CC BY
46
Анатолий КРАСИКОВ
ЭХО ВТОРОГО ВАТИКАНСКОГО СОБОРА "ОТ АТЛАНТИКИ ДО УРАЛА"
Результаты Второго Ватиканского собора1 - высшего форума епископов Римско-католической церкви (полтора миллиарда верующих) - оказали существенное влияние на весь комплекс международных, межрелигиозных и межхристианских отношений, стимулировали диалог мировоззрений на одном из самых сложных и опасных витков истории человечества. Для самой РКЦ послесоборный период ознаменовался первыми шагами в обновлении внутрицерковной жизни и активным включением в строительство Европы, свободной от стереотипов блокового мышления.
На "западном фронте" — перемены. Франция
Собор завершился в декабре 1965 года, а уже в январе следующего, 1966 года мне предстояло ехать в новую длительную загранкомандировку во Францию. Решение руководства ТАСС отправить меня в эту страну было более чем естественным: французский язык во время учёбы в институте был для меня первым, я специализировался по проблемам Франции.
Моё прибытие к новому месту работы практически совпало с объявлением о решении главы французского государства прекратить участие в объединённых
1 Красиков А.А. "Папство и мировая политика", Современная Европа № 4 - 2010.
© Красиков Анатолий Андреевич - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института Европы РАН, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества. В конце 50-х - первой половине 60-х годов минувшего столетия -корреспондент ТАСС в Италии и при Ватикане. E-mail: ankrasikov@gmail.com
Ключевые слова: международные отношения, Ватикан, восточная политика католической церкви, православно-католический диалог.
Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ № 09-01-00498.
военных структурах НАТО. После первого мирового конфликта писатель Ремарк подарил читателям роман "о поколении, которое погубила война". А профессиональный военный генерал де Голль, герой Второй мировой войны, взял на себя миссию миротворца, стремящегося избежать новой трагедии. Ещё в годы войны он вынашивал идею "объединить в экономическом, политическом и стратегическом отношениях государства, примыкающие к Рейну, Альпам и Пиренеям, превратить эту организацию в одну из трёх мировых сил, а в случае необходимости сделать её арбитром между двумя лагерями - советским и англо-саксонским"1. Он сделал ставку на готовность Советского Союза подкрепить делами свои призывы к мирному сосуществованию государств с различным общественным строем2.
Об этом мне прямо сказал руководитель пресс-службы президента Жильбер Пероль, которого мы с моей предшественницей ветераном ТАСС Валентиной Михайловной Сысоевой пригласили отметить "смену караула" в парижском отделении советского агентства печати дружеской встречей в ресторане за бокалом любимого президентом рейнского вина. Узнав о моей недавней миссии в Ватикане, Ж. Пероль напомнил, что его шеф, католик по вероисповеданию, был лично знаком с Иоанном XXIII. Больше того, между двумя знаковыми фигурами середины ХХ столетия сложились особые отношения - с того самого дня 1 января 1945 года, когда Анджело Джузеппе Ронкалли, только что прибывший в Париж и ставший, в соответствии с протоколом, дуайеном дипкорпуса, приветствовал руководителя Свободной Франции на новогоднем приёме от имени всех иностранных дипломатов3.
В июне 1966 года я был включён в группу журналистов, сопровождавших де Голля во время его официального визита в СССР. Помню, как увлажнились глаза генерала, когда он пришёл на Пискарёвское кладбище в Ленинграде почтить память пятисот тысяч жертв блокады 1941-1943 годов. В заключительной советско-французской декларации, подписанной при
Charle de Gaulle. Mémoires de guerre. 1944-1946. - Paris, 1959. P. 179-180. Гриневский О.А. Перелом. От Брежнева к Горбачёву. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. С. 70-71.
Эта честь по праву принадлежала старейшему по стажу пребывания в должности послу СССР во Франции А.Е. Богомолову, но чтобы избежать такого "казуса", наши западные союзники обратились к папе римскому Пию XII с просьбой срочно направить в Париж своего официального представителя. Получив из Ватикана официальное указание, монсеньор Ронкалли покинул прежнее место службы, немедленно прибыл в Париж и вступил в дружеский контакт и с де Голлем, и с А.Е. Богомоловым. Добрые отношения с французским руководителем сохранились после первого ухода де Голля из политики. Свидетельство тому - личное письмо, отправленное опальному генералу будущим папой в январе 1953 г., сразу же после возведения Ронкалли в кардинальское достоинство и перевода из Франции на родину в качестве Патриарха Венецианского: "Где бы я ни находился, повсюду я буду рад предложить Вам своё гостеприимство" (Marco Roncalli. Giovanni XXIII. Angelo Giuseppe Roncalli. Una vita nella storia - Milano: Mondadori, 2006. P. 341).
2
завершении визита, была воспроизведена предложенная де Голлем формула поэтапного развития отношений между двумя государствами: разрядка (детант) - согласие (по-французски антант, или антанта) - сотрудничество. С намёком на союз царской России и республиканской Франции в начале XX века.
