CC BY
307
структуры, семантического и формального механизма-фразеологичности и совокупных стилистических свойств КФЕ.
Таким образом, повышенная структурно-семантическая эквивалентность наблюдается:
1) у компаративных ФЕ с компонентами-именами реалий и именами собственными; это кальки;
2) у компаративных ФЕ с лексемой-компонентом, наиболее частой в самостоятельном употреблении.
Структурно-семантическая эквивалентность:
1) близка к нулю у компаративных ФЕ, включающих национальные имена собственные и наименования национальных реалий;
2) близко к нулю у компаративных ФЕ, содержащих некротизмы - компоненты, не встречающиеся вне компаративных ФЕ;
3) низка у компаративных ФЕ, в состав которых входит просторечный компонент.
4) понижена у компаративных ФЕ, построенных из компонентов со слабой фразообразовательной активностью.
Мы приводим компаративные фразеологические единицы английского языка, имеющие эквивалент (адекватный фразеологический оборот) в хайдакском диалекте даргинского языка:
дарг. дях1иеан ц1уба - англ. as white as snow «белый как снег»; дарг. еаръаеан муриси - англ. sweet as honey «сладкий как мед»; дарг. мургьиеан лямц1бик1ули - англ. to glitter like gold «блестеть как золото»;
дарг. къаркъаван ч1умал - англ. as hard as rock «жесткий как камень»; дарг. лахьеагеан къумбик1ул - англ. as a dove « как голубка»; дарг.. ц1иц1бихъгеан чиберц1иели - англ. stick like a leech «пристать, как пиявка»
дарг..еякьлякъиеан п1ярик1ул - англ. chatter like a magpie «трещать как сорока»;
дарг. жаниеареан алаебиэс - англ. to wind round smth like a snake «обвиться как змея»;
дарг. гурдаеан г1ямултар - англ. as cunning as a fox «хитрый как лиса»; дарг. цураеан ц1ерхьли - англ. as fat as a pig «жирный как свинья»; Как показывают примеры, большинство английских компаративных ФЕ, имеющие эквивалент в даргинском языке, относятся к следующим тематическим группам: звери, птицы, природные явления, насекомые, вещества и их значения.
Образы одних животных употребляются в сравнениях часто ( осел, собака, волк), другие названия встречаются в единичных оборотах( овца, коза, корова). Одному животному приписываются самые разнообразные (истинные и ложные) качества.
Значительная часть даргинского фразеологического фонда имеет выход в интернациональный фонд, потому что «основные признаки, свойства, функции, присущие фразеологии разных языков, универсальны» [5, с. 266].
Библиографический список
«Наблюдения как над дагестанскими, так и над фразеологизмами генетически неродственных языков свидетельствуют, что между национальным и интернациональным нет непреодолимых границ» [3, с 135]. Интернациональный и межъязыковой статус фразеологизмов устанавливается сравнением их образности, на которой они базируются.
Аналоги, обнаруживаемые в различных территориально и генетически далеких друг от друга языках, особенно по отношении к компаративным ФЕ, нельзя считать только результатом заимствования, калькирования. В каждом языке действует такое явление, как независимое возникновение фразеологических параллелизмов, характеризующихся полным или частичным совпадением как плана содержания, так и плана выражения - основной путь становления интернациональной фразеологии.
Компаративные фразеологические единицы, имеющие аналоги (компаративные ФЕ, отличающиеся частично) наблюдаются в обоих языках. Здесь мы ставим знак приблизительного равенства:
Дарг хъараванруржуси « дрожать как фасоль на огне» = англ. to tremble like a leaf« дрожать как лист»;
дарг дугякьван усуси «спать как барсук» = англ. to bleed like a pig « спать как свинья»;
Данная группа компаративных ФЕ также многочисленна и данные компаративные ФЕ отражают в основном быт человека (семантические группы: звери, домашние животные, птицы, насекомые, вещества и их качества). Здесь в качестве аналога может выступить любой компонент компаративных ФЕ.
Среди КФЕ с названиями животных выделяются реальные и ирреальные сочетания. Реальные это сравнения, возникшие на основе традиционных представлений о том или другом животном. В реальных сравнениях отражены закономерности ассоциативных и логических связей и отношений.
Ирреальные сравнения отражают одну из закономерностей образования фразеологизмов: в таких сочетаниях находит свое отражение своеобразие видения явлений действительности, компаративные фразеологизмы данной группы отличаются большим национальным своеобразием.
