CC BY
798
РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
УДК 332.1:330.3
К.С. Афанасьев
Джентрификация и реиндустриализация в развитии городской территории
В статье рассмотрены процессы трансформации современной городской территории, варианты использования территорий бывших промышленных предприятий и перспективы развития местной промышленности. На основе предпринятого анализа делается вывод о необходимости пересмотра промышленной политики на уровне города.
The article describes processes of transformation of a modern city's territory, some variants of usage of industrial objects' territory and prospects for the local industry development. The analysis results in the conclusion about the need for revising the urban industrial policy at the city's level.
Ключевые слова: джентрификация, реиндустриализация, постиндустриальная экономика, устойчивое развитие, редевелопмент промышленных зон, общественное городское планирование.
Key words: gentrification, re-industrialization, postindustrial economics, sustainable development, redevelopment of industrial objects' territory, community planning.
За последние 40-50 лет в развитии городских территорий утвердились две тенденции, ставшие актуальными для России начиная с 1990-х гг. Речь идет, прежде всего, о деиндустриализации (выводе промышленных объектов за черту города с последующей переориентацией освободившихся площадей под строительство жилой и коммерческой недвижимости) и джентрификации (повышении стоимости объектов недвижимости за счет преобразования и регенерации жилой среды вокруг и внутри зданий). При всей неоднозначности политических оценок вышеупомянутых процессов, рассматриваемых как итог развития неолиберализма в рамках постиндустриальной капиталистической системы [39, с. 80-81], можно, тем не менее, выделить устойчивое содержание, определяющее характер взаимодействия заинтересованных сторон в процессе принятия ключевых решений по вопросам социально-экономического развития территории.
© Афанасьев К.С., 2014
В рамках данной статьи деиндустриализация и джентрифика-ция рассматриваются нами в качестве преобладающего тренда городского развития, на смену которому приходит новый, связанный с возвращением промышленности в города (реиндустриализация) в новом качестве и с новыми характеристиками, способными обеспечить сбалансированное и устойчивое развитие городского хозяйственного комплекса.
Деиндустриализация как процесс, характерный для городов США и Западной Европы начиная с 1970-1980-х гг., был вызван следующими причинами, тесно связанными между собой:
• усилением международного разделения труда в результате глобализации экономики, и как следствие миграция рабочих мест в страны с более дешевой рабочей силой [25, с. 91; 9, с. 103-111];
• падением значения обрабатывающей промышленности и снижением конкурентоспособности основанной на ней национальной промышленной системы [23, с. 34-35; 20, с. 44-48];
• переориентация модели экономического развития развитых стран на сферу услуг и финансово-кредитную отрасль в качестве основных факторов роста экономики [11, с. 50-51].
Одним из следствий деиндустриализации городов является резкое сокращение рабочих мест и самих рабочих, депрессивное состояние экономики, безработица, падение объема реальных инвестиций. При этом, если в крупных («глобальных») городах, эффективно адаптировавшихся к новым условиям экономического развития, была возможна частичная или полная компенсация негативных последствий деиндустриализации за счет торговли, туризма, финансовых услуг, то в старых промышленных центрах, зависящих от одной отрасли (Лион, Манчестер, Шеффилд, Эссен, Детройт) или предприятия (моногорода), наблюдается картина не столь радужная.
В этих условиях в процессе принятия хозяйственных решений необходимо учитывать всю совокупность имеющихся и доступных ресурсов на уровне города, наиболее ценными среди которых являются здания и земля.
Упомянутый выше термин «джентрификация» (депМюа^оп) в буквальном переводе означает «облагораживание» (т. е. повышение уровня «престижности», привлекательности для проживания или коммерческой аренды) как отдельных помещений и зданий, так и целых районов, ранее считавшихся неблагополучными в социальном плане или ставших таковыми в результате объективных социально-экономических и природных процессов (депопуляция, снижение уровня материального благополучия населения, деиндустриализация, последствия стихийных бедствий). В европейских и американских городах этот процесс начался еще в 1960-е гг. и со-
провождался массовым переселением жителей из ставших престижными районов в пригороды или на городские окраины [31, с. 7]. Однако начиная с конца 1970-х гг. джентрификация захватила и заброшенные промышленные объекты. В этом случае во избежание терминологической путаницы исследователи говорят о редевелоп-менте (смене назначения участков земли) [43, с. 184-185], городской регенерации («возрождении» территорий через развитие общественных пространств) [42, с. 42-66] или городской рециркуляции (повторном использовании объектов недвижимости) [33, с. 474477; 40, с. 93-94].
