CC BY
125
В. Г. Науменко ДЖОРДЖ ОРУЭЛЛ И АМЕРИКА
Чтобы понять авторскую индивидуальность Джорджа Оруэлла, нельзя обособлять писателя и его произведения от эпохи, с которой и в которой они движутся. Личность этого английского писателя невозможно представить вне его притяжения к Америке.
Дж. Оруэлл никогда в США не был, но среди его творческих ориентаций - ранний интерес к Г. Мелвиллу, У. Уитмену, Марку Твену, Дж. Лондону, Э. Синклеру, Г. Миллеру, постоянное внимание к концепциям профессоров американских университетов П. Дрюкера, Дж. Бернхема, Г. Струве, сотрудничество с известными журналами и редакциями газет, переписка с общественными деятелями. Наша задача -показать, как притягивались Оруэлл и Америка.
Америка помогала отбирать и накапливать необходимые факты для будущих открытий Дж. Оруэлла. Этот процесс начался у него еще в юности и продолжался до 1950 г., когда сам он стал открывателем, при этом опираясь на предшественников и современников. Собранное сохраняет свое место в его творческой практике: художника, документалиста, критика.
Ранним примером использования им опыта предшественников являются произведения Дж.Лондона, с точки зрения Дж. Оруэлла, «очень плодовитого и неровного писателя». Прежде всего это «Люди бездны», книга, не утратившая и в середине 40-х гг. «социологической ценности». Читая книгу Дж. Лондона, преодолевая через много лет круги парижского, а затем и лондонского ада, Дж. Оруэлл убеждался, что истинная картина бедности, бездомности все более ужасна, что жизнь каждого человека, будь то голодный иностранец в Париже или не менее голодный англичанин и американец в лондонских трущобах, их страдания и борьба - часть общей жизни и борьбы не только одного народа, одной страны. «Моя тема - бедность» (9, с. 114), напишет он в предисловии к французскому изданию первой своей книги «Down and Out in Paris and London» («Собачья жизнь в Париже и Лондоне») (1933). Образ двух городов соотносится здесь со сквозным образом жуткого
круга впечатлений от жизни бедняка в меблированных комнатах Парижа и трущобах Лондона - «тупике, подобном тюрьме». До Дж. Оруэлла Восточный Лондон был непригляден для Ч. Диккенса, автора «Очерков Боза». Дж. Лондону становилось до такой степени тесно в Ист-Сайде британской столицы, что он позволял себе делать передышки в исследованиях «бездны». В 30-е гг. в «Тропике Рака» Г. Миллера прозвучат слова: «В Париже можно жить - я точно установил - просто тоской и страданием» (2, с. 137).
В документальных книгах Дж. Оруэлла, ориентированных на литературные образцы, мы находим много самых обыкновенных людей, через которых постигается смысл происходившего в 30-е гг. Ценность «Собачьей жизни», как и «Людей бездны», в том, что они описывают безработных не из любопытства, а потому, что они все участники истории. В 24 главе «Собачьей жизни» Оруэлл скажет, что «сознательно обрек себя на нищету» и постарался вписаться в «несчастный класс». Став человеком «дна» сознательно, почти как Дж. Лондон, посчитавший своим долгом летом 1902 года опуститься на дно «бездны» как ее исследователь, Дж. Оруэлл убедился, что голод и отсутствие крова являются на рубеже 20-30-х гг. «хроническим состоянием». Вокруг него также колыхалось «огромное зловонное море», и если американский писатель назвал Лондон «городом-чудовищем», «социальным колодцем», где хозяева ночлежек, кабачков выкачивали из обездоленных деньги во имя Бога, то у Дж. Оруэлла хватает слов только для характеристики Парижа: город «вульгарен». После названия столицы Британской империи он ставит пробел (характерная особенность пространственной архитектоники текста).