Дух народа, его образное видение мира, опыт освоения природы и познания самого себя наиболее ярко отражается во фразеологических единицах, в частности в КФЕ с компонентами существительными, обозначающими понятия, связанные с религиозными верованиями и т. д.
Резюмируя вышеизложенное, отметим словами Э.М. Солодухо: «Независимое формирование многих ФЕ основывается на одинаковом переосмыслении исходных свободных сочетаний слов и детерминируется в значительной степени действий универсалий, которые в конечном итоге составляют две главные группы: лингвистические универсалии и универсалии человеческого существования» [5, с. 133]. Фразеология представляет собой лингвистическую универсалию. Универсальными являются и основные, присущие фразеологии, категории, явления, процессы, свойства. Они обусловливают возникновение и формирование межя-зыковой фразеологической общности.
1. Абдулкадырова П.М. Компаративные фразеологические единицы даргинского языка (на материале хайдакского диалекта) в сопоставлении с английским языком. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Махачкала, 2010.
2. Исаев М.И. Очерки по фразеологии осетинского языка. Орджоникидзе, 1964.
3. Исаев М.-Ш.А. Структура и семантика метафорических фразеологизмов даргинского языка. Исследования по общей и дагестанской фразеологии. Махачкала, 1989: 134 - 139.
4. Солодухо Э.М. Теория фразеологического сближения. Казань, 1989. References
1. Abdulkadyrova P.M. Komparativnye frazeologicheskie edinicy darginskogoyazyka (na materialehajdakskogo dialekta) vsopostavleniis anglijskimyazykom. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2010.
2. Isaev M.I. Ocherkipo frazeologiiosetinskogoyazyka. Ordzhonikidze, 1964.
3. Isaev M.-Sh.A. Struktura i semantika metaforicheskih frazeologizmov darginskogo yazyka. Issledovaniya po obschej i dagestanskoj frazeologii. Mahachkala, 1989: 134 - 139.
4. Soloduho 'E.M. Teoriya frazeologicheskogo sblizheniya. Kazan', 1989.
Статья поступила в редакцию 01.07.19
УДК 82.091
Perederii S.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Humanitarian and Pedagogical Academy V.I. Vernadsky Crimean Federal University
(Yalta, Russia), E-mail: [email protected]
EDGAR POE AND THE ORIGIN OF THE DETECTIVE GENRE: FROM ROMANTICISM TO THE PINNACLE OF ARTISTIC CRAFTSMANSHIP. The article analyses the origin of the detective genre taking into account the dominant specific features of E. Poe's literary style: the author - reader game based on a literary hoax and "game identity", experimenting with the form within the framework of the romantic tradition. The author concludes that E. Poe's work has become a fundamental basis for the formation and development of not only the classic detective story with an immanent logical, clear artistic structure, but also a detective story with elements of adventure literature, fiction, utopia. The continuity of spiritual, aesthetic, cultural principles, attitudes, especially mentality, national character, enshrined in the literary tradition, the unique artistic world of creative individuality of the writer were and remain the determining factors in the study of the nature of the detective.
Key words: romanticism, arabesque, archetype, genre, detective, national identity.
С.Н. Передерий, канд. филол. наук, ст. преп., Гуманитарно-педагогическая академия, Крымский федеральный университет им. В И. Вернадского,
г. Ялта, E-mail: [email protected]
ЭДГАР ПО И РОЖДЕНИЕ ДЕТЕКТИВА: ОТ РОМАНТИЗМА К ВЕРШИНАМ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МАСТЕРСТВА
В статье рождение детектива анализируется с учётом определяющих специфических доминант художественного стиля Э. По: авторская игра с читателем, основанная на литературной мистификации и «игровой идентичности», экспериментирование с формой в границах романтической жанровой традиции. Автор делает вывод о том, что творчество Э. По стало фундаментальной основой для становления и развития не только классического детектива с имманентно логической, чёткой художественной структурой, но и детектива с элементами приключенческой литературы, фантастики, утопии. Преемственность духовных, эстетических, культурных принципов, установок, особенности менталитета, национального характера, закрепленные в литературной традиции, неповторимый художественный мир творческой индивидуальности писателя были и остаются определяющими факторами в процессе исследования природы детектива.
Ключевые слова: романтизм, арабеск, архетип, жанр, детектив, национальная идентичность.
Введение
В даной статье показано становление и развитие классического детектива [1 - 10]. Прежде всего, рассмотрена роль в этом процессе Эдгара Алана По.
