CC BY
101ISSN 2311-8725 (Online) ISSN 2073-039X (Print)
Экономическое развитие
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ПАРАМЕТРОВ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ*
Валентина Васильевна МАЙОРОВА"*, Лариса Михайловна НИКИТИНАь, Юрий Игоревич ТРЕЩЕВСКИЙ
a преподаватель кафедры экономики и управления организациями, Воронежский государственный университет,
Воронеж, Российская Федерация
b доктор экономических наук, профессор кафедры экономики и управления организациями, Воронежский государственный университет, Воронеж, Российская Федерация [email protected]
c доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой экономики и управления организациями,
Воронежский государственный университет, Воронеж, Российская Федерация
* Ответственный автор
История статьи:
Принята 30.07.2015 Одобрена 10.08.2015
УДК 330.341.42 JEL: B49, C40, R10
Ключевые слова:
институциональная характеристика, экономическая система, аскетизм, гедонизм, культура
Аннотация
Предмет и тема. Проблема оценки институциональных параметров социально-экономических систем является одной из наиболее сложных и дискуссионных в теоретическом и методическом планах. В большинстве случаев оценка институциональной составляющей социально-экономических систем производится на интуитивном уровне, расчеты носят, как правило, весьма условный характер.
Цели. Определить возможность количественного измерения институциональных характеристик социально-экономических систем методами экономического анализа, апробировать методику на примере российских регионов.
Методология. Предложена авторская версия оценки институциональных параметров социально-экономических систем, позволяющая сопоставить тип хозяйственного поведения в гедонистическом и аскетическом вариантах. В качестве институциональных параметров, позволяющих отнести поведение экономических субъектов к одному из этих типов, предложены показатель отношения потребительских расходов к среднедушевым доходам; удельный вес кредитных средств физических лиц в общем объеме доходов населения; показатель доли привлеченных инвестиций в основной капитал; показатель доли денежных доходов населения, направленных на прирост финансовых активов; удельный вес денежных средств в общей сумме доходов населения, привлеченных кредитными организациями. Даны количественные характеристики институциональных параметров регионов страны за 2000- 2013 гг. на основе экономического анализа.
Результаты. Выявлены взаимосвязи между институциональными параметрами регионов (как модельных социально-экономических систем) и величиной добавленной стоимости на душу населения.
Выводы и значимость. В процессе анализа выявлены количественные показатели, характеризующие взаимосвязь гедонистической и аскетической культуры с производством стоимости. В составе признаков наиболее значимыми являются отношение потребительских расходов к среднедушевым доходам, удельный вес кредитных средств физических лиц в общем объеме доходов населения, доля привлеченных инвестиций в основной капитал, доля денежных доходов населения, направленных на прирост финансовых активов. Вид уравнений множественной регрессии демонстрирует, что в современных российских условиях аскетический тип экономической культуры обеспечивает регионам более высокий объем производства добавленной стоимости на душу населения.
© Издательский дом ФИНАНСЫ и КРЕДИТ, 2015
* Статья предоставлена Информационным центром Издательского дома «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ» при Воронежском государственном университете.
Проблема взаимосвязи институциональных характеристик социально-экономических систем и их экономического развития имеет давнюю историю.
Фактически их в той или иной мере учитывали даже приверженцы «чисто экономического» подхода к анализу социально-экономических систем и происходящих в них процессов. Даже А. Смит, сделавший акцент на исследовании преимущественно организационно-экономических процессов, упоминает институциональные характеристики, порождающие основу процветания общества - разделение труда: привычки, воспитание, склонность к обмену [1, с. 23].
Существенный вклад в синтез классической экономики и институционализма внес Дж.М. Кейнс. Отказавшись от классических представлений о взаимосвязях производства, потребления, накопления и инвестиций, он ввел в научный оборот количественные характеристики категорий «склонность к потреблению», «склонность к накоплению» и других, сформулировал основной психологический закон, от форм проявления которого зависит устойчивость экономической системы [2, с. 212].
Институциональные аспекты развития рассматриваются в мировой литературе с разных позиций. Центр дискуссии - права собственности. Значительная часть утверждений заключается в том, что нарушение прав собственности приводит к хроническому отставанию тех стран, где это происходит. Кроме того, существенное значение имеет демократия. Как правило, достаточно общие рассуждения обычно сопровождаются указаниями на то, что эти базовые (с точки зрения указанных авторов) основы существования современного общества должны быть дополнены еще чем-то, обычно весьма неопределенным.
