CC BY
29
УДК 821.161.1 БАЙ Я.
кандидат филологических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой, кафедра русской филологии института иностранных языков, Северо-западный педагогический университет, КНР E-mail: [email protected]
UDC 821.161.1 BAI YANG
Candidate of Philology, Associate Professor, Deputy Head of Russian Philology Department of the Institute of Foreign Languages. Northwest Normal University, Lanzhou,
People's Republic of China E-mail: [email protected]
ДУХОВНЫЕ ЗАПРОСЫ ГЕРОЕВ В ПРОЗЕ А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА THE SPIRITUAL INQUIRY OF THE HEROES IN PROSE OF A.I. SOLZHENITSYN
Статья посвящена исследованию поэтики русского национального характера и русского исторического бытия в прозе А.И. Солженицына через призму спектра бытийных вопросов солженицынского человека. Особое внимание уделяется общенациональным и индивидуальным духовным исканиям его героев в парадигме русской ментальности и этико-философском контексте.
Ключевые слова: литературоведение, Солженицын, поэтика национального характера, аксиология, историческое бытие.
The article is devoted to the study of the poetics of the Russian national character and Russian historical life in the prose of A.I. Solzhenitsyn through the prism of the spectrum of everyday issues of the Solzhenitsyn man. Special attention is paid to the national and individual spiritual quests of his heroes in the paradigm of the Russian mentality and the ethical and philosophical context.
Keywords: literary studies, Solzhenitsyn, poetics of national character, axiology, historical being.
Несомненно, А.И. Солженицын (1918-2008) - не только крупный мастер художественного слова, но и одна самых неоднозначных фигур общественно-политической и философской жизни XX столетия. Его вклад в русскую литературу и русскую мысль невозможно переоценить. Солженицыну, мало обласканному своим временем, удалось не только внести колоссальный вклад как в русскую, так и в мировую классическую литературу: он обогатил ее яркими художественными открытиями в области эстетики и философии, став феноменом русской литературной и политической жизни России, а его творчество в значительной степени определило ход времени. Вероятно, именно поэтому исследователи солженицынского художественного мира стремятся раскрыть не только ярчайшие особенности его писательского мышления, но и, постигая его поэтику, сформировать комплекс суждений об уникальном историческом пути развития России, о народном характере и самом явлении русского духа, над разгадкой которого неотступно размышляли русские классики.
Большой интерес Солженицын - и как писатель, и как общественный деятель - вызывает в Китае. И это устойчивая закономерность: масштаб таланта Солженицына притягивает стойкий интерес китайских ценителей и знатоков художественного слова уже в течение многих лет. Первым солженицынским произведением, пришедшим к китайскому читателю, стал «Один день Ивана Денисовича». Примечательно, что в Китае он был опубликован уже спустя год после издания в Советском Союзе в 1963 году. После этого (с
1970-х годов) Солженицын занял особое место в китайском литературоведении. А 2010 год был ознаменован публикацией первого тома романа-эпопеи «Красное колесо», что способствовало началу более активного изучения солженицынского литературного наследия китайскими учеными. Отметим, что, художественный мир прозы Солженицына является предметом постоянного внимания и анализа китайских литературоведов уже почти полвека. Безусловно, 100-летний юбилей со дня рождения Александра Солженицына усилил интерес китайских читателей и критиков к этой талантливой и противоречивой фигуре русской литературной и общественно-философской мысли и активизировал китайские научные исследования творчества писателя. Особое внимание в своих научных трудах китайские литературоведы уделяют вопросам русской духовности и национальной аксиологии в солженицынском литературном наследии.
Чаще всего духовная жизнь русского человека - героя прозы Солженицына - проявляется через христианское мировоззрение, хотя и не ограничивается этими рамками. Векторы ее направленности различны: быт, общественная жизнь, размышления интеллигенции о судьбе страны, природный мир. Через внутреннее, духовное восприятие героев отражается их мнение об исторически значимых событиях и явлениях, происходящих во внешнем мире. Таким образом, исследование созданных писателем художественных образов в части русской ментальности является не только литературоведческой, но и культурологической задачей.