Тем временем католическая Франция, "старшая дочь церкви", как её называют сами французы (и признают в Ватикане), продолжала следовать по пути, намеченному недавним всецерковным собором. В июле 1966 года в Ницце была проведена "Социальная неделя", посвящённая роли общественного мнения в современном обществе. Под председательством местного епископа там встретились учёные и религиозные деятели. Собравших приветствовал лично государственный секретарь Ватикана кардинал Чиконьяни.1 Среди участников лионского форума выделялся священник Жан-Ив Кальвез (19272010), уже тогда известный на Западе эксперт по марксизму, СССР и православию. Его первая монография, вышедшая в 1956 году, называлась "Учение Карла Маркса". В 1957 году о. Кальвез опубликовал в
итальянском журнале "Аджорнаменти сочиали" серию статей об этнорелигиозном факторе в политике Кремля, и я сохранил эти номера в своём личном архиве. Впоследствии он выступал с докладами на регулярных встречах марксистов и католиков, был приглашён Московской патриархией в качестве консультанта при разработке документа об основах социальной концепции РПЦ. В канун юбилейных торжеств 2000 года руководимый о. Кальвезом центр "Религия и политика" Международной ассоциации политических наук предложил нашему институту провести в Интернете круглый стол на тему "Церковь и общество" и издать его материалы в форме коллективной монографии (книга эта, действительно, вышла сначала в Париже, а затем в Москве)2.
И та же Франция подарила РКЦ знамя церковной оппозиции решениям Второго Ватиканского собора. Этим знаменем стал архиепископ Марсель Лефевр (1905-1991). Он не принял "аджорнаменто" (обновления церкви), категорически отверг экуменизм и свободу совести, а при заключительных голосованиях отказался поддержать некоторые из соборных документов. После собора мятежный архиепископ обосновался в Швейцарии, в 1970 году основал объединившее его сторонников "братство папы Пия X", а четыре года спустя выступил с декларацией о неподчинении высшему священноначалию ввиду его якобы "неомодернистских и неопротестантских (!) устремлений". Свои взгляды Лефевр изложил в нескольких книгах, одна из которых была не так давно переведена на русский язык,3 стал рукополагать новых епископов, вопреки воле
1 См. L'opinion publique. Chronique sociale de France - Nice, 1966. 406 p.
2 Церковь и общество. Диалог русского православия и римского католичества глазами учёных. Под ред. Ж.-И. Кальвеза и А.А. Красикова. - М.: Интердиалект+, 2000. С. 159-160.
3 Архиепископ Марсель Лефевр. Они предали Его. От либерализма к отступничеству. — СПб: Изд-во "Владимир Даль", 2007. — 350 с. Цитаты заимствованы из рецензии,
понтифика, и за это был (в 1988 г.) отлучён от церкви папой Иоанном Павлом II. Та же мера была применена по отношению к его единомышленникам, Монсеньор Лефевр умер в 1991 году, но дело его живёт. В 2009 году лефевристы были реабилитированы: сначала (21 января) эта мера коснулась четырёх неправомерно рукоположенных епископов, затем (2 июля) она была распространена на всех членов его общины.
На "западном фронте" — перемены. Испания
Накануне моего отъезда на берега Сены генеральный директор ТАСС Д.П. Горюнов сказал, что ждёт от парижского отделения ТАСС новостей не только из Франции, но и (по сообщениям французской печати) из соседней страны, где тогда ещё не было советских журналистов. Одновременно мне было поручено провести переговоры с испанским информационным агентством ЭФЭ об обмене корреспондентами. Я запросил и довольно быстро получил краткосрочную визу и, прибыв в Мадрид, встретился с генеральным директором ЭФЭ Алехандро Арместо. Тот был приятно удивлен, узнав, что перед ним - первый советский журналист, аккредитованный в Ватикане. Оказалось, что в те же годы, когда я жил и работал в "вечном городе", он занимал пост советника посольства своей страны при Святом престоле. Это совпадение подвигло моего собеседника на разговор о роли католичества в создании и развитии испанской культуры и государственности. Констатировав, что в этом плане Испания похожа на Россию, чьё прошлое также было связано с религией, Арместо сказал, что "в духе экуменизма" готов поддержать идею открытия корпункта ТАСС в столице Испании и корпункта ЭФЭ в столице СССР. Правда, до последнего времени Франко был против появления советских журналистов на испанской земле, но "мы, - обещал мой визави, - постараемся его уговорить". На этой оптимистической ноте и завершилась наша первая встреча, за которой с интервалом в несколько месяцев последовали и другие, и в конечном итоге соглашение об обмене корреспондентами было подписано.
С первых же поездок в Испанию я буквально влюбился в эту страну и её народ, может быть, самый гостеприимный в Европе1. Своего рода ритуалом стали для меня встречи с католическим правозащитником бывшим министром образования Хоакином Руисом Хименесом. В память врезалась наша первая беседа в уютном мадридском кафе. Уже немолодой, но все ещё полный энергии и, я бы сказал, юношеского задора политик-профессионал в тяжёлые годы диктатуры основал журнал "Куадернос пара эль диалого" ("Тетради для диалога"), где публиковались статьи выразителей различных взглядов: так называемых цивилизованных правых, а также центристов, беспартийных
напечатанной в приложении к "Независимой газете" (НГ-религии, № 6/222, 2 апреля 2008).
1 МГИМО-Университет. Традиции и современность (1944-2009). - М.: Московские учебники, 2009. С. 219.
