Экономические кризисы с III века до наших дней: цикличность, природа и логика современных потрясений Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Экономические кризисы с III века до наших дней: цикличность, природа и логика современных потрясений

Василий Колтлшов

Эксперт, Лаборатория международной политической экономии при кафедре политической экономии и истории экономических учений, Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова. Адрес: 117997, Россия, Москва, Стремянный пер., 36. E-mail: [email protected].

Ключевые слова: экономика; кризис; циклы; капитализм; феодализм; Античность.

В периоды 2008-2009 и 20132016 годов мировая экономика пережила две волны сильнейшего кризиса в истории. Эти волны были списаны на ошибки финансистов и регуляторов или объяснялись обычным перепроизводством (кризис в рамках «десятилетнего» цикла). Но современный кризис является частью более сложной цикличности капитализма. Он входит в число больших кризисов, начинающих и завершающих длинные волны развития капитализма. Эти кризисы берут свое начало с 1770-х годов. Николай Кондратьев предположил, что цикл (повышательная и понижательная волны) начинается с крупного кризиса в экономике. В реальности такие кризисы приходятся на стыки волн.

Автор статьи обращает внимание, что такие кризисы образуют в рамках промышленного капитализма определенную большую цикличность. Они изменяют условия роста мировой и национальной экономик, обес-

печивают развитие новых отраслей или расширение мирового рынка. Эти кризисы носят изменяющую функцию в процессе, в силу своей глубины растянутые не на месяцы, а на годы, тогда как обычные торгово-промышленные кризисы редко достигают сопоставимой остроты и продолжительности. Таким образом, существуют два вида кризисов — большие и обычные. Наряду с ними существуют хозяйственные кризисы, сменяющие формационные эпохи. Такие кризисы имели место в III и XIV веках. В статье предпринимается попытка рассмотреть с точки зрения кризисов всю историю рыночных систем, включая торговый и промышленный капитализм. Особое внимание уделено современному глобальному экономическому кризису, вызвавшим его и порожденным им противоречиям. Автор также указывает условия преодоления последнего и намечает перспективы нового экономического подъема.

1. Неизвестное в кризисах

* 008 год напомнил человечеству о том, сколь разрушительными могут быть экономические кризисы. Падение рынков, рост безработицы, долгов домохозяйств и правительств, а также проблемы в банковской сфере и обесценивание валют — характерные черты этой эпохи. Они проявлялись в разное время в разных странах, заставляя аналитиков и чиновников спорить о том, когда же будет поставлена точка в истории современного кризиса. Эту точку правительства пытались поставить уже не раз, но всякий раз кризис исправлял ее на запятую, чтобы вновь продолжиться, продемонстрировав, что его причины не устранены.

Современный глобальный экономический кризис показал беспомощность формального подхода к этому явлению. Он вновь, как уже не раз бывало в истории, напомнил: острые и длительные хозяйственные переломы не следует списывать на ошибки финансистов, центральных банков или правительств. Они также не объясняются перепроизводством товаров, раздуванием кредита или чем-либо еще. Все это имеет место, но не позволяет понять ситуацию. А без понимания современного кризиса можно ли говорить о том, что мы понимаем кризисы вообще? Возможна и обратная постановка вопроса.

Ключ к пониманию современного кризиса лежит во множестве других экономических кризисов, включая те, что происходили до эпохи капитализма. Их два — это кризис III века и кризис XIV столетия. О последнем много писал Борис Кагарлицкий, ему уделяли внимание Фернан Бродель и Иммануил Валлерстайн. Именно этот кризис можно назвать рождением торгового капитализма, предшественника промышленного капитализма. В середине XVII века случился еще один кризис, породивший Английскую буржуазную революцию. Ранее — во второй половине XVI столетия — прослеживается другой мировой хозяйственный кризис, связанный с оскудением ряда серебряных рудников в испанской Америке и исчерпанием возможностей хищнической эксплуатации ее коренного населения. За ним последовали буржуазная ре-

2

волюция в Нидерландах, считающаяся первой, религиозные войны во Франции и многое иное.

Не избежал кризисов и «галантный» XVIII век. В 1770-е годы грянул, быть может, один из самых важных кризисов в мировой истории — кризис торгового капитализма, кризис лидировавшей тогда британской экономики, ориентированной во многом на внешние рынки, но базировавшейся на мануфактурном производстве, которое легко копировалось другими. Этот кризис дал нам индустриальный (машинный) капитализм. С этого момента, согласно данным, собранным советским экономистом Львом Мендельсоном, берут начало циклические торгово-промышленные кризисы1.

Является ли начавшийся в 2008 году кризис циклическим? Безусловно, да. Но какова продолжительность этих циклов? Каковы они? Много ли современная наука знает об этом? Есть ли у нас законченная ясная теория циклического развития мировой (в ранние периоды истории — зональной) экономики или хотя бы промышленного капитализма? Такой теории не существует. К современному кризису аналитики подходят с разными линейками. Большинство из них недопустимо коротки; эти системы оценок основаны на изучении процессов за относительно сжатый период времени и по отдельным проявлениям.

Немалый интерес вызвал опубликованный в июне 2008 года аналитический доклад Института глобализации и социальных движений «Кризис глобальной экономики и Россия», посвященный начинающемуся мировому экономическому кризису2. В докладе содержался как прогноз развития кризиса (включая его первую острую фазу), так и анализ его причин, но не затрагивались всевозможные предтечи современного глобального кризиса — кризисы прошлого.

Современный кризис вызвал бурную дискуссию. Один из вопросов гласил: не является ли столь продолжительный и острый кризис точкой в истории капитализма? Не заканчивается ли с ним время господства капитала? Но не наступит ли вслед за крахом этой системы не социализм, а примитивное общество — постиндустриальный феодализм? Спекуляции различных «ученых»

1. Мендельсон Л. А. Теория и история экономических кризисов и циклов: В з т. М.: Соцэкгиз, 1959.

2. Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Кризис глобальной экономики и Россия» // Институт глобализации и социальных движений. 09.06.2008. URL: http://igso.ru/world_crisis_and_russia.

на эту тему продолжают будоражить умы миллионов людей. Вера в подобное развитие событий тем более логична, что марксистская наука с ее верой в светлое будущее, казалось, посрамлена в XX столетии: вместо коммунизма советский «развитой социализм» пришел к катастрофе. В то же время мыслители либерального толка приучили мир к вере в рынок, хотя рыночные механизмы ничего так и не отрегулировали в 2008-2017 годах.

В современном обществе была также посеяна вера в безграничную вариативность истории. Постмодернизм внушил людям: возможно все что угодно. Сторонники цивилизационного подхода старались доказать, что все в истории обстоит именно так. По их мнению, кризисы уничтожали цивилизации, освобождая дорогу построенным на иных принципах цивилизациям, порой очень жестоким и малокультурным. С этой точки зрения дикость легко сменяла прогресс. Даже приверженцы теории длинного циклического развития капитализма Николая Кондратьева и сторонники идеи постиндустриального общества, не говоря уже о фанатиках глобализации и «свободной торговли» (якобы единственной дороги прогресса), не сумели внушить людям уверенность в лучшем будущем.

Повышение налогов на доходы и имущество трудящихся, рост долгов домохозяйств, девальвации и сокращение правительствами социальных расходов (с ними исчезали трудовые и социальные права) — таков набор привычных новостей. Периодические заявления властей различных стран об окончании кризиса ничего не меняют. Кризис сохраняется; это осознают миллионы людей, которые хотели бы найти из него выход. Их все еще стараются успокоить самоуверенной фразой «Все кризисы проходят», хотя вопрос состоит в том, как и когда, а вернее, в силу чего они преодолеваются.

Какими бывают кризисы? Каким является современный кризис? Как мы пришли к нему и куда он нас поведет? Какова цикличность кризисов? Как связаны они со сменой общественно-экономических формаций, фаз развития человечества? Как закончились рабовладельческий строй и феодализм? Каким был процесс рождения промышленного капитализма? Какие кризисы и в какой цикличности он породил и что дает нам понимание их логики? На эти вопросы можно дать ответ, пусть еще не полный, но позволяющий лучше понять роль экономических кризисов в истории и сегодняшней жизни.

Готовя с коллегами первое аналитическое исследование современного кризиса, автор статьи проанализировал большинство

кризисов эпохи промышленного капитализма. Однако работа началась с едва ли не первого известного крупномасштабного кризиса рыночного хозяйства—кризиса III века. Он до основания потряс экономику Римской империи, хотя историки обращают внимание скорее на его политические проявления. Важность этого кризиса для современного анализа состоит в том, что римская рабовладельческая экономика являлась во многом моделью капитализма—экономики, основанной уже на свободном труде.

2. Уроки великого кризиса III века

Христианские мыслители не раз утверждали: Римскую империю погубила распущенность нравов. Поклонники язычества и античной философии возражали: крушение Западного Рима произошло уже после торжества веры в Иисуса и строгой морали. Бани к тому времени широко переделывались в храмы, что лишь способствовало эпидемиям. Вполне возможно, что неудачи римской государственности подпольные язычники V-VI веков связывали с предательством «истинных» старых богов, которое совершили народ и властители.

Моральные споры не дают верного ответа, лишь запутывая дело. Нелепо было бы и современный кризис рассматривать как продукт отказа от протестантской этики капитализма или замены семейных ценностей узким индивидуализмом. Он также не был вызван отказом от кейнсианской экономической политики и социального государства в странах с развитой индустрией, так как эти процессы были логичными и неизбежными. Но точно так же неизбежен крах неолиберальной экономической стратегии, все еще господствующей в мире.

Упадок Римской империи произошел после катастрофической эпохи солдатских императоров, именуемой еще кризисом III века. Пять десятилетий государство раздирала гражданская война. Императоры сменялись один за другим, как правило погибая насильственной смертью. Правление сроком три года считалось продолжительным, а если оно обходилось без одновременного царствования соперника или нескольких конкурентов в других частях империи, это было совсем хорошо. Границы государства в этот период осаждались варварами, а в политике боролись две силы: сенат, представлявший крупных земельных собственников, и средний слой рабовладельцев, выдвигавших солдатских императоров. Историки старательно распутывают политические узлы эпохи, подготовившей будущий крах империи. Но возможно ли

разгадать их экономические причины? Понимание их может помочь разобраться в логике масштабных кризисов, тянущихся порой долгие годы или даже десятки лет. Все это (включая современный кризис) никак не укладывается в прокрустово ложе циклов Клемана Жюгляра, которые должны длиться 7-11 лет и занимать совсем немного времени, никак не охватывая целые эпохи. И хотя этот французский экономист XIX века создал свою теорию для промышленной эры, она не возникла из ничего, а имела глубокие корни.

Уроки Римской империи так важны для нас сегодня именно потому, что это была рыночная империя. Она сталкивалась с проблемами потребительского спроса, сходными с теми, что известны современному обществу.

Рабовладельческий способ производства прошел несколько стадий развития. Сперва он являлся «азиатским» — нерыночным, когда труд рабов производил натуральный продукт. Прогресс принесли греческие полисы: как политическая форма, они отражали развитие мелкого рыночного рабовладельческого хозяйства. Не случайно этот период истории оставил нам множество серебряных монет. Их непрерывно находят археологи на месте греческих городов, в том числе на черноморском побережье. Полис как сообщество мелких рабовладельцев создавал не только товарное предложение, но и спрос. Олигархи той поры по более поздним римским меркам являлись всего лишь собственниками средней руки.

Торжество Римской республики в Средиземноморье обернулось развитием более крупного рыночного рабовладельческого хозяйства. Это выразилось не столько в увеличении размеров поместий, сколько в росте их числа в одних руках. И конечно, тысячи рабов в таких поместьях производили продукты не для потребления владельцев: производство было ориентировано на рынок. Не случайно некоторые западные историки Х1Х-ХХ веков, как, например, немецкий ученый Теодор Моммзен, называли это время едва ли не капиталистическим. Моммзен, в частности, указывал:

... на столичном денежном рынке ссудный процент был равен лишь шести... деньги в Риме были, таким образом, дешевле, чем когда-либо во всей древней истории3.

3. Моммзен Т. История Рима. СПб.: Наука; Ювента, 1997.

Когда римский мир — Pax Romana — переходил от олигархической сенатской республики к империи, рыночные отношения способствовали укрупнению городского производства. Тогда, в ответ на кризис, была реализована своеобразная кейнсианская программа: первые императоры династии Юлиев-Клавдиев в непростой политической борьбе наделили имуществом множество

о 4

пролетариев и восстановили средний сегмент в экономике , что стало основой экономического подъема I-II веков5.