© Бай Я. © Bai Yang
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
Духовные проблемы и бытийные вопросы солжени-цынских персонажей связаны с напряженным духовным поиском, конечная цель которого - душевный покой героя и сохранение его чистого нравственного облика. Можно утверждать, что истоки мыслей и идей самого Солженицына о проблемах русского духа находятся в поле народного самосознания и самоопределения, и это находит выражение в особом эстетико-философском и нравственно-аксиологическом звучании его прозы: в корневой связи с народными традициями, национальным жизненным укладом и системой ценностей, в значительной мере опирающихся на православную модель мира и человека.
В то же время символично, что Александр Солженицын, сам пройдя через чистилище лагерей и ссылок, исследует духовную жизнь своих героев, заставляя их думать и действовать в таких же невероятно сложных социально-исторических условиях. Бесспорно, пережитые самим Солженицыным трудности в колоссальной мере определили и автобиографичный характер его произведений, и глубинные тематические связи его поэзии и прозы.
Вполне закономерно, что вектор онтологических поисков героев прозы Солженицына исходит из области христианской философии и миропредставления; их взгляды формировались в стране с православными традициями. Это находит отражение в бесчисленном ряду христианских образов-символов в произведениях писателя. Центральным в этом ряду, бесспорно, является образ церкви, поэтому Солженицын в своей бытийной поэтике относит этот символ к числу ключевых метафор национальной духовности и всего русского бытия.
Любое описание православного храма в его ранней прозе (1959-1966 гг.) проникнуто высокой духовной ценностью. Образы храмов с их тонкими высокими колокольнями многократно изображены в солженицынских рассказах, таких как «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», «Захар-Калита», «Пасхальный крестный ход»; художественная динамика образа церкви прослеживается и в двучастных рассказах 1993-1998 гг., таких как «Эго», «На краях», «Настенька», «Абрикосовое варенье», «На изломах», «Желябугские выселки»; а также в «Крохотках» 1958-1960 гг. («Озеро Сегден», «Путешествие вдоль Оки») и «Крохотках» 1996-1999 гг. («Прах поэта»). Следует подчеркнуть, что из 49 произведений солженицынской малой прозы в 13 встречается образ церкви, что составляет 26.5% от всего маложанрового творческого наследия писателя. Образ церкви многократно появляется в ранней поэме «Дороженька», позже в романе «В круге первом» и, безусловно, в романе-эпопее «Красное колесо».
Чрезвычайно интересна и глубоко символична следующая деталь: в романе «В круге первом» православные храмы предстают в ветхом и опустошенном виде, в образе огарка свечи на ветру, являясь метафорой духовного упадка. И только воспоминания немногочисленных персонажей хранят память о великой Церкви прошлых лет и уже прошлой эпохи. Примечательно также, что 25-й главе романа присвоено заглавие «Церковь
Никиты Мученика».
Внимательный читатель не может не обратить внимание, насколько выразительно и детально Солженицын изображает внешний вид церкви и окружающий пейзаж, что имеет символическое значение: «На каменных плитах двора лежали жёлтые и оранжевые листья дуба. Едва не в сени того же дуба стояла и древняя шатровая колоколенка. Она и прицерковныйдомик за оградой заслоняли закатное уже низкое солнце. В распахнутых <...> дверях <.. ,>согбилась нищая старушка и крестилась доносящемуся изнутри золотисто-светлому пению вечерни» [7, с. 169]. Визуальный ряд картины, представленной автором, ослепляет читателя своим богатством: закат, золотые листья дуба, колокольня, молитвенное пение - все это не просто предметы солженицынского пейзажа, но прежде всего неизменные доминанты русского национального бытия, истоки которого лежат в христианстве и крестьянстве. Солженицын теплыми оттенками высвечивает уходящий церковный быт, используя практически незаметные штрихи для того, чтобы описать звуки, доносящиеся из церкви, и подчеркнуть мирную тональность картины. И скромный образ старушки здесь словно часть этого духовного пейзажа, потому что именно она последний свидетель и хранитель старого уклада, этой особенной народной православной эстетики, становящейся прошлым. Да и сама она уже готова раствориться в этом прошлом и стать частью трагической истории страны и народа.