демократов и даже социалистов и коммунистов. Мы, говорил он, учимся не только декларировать свои собственные идеи, но и слушать друг друга, жить общими заботами, не пытаясь при этом обратить партнера по дискуссиям "в свою веру". Отвечая на вопрос о том, что привело его к разрыву с каудильо, испанский "диссидент", который занял после краха франкизма пост "защитника народа" (аналог нашего Уполномоченного по правам человека в РФ), сказал: "Моему (и не только моему) "прозрению" способствовали два фактора. Во-первых, сама испанская действительность, а во-вторых, тот поворот, который произвели в жизни католической церкви и в мышлении масс верующих папа римский Иоанн XXIII и его преемник Павел VI".
А вот выдержка из записи беседы с Руисом Хименесом, состоявшейся ровно двадцать лет спустя: "Испания, как и другие демократические государства, нуждается в конструктивном диалоге между всеми, кто отвергает насилие. Диалог и споры, ведущиеся в уважительном тоне, даже если они порой приобретают остроту, изолируют жаждущих крови экстремистов и помогают сохранить стабильность демократической системы, независимо от того, кто в данный конкретный момент и вплоть до очередных выборов руководит делами страны: правые, левые или центристы".
Доктор исторических наук профессор Высшей школы экономики Т.Б. Коваль обратила внимание на то обстоятельство, что "традиционалисты", пока они составляли большинство в испанской церкви, тормозили процесс обновления. После избрания в 1971 году председателем Конференции епископов Испании Энрике-и-Таранкона церковь переориентировалась на
независимость от
государства и защиту демократических прав и свобод граждан, в том числе свободы совести и религиозных убеждений.
С начала 1970-х стало набирать силу молодое поколение священства, ориентированное на курс, выработанный Собором1. Большую помощь в анализе особенностей политической эволюции Испании оказал мне личный духовник официального наслед-
1 Коваль Т.Б. Испанский католицизм и русское православие о демократии и правах человека // Информационно-аналитический журнал "Политическое обозрение", 24 мая 2010 (http://www.lawinrussia.ru/stati-i-publikatsii/2010-05-24/ispanskiy-katolitsizm-i-russkoe-pravoslavie-o-demokratii-i-pravah-cheloveka.html)
Мадрид, август 1976 г. Беседа с личным духовником испанского короля игуменом Бартоломе Висенсом Фьоль.
ника Франко принца (а затем короля) Хуана Карлоса Бартоломе Висенс Фьоль. Он с симпатией и сочувствием относился к советским людям и всегда радушно принимал гостей из нашей страны в обители Пресвятой Богородицы в Мадриде, охотно делясь мыслями о перспективах перемен к лучшему. Отец Бартоломе высоко отзывался о моральных качествах членов королевской семьи: её глава - католик, получивший образование как на родине, так и за рубежом, в том числе в странах с преобладанием протестантизма; королева - православная гречанка, принявшая католичество с согласия своей церкви и не утратившая с ней духовного контакта; дети, воспитанные в духе скромности, трудолюбия, уважения к религиозному, мировоззренческому и политическому выбору соотечественников.
Духовник короля был убеждён в том, что Хуан Карлос твёрдо решил взять курс на демонтаж диктатуры. Действительно, монарх начал проводить этот курс в жизнь после смерти каудильо, который ушёл из жизни в ноябре 1975 года. Наделённый умением выбирать помощников среди подлинных единомышленников новый глава государства через несколько месяцев после вступления на престол, в июле 1976 года, назначил председателем правительства последнего генсека франкистской партии "Национальное движение" Адольфо Суареса, и этот правоверный католик блестяще провел операцию по освобождению от груза прошлого и принятию в конце 1978 года конституции правового государства мирным путём, без нового пролития крови. Приведу часть стенограммы своей последней беседы с этим видным политическим деятелем, которая была включена в аналитическую записку, переданную президенту РФ Б.Н. Ельцину в апреле 1994 года в первый же день его государственного визита в Испанию.
"Суарес: Мне пришлось провести работу как с выходцами из франкистского прошлого, так и с демократами, чтобы убедить и тех, и других а) признать необходимость политического плюрализма, б) отказаться от претензий на увековечение власти одного из двух лагерей в ущерб другому, в) создать механизм, гарантирующий возможность чередования политических сил у руля управления страной с помощью свободных выборов. Сделать это было трудно, учитывая 1) унаследованную от прошлого ненависть и несовместимость значительной части франкистов, с одной стороны, и антифранкистов - с другой; 2) трудности социального характера, связанные с экономическим кризисом середины 70-х годов; 3) неблагоприятную международную обстановку, обострившуюся вследствие спора о ракетах средней дальности в Европе, начала афганской войны, событий в Польше и гонений на диссидентов в СССР. И всё же казавшаяся невыполнимой миссия была доведена до конца. За бортом общественного согласия осталась только
горстка крайне левых и крайне правых деятелей, которые находятся с той поры в фактической изоляции и не представляют реальной угрозы обществу".