«Собачья жизнь в Париже и Лондоне» - книга о желании в будущем протянуть бродягам руку, поделиться с ними всем, начиная с одежды. В этом Дж. Оруэлл видел свой долг человека, навсегда сохранившего в памяти слова Дж. Чосера: «Какое страшное страдание -бедность!» и на своем опыте убедившегося в правоте этих слов. В какой-то мере Дж. Лондон, «социалист с пиратскими задатками и образованием материалиста прошлого века», помог Дж.Оруэллу в решении глубоко личной проблемы, прекрасно понятой В. А. Чаликовой: «Как ему, человеку из племени «сагибов», обращаться с «кули», не оскорбляя их и не получая оскорблений, как избавиться от вины перед ними за то, что дано ему его происхождением, и вместе с тем, как
получить то, что дано им их происхождением, - «теплоту рабочего братства, уют и ясность простых отношений (7, с. 142). В суждениях Дж. Оруэлла о социализме всегда присутствует нравственный план: он признавал веру «добрых и слабых», но не принимал социализма с середины 1937 г. - после Испании. Духовная драма Дж. Оруэлла была порождением и отражением конфликтной исторической эпохи 30-х гг., когда фашизм становился все агрессивнее, а социализм в процессе практики оказывается антиутопией. В отличие от многих соотечественников-марксистов и либералов - Дж. Оруэлл не захочет примириться с террором: «чистками», тайной полицией, тюрьмами, казнями без суда. В эссе «Во чреве кита» он почти убежденно выскажется: «Мы вступаем в эру тоталитарных диктатур, в эпоху, когда свободная мысль сначала станет смертельным грехом, а потом бессмысленной абстракцией» (3, с. 152). В сути авторитарной власти Дж. Оруэллу поможет разобраться антикапиталистическая дистопия Дж. Лондона «Железная пята» - «один из источников» его последнего романа «1984». Почти за полвека до него Дж. Лондон понял, в какую беду ввергает страх, внушаемый Олигархами, опирающимися на армию Наемников. Дж. Оруэлл в 1945 г. сказал, что «Лондону нет равных в описании жестокости, собственно говоря, жестокость Природы или же современной жизни и есть его главная тема» (4, с. 268). Отметив в «Предисловии к сборнику Джека Лондона «Любовь к жизни» и другие рассказы», что «после 1933 года его репутация скакнула вверх благодаря «Железной пяте», написанной еще в 1907-м и в определенном смысле предсказывающей фашизм», Джордж Оруэлл утверждал, что «Железная пята» - неважная книга и содержащиеся в ней мрачные пророчества в целом не сбылись» (4, с. 268). Однако что-то заставило будущего автора «1984» подчеркнуть, что «в некоторых отношениях он (Лондон) был гораздо более прав, чем все другие прорицатели» (имелись в виду сочинения О. Хаксли «О дивный мир» и Г. Уэллса «Образ надвигающегося мира»). Статья Дж. Оруэлла называлась «Уэллс, Гитлер и Всемирное государство».
Проницательность Дж. Лондона в начале века проявилась «в описании подпольной борьбы против диктатуры, причем некоторые подробности он предвидел прямо-таки с поразительной точностью -таково, например, его предвидение особого ужаса тоталитарного государства, заключающееся в том, что подозреваемые враги режима
просто-напросто исчезают. Главное же достоинство книги - в мысли, что капиталистическое общество отнюдь не погибнет из-за собственных «противоречий», что, напротив, господствующий класс, поступаясь многими привилегиями ради сохранения своего положения, будет способен объединиться в гигантскую корпорацию и даже создать некоторую извращенную форму социализма» (4, с. 268). Многие отрывки из романа Дж. Лондона, где говорится, что сила Железной пяты не в системе подкупа и наказаний, а в уверенности в своей правоте, показали Дж. Оруэллу, «как глубоко проник Лондон в природу и психологию правящего класса, точнее, в те его характеристики, которыми он должен обладать, чтобы удержать власть». Знакомство со сталинской и гитлеровской политическими моделями помогло писателю показать новую социальную организацию (Внутреннюю партию), новый тип жертвы, новый тип палача - «нормального» бюрократа, не собственника, а интеллектуала, который, согласно определению американского критика Л. Триллинга, относился к «новой аристократии бюрократов, специалистов, руководителей профсоюзов, экспертов общественного мнения, социологов, учителей и профессиональных политиков» (5, с. 184). Это художественное открытие вслед за Л. Триллингом назовет уникальным В. А. Чаликова в беседе с В.Н. Недошивиным во время одной из радиопередач 1991 г.