Здесь Солженицын, мастерски используя цветопись, поражает воображение читателя богатством цветовой палитры своего пейзажа: в нем желто-оранжевый и желто-золотистый цвет выступает качестве метафорического фона, на котором развивается сюжетная история. Известно, что желтый цвет символизирует добро, тепло, веру, жизнь. И у Солженицына желтый - подобно лучу солнца - прибавляет сюжету приподнятый и жизнеутверждающий настрой. С помощью этой цветовой детали достигается духовная удовлетворенность героев, воссоздаются ноты света и великой мировой гармонии - надежды, веры, высоты человеческого духа.
Однако стоит отметить, что желтый цвет может выражать и вызывать прямо противоположные чувства; иногда этот блистающий желтый, символизирующий жизнь, имеющий связь с божественной природой, успокаивает людей и приближает их к высокому, горнему, но в некоторых случаях он может обозначать гнетущую печаль и тоску. Возьмем в качестве примера Агнию в романе «В круге первом» из той же главы «Церковь Никиты Мученика». Бесспорно, это девушка особого духовного склада. Ее душа возвышается над бренным, земным, и потому Агния обладает словно ангельским характером. Имя Агния по происхождению древнегреческое и означает «чистая, непорочная, невинная и целомудренная», и оно не случайно дано писателем героине безукоризненной душевной чистоты. Также оно созвучно словам «ангел» и «жертвенный агнец», имеющим глубоко символичное значение в христианской культуре.
Агния в бытовом способна разглядеть бытийное, и
в романе она изображена задумчиво сидящей «в жёлтом свете и в жёлтой шали» [7, с. 170]. Очевидно, здесь желтый цвет символизирует эту высокую печаль, ведь Агния духовным зрением созерцает трагическое будущее московского храма: церковь «снесут» [7, с. 170]. Такое же духовное озарение однажды переживает и Яконов: Москва «уходит» [7, с. 169], и вслед за ней исчезают уникальные народные традиции и обычаи, растворяется в дне вчерашнем традиционный русский уклад, незыблемой константой которого является храм. Вот и для Яконова церковь - это один из важнейших символов уходящей в небытие уютной жизни Москвы, благоденствия, тишины и чистой душевной гармонии.
В творчестве Солженицына во многих эпизодах явственно прослеживаются связи писателя с идеями Е.И. Замятиным (роман-антиутопия «Мы»). Однако если у Замятина, герои которого замкнуты в некий круг Зеленой Стены, преобладают унифицированные граждане-номера Единого Государства, то Солженицын в своем реалистическом стиле повествования делает акцент на человеческой, личностной индивидуальности своих героев, на их моральных качествах и поступках, выделяющих их из толпы, беспредельно храбрых и порой кажущихся странными.
Так в главе 3 «В круге первом» - «Шарашка» - беседуя с товарищами в тюрьме, Прянчиков поражается: «На людях - номера?» [7, с. 20]. Это открытие человеческой безымянности, унифицированности, приравнивания всех к одному знаменателю потрясает его душу. Данный эпизод при его явном глубоко ироническом колорите выражает серьезную попытку Солженицына максимально честно показать читателю живые народные характеры и их трагический тюремный быт, и бытие - безрадостную и безымянную жизнь людей под номерами. И в конце концов живой, непосредственный характер Прянчикова становится причиной столь резкого и глубокого противоречия между вопросом и данным на него ответом: в его голове не укладывается это страшное открытие, что человек - это не личность, а всего лишь номер. Этот же прием Солженицын использует и в первом названии рассказа «Один день Ивана Денисовича» - «Щ-854»: такой порядковый номер получил заключенный Шухов взамен своего старого имени.
В романе «В круге первом» Солженицын не только объединяет своих многострадальных героев, что проявляется в центральном образе-приеме композиции романа - его архитектуре, которая представляет собой круг, но и противопоставляет разные человеческие типы, включенные в этот круг. В своей идее создания многогранного образа круга писатель использует и другие противоположные друг другу художественные образы, в частности, антиподы центральных героев, второстепенных персонажей и художественных деталей.