Огромное число потребителей из созданного империей «среднего класса» породило запрос на новое производство.

Слово «фабрика» латинского происхождения (fabrica — мастерская). Им обозначают мастерскую, в которой между работниками существует разделение труда. От европейской мануфактуры эпохи торгового капитализма римскую фабрику отличало лишь то, что работали на ней зачастую рабы. Подчас десятками тысяч исчислялись невольные работники, трудившиеся на рудниках. Правда, труд их не был особенно производительным. По некоторым оценкам, чешский рудник XV века со 100-150 рабочими мог дать столько же продукции, сколько римский рудник с тысячами подневольных работников.

В римском государстве серийно выпускались не только статуи императоров, но также доспехи и оружие легионеров. По той же схеме строилось производство простой глиняной посуды, шерстяных и льняных тканей. Хозяйственный строй, разумеется, был рабовладельческим, и труд рабов в огромном рыночном сегменте экономики играл решающую роль. С конца III века основной объем продукции в сельском хозяйстве империи определенно давали уже зависимые земледельцы (колоны). В этот кризисный век происходит еще нечто важное: быстро обесценивается серебряная монета. Вероятно, немалую роль здесь сыграло разорение класса средних потребителей, на который ориентировалось в массе сельское и городское производство. Мы можем судить об этом хотя бы по тому, что в последующую эпоху происходит натурализация хозяйства в селе.

Огромную роль в запуске кризиса сыграло истощение почв и аграрное перенаселение. Не случайно историки констатируют, что приграничные северные провинции еще продолжают разви-

4. Егоров А. Б. Юлий Цезарь. Политическая биография. М.: Нестор-История, 2014.

5. Колташов В. Г. План Цезаря годится и для нас // Свободная пресса. 15.11.2015. URL: http://svpressa.ru/economy/article/136244.

ваться в III веке. Возможно, в этих областях, не так давно отвоеванных у варваров, еще имелись условия для рабовладельческого развития. В конце II века империю посетила сильнейшая эпидемия чумы. Умер даже Луций Вер (169 год), брат и соправитель императора Марка Аврелия. В последние годы этого столетия не знавшее внутренних конфликтов более века римское государство пережило гражданскую войну. Династия Северов на время стабилизировала положение политически, но после убийства Ка-ракаллы (217 год) «плотину прорвало».

Историки более внимательны к политической стороне кризиса, чем к его экономическим предпосылкам. Перри Андерсон в книге «Переходы от античности к феодализму» писал, что Римская республика добывала рабочую силу грабежом6. Превращение свободных людей в собственность обеспечивало поступление на рынок огромного количества рабов. Обилие дешевых рабов приводило к необычайно жестокой их эксплуатации. Экономические советники владельцев поместий рекомендовали не давать работникам высыпаться, кормить их меньше необходимого и выжимать из людей силы в короткий срок. Производимую «говорящими орудиями» продукцию покупать должны были свободные. Их материальные возможности сокращались, особенно в условиях удешевления продуктов рабского труда. Жившие своим трудом ремесленники и крестьяне разорялись. Города Италии заполнялись людьми, лишенными средств и имущества.

Римскому правительству, как было сказано выше, пришлось проводить кейнсианскую политику: давать оплачиваемую деньгами работу городским пролетариям и наделять имуществом (особенно землей) в Италии (а чаще за ее пределами) тех, кто готов был трудиться на себя. Городских пролетариев активнее всего использовали в строительных работах, хотя дешевле было использовать частных или государственных рабов. Но к этому времени наметилась новая для экономики тенденция: рабы стали расти в цене. Чем меньше велось завоевательных войн и чем тяжелее они оказывались, тем дороже были рабы. Дошло до того, что отношение к ним резко изменилось к лучшему. Авторы экономических трактатов больше не советовали истощать их и выжимать из работника все силы за несколько лет. Хозяевам стоило добиваться продолжительной жизни имущества, а также «разводить» рабов.

6. Андерсон П. Переходы от античности к феодализму. М.: Территория будущего, 2007.

Сначала закон запретил владельцам выбрасывать престарелых рабов на улицу, а потом и убивать их. За убийство рабом хозяина больше не подлежали смертной казни 400 рабов из имущества господина как виновные коллективно. Не могло не раздражать поборников старых нравов и то, что рабов стали признавать людьми. Все эти новшества приписывались их сторонниками сердечной доброте «хороших императоров», но причины изменений были экономическими. Эпоха сравнительно мягкого отношения к рабам стала временем расцвета империи, подготовившего ее кризис.

Распространение рабского труда в товарном производстве при увеличении цены на рабов привело к повышению себестоимости продукции. К тому же распаханы были почти все пригодные для этого земли, многие медные рудники истощились. Население Pax Romana выросло и достигло 65 млн человек7. Возникли условия для массового разорения мелких собственников и основной массы потребителей. Когда кризис наконец разразился, крупные землевладельцы-сенаторы ускорили переход поместий к натуральному хозяйству, хотя и не были его инициаторами, как считают некоторые историки. Изменение экономических условий вынудило их к этому. Многие города в III веке быстро пришли в упадок. Государство потеряло прежние источники для стимулирования спроса.

Выползшая из кризиса III столетия Римская империя все более утрачивала рыночную составляющую экономики. Упадок денежного хозяйства лишил власть армии прежнего качества, что стало первым шагом к военному концу государства. Варвары уже ждали своего часа на границах Рима. Их вторжения помогли создать новый и притом мрачный мир Средних веков. Здесь воцарилось натуральное хозяйство, а рынок ослаб.

3. Великий кризис XIV века: рождение капитализма

Средневековая история до XIV столетия дает мало материала для понимания рыночных кризисов. Римский же пример интересен еще и тем, что этот кризис рыночное хозяйство не смогло преодолеть. Римский «капитализм», имевший аграрную основу, пал. Наступило время римского «феодализма». Однако было бы неверно делать из этого апокалипсический вывод для современности. По итогам кризиса 2008-2017 годов нас не ожидает ни новый фео-

7. Myers P. V. N. General History for College and High Schools. Revised ed. Boston: Ginn and Company, 1906. P. 280.

дализм, ни новое Средневековье, сколько бы этим ни пугала желтая пресса. Нам также не грозит гибель трети населения в результате эпидемий, спутников кризиса как III, так и XIV веков.

Первый по научной важности вывод, который можно сделать из анализа двух этих кризисов, таков: смена общественных формаций происходит под влиянием экономических потрясений огромной силы. Не борьба классов рождает кризисы, но они дают ей толчок. При этом господствующий класс не погибает, будучи сброшенным угнетенными слоями, как этого следовало бы ожидать согласно вульгарно-марксистскому пониманию истории, а видоизменяется. Под влиянием кризиса III столетия класс рабовладельцев в сельской местности стал классом, эксплуатирующим лично свободного работника, самостоятельно ведущего хозяйство. Этот работник (колон) произошел от свободных, связанных договором арендаторов, а также раба. По римским законам, колоны были привязаны к земле и хозяевам, но это не отменяло феодальных по сути отношений колонов и собственников земли — магнатов.

Ни кризис III века, ни кризис XIV века не развивались логично: спад, осознание его причин, продуманные действия власти по перестройке экономики и устранению преград роста. Такая реакция на кризисы стала возможной лишь в XX столетии, и то под влиянием Великой депрессии 1929-1933 годов. В докапиталистические эпохи государство и правящий класс были способны самое большее на защиту своих структур и материальную подпитку за счет угнетенных слоев. Кризис, таким образом, обрушивался на общество как стихийное бедствие, как непредвиденный и непостижимый ураган. Он надвигался незаметно, способствуя сначала медленному ухудшению жизни трудящихся, а после — возникновению эпидемий, гонениям на недовольных членов общества и войнам. Реакцией низов становились восстания. Они направляли свой удар на несправедливость, не понимая, что же породило ее в столь вопиющем виде и почему терпимая прежде эксплуатация, налоговый и прочий гнет вдруг стали столь тягостны и возмутительны.

Кризис преодолевался стихийно, путем болезненных трансформаций в обществе и изменения характера власти. Но следует учесть, что кризис III века не был побежден, как это происходило при капитализме. Он обрушил экономику, а стабилизировалась она при императоре Диоклетиане (правил в 284-305 годах), когда экономические изменения были институционализированы. Бюрократия расширилась за счет роста значения натураль-

ного хозяйства. Империя отказалась от полностью наемной профессиональной армии, «посадив на землю» большую часть солдат и сохранив в качестве оплачиваемых профессионалов лишь мобильные полевые войска. Последующая натурализация хозяйства в IV-V веках ослабила этот контингент, что фактически привело к замене его нанятыми на время отрядами варваров.

Кризис XIV столетия Европе удалось преодолеть без упадка городов, запустения торговых путей и развала рыночных отношений. В отличие от кризиса III века, ростки капитализма пробили себе дорогу, и это следует рассматривать как смену социально-экономической формации, пусть даже феодальные отношения в деревне исчезли тогда только в ряде областей Северной Италии и Фландрии. Однако европейский (фактически мировой) капитализм обрел свой первый центр. Он укрепился уже не в отдельных областях, но в некоторых небольших государствах, таких как Флорентийская и Венецианская республики. Собственники земли с аристократическими корнями и без оных (посткризисное дворянство) начали использовать рыночные механизмы. В наиболее развитых областях они требовали с зависимых крестьян только деньги, возвращая их к состоянию римских арендаторов, которые могли бежать в города. В других местах феодалы принуждали крестьян выращивать какие-либо товарные культуры самостоятельно или работать на земле хозяина. Вместе с ориентацией на рынок пришло накопление финансов и поиск возможностей выгодного вложения денежных средств; тут годилось все, что обещало прирост состояния.

Наступает эра торгового капитализма, которая продлится до кризиса 1770-х годов, анализу природы которого автор этой статьи посвятил несколько публикаций. Одна из них вышла в цикле «Великие кризисы»8. Вообще известны лишь три кризиса, которые по своему историческому значению могут быть названы великими. Это кризисы III, XIV и конца XVIII века. И хотя последний из них был несравнимо слабее двух предыдущих и не означал смену в мир-системе общественно-экономической формации, он дал нам новый вид капитализма — промышленный. Развитие его продолжается и поныне.

Многие перемены XIV века рассмотрены в работе Бориса Ка-гарлицкого «От империи к империализму». Сделанные наблюдения помогают уловить характер более поздних связей торгового

8. Колташов В. Г. Великие кризисы. Кризис 1770-1780-х годов // Финансы.

05.10.2010. URL: http://www.finansy.ru/st/p0st_1275029846.html.

капитала и торгового феодализма. Кагарлицкий пишет, что частное предпринимательство не формировалось стихийно. Достигнув определенного уровня зрелости, средневековая буржуазия (крупный торговый капитал) вступила в союз с властвующей знатью. Направляемое интересами негоциантов и дворян, укрепившихся на рынке, государство устремилось завоевывать новые территории и принуждать подданных к участию в товарном обмене. Эта особая роль государства определила будущие успехи Европы в деле покорения мира и развития капитализма9. Как и в другой своей книге, «Периферийная империя», Кагарлицкий продолжает дело Михаила Покровского, крупнейшего русского историка-марксиста, посмертно «разоблаченного» и осужденного сталинскими идеологами10.

Не протестантская мораль или приверженность свободной конкуренции делает Запад мировым гегемоном, а соединение государства и капитала, посредством которого были созданы первые торговые монополии, которые лишь спустя столетия (в конце XVIII века) начнут уступать свои позиции напору сторонников свободной торговли. До этого момента большие акционерные компании преобразуют мир. Их деятельность фактически создаст мировой европоцентричный рынок. Но чтобы это стало возможным, Европа должна была выйти из кризиса XIV века более сильной в техническом плане. Это и произошло.

Каким же был этот кризис?

Кризис XIV века был вызван аграрным перенаселением Европы. Почвы были распаханы и зачастую истощены. В сельском хозяйстве по возможности уже применялись такие новшества, как колесный плуг, трехполье и соединение земледелия со скотоводством. Пшеницу убирали серпом, а оставленную на полях солому поедал рогатый скот, заодно удобряя почву навозом. Человек Средневековья существовал сообща с животными разных видов, получая мясо, молоко, кожу, шерсть, жилы и щетину. Отходы не пропадали — их поедали свиньи. Во многом самостоятельно кормилась домашняя птица. Но все это не спасло миллионы сельских жителей от голода, когда климатические условия в Европе ухудшились. Насупил очередной пессимум (климатическое угне-

9. Кагарлицкий Б. Ю. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2010.