Многие исследователи, рассуждая о древних источниках, повлиявших на рождение жанра детектива, вспоминают «Царя Эдипа» Софокла. В образе Эдипа слился воедино личностный и вневременной, общечеловеческий смысл, приближаясь к архетипичности, универсальной этической значимости.
Примечательно, что имя героя этой трагедии появляется в новелле Э. По «Thou Art the Man» (1844): «Мне предстоит сейчас, сыграв роль Эдипа, разгадать загадку Рэттлборо. Я намерен открыть вам - ибо, кроме меня, этого никто не может сделать, - секрет хитроумной выдумки, без которой не бывать бы чуду в Рэттлборо - чуду единственному и неповторимому, истинному, общепризнанному, бесспорному и неоспоримому чуду...» [9, с. 541].
Новелла была опубликована в журнале «Godey's Magazine and Lady's Book» в 1844 году, а на русском языке впервые появилась в России в 1874 году под названием «Труп-обличитель». Позже произведение публиковалось под названием «Ты еси муж, сотворивый сие!». Таким образом, новое название произведения дополнило отголоски древнего мифа глубинными оттенками библейских мотивов. Определяющим принципом художественного отбора становятся для По не внешние черты мифологической личности, а способ мышления, доминирующая идея, отражающая вневременное, общечеловеское значение нравственных переживаний человека в роковые периоды бытия.
Основное содержание статьи
В творчестве знаменитого американского поэта и прозаика, литературного критика, выдающегося представителя американского романтизма Эдгара Алана По утверждаются каноны классического детектива. Отсчет в развитии популярного жанра начинают с появления в 1841 году в филадельфийском журнале «Graham's Lady's and Gentlemen's magazine» его новеллы «The Murders in the Rue Morgue» («Убийства на улице Морг»), в основе которой - один из самых интригующих сюжетных элементов детективной истории - «тайна закрытой комнаты». Следующая новелла «The Mystery of Marie Roget» («Тайна Мари Роже», 1842 - 1843) утверждает высокий статус детектива, вооруженного четкой логикой детективного расследования, и побуждает читателя принять участие в интеллектуальном соревновании с ним. В новелле «The Purloined Letter» («Похищенное письмо», 1844 - 1845) невероятная версия оказывается верной. Все эти новеллы представляют своеобразную трилогию «tales of ratiocination» («логических рассказов») с романтическим героем Огюстом Дюпеном. Появление их абсолютно соответствует творческим принципам Э. По, ведь завершенность композиции произведения, гармоническое сочетание замысла и развязки, формирование целостности впечатления, достижение «тотального эффекта» были для писателя определяющими.
К списку детективных произведений Э. По причисляют и две новеллы: «The Gold-Bug» («Золотой жук»,1843), в основе которой - расшифровка криптограммы, а также вышеупомянутую новеллу «Thou Art the Man». В последней детективный сюжет - в обрамлении библейской притчи о потере человеком моральных ценностей и готовности совершить преступление.
Детективный сюжет Э. По выстраивает так, чтобы дать возможность вдумчивому читателю создать целый спектр эмоциональных и интеллектуальных ожиданий, найти свой способ расследования преступления. Писатель не пытается завуалировать факты, связанные с расследованием, вместе с тем, стремится не только удивить читателя темой загадочного преступления или неожиданной разязкой (подозреваемый оказывается невиновным), а изменить привычное отношение к проблемам преступности. Э. По в своих детективных произведениях указывал на постоянную опасность, подстерегающую человека - прежде всего, потерю им духовных ориентиров, сочувствия, милосердия в границах сложного, жестокого, несовершенного окружающего мира.
Современные исследователи творчества Э. По стараются выделить особую роль интеллекта в границах напряженных внутренних действий героя-детектива. Л. Дученко в кандидатской диссертации «Жанрово-лингвистические особенности темпорально-повествовательной структуры художественного текста (на материале англоязычной детективной прозы ХХ столетия)» (2003) утверждает, что Шевалье Огюст Дюпен был первым персонажем-расследователем в мировой литературе [5, с. 25]. Известный венгерский исследователь Тибор Кестхейи нашел подобного героя в древней китайской литературе: «В мировой литера-
туре первым великим детективом был не Огюст Дюпен и не Шерлок Холмс, а китайский судья Ди. О нем написано множество историй (личность эта историческая, настоящее его имя Ти Жен-чи, жил он в 630 - 700 годах нашей эры)» [6, с. 38 - 39].