Остполитик Святого престола - межгосударственные отношения
В январе 1967 года, через год после начала работы во Франции, я получил указание редакции выехать в Рим. Учитывая мой ватиканский опыт, руководство ТАСС сочло полезным подключить меня к освещению встречи председателя Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорного с папой Павлом VI. О том, как готовился этот визит, рассказал в книге "Мученичество терпения", изданной после его кончины, главный творец "восточной политики" Святого престола кардинал Агостино Казароли1. При подготовке встречи папы с Подгорным возникли трудности процедурного характера. Советское правительство не считало возможным просить папу об аудиенции. Святой престол так же не мог выступать в роли инициатора. Было найдено решение "на полпути": "обе стороны согласились с необходимостью визита. Никакого приглашения, никакой просьбы, и все довольны"2.
В римском отделении ТАСС меня просветили о программе визита высокого гостя из Москвы, а в посольстве снабдили соответствующими пропусками и дополнительной справочной информацией. Не знал я, однако, многого из того, с чем знаком сейчас, благодаря "советскому фонду" американских архивов, с которыми познакомился в первые годы нового, XXI века, когда побывал в Вашингтоне в рамках программы международного научного обмена. Я имею в виду, в частности, записку,
направленную в ЦК председателем КГБ В.Е.
Семичастным за неделю до поездки Подгорного на берега Тибра.
Оскандалившись с
Декабрь 1989 г. Кардинал А. Казароли принимает председателя издательского отдела РПЦ митрополита
1 Мы уже упоминали ешсйОКОЛЬМСШГр^^ в нашем журнале № 4 (44дираеО¥Трб РЬШШкабрь 2010 г. (с. 132).
2 Agostino Casaroli. Il martirio della pazienza. La Santa Sede e i paesi comunisti (19631989) - Torino: Einaudi, 2000. P. 296.
"предупреждениями" о том, что "Ватикан стремится всеми средствами удержать западную дипломатию на позициях холодной войны" (см. журнал, №4, 2010, с. 125), лубянские "ватиканисты" на сей раз предостерегали руководителей страны против опасности прямо противоположного свойства: "Ватикан, следуя политическому курсу США, мобилизует все свои средства по линии церкви для ведения более тонкими методами борьбы против коммунизма. Как выяснено, он намерен создать в социалистических странах новое движение христиан под эгидой католической церкви с использованием лозунгов борьбы за мир. Предусматривается привлечь к этому движению католиков Запада, Всемирный совет церквей и другие международные протестантские организации и таким образом усилить своё влияние на массы верующих в странах социализма, поддерживающих борьбу за мир".
Чётко представляя себе дипломатическую неопытность главы советского государства, МИД подготовил ему шпаргалку, в которой указывалось, что посланец Кремля должен был "в беседе с папой сделать главный упор на важность объединения всех сил независимо от мировоззрения и религиозных убеждений в борьбе за разрядку напряжённости и сохранение мира". Но при этом, конечно же, "отводить возможные попытки папы поднять вопрос о католиках в СССР и социалистических странах и отношениях между Ватиканом и европейскими социалистическими странами". Эта двуединая задача стала затем генеральной линией советской политики на ватиканском направлении и оставалась таковой до времён Горбачёва.
По оценке будущего первого официального представителя СССР (затем -РФ) при Ватикане Ю.Е. Карлова, "в политическом и дипломатическом планах это был весьма слабый визит"1. Гораздо более содержательными оказались переговоры дипломатов Ватикана, прежде всего самого Казароли, с официальными представителями стран-сателлитов Советского Союза и встречи с католиками этих стран. На них речь шла не только о миротворчестве, но и о восстановлении права Священноначалия рукополагать епископов и оказывать содействие организации религиозной жизни католиков всех обрядов в соответствии с нормами канонического права.
Первая миссия Казароли на восток была предпринята в Венгрию и Чехословакию весной 1963 года по личной просьбе Иоанна XXIII. Созвав собор, понтифик хотел, чтобы в нём участвовали епископы всех стран, в том числе и
1 Карлов Ю.Е. Миссия в Ватикан. - М.: Междунар. отношения, 2004. С. 24. Иначе и быть не могло, поскольку 1) убеждать папу в важности миротворчества, особенно после собора, было бы просто наивно, а 2) волновавшие Святой престол вопросы религиозной свободы в СССР отметались советской стороной с порога. Единственным конкретным результатом встречи Подгорного с папой стала договорённость о переводе советско-ватиканских контактов на постоянный рабочий уровень, причём местом таких закрытых контактов стал особняк нунциатуры Ватикана в Риме. Впрочем, особая договорённость об установлении двустороннего рабочего контакта не требовалась, поскольку такой контакт уже существовал много лет и лишь приостанавливался на несколько месяцев после подавления в ноябре 1956 г. советскими войсками восстания в Будапеште.
тех, где церковь подвергалась преследованиям. При этом он был готов ради сохранения (или, лучше, восстановления) канонических структур РКЦ в соцстранах в случае крайней необходимости освободить от руководства ими тех церковных иерархов, которые оказались неприемлемыми для государственных властей на местах. Прецедентом стало вызволение из ГУЛАГа митрополита Украинской Греко-католической (униатской) церкви Иосифа Слипого. Новомученик христианства смог принять участие в соборе, пытаясь (правда, безуспешно) добиться торжественного осуждения коммунизма, жил в эмиграции, был возведён в кардинальское достоинство и вплоть до кончины (он умер в 1984 г.) оставался духовным лидером своих единоверцев как в Украине, где УГКЦ находилась на нелегальном положении вплоть до горбачёвской "перестройки", так и за её пределами.
