нежели насаждение импортозамещающих производств и стимулирование увеличения промышленного производства любой ценой (рис. 1, 2, 3).
200
150
100
50
УШЦМ1И
□ Мир
□ КНДР
□ Южная Корея
1950 1955 1960 1965 1970 1975 1980 1985 1990 1995 2000
Рисунок 1. ВВП на душу населения в Южной Корее и в КНДР (по вертикальной оси проценты, годы - по горизонтальной). Источник: Попов Г. Г. Мировые геополитические изменения и великие экономические трансформации // Экономика и право. 2007. № 4
100 80 60 40 20 0
ш
и
□ Мир
□ Заир
□ Ботсвана
1950 1955 1960 1965 1970 1975 1980 1985 1990 1995 2000
0
Рисунок 2. ВВП на душу населения в Заире и Ботсване (проценты по вертикальной оси, годы - по горизонтальной). Источник: Попов Г. Г. Мировые геополитические изменения и великие экономические трансформации // Экономика и право. 2007. № 4
300 250 200 150 100 50 0
ШШЕ
Ш
□ Мир
□ Аргентина
□ Тайвань
Рисунок 3. ВВП на душу населения в Аргентине и на Тайване (проценты по вертикальной оси, годы - по горизонтальной). Источник: Попов Г. Г. Мировые геополитические изменения и великие экономические трансформации // Экономика и право. 2007. № 4
Экономическая политика государств и сегодня ориентируется в большинстве случаев на стимулирование экономического роста, в том числе за счет роста государственных расходов и реализации государственных проектов. При этом институциональное развитие многих стран мира явно отстает от темпов роста их экономик, говоря языком марксистов, производственные отношения отстают от производственных сил. К. Маркс, считал это базисом для возникновения революционной ситуации. Но здесь он ошибался, революции в странах третьего мира и странах с переходной экономикой живут только в воображении ультралевых. Сегодня мы, напротив, видим усиление тоталитарных тенденций в развивающихся странах, а некоторые режимы на постсоветском пространстве, согласно международным классификациям, можно скорее отнести к разряду авторитарных, нежели молодых демократий.
Вероятнее всего, страны, оказавшиеся за пределами «золотого миллиарда», ускоренными темпами идут, а многие из них уже пришли, в институциональную ловушку. Классическим примером ситуации, когда экономический рост еще быстрее загоняет общество в институциональную ловушку, является Россия XIX века. Собственно, русский XIX век в историческом смысле надо считать периодом с 12 марта 1801 года (убийство Павла I в Михайловском дворце) по 2 марта 1917 г. (отречение Николая II от престола). Эти 116 лет российской истории опровергают как концептуальную идею Маркса, что опережение ростом производительных сил производственных отношений неминуемо приведет к революции, так и более поздние идеи, например, утверждение Й. Шумпетера, что рост ВВП по-
бедит бедность и отсталость. Похожие с И. Шумпетером мысли по поводу ВВП высказывал У. Ростоу.
Россия XIX века, когда экономический рост консервирует патриархальные институты.
Перед началом, собственно, описания того, что произошло с российским обществом и экономикой в XIX веке, мы в тезисной форме изложим нашу концептуальную идею связи институциональной отсталости с экономическим ростом. Как показывает опыт многих стран мира, экономический рост может наступить вследствие действия экзогенных факторов, например, благоприятная конъюнктура мирового рынка. Соответственно, такому росту не предшествует трансформация общественных институтов. Классическим примером тому является Саудовская Аравия.
Экономический рост может инициироваться также и эндогенными факторами, не связанными с совершенствованием институтов, например, демографическим ростом, что ведет к падению цен на труд. Но нас больше интересует не причина, а следствие экономического роста, идущего в отрыве от усовершенствования институциональной системы. В результате увеличения ВВП при консервации патриархальных или полупатриархальных институтов львиная доля национального дохода оказывается в руках немногочисленной элиты, у которой создается впечатление благополучия и почти неограниченных возможностей. В верхних стратах общества появляется много Фамусовых, для которых любой прогресс - зло, действительно, зачем что-то менять, когда сложившаяся система и так обеспечивает гигантские сверхдоходы.
Дополнительные ресурсы, полученные от роста ВВП, направляются элитой на развитие и содержание масштабного полицейского аппарата и на самоутверждение своей общественной системы при помощи вооруженной экспансии, только так данная система может выжить во враждебном окружении и обеспечить себе прирост новых ресурсов. Отсталые институты, таким образом, только продлевают свое существование.