Ученый выделяет два определяющих признака деяльности китайского детектива: он всегда выступает в роли судьи, а также разгадывыает тайны одновременно трех-четырех преступлений, ведь и на самом деле в Китайской империи районный судья занимался сразу несколькими делами (взимал налоги, вел учет землевладений, регистрировал рождения, браки и т. п.).
Ю. Ковалев, размышляя о пафосе детективных рассказов По, подчеркивает: «следует признать, что он не только в раскрытии тайны. Блистательное решение загадки демонстрирует красоту и огромные возможности разума, торжествующего над анархическим миром «необъяснимого». Детективные рассказы По - это гимн интеллекту» [8, с. 221].
Тибор Кестхейи считает, что от загадки, представленной в экспозиции, мы вместе с детективом «отправляемся в прошлое, в неизвестность, чтобы реконструировать уже разыгравшиеся действия. Поэтому детектив можно назвать пророком прошлого» [6, с. 211]. С вышеупомянутыми определениями можно было бы согласиться, правда, добавив: рассказы Э. По - гимн не только интеллекту, а и вдохновению, красоте, нравственным ценностям, т. е. всем составляющим его эстетической концепции. Да, детектив, возможно, пророк прошлого, но всегда - во имя будущего, ведь победы детектива и поражения преступника - это, быть может, сигнал свыше, и, безусловно, возможность переосмыслить духовные ценности для тех, кто не устоял перед пороками, искушениями, соблазнами. Возникает ситуация нового нравственного выбора, когда, переживая внутреннюю драму, преступник может вспомнить: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе: где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. 6; 19-20). Нет ничего утопического в формировании нового морального выбора: «Ибо где сокровище ваше - там будет и сердце ваше» (Мф. 6; 21), и осознание этого может снова восстановить разорванную связь с Богом и людьми.
В русской литературе особенно ярко глубину религиозной веры, её красоту и способность восстанавливать человеческие связи и объединять людей, передавая любовь и добро из поколения в поколение, отразил в своем творчестве Ф. М. Достоевский. Профессор университета Беркли Джоан Делани Гроссман в своей книге «Эдгар Аллан По в России: Легенда и литературное влияние» (1998) указывает: «Для русской критики имя По нередко служило отправной точкой для определения других явлений в литературе. Новому течению или автору отводили место в зависимости от их отношения к таким именам , как По. Гофман, Бодлер, Нерваль, позднее - По, Киплинг Стивенсон, Джек Лондон или - По, Жюль Верн, Г Дж.Уэллс и Конан Дойль. Кое-кто поговаривал о линии По - Достоевский» [3; 6].
Основания говорить об этой линии давал сам Ф. М. Достоевский. В 1861 году в предисловии к публикации «Три рассказа Эдгара Поэ» он анализирует специфическую черту фантастических элементов американского писателя: «Эдгар Поэ только допускает внешнюю возможность неестественного события, (доказывая, впрочем, его возможность, а иногда даже чрезвычайно хитро) и, допустив это событие, во всем остальном совершенно верен действительности» [4, с. 88]. Достоевский сосредоточил внимание на том, что По отображает исключительную действительность, погружает героев в исключительное внешнее или психологическое состояние, с поражающей проницательностью и верностью раскрывая душу человека. Русский писатель также отметил черту, которая решительно отличает По от других писателей, а именно: силу воображения и подробностей, которые делают действительными казалось бы невозможные события. Достоевский убежден: эта черта присутствует в рассказах о потерянном письме, об убийстве, совершенном в Париже орангутангом, о найденном кладе и других. Размышления рецензента завершаются выводом о том, что если у Э. По «и есть фантастичность, то какая-то материальная, если б только можно было так выразиться. Видно, что он вполне американец, даже в самых фантастических своих произведениях» [4, с. 89]. Более точное и целостное представление о национальных признаках произведений, разумеется, дает оценка всего творчества, а также авторские установки, принципы, представленные в литературно-критических работах Э. По.
В статье «Душа писателя» (1909) ценитель и почитатель творчества Э. По русский поэт А. Блок подчеркивал: «Писатель - растение многолетнее. Как у ириса или у лилии росту стеблей и листьев сопутствует периодическое развитие корневых клубней, - так душа писателя расширяется и развивается периодами, а творения его - только внешние результаты подземного роста души» (курсив наш - С. П.)» [1, с. 369-370]. Э. По всегда оценивал поэзию как самую глубокую и изначальную силу жизни. Поэтому неудивительно, что ранний период творчества начинается с попыток реализовать себя в безграничном мире поэзии. Т. Кестхейи мудро утверждал: стихотворения и новеллы Э. По доказывают, что он «мог гарцевать одновременно на двух пегасах: на черном рысаке страха, темных страстей и кошмарных тайн он сидел с той же уверенностью, как и на воображаемом скакуне, мчащемся к аргументам чистой логики, к спасительному свету разума» [6, с. 49].
