CC BY
0
ДУХОВНЫЙ ПОДВИГ ДМИТРИЯ НИКОЛАЕВИЧА УШАКОВА (ПРЕДИСЛОВИЕ К ЮБИЛЕЙНОМУ ВЫПУСКУ)
Никитин О. В.1
Петрозаводский государственный университет (Петрозаводск, Россия) ОЯСШ Ш: https://0rcid.0rg/0000-0003-2815-6691 SPIN-код: 7396-4230
Томеллери В. С.2
Туринский университет (Турин, Италия) ОЯСШ Ш: https://0rcid.0rg/0000-0001-7513-7587
Он был для нас во всех отношениях образцом: образцом ученого, образцом гражданина, образцом человека и джентльмена в самом высшем значении этого слова. А. А. Реформатский
Имя Дмитрия Николаевича Ушакова (1873-1942) знает каждый филолог. Оно удивительным образом укоренилось в нашей памяти, задержалось в ней на десятилетия и остается до сих пор. Еще со школьных лет мы слышали это имя как одного из авторов «Орфографического словаря русского языка», выдержавшего к настоящему времени более 60 изданий, что достойно упоминания в «Книге рекордов Гиннеса». Затем, уже будучи студентами вуза, мы вновь услышали эту благозвучную фамилию, смотрели на известный портрет, на котором доктор лингвистических наук Дмитрий Николаевич Ушаков запечатлен с орденом «Знак почета». Его наградили в мае 1940 г. как выпускника и старейшего преподавателя в ознаменование 185-летия со дня основания Московского университета, которому тогда же и присвоили имя М. В. Ломоносова.
Особенно запоминаются глаза Д. Н. Ушакова - по-священнически мудрые, глубокие, немного грустные... Широкий лоб с залысиной - как будто перед нами древний философ. Аккуратная бо-
1 Никитин Олег Викторович, приглашенный редактор, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка, Петрозаводский государственный университет (Петрозаводск, Россия); Государственный университет просвещения (Москва, Россия).
1 Томеллери Витторио Спрингфилд, приглашенный
редактор, доктор филологии, профессор кафедры иностранных языков, литератур и современных культур, Туринский университет (Турин, Италия).
родка, стильный, немного старомодный костюм. Л. В. Щерба называл его «настоящим русским джентльменом». Это ощущалось, конечно же, не только по внешнему облику и профессорской, как сейчас говорят, харизме. В его непростой жизни были и яркие взлеты, и борьба с лжеучениями.
Живой дух языка Д. Н. Ушаков впитал с детства от тех, кто его окружал: от дедушки, протоиерея Успенского собора в Кремле, мамы, круга знакомых отца.
Из детства: Сею-вею, сею-вею, пишу просьбу к архиерею: архиерей мой, архиерей, давай денег поскорей.
Слово добродетель на меня в детстве производило впечатление слова муж<ского> рода...
Я в детстве говорил вострый, мать: Чмык! запирается.., паче чаяния, вынь да положь, шлёндать, поспрошать, замухрыш(ж)ка, за-рыкнуло, ужасти подобно - и мн. др. [ЦГА Москвы. Ф. Л-276. Оп. 1. № 5].
Выразительные оттенки звуков, неожиданные интонации, попытки разобраться в том, что они значат. Впоследствии природная интуиция переросла в увлеченное ремесло этнографа, филолога, педагога, лексикографа. От первой крупной работы Д. Н. Ушакова «Склонение у Гомера», так и оставшейся пока не напечатанной, и книги об остяках, которую из-за скромности автор подписал псевдонимом «Д. Турский», до изучения великорусских говоров и составления первой хрестоматии по ареальной лингвистике. От борьбы за реформу русской орфографии, которая продолжалась всю сознательную жизнь ученого, до «орфоэпических походов» и лексикографических баталий. Везде, где Д. Н. Ушаков видел связь с живым словом, он преображался. Не случайно поэтому в пору его работы на кафедре славянорусского языкознания Московского инсти-
тута философии, литературы и истории студенты присылали ему трогательные записки, не опасаясь иронии. Они догадывались, что Д. Н. Ушаков знает всё.
- Объясните, пожалуйста, почему теперь... в русском правописании уничтожена буква ё? Это тем более непонятно, если учесть, что буква эта входит в русские слова.
- Скажите, пожалуйста, почему Вы говорите шыги, а не шаги?
- Как правильно сказать: торты или торта?
- Часть наших студентов говорит «скучаю по тебе», часть - «скучаю за тобой». Как правильно?
- Верно ли, что фета [такое правописание в записке] была исключена из алфавита еще до революции по причине ее безнравственности?
- Почему Вы говорите ну-с?
- Слово «воспрещать» - церковнославянизм. Но приставка вос-указывает на то, что оно - русское. В чем тут дело?
- Что такое механизм языка и формы его изменений (из Шахматова)? Что такое психологизм? [Архив РАН. Ф. 502. Оп. 3. № 56].