Народные массы в таких условиях также остаются на месте, так как нижние страты получают в основном информацию и побуждения к изменениям от высших страт, во всяком случае, такая ситуация была характерна для Восточной Европы XIX века. До середины этого века в Российской им-
перии были грамотными только 8% населения, ни о какой революции при таком средневековом уровне образования не могло быть и речи.
Российская империя, несмотря на все утверждения о том, что ее экономика смогла перейти к современному экономическому росту только в 1880-е гг., то есть, на два поколения позже, нежели Франция и Германия, демонстрировала в первой половине XIX в. высокие темпы экономического развития (рис. 4, 5, 6, 7).
250000 200000 150000 100000 50000 0
аё
□ Россия
□ США
□ Франция
□ Великобритания
1820 1830 1840 1850
1860
Рисунок 4. Производство чугуна в 1820 - 1860-е гг., тыс. пудов. Составлено по: Гливиц И. Железная промышленность России. Экономическо-статистиче-ский очерк. СПб., 1911. С. 9 - 10.
1814
р
-* - -1
■ \
100
200
300
400
500
0
□ Англия в 1788 г.
□ Россия
Рисунок 5. Производство чугуна в 1820 - 1860-е гг., тыс. пудов. Составлено по: Пушкарев С. Г. Россия в XIX веке (1801 - 1914). Нью-Йорк, 1956. С. 93, Шульце-Геверниц Г. Очерки общественного хозяйства и экономической политики России. СПб, 1901.
1820-е гг.
1
и
-i -J -i -J -1
□ Англия
□ Россия
200
210
220
230
240
250
Рисунок 6. Численность занятых в хлопчатобумажной и ситцевой промышленности в Англии и России в начале XIX в. (в тыс. чел.; для Англии учтены занятые только в хлопчатобумажном производстве, для России приводится показатель середины 1810-х гг., но в 1820-е гг. ситуация с численностью фабричных рабочих изменилась незначительно). Составлено по: Пушкарев С. Г. Россия в XIX веке (1801 - 1914). Нью-Йорк, 1956. С. 93, Шульце-Геверниц Г. Очерки общественного хозяйства и экономической политики России. СПб, 1901.
120 100-К 80 60 40 20 0
lb
ш- 1 -
□ I
□ I
1820
1870
Рисунок 7. Прирост ВВП в России и некоторых странах мира, млрд. долларов США 1990 г. (округленные показатели). Составлено по: Maddison A. The World economy: a millenial perspective. OECD, 2001. Р. 184.
Как мы видим по данным, приведенным в рис. 7, ВВП России в 1820 г. был выше, чем у США в два раза и на несколько процентов превосходил ВВП Великобритании. Но при этом отставание России от стран Запада по ряду ключевых параметров углублялось на протяжении всего XIX века, наглядным примером тому служит сравнение развития России и Пруссии (табл. 1).
Таблица 1.
Некоторые показатели социально-экономического развития России и Пруссии по периодам
Показатель Россия Пруссия
Протяженность шоссейных дорог во второй половине 1810- 1820 гг. 390 кв. 4000 кв.
Протяженность шоссейных дорог в 1850 г. 3300 кв. 12000 кв. (в масштабах всего Германского таможенного союза, дороги в его государствах строились преимущественно на деньги Пруссии)
Протяженность железных дорог в 1855 г. 937 кв. 3700 кв.
Численность промышленного пролетариата в 1853 г. ок. 400 000 ок. 1 000 000
Грамотное взрослое население в 1810 - 1830-е гг. ок. 8 % ок. 65 %
Составлено по: Милюков П. Н. История русской нации. М., 2008; Пуш-карев С. Г. Россия в XIX веке (1801 - 1914). Нью-Йорк, 1956., Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Том 1. Историческое развитие русской фабрики в XIX в. СПб, 1898., Ашенкампф Н. Н. Аграрные реформы и развитие аграрного сектора германской экономики во второй половине XIX века. М., 2004.