Таким образом, процесс джентрификации городских территорий включал в себя следующие этапы.
Первый этап. В начале 1960-х годов ряд архитекторов при поддержке государства и городских властей разрабатывали проекты, связанные с расселением районов, характеризующихся низким уровнем жизни и высокой преступностью при отсутствии минимальных удобств для жителей [6, с. 366-371]. Речь шла, прежде всего, о так называемых гетто (местах компактного проживания расовых и национальных меньшинств), депрессивных территориях с неблагоприятной экономической и экологической обстановкой в домах массового заселения (фабричные общежития или целые поселки при промышленных объектах). Следствием этих инициатив явилось переселение жителей упомянутых выше районов в более комфортные условия, но с одновременной потерей пешеходной доступности рабочего места и разрастанием окраин и пригородов крупных и средних городов [8, с. 124-126]. Параллельно шла активная перепланировка и перестройка центральных районов города, сопровождавшаяся ростом стоимости жилья и арендной платы. Вследствие этого часть местных жителей вынуждена была также переселиться на периферию, но уже не по социальным, а по экономическим причинам, что, естественно, не могло не вызвать недовольства с их стороны [41, с. 327-330]. Подобные процессы в 19902000-е гг. наблюдались и в России, прежде всего - в Москве и Санкт-Петербурге, где обитатели общежитий и коммунальных квартир были переселены на окраины, а обладатели отдельной жилплощади были вынуждены от нее отказаться в пользу жилья с более гуманной квартирной платой, но с меньшей площадью и гораздо дальше от исторического центра города («если говорить о джентрификации в российских городах, то неолиберальные тенденции проявляются в них следующим образом: с одной стороны, государство устранилось от регуляции рынка недвижимости, с другой -социопространственная структура центра регулируется рынком» [24, с. 297]).
Вторым этапом повышения ценности недвижимости явилось движение «сквоттеров» (от англ. to squat - захватывать) и «лофте-ров» (от англ. loft - чердак, заброшенное место) в конце 1970-х гг. Суть данного явления - захват или аренда за символическую плату пустующих по тем или иным причинам помещений (квартир, домов или целых кварталов) с последующей капитализацией культурных и социальных активов, сформированных их обитателями. Действительно, вследствие перепланировки кварталов, массового оттока жителей (вследствие стихийных бедствий, экономического кризиса), незавершенности описанного выше процесса первичной джентри-фикации пустующие здания и помещения довольно быстро заселялись так называемой «богемой» - артистами, художниками, творческой молодежью, которые помимо собственно проживания организовывали мастерские, художественные галереи, ночные клубы, магазины художественной продукции, офисы малых предприятий. Впоследствии у мест «захвата» сформировалась собственная «аура», образ, имидж, способствующий росту цен на недвижимость в окружающих кварталах. Судьба захваченных помещений при этом была двоякой: или вытеснение творческого элемента через рост арендных ставок (вплоть до принудительного выселения), или ин-ституционализация пространств с приданием им официального статуса. Подобные процессы активно протекали в Чикаго, Нью-Йорке, Амстердаме, Восточном Берлине, Париже, а с конца 1980-х - и в российских городах [37, с. 254-255] (самым ярким примером здесь является Арт-Центр «Пушкинская 10» в Санкт-Петербурге).
Третий этап. С начала 1980-х гг. в результате описанной выше деиндустриализации экономики городов джентрификация охватывает и частично освобожденные промышленные площади. Так, предприятия сдавали в аренду часть площадей вследствие неполной загрузки производственных мощностей малым и средним предприятиям, впоследствии - непрофильным арендаторам. В отдельных случаях производственные цеха переделывались под жилые помещения и офисы (путем, например, разделения пространства на несколько уровней) с сохранением производственной эстетики, ставшей отдельным направлением дизайна интерьера (оголенная кирпичная кладка, элементы промышленного оборудования в декоре, металлические конструкции с заклепками и т. п.). Несмотря на функциональную ограниченность и невысокую транспортную доступность подобных помещений, стоимость аренды офиса или квартиры в стиле «лофт», в районе порта или промышленной застройки в 4-5 раз превышала средние расценки по городу [44, с. 224]. Таким образом, городские власти получали возможность смягчить и частично компенсировать последствия падения уровня развития промышленности для бюджета, рассматривая, тем не ме-
нее, этот процесс как временную и компромиссную меру. В России 1990-х гг. подобные процессы, к сожалению, сопровождались не постепенным, а чрезвычайно массовым падением производства и по своему содержанию близки скорее к следующему этапу джен-трификации.