Ранними примерами интереса Оруэлла к творчеству современных американских писателей стали «Тропик Рака» и «Черная весна» Г. Миллера, который всю жизнь считал Оруэлла «глупым идеалистом» и человеком принципа, очень скучным именно на этом основании (8, с. 146). Оруэлл в Г. Миллере увидел автора, шедшего «от жизни, а не от умозрительных идей» (А.М. Зверев). В рецензиях на «Тропик рака» (1935), «Черную весну» (1936), в блестящем эссе «Во чреве кита» (1940) Оруэлл подчеркнул, что образами бедных изгнанников - американцев Г. Миллер указал другим художникам (например, Анаис Нин) путь честного отражения жизни. Близость Г. Миллера Дж. Джойсу, по мнению Дж. Оруэлла, заключается в том, что он «знает про вас все, хотя никогда о вас не слышал», к Т. С. Элиоту - в интересе к человеку с улицы, терзающемуся сомнениями. Это отличает Г. Миллера от многих писателей его эпохи.
«Тропик Рака», «автобиография в форме романа», «не совсем обычная история американского Парижа», замечателен, по Оруэллу,
«именно банальностью материала»; в «Черной весне» ему слышится «дружелюбный, чистосердечный голос американца, который не собирается читать вам мораль, но исподволь внушает вам ощущение, что все мы очень похожи друг на друга». Неординарность Г. Миллера, в том, что в годы, когда пристальное внимание к внутренней жизни человека было не в моде, он «обратился к реальности человеческой души, представленной на всеобщее обозрение», изображал обыденные чувства, а не исследовал механизмы сознания. Важно подчеркнуть также, что Г. Миллер взят под защиту Дж. Оруэллом и как писатель, в чьих книгах, особенно в «Черной весне», «тот английский, на котором говорят без страха, т.е. не боясь риторики, экзотичных или поэтических слов» (3, с. 123). «Плавная, насыщенная, ритмичная проза нечто совсем другое, чем модный сегодня жаргон посетителей закусочной или плоская, избегающая всякого риска официальная речь, отмечает он.
Годы Великой депрессии в США и войны в Испании оставили неизгладимый след не только в памяти, но и в убеждениях английских и американских художников слова. Депрессия вообще заставила многих американцев усомниться в либеральном гуманизме как философии жизни. «Тропик рака», «Черная весна» раскрыли Дж. Оруэллу смысл позиции Г. Миллера, пассивно приемлющего зло, как пример современного аморализма. «Квиетизм, в котором Оруэлл верно разглядел кредо Миллера, - пишет А.М. Зверев, - способен стать пусть жалкой, но защитой, если писатель стиснут удавками запретов, однако, сделавшись для художника программной установкой, означал бы творческое самоубийство. Он бесперспективен по сути» (1, с. 119). В поисках «достойной писателя позиции в условиях драматических» Оруэлл не приемлет избранный Г. Миллером путь. Говоря о близости Г. Миллера к Уитмену, он замечает: «Уитмен творил в стране невиданного процветания и, что еще важнее, в стране, где свобода была не просто словом. В Америке середины XIX века люди ощущали себя свободными и равными» (3, с. 125). Г. Миллер же приемлет «прежде всего не Америку, а это древнее нагромождение костей - Европу и эпоху страха, тирании и запретов» (там же). Он в целом готов проглотить все в «угасающем мире», который существенно отличается от уитменовского: концлагеря, резиновые дубинки, Гитлера, Сталина, бомбы, путчи, лозунги, провокаторов, тайные тюрьмы, политические убийства и многое-многое другое. Именно отсюда, по Оруэллу, проистекает
миллеровское увлечение непристойностью и грязью оборотной стороны жизни: «Принять цивилизацию как она есть фактически означает примириться с разложением» (3, с. 126). Пассивное отношение к жизни и позволило Г.Миллеру «близко подойти к обыкновенному человеку, ведь обыкновенный человек тоже пассивен». «Творчество Миллера - голос из толпы, голос отверженных, голос из вагона 3-го класса, голос обыкновенного далекого от политики, чуждого морализма, пассивного человека». Очень по-оруэлловски звучат последние строки эссе, в котором дан анализ литературы 20-30-х гг.: «Миллер совершил главный поступок - став Ионой, он дал проглотить себя, оставаясь безучастным, приемля» (3, с. 148). Само наличие таких мыслей есть молчаливое напоминание о том, что мир глубже и значительнее, чем пессимистическое представление о нем.