Помимо всего прочего, действовал эффект «лишних денег», когда в руках правящей элиты и государства оказываются суммы денег, которые трудно потратить в условиях отсталой институциональной системы на что-либо полезное. Эти деньги идут у частных лиц на демонстративное потребление, у государства - на крупные административные проекты, что увеличивает как численность бюрократии, так и общие бюджетные расходы, создается «эффект мота» в экономике. Этот эффект происходит также и от того обстоятельства, что каждое ведомство стремится потратить как можно больше, предлагая завышенные показатели по сметам своих расходов, деньги-то в государстве есть, а почему бы их и не потратить. В силу данного фактора бюджетные расходы в Российской империи росли с начала XIX в. при практически нулевой модернизации (рис. 8).
1804 1850 1860
Рис. 8. Расходы бюджета Российской империи по А.П. Хромову (для 1804 г. в ассигнациях, для 1850 и 1860 гг. в серебряных рублях). Данные приводятся по: Арин О. А. Царская Россия: мифы и реальность (конец XIX - начало XX веков). М., 1999.
Главная проблема России в XIX веке - это консервация феодально-поместной системы, которая оказалась в несколько раз более дорогостоящей, нежели европейская бюрократическая система организации государства. Элементарные подсчеты показывают, что государственные расходы в Российской империи, включая денежные и натуральные феодальные повинности, составляли около 70% от ВВП страны, включая и бюджетные расходы государства (8 - 11% от ВВП, по нашим подсчетам).
Российское правительство во все времена использовало скрытые методы финансирования военных нужд. В XVI - XIX вв. это была поместная система, через которую феодальное Российское государство перекладывало свои расходы на население. В большинстве стран Запада поместная система и крепостное право были к началу - середине XIX века далеким анахронизмом. Поэтому сопоставление реальных военных расходов России и государств Западной Европы только по бюджетным статьям не дает истинной картины положения вещей.
Определить точно масштабы изъятия ВВП в пользу дворянства сейчас не представляется возможным, но попытаемся это сделать приблизительно. Используем следующие входные данные. 10% всего крепостного крестьянства, насчитывавшего 20 миллионов человек, Российской империи в середине XIX в. относилось к разряду «дворовых», то есть, это были в большинстве своем изъятые для личных нужд дворян трудовые ресурсы страны. Другим по степени жесткости эксплуатации были барщинные крестьяне, то есть, такие, которые отрабатывали только натуральные повинности, их насчитывалось в середине XIX в. около 70% от всего крепостного
крестьянства8. Крестьяне этого класса должны были работать в среднем 4 дня в неделю на помещика.
Оброчные крестьяне должны были выплачивать денежную сумму помещику, ее размеры были различными, в зависимости от губернии и даже поместья, но средняя сумма составляла 80 рублей в год. Численность оброчных крестьян составляла около 4 миллионов человек, но платили они помещику с тягла, то есть, с надела. Большинство оброчных крестьян имели наделы. Численность крепостного крестьянства мы определяем по ревизским сказкам, в них учитывались только мужчины, собственно, русское крепостное крестьянство официально состояло только из мужчин. Поэтому в русских ментальных представлениях XIX века крестьянин и мужик были синонимами. Таким образом, ежегодный объем оброчных выплат в России середины XIX в. составлял 240 миллионов рублей, что в переводе эквивалентно почти 10 миллиарда долларов США, или около 12% от ВВП России 1870 г.
Если объем изъятий с издельного крестьянина (те, которые отрабатывали барщину) в денежном эквиваленте был таким же, как и с оброчного, то масштаб изъятий в пользу дворян должен был в середине XIX в. составить приблизительно 60% от ВВП. Таким образом, общий масштаб государственного изъятия от ВВП был около 70 % для середины XIX века, что в 7 раз больше порогового показателя экономики того периода. Мы можем смело приравнивать барщину и оброк к налогам, так как они были санкционированы государством как принудительные изъятия.
Помимо того, что имела место слишком сильная государственная нагрузка на экономику, в XIX в. сохранялась и даже увеличивалось бремя содержания дорогостоящей аристократии. Эту тему мало кто затрагивает в своих исследованиях российской экономической истории того периода, но русская элита была действительно обременительна для экономики, если сравнивать положение России с другими государствами, например, с Пруссией. Мы имеем больше статистических сведений по численности дворян и поместий в Российской и Прусской империях для конца XIX в., в середине XIX в. положение несильно отличалось.
В 1895 году в Пруссии насчитывалось около 18300 крупных земельных хозяйств9, из них не более 70% принадлежало дворянам, или юнкерам.
8 Игнатович И. И. Помещичьи крестьяне накануне освобождения. Л., 1925. С. 379.