Четвертый этап характеризуется изменением масштаба указанного процесса редевелопмента промышленных зон с конца 1980-х гг. Под снос, санацию, перестройку или перепрофилирование зданий попадают целые районы города с расположенными на них предприятиями. Главным активом для городских властей является земля под фабриками и заводами, стоимость которой в центре города весьма высока. В отдельных случаях возможно сохранение зданий и сооружений при условии их соответствия требованиям девелопера или застройщика и возможности регенерации окружающего пространства. Иначе говоря, если бывшее промышленное здание позволит повысить ценность новых объектов недвижимости района, оно будет сохранено. В противном случае неизбежно следует ликвидация строения, зачастую без оглядки на историческую и культурную ценность архитектурного сооружения. Данное явление активно поддерживается властью на национальном и городском уровне в рамках «новой промышленной политики», суть которой -вывод предприятий за черту города и формирование современных высокотехнологичных производств в рамках отраслевых промышленных кластеров. При этом наличие промышленных объектов в центре города рассматривается в качестве факторов, сдерживающих инвестиционную активность [14, с. 250-251]. Российская практика дает нам достаточно яркие примеры подобной промышленной политики, принимающей порой угрожающие масштабы для эконо-
w w www т л /к
мической устойчивости городской хозяйственной системы [19, с. 154-155].
Пятый этап джентрификации в развитых странах связан с переориентацией с начала 1990-х гг. целых промышленных городов и регионов в рамках стратегии интернационализации экономики и углубления международного разделения труда, в рамках которого крупные промышленные предприятия, ориентированные на местный или региональный рынок, уступают место сетевым производственным системам, основанным на гибком реагировании на потребности рынка, стоимость аренды земли и помещений, доступность рабочей силы [25, с. 145-149]. При этом предприятие способно достаточно быстро менять масштаб деятельности (от совокупности малых предприятий до крупных производственных образований), местоположение и налоговую резиденцию. Таким образом, в условиях подвижности и изменчивости производственной среды все большее значение для городов и регионов, таким обра-
зом, приобретает нематериальная составляющая экономики. При этом старая промышленная инфраструктура становится неотъемлемой составляющей «имиджа» территории, способствуя формированию «бренда» для привлечения туристов, жителей, рабочей силы и предпринимателей [29, с. 59-63]. Иначе говоря, эффективное освоение производственной специфики территории через освоение наследия индустриальной эпохи способно стать основой для успешного экономического развития городов и регионов в условиях глобализации [22, с. 30]. В качестве успешных примеров реализации «бренд»-стратегии на уровне города часто называют Лондон, Шеффилд, Роттердам, Эссен - города, успешно применившие принципы конверсии промышленного прошлого в привлекательный для инвесторов образ настоящего и будущего.
При рассмотрении современной джентрификации отдельного упоминания заслуживает культурное измерение описанных процессов, в названии которых все чаще используются словосочетания «творческие индустрии» (creative industries), «творческие кластеры» (creative cluster), «возрождение посредством культуры» (culture-led regeneration), вытекающие из общей концепции «креативного города» или «креативного квартала» (creative city). Данный аспект рассматриваемых явлений в городском развитии в современных условиях преобладает. В ряде стран созданы специализированные департаменты на национальном и городском уровне. В качестве примера можно привести Великобританию, где действует Департамент развития окружающей среды, транспорта и регионов (Department of environment, transport and the regions) и ряд правительственных инициатив по возрождению бывших промышленных городов, пришедших в упадок (Urban task force) [4, с. 205208]; Испанию, где силами подобных учреждений были реализованы проекты «возрождения через культуру» в Бильбао и Барселоне; США (Портленд, Новый Орлеан), и частично Россию, где подобные ведомства с переменным успехом действуют в Москве (Департамент культуры), Санкт-Петербурге (Комитет по инвестициям и стратегическим проектам во взаимодействии с Комитетом по культуре), Перми (Департамент культуры и молодежной политики Пермского края) [12, с. 135-137]. Объединяющей чертой культурных инициатив в рамках джентрификации является стремление внести разнообразие в социокультурное развитие территории и в рамках взаимодействия с собственниками земли и зданий, органами власти, местными сообществами решить ряд системных проблем, связанных с падением промышленного потенциала территории [3, с. 86-88].
