CC BY
87
Не забывает профессор Бороноев и о своих сибирских корнях. Исследование сибирской идентичности как своеобразного социокультурного феномена в российском обществе долгое время является важной отдельной темой его научных изысканий. Его неослабевающий научный интерес к этому гигантскому, многообразному и бесконечно интересному региону воплотился в организации ряда конференций и семинаров, посвященных сибирской идентичности и социальным проблемам современной Сибири, а также в публикации сборников статей, в которых социологи получили возможность изложить свои взгляды на социальные проблемы данного региона. Сегодня сибирские исследования профессора Бороноева вызывают интерес у западных ученых, и в последние годы эта тема превратилась в совместный проект с Варшавским университетом.
Весьма значительный вклад внес А.О. Бо-роноев в развитие международного социологического сотрудничества, в осуществление сравнительных социологических исследований. Благодаря его усилиям в свое время факультет социологии установил прочные научные и учебные связи с социологами Германии, в частности, одного из самых известных центров подготовки социологов -факультетом социологии университета г. Билефельд. А с начала 2000-х гг. по инициативе
профессора Бороноева петербургские социологи начали активно развивать сотрудничество с социологами Китайской Народной Республики, в рамках которого были организованы несколько российско-китайских социологических конференций и семинаров, а также в публикация ряда сборников, изданных Российско-Китайским Центром сравнительных социальных, экономических и политических исследований факультета социологии СПбГУ под его, совместной с профессором Н.Г. Скворцовым и профессором Юй Кепином (КНР), редакцией.
Воплотив в жизнь столько замечательных замыслов, создав факультет социологии, воспитав уже не одно поколение новых социологов, профессор Бороноев не почивает на заслуженных лаврах. Зная его кипучую натуру, стремление к познанию всего нового и неизведанного, трудно представить А.О. Бороноева в благодушном бездействии. Асалхан Ользонович никогда не останавливается на достигнутом. Он всегда полон новых идей и всегда стремится к их реализации на благо всего нашего социологического сообщества.
Редакционный совет нашего журнала поздравляет Асалхана Ользоновича Бороно-ева с юбилеем, желает ему крепкого сибирского здоровья, а также успехов в его научной и организационной деятельности!
В.А. Лётин
ДВОРЕЦ - ФЕНОМЕН ИСТОРИИ, ИСКУССТВА И... КУЛЬТУРЫ
Знаем ли мы, что такое дворец? Конечно, ведь его зрительный образ в нашем сознании формируется еще в детстве, составляясь из довольно противоречивых впечатлений: с одной стороны, это образы дворцов-за-мков-теремов отечественных и зарубежных художественных и мультипликационных фильмов и литературных произведений, а с другой - реальные историко-культурные объекты, познаваемые в качестве архитектурных памятников и музеев.
И несмотря на то, что в современном мире бывают (были!) и городские/областные Дворцы пионеров и Кремлевский Дворец Съездов - в массовом сознании дворец остается, прежде всего, местом жизни правителя - символом роскошной «царской» жизни. Зачастую это впечатление о дворцовом бытии как нереальном, «сказочном», так и сохраняется на всю жизнь.
В связи с этим значение книги Ларисы Викторовны Никифоровой «Чертоги власти. Дворец в пространстве культуры» [5] трудно переоценить. Представленный в ней концепт дворца осмысливается с точки зрения генезиса, места в историко-культурном контексте, типологии и актуальных тенденций «дворцовой» архитектуры. Автор представляет нам обширное по охвату материала, глубокое и, одновременно с этим, скрупулезное по степени его осмысления и проработки исследование.
Долгое время рассматривавшийся в культуре в качестве жилища правителя дворец и осмысливался в научной и исследовательской литературе соответствующе - в качестве высшей степени «дома» в социальной иерархии, в связи с чем показательно название книги Л.В. Тыдмана «Изба. Дом. Дворец» [8].
