CC BY
132
Эгоизм как принцип жизненной ориентации в контексте этических концепций М. Штирнера и И. Бентама (историко-философский аспект)
В статье анализируется нравственная направленность принципа «эгоизма», раскрепощающего индивидуальное начало в человеке, соответствующая активизации субъективного фактора общественной жизни в период перехода от феодализма к капитализму. Автор подчеркивает, что в этических концепциях М.Штирнера и И.Бентама принцип «эгоизма» утверждался в качестве главного социально-этического принципа.
Ключевые слова: «эгоизм», солипсизм, эгоистический интерес, эмпирическая единичность, социальное, индивидуальное, общественная польза, общественный интерес.
T.A. Kovelina, Doctor of philosophical scienses, professor, professor of the chair of philosophy of the Kuban State medical University; e-mail: [email protected];
А.О. Lagutin, Сandidate of cultural science, assistant professor, assistant professor of the chair of philosophy of the Kuban State medical University; e-mail: [email protected];
V.L. Onishchenko, Candidate of philosophical sciences, assistant professor of the chair of philosophy of the Kuban State medical University; e-mail: barbaros23@ mail.ru
Egoism as principle of the vital orientation in a context of ethical concepts of M. Shtirner and I. Bentam (historic-philosophical aspect)
In article analyses moral orientation of the principle of the "egoism" liberating the individual beginning in the person, quite corresponded to activization of a subjective factor of public life during transition from feudalism by capitalism. Author sayed, that in M. Shtirner and I. Bentama's ethical concepts the principle of "egoism" was approved as the main social ethical principle.
Key words: "egoism", solipsism, egoistical interest, empirical singularity, social, individual, public advantage, public interest.
Ковелина Татьяна Афанасьевна
доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии Кубанского государственного медицинского университета
(e-mail: [email protected])
Лагутин Александр Олегович
кандидат культурологии, доцент, доцент кафедры философии Кубанского государственного медицинского университета
(e-mail: [email protected])
Онищенко Валерий Леонидович
кандидат философских наук, доцент кафедры философии Кубанского государственного медицинского университета _(e-mail: [email protected])
В известный период общественного развития в Западной Европе эгоизм как нравственный принцип стал своеобразной антитезой основных этических положений идеологии феодализма, поддерживающей с помощью теологии - различных религиозных доктрин - психологию абсолютной зависимости работников от феодалов. Он вполне соответствовал новым социально-экономическим потребностям общества, выросшим на почве буржуазных социальных преобразований, что, естественно, не могло не содействовать возникновению новых мораль-
ных представлений. В этом смысле нравственная направленность принципа «эгоизма», раскрепощающего индивидуальное начало в человеке, вполне соответствовала активизации субъективного фактора общественной жизни, освобождению человека как работника от устаревших критериев самооценки. Предпринимательская активность, инициативность как источник возможного преуспевания в новых социальных условиях возводились в ранг нравственных ценностей, которые усиленно культивировались в позитивных идеологических доктринах, поскольку все это нуждалось в
309
обосновании на уровне массового сознания в определенных теоретических положениях, мировоззренчески обеспечивающих психологическую уверенность в «законности» эгоистического компонента в нравственности, правомерности и этической оправданности «себялюбия», стремления к личной выгоде любой ценой.
В условиях свободного рынка и жесткой конкуренции эгоизм объективно становился важным моральным установлением, социальным идеалом, мерой нравственного кредита в обществе.
Диапазон трактовок принципа «эгоизма», отражающих новые объективно сложившиеся в XVII-XIX вв. социально-политические и социально-экономические связи, весьма широк: от идей крайнего индивидуализма до теории так называемого «разумного эгоизма». Эта теория не была случайным приобретением познавательного поиска, результатом творческой фантазии социальных прожектеров, пытающихся в благовидных целях в одной логической обойме соединить разнородные понятия. Она была вызвана к жизни реальной потребностью обосновать связь общественных и индивидуальных интересов в социуме.
