CC BY
40
Ирина ЦЫРЕМПИЛОВА
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФАКТОР В СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АНТИРЕЛИГИОЗНОЙ ПОЛИТИКИ В 1920-1930-х гг. (на материалах православных общин Байкальского региона)
В статье анализируется комплекс мер экономического воздействия со стороны государства на деятельность православных общин, духовенства и верующих Байкальского региона в 1920-1930-х гг.
The complex steps of economic impact of the government on the activities of Orthodox communities, the clergy and the faithful of the Baikal region in 1920s-1930s is analyzed in the article.
Ключевые слова:
Байкальский регион, православные общины, культовые здания, духовенство, налогообложение, экономическое давление; Baikal region. Orthodox communities, religious buildings, clergy, taxation, economic impact.
В современных условиях вопросы взаимодействия и взаимовлияния религии и ее институтов и политической и экономической системы государства приобрели особую важность. Сегодня в обществе активно обсуждаются проблемы реституции церковного имущества, особенности экономической деятельности религиозных организаций, вопросы их налогообложения и др. Для поиска оптимальных ответов на эти вопросы необходимым условием является ретроспективный анализ государственно-церковных взаимоотношений в 1920-1930-х гг. Именно в этот период приоритетным направлением политики власти стал комплекс мер экономического давления на деятельность религиозных организаций, духовенства и верующих.
Советское государство, поставившее целью ликвидацию церкви как социального института, одной из первых задач выдвигало борьбу с экономической основой церкви.
На территории Байкальского региона местные власти приступили к решению религиозного вопроса с 1920 г., когда там была окончательно установлена советская власть. При этом стоит отметить, что в годы Гражданской войны православные общины Иркутской и Забайкальской епархий сохранили свои земли и недвижимое имущество, что естественным образом открывало для местных органов власти возможности для борьбы с ними.
В комплексе антирелигиозных мероприятий с начала 1920-х гг. стали применяться меры экономического воздействия, и наиболее действенным и эффективным методом стало налогообложение. Налоговая политика развивалась по пути разграничения налогообложения религиозных объединений и служителей культа. Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 16 ноября 1922 г. культовые здания подлежали обложению налогом со строений. Размер общесоюзного налога со строений не должен был превышать 0,5% от стоимости храмового здания, а с 1924 г. — 1,8% от стоимости культового здания в год. Арендная плата за землю, находящуюся под храмом, была введена в 1923 г. Она исчислялась в соответствии с размером ставки, принятой в данном городском поселении для частновладельческих усадебных
ЦЫРЕМПИЛОВА Ирина Семеновна — д.и.н., доцент Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств [email protected]
земель1. Особое беспокойство верующих вызывала санкция, применяемая за просрочку долга, поскольку за неуплату налогов и сборов в течение 2 месяцев со дня истечения срока платежей местные органы власти имели право расторжения с группой верующих договора аренды культового имущества.
Другой циркуляр № 115 НКЮста и народного комиссариата финансов от 5 сентября 1923 г. освобождал в сельских местностях от арендной платы земельные участки, находящиеся под зданиями религиозного культа. Однако на местах имелись случаи разного толкования этого циркуляра со стороны религиозных организаций и органов власти.
В области налоговых мероприятий по отношению к духовенству региональное руководство также опиралось на циркуляры народного комиссариата финансов. Духовенство облагалось подоходно-имущественным налогом (классным и по совокупности доходов). На местах нередко определение совокупности дохода священнослужителей осуществлялось без надлежащего учета, с грубейшими ошибками и не соответствовало реально получаемым доходам. В инструкции народного комиссариата финансов разъяснялось: «Обложению подоходно-поимущественным налогом подлежат также служители разных культов. Только те из них, которые не получают средств к существованию от своей профессии и не имеют других источников дохода, а находятся на полном иждивении религиозных общин, могут быть освобождены от обложения»2. Но на деле освобождение от уплаты налога, к примеру сельских священников, действительно находящихся на иждивении религиозных общин, не осуществлялось. Местные органы власти принимали абсолютно противоположные решения.
В январе 1925 г. СНК издал специальный циркуляр № 463 «Об обложении налогами церковных зданий и служителей культа». Этим циркуляром признавались факты злоупотреблений в налоговой сфере, особенно это касалось «национальных окраин», и говорилось о необходи-
1 Петюкова О.Н. Правовые формы отношений советского государства и Русской православной церкви в 1917—1945 гг. : автореф. дис. ... д.ю.н. - М., 2011, с. 33-34.
2 Архивы Кремля. Кн. 2. — М.; Новосибирск, 1997, с. 429.