Новости
Terra Humana
Однако с позиций современного актуального культурологического знания такая интерпретация выглядит ограничивающей, поскольку жилая функция не является приоритетной в образе дворца. Дворец в культуре - это воплощение представлений о мироздании и, одновременно с этим, декларация кредо государственной власти, выраженная в архитектурной форме и образной системе скульптурного и живописного декора. В этом смысле пространство дворца не является обыденным. Это касается и «человеческого» фактора. Жизнь во дворце, подчиненная строгому регламенту этикета, мифологизируется и театрализуется. В результате чего дворец предстает как особый культурный универсум со своими уникальными законами организации «топоса» и «хроноса».
Именно изучению универсальных законов организации жизни Дворца, равно как и жизни во Дворце, и посвящено исследование Л.В. Никифоровой. Это, прежде всего, опыт современного культурологического исследования, в котором синтезируется масштабный пласт научной литературы с опытом непосредственных наблюдений и открытий, сделанных самим автором исследования, что позволяет г-же Никифоровой вывести оригинальную концепцию бытия Дворца как культурного универсума.
Наиболее явственно это проявляется на «российском» материале. Богатый опыт изучения проблем истории и типологии отечественной культуры и архитектуры авторства
A.И. Комеча, П.А. Раппопорта, И.Л. Бусевой-Давыдовой, Б.А. Успенского, В.С. Турчина,
B.В. Кавельмахера, С.В. Заграевского, А.Л. Баталова и др. в «Чертогах власти... » систематизируется и обобщается в связи с дворцовым дискурсом развития архитектуры в контексте отечественной культуры. В результате чего возникает эффект непрерывного развития традиции. В главах, касающихся не менее известных памятников истории и искусства - императорских резиденций, - но по инерции «советского искусствознания» до сих пор осмысливающихся, за редким исключением, лишь с позиций композиционно-стилевого анализа, автором расставляются новые акценты, заставляющие иначе взглянуть на известные памятники истории и искусства, которые вдруг становятся ещё и важными культурными проектами своего времени. Достигается это благодаря активному и эффективному использованию контекстуального анализа. Стены Янтарной комнаты Екатеринского дворца в Царском селе станут «текучи млеком и медом», суля бессмертие августейшим владельцам и праздным туристам; печально известный
Ледяной дом Анны Иоанновны окажется не только грандиозной декорацией к шутовской свадьбе, а «театром экспериментальной науки»; Китайский дворец в Ораниенбауме -«мифологемой обретения трона». Вскрывая символические коды, Л.В. Никифорова возвращает дворцам их культурные смыслы, а читателям - историческую память.
Автор эмансипирует феномен Дворца от феноменов Храма и Дома, утверждая его право на самостоятельное бытование в культуре не только, как феномена, но и предмета исследований. По своему «концептоутверждающему» пафосу данная работа лежит в логике актуальных культурологических исследований, опубликованных в последние годы. Так, с позиций культурологии осмысливаются концепты сада [7], города [3], региона [6], образа [4] Более частный характер носят исследования, посвященные отдельным памятникам культуры и искусства алтарю [8]; храму [1], триумфальным воротам [9]. Наиболее близкими по способу осмысления материала и тематике являются указанная выше работа Соколова М.Н. [7] и работа Демидовой М.А. о Фонтенбло эпохи Франциска I [2].
Особенностью работы Л.В. Никифоровой является гармоничное сочетание концептологических штудий и анализа конкретных памятников в перспективе дворцового дискурса мировой культуры.
Исследование подчинено историческому принципу от древних дворцов правителей-теократов до бытования этого феномена в актуальном культурном контексте: Константи-новский Дворец конгрессов в Стрельне под Петербургом; Национальная библиотека Беларуси в Минске и др.
Дворец предстает и святилищем (Часть I. Дворцы святилища в Древности и Средневековье. Часть II. “Дворцы” русского средневековья), и произведением искусства (Часть III. Дворец как произведение искусства), и «идеологемой» Нового времени и даже - си-мулякром (Часть IV. Дворец умер... Да здравствует Дворец!»). Но как бы то ни было, во все времена дворец выражал и выражает сейчас идею власти.