Его боготворили ученики, обожали настоящие филологи. К нему прислушивались актеры. А еще он был озарен свыше художественным даром: небесные акварели, пасторальные пейзажи, даже незатейливые зарисовки грибов и цветов неприметно подчеркивали талант мастера, который не мог удержаться только в книжном учении. Он видел окружающий мир необычными образами, слушал, экспериментировал... Языком кисти Д. Н. Ушаков владел так же искусно, как и словом.
Д. Н. Ушаков. Акварельный этюд. 1915 г. ЦГА Москвы. Ф. Л-276. Оп. 1. № 105. Л. 18. Публикуется впервые
И все же в его человеческом облике есть такие черты, которые выделяют личность Д. Н. Ушакова из поколения учеников старой школы, обладавших не меньшими талантами. М. В. Панов обозначил это свойство так: «постоянная сила духа», достоинство и «нежелание подыгрывать силам бескультурья».
В чем состоял духовный подвиг Д. Н. Ушакова?
В высоких моральных качествах ученого, не поступавшегося своими принципами в борьбе за истину. Вспомним эпизоды «Уша-ковской эпопеи» 1920-х гг. - попытка создать первый толковый словарь русского литературного языка нового времени. И ее продолжение в 1930-е гг., когда с талантливыми филологами Г. О. Винокуром, В. В. Виноградовым, Б. А. Лариным, С. И. Ожеговым и Б. В. Томашевским был предпринят очеред-
ной лексикографический поход, увенчавшийся успехом. Но на этом пути их ждали такие испытания! Не будь мудрой воли Д. Н. Ушакова и его погруженности буквально во все проблемы: от организаторских и идеологических до редакторских -«Толковый словарь русского языка», который мы называем теперь Ушаковским, мог бы потонуть в череде наветов противников, в равнодушии и зависти коллег по академическому цеху. Одни обвиняли Словарь во «вредительстве и политической преступности», другие говорили о «поповском и мещанском идеологическом базисе» . И в такой удушающей атмосфере Д. Н. Ушаков стойко держался, каждый раз спасая от гибели свой Словарь. Разве это не подвиг?
В жертвенности. В то время, когда одни прятались, другие доносили, третьи
пресмыкались перед достижениями мар-ризма, Д. Н. Ушаков защищал науку, быть может, ценой репутации и даже жизни. Таков был его отзыв об опальном А. М. Се-лищеве - «самом видном слависте» (Отцы и дети Московской лингвистической школы. М., 2004. С. 333-334). Таково, например, его письмо И. В. Сталину от 10 мая 1941 г. о судьбе своего ученика В. Н. Сидорова (Там же. С. 357). Мудрым советом и делом он помогал ссыльному В. В. Виноградову, своим ближайшим сподвижникам И. Г. Голанову и Г. О. Винокуру и еще многим ученикам, педагогам, авторам учебников. А Р. О. Якобсону Д. Н. Ушаков фактически спас жизнь, порекомендовав ему в ответ на вопрос, стоит ли принять приглашение профессорства в Саратовском университете, остаться в Европе: «Когда хочется танцевать, надо помнить не только о той печке, от которой танцуешь, но и о той стенке, к которой танцуешь». Самоотверженность Д. Н. Ушакова проявлялась не только по отношению к людям. Он был подвижником во всем: неутомимым исследователем диалектов, организатором новых культурных движений в языкознании, доблестным фортуна-товцем, борцом за словарное дело, рыцарем и в жизни, и в науке.
В понимании ценности подлинного научного знания как произведения интеллектуального труда, в котором не может быть непроверенных гипотез, фантастических теорий и шарлатанства. С. Б. Бернштейн вспоминал: «От Дмитрия Николаевича я впервые тогда услышал новое для меня слово графоман, которое он обычно произносил очень эмоционально. Опасность графоманства в науке Ушаков удачно иллюстрировал на многих примерах. Графоманам он противопоставлял Фортунатова, который, как известно, публиковал очень немногие из своих трудов, но внес крупный вклад в историю русского языкознания» (Бернштейн С. Б. Дмитрий Николаевич Ушаков (страницы воспоминаний) // Вестник Московского университета. 1973. № 1. С. 79). Чем бы ни занимался Д. Н. Ушаков, он никогда не терял связи с той великой Школой, из которой вышел. В. О. Ключевский, Ф. Е. Корш, Ф. Ф. Фортунатов были его духовными камертонами. Их высокое служение науке, людям, Отечеству, наверное, послужило образцом и для формирования «нравственной филологии» Д. Н. Ушакова. Их личности не угасали в
его памяти и передавали этот огонь дальше -«ушаковским мальчикам».