Пустующие и неиспользуемые промышленные здания становятся объектом интереса со стороны молодёжи, инвесторов, малого и среднего бизнеса, становясь ключевыми факторами городского
развития. Похожие примеры «джентрификации через культуру» можно «обнаружить во многих городах во всем мире, и подобные начинания нельзя не признать эффективными, поскольку они становятся центрами притяжения для проектов дальнейшего развития, создавая месту позитивный, хорошо узнаваемый имидж, что привлекает инвесторов и нужный слой потенциальных клиентов» [15, с. 286]. При этом освоение промышленных зон само по себе (даже без значительного экономического эффекта) способно стать важной составляющей имиджа города или территории. Большинство деве-лоперов рассматривают развитие креативных кластеров в качестве важного элемента дальнейшего продвижения используемого участка. Как было сказано выше, ценность места при этом в значительной степени определяется своеобразной «аурой», формируемой сочетанием элементов индустриальной эстетики и «творческой» активности его обитателей. Ярким примером подобного подхода является освоение территории кондитерской фабрики «Красный Октябрь» в Москве, где собственник, компания «Гута-Девелопмент», предоставила возможность льготной аренды реконструированных помещений предприятиям «творческого» кластера - телеканалам, радиостанциям, медиацентрам, галереям до момента начала реализации строительного проекта «Золотой остров» [15, с. 287]. Похожая картина наблюдается и в Санкт-Петербурге, где большинство экспертов сходятся во мнении, что «сегодня редевелопмент про-мзон в центре Петербурга становится экономически целесообразным, и способным по доходности конкурировать с новыми объектами строительства. Особенно это касается наиболее привлекательных локаций, где практически отсутствуют свободные земельные пятна. Креативная составляющая в подобных проектах имеет огромный потенциал для Петербурга и гармонично вписывается в общую концепцию города как культурной, молодежной столицы» [13].
Несмотря на общий положительный тон оценок описанных выше процессов, было бы неправильно не указать на ряд внешних эффектов процессов деиндустриализации и джентрификации городских территорий. Казалось бы, все заинтересованные стороны находятся в выигрыше: предприятия в рамках новых гибких подходов к производству оптимизируют свои издержки, город более эффективно использует собственность и привлекает дополнительные инвестиции и налоговые поступления, горожане получают более развитую и конкурентную сферу услуг и более широкие возможности для трудоустройства [28, с. 14-15]. Тем не менее начиная с первого этапа джентрификации общественные активисты и представителя местных сообществ указывали на сопутствующие негативные последствия этого явления. Россия же в этом плане ха-
рактеризуется не преемственностью, а параллельностью различных гражданских инициатив вследствие того, что все пять этапов джен-трификации в России «уместились» не в 40-50 лет, как в странах Запада, а в полтора-два десятилетия на рубеже ХХ и XXI вв.
Среди основных направлений гражданских инициатив, актуальных на различных этапах, можно выделить:
а) движение за «культурное разнообразие» (cultural diversity) городских районов, в рамках которого выдвигались требования против пересмотра ставок аренды для малого бизнеса и организаций культуры. Эти инициативы преследовали следующие цели: предотвращение гомогенизации городских районов, превращение их в «гетто для богатых» с закрытыми дворами, высокими оградами и пустыми улицами, так как это способствует повышению уровня преступности [27, с. 80-81];
б) выступление профсоюзов и ассоциаций рабочих против продажи собственникам предприятий в черте города. При этом вывод промышленных предприятий за городскую черту также вызывает ожесточенное сопротивление вследствие падения пешеходной и транспортной доступности рабочих мест для проживающих в центральных районах. Подобное движение в 1970-1980-е гг. в ряде стран Европы приобретало на фоне обширной приватизации государственной собственности характер массовых движений протеста, поддержанных политическими силами социал-демократической направленности [32, с. 56-57];
в) борьба за культурное наследие в городах с богатой культурной историей (Барселона, Лондон, Париж, Нью-Йорк, Москва, Санкт-Петербург). Основной удар «градозащитников» при этом приходится не на снос исторических зданий, имеющих статус «культурного наследия» как таковых (в большинстве городов данная деятельность, как правило, согласовывается с «бренд»-стратегией продвижения города и политикой в области культурного туризма на основе принципов ЮНЕСКО), а на так называемую «разрушающую реконструкцию», когда на месте снесенного («реконструированного») исторического здания возводится новое сооружение, в лучшем случае фасадом напоминающее исходный объект [5, с. 68; 16, с. 176]. Отдельного внимания заслуживает и противодействие строительной политике «золотого зуба», когда в районе исторической застройки возникает диссонирующее с окружающей застройкой ультрасовременное многоэтажное здание из стекла и бетона [26, с. 170-171; 31, с. 224];