10. Он же. Периферийная империя. Россия и миросистема. М.: Едиториал УРСС, 2017.

тение, похолодание), вошедший в историю под названием Малого ледникового периода. Все проблемы сразу обострились. Выяснилось, что города перенаселены, а деревня недостаточно производительна и (как и в III столетии) нет быстрых решений, чтобы изменить ситуацию.

Наступил кризис. Голод и чума 1346-1353 годов придали ему поистине апокалипсические черты. Естественно, хронисты не сообщали о нем — как целостное явление он для современников не существовал. Даже сейчас еще не выделены его волны, не исследованы многие частные причины и вызванные ими изменения. Нельзя точно сказать, когда этот кризис завершился. Однако очевидно: Европа по итогам кризиса обрела не только деятельный союз капитала и феодалов, жаждущих расширить торговые горизонты, но и технические новшества. Одним из них была португальская каравелла-латина (caravela latina). Явным был прогресс в мореплавании и сопутствующих ему науках.

Крайне важным оказалось развитие технологии добычи и обработки металла. Были усовершенствованы способы плавки железа в печах, куда воздух направлялся с помощью мехов, приводимых в движение потоком воды. Появились механические молоты11, которые давали серьезные преимущества при ковке металла и повышали ее качество.

Порох и пушки, мощные арбалеты и цельнометаллические доспехи также входили в арсенал посткризисного времени. То были инструменты, с помощью которых разговор «о торговле» в любой части мира становился более серьезным. Развитие добычи и обработки железа обернулось не только повышением качества металлических изделий, вызывавших восхищение в развитых средневековых странах — Индии, Китае и Японии, а также ужасом для индейцев, но и улучшением средств производства. Металлические изделия в Европе становились дешевле и доступней для крестьян. Это в конечном счете повышало эффективность сельского хозяйства. Союз феодального государства и торговой буржуазии на Западе не мог бы сложиться без материальной основы в условиях эпидемий чумы, мятежей и усталости от хаоса, и эта материальная основа существовала.

Кризис XIV века улучшил государственную машину, побудил к созданию профессиональных и дисциплинированных наемных войск. Уже в начале XVI века они были пущены в дело Франци-

11. Всемирная история: В 24 т. Минск: Литература, 1996. Т. 9: Начало Возрождения. С. 223-224.

ей, Испанией и Священной Римской империей в интересах взятия под контроль богатейшей и долгое время имевшей огромное значение для европейского капитализма Северной Италии. Это стало возможно благодаря тому, что державы, менее развитые хозяйственно, чем государства этого региона, по итогам кризиса XIV века обладали современной финансовой системой, лучшими войсками (например, жандармы и швейцарская пехота Франции), а также более сильным и амбициозным блоком торгового капитала и ориентированной на рынок знати.

Ухудшение климата в 1300-е годы способствовало промышлен-но-торговому развитию Европы и ускорило внедрение новых технологий и общественных правил. Именно по итогам этого кризиса Западная Европа превратилась в центр мировой системы, ее лидера, сердцевину расширяющейся глобальной экономики. Что же касается Италии и Фландрии, то эти регионы недавнего центра местного европейского капитализма оказались всего лишь ценными областями более сильных игроков — монархий Франции и Испании. К этому моменту известный европейцам мир необычайно расширился, чему помогли новые океанские суда, а также различные технические средства и знания.

4. С кризисами от торгового капитализма к промышленному

Наступил золотой век торгового капитализма и первых империй.

В дальнейшем новые кризисы (второй половины XVI и середины XVII века) лишь усиливали перевес Запада над периферией. Связь государства и капитала преображалась, изменялся и капитал, а также само государство. Через серию социальных революций в наиболее развитых странах мир перешел от эпохи торгово-колониальных империй к новому общественному строю. В Голландии, Англии, а затем и Франции старые феодальные отношения были уничтожены, и это было связано с экономическими кризисами. Завоевав власть в перечисленных странах, капитал получил большую свободу в рамках хозяйства планеты. Империи стали другими. В ходе непростой и порой кажущейся нелепой борьбы выстроилась новая иерархия государств. Так, к середине XIX столетия Англия оказалась мировым гегемоном. Но что же это были за промежуточные кризисы?

Вопрос о природе кризисов эпохи торгового капитализма остается во многом открытым. Мои и Бориса Кагарлицкого наблюдения позволяют выделить одно: перепроизводство товаров как

экономическое явление (признак и причина кризиса) возникло задолго до эры промышленного капитализма, до индустриальной революции и «первого» мирового циклического промышленного кризиса 1825-1828 годов. Естественно, «десятилетних промышленных циклов» до индустриальной революции не существовало. Рост производства происходил медленно. Спрос также не мог увеличиваться быстро, пока в Южной и Северной Америке не начались разработки серебряных рудников и золотых приисков, а богатства местных держав не были захвачены испанскими конкистадорами. Именно такая база денежной эмиссии сделала Испанию главным потребителем Европы.

Производство XVI века не могло поспеть за спросом. Последовала революция цен — снижение покупательной способности металлических денег. Одновременно с этим произошла революция лавок, красочно описанная в работах французского историка Фернана Броделя12. Подъем розничной и колониальной торговли продолжался и в XVII столетии. Он был дважды прерван с неприятными для испанской гегемонии последствиями: во второй половине XVI века в Новом Свете нехватка рабочих рук (индейцев чудовищно эксплуатировали) совпала с истощением месторождений драгоценных металлов. Долги Испании были в тот момент максимально велики — сказывались десятилетия войн против Франции за контроль над Италией. Последовал дефолт. Вместе с ослаблением платежеспособного спроса Испании это и составило кризис. Лишь когда католическая церковь заявила, что у индейцев есть душа (процесс в Вальядолиде в 1550 году), это приняли в колониях и было решено ввозить туда больше «бездушных» негров, а корона обрела новые рудники, экономическая ситуация в Европе стала выправляться.

Было ли здесь перепроизводство? Товаров имелось больше, чем могло быть приобретено. Без денег осталась не только испанская казна, но и наемники, купцы, рабочие мануфактур и ремесленники. В ответ на налоговое давление восстали испанские Нидерланды. В середине XVII века ситуация повторилась: развернулся новый экономический кризис. В ответ на него усилилась атака соперничающих держав на колонии католической империи. На 1720-е годы пришелся новый кризис с эпицентром в Англии и Франции, связанный с крахом торговых акционерных компаний. Он не мог не затронуть все страны Европы. Вероятно, он уси-

12. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.: В з т. М.: Прогресс, 1986, 1988, 1992.

лил отток капиталов из Нидерландов в Англию и ускорил упадок этой державы.

Во всех этих фактах прослеживается некоторая цикличность. Торговый капитализм еще ждет исследователей-экономистов; сейчас же можно предположить, что в его истории могут быть выделены длинные волны, каждая из которых рождалась и погибала в экономическом кризисе. Первая подобная волна вышла из ужасов кризиса XIV века. В конце XV столетия явно возникает непростая ситуация, своеобразный тупик развития, а быть может, и серьезный кризис. Французская армия устремляется на покорение Италии, Португалия и Испания снаряжают экспедиции в поисках путей к богатствам Индии. Все это происходит почти в одно время. Успех колониальных предприятий обеспечил экономический бум первой половины XVI века.

В период 1420-1490 годов экономический рост в Европе базировался на внутренних ресурсах. Предположительно этот период можно счесть первой повышательной волной торгового капитализма, за ней последовал подъем на основе расширения экономического пространства. Была создана огромная периферия для европейской экономики. Подъем конца XVI — середины XVII века базировался на качественно новом вовлечении ресурсов периферии. Имел место передел колоний: англичане, французы и голландцы отобрали у Испании ценные острова в Карибском море. Этот период может быть обозначен как еще одна повышательная волна. Но не ошибочно ли обозначать явно имевшие место волны как понижательные (территориальное расширение рынка) и повышательные (новое по качеству освоение рынков)?

Без внимательного изучения экономических процессов XVII-XVIII веков это было бы преждевременно. Возможно, волны развития в эпоху торгового капитализма вообще не могут быть маркированы в духе теории Кондратьева. Две волны также вряд ли можно обоснованно соединить в некий цикл.

Одно можно сказать определенно: в 1740-1770-е годы борьба за рынки обострилась до предела. Англия, Франция и их союзники сошлись в мировой Семилетней войне (1756-1763). Спустя десять лет после нее началась новая эпоха, и началась она с кризиса.

5. Тяжкие роды промышленного капитализма

Время начала первого изученного Кондратьевым цикла (конец 1780-х — начало 1790-х годов) совпадает именно с этим острым экономическим кризисом, носившим международный характер.

Кризис не одновременно проявлялся в различных странах, но, как видно, был вызван общими причинами: невозможностью дальнейшего экономического роста без качественных (в том числе политических) перемен. Накануне наблюдался избыток свободных капиталов при явно усложнившемся вложении средств в производство. Не случайно в те годы плоды научно-технической революции оказались востребованы. Но также под влиянием кризиса произошли радикальные социально-экономические перемены, ликвидировавшие феодальные преграды на пути капиталов и изобретений во многих странах Европы.

Вряд ли сейчас возможно полноценно воспроизвести картину кризиса: данных критически недостает. Порой, как и в более ранние эпохи, кризис прослеживается по косвенным признакам. Вероятно, он имел две острые фазы: в первой половине 1770-х и в 1780-х годах. На первом этапе кризиса наиболее развитые про-мышленно страны (Англия, Франция и Голландия) столкнулись с острым «мануфактурным перепроизводством». Произошло значительное падение экспорта товаров, прежде всего тканей, сократились заработки рабочих, снизился импорт сырья и продовольствия в эти страны. Не случайно в 1774 году в Лионе была проведена большая стачка текстильных рабочих. В Англии еще в 1769 году обстоятельства принудили парламент принять закон, предусматривающий смертную казнь для пролетариев за разрушение машин. В Москве в 1771 году имел место «чумной бунт», разразившийся во время эпидемии и вызванный ухудшением материального положения горожан.

Причина кризиса в передовых странах — развитие мануфактурного производства в Европе и английских колониях Северной Америки. Видимо, еще накануне кризиса на мировом рынке начался рост цен на сырье, поскольку его требовалось все больше для растущей промышленности европейских стран (отчасти на это повлияла Семилетняя война). Вместе с тем годы производственного и торгового подъема привели к увеличению заработной платы в Англии и Франции. Все это сделало экспорт промышленных товаров из развитых стран более дорогим, чем производство аналогов на месте. В 1770-е и особенно в 1780-е годы быстро растет мануфактурное производство в империи Габсбургов (особенно в Чехии), России, Германии, Испании (особенно в Каталонии) и даже Польше. При этом Пьемонт, Нидерланды, Франция и Англия сталкиваются с проблемами сбыта своей продукции.

Уже в 1780-е годы начинает развиваться протекционизм. Государства Восточной, Южной и Северной Европы осуществляют

В А с и л и Й К о л т А ш о В

43

крупные реформы: отменены многие внутренние пошлины (в Австрии — реформы 1775 года), ремесленные цеха лишаются средневековых привилегий, но при этом усиливаются крепостнические порядки — происходит ужесточение эксплуатации сельского населения. Однако под давлением снизу в 1780-е годы в ряде стран феодальный гнет смягчается. В 1780 году крепостное право отменено в Чехии, а в 1785 году — в Венгрии.

Растущие в тот период в Европе мануфактуры используют дешевый, а зачастую подневольный труд. Пока государства СевероЗападной Европы борются с последствиями кризиса, в отсталых странах начинается подъем. Вероятно, уже в этом можно видеть начало первой повышательной волны, прослеженной Кондратьевым. Европейские страны, чья промышленность меньше зависела от внешних рынков, быстрее преодолевают кризис.

Хозяйственные проблемы обостряют противоречия между Францией, Голландией и Англией. Британия отчаянно защищает контролируемые рынки от конкурентов и душит американскую промышленность, увеличивая таможенные сборы. Это оборачивается недовольством в американских колониях. Голландия экспортирует все меньше сукон. Во всех трех странах безработица становится хронической. В 1770-х годах как-то даже акции Ост-Индской компании упали почти на 100% на Лондонской бирже.

