CC BY
57
ПРИОРИТЕТЫ РОССИИ
30 (267) - 2014
УДК 336.717
экономическая политика
восстановления устойчивого развития
российской экономики
е. П. УШАКОВ,
доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник E-mail: tatiana567@mail.ru
Центральный экономико-математический институт РАН
В статье исследована переориентация российской экономической политики на актуальные национальные интересы, становление российской экономики как независимой и самостоятельной структурной составляющей мировой экономики. Рассмотрена ретроспективная динамика развития экономики России и эффективности основных факторов ее роста в 2000-е гг. Определены направления социализации российской экономической политики в целях снижения негативных последствий «приватизационной идеологии». Сформулированы предложения по огосударствлению инструментов бюджетно-налоговой и денежно-кредитной политики, ориентированные на восстановление устойчивого развития российской экономики.
Ключевые слова: экономический рост, экономическая политика, бюджетно-налоговая политика, денежно-кредитная политика
В 2000-е гг. в России были достигнуты определенные успехи по восстановлению значительно сократившихся в 1990-е гг. масштабов национальной экономики и увеличению размера годового валового внутреннего продукта (ВВП). Так, к 2013 г. ВВП вырос примерно на 12,5% относительно его уровня в 1991 г. [2, 9]. Восстановление российской экономики и достижение к 2013 г. достаточно скромного роста масштаба ВВП относительно его размера двадцатидвухлетней давности, который был уже существенно ниже максимального размера в 1988 г. [1], сопровождались, главным образом, усилением ее материально-сырьевой структуры.
В 2012 г. индекс производства в России по трем секторам промышленности относительно уровня 1991 г. составил: добыча полезных ископаемых — 112%, обрабатывающее производство — 87,2%, производство и распределение электроэнергии, газа и воды — 90,2% [2]. Положительный рост объема производства за рассматриваемый период оказался только у первого сектора промышленного производства — добычи полезных ископаемых. При этом объем производства в данном промышленном секторе в рассматриваемый период характеризовался как существенным ростом, так и спадом: индекс объема добычи топливно-энергетических полезных ископаемых составил 124,8%, а индекс добычи иных полезных ископаемых — лишь 71,6% относительно объема их добычи в 1991 г. [2]. Наиболее дифференцирована динамика развития в рассматриваемый период в обрабатывающей промышленности. Скромный положительный рост был отмечен в металлургии и производстве готовых металлических изделий — 101,1%, и этот рост сопровождался более значительным увеличением экспорта продукции [2]. В то же время индекс производства машин и оборудования в 2012 г. относительно уровня 1991 г. составил лишь 53,5%, транспортных средств и оборудования — 69,9% [9].
Приведенные данные свидетельствуют о деиндустриализации российской экономики, в результате которой в 2012 г. 50,3% от общего объема импорта составили машины, оборудование и транспортные средства [2]. Подтверждением данной негативной
тенденции развития обрабатывающей промышленности явился глубокий спад ключевой отрасли машиностроения — станкостроения. Отечественное станкостроение в настоящее время составляет всего 0,2-0,3% ВВП, в то время как в Германии, Японии, Южной Корее — до 9%. Всего мировое станкостроение произвело в 2012 г. продукции на 93 млрд долл., причем из этой суммы на Российскую Федерацию пришлось только 350 млн долл. [7]. Значительный спад отечественного станкостроения и машиностроения в целом, а также ориентация на зависимый рост импорта машин и оборудования явились существенной преградой в формировании крупномасштабного внутреннего потребления современного оборудования как основы для создания технических заделов для последующих технологических прорывов.
Достаточно бурный рост российской экономики до начала мирового кризиса достиг в 2007 г. темпа, превышающего 8%, и к 2009 г. сменился спадом до уровня 7,8%, став самым глубоким среди стран — членов G-20 [2]. Преодолеть этот спад удалось лишь к 2012 г. Если докризисный темп роста ВВП (до 2009 г.) в среднем составлял 6,7% в год, то в 2012 г. он снизился до 3,4%, в 2013 г. составил 1,3%, а в 2014 г. может составить менее 1% или вовсе перейти в рецессию [2, 9].
Представленная динамика роста (спада) российской экономики и крупномасштабное превалирование материально-сырьевой ее структуры в 2000-е гг. свидетельствуют о ее жесткой зависимости от состояния мировой экономики и дальнейшем закреплении России как «сырьевой державы» вследствие сложившейся мировой модели разделения труда после распада Советского Союза.
В целом сложившаяся «гибкая» тенденция роста российской экономики в 2000-е гг. с последующим очередным снижением его темпов, перехода в 2013-2014 гг. в стагнацию и возможную рецессию свидетельствует о необходимости реформирования существующей экономической политики. Автором исследованы некоторые направления этого реформирования и сформулирована принципиальная основа их реализации, которая сводится к следующему. Российская экономическая политика должна ориентироваться на национальные приоритеты, обеспечивающие защиту национальных интересов в условиях глобализации и переориентации статуса российской экономики как «сырьевого придатка мировой экономики» на независимую и самосто-
ятельную структурную составляющую мировой экономики [5].
Актуальность реформирования экономической политики существенно повысилась после значительного обострения отношений с США, Европейским союзом и рядом стран (их союзниками) в результате возросшей политической напряженности на Украине. В этой связи западные страны продекларировали и уже приняли ряд санкций против России. Последствия практической реализации этих санкций могут усилить негативные тенденции в российской экономике, возникшие еще до начала политического кризиса на Украине и присоединения Крыма к России. В целом угрозу этих санкций следует рассматривать как стимулятор к активизации и ускорению реформирования нынешней российской экономической политики.