В данном контексте следует пристально рассмотреть одну из пар солженицынских героев - работников Марфино Шустермана и Наделашина, образы которых полярны по своей нравственной природе и потому образуют яркий контраст. Старший лейтенант Шустерман -
живое олицетворение гнетущей тюремной атмосферы, воплощение тюремного быта и бытия. «.И не то, чтобы мрачный, но никогда не выражающий никакого человеческого чувства, как и положено надзирателям Лубянской выучки» [7, с. 210]. А младший лейтенант Наделашин - всего лишь исполнитель, серьезно подходящий к делу и ответственно несущий тюремную службу, однако в этом образе все же пробиваются некие ростки гуманности.
Солженицын в различных эпизодах довольно часто проводит контраст между этими двумя персонажами, и эта их противоположность отмечена даже арестантами: «Шустерман<...> угрюмой молнией взглядывал из-под срослых густых бровей, он как когтями впивался в локоть арестанта и с грубой силой влёк его, в задышке, вверх по лестнице» [7, с. 210-211]. В сопоставлении с Шустерманом писатель называет Наделашина «лунопо-добный»; по внешности «немного похожий на скопца, шёл <...> поодаль, не прикасаясь, и вежливо говорил, куда поворачивать» [7, с. 211]. Подчеркивая моральную чистоту Наделашина и его особое положение в среде тюремных сотрудников и «его единоплеменников» [7, с. 156], писатель показал внешние особенности этих двух персонажей как зеркало их внутреннего мира, отражающее душевный облик настолько разных, полярных людей. Таким образом, в символический образ круга Солженицын вложил не только оттенки онтологического ужаса, но и ключ к осмыслению причин высоты и низости человеческого духа, их природы, которая влияет на душевные качества человека и его поведение. Писатель прежде всего поставил сравнение этих художественных образов на уровень пристального рассмотрения их нравственных черт, на уровень образа сильного духом человека, а не образов тюремщиков.
Для раскрытия темы душевных запросов, которая занимает одно из центральных мест в творчестве писателя, Солженицын использует контраст как метод сравнения различных персонажей, который проявляется на многих уровнях организации его прозы. Пожалуй, один из самых драматичных среди них - сравнение тяжелой доли жен заключенных и сытой жизни, налаженного быта семей сотрудников службы наказания. Подобный контраст также ярко предстает в разнице поведенческих моделей героев, например, в том, насколько по-разному Нержин, Рубин и Сологдин подходят к пониманию народной жизни и духовной природы русского человека; он также отчетливо проявляется в речевой поведенческой манере беззлобного «косенького» и других надзирателей Лубянки. Контраст выполняет почти сю-жетообразующую функцию, что наглядно видно, когда автор сравнивает своеобразную речь Сологдина и Спиридона - «птичий» язык [7, с. 179, 180, 229, 473, 500, 506] и язык простонародный. С одной стороны, эти индивидуальные речевые и манерные особенности высвечивают внутреннюю сущность солженицынских героев, с другой стороны, в деталях и по крупицам воссоздают историю, безжалостной рукой разделяющую народ на победителей и побежденных.
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
Как заметили критики, и образы служащих системы, и образы заключенных, выведенные в произведениях писателя, возможно рассматривать как общенародные жертвы трагического раскола, разлома русской истории, который прошел по судьбам людей, по семьям, по родным. Поэтому свою главную цель писатель видит не в описании темных и мрачных картин того времени, а в том, чтобы помочь читателю понять причины такой бесчеловечности.
Александр Солженицын по праву входит в число самых крупных мастеров 20-го века. Писатель в полной мере ощутил на себе страшную глубину трагического национального разлома, определившего ход целой эпохи, которую ему выпало выстрадать лично. Вместе с многострадальным русским народом, пережившим трагедию раскулачивания и годы лагерного труда, Солженицын прошел этот путь, пронеся крест
каторжанина и политического изгнанника. Это в колоссальной мере и определило его творческую судьбу, закалило его характер и сформировало его как художника слова, мыслителя и общественно-политического деятеля. В то же время драматический опыт писателя сформировал его взгляды на феномен русской духовности, на народную мораль и глубину национального духа и самосознания. Это красной нитью прошло через все созданные им произведения, став их философским фундаментом. Пережив тяжелые испытания вместе с народом, художник обстоятельно и правдиво сформулировал свой комплекс эстетико-философских, религиозных и общественно-политических идей, в центре которых отражение духовных исканий русского человека, русской души, опирающихся на уникальные национальные ценностные и философские доминанты, коды народного характера и русской идентичности.