В каждой исторической эпохе выделяются те объекты, в которых отразился специфический дух времени и которые в большей или меньшей степени повлияли как на развитие современной, так и последующих культурных традиций. При этом западноевропейский опыт дворцового строительства не только не противопоставляется российскому, но сопоставляется с ним. Например, дворцы Великих князей Владимиро-Суздальской Руси и Кремлевские палаты Московского царства рассматриваются не изолированно
в рамках «Истории искусства Древней Руси», а в контексте мировоззренческих тенденций эпохи средневековья. Историко-культурологические этюды, посвященные отдельным этапам бытования дворцов в книге Л.В. Никифоровой, оказываются соединенными внутренней логикой. За счет их смысловых и «сюжетных» перекличек автор добивается эффекта непрерывности процесса эволюционирования дворца в пространстве мировой культуры.
Неоспоримым достоинством книги Л.В. Никифоровой является виртуозная работа автора с контекстом, что само по себе - важнейшее качество культурологического метода исследования. «Формула» дворца каждой эпохи выводится ею из опыта религиознофилософских и религиозно-политических исканий времени, его порождающего и - в соответствии с актуальными художественными тенденциями.
Вполне естественно, что своеобразной кульминацией дворцовой сюиты, разворачивающейся перед читателем, является анализ Версальского дворца Людовика XIV (Ч. III. Гл. 12). Именно в этом фрагменте своего фундаментального текста автор не только дает вполне традиционный анализ символической солярной программы ансамбля с её «эпицентром» - личностью Короля-Солнца, но представляет сам дворец - декоративное убранство интерьеров его репрезентативного этажа как концепцию мироздания, подчиненную определенной иерархии: небожители, герои прошлого, современники, низший мир. В связи с данным обстоятельством версальские дворец и парк оказываются не равноправными объектами с идентичными символическими программами, представленными в посвященных им публикациях, а иерархической системой, что абсолютно аутентично для стремящейся к классификации эпохи: так, сам версальский дворец оказывается темой (дворец), а парковые затеи - вариациями на неё (парк). И как дальнейшее развитие версальской темы, не завершающий, но продолжающий исследовательский пассаж - российский опыт строительства императорских резиденций.
Однако помимо анализа бытования феномена дворца в историко-культурном пространстве прошлого Л.В. Никифорова обращается к проблеме бытования феномена дворца в современном культурном пространстве. И здесь ею выявляется девальвация понятия «дворец». Из некогда сакрализованного символа власти дворец в современной культурной среде трансформируется в презентацию нового кумира - идеи власти... денег. Этому подчинены
и проекты в США и Европе, и тенденции переосмысления «советских дворцов» в постсоветскую эпоху. Превращение бывших «дворцов пионеров, спорта, здоровья», оказавшихся абсолютно нерентабельными в новых экономических отношениях, в торговые площадки или уничтожение - судьба большинства из них.
Другая тенденция, выявленная автором книги - разделение власти и роскоши в современных типах дворцов. Неприступные суровые твердыни власти и ослепительные «паласы» общедоступной роскоши: от косметики до недвижимости. Исключительными явлениями на этом фоне являются Дворец Конгрессов (Константиновский дворец в Стрельне), реконструированный в 2003 году, и Национальная библиотека Беларуси, существующая как «новый культурный и политический центр республики»и воплощенная метафора «власти-знания».
Между тем, анализ и инструментарий, примененные к дворцу как пространству -«чертогу» - власти, можно распространить и на анализ дворцов восточных властителей, которых автор исследования касается лишь вскользь.
Казалось бы, столь многогранное и объемное исследование способно полностью исчерпать заявленную тему, но все же культурное богатство феномена и концепта Дворца дает возможность наметить дополнительные исследовательские перспективы. Несомненно, актуальной остается проблема дворца как способа самореализации личности: немало перспективных интеллектуальных ассоциаций способны породить «романтический» Павловск с его элегантным и элегическим дворцом, равно как и, скажем, «безумные» романтические же проекты баварского «лунного короля» Людвига II. Антропологический аспект бытования дворцовой культуры, несомненно, обогатил бы гендерный подход с акцентацией способов демонстрации фе-минности и маскулинности в пространстве дворца не только избранных правителей и правительниц, демонстрировавших порой их экстраординарные варианты, но и как способ социализации, в том числе и «рядовых» придворных.