Эффективность использования основных факторов роста российской экономики в 2000-е гг. Одним из основных источников долгосрочного роста экономики являются инвестиции, прежде всего — в основной капитал. Индекс роста физического объема таких инвестиций за 2000-е гг. составил достаточно значительную величину — 273%, что в 1,6 раза превысило рост ВВП за этот период [2]. Однако, учитывая долговременный и крупномасштабный спад инвестиций в 1990-е гг. (например, в 1998 г. индекс физического объема инвестиций в основные фонды составил лишь 21% от уровня 1990 г. [2]), в целом индекс физического объема указанных инвестиций достиг к 2013 г. лишь около 70% от их уровня в 1990 г. Подтверждением такого скромного роста объема инвестиций в основной капитал российской экономики являются величины коэффициентов обновления и выбытия основных фондов за рассматриваемый период. Так, в 1990-е гг. эти показатели в среднем составили 1,3 и 1,1%, а в 2000-е гг. — 3,1 и 0,95% соответственно [2]. Для сравнения: аналогичные средние показатели в период 1986-1990 гг. в РСФСР составляли 8 и 3% соответственно [1]. Как видно, эти коэффициенты в 1986-1990 гг. существенно отличаются от их значений в 1990-е и 2000-е гг. Такая слабая динамика обновления и выбытия основных фондов в 1990-е и 2000-е гг. привела к существенному росту степени их износа, которая к 2012 г. составила около 50% [2].
Представленная динамика наращивания основного капитала сопровождалась в российской экономике низким ростом производительности труда. За 2003-2011 гг. производительность труда возросла
на 38% [2], что соответствует уровню роста ВВП за этот период. Хотя рост производительности труда и наблюдался, но это был экстенсивный рост, и достигнутый на текущий момент ее уровень значительно отстает от показателей зарубежных стран. Так, уровень производительности труда в России составляет 26,8% от показателя США, 40% — от показателей Японии и Германии, 33,3% — от показателя Франции, 36% — от показателя Швеции. Целый ряд бывших советских республик также опережает Россию по уровню производительности труда: Армения, Беларусь, Эстония, Латвия, Литва, Казахстан [3].
Такой низкий уровень производительности труда в российской экономике является следствием упомянутого выше скромного масштаба инвестирования основного капитала в 2000-е гг. Кроме того, данный период сопровождался снижением численности высококвалифицированных технических кадров и перехода их в сферу услуг (охрана, торговля, финансовые услуги и т.п.), что не позволило реализовать крупномасштабный технический прогресс в переоснащении производственного аппарата, обеспечивающего рост производительности труда.
В целом представленная ранее статистика скромного наращивания физического объема инвестиций в основной капитал, сопутствующего экстенсивным темпам роста производительности труда в рассматриваемый период, исключает возможность инерционного использования этих двух факторов (труда и капитала) как эффективных источников повышения производственных возможностей роста ВВП российской экономики на ближайшую перспективу.
Проведенный анализ динамики роста (спада) российской экономики в 2000-е гг. позволяет сделать общий вывод о восстановлении значительно сократившихся масштабов российской экономики в 1990-е гг. В период с 1999 по 2005 г. произошла «реанимация» производственных мощностей, вышедших из оборота в период долговременного экономического спада до 1999 г., при сопровождаемом росте объема экспорта минерально-сырьевых товаров (вклад экспорта в прирост ВВП в этот период составил около 50% [9]). Далее, в 2006-2007 гг., за счет роста инвестиций и совокупного потребления началось формирование внутренне ориентированного развития национальной экономики. Однако это кратковременное обновление инвестиционной политики, обеспечившее максимальный годовой
рост за весь рассматриваемый период на 23,8% основного капитала в 2007 г. [2], при неизменности в целом проводимой российской экономической политики не выдержало разразившегося в 2008 г. мирового финансово-экономического кризиса. Произошедшее в период кризиса снижение доходов производителей и радикальное изменение условий их кредитования при недостаточных усилиях государства на их поддержку привели к разрушению внутренне ориентированного инвестиционного роста.
В 2009 г. произошел спад инвестирования основного капитала на 23,5% [2]. Среднегодовой рост этих инвестиций в период 2010-2012 гг. составил около 8%, что позволило при росте мировых цен на экспортируемые энергоносители за этот период в 1,8 раза восстановить в 2012 г. размер ВВП до его докризисного уровня [6, 9]. Таким образом, к сожалению, ключевым фактором восстановления значительно сократившихся масштабов российской экономики в 1990-е гг. в основном явился значительный рост экспорта минерально-сырьевых товаров в 2000-е гг. (энергоносителей — в 1,6раза), сопровождаемый бурным ростом мировых цен на эти товары (на нефть — более чем в 4раза).
Социализация российской экономической политики. В целом представленная неблагоприятная (внешнезависимая) картина российской экономики, возникновение ее очередной стагнации в 2013-2014 гг. и возможная дальнейшая рецессия являются результатом экономической политики, реализованной либеральными экономистами в 1990-е гг., и принципиально не отличающейся от нее политики 2000-х гг. Ускоренная и крупномасштабная реформация института собственности не оправдала «приватизационной идеологии», основанной на абсолютизации частной собственности как фундаментального источника роста эффективности экономики и социального благосостояния. Исполнительная власть и в настоящее время сохраняет приверженность к «приватизационным» ценностям, декларируя необходимость упразднения государственной собственности на крупные российские компании посредством трансформации ее в частную в процессе борьбы с «государственным капитализмом». Объектами приватизации государственных активов становятся даже компании, являющиеся «естественными монополиями» (например, ОАО «АК Транснефть»). В то же время абсолютизация частной собственности как безусловного фактора
повышения эффективности активов государственных компаний при переходе их из государственной собственности в частную не подтверждается мировым опытом. Свидетельством этому является снижение международными агентствами рейтингов российских компаний при объявлении правительством планов по их приватизации.