Известно, что этическая концепция немецкого философа-младогегельянца Штирнера страдала крайней формой индивидуализма. Будучи «чистым» субъективным идеалистом, не свободным от солипсистских установок, Штирнер именно из этого источника выводил все этические нормы. Человек у него - абсолютно внесоциальное существо. Внешнее как объективная реальность для него как бы не существует. Оно подменяется реальностью мысли субъекта, который, абсолютизируя активность сознания, в сознании создает весь мир в совокупности всех его природных и социальных проявлений. Эта исходная бытийная замкнутость субъекта на себе придает его деятельности сугубо анархо-индивидуалисти-ческий характер, в силу чего она сводится к деятельности лишь для себя. Человек, по Штирнеру, есть «единственный» в себе и для себя существующий субъект. Он выпадает из объективных общественных связей, отрицает их наличие для человека в плане их законосообразности и необходимости. В противовес этому Штирнером предлагаются иллюзорные «право», «мораль», «государство» и сам «человек» как плоды иррациональной фантазии самодостаточного «Я». «Для меня не ничего выше Меня» [1, а 9], - писал Штирнер. Здесь солипсистский синдром закономерно переходит в индивидуалистическую этику. Базисный философский постулат предопределяет все позиции «Я» в отношении других «Я», образующих «общество» эгоистических субъектов, где каждый как «единственный» связан с другими лишь в качестве их подчиняющей и использующей «субстанции».
Утверждая это в качестве главного социально-этического принципа, Штирнер не отрицает того, что данный принцип не может не провоцировать межличностные отношения, которые могут привести к драматическим последствиям. «Попробуй-ка стань не его собственностью а «своим», - замечал немецкий философ, - за то, что ты уклонился от его эгоизма, ты легко попадаешь в темницу» [там же, 8]. Это экспрессивное вопросительно-восклицательное замечание философа весьма характерно. Оно свидетельствует о том, что Штирнер, обращаясь к социуму со своим этическим проектом, хорошо осознавал его социальную ущербность, которая, по его мнению, должна позитивно перекрываться органически присущим индивиду эгоистическим интересом. Согласно Штирнеру, социальное, как всеобщее, свободно отторгается индивидом в силу его эмпирической единичности. Социальное как предикат не может стоять выше индивидуального. «Право общества», «право всех» не может быть выше права «Я»,- подчеркивал он - «пусть каждый охраняет это право для себя и тогда все будут им пользоваться» [там же, 175]. Здесь позиция немецкого мыслителя в значительной степени сближается с идеей «правильно понятого интереса» Бентама, не теряя при этом своей крайней индивидуалистической сущности. Личность у Штирнера не должна ориентировать на общество. Единственная «связь» с обществом - беспредельный произвол не ограниченный ни объективно, ни субъективно соответствующей совокупностью социально обусловленных норм, правил и обязанностей. В обществе, по Штирнеру, действует только право единичных индивидов -право, которое целиком основывается на личной внесоциальной свободе. «Моей задачей, -указывал Штирнер,- должно быть не то, как я воплощаю общечеловеческое... Я сам - мой род, я свободен от норм, образца и т. д.» [там же, с. 170]. Даже то немногое, что может сделать над собой индивид, считает философ, «лучше того, что я даю сделать из себя другим путём насилия надо мной, посредством дрессировки, обычая, религии, закона, государства» [там же].
Конечно, как показывает история так называемых тоталитарных государств, такой подход имеет под собой определённое основание. Не случайно Э.Фромм, касаясь этого вопроса, отмечал, что Штирнер в отличие от Канта и Гегеля, которым он, безусловно, уступал как философ, все-таки сумел предложить идеи, которые защищали индивида от безграничной «диктатуры» государства, сумел «восстать против той части идеалистической философии, которая отвергала права конкретного индивида и тем самым помогала самовластному государству оставаться силой, подавляющей индивида» [2, с. 543].