В педагогическом таланте видеть в своих учениках личностей и воспитывать их в духе филологического нестяжательства, экспериментов, идейной целостности и глубокой веры в торжество подлинного знания. Имена многих из них еще во время земной жизни Д. Н. Ушакова стали символами нашей науки, пусть и находившейся под давлением «революционной эпохи». Р. И. Аванесов, А. А. Буслаев, Г. О. Винокур, С. С. Высотский, И. Г. Голанов, С. И. Ожегов, В. Н. Сидоров, А. А. Реформатский. Каждый был «ушаковцем» по-своему -впитал ту атмосферу созидательного творчества, которая царила рядом с Д. Н. Ушаковым. «О мудрости Дмитрия Николаевича как учителя свидетельствует то, что он никогда не требовал, чтобы его ученики. продолжали и популяризировали его идеи. он сочувствовал нам, понимая, что за новым - будущее, что в науке всегда будет существовать проблема "отцов и детей" и что будущее всегда за "детьми"» (Аванесов Р. И. Дмитрий Николаевич Ушаков // Русская речь. 1973. № 3. С. 105).
В просветительстве. «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова определял это слово как «культурническую деятельность» - массы просветились. После революции Д. Н. Ушаков отдал много сил становлению системы языкового образования в средней и высшей школе. Учителя создавали новые программы «по Ушакову», студенты изучали языковедение тоже «по Ушакову». «Это талант автора - кратко и просто рассказывать о подчас совсем не простых вещах», - вспоминал о нем М. Н. Петерсон. Его книги «Русское правописание» (1911), «Русский язык. Краткое систематическое школьное руководство по грамматике, правописанию и произношению» (1926) и особенно «Краткое введение в науку о языке» (1913) стали главным источником доступной и притом объективной информации о событиях в науке и разделяли фортунатовские идеи. В период пропаганды «измов» ученый распространял ясное знание, просветлял языкознанием. Он не отказался от «хулиганско-кабацкой терминологии», религиозной лексики и купеческих словечек - стилистическое богатство его Словаря поражает. Д. Н. Ушаков без устали
учил правильной речи. В его архиве сохранились толстые тетради с рекомендациями дикторам Радиокомитета. Каждый раз он решал новую задачу и гениальной интуицией филолога окормлял то культурное пространство -
русский язык, которое вверила ему судьба.
* * *
«[...] научное изучение языка (которое нужно отличать от практического, напр., обучения языку для целей общения между людьми) может представить глубокий интерес и имеет немаловажное общеобразовательное значение, так как предметом этой науки является такая важная сторона духовной деятельности человека, как язык. Язык по своему происхождению и употреблению тесно связан как с мышлением человека, так и с его физическим строением, а в своем историческом развитии язык связан с историей говорящего на нем народа. Поэтому и наука о языке имеет связь с другими науками, изучающими как духовную и физическую природу человека, так и историю народов, а именно - с психологией и физиологией, с одной стороны, и с историей -с другой. Отсюда важное место научным сведениям о языке в кругу общего образования».
Из «Предисловия» к 1-му изданию книги Д. Н. Ушакова «Краткое введение в науку о языке» (1913)
Наш юбилейный выпуск - дань памяти трудам и дням Дмитрия Николаевича Ушакова. Впервые в журнальном формате весь номер только о нем.
Здесь высветляется и оценивается научная личность «юбиляра», причем в центре внимания ставятся разные стороны его кропотливой деятельности в области русского языкознания. Наряду со статьями, посвященными орфографическим, лексикографическим, фразеологическим и диалектологическим вопросам, немаловажное место занимает изучение архивного наследия ученого, которое раскрывает новые окна наблюдения, позволяющие
следить конкретно за трудоемкой работой Д. Н. Ушакова при составлении Словаря и поближе ознакомиться с его контактами с другими исследователями.
Общеизвестно, что личная судьба исследователя, которая не обязательно должна влиять на наше объективное восприятие научных достижений, очень часто предопределяет пройденный им путь в науке. В этой связи особого внимания заслуживает взгляд вперед и назад, так как анализ преемственности Фортунатовской школы и полевых исследований Московской диалектологической комиссии намечает будущее развитие Московского лингвистического кружка и Московской лингвистической школы. Нет надобности указывать на особый контекст, в котором подвизались советские языковеды в 1920-1930-е гг., несмотря на их происхождение и политические убеждения. Если, с одной стороны, они играли ключевую роль при создании новой терминологии и нового языкового поведения, то с другой - на их плечах лежала огромная ответственность не только перед создаваемым обществом, что не могло не осложнять и обусловливать их повседневную работу. И этот аспект получил здесь должную оценку.
Сдавая в печать настоящий монографический выпуск, мы выражаем искреннюю надежду на то, что он сможет выполнить двойную задачу: оказать честь крупному представителю советской и русской лингвистики, а также предложить ценный материал для более глубокого размышления о его научном наследстве, продолжающем вдохновлять лингвистов разных направлений, о чем явным и приятным образом свидетельствует настоящий выпуск.