Проведение приватизации в настоящее время в условиях стагнации и возможной рецессии хотя и может привлечь в казну дополнительные (незначительные) денежные средства, но вряд ли будет способствовать выходу российской экономики из кризисного состояния и тем более продвижению к модернизации производства, обеспечению его роста и эффективности, повышению качества управления и сохранению производственных комплексов.
Реализация «приватизационной идеологии» в рассматриваемый период способствовала не только низкоэффективной динамике роста российской экономики, но и радикальной дифференциации уровня доходов населения страны, сопровождаемой социальной напряженностью. Так, индекс Джини, характеризующий степень неравномерности в распределении доходов среди населения, в 2012 г. в России превысил 0,4, и это численное значение данного индекса соответствует уровню африканских стран. Социальные различия между самой богатой и самой бедной группами населения России на текущий момент составляют 16:1, при том, что предельное критическое значение этого показателя в мировой практике в два раза ниже. В целом за все рассматриваемые почти четверть века данный коэффициент возрос более чем в четыре раза [2].
В итоге произошедшее социальное расслоение населения привело к созданию в стране неблагоприятного морально-психологического климата. Согласно данным социологических опросов, слишком большими существующие различия в доходах считают 83% россиян. Две трети наших сограждан полагают несправедливой сложившуюся в стране систему распределения частной собственности [3].
Российское законодательство о приватизации, особенно в практике правоприменения, «сконцентрировало» ее в сферу традиционного частно-правового регулирования, и с формально-правовых основ рассматривает этот процесс как возмездную сделку по приобретению имущества на аукционе. По сути, такое законодательство лишено публично-правовой составляющей, позволяющей обременение права на имущество, переходящее в частную собственность,
обязательствами, обеспечивающими общественные (публичные) интересы осуществления приватизации. Отсутствие такой публично-правовой составляющей процесса приватизации позволило, в частности, провести в середине 1990-х гг. так называемые «залоговые аукционы», последствием которых явилось одномоментное возникновение первой группы крупных собственников (олигархов).
В целом радикальная дифференциация населения как результат приватизации в 1990-е гг. и последующих финансовых кризисов (1998-1999 гг. и 2008-2009 гг.) сформировала класс владельцев крупного российского капитала, состоящий в настоящее время из более 100 долларовых миллиардеров и более 100 тыс. долларовых миллионеров. Эта незначительная доля (порядка 0,1 %) россиян, по оценке автора, владеет капиталом, составляющим более трети годового ВВП страны. В этой связи Россия занимает 1-е место в мире по разрыву доходов рядового населения и ведущих собственников капитала. При этом значительная дифференциация доходов населения сопровождается незначительной долей среднего класса (в 2012 г. среднедушевой денежный доход более 45 тыс. руб./мес. имели лишь 10,5% населения [2]). Это свидетельствует о скромных возможностях формирования крупномасштабной численной массы потенциальных инвесторов для российской экономики. Принципиальной основой разрешения данной проблемы является существенное финансовое (и морально-нравственное) обременение вышеуказанных крупных собственников, а также значительный рост численности населения с уровнем доходов среднего класса. Именно это позволит создать реальные источники крупномасштабного инвестирования российской экономики для ее выхода на траекторию устойчивого роста при социальной сбалансированности.
В настоящее время в России нет ресурсных ограничений на объем инвестиций, норма сбережения превышает долю накопления в ВВП. Так, в 2006-2012 гг. норма сбережения составила около 30% ВВП, а норма накопления — лишь 20% [9]. В этой связи имеется потенциальная возможность увеличения нормы накопления не только за счет уменьшения нормы сбережения, но и целевого финансового обременения крупных собственников капитала. В работе [5] автор сформулировал основные направления разрешения социальных противоречий в России при имеющейся значительной дифференциации уровня благосостояния членов
общества. В финансово-экономическом аспекте эти направления следует рассматривать как источник пополнения крупномасштабного инвестирования, успешного внутри ориентированного развития российской экономики.
Во-первых, речь идет о единовременном налоговом обременении крупных собственников налогом, аналогичным так называемому налогу на «доход, принесенный ветром», успешно реализованным в Великобритании [5, 8]. Особенностью реализации этого налогового обременения является то, что с морально-нравственных позиций инициаторами данного единовременного налогообложения должны стать сами крупные собственники.
Во-вторых, существенную роль в снятии социальной напряженности и противоречий между богатыми и малообеспеченными членами общества должно сыграть введение налога на роскошь. Эффективность этого налогового обременения осложнена тем, что значительная доля имущества крупных собственников находится за рубежом. В этой связи с морально-нравственных позиций и для пробуждения у этих собственников желания частичной «репатриации» своего богатства из-за границы можно предоставить им возможность добровольной налоговой выплаты за это имущество при освещении их инициативы для широкой общественности.