Ранее открытые для импорта рынки в Европе устанавливают протекционистские барьеры для многих товаров, особенно тканей. Вместе с тем от Англии требуют свободной торговли — образуется Лига вооруженного нейтралитета (1780-1783): Австрия, Россия, Швеция, Королевство обеих Сицилий, Пруссия, Португалия, Голландия и Дания. Лига не допускает англичан досматривать и арестовывать суда, идущие в восставшие колонии. В 1780-е годы кажется, что отставшие в экономическом развитии страны стремительно нагоняют лидеров. Они поддерживают свою торговлю (создавая даже монополии) и промышленность, что оборачивается немалыми хозяйственными успехами.

На развитие кризиса в Англии указывает статистика импорта. Ценность ввозимых товаров достигла в 1760 году 10 млн фунтов стерлингов, поднявшись до 12 млн фунтов стерлингов в 1770 году. В 1775 году импорт достигает 15 млн фунтов стерлингов. После этого следует значительное падение ввоза в 1776-1783 годах — до 10-11 млн фунтов стерлингов в год. Затем происходит быстрый подъем: в 1785 году импорт достигает уже 16 млн фунтов стерлингов. Британские таможенные записи показывают: тоннаж кораблей, вышедших из портов Англии, в 1770 году составил

761 тысячу тонн, в 1774 году—864 тысячи, в 1777 году—820 тысяч, в 1779 году — 730 тысяч, а в 1781 году — 711 тысяч тонн. Далее последовал стремительный подъем. В 1785 году из британских портов вышли суда общим тоннажем 1055 тысяч тонн13.

Английский экспорт медленно прогрессировал в XVIII веке. С 7,5 млн фунтов стерлингов его размер поднялся к 1771 году почти до 17,2 млн фунтов стерлингов. Однако затем происходит падение до 11,5 млн фунтов стерлингов, и только в 1783 году возобновляется рост. В 1785 году вывоз составляет 16 млн фунтов стерлингов, спустя десять лет — уже 27 млн фунтов стерлингов. Позицию лидера, принадлежавшую ранее шерстяным полотнам, занимают хлопчатобумажные ткани, продукт машинного переворота в производстве.

Французская торговля, увеличившаяся за первые три четверти XVIII века в несколько раз (от пяти до десяти раз, по разным оценкам), несет огромные потери. В 1777 году впервые отмечен дефицит торгового баланса; обороты сокращаются. Буржуазия пытается добиться реформ: устранить внутренние таможни, усилить протекционизм и уменьшить налоговый пресс. Ничего не выходит — класс феодалов не желает идти на уступки. В Англии разворачивается промышленный переворот. Это позволяет сократить потребность в некоторых видах сырья (в частности, чугуне из Восточной Европы) и снизить себестоимость товаров. Чтобы совершить нечто подобное, Франции нужна социальная революция.

Неожиданно поверженный «лев Британии» вновь поднимается: экономика острова преодолевает кризис, а английские товары разворачивают наступление на рынки. Рост доходов феодальной знати европейской периферии оборачивается на пользу обновляемой английской промышленности. Это еще больше осложняет экономическое положение Голландии и Франции. В 1780-е годы кризис продолжает подрывать торговлю и промышленность этих стран. В таких условиях местные банкиры не решаются инвестировать средства в рискованную индустрию. Более всего от кризиса страдают крупные предприятия, сосредоточенные в основном в текстильной промышленности.

К 1789 году экономические условия во Франции существенно изменились. Закончилось время усиления торгового капитала, связанного с колониальными рынками и контролировавшего

13. Здесь и далее в этом разделе приводятся данные из работы: Мендельсон Л. А. Указ. соч. Т. 1.

огромный транспортный флот. В годы революции торговая буржуазия поддержит партию жирондистов и проиграет в борьбе с другими группами буржуазии. Состояния, созданные накануне кризиса, перейдут в новые руки, а торговый флот Франции значительно сократится. Аналогичной окажется к 1800 году судьба Голландии, где (как и во Франции) начнется индустриальный подъем. Французская промышленность выйдет из продолжительной депрессии необычайно усиленной, а связанные с ней круги буржуазии сделаются опорой диктатуры Наполеона.

Известно, что в предшествовавшие революции два десятилетия Францию все чаще сотрясали народные выступления. В других странах также ощущалось нарушение стабильности.

В 1772 году было отмечено резкое ухудшение торгового баланса России, повторившееся в 1782 году. Поступления от таможенных сборов перестали расти в 1774 году и не превышали показателей 1773 года до 1780 года, когда подскочили с 3,1 млн до 4,1 млн рублей". После этого рост возобновился. Интересно и то, что с 1763 по 1771 год доходы русской казны от подушной подати и оброчных сборов увеличились почти вдвое (с 5,67 млн до 12,24 млн рублей), а затем начали медленно снижаться. В 1772 году они достигли 12,22 млн рублей, а в 1773 году составили 12,18 млн рублей. Данные за 1774-1776 годы неизвестны, но в 1777 году государство смогло получить 12,37 млн рублей. Сокращение и застой поступлений от подушного обложения крестьян в тот период сочетались с расширением империи и ростом ее населения. В 1781 году подушные поступления равнялись 13,42 млн рублей, в 1782 году — 13,52 млн рублей, а в 1783 году — 13,31 млн рублей. После многолетнего застоя этот показатель неожиданно взлетает в 1784 году до 21,69 млн рублей, начиная с колебаниями расти снова". В 1784 году чистые доходы казны вообще поднимаются на 9 млн рублей: с 31,58 млн рублей в 1783 году до 40,52 млн рублей".

Недоимки в 1760-1780-е годы оставались серьезной проблемой для российской казны, что указывает на непростое положение крестьян, ремесленников и купцов. Издержки сбора налогов возрастают с 5 млн рублей в 1769 году до 12,49 млн рублей в 1772 году. В 1773 году они равны 11,3 млн рублей и снижаются только в сле-

14. Чечулин Н. Д. Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб.: Сенатская типография, 1906. С. 217-218.

15. Там же. С. 138-139.

16. Там же. С. 257.

дующем десятилетии (примерно до 10,5 млн рублей ежегодно)^. Недовольство сельских жителей Российской империи было очень велико. В 1773-1775 годах, в самой острой фазе мирового кризиса, произошло одно их крупнейших за всю историю крестьянских восстаний. Под предводительством Емельяна Пугачева поднялись крепостные крестьяне, казаки и уральские рабочие.

В Австрийской державе происходят сходные события. В 1775 году вспыхивает восстание чешских крестьян, на подавление которого была брошена целая армия. Накал социальной обстановки в те годы ощущался во многих странах и колониях. В будущих США тиски спада все сильнее сжимали экономику в 17721775 годах. Причем этому падению предшествовал спад с тяжелой депрессией 1764-1769 годов.

В первой половине 1770-х годов в английских колониях отмечалось снижение цен на местную продукцию, что больно задевало фермеров и купцов. Так же, как в Англии, Голландии и Франции, росло число банкротств, хронической становилась безработица. Во Франции и Нидерландах отмечался упадок торговли, что способствовало в годы кризиса обострению межгосударственных противоречий. Французская промышленность, ежегодно прираставшая в 1715-1770 годах примерно на 1%, несла потери. По сути, первые симптомы кризиса торгово-промышленные державы ощутили уже в 1760-е годы, сразу по завершении Семилетней войны (1756-1763).

Под влиянием перемен в международной торговле и разделении труда происходит обострение классовой борьбы. В Англии полоса проблем завершается промышленной революцией: новая техника оказывается необходимой, а ее внедрение — объективно возможным в самой развитой капиталистической стране. В Голландии разворачивается Батавская революция. Прусская военная интервенция душит эту предшественницу Великой французской революции в 1787 году. Британская буржуазия торжествует, кризис ослабляет конкурентов; между тем он готовит почву для невиданных еще в Европе социально-экономических потрясений.

В центре мировой торговли — Англии — 1760-1780-е годы были временем острого политического кризиса, отражавшего хозяйственный перелом. Промышленная буржуазия требовала расширения избирательного права, шли народные волнения, в том числе в Ирландии. В 1775-1783 годах разворачивается революционная

17. Там же. С. 283, 310.

борьба за независимость североамериканских колоний. Возникает новая страна — Соединенные Штаты. Событиям этим предшествует нарастание экономических трудностей, делающих невозможной для колоний дальнейшую зависимость от Англии.

Британские экономические порядки вступают к 1775 году в неразрешимое противоречие с развитием североамериканских колоний. Но даже когда война начинается, Англия не может пойти на уступки, хотя первоначальные требования колонистов умеренны. Вся британская политика тех лет складывается из попыток ослабить давление кризиса на экономику метрополии. В 17691770 годах англичане доводят население Индии до страшного голода, быть может самого ужасного в ее истории. В Бенгалии убыль населения достигает одной трети.

В период 1770-1780-х годов отмечалось снижение спроса на многие товары, ранее широко поставлявшиеся из стран с более развитой промышленностью. Французский экспорт шелка в Англию, Германию и «другие так называемые северные страны уменьшился с 22 млн ливров в 1769 году до 16 млн ливров в 1783 году»18. Сбыт падал и в Южной Европе, и на Востоке. В самой Франции продажа шелка уменьшилась в означенный период с 12 млн до 8 млн ливров. С теми же проблемами в экспорте шелка сталкивались Голландия и Северная Италия. В Венеции в 1780 году власти жестоко подавляют забастовку рабочих, вызванную ухудшением их материального положения. В 1781 году происходит восстание среди населения провинций республики.

Застой или ослабление проявлялись и в других отраслях промышленности. Мануфактуры ранее богатевших за счет экспорта государств явно производили больше товаров, чем был в состоянии поглотить рынок. Спад отмечался в кораблестроении, металлургии и сукноделии. Проблемы в большой торговле негативно влияли и на положение крестьян и мелких торговцев. Между тем отставшие в развитии державы с еще сильными феодальными порядками развивали собственное, более дешевое производство.

Кризис имел несколько острых фаз, затрагивавших различные государства в разное время. Он сравнительно легко прошел в странах европейской периферии, но тяжело преодолевался в экономически наиболее передовых регионах. Во Франции 1788 года именно сочетание неурожая и свертывания производ-

18. Потемкин Ф. В. Промышленная революция во Франции: В 2 т. М.: Наука,

1971.

ства подтолкнуло рост общественного возмущения. Кризис вновь сильно ощущался в 1787-1788 годы. В США 1780-е годы не стали временем процветания: добившись независимости, страна еще долго оставалась под давлением хозяйственного кризиса. Но все же оживление в американской экономике началось раньше, чем в Голландии и Франции.

Важной чертой кризиса в 1770-е годы стало снижение ставки процента по кредитам. Буржуазия ранее господствовавших в международной торговле стран сумела скопить огромные состояния, но не имела возможности инвестировать их в торговлю и промышленность. Это прежде всего касалось Нидерландов и Франции, где переход к применению машин в индустрии оказался наиболее затруднителен. Одной из проблем была неясность перспектив сбыта: английская промышленность быстрее переходила на новые технологические рельсы, а торговое доминирование Британии подкреплялось военно-морской мощью. Голландия прекрасно смогла это почувствовать, проиграв в начале 1780-х годов войну с ней.

«Излишние» капиталы требовали применения, несмотря на кризисные процессы. Известно, что европейские правительства под влиянием «кризисного застоя» 1774 года смогли получать голландские кредиты всего под 5% и даже под 2-3%. Примечательно, что наиболее отсталые государства в конце XVIII века ощущали «острое экономическое недомогание» вместе с торгово-промышленными лидерами, поскольку были тесно связаны с ними в качестве поставщиков сырья и продовольствия!9. При этом, что характерно, в отличие от более развитых европейских абсолютных монархий, у них не было условий для самостоятельного преодоления спада за счет развития собственного мануфактурного производства. В таком положении в 1770-1780-х годах оказалась Османская империя.

В этот период не наблюдалось спокойствия и в колониях. В испанских владениях в Латинской Америке разворачивались восстания индейцев, самое крупное из которых — Тупака Амару II (1780-1782). Не единожды происходили восстания в Индии, параллельно с попыткой Франции вновь закрепиться на полуострове. Неудачи Франции в борьбе с Британией за новые земли, наряду с потерей североамериканских колоний, чрезвычайно серьезно отразились на государственных финансах и национальном

19. Всемирная история: В 24 т. Минск: Литература, 1996. Т. 15: Эпоха Просвещения. С. 441.