г) гражданские инициативы против уплотнительной застройки в районах города, приближенных к историческому, культурному или финансово-экономическому центру города. В рамках этого движения, помимо всего прочего, собственники жилья обеспокоены не
только увеличением плотности застройки и возрастающей нагрузкой на объекты социальной инфраструктуры, но и падением стоимости собственной жилплощади [7; 36, с. 99-101]. В связи с этим в Нидерландах и Великобритании существуют судебные прецеденты удовлетворения исков домовладельцев к застройщикам по поводу компенсации падения стоимости недвижимости;
д) участие представителей местных сообществ в принятии решений по вопросам организации и использования общественных пространств города: парков, зон отдыха, дорожного сообщения, элементов благоустройства территории и объектов досуга, спорта, культуры. В данном случае общественные пространства, рассматриваемые в качестве общественных благ, нуждаются в координирующих усилиях по их использованию со стороны жителей (рассматриваемых в качестве пешеходов, велосипедистов, автовладельцев, собственников домашних животных), власти и представителей бизнеса. Отдельным вопросом является элементарное соблюдение санитарных норм и правил землепользования и застройки для обеспечения социальных стандартов проживания в городе [34, с. 246-251].
Наличие вышеуказанных движений, отчасти сдерживающих стремление бизнеса и представителей власти максимизировать экономический эффект от использования объектов недвижимости, в том числе возникших в результате деиндустриализации, позволяет говорить о перспективах городского развития в целом и городской промышленности в частности.
В последние несколько лет исследователи, изучающие опыт городов, прошедших «полный цикл» джентрификации, говорят о необходимости «реиндустриализации» (re-industrialization) городского хозяйства. При этом речь идет не о возвращении к предприятиям эпохи промышленной революции, а скорее, к пересмотру роли и масштаба промышленного производства применительно к потребностям местного сообщества.
Так, Том Анготти, профессор городского планирования в Нью-Йоркском университете, говорит о следующих принципах нового витка городской индустриализации, которые применимы как в развитых, так и в развивающихся странах, где процесс деиндустриализации только начинается [1, с. 33]:
• ориентация производства на локальные рынки путем разработки местного «бренда» и использования маркетинговой политики, основанной на лозунге «покупай местное» («buy local») [38, с. 264266]. Подобный «потребительский патриотизм» несколько отличается от ориентации промышленности на туристов, приезжающих за местной спецификой, и использует стремление помочь производителю, решающему проблемы местного сообщества, на предприятии
которого работают родственники и соседи человека, потребляющего товары;
• реализация принципов «корпоративной социальной ответственности»: использование местных сырья, материальных и трудовых ресурсов, участие в поддержке некоммерческих организаций, в организации местных праздников [17, с. 54-55];
• изменение масштабов предприятий в пользу средних и малых форм в составе более крупной производственной структуры по примеру японской корпорации «Тойота», использующей ресурсы 35 тыс. поставщиков, рассредоточенных в нескольких странах мира [2, с. 32-33];
• преобладание в производстве новых технологий и интеллектуальной составляющей [35, с. 47-54], в организации рабочего места -здоровьесберегающих технологий и энергосберегающих элементов. Главной целью в этом отношении является новый тип рабочего пространства, основанный на принципах энергоэффективности и минимизации вредного воздействия рабочей среды на работников. Тем не менее то, что первое влияет на второе, для многих работодателей неочевидно. Однако практика ведущих компаний, организующих «зеленую» рабочую среду (среди отечественных компаний можно отметить «Оптиком», «Intel-Россия», «UPECO», «Splat»), показывает, что сокращение энергопотребления неразрывно связано с развитием и внедрением энергосберегающих технологий на рабочем месте;
• проживание владельца предприятия на территории города, где расположено производство, что способствует стабильности, в отличие от глобальных сетевых производственных структур и сферы финансовых услуг, рабочих мест и росту заработной платы рабочих вследствие благоприятных условий для создания профсоюзов [31, с. 100-101];
• поддержка со стороны городских властей в создании и развитии местными предпринимателями производств в рамках промышленной политики, ориентированной на местный, а не глобальный капитал [30, с. 81-86];
• наконец, участие представителей общественности в принятии решений по вопросам промышленной застройки и масштаба техногенного воздействия на окружающую среду и местное население [10, с. 102-104]. Не секрет, что в индустриальную эпоху жители даже не подозревали о наличии неподалеку промышленного предприятия, санитарная зона вокруг крупных предприятий при этом также нарушалась в угоду потребностям жилищного строительства [18, с. 122-124].