В-третьих, важным источником пополнения доходов бюджета, последующего роста инвестирования и, как следствие, преодоления спада российской экономики является введение дифференцированной (прогрессивной) шкалы налогообложения физических лиц. Реализация этого налогового обременения также является особо актуальной в условиях сложившейся значительной дифференциации уровня жизни (доходов) населения страны. До начала очередного спада российской экономики основным аргументом противников введения этой шкалы налогообложения являлось, главным образом, утверждение об уходе в «тень» реальных доходов бизнеса. В настоящее время эти люди взяли на вооружение аргумент «усложнения реализации дифференцированной (прогрессивной) шкалы налогообложения в условиях экономического спада». По мнению автора, такое утверждение является не только нелогичным и противоречивым, но и, мягко говоря, явно «целевым», отражающим меркантильные интересы высокодоходной части населения.
Увеличение налогового обременения богатых, с одной стороны, незначительно ухудшит их уро-
вень жизни (исключив лишь в определенной мере масштабы потребления дорогостоящих благ), а с другой — поднимет их социальный статус как благотворителей и патриотов. Более того, реализация дифференцированного налогообложения должна базироваться не только на уровне получаемого дохода, но и на целевом использовании этого дохода его владельцем. Если собственник крупного дохода частично инвестирует его в реальный сектор экономики, сельское хозяйство, науку, медицину или образование, то он должен иметь определенные льготы на подоходный налог.
Позитивным результатом реализации дифференцированной системы налогообложения физических лиц должна также стать поддержка низкодоходной части населения. Это могут быть снижение налогового бремени и создание финансовой основы для развития малого и среднего бизнеса при сокращении налогообложения физических лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью.
Здесь у автора возникает вопрос к противникам реализации механизма дифференцированного налогового обременения физических лиц, а также к исполнительной власти, гарантирующей сохранение существующей «плоской» шкалы налогообложения до 2018 г. Почему этот механизм — одна из фундаментальных основ пополнения бюджетных доходов и государственной поддержки инвестирования экономического роста, а также снижения социальной напряженности — успешно применяется практически во всех развитых странах, а в России не работает? Сохранение существующей плоской шкалы налогообложения будет способствовать не только дальнейшему нарастанию социальной напряженности, но и потере возможного прироста государственного инвестиционного потенциала для преодоления стагнации (рецессии) и формирования последующего устойчивого роста российской экономики.
Бюджетно-налоговая политика восстановления экономического развития. Для преодоления спада российской экономики при ухудшении внешнеэкономических и внешнеполитических условий бюджетно-налоговая политика должна ориентироваться на восстановление роли государства как генератора формирования национального (отечественного) спроса — источника экономического роста. При этом наращивание национального спроса должно происходить в основном за счет прироста масштабов инвестиционных затрат, ори-
ентированных на финансирование программ (проектов) реиндустриализации российской экономики, развития высокотехнологичных видов производств и инфраструктуры. Это предполагает также привлечение частных инвестиций в реализацию крупномасштабных государственных проектов при ведущей роли государства как регулятора эффективного использования бюджетных ассигнований, а также инвестиций частного бизнеса для долгосрочной целевой ориентации становления нового технологического уклада. Такое взаимодействие государственного и частного инвесторов терминологически можно определить как государственно-частное партнерство, а не наоборот (частно-государственное партнерство).
В то же время ведущая роль государства в инвестиционном процессе вовсе не означает полного упразднения свободных, рыночных и конкурентных условий использования частных инвестиций. Частный инвестор сохраняет полную независимость в принятии своих самостоятельных инвестиционных решений, исходя из их коммерческой эффективности. Для крупномасштабного привлечения частных инвестиций государство должно реструктурировать систему налогообложения, ориентируя ее на снижение налоговой нагрузки при инвестировании инновационной и высокотехнологичной деятельности. Снижение этой нагрузки предполагает целый ряд финансовых и налоговых форм и методов: установление норм ускоренной амортизации, частичное освобождение от налога на имущество и возврат налога на прибыль, предоставление налоговых льгот по страховым взносам для вновь создаваемых научно-исследовательских компаний и т.д.
Для финансирования государственных инвестиционных расходов и компенсации вышеуказанных выпадающих доходов бюджета необходимо действовать по определенным направлениям. Так, немалые дополнительные доходы бюджета могут быть получены за счет реализации рассмотренной системы дифференцированного налогообложения доходов физических лиц и существенного налогового обременения вывоза капитала за рубеж (хотя последнее не исключает в настоящий кризисный период проведения единовременной «налоговой амнистии» при репатриации вывезенного капитала).
Для ресурсоемкой российской экономики важнейшим источником дополнительного пополнения доходов бюджета объективно могло бы стать масштабное финансовое обременение природопользо-
вания. В настоящее время государство неадекватно реализует функции финансово-экономического регулирования природопользования, являясь монопольным собственником природно-ресурсного фонда. По сути, государство ограничило свою роль в регулировании лишь фискальным сбором налогов и платежей за пользование природными ресурсами, не отражающими в целом стоимости природной ренты — дохода государства как собственника природно-ресурсного фонда.
Так, масштабы прямого фискального обременения субъектов-природопользователей непосредственно на первой стадии извлечения (забора) ресурсов из природных объектов, выбросов (сбросов) вредных веществ и размещения отходов на этих объектах в форме фискальных сборов и платежей в 2012 г. составили 2 617,4 млрд руб., или 11,1% от объема всех фондов, поступивших в государственный консолидированный бюджет [2]. При этом налоговое обременение по видам природопользования весьма дифференцировано: более 98,5% (2 573,1 млрд руб.) этого обременения составил налог на добычу полезных ископаемых, прежде всего на добычу нефти и газа. Крупномасштабность этого налога предопределяется алгоритмом его расчета, основой которого является уровень мировой цены на нефть на дату его вычисления.