Например, Хорхе И. Домингес отстаивает важность для экономического развития демократического устройства государств и надежности прав собственности, необходимость конституционных гарантий ротации глав государств, не важно -демократических или авторитарных. Применительно к Латинской Америке он утверждает: «Самая разумная стратегия заключается в стимулировании и развитии человеческого потенциала путем осмысленной экономической политики в рамках рыночной экономики» [3 ]. Собственно, это не столько рекомендация, сколько постановка проблемы, поскольку параметры человеческого потенциала не определены ни с точки зрения макроэкономики, ни оценки личностных характеристик.
Фрэнсис Фукуяма считает, что институты должны обладать тремя характеристиками: эффективностью
функций, подконтрольностью конституции, доверием граждан [3]. Утверждение, точнее гипотеза, вполне правомерное, однако, как и в большинстве иных случаев с исследованиями институциональных процессов, количественные характеристики не определены.
Вполне возможно, что институциональные процессы и не могут измеряться с той же точностью и скрупулезностью, как технико-технологические и экономические процессы «второй волны» [4, с. 196-197]. Однако, оперируя количественными показателями экономических процессов, необходимо использовать соизмеримые с ними характеристики институтов. Без этого нельзя судить о взаимосвязях между уровнями экономического развития и институтами.
Ряд авторов более последовательно вскрывает причины высокого или низкого уровня экономического развития. Так, Джеймс А. Робинсон отмечает, что объяснять более высокий уровень развития США по сравнению с Боливией большей производительностью труда в первой из названных стран не имеет смысла. Рассматривая три гипотезы относительно отставания в экономическом развитии стран Латинской Америки (географическую, культурную и институциональную), он склоняется к доминированию институциональных отношений, под которыми он понимает права собственности [3].
По мнению авторов, институциональные отношения не сводятся к правам собственности, как утверждает Робинсон, но включают в себя и культуру - обычаи делового общения, привычки, традиции. Это -неформальные институты, не менее действенные, чем формальные. На основополагающее значение неформальных правил для экономики указывают известные исследователи, в числе которых Дж. Бреннан, Дж. Бьюкенен, Ж. Бодрийар, К. Ясперс, В. Ойкен, Т. Сэндлер, Ф. Хайек, Л. Эрхард, высказывая при этом существенные и даже противоположные взгляды на их содержание [5-11].
Ряд отечественных исследователей включает неформальные институты в общую институциональную структуру социально-экономических систем различных уровней. Авторы статьи разделяют эту точку зрения, что отражено в работах [12, 13].
Обстоятельный анализ экономических культур провел с использованием результатов многочисленных исследователей Ф. Фукуяма. Анализируя результаты экономического развития США и Мексики, он со
ссылкой на Л. Савала отмечал противоположность экономического поведения жителей этих стран. Первые характеризуются трудолюбием, активностью, предусмотрительностью, религиозностью, бережливостью, гордостью, упорством. Вторые - легкомыслием, ленью, нетерпимостью, щедростью, доходящей до мотовства, тщеславием, воинственностью, суеверием, невежеством [3]. Сам Ф. Фукуяма менее склонен учитывать систему экономического поведения людей, основанную на неформальных правилах, и рекомендует проводить политику, направленную на ликвидацию социальной иерархии, подготовку образованной, квалифицированной рабочей силы, отказ от популизма [3].
По мнению авторов, проблема экономического роста на основе институциональных изменений не может быть решена без учета неформальных институтов. Предложение «делай, как богатый сосед, и станешь таким же», основано на предположении, что тип поведения может быть легко изменен. Но опыт многих столетий показывает, что очевидные для одних социумов положения не являются таковыми для остальных, иначе они внедрялись бы как технические стандарты в производство и осваивались в течение коротких промежутков времени. Следовательно, имеются более глубокие основания для различных темпов экономического развития, чем незнание основ поведения, обеспечивающих экономический рост странам и повышение благосостояния индивидам. Предположение, что любой человек стремится к богатству в смысле обладания стоимостью и ее наращиванием, далеко не всегда получает подтверждение на практике, о чем, в частности, говорит и анализ различного отношения к обогащению, представленный самими упомянутыми авторами. В связи с этим вполне обоснованным представляется утверждение А. Тойнби, что элементы культуры, вполне безвредные и даже благотворные на родной почве, могут оказаться опасными и разрушительными в чужом социальном контексте [14, с. 63].