Следующими в списке кандидатов на вызволение были архиепископ эстергомский (то есть примас Венгрии) кардинал Йожеф Миндсенти и руководитель чешских католиков архиепископ пражский Йозеф Беран. За решёткой оказались и многие другие католические иерархи и священнослужители стран Восточной Европы. Миндсенти был арестован в 1948 году, через год обвинён в измене и шпионаже и осуждён на пожизненное заключение. В 1956 году правительство Имре Надя выпустило его из тюрьмы, но пребывание на свободе оказалось недолгим. Кардинал стал духовным вождём антикоммунистического восстания, призвал по радио к выходу Венгрии из Варшавского пакта и провозглашению нейтралитета, а потом, спасаясь от новой расправы, укрылся в посольстве США в Будапеште и заявил, что не выйдет оттуда, пока его страна не обретёт свободы. Беран оставался в неволе на протяжении 14 лет (1949-1963). Иоанн XXIII поручил монсеньору Казароли вступить в переговоры с властями Венгрии и Чехословакии об условиях представления заключённым епископам возможности присутствовать на соборе в Ватикане, и тот выполнил поручение понтифика.
Оказалось, что власти не возражают против выезда церковных лидеров двух стран, но настаивают на их невозвращении на родину. Беран, хотя и с оговорками, согласился на такой вариант, Миндсенти же встретил его в штыки, и Казароли доложил об этом папе 16 мая, менее чем за три недели до кончины понтифика. Перед расставанием, вспомнив о том, что поручал Казароли навещать в римской тюрьме малолетних заключённых, Иоанн XXIII спросил: "Вы всё ещё ходите к этим ребятам?" И услышав положительный ответ, добавил: "Не бросайте их никогда!" Не бросил Казароли ни маленьких итальянцев, ни восточноевропейских христиан. Он регулярно пересекал "железный занавес" и добился очень и очень многого. И не только в облегчении страданий верующих - жертв политики государственного атеизма, но и в смягчении напряжённости международных отношений.
Между тем, как отмечает кардинал в своих посмертных признаниях, Павел VI не сразу решился поддержать "восточную политику" своего предшественника. Если в необходимости продолжения Второго Ватиканского собора у него не было и тени сомнений, то диалог со странами коммунистического блока требовал, по его мнению, дополнительного
тщательного обдумывания. И не случайно. "Многие уважаемые деятели церкви не скрывали озабоченности и возражали против инициатив папы Иоанна при всём должном почтении к только что ушедшему из жизни дорогому и святому понтифику. Не лучше ли было бы держать высоко поднятым своё знамя? Продолжать борьбу и требовать соблюдения прав церкви и религиозной свободы? Сопротивляться, не сдавая позиций, не пытаясь вступить в сговор с теми, кто создаёт иллюзию, без надежды сохранить хотя бы немного достоинства? И даже если бы в какой-нибудь из стран церковь исчезла, как институция, лишившись епископов, священников, храмов, не лучше ли было бы умереть стоя, с верой в Того, кто воскрешает мертвых?" Именно к этому звал свою паству кардинал Миндсенти, убеждённый последователь папы Пия XII, не сумевший оценить стратегический замысел Анджело Джузеппе Ронкалли.
"Иоанн XXIII не испытывал сомнений, - пишет Казароли. - У Павла VI их было множество. Но однажды, найдя убедительный ответ на многочисленные возражения, он проявил готовность к решительным действиям. Ибо под вопросом оказалось не только будущее церкви, но и свобода человека во всём мире и прежде всего - в Европе... Перед церковью и человечеством нарастала и бросала им вызов общая угроза - коммунизм"1. Из двух методов устранения этой угрозы - демонстративной, но чреватой взаимоуничтожением конфронтации и "мученичеством диалога" - Павел VI выбрал второй. Что касается выбора главного переговорщика с Востоком, по мнению итальянского историка Серджо Тразатти, новый папа, как и его предшественник, увидел в Казароли "врача, который лучше, чем кто-либо другой, способен лечить болезнь коммунизма".2 В архиве церковного дипломата, который на разных должностях (последняя - государственный секретарь Ватикана в 1979-1990 гг.) служил пяти папам (Пию XII, Иоанну II, Павлу VI, Иоанну Павлу I и Иоанну Павлу II), помимо других, - семь толстых папок с именами посещённых им (часто неоднократно) городов: Будапешт, Прага, Белград, Варшава, Берлин, София и Москва. Кроме них, я назвал бы ещё Вену, Хельсинки и Париж, где проходили важные многосторонние встречи.
Одним из самых драматических эпизодов одиссеи Казароли стал завершающий этап миссии посредника между Павлом VI и Миндсенти. В 1971 году удалось договориться с венгерскими властями о беспрепятственном выезде кардинала за границу, но тот, обосновавшись в Вене, продолжал считать себя верховным пастырем католиков своей страны. Когда понтифик убедился в том, что восстановление канонических структур РКЦ в Венгрии не сможет произойти без отставки кардинала с поста архиепископа Эстергомского, главному проводнику "остполитик" было поручено лично вручить непримиримому владыке, герою в глазах большинства католиков, папское послание с этой просьбой, датированное 1 ноября 1973 года. О реакции Миндсенти рассказал со ссылкой на интервью Казароли нынешний государственный секретарь Ватикана Тарчизио Бертоне: "Совесть не позволяет
1 Agostino Casaroli. Ibid., p. 72-74.
2 Sergio Trasatti. La croce e la Stella. La Chiesa e i regimi comunisti in Europa dal 1917 a oggi. - Milano: Mondadori, 1993. P. 223.