Правда, следует подчеркнуть, что все же первым автор оседлал пегаса страха и страстей. Об этом свидетельствуют такие произведения: «MS. Found in a Bottle» («Рукопись, найденная в бутылке», 1833) «The Unparalleled Adventures of One Hans Pfaall» («Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля», 1835). «Berenica» («Береника», 1835) «Four Beasts in One» («Четыре зверя в одном», 1836), «Mystification» («Мистификация», 1837) «Ligeia» («Лигейя», 1838) «William Wilson» («Вильям Вильсон», 1839) «The Man That Was Used Up» («Человек, которого изрубили в куски», 1839) «The Fall of the House of Usher» («Падение дома Ашеров», 1839), «Conversation of Eiros and Charmion» и другие. В этих произведениях причудливо переплетаются реальное и невозможное, и эта черта («арабеск») становится постоянной. Повляются в его творчестве, кроме психологических и мистических рассказов, философский трактат «Эврика» (1848), в котором автор стремился выразить материальную и духовную сущность Вселенной, утопический рассказ-эссе «MellontaTauta» (1848), в котором современность оценивается с позиций 2848 года. Отражение многообразия всего мира, а также сложные поиски гармонии в нем отразили неизбежные противоречия в мировоззрении и восприятии американского писателя. В новелле «Тайна Мари Роже» он демонстрирует элементы деистических представлений: «В моей душе вера в сверхъестественное как-то не укоренилась. Природа и ее Творец - не одно и то же, и люди мыслящие не станут с этим спорить. Столь же бесспорно и то,
Библиографический список
что второй из них, сотворивший первую, мог бы при желании, диктовать ей свою волю и преображать ее.
«Тот факт, что По жил в первой половине Х1Х века, не менее изумителен, чем тот, что испанский художник Гойя жил в конце XVIII века. Произведения По созданы как будто в наше время, при этом охват его творчества так широк, что едва ли правильно считать его родоначальником так называемого символизма. «Повлияв на поэзию Бодлера, Малларме, Россетти, Эдгар По имеет, кроме того, отношение к нескольким широким руслам литературы XIX века», - утверждал А. Блок в рецензии на собрание сочинений Э. По в переводе К. Бальмонта в 1906 году. Среди писателей, родственных великому романтику, Блок называет имена Жюля Верна, Уэллса, а также Достоевского [2, с. 617]. Многие исследователи указывали на постоянный интерес великого русского писателя к Эдгару По. Некоторые художественные приемы, стилевые особенности свидетельствуют об эстетической близости выдающихся художников. Например, Е. Кийко акцентирует внимание на сходстве манеры воспроизведения психологических состояний героев во «Сне смешного человека» Ф. Достоевского и «Месмериче-ском откровении», а также «Повести Скалистых гор» Э. По [7, с. 258]. Вспоминая 9 главу 11 книги романа «Братья Карамазовы» «Черт. Кошмар Ивана Федоровича», Кийко указывает на близость фантастических элементов, представленных в рассказе Э. По «Ангел необъяснимого» [7, с. 261-262]. Ф. Достоевский и Э. По придавали особое значение точности деталей, «силе подробностей». Раскрывая трагичность и несовершенство современной действительности, оба писателя не выстраивают непреодолимую стену между героями с разными позициями. Они также выделяются, как творческие личности, опередившие свое время.
Выводы
Творчество Э. По стало фундаментальной основой для становления и развития не только классического детектива с имманентно логической, четкой художественной структурой, но и детектива с элементами приключенческой литературы, фантастики, утопии. Преемственность духовных, эстетических, культурных принципов, установок, особенности менталитета, национального характера, закрепленные в литературной традиции, неповторимый художественный мир творческой индивидуальности писателя были и остаются определяющими факторами в процессе исследования природы детектива.
1. Блок А.А. Душа писателя. Собрание сочинений: В 8-ми томах. Т. 5. Проза. 1903 - 1917. Москва-Ленинград, 1962: 367 - 371.
2. Блок А.А. Рецензия. Пер. К. Бальмонта. Т. 2. Собрание сочинений: В 8-ми томах. Т.5. Проза. 1903 - 1917. Москва-Ленинград, 1962: 617 - 618.