К.Г. Раушнингу, П. Дрюкеру, Дж. Бернхему, Ф. Вуату, отрицающим разницу между нацистским и советским режимами, Дж. Оруэлл отнесся по-разному: если концепцию Ф. Вуата, изложенную в книге «Unto Caesar» («К Цезарю», 1938), он воспринял как упрощенную, но полезную критику утопии, то Дж. Бернхем «потряс и ужаснул его» (В.А. Чаликова). Критика его книги «The Managerial Revolution» («Революция управляющих», 1941) - самый драматический эпизод борьбы Оруэлла с «антиутопической мизантропией его современников». О труде Дж. Бернхема, профессора философии из Чикаго, он упоминал в газете «Tribune» в рубрике «As I Please» («Я думаю так», 1944 г.), в эссе «You and the Atom Bomb» («Вы и атомная бомба», 1945) и «Burnham's View of the Contemporary World Struggle» («Бернхемовский взгляд на "Современную мировую борьбу"»,1946). Эссе «James Burnham and Managerial Revolution» было опубликовано в 1946 г. Под названием «Second Thoughts on James Burnham» («Возвращаясь к Джеймсу Бернхему») и в 1947 г. - в Чикаго под названием «James Burnham». Бернхемовская формула «капитализм и социализм по сути равны» согласовалась с размышлениями Дж. Оруэлла о тоталитарных режимах. Оруэлловская концепция тоталитаризма (т.е., что сталинизм и нацизм имеют общие черты) сложилась не сразу. В 1936 г. в рецензии на книгу Ф. Хендерсона «The Novel Today» («Роман сегодня») он назвал «вульгарной ложью очень популярное среди определенной части британской интеллигенции мнение, что «коммунизм и фашизм - одно и то же» (9, с. 259). Какая это «часть интеллигенции»,
Дж.Оруэлл подробно расскажет в 1944 г. в материале «Я думаю так», говоря о том, что такое фашизм. Впервые он сформулировал концепцию тоталитаризма после бегства из Испании. Уже в «Памяти Каталонии» (1938) он уравнивает коммунизм и фашизм в поклонении власти, а в эссе «Англичане», написанном в 1944 г., называет их «безжалостными идеологиями континента», которые англичане в большинстве своем не приняли. Отвечая в эссе «Возвращаясь к Дж. Бернхему» на вопрос , что такое капитализм - путь к олигархии или подлинной демократии, -Дж. Оруэлл подчеркнул, что политическая теория американца Дж. Бернхема основывалась на обозначенной выше позиции, и предсказал, что «русский режим разрушит сам себя», как саморазрушился нацистский режим, преступный и абсурдный (10, с. 180). Таким образом, оруэлловская концепция возникла за полтора десятилетия до того, как «открыли теорию тоталитаризма и детально ее разработали ученые-политологи Х. Арендт, К. Фридрих и З. Бжезинский. Знакомство и полемика с теоретической деятельностью Дж. Бернхема и других американских авторов «консервативной тенденции» сделали возможными художественные открытия Дж. Оруэлла в «1984» и прежде всего определили новизну образа Великого инквизитора О'Брайена.