мне сделать то, что вы от меня хотите получить". После такой реплики 18 декабря папа вновь обратился к венгерскому кардиналу, на сей раз на латинском языке, чем подчеркнул официальный характер своего послания: "Мы принимаем ответственность на себя и объявляем пост предстоятеля эстергомского диоцеза вакантным". Разумеется, в декабрьском, как и в ноябрьском, письме Павел VI воздал должное мужеству Миндсенти, святости, благородству и жертвенности его служения1. Венгерский кардинал склонился перед волей понтифика только 6 февраля 1974 года. В знак внимания к нему на эстергомскую кафедру никто не назначался до самой кончины бескомпромиссного борца с коммунизмом.
Миндсенти скончался 6 мая 1975 года. А 30 июля того же года в Хельсинки собрались руководители 35 стран-участниц Совещания по безопасности и безопасности в Европе. Два дня спустя они подписали знаменитый Заключительный акт. Именно тогда мне, специальному корреспонденту ТАСС, посчастливилось впервые встретиться с Агостино Казароли, поставившим свою подпись под этим историческим документом. Хельсинкский акт состоял из трёх "корзин". В первой из них излагались договорённости по международно-правовым и военно-политическим вопросам, вторая касалась экономического сотрудничества и, наконец, третья была посвящена гуманитарным проблемам, и в неё по инициативе Ватикана были включены положения, предусматривавшие защиту прав и свобод человека, в том числе свободы совести и вероисповеданий. Журналистам-тассовцам удалось убедить сопровождавшего официальную делегацию СССР генерального директора ТАСС Л.М. Замятина испросить и получить согласие Брежнева на публикацию полного текста Заключительного акта во всех газетах Советского Союза, и этот весьма объёмный документ много дней занимал газетные полосы, дойдя до миллионов граждан нашей страны. Это дало новые авторитетные аргументы в поддержку либерализации режима тем, кому были дороги идеи мировоззренческого и религиозного плюрализма, хотя и не изменило характер общественного строя, базировавшегося на принципах государственного атеизма.
Остполитик Римской церкви - диалог мировоззрений
Ватикан - не только суверенное государство, но и духовный центр крупнейшей в мире церковной институции. И было бы ошибкой смешивать эти две реалии. При всём при том, что во главе государства град Ватикан (другое название - Святой престол) и Римско-католической церкви стоит один и тот же человек - папа римский. Поэтому, рассмотрев особенности двусторонних и многосторонних отношений Святого престола с иностранными государствами, мы остановимся теперь на некоторых особенностях внешнеполитического курса РКЦ.
1 Tarcisio Ве^опе. Agostino Casaroli - costruttore di pace \\ L'Ostpolitik di Agostino Cas-вШИ. А гага di АсЫПе Silvestrini. - Bologna: EDB, 2009. Р. 32-33/
Итальянский историк и общественный деятель, основатель Общества св. Эгидия1 профессор Римского университета Roma-3 Андреа Риккарди представляет политическую геометрию католической церкви как треугольник, каждая из вершин которого выполняет свою специфическую функцию. Это, во-первых, римское священноначалие, во-вторых, церковные общины отдельных стран и, в-третьих, государства, в которых сегодня живут католики. Второй Ватиканский собор усложнил эту геометрию, добавив к трём издавна существующим традиционным направлениям стратегии католицизма новые. Речь идёт об огромном мире за пределами церковной ограды РКЦ, мире, населённом последователями и других христианских конфессий, инаковерующими и неверующими жителями планеты. Раньше все они были просто "чужими", еретиками, в лучшем случае - заблудшими овцами и объектами евангелизаторской деятельности, которая должна была в конечном итоге привести их под омофор папы римского. Теперь же Римская церковь пришла к выводу, что следует вступить в диалог и с ними, уважая при этом их "инаковость"2.
Поворот РКЦ лицом к христианам-некатоликам чётко обозначился ещё до начала собора, в июне 1960 года, когда, создавая комплекс готовивших форум
рабочих органов, Иоанн XXIII
включил их в секретариат, которому было поручено заняться проблемами христианского единства. В
студентов-католиков для -щам и эмигрантам, но ^ялась миротворчеством,
11J711UUJJVJ1U ijvviviiijjiijiu íijuvviiiuviij 11 wmjiu iijjujiiuiiu ^Рковью как общественное о&ьединение Wft иостоялось в октябре 1986
г., к°гда п° еёсйвшишвур НйоЛНСТаЖЙ,аННЙЙцВ#АоиМ ЙойНННВ Павлом II, fom проведён Всемирный дедо ДГорИТВо. за мир, по случаю которого на родине святого Франциска-миротворца в городе Ассизи собрались представители разных христианских конфессий и разных религий (среди них была и официальная делегация РПЦ во главе с тогдашним членом священного синода митрополитом Киевским и Галицким Филаретом). Разумеется, ТАСС не командировал бы меня на межрелигиозную встречу, но я отвечал тогда за сотрудничество нашего агентства печати с иностранными и должен был ехать в Италию для перезаключения соглашения с местным агентством АНСА. Выбор даты подписания документа зависел в том числе и от меня, что позволило решить обе задачи: заключить соглашение и побывать в Ассизи (где, кстати, я впервые встретился с Иоанном Павлом II). По возвращении я опубликовал в "За рубежом" статью, в которой рассказал и о Дне молитвы за мир, и об общине св. Эгидия.
