CC BY
52
ИСТОРИЯ РОССИИ: ЭКОНОМИКА, ПОЛИТИКА, ЧЕЛОВЕК 2011
Т. М. Китанина
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РАЗРЫВ С ГЕРМАНИЕЙ: ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ (июль 1914 - октябрь 1916 гг.)
В самом начале войны русское правительство издало ряд законодательных актов, направленных на сохранение стабильности внутреннего рынка. Запретительный характер этих актов резко ограничивал возможности экспорта и в то же время регламентировал импорт товаров первой необходимости.
28 июля 1914 г. был издан высочайший указ «общего характера», ограничивший коммерческие связи подданных иностранных государств с русской стороны. 12 августа 1914 г. правительством был запрещен экспорт промышленного сырья, лесных материалов, продуктов животноводства, зерна, кормовых культур. Закон 17 февраля 1915 г. расширил перечень товаров сельскохозяйственных отраслей, не подлежащих вывозу, как и отчуждение их иностранными подданными на внутреннем рынке.
Ряд законодательных постановлений первых недель войны непосредственно коснулся таможенных отношений. Правительством издавались запретительные юридические акты, сокращавшие импорт в Россию иностранных промышленных товаров и продукции аграрных отраслей. По Положению Совета министров 3 августа 1914 г. для «государств нейтральных или ведущих совместно с Россиею войну и предоставляющих русским товарам наиболее льготные условия ввоза» сохранились действовавшие предвоенные таможенные ставки. В развитие этого положения 20 августа того же 1914 г. Совет министров ограничил торговые привилегии стран, не вошедших в эту категорию.
В систему экономической войны с Германией были втянуты многие государственные учреждения России. Отсутствие центрального
© Т М. Китанина, 2011
органа не только затрудняло обмен информацией, но и препятствовало целенаправленности практических действий по реализации правительственных распоряжений.
Согласно Лондонской декларации, принятой европейскими странами в феврале 1909 г., предметы продовольствия объявлялись так называемой «условной» контрабандой. Именно в этой графе они сохранились и в период военных действий. Однако в практике войны никакой грани между «абсолютной» и «условной» контрабандой не существовало. Следовательно, воюющими сторонами захватывалось любое неприятельское судно независимо от содержимого его трюмов.
Экономические связи России и Германии были настолько прочны, что торговый коридор между странами не мог быть перекрыт одним росчерком пера. Он мог сужаться только постепенно, и для этого правительству пришлось приложить немалые усилия.
Решительные таможенные запреты, введенные в защиту национальных интересов, имели место в 1915 г., 28 февраля (указ обнародован 12 марта 1915 г.). Положение Совета министров постановило временное повышение ставок общего таможенного тарифа по европейской торговле. Этот акт, преследовавший определенные фискальные цели, юридически узаконил поворот таможенной политики в сторону строжайшего протекционизма.
Утрачивали правовую силу конвенционные пошлины, установленные торговым договором с Германией 29 января 1894. и дополнительной к нему конвенцией 15 июля 1904 г., а также договором с Австро-Венгрией от 2 февраля 1906 г. Для Франции, Италии и Португалии сохранялся уровень прежних пошлин, ранее закрепленный в соответствующих торговых трактатах.
Обратим, однако, внимание на тот факт, что при всех ограничениях торгового обмена министр финансов сохранял за собой право нарушать запрет в пользу союзных и дружественных России государств.
Окончательно определить степень влияния таможенного тарифа
1915 г. на состояние русско-европейских таможенных связей довольно трудно, ибо, как свидетельствовал современник, «никакой детальной статистики, воспроизводящей в цифрах международный обмен России на основе нового тарифа, не имеется».
Просмотр публицистических изданий и периодики показал, что русская общественность отнеслась к кардинальным таможенным
переменам неоднозначно. С одной стороны, ужесточение таможенного курса свидетельствовало о дани правительства общественному движению за эмансипацию хозяйственных начинаний и укрепление национальной экономики. Но с другой — новый курс означал уступку определенным промышленным кругам — сторонникам крайнего протекционизма.
Возникает вопрос: привели ли таможенные запреты «военного» тарифа 1915 г. к окончательному разрыву экономических контактов России с Германией?
Как это ни парадоксально, русско-германские коммерческие связи сохранились, но отныне «опосредствованно», в одностороннем порядке. Причиной тому послужила неурегулированность экономических отношений с нейтральными государствами.
Расчеты союзников на голод в Германии в связи с прекращением преимущественно русского хлебного экспорта не оправдались. Казалось бы, оснований для таких надежд было предостаточно: за три военных года Германия сократила производство пшеницы на 44%, ржи — на 33%, овса — на 59%. Однако уже в первые месяцы войны продовольственную помощь Германии оказывали нейтральные державы, в следствие чего ей удалось заполучить около 30% обычного для нее хлебного импорта.