хозяйстве. Они немало способствовали развитию в стране политического и социального кризиса. В дальнейшем революция стала локомотивом преодоления кризиса, с которым феодальная монархия справиться была бессильна.

Кризис мирового хозяйства продолжался в различных странах неодинаковое время. Общую его длительность (ориентировочно и с учетом перерывов) можно оценить в 20-25 лет. Срок этот выглядит чрезвычайно большим лишь при сравнении с более поздними глобальными системными кризисами — большими кризисами Х1Х-ХХ веков.

6. Длинные волны и короткие циклы, век XIX

Кризис конца XVIII века остается малоизученным, и потому о нем имело смысл рассказать подробно. Можно сказать, его исследование только начинается, и есть еще немало белых пятен. Несомненно, однако, что вызван он был невозможностью дальнейшего развития мирового хозяйства без серьезных перемен в нем. Завершился очередной этап колониальной гонки, главный приз в которой — Индия — достался англичанам. Вместе с тем рост обрабатывающей промышленности в Европе привел к ослаблению позиций старых торгово-промышленных лидеров, потребовав от них качественных перемен в экономике. В Австрии, России, Германии и Испании, напротив, развернулся мануфактурный рост, а кризисная фаза оказалась пройдена к началу 1780-х годов.

К 1790 году в мире произошли серьезные изменения в сфере торговли и международного разделения труда. Обрабатывающая промышленность перестала быть привилегией наиболее развитых стран. Для преодоления спада потребовались технические новшества, политические реформы и социальные революции в Западной Европе, призванные уничтожить феодальные преграды всюду, где капиталистические отношения проникли достаточно глубоко. Большой кризис конца XVIII века дал мощный толчок прогрессивным переменам в мире. С него же, по-видимому, начинается история «десятилетних» торгово-промышленных циклов.

Торговый капитализм просуществовал почти четыре столетия. Эта эпоха началась и завершилась кризисом. Последний, продолжительный и острый большой экономический кризис открыл путь промышленному капитализму. Сейчас история машинного капитализма насчитывает два с половиной столетия. Однако

в конце XVIII века она только начиналась. Англия лидировала в процессе внедрения станков и паровых машин как в хлопчатобумажной, так и в горной промышленности. Рост производства оказался столь внушительным, что, несмотря на снижение себестоимости продукции, последовало перепроизводство.

Кризис 1787-1788 годов (не пройденный до конца и в 1790 году) взорвал Францию. Зафиксированный в Англии спад 1792-1793 годов также отразился на французском обществе. Экономика страны страдала от торгового договора 1786 года с морским соседом. Рынок Франции благодаря «свободной торговле» был полон английских товаров, а французы оставались без заработка. Революция отменила этот договор в самой решительной форме: Франция объявила войну Англии. Это стало отправной точкой ее нового подъема, который наступил не сразу, но оказался чрезвычайно бурным. В 1797 и 1803 годах в экономике Соединенного Королевства фиксировались кризисы. Все они носили международный характер: английский сбыт сталкивался с проблемами прежде всего за пределами острова.

Поистине грандиозным и переломным оказался кризис 18101820 годов. В экономической истории принято разделять «английские кризисы» 1810-1811, 1815-1816 и 1818-1819 годов, однако эти кризисы были общемировым явлением. Они затрагивали Францию, Россию, США, Германию, Италию и Испанию. От них страдали голландские и скандинавские производители, а также колонии европейских держав. Проблемы со сбытом английских, французских, немецких и иных промышленных товаров порождали переполнение рынков сырьем, спекуляции хлебом и обнищание европейских и североамериканских рабочих. Страдало также сельское хозяйство. Промежутки между кризисами (за исключением 1814-1815 годов для Англии) являли собой депрессивные передышки перед новыми обвалами продаж20.

Кризис 1810-1820 годов завершил первый в истории промышленного капитализма повышательный период, длинную волну развития. Начался понижательный период, когда Британская империя утвердила свое экономическое и политическое лидерство в мире. Для английских товаров широко открылся рынок бывших испанских колоний. По итогам Первой опиумной войны (18391842) был вскрыт рынок Китая. Эта и другие, менее значительные экспансионистские инициативы (такие как французское завоева-

20. Подробная статистика по спадам и подъемам XIX — начала XX века приводится в работе: Мендельсон Л. А. Указ. соч.

ние Алжира) расширили мировой рынок и зону непосредственного влияния индустриально развитых экономик центра, в которых под влиянием шоков 1810-1820 годов расширялось применение паровых машин. Строились железные дороги и сооружались каналы. Англия в этот период препятствовала вывозу машин (совсем иначе она поведет себя в 1850-1860-е годы), так как их производство только еще переходило к серийному. Потребность в паровых машинах для транспорта и предприятий возрастала, а их выпуск все еще был ограничен.

Новый острый кризис принесли мировой экономике 18471850-е годы. Он породил волну буржуазных революций в Европе, создание новых национальных рынков, невиданный размах железнодорожного строительства и расширение применения машин. Паровая техника приходит и в сельское хозяйство наиболее развитых стран. Экономический подъем продолжается до 1873 года, лишь ненадолго прерываясь кризисами перепроизводства, которые привлекают внимание Карла Маркса и Фридриха Энгельса, восхищенно изучающих посткризисный экономический бум. Он не беспрерывен. Так открывается природа кризисов как порождений перепроизводства. Было определено: столкнувшееся с проблемой сбыта производство обновляет техническое вооружение (внедряются новые машины и методы работы), снижает себестоимость товаров. Слабые фирмы разоряются, а более сильные расширяют присутствие на рынке.

1850-1860-е годы могут быть смело названы золотым веком угля и пара, а быть может, и промышленного капитализма в домонополистической форме. Сооружение железных дорог в этот период идет по всем странам, включенным в товарный обмен. Новый транспорт связывает рынки, и выгодным становится создание предприятий там, где ранее это не имело смысла из-за удаленности от покупателя продукции. США постепенно превращаются в нового лидера мировой экономики, поскольку иммигранты получают землю на новых территориях, куда прокладывается железная дорога, а протекционистская политика стимулирует рост промышленности. Растущая армия наемных рабочих потребляет продукты фермерских хозяйств, пока не надуваются сильнее обычного пузыри железнодорожных компаний. Этому немало помогают английские капиталы, инвестируемые в США, куда стало не так просто с выгодой поставлять продукты английских фабрик.

Кризисы совершенствовали индустрию, сельское хозяйство, финансы и торговлю. Они готовили явление монополистическо-

го капитализма. Однако «наступил поворот», как выразился Энгельс относительно кризиса 1873-1878 (1880) годов, оказавшегося необычайно тяжелым. Вопреки расчетам классиков марксизма, промышленного спада не случилось в 1878 или 1879 году, как этого следовало ожидать. Периодичность словно бы нарушилась. Ситуацию с 1876 года Энгельс характеризует как хронический застой. Это была депрессия, сравнимая в то время разве что с депрессией, порожденной кризисом 1847-1849 годов2\ Ни Маркс, ни Энгельс не обнаружили любопытной аналогии. Ускользнула от них и другая интересная деталь: после спада и застоя 18731878 годов продолжительность циклов вновь изменилась. Однако спустя чуть более двадцати лет последовал новый, особо тяжелый кризис — 1899-1904 годов. Кризис же 1870-х годов был преодолен за счет открытия новых рынков, а точнее, расширения колониальной экспансии, направленной в первую очередь в Африку. К концу XIX века капитализм не только стал монополистическим, но и включил в свою систему практически все уголки мира.

Но было бы ошибкой полагать, что поворотный кризис 1870-х годов был преодолен без технологической революции. Она касалась необычайно важного материала — стали. Ее производство стало возможно в невиданных объемах, что сыграло значительную роль в новой колониальной экспансии. Уже не деревянные, а стальные пароходы направились из Европы к берегам Африки. Посетив Гамбург в эту эпоху стальных океанских кораблей и увидев их, Отто фон Бисмарк произнес: «Да, это другой мир, новый

мир. . .»22

После большого кризиса 1873-1878 годов имели место периоды экономического роста, не столь продолжительные, как 18501860 годы. Спады, как и в 1825-1842 годах, происходили чаще. Кризис разразился в 1882-1883 годах, затем в 1890-1893 годах. Новый экономический кризис поразил мировую экономику в 1899 году: он оказался продолжительным и завершился лишь в 19041907 годах. Фридрих Энгельс к тому времени ушел из жизни. Никто из марксистов-преемников не обратил внимания на некоторые черты нового крупного спада, сходные с кризисами 1847-1849 и 1873-1878 годов. Однако сходство не являлось случайным. Между кризисами существовала особая, циклическая связь: то были большие кризисы смены длинных волн развития капитализма.

21. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. М.: Политиздат, 1984. Т. 1. С. 498.

22. Фон Бисмарк О. Мысли и воспоминания: В 3 т. М.: Соцэкгиз, 1940.

XIX век показал, что торгово-промышленные кризисы разделяют разные промежутки времени. «Десятилетнего цикла» нет — в разных условиях экономика находится на подъеме или в состоянии кризиса различное время. Кризисы неравномерно поражают страны. Первыми страдают те рынки, что занимают центральное положение в мировом хозяйстве. Биржа всякий раз сигнализирует о начале кризиса: ценные бумаги и сырье дешевеют, тогда как в предшествующий период идут необычайно активные спекуляции. Раздуваются пузыри. Почти никто, кажется, не обращает внимания на растущее противоречие между конечным спросом и предложением. Однако вскоре противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения его результатов дает о себе знать очередным кризисом. Пузыри на рынках лопаются. Капиталы сгорают. Фирмы банкротятся и поглощаются. Кредит дорожает, поскольку деньги уходят с рынков. За паникой следует депрессия, подготавливая новый подъем.

Но среди кризисов в домонополистическую и раннюю монополистическую эпохи капитализма (примерно 1870-1899 годы) выделились большие кризисы, порой имевшие волновую структуру, как сказали бы в XXI веке — ^-образные кризисы. Они были тяжелее и продолжительнее обычных экономических кризисов класса V, где за спадом следовала депрессия, а потом наступали оживление и рост. Но они имели свою цикличность. Уже в XX столетии на некоторые из них обратил внимание Кондратьев. Формулируя свою теорию циклов, он указал: кризисы открывают цикл и закрывают его. В цикле были соединены повышательная волна (рост цен на некоторые виды сырья и высокая деловая активность) и понижательная волна (более вялый рост при пониженных ценах на сырье). Цикл, по Кондратьеву, представлял собой единый процесс с двумя фазами, причину различий которых он пытался определить. Кондратьев выдвинул несколько версий, не будучи уверен в правильности ни одной; его последователи с восторгом приняли открытые им длинные волны развития (конъюнктуры), но не пытались исследовать процесс развития промышленного капитализма снова, а старались обосновать его положения, не ставя под сомнения предложенную им структуру циклов. Между тем именно здесь — главное слабое место теории.

Что если цикл не состоит из двух волн? Что если каждая волна, имея продолжительность 25-35 лет (за исключением более короткой фазы 1933-1948 годов), является самостоятельной частью

большого цикла? Большой цикл состоит из малых циклов: кризис приводит к депрессии, за ней следуют оживление и рост. Он приводит к новому кризису; перерыв между кризисами может составлять от 3 до 7-8 лет. Все зависит от обстоятельств роста, от достаточности технологических решений в производстве, от наличия спроса, который может создаваться государственной политикой, а может подавляться. Даже ^-образная структура кризиса, как в 1810-1820 годах, а также в 1970-е годы и в условиях современного кризиса, указывает на явную недостаточность антикризисных решений. В результате кризис возвращается снова и снова, в любом количестве волн — до тех пор, пока люди не выполнят его невысказанные требования.

7. Длинные волны, большие кризисы и XX век

Если в XIX столетии Маркс в «Капитале» в достаточной мере прояснил природу торгово-промышленных кризисов, то в XX столетии Кондратьев (не будучи марксистом) дал исследователям-экономистам, историкам, социологам и политологам новую почву для размышлений. На ней взошла и расцвела мир-системная теория Иммануила Валлерстайна. Была отслежена эволюция политических и общественных структур, но базовая теория получила лишь ограниченное развитие.

Среди сторонников теории Кондратьева особого внимания заслуживает Станислав Меньшиков. Этот крупный советский экономист утверждал: цикличность связана с нормой прибыли. Она возрастает в начале, когда происходит переоснащение индустрии, а затем постепенно падает, чтобы вновь увеличиться в начале нового большого цикла23. С точки зрения фактов это наблюдение во многом верно отражает процессы в мировой экономике и дает гораздо больше для понимания, чем рассуждения о якобы механически сменяющихся с волнами Кондратьева укладах или иные схематические построения.