9 Ашенкампф Н. Н. Аграрные реформы и развитие аграрного сектора германской
Таким образом, страта прусских помещиков в самом конце XIX в. могла составлять не более 13 тысяч семей на (почти) 52 миллиона населения, или одна семья помещика на примерно 3900 жителей Пруссии.
В России в 1870 г. числилось 114716 дворян-землевладельцев10. Так как на одно поместье вполне могло приходиться 2-4 владельца, то речь должна идти, как минимум, 27 000 дворянских семей на почти 70 миллионов населения (данные за 1863 год11). Отсюда получается, что на 2600 россиян приходилась одна дворянская семья. Но этот расчет мы сделали, исходя из предположения, что на одно поместье в среднем приходилось 4 совладельца. Совладение поместьем было не столь частым явлением даже для XVIII века12.
Иная картина получается, если каждого из 114716 дворян-землевладельцев считать единоличным владельцем поместья и главой семьи. Такое предположение с некоторыми оговорками можно сделать, если опираться на данные переписи 1897 года, когда было определено, что в России проживало 328513 лиц, живущих с капитала и недвижимого имущества, а на их иждивении числилось 575105 человек13. Столыпин в начале XX в. сказал в Государственной Думе, что в России есть 130 000 дворянских семей, живущих с имений. Цифра, названная Столыпиным, почти согласуется с численностью дворянства в 1870 году. Если так, то на примерно 1000 россиян на рубеже XIX - XX вв. приходилась одна семья поместных дворян или приблизительно на 700 рядовых россиян одна дворянская семья - в 1870-е гг., то есть, почти в 5 раз больше, чем в Пруссии.
Потребности и расходы прусской земельной знати были скромнее, чем у русских дворян-землевладельцев. Производительность прусского поместья была выше, нежели русского. При этом в некоторых государствах Германии и провинциях Пруссии помещичье землевладение было незначительно развито в конце XIX века. Например, в Бадене его удельный вес в общей площади земель составлял тогда 1,8%14.
экономики во второй половине XIX века. М., 2004. С. 144.
10 См.: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. М., 2001.
11 Кеппен П. И. О народных переписях в России, Записки Русского географического общества. По отделению статистики, т. VI, СПБ, 1889, с. 68—69.
12 Хитрое Д. А. К вопросу об эволюции феодального владения в Центральном Нечерноземье в XVII-XVШ вв. // Вестник МГУ 2004. Серия История. № 1. С. 79 - 100.
13 Литеак К. Б. Перепись населения 1897 года о крестьянстве России (Источниковедческий аспект) // История СССР. 1990. № 1.
14 Ашенкампф Н. Н. Аграрные реформы и развитие аграрного сектора ... С. 144.
Дворянская Россия второй половины XIX в. - поддержание старого порядка капиталистическими методами.
Во второй половине XIX века немногое изменилось. Да, было отменено крепостное право, но поместная система как фактор давления на экономику сохранился. Принудительные повинности крестьянства были заменены кредитами Дворянского банка, что привело к дисбалансу в развитии экономики страны в пользу сельского хозяйства.
В начале XX века в России большая часть земли принадлежала крестьянам - это один из главных результатов структурной трансформации российской экономики второй половины XIX в. Малоземелье русского крестьянства, как результат Великих реформ, является одним из мифов советской и дореволюционной либерально-демократической историографий, но производительность российского крестьянского хозяйства была в 2 - 4 раза ниже, чем в Западной Европе. Перед революцией 1905 года русские крестьяне вынуждены были прибегать к распашке покосов15. К тому же, около 80% всех крестьянских земель в Российской империи принадлежала общине16, которая искусственно сохранялась государством почти вплоть до революции. Общинное земледелие, изжитое в силу своей неэффективности в Европе еще в XVII - XVIII вв., продолжало существовать в России.
Земли в России было, конечно же, больше, чем во Франции или Англии, но русское крестьянство было сконцентрировано в основном в пределах бассейна Оки и Верхнего течения Волги. Миграция внутри Российской империи была затруднена вначале крепостным правом, а после его отмены дефицитом денег в крестьянских хозяйствах. Построенная на капиталистических основах сельскохозяйственная кооперация в России сдерживалась общиной. Призванный помочь сельскому населению «Крестьянский поземельный» банк смог обеспечить ссудами в конце XIX - нач. XX вв. 1319 тысяч крестьянских семей17, но это меньше четверти всей численности русского крестьянства на то время, которое почти все нуждалось в финансовой поддержке.