Фискальное обременение использования в 2012 г. водного, лесного и земельного фондов в целом составило лишь 33,3 млрд руб., что практически не отражает объективного уровня водной, лесной и земельной рент. В частности, сумма налогов и платежей за использование водного фонда России в 2012 г. составила 21 млрд руб. [6], причем, по расчетам автора, только один крупный водопользователь, исключающий безвозвратный водозабор, — гидроэнергетика — аккумулировал в том же году водную ренту, принадлежащую государству как собственнику водного фонда, на 80 млрд руб.
Совокупные налоговые поступления в консолидированный бюджет за пользование лесным и земельным фондами в 2012 г. составили 12,3 млрд руб. [6, 9]. При этом сложившаяся плата за древесину на корню в России — на несколько порядков ниже аналогичной платы в других странах, что дестимулирует экономное использование лесного сырья, способствует увеличению объемов производства и экспорта необрабатываемой древесины, а также сокращает в крупном масштабе поступления в бюджет лесной рентной платы. Земельный налог,
поступивший в консолидированный бюджет в 2012 г., формировался в основном за счет налоговых поступлений от селитебных территорий1. По мнению автора, имеется значительная потенциальная возможность пополнения государственного консолидированного бюджета за счет рентного обременения использования водного, лесного и земельного фондов, которое будет способствовать повышению эффективности их использования.
Существует также потенциальная возможность некоторого приращения рентного обременения и субъектов-недропользователей, финансовое благополучие которых предопределяется рассмотренной выше благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой. Этим финансовым благополучием обладают, главным образом, крупные российские нефтегазодобывающие компании. Отдельные, малые по масштабу организации этого сектора, не осуществляющие экспорта продукции и обслуживающие добычу и переработку нефти, добычу угля, являются убыточными (сумма их убытка в 2012 г. составила 86 млрд руб.). В целом прибыль сектора добычи топливно-энергетических полезных ископаемых в 2012 г. составила 1 503,6 млрд руб. (19,5% прибыли от всей экономической деятельности), уровень рентабельности на этот же год составил 28,8% по реализации продукции и 15,5% — по активам, что в 3 и 2,2 раза выше соответствующих аналогичных показателей российской экономики в целом [2]. При этом среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников данного сектора в 2012 г. составила 57 267 руб., что в 2,1 раза выше ее размеров в целом по экономике. Доля же среднегодовой численности работников в данном секторе составляет всего 1,6% от всех занятых в национальной экономике [2]. Относительно благоприятные финансовые результаты хозяйственной деятельности этого сектора экономики при невысокой численности занятых предопределено использованием «созданных природой благ» — полезных ископаемых. Эти природные блага являются собственностью государства, и, следовательно, их использование должно быть в полной мере компенсировано собственнику (государству) в форме рентной платы [4].
По мнению автора, в России необходимо создать институт рентных отношений между
1 Селитебная территория — земли, предназначенные для строительства жилых и общественных зданий, дорог, улиц, площадей в пределах городов и поселков городского типа.
собственником природно-ресурсного фонда (государством) и субъектами-природопользователя-ми. Этот институт позволил бы дополнительно пополнить бюджетные доходы государства за счет объективно обусловленной рентной платы и восстановить социально справедливую интерпретацию российского природно-ресурсного фонда как «национального достояния».
В настоящее время крупномасштабная потеря «национального достояния» происходит за счет осуществления российскими нефтедобывающими и нефтеперерабатывающими предприятиями оптовой торговли нефтью и продуктами ее переработки. Не остаются в стороне и организации, реализующие транспортировку этих товаров за рубеж по «серым» схемам с последующим вывозом прибыли в офшорные зоны, где применяется более привлекательный (низкий) корпоративный налог. В своем последнем (2014 г.) послании Федеральному Собранию В.В. Путин заявил об острой необходимости деофшоризации российской экономики: «В прошлом году через офшоры и полуофшоры прошли российские товары общей стоимостью 111 млрд долл. — это пятая часть всего нашего экспорта. Половина из 50 млрд долл. российских инвестиций в другие страны также пришлась на офшоры. За этими цифрами — вывозы капиталов, которые должны работать в России, прямые потери бюджета страны». Автор полагает, что принципиальным направлением национализации отечественных нефтяных доходов и возвращения их в государственный бюджет должно стать законодательно оформленное элиминирование этих доходов из-под контроля компаний с иностранной юрисдикцией. Такие офшорные компании, как Flontano Trading Limited и Concept Oil Service, всего за несколько лет смогли получить доступ к тендерам на экспорт нефти на многомиллиардные суммы, а следовательно, должны быть исключены из участия в таких тендерах. Это позволит в ближайшем будущем изыскать дополнительные доходы в государственный бюджет за счет возвращения недополученных налогов от российских нефтяных компаний.
Национализации российской экономики как независимой и самостоятельной структурной составляющей мировой экономики должно способствовать поэтапное смягчение существующего «бюджетного правила» (с перспективой его упразднения), базирующегося на сложившемся уровне мировой цены на нефть в период формирования
государственного бюджета в части использования «излишков» нефтегазовых доходов. Ориентировать эти излишки надо не на создание суверенных валютных фондов в зарубежных ценных бумагах, а на возрастающее пополнение национальных целевых фондов для инвестирования государственной поддержки программ (проектов) реиндустриализации российской экономики, повышения ее эффективности и конкурентоспособности.