мости принятия самых решительных мер «к пресечению произвольного обложения зданий культа и служителей культа всякого рода самочинными налогами и сборами, привлекая виновных в этом к ответственности». В циркуляре указывалось и на необходимость подходить с вниманием и осторожностью «к обложению служителей культов в сельских местностях, в беднейших приходах, чтобы не допускать переобложений». При обложении церковных зданий в городских поселениях предлагалось учитывать, что их стоимость не соответствует «возможности их доходного использования», а за основу оценки этих зданий можно было брать пониженную страховую стоимость. Циркуляром также предписывалось принимать во внимание «непосильность налога для отдельных групп верующих» и в случае необходимости разрешалось вводить те или иные льготы, «снижая процент обложения и дифференцируя ставки»3.
С 1926 г. был изменен порядок уплаты подоходного налога. Он был установлен исключительно по декларациям, подаваемым самими плательщиками. Но на практике это вызвало ряд трудностей, среди которых отмечались неполное и несвоевременное представление сведений, неграмотность большинства плательщиков и др.4
Налоговые органы на местах, естественно, не занимались снижением налогов и процентных ставок. Так, в 1926 г. Иркутский финансовый отдел представил в епархиальный церковный совет «лист недоимок», в котором содержались суммы задолженности по церквям г. Иркутска за 1923—1926 гг. Общая сумма задолженности составляла 2 148 руб. 75 коп. в золотых рублях5. Неуплата налогов являлась серьезным нарушением условий договора любого религиозного общества, что могло привести к его расторжению. Выходом из сложившейся ситуации стало обращение Иркутского церковного епархиального совета в губфинотдел с просьбой о снижении ставок ввиду «низкой доходности их храмов»6. В этом случае, учитывая, что это были обновленческие церкви, местные власти пошли на некоторые уступки.
3 Там же, д. 70, л. 1.
4 Национальный архив Республики Бурятия (НАРБ), ф.п.-1, оп. 1, д. 1396, л. 1.
5 ГАИО, ф. 485, оп. 2, д. 72, л. 61.
6 Там же, л. 75.
В 1928 г. с мест от православных приходов стали поступать жалобы по поводу обложения их сельскохозяйственным налогом. Благочинный Александровско-Заводского благочиния протоирей Г. Писарев 4 августа обратился к епископу Забайкальскому и Нерчинскому Евсевию с прошением. В нем говорилось, что Александровско-Заводской РИК привлекает причты благочиния к уплате государственных налогов не по норме, а по индивидуальному обложению, по которому налог взыскивался в двойном размере.
Последующие указания местных органов власти были еще жестче. Так, в рапорте протоирея уже от 14 сентября сообщалось, что «РИК продолжает давление на причт. .. Он, кажется, задался целью “выжить” всякими стеснениями причт отсюда, а затем закрыть и церковь».
16 октября 1928 г. в своем отношении за № 140 епископ Евсевий рассмотрел «Положение о едином сельскохозяйственном налоге» от 21 апреля 1928 г., согласно которому признак индивидуальности был определен для тех, у кого кроме земельного заработка имелись нетрудовые доходы (например, доходы служителей культа). Таким образом, служители культа переходили из обложения по норме в положение индивидуального обложения. Епископ Евсевий в качестве единственного выхода предлагал контролировать определение дохода, «жаловаться на неправильное его определение», но свою жалобу священники «обязаны обосновать надлежащими доказатель-ствами»1.
Последующие решения НКФ СССР отменили обжалование решений «об обложении зданий, предназначенных для богослужебных целей и земельных участков под ними» в центральных налоговых органах и закрепили его на уровне местных органов2. Местные финансовые органы предпринимали попытки к ужесточению контроля над церковными доходами, требуя обязательного ведения во всех церквях приходно-расходных книг «за шнуром и печатью». Строгому учету подлежали не только постоянные доходы храмов и духовенства, но и разовые поступления — за исполнение треб, кружеч-
1 Там же, л. 106.
2 Там же, ф. 485, оп. 2, д. 171, л. 4.
ные сборы, пожертвования, ходы с иконами и пр.3
5 января 1930 г. за № 195 был издан очередной циркуляр народного комиссариата финансов СССР «О налоговом обложении религиозных обществ и молитвенных зданий». По данному циркуляру «1. Молитвенные здания подлежат обложению местным налогом со строений на общих основаниях по установленной ставке. 2. Взимание ренты за земельные участки, под которыми находится молитвенное здание, производится на общих основаниях. неуплата в срок налога или ренты влечет за собой расторжение договора и отобрание молитвенного здания. Промыслового и подоходного налога с религиозных объединений не должно производиться.»4. Кроме того, циркуляр отменял все ранее изданные распоряжения и разъяснения относительно налогового обложения религиозных обществ и предоставляемых им в бесплатное пользование молитвенных зданий.
По отношению к духовенству в 1930 г. было издано постановление ВЦИК «О налоговом обложении настоящих и бывших служителей культа», которое освобождало от сельхозналога всех бывших духовных лиц, снявших сан до 1 мая 1930 г. По доходам от сельского хозяйства налог на священнослужителей не должен был превышать налог крестьянина с таким же доходом больше чем на 100%. Также в постановлении говорилось, что священнослужители должны привлекаться к сель-хоззаготовкам по нормам, установленным для единоличных хозяйств, а священники, чьи хозяйства имели «признаки кулацких хозяйств», подвергались соответствующим «кулацким» нормам обложения налогом5.