Таким образом, вышеуказанные принципы реиндустриализации в современных условиях способны обеспечить сбалансированное
57
развитие промышленности в современном городе на основе учета интересов всех заинтересованных сторон.
В заключение отметим, что промышленность, построенная на основе новых принципов функционирования производства, способна стать долгосрочной основой благосостояния территории, что особенно важно для России, в большинстве крупных и средних городов которой рассматриваемый в данной работе процесс джен-трификации носит незавершенный и фрагментарный характер. А значит, власть, местные жители и бизнес в этих населенных пунктах смогут избежать ошибок, допущенных в городах Западной Европы и США.
Список литературы
1. Абакумова М. Фабрики - рабочим. Почему городам XXI века необходима собственная промышленность // Forbes. - 2014. - № 4(121). - С. 32-34.
2. Будущий Петербург. 2012-2013. - СПб.: РБК, 2013. - 72 с.
3. Бюржель Г. Умирает ли Париж? / пер. с фр. Е. Туницкой и С. Колесникова. - М.: Дело РАНХиГС, 2014. - 176 с.
4. Викери Дж. Возрождение городских пространств посредством культурных проектов - синтез социальной, культурной и городской политики // Визуальная антропология: городские карты памяти / под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. - М.: Вариант, ЦСПГИ, 2009. - С. 205-234.
5. Гладарев Б. «Это наш город!»: Анализ петербургского движения за сохранение историко-культурного наследия // Городские движения в России в 2009-2012 годах: на пути к политическому / под ред. Карин Клеман. - М.: Нов. лит. обозрение, 2013. - С. 23-145.
6. Глазычев В.Л. Город без границ. - М.: Территория будущего, 2011. -400 с.
7. Грац Р. Город в Америке: жители и власти / пер. англ. - М.: Об-во развития родной культуры, 2008. - 416 с.
8. Джейкобс Дж. Смерть и жизнь больших американских городов / пер. с англ. - М.: Нов. изд-во, 2011. - 460 с.
9. Джекобс Дж. Города и богатство наций. Принципы экономической жизни / пер. с англ. - Новосибирск: Культурное наследие, 2009. - 332 с.
10. Зайкова Е. «Зелёная архитектура» промышленных объектов // URBAN magazine. - 2014. - № 2. - Янв. - С. 96-105.
11. Зеленцова Е., Гладких Н. Творческие индустрии: теории и практики. -М.: Классика - XXI, 2010. - 240 с.
12. Кабацков А.Н., Казанков А.И. Новая жизнь советского города // Мир России. - 2010. - № 2. - С. 131-147.
13. Креативный редевелопмент: сложно, но может быть выгодно // Деловой Петербург. - 2013. - 4 апр.
14. Лимонов Л.Э. Крупный город: регулирование территориального развития и инвестиционные стратегии. - СПб.: Наука, 2004. - 270 с.
15. Макарова К. Постиндустриализм, джентрификация и трансформация городского пространства в современной Москве // Неприкосновенный запас. -2010. - № 2. - С. 279-296.
16. Матвеев Б. М. Деконструкция архитектурного наследия. - СПб.: Политехника-сервис, 2012. - 423 с.
17. Мегаполисы в условиях глобализации: сб. обзоров и рефератов. - М: ИНИОН РАН, 2008. - 178 с.
18. Меерович М.Г., Конышева Е.В., Хмельницкий Д.С. Кладбище соцгоро-дов: градостроительная политика в СССР 1928-1932 гг. - М.: РОССПЭН, 2011. - 270 с.
19. Никулина Е. Промышленная застройка Москвы. Осознание ценности // Speech. - 2008. - № 2. Вторая жизнь. - С. 152-165.