2 Andrea Riccardi. Le politiche della Chiesa. - Milano: San Paolo, 1997. - 165 p.
Ш f
rt:
1 Эта община оказания под/ постепенно р
TTr\TTr\í^r\<=»TTQ DPí
v
t
августе 1967 года, Павел VI преобразовал его в постоянно действующий папский совет, который функционирует по сей день. В мае 1964 года был создан секретариат по нехристианам, переименованный после собора в папский совет по межрелигиозному диалогу (в октябре 1974 г. именно при нём была сформирована комиссия по религиозным отношениям с мусульманами и иудеями).
Не отказываясь от контактов с христианами-англиканами, лютеранами и другими протестантами, РКЦ самым важным направлением своей экуменической деятельности всё же выбрала православие. По окончании второй сессии собора папа совершил 4-6 января 1964 года паломническую поездку на Святую Землю, где встретился с патриархом константинопольским Афинагором. Как рассказал сопровождавший папу его личный секретарь монсеньор Паскуале Макки, оба первоиерарха выразили уверенность, каждый от имени своей церкви, что наступит время, когда католики и православные смогут вновь причащаться из одной чаши, преодолев разделение, произошедшее девять веков тому назад. "И для одной, и для другой стороны, -сказал Павел VI, - пути к единству далеки и усеяны препятствиями, но они ведут к точке встречи, к истокам нашей веры"1. А при завершении собора в декабре 1965 года папа и патриарх в своих резиденциях в Ватикане и Фанаре (Стамбул) подписали совместную декларацию, в которой, упомянув "достойные сожаления поступки и инциденты, приведшие в 1054 году к отлучению патриарха Михаила Керуллария и двух других лиц легатами Римского престола, возглавляемыми кардиналом Гумбертом, подвергшимся, в свою очередь, подобному отлучению со стороны Константинопольского патриарха и Синода", объявили о своём решении "изъять из памяти и среды церковной акты отлучения, воспоминание о которых до наших дней служит препятствием к сближению в духе любви, и предать их забвению"2.
Православно-католический диалог от года к году становился всё более дружественным и доверительным. И в СССР это не могло не вызывать озабоченности наших "ястребов". Сменивший Семичастного в мае 1967 года Ю.В. Андропов уже через полтора месяца после прихода на Лубянку создал там знаменитое пятое управление (по борьбе с "идеологическими диверсиями").
1 PasqualeMacchi. Paolo VI nella sua parola. Seconda edizione riveduta e ampliata. - Brescia: Morcelliana, 2003. - p. 145-147.
2 Полный текст декларации опубликован в журнале московского Библейско-богословского института св. апостола Андрея "Страницы", 199, №2, с. 39-40. Три недели спустя после оглашения этой декларации, 28 декабря 1965 г., патриарх Московский и всея Руси Алексий I откликнулся на неё телеграммой патриарху Константинопольскому, в которой говорилось: "Богословского значения для всей Полноты Святой Православной Церкви этот акт, по нашему мнению, не имеет" (Журнал Московской Патриархии, 1966, № 2, с. 4). Дискуссия о целесообразности возврата церквей на позиции 900-летней давности не завершилась и по сей день. В первом разделе статьи мы упомянули о всплеске активности католиков-лефевристов. Сходную точку зрения в русском православии высказывает бывший первоиерарх Чукотской епархии РПЦ Диомид, и не он один.
Начав с политического сыска в среде творческой интеллигенции, новая структура КГБ взялась за религию. В марте 1974 года Андропов направил в ЦК записку, в которой утверждал, что "Ватикан в идеологической борьбе против СССР пытается использовать возможности религиозных объединений". "В этой связи, - писал он, - особый интерес представляет его стремление расширить связи с Русской православной церковью. Стремясь втянуть РПЦ в свою орбиту, Ватикан выступает инициатором проведения официальных межцерковных собеседований по различной тематике... В своих выступлениях Павел VI утверждает, что "вера восточных церквей - это почти наша вера", называет католическую и православную церкви "сестрами, между которыми существует почти совершенное общение". Этими идеями Ватикан стремится постепенно "пропитать" новое поколение духовенства, профессорско-преподавательского состава и слушателей духовных учебных заведений РПЦ, убедить их в том, что Ватикан перестал быть традиционным врагом православия".