Кондратьев открыл длинные волны, опираясь на ценовую статистику, заработную плату, курс государственных бумаг и темпы роста экономики. Он обратил внимание на то, что торгово-промышленные циклы в период понижательной волны короче, чем во время повышательной волны развития. Но повышательные и понижательные волны равно рождаются из больших эконо-

23. Меньшиков С. М., Клименко Л. А. Длинные волны в экономике. Когда общество меняет кожу. М.: Международные отношения, 1989.

мических кризисов. Они одинаково позволяют увеличить норму прибыли, правда, в разной мере по различным отраслям. А каждая из волн связана с технологической революцией. Отличие между волнами состоит в том, что основой роста в понижательный период служит территориальное расширение мирового капиталистического хозяйства — открытие новых рынков. В повышательный период экономический рост базируется на включении внутренних ресурсов мирового хозяйства.

Большие кризисы — это границы и периоды зарождения длинных волн. Они неизменно случаются с 1770-х годов по сей день. Экономический кризис конца XVIII века положил конец эпохе торгового капитализма, начавшейся с кризиса XIV столетия. Длинные волны имели место уже на отрезке XV-XVIII веков, но особенности развития экономики той эпохи недостаточно изучены. Хотя, наряду с кризисом середины XVII века, прослеживаются кризисы второй половины XVI века и 1770-х годов (с вероятным пиком в 1774 году). Видимо, сильный кризис постиг мир в 1720-е годы. Примечательно, что в эру торгового капитализма длина волны составляла, как можно предположить, порядка 5060 лет.

В эпоху промышленного капитализма, порожденного индустриальной революцией в Англии, вслед за машинами и паром появились торгово-промышленные кризисы. Товарное перепроизводство стало частым явлением, но иные, особенно крупные, кризисы были связаны и с перенакоплением капитала, которое выражалось в создании излишних производственных мощностей, тогда как возможности развития на старой структурной и технической базе были уже исчерпаны. Платежеспособный спрос оказывался настолько недостаточным, что лишь на основе структурных изменений в экономике, создания новых технологий, товаров и отраслей территориальное расширение рынка и открытие в нем новых возможностей могли в совокупности привести к преодолению кризиса. В ходе затяжного большого кризиса правительствам могло казаться, что неприятности уже позади, и тогда кризис возвращался с новой волной хозяйственных проблем.

В ходе больших кризисов возникали новые отрасли, происходило частичное сгорание фиктивного капитала, избыток которого тоже свидетельствовал о перенакоплении в экономике. Иногда, как это было в США после кризисных 1970-х годов, напоминанием о спаде становились огромные цеха навеки остановившихся предприятий. Так сгорал реальный избыточный капитал. Новые про-

изводства возникали на основе новых технологий — порой на новом месте и даже в другой стране.

После завершающего понижательный период кризиса (в отличие от времени его вызревания) фондовый рынок становился для капитала менее интересен, чем реальная сфера. В ней открывались новые возможности: появлялись новые рынки, потребители, отрасли и технологии. В начале понижательной волны различные спекулятивные игры на фондовом рынке могли продолжаться, поскольку территориальное расширение мирового рынка шло не так быстро, чтобы дать вдоволь инвестиционных возможностей в реальном секторе. К тому же не все отрасли после кризиса чувствовали себя одинаково хорошо. Революционные отрасли привлекали к себе повышенное внимание инвесторов. Ценные бумаги компаний-новаторов были нарасхват, что создавало условия для спекуляций.

Продолжительность кризисов смены волн (больших кризисов) могла достигать более десяти лет. В XIX веке такие кризисы имели место в 1810-1820, 1847-1850, 1873-1879 годах. XX столетие началось с кризиса 1899-1904 годов, итогом которого стало стремительное развитие автомобилестроения (конвейерная технология), распространение двигателей внутреннего сгорания (в том числе дизельных в морском транспорте), электростанций, электродвигателей и линий передачи переменного тока. 1929-1933 годы ознаменовались новым крупным кризисом, за которым последовала понижательная волна.

В XX веке у капитализма был ряд особенностей. Свободных — еще не включенных в мировой рынок — областей на планете не осталось. В итоге разразилась новая война за передел рынков. СССР рассматривался германским фашизмом примерно так, как Африка европейцами в 1870-1900 годах: как свободное пространство, богатое ресурсами. Разница окончательно прояснилась в 1945 году. В результате огромных разрушений кризис 1948 года оказался непродолжительным, задев в основном США. Но не без его давления Вашингтоном были приняты меры по помощи в восстановлении экономики Японии и Западной Европы.

1950-1960-е годы оказались новым золотым веком капитализма — регулируемого и государственно-монополистического. Великая депрессия 1929-1933 годов потребовала увеличения государственного вмешательства в экономику и проведения широкой антикризисной политики. Индикативное планирование и стимулирование спроса входят в практику буржуазных правительств, зачастую руководимых социал-демократами. Экономи-

ческий рост тесно связан с созданием новых направлений производства. Быстро развиваются атомная энергетика, электроника, радиотехника и телевидение, ракетные и космические технологии, вычислительная техника и машиностроение. Увеличивается автоматизация производства, а рабочий класс стран Запада остается главным потребителем мирового капитализма. Устанавливается «общество потребления». Но одновременно страны периферии ищут свой путь к успеху: колонии отделяются от метрополий и стараются создать по их образцу развитую промышленность. Даже относительно мягкая (непрямая) форма контроля за якобы независимыми странами периферии со стороны США оказывается не особенно удачной. Это наглядно демонстрирует война во Вьетнаме.

Постепенно складываются предпосылки для нового большого мирового кризиса. Налицо перенакопление капитала на Западе при явно ограниченных возможностях для его выгодного инвестирования; невозможность повышать потребление без новых уступок со стороны капитала рабочему классу; рост конкуренции на мировом рынке и повышение сырьевых цен, ставящих индустрию развитых капиталистических стран в невыгодное положение по сравнению с модернизирующимися странами периферии и полупериферии. Вся наработанная практика кейнсиан-ства окажется почти бессильной против нового кризиса, развернувшегося в 1970-е годы: закончилась очередная повышательная волна и началась новая понижательная волна развития мирового капитализма.

В 1990-е годы капитализм найдет себе столь необходимую новую периферию. Глобальный рынок расширится за счет «социалистического лагеря», где в изобилии будут покупатели, а также грамотная и непритязательная рабочая сила. Однако, наблюдая современный большой мировой кризис, нельзя сказать, что по завершении следующего повышательного периода (предположительно 2020-2040 годы) капитализм не достигнет своих исторических пределов. Развитие технологий совпадет с исчерпанием рынков, тогда как высокий уровень автоматизации транспорта и сферы услуг, а также производства, при замене массового выпуска многих потребительских товаров их изготовлением по индивидуальным параметрам (технология 3Э-печати), сделает бессмысленным поиск новых источников дешевой и дисциплинированной рабочей силы. На новом уровне — в мировом масштабе — новая повышательная волна поставит вопросы, которые поставил перед старыми индустриальными странами кри-

зис 1970-х годов. И уйти от ответа на них будет невозможно: общественное развитие потребует отказа от частной собственности и эксплуатации. Скорее всего, это и поставит точку в истории капитализма. Но прежде разразится еще один большой мировой экономический кризис, как это многократно происходило прежде.

В докладе Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Кризис глобальной экономики и Россия» указывалось, что глобальная экономика после Великой депрессии 1929-1933 годов миновала несколько стадий развития, повышательных и понижательных волн по Кондратьеву.

С 1933 по 1948 год имела место понижательная волна. После кризиса 1949 года до 1973 года продолжалась повышательная волна, характеризовавшаяся удорожанием рабочей силы и капиталов, а также активным технологическим обновлением производства. В этот период растущая европейская и американская промышленность испытывала потребность в рабочей силе, которая ввозилась из стран периферии. В западном обществе господствовал кейнсианский подход, реализовывались принципы социального государства. Резко возрос образовательный уровень населения, высшее образование стало массовым. Однако к началу 1970-х годов глобальная хозяйственная система оказалась в тупике. В немалой степени новый кризис возник из-за страхов деловой элиты перед возросшей силой организованных рабочих, включавших теперь и людей еще недавно привилегированных профессий. Большую роль сыграли события во Франции 1968 года, массовые выступления в США24.

Произведенная в бывших колониях модернизация открывала в эту эпоху широкие возможности для использования ресурсов периферии новыми способами. К тому же надвигался кризис советской системы. Ее крах с последующим распадом Восточного блока и СССР создал новую сферу периферии для глобального капитализма и обеспечил экономический рост 1990-х годов. Эксплуатация ресурсов этой периферии обеспечила капитализму продолжительную понижательную волну развития (с 1982 по 2008 год). Эмпирически проверено: чередующиеся повышательные и понижательные волны при индустриальном капитализме продолжаются от 16 до 30-35 лет. Последние охватывают периоды экстенсивного освоения центрами капитализма ресур-

24. Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Кризис глобальной экономики и Россия».

сов мировой периферии. В период понижательных волн финансовые операции имеют приоритет над вложениями в производство, подчиняя его своим интересам. Ставка процента из-за активного накопления капиталов имеет тенденцию к понижению. Рабочая сила также дешевеет или не дорожает, поскольку предложение на рынке труда превышает спрос. Продовольственные цены имеют тенденцию к уменьшению. Понижательные волны отличает прогресс коммуникаций, от транспорта до связи, и медленное

и 9 ^

развитие технологий производства .

Повышательные волны, напротив, характеризуются быстрым технологическим прогрессом индустрии. Рабочая сила дорожает, поскольку потребность в квалифицированных специалистах растет. Капиталы также оказываются дорогими, стимулируя рост производительности труда. Общественная ценность знаний возрастает. Повышательные волны сменяют понижательные, когда экстенсивное использование ресурсов мировой системы теряет эффективность, а положительный результат может дать лишь максимально рациональное их применение. В больших кризисах на стыке волн проявляется невозможность дальнейшего эволюционного развития мирового хозяйства, что выражается в перенакоплении капитала, для выгодного вложения которого не остается места. Большие кризисы, таким образом, выступают революциями в системе капитализма.

По итогам четырех официально отмеряемых экономических кризисов — 1969-1971, 1973-1975 (отмеченного скачком цен на нефть и высокой инфляцией), 1978-1980 и 1981-1982 годов — в глобальном хозяйстве произошли качественные изменения: повышательная волна сменилась понижательной. Фактически же имел место единый кризис 1970-х годов, структура которого позволяет размышлять о ^-образной схеме развития кризиса. В результате двух последних этапов этого большого кризиса, оказавшихся особенно тяжелыми для индустриально развитых стран, начался массовый перенос производства в зону, ставшую к 2008 году не сырьевой, а промышленной периферией. Одновременно политика технологического переоснащения индустрии со ставкой на высококвалифицированных работников сменилась ориентацией на дешевую рабочую силу в странах третьего мира. Успех новой политики обеспечивается быстрым развитием коммуникационных технологий, прежде всего связанных со сферой управления: компьютеров, интернета, спутнико-

25. Там же.

вой связи. Резко возросла скорость перемещения капиталов, возникли электронные деньги. Национальные монополии первого мира превратились в транснациональные корпорации. Идеология кейнсианского развития сменилась неолиберальной доктриной открытой экономики. Новая хозяйственная эпоха получила название финансовой глобализации.

В результате запущенной под влиянием кризиса 1970-х годов глобализации (новой стадии развития мирового капитализма) целые регионы планеты превратились из аграрных в промышленные. Сотни миллионов людей оказались вынуждены оставить традиционное натуральное хозяйство, став наемными рабочими. Произошла беспрецедентная в мировой истории пролетаризация. Пространство рыночных отношений расширилось, рабочая сила оказалась дешевле промышленных технологий. В «старых индустриальных странах» правительства стали проводить политику «сбрасывания балласта» — ликвидации социальных завоеваний, приватизации, снижения расходов на образование и иные общественные сферы.

Установившаяся неолиберальная экономическая модель имела в своей основе противоречия, развитие которых определяло конец ее существования. Производимые в странах периферии товары должны были продаваться в центре — развитых западноевропейских и североамериканских странах. Но по мере вывода из них производства потребительские возможности населения уменьшались, лишь ограниченно компенсируясь «новой экономикой» — сферой услуг и информационных технологий. Рост потребительских рынков стран промышленной периферии не мог покрыть растущий дефицит спроса.