Кроме рассмотренных механизмов государственной бюджетно-налоговой политики, направленной на восстановление российской экономики, государство может использовать и другие методы: расширение практики предоставления государственных гарантий реализации инвестиционных проектов, субсидирования (снижения) процентных ставок долгосрочного финансирования, льготное кредитование малого и среднего бизнеса и т.п.
Таким образом, повышение роли государства как регулятора эффективного восстановления российской экономики может достичь позитивных целевых результатов лишь при крупномасштабной правовой защите государственных инвестиций (заказов) и национальных доходов, исключающей какую-либо «откатную» и офшорную коррупцию.
Денежно-кредитная политика восстановления экономического развития. Рассмотренный выше спад российской экономики в 2012-2013 гг., его дальнейшее углубление в 2014 г., сопровождаемое неустойчивостью российского фондового рынка, существенной волатильностью курса отечественной валюты, крупномасштабным оттоком капитала при сохранении достаточно высоких и стабильных мировых цен на нефть, подтверждает возможность возникновения очередного финансово-экономического кризиса в национальной финансовой системе. Фактором, способствующим генерации этого кризиса, являются последствия упомянутого выше ухудшения политических отношений России с западными странами, их экономические санкции в результате обострения внутриполитической обстановки на Украине.
Преодоление возникших кризисных тенденций и последующее восстановление успешного экономического развития России требуют формирования денежно-кредитной политики, основанной на двух фундаментальных положениях.
Во-первых, необходимо в полной мере учитывать общемировой и отечественный опыт создания
и функционирования эффективной денежно-кредитной политики.
Во-вторых, складывающаяся напряженность внешнеполитических и внешнеэкономических условий функционирования российской экономики объективно предопределяет «национализацию» денежно-кредитной политики, обеспечивающую защиту российской экономики от возможных внешних финансово-экономических агрессий.
Принципиальной основой сформировавшейся в 2000-е гг. российской денежно-кредитной политики является жесткая «привязка» рублевой денежной массы к иностранным резервным валютам (доллар, евро). Результатом практической реализации данной политики является сдерживание роста реального курса рубля. При этом Банк России таргетирует валютный курс рубля посредством интервенций на валютном рынке (для достижения желаемого номинального курса рубля) и осуществляет эмиссию рублей по упрощенной модели currency board (масштабы эмиссии рубля определяются в основном лишь накоплением достаточных валютных резервов). Этому способствует Министерство финансов РФ, осуществляя изъятие «избыточной» рублевой массы (в соответствии с указанным выше «бюджетным правилом») и аккумулируя ее в Резервном фонде и Фонде национального благосостояния (ранее — Стабилизационном фонде) с последующей ее конвертацией в иностранные ценные бумаги. Последнее означает кредитование под весьма скромный процент развитых стран Запада (в первую очередь американской экономики).
Практическая реализация подобной денежно-кредитной политики способствует укреплению у российского государства (в лице Министерства финансов РФ) статуса экспортера крупного капитала (более 500 млрд долл. за 2000-е гг. [5, 6]). Так, в созданном Министерством финансов РФ «Фонде будущих поколений» значительная часть денежных средств размещена в государственном долге США. В этой связи возникает резонный вопрос: откуда у российского финансового ведомства столь твердая уверенность в том, что будущим поколениям россиян целесообразно ориентироваться на финансовые обязательства правительства США? Это при том, что наши связи с американской экономикой достаточно скромны, позитивные политические, национальные, культурные и иные отношения с этой страной заметно сократились, а крупномасштабный
внешний государственный долг США составляет более 17 трлн долл.?
Обоснованием нынешней российской денежно-кредитной политики и соответствующего оттока растущих нефтяных доходов явилось внедрение исполнительной властью в 2004 г. концепции «стерилизации» этих доходов. Предполагалось, что такой шаг предотвратит их якобы бурное влияние на инфляционный процесс в российской экономике и обеспечит страховые золотовалютные резервы (в настоящее время — международные резервы). Сконструированная в 2000-е гг. денежно-кредитная политика отчасти позволила достигнуть определенных положительных результатов в снижении темпов инфляции, однако это сопровождалось значительными негативными последствиями.
Обычно при реализации жесткой денежно-кредитной политики руководствуются макроэкономическим правилом, в соответствии с которым сокращение денежной массы приводит к снижению инфляции. В российских условиях эта классическая трактовка не работает, даже, наоборот, при отрицательном и нулевом приросте денежной массы инфляция растет. Это результат сложившейся монопольной структуры российской экономики. При этом речь идет не только о «естественных монополиях», но и о некоторой совокупности монопольных структур, сформировавшихся на федеральном и региональном уровнях в процессе создания как крупных, так и средних компаний. По сути, сформировавшаяся монопольная структура предопределила российскую экономику как неконкурентоспособную, не позволяющую успешно решить проблему инфляции. В этой связи осуществляемое Банком России таргетирование инфляции как инструмент реализации жесткой денежно-кредитной политики также не способствует разрешению проблемы инфляции, а лишь приводит к низкой монетизации российской экономики. Подтверждением этому являются сравнительные показатели монетизации (отношении денежной массы к ВВП) ряда стран. Так, в 2012 г. этот показатель составил в Китае 185%, Японии — 179, Великобритании — 128, а в России — всего 44% [2, 8].