310
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2012 • № 4 (41)
Однако ясно, что этот позитивный момент в воззрениях философа не перекрывает той опасности, которая грозит человеческому сообществу при реальной абсолютизации прямо противоположной тенденции, собственной теории Штирнера, воспевающего гегемонию личности, в своих действиях совершенно освобождённой от всяких моральных норм. «Штир-неровская» личность, как уже отмечалось, реализует собой деструктивное социальное начало, проистекающее из анархической трактовки свободы волеизъявления и практического действия.
Этическая теория, если так можно выразиться, более «мягкой» индивидуалистической трактовки, опирающейся на принцип «полезности», была предложена основоположником утилитаризма Бентамом. Феномен «полезности» он истолковал явно гедонистически как то, что доставляет субъекту удовольствие, приводит к чувственному наслаждению. Таким образом, из центральной философской установки выводился и основной этический принцип. Морально то, что позволяет добиться пользы, которая по своему непосредственному содержанию, есть не что иное, как удовлетворенная чувственная /или внечувственная/ потребность, приносящая удовольствие на уровне первичных впечатлений, не контролируемых какими-либо общими социальными критериями. Следовательно, и по Бентаму, частный интерес отдельной личности, ее эгоистический интерес становиться основой морали. Общественная польза и общественный интерес слагаются из частных интересов и частной пользы. В силу этого общество невольно рассматривается как сумма эгоистических интересов, из которых каждый выступает естественным стержнем своеобразной моральной автономии. Определяя пользу и благо как наслаждение, английский философ неизбежно приходит к трудно разрешимому вопросу о равнозначности блага отдельных индивидов, реальной дифференциации их автономных этических миров и критериях этой дифференциации.
Если к счастью всех можно прийти лишь через стремление к своему личному счастью, понятому с точки зрения гедонистической полезности, то возникает вопрос, как при этом удержать общество в едином этическом пространстве, как удержать его от морального распада и деградации?! В реальном обществе, в реальных, уже сложившихся на определенной исторической основе, отношениях противопоставление, столкновение и борьба интересов, опирающихся на личностный эгоизм,
неизбежны, более того, они существуют как факт, с которым нельзя не считаться! Бентам на этот вопрос не дает аргументированного ответа. И Бентам, и Штирнер пытаются придать своим этическим концепциям внеистори-ческий смысл, определенный якобы изначально биологическими константами человеческого существования. Именно поэтому «штирнеров-ский» человек произвольно отторгается от общества и его отношений, выпадает из поля объективных социальных законов и, не сковывая себя никакими моральными нормами, совершенно волюнтаристски осуществляет присущие ему биосоциальные потенции. Бентам также редуцирует социальное содержание субъекта, хотя и в более мягкой форме, к биологическим предикатам человеческой деятельности, натуралистически апеллирует к гедонистически понятому утилитаризму, что не имеет исторического лица и может быть использовано в качестве этического постулата в любом обществе.
Таким образом, во имя своеобразно понятой биологической естественности человеческого бытия фундаментально нарушается социально - историческая естественность этого бытия, в котором жизнь человека лишается общезначимого родового содержания. Природа нравственности, её нормы не выводятся из общества. Они исходят от человека, в данном случае никак не связанного с ним. Согласно теоретическим позициям этих мыслителей, общество по существу не формирует человека, оно противостоит человеку как чуждое ему образование разрозненных индивидов, выступающее по отношению к нему своеобразным «раздражителем» в процессе реализации им своих эгоистических потребностей. «Правильно понятый интерес» Бентама (впрочем, как и Штирнера) - это эгоистический интерес индивида, стремящегося удовлетворить свои естественные потребности за счет общества.
1. Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков, 1994.
2. Фром Э. Человек для себя // Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков, 1994.
1. Stirner M. The Ego and Its Own. Kharkiv, 1994.
2. Fromm E. Man for Himself // Stirner M. The Ego and Its Own. Kharkiv, 1994.
311