Таким образом, монография Л.В. Никифоровой, посвященная Дворцу и дворцам, состоялась не просто в качестве скрупулезного собирания и фундированной систематизации многочисленных «дворцововедческих» исследовательских направлений и позиций, но как методологически инновационное интегративное фундаментальное исследование, концептуально раскрывающее многие грани взаимоотношений искусства и политики.
Новости
Terra Humana
256 Список литературы:
[1] Гладкая М.С. Рельефы Дмитриевского собора во Владимире: опыт комплексного исследования. -М.: Индрик, 2009. - 288 с.
[2] Демидова М.А. Идеальная резиденция ренессансного правителя. Дворец Фонтенбло эпохи Франциска I. - М.: Прогресс-Традиция, 2010. - 350 с.
[3] Крогиус В.Р. Исторические города России как феномен её культурного наследия. - М.: Прогресс-Традиция, 2009. - 312 с.
[4] Махов А.Е. Средневековый образ между теологией и риторикой. Опыт толкования визуальной демонологии. - М.: Издательство Кулагиной - Intrada, 2011. - 256 с.
[5] Никифорова Л.В. Чертоги власти. Дворец в пространстве культуры. - СПб.: Искусство-СПб., 2011. -703 с.
[6] Пермиловская А.Б. Русский север как особая территория наследия. - Архангельск: ОАО «ИПП» Правда Севера»; Екатеринбург: УрО РАН, 2010. - 552 с.
[7] Соколов М.Н. Принцип Рая... - М.: Прогресс-Традиция, 2011. - 704 с.
[8] Тыдман Л.В. Изба. Дом. Дворец. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 336с.
[9] Тюхменева Е.А. Искусство триумфальных врат в России первой половины XVIII века. Проблемы панегирического направления. - М.: Прогресс-Традиция, 2005. - 328 с.
[10] Успенский Б. Гентский алтарь Яна ван Эйка: Композиция произведения. Божественная и человеческая перспектива. - М. Индрик, 2009. - 208 с.
А.А. Алимов, М.А. Ермолина
РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ «ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПОЛОЖЕНИЯ конституций»*
Принцип «природа не знает границ» вряд ли нуждается в толковании. Мировым сообществом давно осознана необходимость объединения усилий всех стран для решения глобальных экологических проблем [2].
Особая роль отводится основным законам государств, формулирующим принципиально значимые направления внутренней и внешней политики в области защиты экологических прав граждан, обязанностей государства по охране окружающей среды, по обеспечению рационального использования природных ресурсов, по обеспечению экологической безопасности и в других областях.
На сегодняшний день конституции практически всех государств включают в себя экологические права и обязанности граждан, которые сформулированы в контексте важнейших принципов международного права: право человека на благоприятную окружающую среду, рациональное использование природных ресурсов, платность природопользования, запрет трансграничного загрязнения окружающей среды другие.
В связи с этим (и как нельзя своевременным) приходится выход в свет рецензируемой книги.
Сборник содержит извлечения экологических положений из около 200 основных законов 160 стран мира, а также 83 уставов субъектов Российской Федерации. Часть нормативных положений переведены авторами сборника на русский язык с оригиналов, что еще более повышает ценность и уникальность данного издания.
Появление рассматриваемой книги можно по праву считать новшеством в списке изданий по вопросам охраны окружающей среды. Ничего подобного по данной проблематике в отечественной литературе ранее не было.
Что объединяет все страны и народы в борьбе за экологическое благополучие? Уже само по себе наличие положений об охране окружающей среды, защите природных объектов, об экологическом воспитании и прочих норм в основных законах практически всех государств свидетельствует о том, что охрана окружающей среды занимает значительное место во внутренней и внешней политике многих стран.
Интересны формулировки, соответствующие международным нормам о праве человека на благоприятную окружающую среду, которые в конституциях государств не всег-
* Экологические положения конституций: сборник / Под ред. Е.А. Высторобца; предисл. Ю.С. Шемшу-ченко, вступ. слово В.И. Данилова-Данильяна, интервью с С.А. Боголюбовым - М.-Уфа: МИРмпОС, Центр интерэкоправа, ЕврАзНИИПП, 2012. - 385 с. + ил., 1 отд. л. формата А2. ISBN 978-5-9902712-2-7.