Более того, в рамках одной и той же в географическом смысле культуры возникают флуктуации, которые не объясняются традициями, нормами поведения. Напротив, они отрицают устоявшиеся нормы и правила неформального (а зачастую и формального) плана. На это совершенно определенно указывал Дж. Гэлбрейт, отмечая отказ от стремления к высоким стандартам потребления молодежи США в 1960-х гг., относящейся к обеспеченным и даже богатым
слоям населения, в условиях высокой занятости и быстро растущих доходов. Гэлбрейт объясняет это подсознательным стремлением к иным ценностям, не связанным с материальным богатством [15, с. 291-293]. Конечно, инерция системы сработала, вернув поведение большей части населения страны к привычному производству и накоплению богатства в его стоимостном выражении. Но важен сам факт присутствия в любом обществе носителей культур различного типа и, соответственно, социальных контекстов.
Собственно, суть социального контекста и представляет собой проблему исследования. Что касается применяемых в его отношении формулировок «лень», «легкомыслие», «бережливость», то они носят скорее эмоциональный, чем содержательный характер. С таким же успехом можно заменить термин «бережливость» на «жадность», а «тщеславие» - на «демонстративное поведение», которое, кстати, совершенно не исключает его в любой подсистеме дихотомии «жадность - бережливость». Суть самих явлений остается прежней, различно только отношение к ним.
С точки зрения исследования реальных социально-экономических процессов важно, что указанные институциональные характеристики не получили количественного выражения, во всяком случае в известных авторам работах отечественных и зарубежных ученых, что не позволяет производить сравнение социально-экономических систем.
В наибольшей степени разработаны в научной литературе оценки таких институциональных характеристик, как «склонность к потреблению», «склонность к сбережению» и иных, представленных в работах Дж. М. Кейнса.
Интересную версию рассмотрения экономической культуры как фактора экономического роста предложил И. Розмаинский [16]. В качестве системной институциональной характеристики автор выбрал экономическую культуру страны, определив ее как совокупность ценностей, норм, стереотипов и элементов хозяйственного быта, формирующих предпочтения людей и воздействующих на неформальные правила поведения. В качестве типов культур автор выделил аскетическую, гедонистическую и прочие, сделав акцент на сравнительном анализе первых двух. Он не предложил способов измерения этих культур, однако принципиально это возможно. Поэтому авторы статьи постарались найти экономические показатели, характеризующие компоненты
аскетической и гедонистической культуры в трактовке Розмаинского.
Для обоснования методики расчетов использовались следующие положения.
1. В качестве социально-экономических систем, которые подверглись анализу, использованы регионы России. Это представляется удачным по следующим основаниям.
Во-первых, мы имеем дело с одними и теми же единицами измерения экономических показателей и избавляемся от необходимости приводить в соответствие покупательную способность национальных валют, их официальные и неофициальные курсы в разные периоды времени. Конечно, покупательная способность рубля в разных регионах России тоже различается, но все же различия не столь велики, как в масштабах мегаэкономики.
Во-вторых, влияние политических компонентов институциональной системы на исследование предмета анализа «экономическая культура» минимально, так как при имеющих место политических различиях регионов они существуют все же в рамках одного государства.
В-третьих, нормативно-правовая база экономической деятельности одна и та же - федеральное законодательство, действующее на всей территории страны. Это нивелирует влияние формальных институтов на неформальные, поэтому от влияния первых можно абстрагироваться.
В-четвертых, можно оперировать сопоставимыми статистическими показателями, формируемыми на единой методологической основе.
В-пятых, Россия представлена значительным количеством регионов, что позволяет опереться на широкую статическую базу.
2. В качестве показателя экономического развития принята величина созданной стоимости на душу населения (на региональном уровне ее наилучшим образом характеризует валовой региональный продукт на душу населения).
3. В процессе подготовки расчетов не удалось найти показатели, объективно отражающие ряд характеристик аскетизма или гедонизма. Так, указанное в работе И. Розмаинского большое соотношение между затратами времени на труд и отдых не поддается в настоящее время объективному измерению и может оцениваться только на данных социологических исследований, что не исключает их
использования, но выходит за рамки поставленной авторами задачи. Также большая доля трансакций, осуществляемых при отсутствии оппортунизма, и высокая степень просчитанности экономических решений не поддаются измерению методами экономического анализа.