3. Гроссман Д.Д. Эдгар Аллан По в России: Легенда и литературное влияние. Санкт-Петербург, 1998.
4. Достоевский Ф.М. Предисловие к публикации «Три рассказа Элгара По». Полное собрание сочинений: В 30-ти томах. Т. 19. Статьи и заметки. 1861. Ленинград, 1979: 88 - 89.
5. Дученко Л.В. Жанроео-лингвистические особенности темпорально-повествовательной структуры художественного текста (на материале англоязычной детективной прозы 20столетия). Диссертация ....кандидата филологических наук. Одесса, 2003.
6. Кестхейи Т. Анатомия детектива. Перевод с венг. Е. Тумаркиной; предисловие Г. Анджапаридзе]. Тибор Кестхейи. Будапешт: Корвина, 1989.
7. Кийко Е.И. К творческой истории «Братьев Карамазовых». 1. Реализм фантастического в главе «Черт. Кошмар Ивана Федоровича» и Эдгар По. Ленинград, 1985.
8. Ковалев Ю.В. Эдгар Аллан По. Новеллист и поэт: монография. Лениград, 1984.
9. По Э.А. Полное собрание рассказов. Ред. Е.А. Елистратова. Москва, 1970.
10. По Э.А. Стихотворения. Рассказы. Эссе. Пер. с английского. Москва, 1999.
References
1. Blok A.A. Dusha pisatelya. Sobranie sochinenij: V 8-mi tomah. T. 5. Proza. 1903 - 1917. Moskva-Leningrad, 1962: 367 - 371.
2. Blok A.A. Recenziya. Per. K. Bal'monta. T. 2. Sobranie sochinenij: V 8-mi tomah. T.5. Proza. 1903 - 1917. Moskva-Leningrad, 1962: 617 - 618.
3. Grossman D.D. 'Edgar Allan Po v Rossii: Legenda i literaturnoe vliyanie. Sankt-Peterburg, 1998.
4. Dostoevskij F.M. Predislovie k publikacii «Tri rasskaza 'Elgara Po». Polnoe sobranie sochinenij: V 30-ti tomah. T. 19. Stat'i i zametki. 1861. Leningrad, 1979: 88 - 89.
5. Duchenko L.V. Zhanrovo-lingvisticheskie osobennosti temporal'no-povestvovatel'noj struktury hudozhestvennogo teksta (na materiale angloyazychnoj detektivnoj prozy 20stoletiya). Dissertaciya ....kandidatafilologicheskih nauk. Odessa, 2003.
6. Kestheji T. Anatomiya detektiva. Perevod s veng. E. Tumarkinoj; predislovie G. Andzhaparidze]. Tibor Kestheji. Budapesht: Korvina, 1989.
7. Kijko E.I. K tvorcheskoj istorii «Brat'ev Karamazovyh». 1. Realizm fantasticheskogo v glave «Chert. Koshmar Ivana Fedorovicha» i 'Edgar Po. Leningrad, 1985.
8. Kovalev Yu.V. 'Edgar Allan Po. Novellist ipo'et: monografiya. Lenigrad, 1984.
9. Po 'E.A. Polnoe sobranie rasskazov. Red. E.A. Elistratova. Moskva, 1970.
10. Po 'E.A. Stihotvoreniya. Rasskazy. 'Esse. Per. s anglijskogo. Moskva, 1999.
Статья поступила в редакцию 22.06.19
УДК 8; 81-26: 347.78.034
Rogovets A.S., postgraduate, Department of Foreign Languages Teaching Theory, M.V. Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
INDIAN ENGLISH ADDRESS FORMS AS A TRANSLATION PROBLEM. The article discusses national and cultural features of Indian English address forms in the context of their translation into Russian. The idea of such an analysis arises in connection with the development of the theory of English language variation (World English paradigm), as well as due to the lack of scientific research of the problem of translating vocatives. Based on the materials of literary works of Indian bilingual writers, the article presents the ways of addressing a person politely in Indian English, analyzes their specificity and relationship with the Indian social and cultural reality, presents their classification depending on the situations in which they are used, and highlights the most often used translation techniques for rendering address forms into Russian (transliteration/ transcription, explication and modulation).
Key words: language's variant, Indian English, addressing, translation of addressing forms, politeness, national and cultural features.
А.С. Роговец, аспирант каф. теории преподавания иностранных языков, МГУ им. М.В. Ломоносова, г. Москва,
E-mail: [email protected]