В период глобализации капиталы начали свободно перемещаться из одной зоны планеты в другую, но рабочая сила была искусственно заперта в национальных границах. Корпорации имели возможность выбирать любой из множества рынков труда. Закрытые государственные границы и жесткие антимиграционные законы препятствовали рабочим покидать зоны, где не действовало трудовое и социальное законодательство, а люди были бесправны. Даже если рабочие нелегально вырывались в ЕС, США и другие страны (с некоторых пор и Россию), они оставались почти бесправными. Такая политика облегчала корпорациям снижение оплаты труда для граждан «старых индустриальных стран», а также свертывание социального и трудового законодательства. В итоге в целом ряде отраслей американской и европейской экономики третий мир оказывался внутри первого. Дестабилизиро-

ванные социальные системы периферии продолжали выбрасывать миллионные массы эмигрантов на рынки труда в страны центра. Если в 1960-е и в начале 1970-х годов эмиграция из бывших колоний на Запад была связана с растущим там спросом на рабочую силу, то с конца 1990-х годов массовое переселение превратилось в инерционный процесс, подстегиваемый социальным кризисом Юга и стремлением людей приобщиться к потребительскому обществу. В свою очередь, на Севере эти демографические и социальные сдвиги способствовали росту расистских, ультраправых и неофашистских политических сил.

Обеспечивая рост рентабельности корпораций, неолиберальная модель глобальной экономики была лишена системных перспектив. Чтобы развиваться дальше, мировому хозяйству требовались качественные перемены. Высокие прибыли корпораций, полученные в результате жестокой эксплуатации бесправных рабочих третьего мира, обеспечили удешевление капитала, что позволило в 2001 году отложить системный кризис за счет беспрецедентного распространения потребительских и ипотечных кредитов. Однако этого ресурса оказалось достаточно для поддержания экономического роста в глобальной системе лишь до 2007 года.

8. Современный кризис, его волны и условия преодоления

Новый большой мировой экономический кризис открылся обрушением кредитной пирамиды в США, потребительском центре планеты (на эту страну в тот момент приходилось до 40% глобального потребления)26. Масса американцев оказалась не в состоянии приобретать прежнее количество товаров на свои доходы, снижавшиеся с начала 1980-х годов. Население США также продемонстрировало неспособность платить даже по самым дешевым кредитам. Аналогичные проблемы проявились в Великобритании и ЕС. Открылся новый кризис глобальной экономики, знаменующий смену длинной хозяйственной волны.

Мировая экономика не могла дальше развиваться по-старому. Кризис должен был оказаться чрезвычайно продолжительным и острым. Об этом предупреждалось в докладе «Кризис глобальной экономики и Россия», а позднее в докладе «Энергетическая революция: проблемы перспективы мировой энергетики», пред-

26. Там же.

ставленном 5 марта 2012 года. В нем была развита идея необходимых, диктуемых кризисом технологических изменений. Кроме ренессанса и ускоренного развития робототехники, а также создания новых синтетических материалов, кризис требовал поиска революционных форм генерации энергии. Энергия должна не просто стать дешевле, чем в минувшую эпоху. Отчасти эта задача решается падением цен на энергоносители. Необходимо радикальное и продолжительное снижение цены генерации энергии, что позволит все более и более удешевлять товары. Полезным может быть сокращение затрат на передачу энергии и повышение качества ее сохранения. Автоматизация промышленности должна соединяться с автоматизацией транспорта, торговли и оказания

97

услуг, например приготовления пищи .

Однако для преодоления кризиса недостаточно технических новшеств. Должна быть отброшена неолиберальная социальная и экономическая политика; роль государства как регулятора и его ресурсы следует увеличить, а на место «свободной торговли» должен прийти протекционизм. Существует потребность в укрупнении национальных рынков, особенно для стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), которые могут начать реали-зовывать новую экономическую политику в числе первых. Это ставит вопрос о политических переменах. Все это касается США и Великобритании, где обострение общественных противоречий также диктует переход к иной, нелиберальной экономической политике, способной обеспечить рост доходов трудящихся при одновременном возрождении индустрии.

В докладе «Кризис глобальной экономики и Россия» впервые были представлены некоторые наблюдения, изложенные в этой статье. На протяжении 1975-2008 годов корпорации и многие государства проводили политику сознательного удешевления рабочей силы. Компании выносили производство в третий мир, ухудшая условия найма в первом. Свыше 30 лет реальная заработная плата в старых индустриальных странах не увеличивалась. Стремительный рост рынков периферийных и полупериферийных экономик не смог в полной мере компенсировать этот процесс. Однако в ответ на спад 2008-2009 годов местные финансовые круги пошли на активизацию кредитования как по-

27. Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Энергетическая революция: проблемы перспективы мировой энергетики» // Финансы. 05.03.2012. URL: http://www.finansy.rU/t/post_1332254248. html.

требителей (особенно покупателей жилья), так и части производственных предприятий. Благодаря этим мерам, а не только накачке западных банков дешевыми деньгами (политика Федеральной резервной системы (ФРС) США и Европейского центрального банка) первая волна глобального кризиса была преодолена.

Первая волна кризиса накрыла мировую экономику в 20082009 годах. В 2010 году об окончании кризиса заявили многие правительства, но в реальности завершилась лишь первая фаза кризиса, а точнее, был отражен его первый удар. Наступила стабилизация. В ряде экономик (особенно в БРИКС) возобновился рост. Цены на нефть постепенно поднялись выше 120 долларов за баррель (2012). Рост отмечался также на фондовом рынке. Дорожало золото. Спекулятивная активность по ряду пунктов превысила докризисный уровень. Однако в 2012-2013 годах ситуация в ряде национальных экономик начала ухудшаться. В 2014-2015 годах мировая экономика столкнулась со второй волной кризиса, эпицентром которой стали страны БРИКС. Обвал на Шанхайской бирже в 2015 году показал, что и Китай не защищен от кризиса, а в его экономике надут индустриальный пузырь, о чем мы с коллегами по ИГСО предупреждали заранее28.

Вторая волна кризиса вновь поставила вопрос о причинах потрясений в мировой экономике. После вторичного падения рынков, начала в 2016 году новой стабилизации, во многих странах больше похожей на депрессию, и явного обострения противоречий между странами центра глобального капитализма (США, ЕС, Япония) и государствами полупериферии (борьба США и ЕС против России, давление США на Китай) уже нельзя было утверждать, что кризис порожден частными ошибками. Он представал мощнейшим источником перемен и одновременно их средой. И первая из них касалась статуса ряда стран докризисной полупериферии — Китая, России и Индии.

Основной причиной возвращения кризиса стала неолиберальная антикризисная политика, законсервировавшая на время ситуацию. Она проводилась как в США, так и в других странах. Руслан Дзарасов справедливо указывает, что неолиберализм — это «не что иное, как перерождение классического либерализма в свою

28. Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Противоречия экономики Китая: падение как окончание „чуда"» // Институт глобализации и социальных движений. 19.12.2012. URL: http://igso.ru/ china_problem.

противоположность»^9. Неолиберализм как подход не продемонстрировал достаточной практической гибкости, чтобы на его основе преодолеть кризис. Эта гибкость в экономической политике будет достигнута лишь с отказом от него, решительным или постепенным.

В 2009-2016 годах политика ФРС США стабилизировала финансовый рынок. Произошла трансформация структур участников этого рынка, как отмечает Светлана Мудрова. Но если на Западе политика игроков стала более взвешенной, а регулятор (ФРС) — более внимательным, то в Китае все сложилось ина-че30. Обвал на фондовом рынке КНР в 2015 году — одно из наиболее значимых проявлений второй волны кризиса. Он наглядно показал: финансовые пузыри сохранились в одних странах и еще сильнее раздулись в других. Стабилизацию рынков в 2016-2017 годах некоторые правительства пытаются подать как признак окончания кризиса.

В 2014 году, когда спекуляции подняли курс китайских ценных бумаг, местные капиталы уже не находили достаточно возможностей для инвестирования в реальной экономике. Они сконцентрировались на спекуляциях ценными бумагами и сырьевыми товарами, как это было в первой половине 2008 года и в преддверии всех торгово-промышленных кризисов капитализма на протяжении истории. В Китае и многих других странах после первой волны кризиса надулись пузыри на рынке недвижимости. Вернувшийся кризис продемонстрировал чрезмерность цен и слабость спроса. Важнее же всего, что по итогам второй волны открылось еще более возросшее перенакопление капитала. Еще в 20132015 годах это привело к изменению позиции стран Запада в отношении партнеров по «Большой двадцатке».

Во время первой волны кризиса временно возник новый неолиберальный консенсус. Когда власти США начали принимать меры по спасению банков, им, как и элитам ЕС, оказалась необходима поддержка стран БРИКС: лидеры полупериферии должны были декларировать приверженность принципам «Вашингтонского консенсуса» и быть готовыми взаимодействовать с членами 07 в борьбе с проявлениями глобального кризиса. Для это-

29. Дзарасов Р. С. Неолиберализм и Россия // Политэкономия кризиса. От неолиберальной экономической модели к новому социальному государству / Под ред. Р. С. Дзарасова и др. М.: РЭУ, 2016. С. 41-42.

30. Мудрова С. В. Трансформация структуры участников финансового рынка // ЦИТИСЭ. 2016. № 1. С. 7.

го была создана «Большая двадцатка». Она выполнила свои задачи. Рост в экономиках БРИКС возобновился, что способствовало успокоению даже больше, чем меры ФРС. В 2013 году на саммите «Большой двадцатки» в Санкт-Петербурге представители стран БРИКС произносили ритуальные клятвы в верности «свободной торговле» и «светлому пути» глобализации, как этого требовали от них в Вашингтоне. Однако в 2015-2017 годах уже наступал протекционизм; в начале 2016 года США установили заградительные пошлины на китайскую сталь, а новый президент Дональд Трамп провозгласил необходимость фронтальной торговой войны с Поднебесной31. ВТО явно оказалась в кризисе, который ярче всего открывала «война санкций» Запада против России.

Так пал идол неограниченной торговли, якобы навечно избавленной от помех политики. Однако немало стран (включая Китай) оказались заинтересованы в либеральном режиме мировой торговли, поскольку протекционизм в других странах грозил обрушить экономику КНР. По итогам второй волны кризиса она почти остановила рост; власти дали понять, что ВВП страны будет в ближайшие годы увеличиваться за счет сферы услуг (в реальности — за счет изменения методики его подсчета). Одновременно стало ясно, что ставка делается на роботизацию в индустрии и отказ от устаревшей техники, в том числе автомобилей с двигателями внутреннего сгорания.

Завершение второй волны кризиса не привело к оживлению, подобному тому, что последовало во многих странах после первой волны. Рухнул консенсус «Большой двадцатки», а противоречие между корпоративными центрами в мире резко обострилось. США и ЕС отказались от диалога с элитами стран-лидеров полупериферии капитализма—Бразилии (где в ходе заговора было отстранено от власти правительство), России и Китая. ЕС поставил перед собой задачу форсированной экспансии на Восток, а США попытались создать два блока зависимых экономик — Транстихоокеанское и Трансатлантическое партнерства. ЕС переиграл Россию на Украине и сумел включить ее в свою экономическую орбиту, что не стало основой для роста его экономики, но поддержало ее в нынешнем виде. США не добились от ЕС согласия войти

31. Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) и Лаборатории международной политической экономии при кафедре политической экономии и истории экономических учений РЭУ им. Г. В. Плеханова «Дональд Трамп и экономическая ситуация: стратегии кандидатов в президенты и Вторая волна кризиса в США» // Институт глобализации и социальных движений. 28.10.2016. URL: http://igso.ru/trump_situation.

в Трансатлантический торговый блок. Зато Великобритания начала выход из ЕС; за ней в ближайшие годы могут последовать Франция и другие страны. В начале 2017 года Трамп распустил Транстихоокеанское партнерство, добиваясь чисто американской (не распространенной на рынки присутствия индустрии корпораций США) протекционистской политики.

Оформившаяся под влиянием второй волны кризиса жесткая политика Запада в отношении России и (в более осторожных тонах) против Китая дала обратный эффект. Она помогла руководству этих стран осознать, что они давно уже доросли до уровня экономик центра. Это касается и России, несмотря на сырьевую основу ее корпоративной экономики. Обострение глобальных политических противоречий совпало с ростом общественного недовольства почти по всему миру. Стабилизация 2016-2017 годов не была оценена трудящимися как окончание кризиса — и она им не является.