4. Показатели сформированы таким образом, чтобы соблюдался общий вектор - чем больше значение показателя, тем выше уровень гедонизма. В связи с этим были заменены некоторые представленные в официальной статистике показатели обратными. Так, показатель большей доли средств, вкладываемых в производственные инвестиции, которые финансируются в основном за счет собственных средств, заменен на малую долю привлеченных средств.
5. Расчеты производились в четырех временных точках: 2000, 2005, 2010, 2012 гг. по данным Федеральной службы государственной статистики.
В работе И. Розмаинского указана такая характеристика экономической культуры, как малое соотношение между потреблением и сбережением. Ее достаточно надежно можно определить по официальным статистическим данным для любой крупной социально-экономической системы - от страны до региона. Но, по мнению авторов, предпочтительнее измерять не соотношение «потребление / сбережение», а выражающее то же самое в смысле экономической культуры отношение «потребление / доход». При наличии связи между экономической культурой и экономическим развитием в последнем случае она будет более отчетливой в связи с меньшим количеством преобразований в формуле зависимости. К тому же автор идей о связи между склонностями к потреблению, накоплению, инвестированию и экономической активностью Дж. М. Кейнс оперировал именно доходом как исходной величиной для расчетов. Особенно отчетливо это проявилось при формулировании основного психологического закона Кейнса [2, с. 211-212]. Таким образом, для количественной оценки данного элемента экономической культуры используем отношение потребления к доходу, причем и то, и другое принимаем в текущих ценах, чтобы искусственными приемами не искажать фактическую картину.
Показатель отношения потребительских расходов к среднедушевым доходам рассчитывается по формуле
где Х1 - отношение потребительских расходов к среднедушевым доходам, руб./руб.;
ПР - потребительские расходы в среднем на душу населения в месяц, руб.;
СД - среднедушевые денежные доходы населения в месяц, руб.
В работе И. Розмаинского отмечена малая доля средств, которые берутся в кредит, в качестве показателя экономической культуры. По мнению авторов, в данном случае при расчете доли также целесообразно использовать показатель дохода, поскольку в ином случае нельзя определить, что является малым. В связи с тем, что кредиты выдаются физическим и юридическим лицам в национальной и иностранной валютах, были приняты в расчеты кредиты физическим лицам в рублях и в валюте, поскольку именно физические лица определяют состояние экономической культуры.
Обозначим через переменную Х2 показатель удельного веса кредитных средств физических лиц в общем объеме доходов населения, рассчитываемый по формуле
х 2 = К+К^,
2 СД х СЧ
где Кр - задолженность по кредитам в рублях, предоставленным кредитными организациями физическим лицам, млн руб.;
Кв - задолженность по кредитам в иностранной валюте, предоставленным кредитными организациями физическим лицам, млн руб.;
СЧ - среднегодовая численность населения, тыс. чел.
Обозначим через переменную Х3 показатель доли привлеченных инвестиций в основной капитал, выражаемый в процентах. Этот показатель приводится Росстатом, поэтому формула для его расчета не требуется.
Кроме указанных характеристик, отраженных в статье И. Розмаинского, целесообразно использовать еще два показателя, отражающих суть аскетической культуры.
В их числе - коэффициент финансовых активов. Наращивание финансовых активов - это попытка перейти от доходов за счет трудовой деятельности к доходам, от нее не зависящим, т.е. это - элемент гедонистического поведения. Поэтому высокий уровень отношения объема финансовых активов к доходам - показатель, характеризующий
гедонистическую культуру. Обозначим Х4 показатель доли денежных доходов населения, направленных на прирост финансовых активов, выражаемый в процентах. Этот показатель приводится Росстатом, поэтому формула для расчета не требуется.
Величина вкладов в банки представляет собой сбережение и отказ от потребления в чистом виде. Поэтому для характеристики типа экономической культуры использовано отношение объема банковских вкладов физических лиц в рублях и в валюте к доходам. Чем меньше значение показателя, тем более выражен гедонизм. В соответствии с приведенными методическими положениями следует изменить вектор влияния показателя на уровень аскетизма. Обозначим через переменную Х5 показатель, обратный удельному весу денежных средств в общей сумме доходов населения, привлеченных кредитными организациями, рассчитываемый по формуле
В + В
X = 1 - р в
СД X СЧ'
где Вр - банковские вклады (депозиты) физических лиц в рублях, привлеченные кредитными организациями, на начало года, млн руб.;
Вв - банковские вклады (депозиты) физических лиц в иностранной валюте, привлеченные кредитными организациями, на начало года, млн руб.