Летом 1915 г., уже после утверждения высоких ставок «военного» таможенного тарифа, русские газеты пестрели сообщениями об экономическом посредничестве Голландии, служившей для Германии одним из основных каналов торговых связей с внешним миром. В Г ааге была учреждена действовавшая вполне официально контора заказов и закупок для германской армии. В числе прочих операций она осуществляла и отправку так называемых «длинных» железнодорожных составов с зерном. Согласно консульским донесениям, именно русские продовольственные продукты, хлеб прежде всего, поступали в Германию через нейтральную Швецию и более того — из Финляндии, считавшейся неотъемлемой территорией России.
Сведения об этих фактах просачивались в русскую повременную печать, вызывали недоумения и негодования общественности.
Наконец, 24 августа 1915 г. при министерстве торговли и промышленности был созван комитет из представителей шести ведомств по ограничению снабжения и торговли неприятеля. Это был совещательный орган, выработавший ряд законодательных предложений. Отчасти
они послужили основой для правительственного указа 24 октября
1916 г. о запрете торговых сношений с вражескими странами.
Следовательно, русскому правительству понадобилось более двух лет с начала войны для законодательного утверждения окончательного экономического разрыва с Германией.
Каковы были последствия для России глубоких изменений общеевропейского товарообмена под влиянием военных действий?
Внешнеторговый товарооборот страны стал испытывать большие трудности. Уже начало войны было отмечено общим снижением торговых операций, прежде всего экспортных. В августе 1914 г. русский вывоз через европейскую границу составил 23,6 млн руб. против 158,8 млн руб. в августе 1913 г. Только за первые одиннадцать месяцев войны (август 1914 — июль 1915 г.) импорт в Россию иностранных товаров превысил русский экспорт на 206 млн руб. Но импорт также претерпел значительные изменения в сторону понижения, составив около 27,4% объема 1913 г.
Сокращение русского экспорта, как количественное, так и ценностное, произошло главным образом за счет падения хлебного вывоза. В 1913 г. русский хлебный экспорт составил 647,6 млн пуд. и оценивался в 589,9 млн руб. Вывоз хлеба в 1914 г. сократился до 377 млн пуд., в 1915 г. он упал до 38, 9 млн пуд.
Торговый баланс России 1914-1917 гг. (млн руб.)1
год экспорт импорт оборот Сальдо
1913 1520,1 1374,0 2894,1 + 146,1
1914 956,1 1098,7 2054,8 = 142,6
1915 401,8 1152,9 1554,7 - 751,1
1916 577,3 2451,3 3028,5 - 1873,9
1917 486,9 2423,9 2910,8 - 1937,2
Военные действия привели к почти полному закрытию для внешней торговли западных сухопутных границ (за исключением короткой по протяженности русско-шведской пограничной полосы) и балтийских портов, т. е. «выход в Европу», был чрезвычайно затруднен. Большим риском сопровождалось плавание судов в акватории Черноморского бассейна.
Торговля с Англией в годы войны осуществлялась преимущественно через Архангельский порт, мало приспособленный к активной международной деятельности, слабосвязанный к тому же с внутренними районами страны сетью железных дорог.
В мирное время общий грузооборот этого северного беломорского порта обычно не превышал за навигационную компанию 65 млн пуд. (60 пуд. по вывозу, 5 — по ввозу товаров). В навигацию военного 1915 г. он должен был возрасти до двухсот с лишним млн пуд.
К примеру, из 4,2 млн пуд. пшеницы, вывезенной главным образом на британских судах в течение первых семи месяцев 1915 г., 3,8 млн пуд. прошло через Архангельскую таможню. Архангельский порт экспортировал в начальный период войны продукты продовольствия, лен, древесные изделия. Импортировал машины, железо, древесный и каменный уголь, торф. Главнейшей его функцией являлось обеспечение доставки военного снаряжения для армии и техническое снабжение военных заводов станками и механизмами.
Исключительное значение в торговле с Англией, Соединенными Штатами, Японией приобрел в период военных действий Владивостокский порт. По сведениям представителей Государственного банка, «упомянутым государствам удалось заменить своими товарами некоторые предметы, привозившиеся до войны из Германии». Через Владивосток, имевший прежде весьма ограниченный товарооборот, Россия получала автомобили, хлопок и сукно, свинец и цинк.
Показательно, что в первые месяцы военного сопротивления импорт в Россию британских товаров не только не сократился, но, напротив несколько оживился и одновременно заметно изменился по содержанию. Представители Государственного банка отмечали возросший привоз в Россию металлов из Англии преимущественно через Владивостокский порт; «Великобритания почти вполне заменила Германию в отношении привоза меди, алюминия, никеля, каучука и гуттаперчи, железных судов и др. товаров. Значительное возрастание замечается в области привоза из Великобритании и по некоторым другим статьям, как-то: автомобили, прочие экипажи, дубильные вещества... и т. д. хотя по этим товарам Великобритания лишь отчасти восполняет тот дефицит, который в виду отсутствия немецкого привоза».
Дальнейшее развитие военных событий способствовало экономическому сближению России с союзниками, но на принципиально иных основаниях.
1 Покровский С. А. Внешняя торговля и внешняя торговая политика России. М., 1947. С. 392.