Денег в России для нужд крестьянства не хватало. За период с 1883 по 1895 гг. «Крестьянский поземельный» банк выдал ссуд на сумму все-
15 Пушкарев С. Г. Россия в XIX веке (1801 - 1914). Нью-Йорк, 1956. С. 350 - 356.
16 Там же.
17 Зак А. Н. Крестьянский Поземельный Банк. 1883 - 1910 гг. М., 1911.
го лишь в 82 миллиона рублей18. К тому же, кредиты русским крестьянам предоставлялись строго на покупку земли. Государство с запозданием и в недостаточных масштабах начало решать проблемы сельского населения страны. Но почему так получилось? Мы недаром привели выше данные по численности российского поместного дворянства, сравнив ее с соответствующими прусскими показателями. Да, как пишет Ричард Пайпс, к концу Первой мировой войны дворянство утратило экономическую базу, но этот вывод был сделан им и другими исследователями, как, например, Сергеем Пушкаревым, на той основе, что в начале XX в. большая часть земли перешла в собственность крестьян19. Однако экономическая сила дворянства при последних Романовых держалась не только на сельском хозяйстве, но и на институциональных преимуществах - доступ к государственной службе и к льготным кредитам «Дворянского» банка. К тому же, еще до отмены крепостного права помещичьи капиталы стали перемещаться в промышленность.
Экономическая нагрузка поместного дворянства на население России была в несколько раз больше, чем в Пруссии, как мы видим из наших подсчетов, сделанных выше. Если же мы учтем то, что производительность русских крестьянина и рабочего была в три раза ниже, чем у их германских коллег, то получается, что «аристократическая» нагрузка на Россию была перед Первой мировой войной в пятнадцать раз выше, чем в Германии.
Если русское дворянство утратило бы экономическую базу полностью, то оно должно было бы уйти с исторической сцены, уступив свое место буржуазии, что, несомненно, должно было повлечь кардинальные институциональные изменения в российском обществе, но ничего подобного в России при последних Романовых мы не видим. Русские аристократы никуда не исчезли, они не стали скромными служащими, нет, русский барин остался русским барином.
Русское поместное дворянство, конечно, и приносило пользу своей стране, модернизируя сельское хозяйство, но при этом и забирало для себя много ресурсов. До реформ Столыпина масштабы кредитования крестьянских хозяйств были незначительными, менее 200 миллионов рублей за 15 лет20. В то же время «Дворянский земельный» банквыдал ссуд на сумму
18 Там же.
19 Пушкарев С. Г. Россия в XIX веке ... С. 350 - 356.
20 Проскурякова Н. А. Земельные банки Российской империи. М., 2002. С. 333 - 352.
около 400 миллионов рублей в период с 1885 по 1895 гг21. При этом банк не требовал от помещиков отчета о потраченных кредитах, поэтому они нередко, получив ссуды под низкий процент, покупали на них коммерческие ценные бумаги, раздувая тем самым спекулятивный финансовый сегмент экономики.
Льготное кредитование дворян-помещиков способствовало сохранению неэффективных производств в сельском хозяйстве и оттоку в этот сектор экономики больших материальных ресурсов. В итоге совокупная стоимость всего сельского хозяйства России в 1913 году была в два раза выше, чем стоимость ее промышленности. В 1908 году 51% всех российских рабочих было занято в мелкой сельскохозяйственной промышленности, еще 16% было задействовано в мелкой городской промышленности22. Таким образом, больше половины российских рабочих фактически были ремесленниками. На крупных российских предприятиях трудились в начале XX века 2,7 миллиона человек из 7,9 миллиона человек23, занятых на промышленных предприятиях всех типов. Для сравнения, во Франции было 6,8 миллиона промышленных рабочих на 40 миллионов населения. В Германиина крупных предприятиях в 1907 году было задействовано 5,2 миллиона рабочих24.
Если учесть, что производительность французского рабочего была в три раза выше, чем русского, то, получается, потенциал российского промышленного пролетариата был в три раза ниже, нежели французского.