Расчеты с использованием данных Росстата за 2000, 2005, 2010 и 2012 гг. позволили получить следующие уравнения множественной регрессии:
Г2000 = 796 681 - 818 973 Х1 - 46 655 Х2 - 132 Х3 --"7 641 Х4 - 1 815 Х5; (1)
Г2005 = 1 580 385 - 1 614 441 Х1 - 85 649 Х2 -
- 1 053 Х3 - 13 917 Х4 - 13 Х5; (2)
Ушо = 3 552 032 - 3 341 774 Х1 - 166 027 Х2 --22 712 Х3 - 32 496 Х4 - 8 373 Х5; (3)
У2012 = 4 536 528 - 4 365 895 Х1 - 199 343 Х2 -
- 1 348 Х3 - 44 362 Х4 + 14 213 Х5, (4)
где Уэддо,..., У - ВРП на душу населения за соответствующий год, руб.
Оценка уравнений по критериям Фишера и Стьюдента показала их достаточную надежность.
Полученные уравнения позволяют сделать следующие выводы.
Во-первых, обратные значения зависимой и независимой переменных практически во всех случаях показывают, что в российских условиях
начала XXI в. существует обратная связь между производством добавленной стоимости и уровнем гедонизма. Иначе говоря, чем более выражен аскетизм, тем больше производится добавленной стоимости в регионе. Общий характер взаимосвязей в различных условиях начала XXI в. свидетельствует о том, что данная связь является устойчивой. Исключение составляет положительное значение Х5 в 2012 г. Это допускает три различные трактовки: неоднозначность связи между привлечением кредитов и типом экономической культуры; активизацию аскетов в данный период в плане привлечения кредитных ресурсов на потребительские нужды; наличие в регионах достаточно сбалансированных в количественном отношении групп аскетов и гедонистов.
В-вторых, внешний вид уравнений может вызвать предположение, что на протяжении анализируемого периода влияние институциональных факторов ослабевает, поскольку свободные члены уравнения стабильно растут, т.е. усиливается влияние неучтенных факторов. Для проверки этого положения произведены расчеты по нормированным значениям зависимой и независимых переменных. В результате расчетов получены столь же значимые зависимости, как и в приведенных ранее расчетах. Однако в этом случае свободные члены уравнений оказались весьма близкими: в 2000 г. - 2,90044; в 2005 г. - 1,82311; в 2010 г. - 2,22712; в 2012 г. -2,43223. Иначе говоря, влияние институциональных факторов является достаточно стабильным, хотя и менее выраженным в условиях низкого уровня предсказуемости экономической ситуации (2000 г.) и максимально проявляющимся в период высокой фактической и прогнозируемой экономической конъюнктуры (2005 г.).
В-третьих, отдельные независимые переменные, характеризующие экономическую культуру, имеют различную значимость по влиянию на производство добавленной стоимости. Так, показатель Х1 (отношение потребительских расходов к среднедушевым доходам) является значимым в 2005, 2010, 2012 гг. и незначимым в 2000 г. (неустойчивая, малопредсказуемая экономическая ситуация). Показатель Х2 (удельный вес кредитных средств физических лиц в общем объеме доходов населения) является значимым в 2000, 2010, 2012 гг. и незначимым в 2005 г. (период высокой экономической конъюнктуры). Показатель Х3 (доля привлеченных инвестиций в основной капитал) оказался значимым только в 2010 г. (посткризисный
период). Показатель Х4 (доля денежных доходов населения, направленных на прирост финансовых активов) значим в 2000, 2005, 2010 и 2012 гг., т.е. на протяжении всего анализируемого периода. Показатель Х5 (удельный вес денежных средств в общей сумме доходов населения, привлеченных кредитными организациями) оказался незначимым в каждой временной точке. То есть средства, вложенные населением в банки, не являются показателем, характеризующим экономическую культуру региона в целом как аскетическую и гедонистическую.
Удаление показателя Х5 из модели улучшило ее надежность по критерию Фишера, однако ухудшило значимость остальных независимых переменных в ряде временных точек, что свидетельствует о предпочтительности использования всех анализируемых показателей в комплексе. В то же время необходимо принимать во внимание невысокую значимость для характеристики типа экономической культуры удельного веса денежных средств в общей сумме доходов населения, привлеченных кредитными организациями. Это можно трактовать как наличие в регионах двух различных групп населения, одна из которых вкладывает средства в банк для получения доходов рентного типа (гедонистический тип), другая - для отложенного потребления (аскетический тип).