19 февраля 1931 г. был издан циркуляр народного комиссариата финансов СССР за № 68, закрепивший новый порядок налогового обложения молитвенных зданий и служителей культа. В нем предписывалось устранить волюнтаризм и «местное творчество». Впредь запрещалось до особого разрешения исполкома местного Совета опечатывание молитвенных домов и наложение штрафов и ареста на иму-
3 Там же, д. 133, л. 2.
4 Там же, ф. 485, оп. 2, д. 192, л. 1.
5 Санкт-Петербургская епархия в двадцатом веке в свете архивных материалов: 1917—1941 / сост. Н.Ю. Черепнина, М.В. Шкаровский. — СПб., 2000, с. 159—160.
щество членов религиозного общества за неуплату налогов в срок. Согласно циркуляру, религиозные общества должны уплачивать: а) страховую премию, б) местный налог со строений, в) ренту за землю. Налог со строений и страховые взносы с молитвенных зданий исчислялись по оцененной сумме самого здания1.
17 марта 1931 г. Восточно-Сибирское краевое финансовое управление срочно издало циркуляр № 4-77 о пересмотре всех дел по обложению религиозных обществ и служителей культа в соответствии с изменившимися требованиями циркуляра № 68. Пересмотр всех дел должен был быть произведен в кратчайшие сроки, требовалось «впредь до пересмотра приостановить всякие принудительные взыскания как с религиозных общин, так и со служителей культа»2.
Но на практике эти предписания зачастую не выполнялись финансовыми органами. В отчете о состоянии Бурят-Монгольской (обновленческой) епархии за 1932 г. указывалось: «На местах финорганами общины часто переоблагаются налогами за строения. Поданные жалобы не рассматриваются иногда в течение года».
Таким образом, факты произвола в решениях местных финансовых органов по отношению к религиозным обществам и священнослужителям позволяют говорить, что на местах не произошло кардинального изменения налогообложения, предусмотренного в циркуляре 1931 г.
Религиозные общины, естественно, не могли выплатить сборы в таком размере и зачастую прибегали к различным способам изыскания средств для их уплаты. К примеру, 8 февраля 1932 г. на заседании церковного совета Верхнеудинской Троицко-Кладбищенской церкви обсуждался вопрос об уплате государственных налогов в размере 3 380 руб. Не имея достаточных средств, церковный совет решил: «Организовать тарелочный сбор среди прихожан на указанный предмет... Обратиться к верующим о посильном добровольном взносе. Выдать взаимо-образно из церковных причту на уплату
государственных налогов»3. Кроме того, в попытках выплатить налоги и «само-налоги» священнослужители прибегали к массовой продаже своих домов, имевшегося сельхозинвентаря, скота. Особенно часто, как отмечалось в секретной информационной сводке информс-татсектора Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) от 20 июля 1930 г., подобные факты фиксировались в Кяхтинском, Селенгинском, Закаменском, Тункинском и Мухоршибирском аймаках4.
С многочисленными нарушениями происходило и раскулачивание, под которое попадали и сельские священники. Так, к примеру, священник Зиминской сельской церкви Василий Шелашников 18 июля 1931 г. по решению сельсовета был «обложен, как кулак, твердым заданием».
Во второй половине 1930-х гг. продолжало ухудшаться материальное положение священнослужителей, большая часть которых была лишена элементарных средств к существованию. Священника Софрониевской церкви с. Хомутовское Иркутского района Павла Михайловича Постникова в 1936 г. обязали поставками мяса в размере 98 кг как «обладающего кулацким хозяйством». Постников в жалобе в краевую культовую комиссию ходатайствовал об отмене данного предписания, отмечая: «.мне 68 лет и хозяйства у меня не только кулацкого, но и даже никакого нет»5.
Таким образом, в 1920— 1930-х гг. на территории Байкальского региона религиозный вопрос «эффективно» решался с помощью комплекса мер экономического воздействия. Национализация земель и богослужебного имущества, контроль над хозяйственной деятельностью православных общин, многочисленные факты налогового произвола местных органов (завышение оценочной стоимости культовых зданий и уровня доходов духовенства), обязательства государственных поставок для священнослужителей являлись составляющими экономического давления государства на церковь.
1 ГАИО, ф. 485, оп. 2, д. 191, л. 59.
2 Там же, ф. Р-600, оп. 1, д. 321, л. 6.
3 НАРБ, ф. 365, оп. 1, д. 113, л. 35.
4 Там же, ф. П-1, оп. 1, д. 1691, л. 2.
5 ГАИО, ф. П-600, оп. 1, д. 1443, л. 5.