Незначительный уровень монетизации в России предопределяет и дефицит полного обеспечения деньгами оборот товаров и услуг в стране. Ключевым параметром реализации жесткой денежно-кредитной политики, направленной якобы на борьбу с инфляцией, является установление (в административном
порядке) Банком России высокой ставки рефинансирования. В настоящее время она составляет 8,25%, в то время как Европейский центральный банк на начало 2014 г. установил ее равной 0,25%. Сегодня ставка на межбанковском кредитном рынке держится на уровне 7,5%, ставки коммерческих банков не регулируются, и в зависимости от срока возврата кредитов и их рисков составляют от 15 до 60% годовых, а у «микрокредитных» компаний — до 200%. Таким образом, низкая монетизация способствует дефициту и росту стоимости денежных средств и, как следствие, установлению высоких процентных ставок по кредитам. Существующий завышенный уровень процентных ставок способствует разрыву реального и банковско-финансового секторов российской экономики, что и предопределяет для российского бизнеса дефицит его кредитования и приобретения кредитов в иностранной валюте у зарубежных банков (порядка 600 млрд долл. [9]).
В настоящее время банковское кредитование в России является одним из самых низких в мире по своим масштабам (порядка 48% ВВП в 2012 г. [2, 6]) в связи с завышенными ставками по кредитам. Создание дефицита денежного обращения (монетизации) как результат проводимой жесткой денежно-кредитной политики противоречит поддержанию фундаментального баланса товарно-денежного обращения, ориентирует экономику на баланс валютно-рублевого обращения. Такие высокие ставки являются производными не только повышенной ставки рефинансирования, но и практического отсутствия у банков «длинных» денег. При этом международные резервы в рублях у Банка России составляют более 50% денежной массы. Следовательно, больше половины всех денег в обращении должны быть готовыми к единовременному обмену по текущему фиксированному валютному курсу. Сегодня это интерпретируется как «подушка финансовой безопасности», хотя ее следует рассматривать как «дестимулирующую» денежную массу, не способствующую кредитованию российской экономики.
В целом сформированная в 2000-е гг. российскими либеральными экономистами (при активном участии западных специалистов) денежно-кредитная политика страны сориентировала российскую экономику на неустойчивое развитие и на жесткую зависимость не только от состояния мировой экономики в целом, но и прежде всего — от общеполитических интересов стран — генераторов резервной иностранной валюты. Последнее подтверждается
указанными выше угрозами этих стран в проведении экономических санкций против России, которые основываются на финансово-экономической зависимости российской экономики от мировых резервных валют.
О нецелесообразности такой денежно-кредитной политики, базирующейся на «стерилизации» нефтяных доходов за счет оттока их за рубеж в формах ценных бумаг кредитования стран — генераторов резервной иностранной валюты, было заявлено широким кругом российских экономистов, в числе которых были и члены Российской академии наук. В работе [5] автором были сформулированы основные направления реструктуризации сложившейся денежно-кредитной политики посредством формирования и реализации адресных «точечных» внутренних финансовых потоков нефтяных доходов. Эта реструктуризация должна проводиться на фоне поэтапного «смягчения» зависимости отечественной валюты (рубля) за счет постепенного установления для рубля статуса мировой валюты (осуществление крупных внешнеторговых сделок по ценам предложения в рублевом эквиваленте).
Таким образом, «национализация» российской денежно-кредитной политики должна базироваться на трансформации национального денежного обращения: необходимо изменение механизма денежной рублевой эмиссии посредством отказа от жесткой «привязки» рублевой денежной массы к валютной выручке и притоку иностранного капитала по упрощенной модели «currency board» и осуществления поэтапного крупномасштабного наращивания рублевых расчетов по внешнеторговым сделкам. Это изменит статус Банка России со страховщика финансовых рисков посредством «подушки финансовой безопасности» на кредитора, осуществляющего таргетирование процентных ставок прямыми операциями на рынке внутреннего долга. При этом масштабы эмиссии должны определяться ставкой рефинансирования коммерческих банков под залог кредитных требований производственных предприятий, их ценных бумаг и облигаций. В целях избегания перетока эмитированных кредитов на финансовый и потребительский рынки следует использовать соответствующий банковский контроль. В этой связи целесообразен переход к использованию российских рейтинговых агентств для установления ими кредитных рейтингов банков-заемщиков, обязательства которых должны приниматься Банком России при их рефинансировании и
включении в ломбардный список. Не менее важным является создание условий для реализации банками функции трансформации пассивов в долгосрочные кредиты при предоставлении рефинансирования под залог долгосрочных корпоративных облигаций и векселей предприятий с использованием поправочных коэффициентов в зависимости от динамики подъема и спада экономики в целом.
Осуществление описанной реформы денежно-кредитной политики должно сопровождаться контролем за целым рядом макроэкономических индикаторов восстановления и развития российской экономики: темпа инфляции, валютного курса, темпа экономического роста, динамики процентных ставок и денежных агрегатов, индикаторов стабильности финансовой системы и др. В соответствии с общемировым опытом нормативы пруденциального регулирования и параметры финансовой и монетарной политики должны варьироваться в зависимости от сложившейся макроэкономической ситуации [3]. В условиях возникновения очередного финансово-экономического кризиса как результата наступления возможной рецессии необходимо проводить соответствующую корректировку этих нормативов для решения задачи превращения системы финансово-монетарного регулирования из процикличной в контрцикличную.