С учетом суще ственных различий регионов Ро ссии по оцениваемым экономическим и институциональным параметрам для повышения степени сопоставимости данных осуществлен переход от абсолютных и относительных показателей к нормированным по формуле
У = 9,74223 - 2,29601Х - 0,34818Х -
норм ' ' 1норм ' 2норм
- 0,19494Х, - 2,16563Х. - 0,03383Х< , (5)
' 3норм ' 4 норм ' 5норм' у '
где Унорм - средние нормированные значения ВРП на душу населения по выбранным временным точкам, ед.;
Х ,•••, Х- - нормированные значения
1норм' ' 5норм ^ г
показателей Х1,... , Х5 в каждой временной точке (2000 г., 2005 г., 2010 г, 2012 г.) анализируемого периода, ед.
Полученное уравнение (5) характеризуется более высокими показателями надежности, чем уравнения (1)-(4), что естественно, если учитывать общий вектор взаимосвязей и большее количество замеров, использованных для установления зависимости.
Для проверки взаимосвязей между институциональными параметрами регионов и уровнем экономического развития (по производству
ВРП на душу населения) все регионы, по которым произведен расчет статистической зависимости, разделены на три группы - гедонистические регионы, имеющие наивысшие результаты по сумме Х + Х + Х + Х + Х (26
^ 1норм 2норм 3 норм 4норм 5норм у
регионов); сбалансированные регионы (26 регионов со средними значениями указанной величины); аскетические регионы (27 регионов с низкими значениями указанной суммы). Соответственно, выделены три группы регионов - с низким, средним и высоким уровнями производства добавленной стоимости. Взаимосвязи между институциональными и экономическими группами регионов представлены в таблице.
Как видно из анализа данных, представленных в таблице, безусловного совпадения уровней гедонизма и экономического развития, выявленного в процессе корреляционно-регрессионного анализа, не существует даже в рамках крупных групп. В
наибольшей степени взаимосвязи анализируемых институциональных показателей и уровня производства добавленной стоимости характерно для крайних групп - гедонистов и аскетов.
Следует заметить, что группы гедонистов и аскетов гораздо менее однородны, чем группа сбалансированного развития - размах вариации значений институциональных параметров составляет соответственно 3,13 (максимальное значение 13,43, минимальное - 10,3); 2,54 (максимальное значение 9,49, минимальное - 6,95); 0,77 (максимальное значение 10,26, минимальное - 9,49). То же касается уровня производства добавленной стоимости -размах вариации составляет по указанным группам регионов 0,36; 3,38; 0,25.
Из этого следует, что зависимость между анализируемыми институциональными и экономическими параметрами регионов РФ проявляется при значительных различиях между ними
Распределение регионов РФ по степени соответствия уровней гедонизма и экономического развития (производства добавленной стоимости на душу населения)
Группы регионов Уровень производства добавленной стоимости на душу населения Субъект Федерации
Гедонистические Высокий и средний (выше, чем следует из институциональных характеристик) Республика Хакасия, Еврейская автономная область, Амурская область, Забайкальский край, Ленинградская, Астраханская, Омская, Томская, Смоленская, Тверская, Новгородская области, Камчатский край, Республика Коми, Чукотский автономный округ, Хабаровский край, Иркутская область
Соответствующий (низкий) Республика Тыва, Республика Алтай, Республика Ингушетия, Республика Калмыкия, Республика Дагестан, Кабардино-Балкарская Республика, Карачаево-Черкесская Республика, Республика Бурятия, Республика Адыгея, Курганская область, Республика Марий Эл, Алтайский край, Республика Северная Осетия - Алания, Брянская, Пензенская области
Сбалансированные Высокий (выше, чем следует из институциональных характеристик) Магаданская область, Приморский край, Сахалинская, Архангельская, Вологодская, Калужская области
Соответствующий (средний) Курская, Новосибирская, Костромская области, Республика Башкортостан, Челябинская область, Удмуртская Республика
Низкий Чувашская Республика, Республика Мордовия, Республика Карелия, Ростовская, Тамбовская, Псковская области, Ставропольский край, Кировская, Ивановская области
Аскетические Соответствующий (высокий) Красноярский край, Оренбургская область, Республика Саха (Якутия), Республика Татарстан, Белгородская, Московская, Тюменская области, Пермский край, Свердловская, Мурманская, Самарская, Липецкая области, Санкт-Петербург, Москва
Низкий и средний (ниже, чем следует из институциональных характеристик) Кемеровская, Волгоградская, Ульяновская, Воронежская, Саратовская, Калининградская, Нижегородская, Рязанская области, Краснодарский край, Тульская, Орловская, Владимирская, Ярославская области
по совокупности показателей, характеризующих институциональное состояние, оцененное по указанной методике.