Третья волна мирового кризиса остается необходимой с точки зрения решения стандартных задач большого кризиса, выраженных в конкретных исторических условиях. Капитализм не исчерпал свои возможности, и выход из кризиса (политически очень сложный) будет означать отказ от его наиболее реакционной формы — неолиберализма. Необходимостью являются возврат и усиление социального государства, а следовательно, демократизация политической жизни в таких странах, как Россия и Китай. Она лишь закрепит их положение как стран центра, тогда как ранее они были приглашены на мировой рынок в качестве периферии старых стран центра — сырьевой и промышленной. Еще одна задача, поставленная кризисом, — создание новых больших единых рынков. В Европе это влечет за собой борьбу России и национально ориентированных правительств стран Европы против ЕС, за его уничтожение и замену новым блоком.

Естественно, в условиях стабилизации 2016-2017 годов эти задачи не могли быть поставлены. Потребуется новая, третья волна мирового кризиса, чтобы внести изменения в повестку дня правительств и народов. Эта волна является логичной для большого кризиса, чья работа еще не выполнена, а только отсрочена. Вполне возможно, ее эпицентром окажется Китай. Серьезное экономическое падение возможно в Европе и Северной Америке. В разной форме пострадают все рынки, что, вероятно, лишь запустит механизм социально-политических перемен, открывающих путь новой экономической политике, а с ней — новой экономической эпохе, новой повышательной волне.

Библиография

Андерсен П. Переходы от античности к феодализму. М.: Территория будущего, 2007.

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.: В з т. М.: Прогресс, 1986, 1988, 1992.

Всемирная история: В 24 т. Минск: Литература, 1996. Т. 9: Начало Возрождения.

Всемирная история: В 24 т. Минск: Литература, 1996. Т. 15: Эпоха Просвещения.

Дзарасов Р. С. Неолиберализм и Россия // Политэкономия кризиса. От неолиберальной экономической модели к новому социальному государству / Под ред. Р. С. Дзарасова, Б. Ю. Кагарлицкого, А. В. Очкиной. М.: РЭУ, 2016. С. 41-42.

Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Кризис

глобальной экономики и Россия» // Институт глобализации и социальных движений. 09.06.2008. URL: http://igso.ru/world_crisis_and_russia.

Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Противоречия экономики Китая: падение как окончание „чуда"» // Институт глобализации и социальных движений. 19.12.2012. URL: http://igso.ru/ china_problem.

Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) «Энергетическая революция: проблемы перспективы мировой энергетики» // Финансы. 05.03.2012. URL: http://finansy.ru/t/post_1332254248.html.

Доклад Института глобализации и социальных движений (ИГСО) и Лаборатории международной политической экономии при кафедре политической экономии и истории экономических учений РЭУ им. Г. В. Плеханова «Дональд Трамп и экономическая ситуация: стратегии кандидатов в президенты и Вторая волна кризиса в США» // Институт глобализации и социальных движений. 28.10.2016. URL: http://igso.ru/ trump_situation.

Егоров А. Б. Юлий Цезарь. Политическая биография. М.: Нестор-История, 2014.

Кагарлицкий Б. Ю. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2010.

Кагарлицкий Б. Ю. Периферийная империя. Россия и миросистема. М.: Едито-риал УРСС, 2017.

Колташов В. Г. Великие кризисы. Кризис 1770-1780-х годов // Финансы. 05.10.2010. URL: http://finansy.ru/st/post_1275029846.html.

Колташов В. Г. План Цезаря годится и для нас // Свободная пресса. 15.11.2015. URL: http://svpressa.ru/economy/article/136244.

Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. М.: Политиздат, 1984. Т. 1.

Мендельсон Л. А. Теория и история экономических кризисов и циклов: В 3 т. М.: Соцэкгиз, 1959.

Меньшиков С. М., Клименко Л. А. Длинные волны в экономике. Когда общество меняет кожу. М.: Международные отношения, 1989.

Моммзен Т. История Рима. СПб.: Наука; Ювента, 1997.

Мудрова С. В. Трансформация структуры участников финансового рынка // ЦИТИСЭ. 2016. № 1.

Потемкин Ф. В. Промышленная революция во Франции: В 2 т. М.: Наука, 1971.

Фон Бисмарк О. Мысли и воспоминания: В 3 т. М.: Соцэкгиз, 1940. Чечулин Н. Д. Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб.: Сенатская типография, 1906. Myers P. V. N. General History for College and High Schools. Revised ed. Boston: Ginn and Company, 1906.

ECONOMIC CRISES FROM THE THIRD CENTURY TO THE PRESENT DAY: CYCLICITY, NATURE AND THE LOGIC OF SHOCKS OF THE MODERN

Vasily Koltashov. Expert, Laboratory of International Political Economy, Department of Political Economy, [email protected].

Plekhanov Russian University of Economics, 36 Stremyanny Ln, 117997 Moscow, Russia.

Keywords: economy; crisis; cycles; capitalism; feudalism; antiquity.

From 2008 to 2009 and from 2013 to 2016, the world economy faced two waves of one of the most severe crises in history. This crisis was attributed to a number of mistakes made by financiers and regulators or given the usual explanation of overproduction (a crisis typical of the "ten-year" cycle). But the current crisis is due to a more complex cyclical feature of capitalism. It is one of the great crises that begin and end long waves in the development of capitalism and that first took hold in the 1770s. Nikolai Kondratiev suggested that the cycle (of upward and downward waves) begins with a major crisis in the economy. In reality, such crises are found at the junction of the waves.

The author emphasizes that these crises emerge as part of a grand cycle within industrial capitalism. They alter the conditions for growth in the worldwide economy and in national ones while facilitating the development of new industries or the expansion of the global market. These crises alter the economic process so deeply that they play out over years rather than months, while ordinary commercial and industrial crises seldom match their severity and duration. Crises then come in two forms — major and ordinary. There are other economic crises parallel to these that restructure socio-economic relations. Crises of that kind took place in the 3rd and 14th centuries. This article examines crises throughout the entire history of market systems, including mercantile and industrial capitalism. Particular emphasis is given to the current global economic crisis, the contradictions that caused it, and the contradictions left in its wake. The author also identifies preconditions for overcoming those lingering contradictions and outlines the prospects for a new economic recovery.

DOI: 10.22394/0869-5377-2018-6-27-69

References

Anderson P. Perekhody ot antichnosti k feodalizmu [Passages from Antiquity to Feudalism], Moscow, Territoriia budushchego, 2007. Braudel F. Material'naia tsivilizatsiia, ekonomika i kapitalizm XV-XVIII vv.: V 3 tt.

[Civilisation materielle, economie et capitalisme, XV-XVIII siecle. In 3 vols], Moscow, Progress, 1986, 1988, 1992. Chechulin N. D. Ocherki po istorii russkikh finansov v tsarstvovanie Ekateriny II [Essays in History of Russian Finance During the Reign of Catherine the Great], Saint Petersburg, Senatskaia tipografiia, 1906. Doklad Instituta globalizatsii i sotsial'nykh dvizhenii (IGSO) "Energeticheskaia revo-liutsiia: problemy perspektivy mirovoi energetiki" ["Revolution in Energetics: Problems of the World Energetics Perspective." Report by Institute of Globalization and Social Movements (IGSO)]. Finansy. March 5, 2012. Available at: http://finansy.ru/t/post_1332254248.html. Doklad Instituta globalizatsii i sotsial'nykh dvizhenii (IGSO) "Krizis global'noi

ekonomiki i Rossiia" ["Global Economic Crisis and Russia." Report by Insti-

tute of Globalization and Social Movements (IGSO)]. Institut globalizat-sii i sotsial'nykh dvizhenii [Institute of Globalization and Social Movements], June 9, 2008. Available at: http://igso.ru/world_crisis_and_russia.

Doklad Instituta globalizatsii i sotsial'nykh dvizhenii (IGSO) "Protivorechiia

ekonomiki Kitaia: padenie kak okonchanie "chuda" ["Chinese Economics Contradictions: The Fall as the Ground of a 'Miracle'." Report by Institute of Globalization and Social Movements (IGSO)]. Institut globalizatsii i sotsial'nykh dvizhenii [Institute of Globalization and Social Movements], December 19, 2012. Available at: http://igso.ru/china_problem.

Doklad Instituta globalizatsii i sotsial'nykh dvizhenii (IGSO) i Laboratorii mezhdun-arodnoi politicheskoi ekonomii pri kafedre politicheskoi ekonomii i istorii ekonomicheskikh uchenii REU im. G. V. Plekhanova "Donal'd Tramp i eko-nomicheskaia situatsiia: strategii kandidatov v prezidenty i Vtoraia volna krizisa v SShA" ["Donald Trump and Economic Situation: Strategies of Contestants for the Presidency and Second Wave of US Crisis." Report by Institute of Globalization and Social Movements (IGSO) and Laboratory of International Political Economy (Department of Political Economy and History of Economic Doctrines, Plekhanov Russian University of Economics)]. Institut globalizatsii i sotsial'nykh dvizhenii [Institute of Globalization and Social Movements], October 28, 2016. Available at: http://igso.ru/trump_situation.

Dzarasov R. S. Neoliberalizm i Rossiia [Neoliberalism and Russia]. Politekonomiia

krizisa. Ot neoliberal'noi ekonomicheskoi modeli k novomu sotsial'nomu gosu-darstvu [Political Economy of Crisis. From the Neoliberal Economic Model to the New Welfare State] (eds R. S. Dzarasov, B. Iu. Kagarlitsky, A. V. Ochkina), Moscow, REU, 2016, pp. 41-42.

Egorov A. B. Iulii Tsezar'. Politicheskaia biografiia [Julius Caesar. A Political Biography], Moscow, Nestor-Istoriia, 2014.

Kagarlitsky B. Iu. Ot imperii — k imperializmu. Gosudarstvo i vozniknovenie bur-

zhuaznoi tsivilizatsii [From Empires to Imperialism: The State and the Rise of Bourgeois Civilisation], Moscow, HSE, 2010.

Kagarlitsky B. Iu. Periferiinaia imperiia. Rossiia i mirosistema [Empire of the Periphery: Russia and the World System], Moscow, Editorial URSS, 2017.

Koltashov V. G. Plan Tsezaria goditsia i dlia nas [Caesar's Plan Is Close Enough for Us Too]. Svobodnaia pressa [Free Press], November 15, 2015. Available at: http://svpressa.ru/economy/article/136244.

Koltashov V. G. Velikie krizisy. Krizis 1770-1780-kh godov [Great Crises. Crisis in 1770-80s]. Finansy. October 5, 2010. Available at: http://finansy.ru/st/ post_1275029846.html.

Marx K., Engels F. Izbr. soch.: V9 tt. [Selected Works: In 9 vols], Moscow, Politizdat, 1984, vol. 1.

Men'shikov S. M., Klimenko L. A. Dlinnye volny v ekonomike. Kogda obshchestvo

meniaet kozhu [Long Waves in Economics. When Society Slips Skin], Moscow, Mezhdunarodnye otnosheniia, 1989.

Mendel'son L. A. Teoriia i istoriia ekonomicheskikh krizisov i tsiklov: V 3 tt. [Theory and History of Economic Crises and Cycles: In 3 vols], Moscow, Sotsekgiz, 1959.

Mommsen Th. Istoriia Rima [Römische Geschichte], Saint Petersburg, Nauka, Iuventa, 1997.

Mudrova S. V. Transformatsiia struktury uchastnikov finansovogo rynka [Transformation of the Structure of Financial Market Players]. CITISE [Centre of Innovative Technologies and Social Expertise], 2016, no. 1.

Myers P. V. N. General History for College and High Schools, revised ed., Boston, Ginn and Company, 1906.

Potemkin F. V. Promyshlennaia revoliutsiia vo Frantsii: V 2 tt. [Industrial Revolution in France: In 2 vols], Moscow, Nauka, 1971.

von Bismarck O. Mysli i vospominaniia: V3 tt. [Thoughts and Memories: In 3 vols], Moscow, Sotsekgiz, 1940.

Vsemirnaia istoriia: V24 tt. [World History: In 24 vols], Minsk, Literature, 1996, vol. 9: Nachalo Vozrozhdeniia [Early Renaissance].

Vsemirnaia istoriia: V24 tt. [World History: In 24 vols], Minsk, Literature, 1996, vol. 15: Epokha Prosveshcheniia [The Enlightenment].