В отличие от своих предшественников, которые кормили ЦК КПСС откровенной дезинформацией, Андропов приводит в документе под грифом "совершенно секретно" рядом с ложными утверждениями вполне достоверные факты, которые можно было почерпнуть из открытых публикаций: "Журнала Московской Патриархии" или западных СМИ (межцерковные собеседования, заявления папы о близости православного и католического богословия, обмен преподавателями и студентами и др.). И хотя он не называет имени главного виновника "безобразий", сегодня мы знаем, что с этого времени дамоклов меч постоянно висел над головой председателя Отдела внешних церковных сношений (ныне - связей) Московского патриархата митрополита Никодима (Ротова). Этому выдающему церковному деятелю был всего 31 год, когда он возглавил в 1960 году ОВЦС с подачи того же КГБ.1 При нём Русская церковь вступила во Всемирный совет церквей, командировала своих наблюдателей на Второй Ватиканский собор, клирики РПЦ и РКЦ отправились на учёбу соответственно в Рим и в Загорск (Сергиев Посад). 16 декабря 1969 года, незадолго до кончины Патриарха Алексия I, по предложению митрополита Никодима синод РПЦ разрешил православным священникам в определённых случаях допускать к причастию старообрядцев и католиков. Это постановление действовало почти 17 лет и было отменено в отношении католиков 29 июля
О дилемме, перед которой священнослужители оказались в советской системе государственно-церковных отношений, откровенно высказался в беседе с корреспондентом парижской газеты "Русская мысль" президент Российского библейского общества протоиерей Александр Борисов: "Вербовали в КГБ почти всех. Это были, так сказать, "правила игры". Но этот контакт был двояким. Можно было служить КГБ верой и правдой и приносить тем самым вред Церкви; как некоторые епископы и делали - закрывали по первому требованию храмы, например. Однако можно было, что называется, делать вид, стараться вести такую двойную игру, как делал, скажем, митрополит Никодим, - с одной стороны, показывая, что Церковь очень нужна для советской дипломатии, а с другой стороны, вырывая у властей то, что было нужно для Церкви" (Русская мысль, № 4010, 23 декабря 1993 - 6 января 1994).
1986 года, когда Никодима уже не было в живых. Он перенёс пять инфарктов и скончался 5 сентября 1978 года в Ватикане прямо на церемонии поздравления только что ставшего папой (как оказалось, всего на 33 дня) Иоанна Павла I. 1 И по сей день он остаётся объектом нападок противников честного, открытого и равноправного диалога РПЦ с внешним миром, в том числе и с католиками.
Не радовало Лубянку и "заигрывание" с Ватиканом Кремля и Старой площади, где всерьёз отнеслись к инициативам созданного в апреле 1965 года секретариата по делам неверующих во главе с архиепископом венским кардиналом Ф. Кёнигом. Исходя из собственных побуждений (вовлечь католиков в контролируемое Советским Союзом движение сторонников мира) политбюро согласилось с разработанным "голубями" из Международного отдела ЦК при участии профессора Н.А. Ковальского (после 1991 г. и до безвременной кончины в 2002 году - главного научного сотрудника ИЕ РАН) предложением вступить в начавшийся в 1967 году в Вене "диалог марксистов с католиками".2 "Модераторами" диалога выступали профессор Венского университета Рудольф Вайлер и Н.А. Ковальский.
А вот как оценивает итоги минувшего столетия нынешнее священноначалие РПЦ. Приведу выдержку из книги председателя ОВЦС митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева) "Патриарх Кирилл: жизнь и миросозерцание": "Если до середины XX века отношения между православием и католичеством были крайне враждебные, то во второй половине столетия были сделаны значительные шаги к сближению. Его инициаторами стали папа римский Иоанн XXIII и Патриарх Константинопольский Афинагор, а в Русской церкви сторонником установления добрых отношений с католиками был митрополит Никодим. Благодаря поддержке последнего уже в 1967 году начался регулярный богословский диалог между Римско-католической и Русской православной церквами. Двусторонний диалог в 1970-1980-е годы способствовал продвижению тех идей открытости, которые были заложены папой Иоанном XXIII и Вторым Ватиканским собором".
Автор статьи, со своей стороны, рад, что ему довелось стать свидетелем рождения в нашей стране свободы мировоззренческого выбора. Так уж совпало, что это событие произошло 29 апреля 1988 года, шесть дней спустя после личной аудиенции, которую мне дал папа римский Иоанн Павел II в Ватикане. Местом же рождения свободы стал Кремль, и мне посчастливилось присутствовать в качестве представителя ТАСС на состоявшейся там встрече
1 Мне довелось встретиться с митрополитом Никодимом в Брюсселе на "Ассамблее общественных сил за безопасность и сотрудничество в Европе" в сентябре 1972 г. Мы погуляли вдвоём по городу, сфотографировались, но разговорить его мне не удалось: освобождённый незадолго до этого от должности председателя ОВЦС, он не захотел ни в чём раскрыться перед практически незнакомым человеком, и я заметил лишь, что он был погружён в собственные мысли и выглядел до крайности усталым. Лишь много позже достоянием гласности стали архивные документы о той травле, которой "ястребы" подвергли православного архиерея.
2 Подробнее об этом см.: Величко О.И. Венский диалог христиан и марксистов \\ Многоликая Европа: пути развития. - М.: Интрдиалект+, 2002. С. 398-406.
М.С. Горбачёва с патриархом и членами синода РПЦ. Последний генсек ЦК КПСС заявил тогда: "Верующие имеют полное право достойно выражать свои убеждения. Точек соприкосновения для заинтересованного и, надеюсь, плодотворного диалога у нас очень много. У нас общая история, одно Отечество и одно будущее".