В отсутствие причинно-следственной зависимости экономических параметров регионов от институциональных (обратное также верно), о чем свидетельствует отсутствие коэффициентов корреляции между ними, равных единице, можно говорить о функциональных связях между ними.
В управленческом аспекте наличие таких связей и выявленное соотношение между группами регионов, различающихся по институциональным и экономическим параметрам, интересно тем, что позволяет рассчитывать на рост производства добавленной стоимости в регионах при следующих условиях:
- увеличении доходов населения;
- снижении доли потребления в общем объеме доходов населения;
- более медленном росте кредитных ресурсов по отношению к увеличению доходов населения;
- увеличении доли собственных средств организаций в инвестициях в основные фонды;
- сокращении доли денежных доходов населения, направленных на прирост финансовых активов;
- более медленном росте объема денежных вкладов населения в кредитные организации по сравнению с ростом доходов.
В то же время изменения данных институциональных параметров регионов должны быть достаточно существенными, чтобы достичь уровня таких регионов, как Красноярский край, Оренбургская область, Республика Саха (Якутия), Республика Татарстан, Белгородская, Московская области, Пермский край, Свердловская, Мурманская, Самарская, Липецкая области. Москву, Санкт-Петербург и Тюменскую область вряд ли стоит принимать во внимание при выборе ориентиров экономического и институционального развития в связи с их «нетипичностью» по сравнению с остальными субъектами РФ.
Список литературы
1. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 1. М.; Л.: Госсоцэкгиз, 1931. 436 с.
2. Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Гелиос АРВ, 2002. 352 с.
3. Фукуяма Ф. Отставание. М.: Астрель, 2012. 480 с.
4. Тоффлер Э. Третья волна. М.: АСТ, 2010. 795 с.
5. Бреннан Дж., Бьюкенен Дж. Причина правил. Конституционная политическая экономия. СПб.: Экономическая школа, 2005. 272 с.
6. Бодрийар Ж., Ясперс К. Призрак толпы. М.: Алгоритм, 2014. С. 271 с.
7. Ойкен В. Основы национальной экономии. М.: Экономика, 1996. 351 с.
8. Сэндлер Т. Экономические концепции для общественных наук. М.: Весь мир, 2006. 376 с.
9. Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2001. 256 с.
10. Хайек Ф.А. Познание, конкуренция и свобода. СПб.: Пневма, 2003. 288 с.
11. Эрхард Л. Полвека размышлений: речи и статьи. М.: Руссико, Ордынка, 1993. 608 с.
12. Исаева Е.М., Никитина Л.М., Трещевский Ю.И. Экономическая динамика институциональных подсистем регионов России // Современная экономика: проблемы и решения. 2013. № 1. С. 86-98.
13. Трещевский Ю.И, Исаева Е.М.. Регион как институциональная система // Вестник Воронежского государственного университета. Сер.: Экономика и управление. 2012. № 1. С. 81-87.
14. Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. М.: Айрин-пресс, 2003. 592 с.
15. Гэлбрейт Дж.К. Экономические теории и цели общества. М.: Прогресс, 1979. 407 с.
16. Розмаинский И.В. Экономическая культура как фактор и барьер экономического роста // Журнал институциональных исследований. 2012. Т. 4. № 4. С. 22-32.
ISSN 2311-8725 (Online) ISSN 2073-039X (Print)
Economic Advancement
ECONOMIC ANALYSIS OF INSTITUTIONAL PARAMETERS OF SOCIAL AND ECONOMIC SYSTEMS
Valentina V. MAIOROVAa*, Larisa M. NIKITINAb, Yurii I. TRESHCHEVSKIIc
a Voronezh State University, Voronezh, Russian Federation [email protected]
b Voronezh State University, Voronezh, Russian Federation [email protected]
c Voronezh State University, Voronezh, Russian Federation [email protected]
* Corresponding author
Abstract
Importance Assessing the institutional parameters of social and economic systems is one of the most difficult and debatable problems from the perspective of theory and methodology. In most cases, the institutional component of social and economic systems is assessed intuitively, and as a rule, calculations are rather conventional.