Таким образом, в условиях избыточного финансирования помещичьей экономики и недофинансирования промышленности, что стало результатом льготного кредитования дворянства, Россия оставалась аграрной страной со всеми вытекавшими отсюда последствиями. Промышленных фондов в городах не хватало, чтобы обеспечить рабочими местами значительный избыток крестьянского населения, рост последнего неуклонно шел вверх, чему способствовали условия семейного уклада, присущего аграрной цивилизации. То есть, для почти 80% населения сохранялись условия жизни аграрной цивилизации. Естественно, что, как и в первой по-
21 Там же. С. 333 - 352.
22 Рыбников А. А. Мелкая промышленность и ее роль в восстановлении русского народного хозяйства. М., 1922. С. 4.
23 Там же.
24 Рыбников А.А. Мелкая промышленность и ее роль в восстановлении русского народного хозяйства. М., 1922.
ловине XIX в., в России второй половины XIX в. продолжал действовать эффект институциональной инерции.25
Но у государства не было выхода, оно было вынуждено экономически поддерживать дворян и их поместную экономику, так как именно дворяне обеспечивали вооруженные силы Российской империи офицерскими кадрами, они же в основном были представлены и в гражданских учреждениях страны. По-иному царский режим не мог поступать. Но в то же время, численность дворян была очень велика, по сравнению с другими странами Европы, что через институциональный механизм империи давило на российскую экономику.
Вместе с тем, переход России от аграрной к индустриальной модели общества затягивался, что наложило свой отпечаток на институте семьи и брака, а это в свою очередь вело к росту населения в условиях массовой нищеты. Объем выделяемой на крестьянскую семью земли зависел от количества детей, поэтому среди крестьян были популярны многодетные семьи. В то же время, в 1880 - 1890-е гг., Западная Европа перешла к индустриальной модели семьи, в которой было максимум четыре ребенка и два ребенка в среднем. К тому же, возраст вступления в брак западных европейцев увеличился для женщин до 25 лет, для мужчин - до 30 лет.
Свой отпечаток на демографическую ситуацию в Российской империи накладывала православная мораль, которая запрещала контрацепцию, и делает, надо сказать, это до сих пор.
В итоге в начале XX в. российская экономика испытывала избыток лиц, находившихся на иждивении, свой вклад сюда вносил тот фактор, что многие русские после 40 лет не могли полноценно работать и просто содержались своими семьями. Отсюда в Российской империи, согласно переписи 1897 года, «кормильцами», то есть, лицами, полноценно участвовавшими в национальном производстве и содержавшими семьи, были признаны 34 миллиона человек, из 128 миллионов населения страны, учтенных переписью. По подсчетам Н.Н. Головина, в экономике Российской империи реально было занято 24% ее населения, когда по Германии, США и Франции этот показатель колебался в пределах 38-40%26. Отсюда генерал Головин сделал вывод, что Россия абсолютно экономически была не готова к затяжной войне.
25 О действии эффекта инерции см. Вольчик В. В. Эволюция институтов постиндустриальной экономики в контексте дихотомии Веблена // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2008. Т. 6. № 2.
26 Головин Н. Н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001. С. 34 - 40.
Большое количество больных мужчин призывного возраста и освобожденных от службы по причине необходимости помогать своим многодетным семьям создало проблему дефицита резервов27. В других европейских государствах положение с призывом в военное время оказалось намного лучше (табл. 2).
Таблица 2.
Численность европейских армий в 1899 г.
Государства В мирное время В военное время
всего в % к всего в % к населению
(в тыс. человек) населению (в тыс. человек)
Россия 946 0,84 2729 2,41
Германия 521 1,08 2370 4,8
Франция 552 1,31 2005 4,77
Австро-Венгрия 317 0,73 1159 2,71
Англия 382 0,62 900 1,95
Италия 249 0,86 1164 3,86
Источник: Арин О. Царская Россия: мифы и реальность. М., 1999.
Как видно из таблицы 2, проблемы с призывом в случае войны должна была испытывать только Англия, имевшая всегда малочисленную армию. Из континентальных держав Россия оказывалась в последнем ряду по возможностям военной мобилизации.
Таким образом, ориентация режима Романовых на сдерживание индустриального роста путем поддержки помещиков и крестьянской общины привели к негативным демографическим последствиям. В результате всего этого Россия по ряду параметров - призыв резервистов, наличие достаточного количества физически здоровых мужчин, способность лиц старших возрастов служить в армии и полноценно работать в тылу - оказалась не готовой к масштабной затяжной войне, что и привело Российскую империю к краху.
27 Там же. С. 32 - 33.