Библиографический список
1. Александр Солженицын: взгляд из XXI века: Материалы международнойнаучной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения / сост. Л.И. Сараскина. М.: Русский путь, 2019. 624 с.
2. Бай Ян Образы церквей в романе А.И. Солженицына «В круге первом» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2017. № 9(75): в 2-х ч. Ч. 1. C. 27-29.
3. Гуськов В.В. Тема ушедшей Руси в ранних произведениях А.И. Солженицына // Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. Рязань: Рязанский государственный университет, 2018. №4 (61). С. 165-170.
4. Синьмэй Л. Перевод, исследование и рецепция Солженицына в Китае // Наследие А.И. Солженицына в современном культурном пространстве России и зарубежья (к 100-летию со дня рождения писателя): сборник материалов Международной научно-практической конференции / ред.-сост. А.А. Решетова. Рязань: Рязанский государственный университет, 2019. 378 с.
5. Немзер А. С. Проза Александра Солженицына: Опыт прочтения. М.: Время, 2019. 640 с.
6. ПетроваМ.Г. Судьба автора и судьба романа // В круге первом / сост.М.Г. Петрова. М.: Наука, 2006. 800 с.
7. Солженицын А.И. Собрание сочинений: в 30-ти т. М.: Время, 2006. Т. 1. Рассказы и Крохотки. 672 с.
8. Солженицын А.И. Собрание сочинений: в 30-ти т. М.: Время, 2011. Т.2. В круге первом. 880 с.
9. Солженицын А.И. Собрание сочинений: в 30-ти т. М.: Время, 2016. Т.18. Раннее. 544 с.
10. Солженицын А.И. Из Евгения Замятина: Из «Лит. коллекции» // Новый мир. 1997. № 7. С. 186-201.
References
1. Alexander Solzhenitsyn: A View from the XXI Century: Materials of the international scientific conference dedicated to the 100th anniversary of his birth / comp. L.I.Saraskina. Moscow: Russian way, 2019. 624 p.
2. Bai Yang Images of churches in the novel by A.I. Solzhenitsyn's "In the first circle" // Philological sciences. Questions of theory and practice. Tambov: Diploma, 2017. № 9 (75): in 2 parts, Part 1. Pp. 27-29.
3. Guskov V.V. The theme of the bygone Russia in the early works of A.I. Solzhenitsyn // Bulletin of the Ryazan State University named after S.A. Yesenin. Ryazan: Ryazan State University, 2018. № 4 (61). Pp.165-170.
4. Xinmei L. Translation, research and reception of Solzhenitsyn in China // Heritage of A.I. Solzhenitsyn in the modern cultural space of Russia and abroad (to the 100th anniversary of the birth of the writer): collection of materials of the International Scientific and Practical Conference / ed.-comp. A.A. Reshetova. Ryazan: Ryazan State University, 2019. 378 p.
5. Nemzer A.S. Prose of Alexander Solzhenitsyn: Reading Experience. Moscow: Time, 2019. 640 р.
6. PetrovaM.G. The fate of the author and the fate of the novel // In the first circle. Moscow: Nauka, 2006. 800 p.
7. Solzhenitsyn A.I. Collected works: in 30 volumes. M.: Vremya, 2006. V.1. Stories and Tiny. 672 p.
8. Solzhenitsyn A.I. Collected works: in 30 volumes. M.: Vremya, 2011. V.2. In the first circle. 880 p.
9. Solzhenitsyn A.I. Collected works: in 30 volumes. M.: Vremya, 2016. T. 18. Early. 544 p.
10. Solzhenitsyn A.I. From Evgeny Zamyatin: From "Lit. collections" // New world. 1997. № 7. Pp.186-201.