Objectives The aim of the study is to determine the possibility of quantitative measurement of institutional characteristics of social and economic systems under methods of economic analysis, and to test the methodology on the case of Russian regions.
Methods We offer a unique option to assess the institutional parameters of social and economic systems. It enables to compare the type of economic behavior from the perspective of hedonism and asceticism. The article presents quantitative characteristics of institutional parameters in the country's regions for 2000-2013 based on the economic analysis.
Results The findings reveal interrelations between institutional parameters of regions (as model social and economic systems) and the value added per capita.
Conclusions The analysis demonstrates quantitative indices characterizing the interrelation of the hedonistic and ascetic culture with value production. The type of multiple regression equations show that under modern Russian conditions the ascetic type of economic culture provides for a higher volume of value added per capita in regions.
© Publishing house FINANCE and CREDIT, 2015 Acknowledgments
The article is supported by the Publishing house FINANCE and CREDIT's Information center at the Voronezh State University.
References
1. Smith A. Issledovanie oprirode iprichinakh bogatstva narodov. T.1 [An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Vol. 1]. Moscow, Leningrad, Gossotsekgiz Publ., 1931, 436 p.
2. Keynes J.M. Obshchaya teoriya zanyatosti, protsenta i deneg [The General Theory of Employment, Interest and Money]. Moscow, Gelios ARV Publ., 2002, 352 p.
3. Fukuyama F. Otstavanie [Falling Behind: Explaining the Development Gap between Latin America and the United States]. Moscow, Astrel' Publ., 2012, 480 p.
4. Toffler A. Tret'ya volna [The Third Wave]. Moscow, AST Publ., 2010, 795 p.
5. Brennan G., Buchanan J. Prichina pravil. Konstitutsionnaya politicheskaya ekonomiya [The Reason of Rules: Constitutional Political Economy]. St. Petersburg, The School of Economics Publ., 2005, 272 p.
6. Baudrillard J., Jaspers K. Prizrak tolpy [The Phantom of the Crowd]. Moscow, Algoritm Publ., 2014, 271 p.
Article history:
Received 30 July 2015 Accepted 10 August 2015
JEL classification: B49, C40, R10
Keywords: institutional characteristics, economic system, economic culture, asceticism, hedonism
7. Eucken W. Osnovy natsional'noi ekonomii [Die Grundlagen der Nationalökonomie]. Moscow, Ekonomika Publ., 1996, 351 p.
8. Sandler T. Ekonomicheskie kontseptsii dlya obshchestvennykh nauk [Economic Concepts for the Social Sciences]. Moscow, Ves' mir Publ., 2006, 376 p.
9. Hayek F.A. Individualizm i ekonomicheskiiporyadok [Individualism and Economic Order]. Moscow, Izograf Publ., 2001, 256 p.
10. Hayek F.A. Poznanie, konkurentsiyaisvoboda [Law, Legislation and Liberty]. St. Petersburg, Pnevma Publ., 2003, 288 p.
11. Erhard L. Polveka razmyshlenii: rechi i stat'i [Half a century of reflection: presentations and articles]. Moscow, Russiko, Ordynka Publ., 1993, 608 p.
12. Isaeva E.M., Nikitina L.M., Treshchevskii Yu.I. Ekonomicheskaya dinamika institutsional'nykh podsistem regionov Rossii [The economic dynamics of institutional subsystems of Russian regions]. Sovremennaya ekonomika: problemy i resheniya = Modern Economy: Problems and Solutions, 2013, no. 1, pp. 86-98.
13. Treshchevskii Yu.I., Isaeva E.M. Region kak institutsional'naya sistema [The region as an institutional system]. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser.: Ekonomika i upravlenie = Proceedings of Voronezh State University. Series: Economics and Management, 2012, no. 1, pp. 81-87.
14. Toynbee A.J. Tsivilizatsiyapered sudom istorii [Civilization on Trial]. Moscow, Airin-press Publ., 2003, 592 p.
15. Galbraith J.K. Ekonomicheskie teorii i tseli obshchestva [Economics and the Public Purpose]. Moscow, Progress Publ., 1979, 407 p.
16. Rozmainskii I.V. Ekonomicheskaya kul'tura kak faktor i bar'er ekonomicheskogo rosta [Economic culture as a factor and the barrier of economic growth]. Zhurnal institutsional 'nykh issledovanii = Journal of Institutional Studies, 2012, vol. 4, no. 4, pp. 22-32.