20. Сассен С. Глобальные города: постиндустриальные производственные площадки // Прогнозис. - 2005. - № 1 (2). - С. 44-56.
21. Сеннет Р. Капитализм в большом городе: глобализация, гибкость и безразличие / пер. с англ. А. Смирнова // Логос. - 2008. - № 3. - С. 95-107.
22. Тимофеев М.Ю. Города и регионы России как (пост)индустриальные бренды // Лабиринт. - 2013. - № 5. - С. 29-41.
23. Трейвиш А.И., Курасов А.В. Мировые города в постиндустриальной экономике: термины, теоретические конструкции, реальность // Мир России. -2009. - № 1. - С. 34-46.
24. Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. - М.: Новое лит. обозрение, 2011. - 520 с.
25. Флорида Р. Большая перезагрузка. Как кризис меняет наш образ жизни и рынок труда / пер. с англ. - М.: Классика - XXI, 2012. - 240 с.
26. Фролов В. Санкт-Петербург: между деконструкцией и реконструкцией // Speech. - 2008. - № 2. Вторая жизнь. - С. 166-180.
27. Харви Д. Право на город / пер. с англ. А. Смирнова // Логос. - 2008. -№ 3. - С. 80-94.
28. Шульц Б. Вторая жизнь // Speech. - 2008. - № 2. Вторая жизнь. - С. 822.
29. Экономические стратегии активных городов / под ред. Б.М. Гринчеля, К. Шуссмана, Н.Е. Костылевой. - СПб.: Наука, 2002. - 499 с.
30. Angotti T. New York for Sale: Community Planning Confronts Real Estate. Cam-bridge; London: The MIT Press, 2008. - 305 p.
31. Glass R. London: Aspects of change // Lees L., Slater T., Wyly E.K. (eds) The Gentrification Reader. - L.; N.Y.: Routledge, 2010. - P. 7-8.
32. Harvey D. Rebel cities: from the right to the city to the urban revolution. - L.; N.Y.: Verso, 2012. - 188 p.
33. Helms A.C. Understanding gentrification: an empirical analysis of the determinants of urban housing renovation // Journal of Urban Economics. - 2003. -№ 54. - P. 474-498.
34. Lees L., Slater T., Wyly E.K. Gentrification. - L.; N.Y.: Routledge, 2008. -310 p.
35. Moretti E. The New Geography of Jobs. - Boston; N.Y.: mariner books, 2013. - 304 p.
36. Niedt C. Gentrification and the grassroots: Popular support in the revanchist suburb // Journal of urban affairs. - 2006. - V. 28. - № 2. - P. 99-120.
37. O'Connor J. Cities, culture and "transitional economies": Developing cultural industries in St. Petersburg // Hartley J. (ed) Creative industries. - Malden, Oxford: Blackwell publishing, 2005. - P. 244-258.
38. Porter M.E. Local clusters in a global economy // Hartley J. (ed) Creative industries. - Malden, Oxford: Blackwell publishing, 2005. - P. 259-267.
39. Smith N. New globalism, new urbanism: gentrification as global urban strategy // Brenner N., Theodore N. (eds) Spaces of Neoliberalism: Urban Restructuring in North America and Western Europe. - Malden, Oxford: Blackwell publishing, 2002. -P. 80-103.
40. Smith N. Toward a theory of gentrification: A back to the city movement by capital // Lees L., Slater T., Wyly E.K. (eds) The Gentrification Reader. - L.; N.Y.: Routledge, 2010. - P. 85-98.
41. Sumka H.J. Neighborhood revitalization and displacement: A review of evidence // Lees L., Slater T., Wyly E.K. (eds) The Gentrification Reader. - L.; N.Y.: Routledge, 2010. - P. 324-332.
42. Tallon A. Urban Regeneration in the UK. - 2nd ed. - L.; N.Y.: Routledge, 2013. - 332 p.
43. Weber R. Extracting value from the city: Neoliberalism and urban redevelopment // Brenner N., Theodore N. (eds) Spaces of Neoliberalism: Urban Restructuring in North America and Western Europe. - Malden, Oxford: Blackwell publishing, 2002. - P. 172-193.
44. Zukin S. Gentrification: Culture and capital in the urban core // Lees L., Slater T., Wyly E.K. (eds) The Gentrification Reader. - L.; N.Y.: Routledge, 2010. -P. 220-232.