Часть «американского наследия» Дж. Оруэлла составляют «Лондонские письма», которые в 1941-1946 гг. он почти регулярно посылал в «Partisan review» - наиболее влиятельный левый литературный журнал, основанный в 1934 г. «Клубом Джона Рида». 15 писем, написанных в полемической манере, показывали американскому читателю интеллектуальную жизнь Англии и Европы военного времени и первого года после V-Day, который сам Джордж Оруэлл встретил во Франции. С апреля 1947 г. Дж.Оруэлл писал статьи в журналы «New Yorker», «New York Times», «Book Review». В журнале «Politics and Letters» публикуются две его знаменитые статьи «Писатели и Левиафан» и «George Gissing» («Джордж Гиссинг»). По ним можно судить о том, что искал Дж. Оруэлл, над чем размышлял.
Творческим импульсом для художественно-общественной деятельности Дж. Оруэлла в 40-е гг. была переписка с американскими писателями, критиками, политическими деятелями. Заслуживает внимания его письмо Г. Струве, в котором он благодарит автора книги «25 лет советской русской литературы» за присылку ее и поддержание в нем интереса к роману «Мы» Е.И. Замятина. В том же письме он
сообщает о замысле «Скотного двора» В 1948 г. Дж. Оруэлл говорит Г. Струве о своем намерении написать статью о Е.И. Замятине для «Литературного приложения» к газете «Таймс» и о плане публикации его книг в Англии. Кроме того, также важен для понимания дистопии «1984» ответ Дж. Оруэлла американскому профсоюзному деятелю Ф. Хенсону на вопрос об идейном смысле книги: «Мой роман не направлен против социализма или британской лейбористской партии (я за нее голосую), но против тех извращений централизованной экономики, которым она подвержена и которые уже частично реализованы в коммунизме и фашизме. Я не убежден, что общество такого рода обязательно должно возникнуть, но я убежден (учитывая, разумеется, что моя книга - сатира), что нечто в этом роде может быть. Я убежден также, что тоталитарная идея живет в сознании интеллектуалов везде, и я попытался проследить эту идею до логического конца. Действие книги я поместил в Англию, чтобы подчеркнуть, что англоязычные нации ничем не лучше других и что тоталитаризм, если с ним не бороться, может победить повсюду» (6, с. 357)
Линии тяготения к Америке - критическая, документальная, художественная - сближаются, переплетаются в творческом мире Дж. Оруэлла, но остаются при этом достаточно самостоятельными. Устойчиво сохраняется внимание к среднему человеку. Эссе Дж. Оруэлла о Г. Миллере, творческие портреты Марка Твена и Дж. Лондона, мысли о Г. Мелвилле, Н. Готорне, Г. Бичер-Стоу, «пролетарском писателе» Э. Синклере, об американских фильмах эпохи войны - блестящий вклад не только в английскую, но и в американскую критику ХХ века.
Список литературы
1. Зверев А.М. Вступительная статья к эссе Оруэлла «Во чреве кита// Вопр.лит. - М., 1990.
- Вып. 3. - С. 115-119.
2. Миллер Г. Тропик Рака. - М., 1992. - 238 с.
3. Оруэлл Дж. Во чреве кита // Вопр.лит. - М., 1990. - Вып 3. - С. 119-153.
4. Оруэлл Дж. Предисловие к сборнику Джека Лондона «Любовь к жизни» и другие
рассказы // Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. - М., 1989. - С. 267-274.
5. Социально-философские аспекты современного либерализма. Реф.сб. - М., 1986. -
С. 176-189.
6. Чаликова В.А. Комментарии к роману «1984» // Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. -
М., 1989. - С. 356-376.
7. Чаликова В.А. Утопический роман: жанровые и автобиографические источники
современных антиутопий и дистопий // Чаликова В.Утопия и культура. Эссе разных лет. - М., 1992. - Т. 1. - С. 22.-104.
8. The Art of Fiction. Henry Miller// Paris Review. - L., 1962. - № 28. - P. 129-159.
9. The Collected Essays, Journalism and Letters of George Orwell by S. Orwell and J. Angus. -
N.Y. 1968. - Vol. 4: In Front Your Nose. 1945-1950. - 555p.