Успешный переход на рублевые расчеты экспортно-импортных торговых сделок вызывает у экономистов определенные сомнения. Это можно понять в связи с долговременной «привязкой» российской экономики к иностранным деньгам и последующей официальной реализацией этой «привязки» в отечественной денежно-кредитной политике. Такой порочный круг возник в 1990-е гг. в условиях краха денежной системы СССР и гиперинфляции. В дальнейшем «долларизация» российской денежной системы по инерции поддерживалась интересами определенных финансовых кругов, зарабатывающих на перепродаже на дорогом российском рынке дешевых иностранных денег. Преодоление сложившегося сомнения в возможности становления рубля как твердой валюты должно основываться, во-первых, на объективной необходимости реализации этой «денежной версии» для обеспечения национальной финансовой безопасности, и, во-вторых, процесс такого реформирования следует рассматривать как поэтапный, а не как одномоментный.
Проведение «национализации» российской денежно-кредитной политики и огосударствление
рассмотренной выше бюджетно-налоговой политики создадут объективные условия для деофшори-зации. Возврат основных экспортеров российских товаров в рублевую зону будет сопровождаться дополнительными издержками для расчетов их через «серые» офшорные схемы, что создаст стимул для репатриации российского капитала.
Становление российской национальной платежной системы, функционирующей на международном уровне, и придание рублю статуса твердой валюты позволят создать условия для формирования банка ЕврАзЭС, осуществления всех видов сделок между странами, входящими в единое экономическое содружество, в единой рублевой валюте с последующим переходом на денежное обращение в этих странах по единой валюте — рублю. Создание такого рода поэтапной и межстрановой регионализации рублевого денежного обращения в перспективе будет способствовать дальнейшему укреплению рубля с последующим приобретением им статуса мировой резервной валюты.
Список литературы
1. Народное хозяйство РСФСР в 1988 г. Статистический ежегодник. М.: Финансы и статистика, 1989. 688 с.
2. Россия в цифрах: краткий стат. сб. М.: Рос-стат, 2013. 573 с.
3. Россия на пути к современной динамичной и эффективной экономике. URL: https://ras.ru/ news/shownews.aspx?id=4f0a07fe-8853-4eda-9428-574f5fcf0654.
4. Ушаков Е.П. Рентный механизм природопользования в Российской Федерации // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2012. № 40. С. 2-11.
5. Ушаков Е.П. Российская экономическая политика: проблемы и перспективы // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2013. № 35. С. 2-8.
6. Финансы. Федеральная служба государственной статистики. URL: http://gks.ru/wps/wcm/connect/ rosstat_main/rosstat/ru/statistics/fmance/#.
7. Чуйков А. О текущем станкостроительном моменте. URL: http://argumenti.ru/toptheme/ n430/326780.
8. Экономика стран мира. URL: http://ereport. ru/articles/weconomy.htm.
9. Эффективность экономики России. Федеральная служба государственной статистики. URL: http://gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/ statistics/efficiency/#.
National interests: priorities and security Priorities of Russia
ISSN 2311-875X (Online) ISSN 2073-2872 (Print)
ECONOMIC RECOVERY POLICY OF SUSTAINABLE DEVELOPMENT OF THE RUSSIAN ECONOMY
Evgenii P. USHAKOV
Abstract
The article explores the reorientation of the Russian economic policy to the urgent national interests, development of the Russian economy as an independent and autonomous structural component of the world economy. The author considers the retrospective dynamics of the Russian economy and the effectiveness of the main factors of its growth in 2000's. The paper discusses the socialization of the Russian economic policies in order to reduce the negative impacts of the
"privatization ideology". The author articulates certain proposals on the socialization of instruments of fiscal and monetary policies aimed at restoring the sustainable development of the Russian economy.
Keywords: economic, growth, policy, fiscal, monetary
References
1. Narodnoe khozyaistvo RSFSR v 1988 g. Sta-tisticheskii ezhegodnik [National economy of RSFSR
in 1988. A statistical yearbook]. Moscow, Finansy i statistika Publ., 1989, 688 p.
2. Rossiya v tsifrakh: kratkii stat. sb. [Russia in figures: a brief statistical collection]. Moscow, Rosstat Publ., 2013, 573 p.
3. Russia on the way to today's dynamic and efficient economy. Available at: https://ras.ru/news/ shownews.aspx?id=4f0a07fe-8853-4eda-9428-574f5fcf0654. (In Russ.)
4. Ushakov E.P. Rentnyi mekhanizm priro-dopol'zovaniya v Rossiiskoi Federatsii [Rental mechanism of management of natural resources in the Russian Federation]. Natsional'nye interesy: prioritety i bezo-pasnost' — National interests: priorities and security, 2012, no. 40, pp. 2-11.
5. Ushakov E.P. Rossiiskaya ekonomicheskaya politika: problemy i perspektivy [Russian economic policy: problems and prospects]. Natsional'nye interesy: prioritety i bezopasnost' — National interests: priorities and security, 2013, no. 35, pp. 2-8.
6. Finance. Federal State Statistics Service. Available at: http://gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/ rosstat/ru/statistics/finance/#. (In Russ.)
7. Chuikov A. O tekushchem stankostroitel'nom momente [On the current moment of machine building]. Available at: http://argumenti.ru/toptheme/ n430/326780. (In Russ.)
8. Ekonomika stran mira [The economies of the countries of the World]. Available at: http://ereport. ru/articles/weconomy.htm. (In Russ.)
9. The efficiency of the Russian economy. Federal State Statistics Service. Available at: http://gks.ru/wps/ wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/effi-ciency/#. (In Russ.)
Evgenii P. USHAKOV
Central Economics and Mathematics Institute, RAS, Moscow, Russian Federation tatiana567@mail.ru
